Страница:
15 февраля.Лист пересылает партитуры своих симфонических поэм Вагнеру, который благодарит его следующим письмом:
«Сегодня я получил вторую посылку с твоими симфоническими поэмами: они сделали меня неожиданно таким богатым, что я до сих пор не могу придти в себя…».
26 февраля.В лейпцигском Геванд-хаузе Лист дирижирует симфоническими поэмами «Мазепа» и «Прелюды» и концертом для фортепьяно с оркестром Es-dur в исполнении Бюлова. Его произведения встретили у слушателей благожелательный прием. Критики же, поскольку они не могли придраться к исполнителю, напали на композитора. Особенно жестоко критиковали «Мазепу».
31 мая – 2 июня.Соотечественник Листа капельмейстер Карл Тураньи,по получению комитета по устройству празднеств, приглашает Листа принять участие в качестве дирижера в Нижнерейнском музыкальном празднике в Аахене. Под управлением Листа там были исполнены, наряду с произведениями Вагнера и Берлиоза, его «Праздничные звуки» и концерт для фортепьяно с оркестром Es-dur, сыгранный Бюловым.
Противники Листа во главе с Фердинандом Гиллером,которых подстрекали не признавать его творчество, решили: настало время выступить против передового направления в музыке, которое олицетворял Лист.
Лист вынужден был признать, что его стремления поднять музыкальную жизнь Германии на новую, более высокую ступень пока обречены на неудачу. Удрученный, он вернулся обратно в Веймар.
Однако злые семена, посеянные в Аахене, дали свои всходы в Веймаре. Новый генеральный интендант придворного театра Франц Дингельштедт,назначенный в этом году герцогом Карлом Александром по рекомендации Листа, сумел воспользоваться сложившейся ситуацией, и Лист, со свойственным ему благородством, ничего не подозревая, все больше и больше уступал ему руководство оперой.
Княгиня Каролина и Лист полностью отошли от жизни великосветского общества.
5 сентября.На праздничном концерте в честь торжественного открытия памятника Гёте и Шиллеру Лист почтил память двух великих поэтов исполнением своей «Фауст-симфонии» и симфонической поэмы «Идеалы», которую завершал хор «К художникам».
22 октября.В Альтенбурге, в полной тиши, был отпразднован день рождения Листа.
В тот же день Бландина Лист вышла замуж за парижского адвоката, члена оппозиционной группы парламента, Эмиля Оливье.
7 ноябрясостоялось первое исполнение «Данте-симфонии» в придворном театре в Дрездене под управлением дирижера Фишера. Концерт, устроенный с благотворительной целью в пользу дрезденской придворной капеллы, потерпел полнейшую неудачу.
29 декабря.В концерте, данном в Веймарском театре выдающимся скрипачом Камилло Сивори, впервые исполняется «Битва гуннов» под управлением Листа.
8 Вене Лист встретился со своим сыном Даниелем, учившимся в то время в Венском университете.
Июнь.Гастроли в Веймаре Богумила Дависона. Вероятно, под впечатлением игры этого великого интерпретатора Шекспира Лист сочиняет симфоническую поэму «Гамлет», как «увертюру к драме Шекспира».
15 декабря.Первое представление комической оперы Петера Корнелщса«Багдадский цирюльник». Острый взгляд Листа сразу же распознал достоинства этой оперы, автора которой Лист весьма ценил. Она была с величайшей тщательностью разучена и поставлена под его управлением. Дингельштедту, однако, каждая новая опера была словно бельмом на глазу, ведь в деятельности Листа он усматривал явный ущерб зрелищам, им организуемым, и поэтому втайне настроил публику против «Цирюльника». Благодаря его подстрекательству во время премьеры в зале раздавались выкрики неудовольствия. Лист воспринял это как личное оскорбление и принял решение навсегда отказаться от руководства оперными спектаклями в Веймаре.
Так «Багдадский цирюльник» оказался жертвой интриг и Корнелиус после неудавшейся премьеры отказался от постановки своей оперы.
Двор тем временем равнодушно взирал на происходящее.
14 января.Противники прогрессивного направления в музыке своими наглыми действиями все чаще и чаще мешали концертам. В ответ на это Бюлов организовал в Берлине концерт, где были исполнены «Идеалы» Листа под управлением автора. Когда в зале послышалось шиканье, Бюлов, охваченный гневом, закричал: «Я прошу господ, испытывающих желание шикать, оставить зал; в таком месте не принято так себя вести!»
В зале наступила тишина, но тем сильнее стали нападать критики на композитора.
1–5 июня.В связи с празднованием 25-летия со дня основания «Нового музыкального журнала», редактор его, Франц Брендель, организовал в Лейпциге собрание музыкантов. На этом собрании по предложению Луи Кёлера был основан «Всеобщий немецкий музыкальный союз» с целью объединения передовых музыкальных сил. Лист первым подписал декларацию о создании Союза.
23 июня.Смерть вдовствующей герцогини Марии Павловны.
Каролина Витгенштейн и Лист были искренне опечалены кончиной великодушной покровительницы.
2 октября.Первое исполнение сочинения для хора «Блаженство» под управлением Листа в городской церкви в Веймаре. Сольную партию баритона исполнял выдающийся певец Теодор Милъде.Музыка этого произведения исходила из самой глубины души композитора. Наиболее захватывающим был конец: «Блаженны те, кто терпит преследования за борьбу за правое дело, так как им принадлежат небеса».
11 декабря.Лист получает известие, что его сын, живший у Бюловых, тяжело заболел, и без промедления едет в Берлин.
13 декабря.Даниель Лист умирает в возрасте двадцати лет.
«Его лицо не было искажено, только было очень бледным. Его черты до последнего мгновения, пока не закрыли гроб, сохраняли свойственное им ласковое и гармоничное выражение. И тогда Козима сказала мне, что он похож на „Христа" Корреджио…».
Позже Лист писал своему другу барону Аугусу:
«Я мало рассказывал Вам о своем сыне. Это была натура мечтательная, нежная и глубокая. Влечения его сердца как бы возвышали его над всем земным, и он унаследовал от меня склонность к тому кругу мыслей и страстей, который непрестанно приближает нас к божественному милосердию. Мысль вступить в какой-либо орден все больше и больше укреплялась в его душе. Я желал только, чтобы прежде, чем осуществить это святое решение, он прошел бы обширный и серьезный курс наук… После получения первой премии по окончании общего курса обучения в Париже он готовился к экзаменам на звание юриста в Вене, и я не сомневаюсь, что он с честью выдержал бы его. Еще за день до своей смерти он говорил со мной об этом и пытался объяснить мне главу в Своде законов, трактующую различного рода обязательства. Несколько раньше ему доставило удовольствие прочесть мне наизусть несколько стихотворных строчек на венгерском языке, чтобы показать, что он сдержал данное мне обещание – изучить этот язык еще до окончания им курса юриспруденции!»
Однако того, что он потерял в Даниеле, он по-настоящему не раскрыл никому.
Книга была создана в «голубой комнате» Альтенбурга при самоотверженной помощи Каролины Витгенштейн. Если Лист уставал, она писала под его диктовку или записывала сущность бесед и дискуссий, связанных с темой книги.
Эта книга представляет собой одно из наиболее своеобразных и ценных произведений романтической литературы, и ее нельзя правильно оценить, если рассматривать только с точки зрения теории или истории музыки.
Опираясь на братьев Шлегель и Виктора Гюго, великих теоретиков романтической литературы, Лист также придерживался той точки зрения, что подлинным видом искусства древних народов был эпос. Сразу же в начале книги он представляет читателю странствующего сказителя, с которым он охотно сравнивал самого себя. Это вступление задало книге как бы интимный, субъективный тон.
Появление цыган в Европе он описывает словно выступление романтических героев на сцене:
«В один прекрасный день среди народов Европы внезапно появился народ, о котором никому не было известно, откуда он пришел. Он распространился по нашему континенту, не проявляя при этом ни малейшего стремления как к завоеваниям, так и к достижению права на жительство. Он не показывал желания захватить ни клочка земли шириной хотя бы с мизинец, но не позволял отнять у себя хотя бы один час своего времени…
Этот своеобразный народ столь своеобразен, что не походит ни на один другой, не имеет ни отечества, ни религии, ни истории, ни каких-либо законов. Очевидно, он продолжал двигаться все дальше только потому, что никогда не хотел перестать быть тем, кем он был. Ничья воля, никакие преследования, ни попытки обучения не могли оказать на него влияния, независимо от того, имели ли они целью изменение, растворение или уничтожение его… Без каких-либо способов сообщения между отдельными ветвями, в известной степени взаимно игнорируя существование друг друга, даже находясь друг от друга очень далеко, цыгане, со священным для них чувством солидарности, прочно сохраняют черты своей нерушимой связи: тот же облик, тот же язык, те же обычаи».
Этот народ, однако, «достоин идеализации, да он и сам идеализирует себя своими поэтическими вымыслами и напевами, которые, будучи связаны в единое целое, возможно, образуют естественный эпос цыган».
Это утверждение явилось – главным образом в Венгрии – камнем преткновения, так как сказания и напевы, знакомые Листу еще со времени его детства, были произведениями не цыган, а венгров, среди которых они шили. Эти напевы не являлись также разрозненно дошедшими до нас обрывками какой-то единой героической поэмы, как это предполагал Лист под влиянием господствовавших в то время теорий. Однако Лист сознавал сколь проблематично его утверждение, что напевы цыган не носят повествующего характера.
«Но зато, – полагает он, – они отражают чувства, свойственные всем индивидуумам этой расы, и открывают их внутренний мир, их душу, всю их внутреннюю сущность».
В своем равнодушии и пассивности они выбирают для выражения своих чувств не слова, которые звучат слишком определенно, а более скрытый язык инструментальной музыки.
«Инструментальная музыка как таковая вызывает волнение в каждом восприимчивом человеке. Она живописует как бы огнем своей собственной жизненной силы, которую она заставляет говорить, не раскрывая ни тайн своего происхождения, ни неизвестного нам смысла».
Цыгане воодушевлены стремлением к исключительной независимости. Благодаря своему абсолютному равнодушию по отношению к «собственности», они считают, что достигли полной свободы «существования».
Страницы, где Лист рисует отношение цыган к природе, являются, пожалуй, самыми прекрасными в книге. Здесь Лист становится поэтом; он переходит границу между поэзией и музыкой.
Далее Лист описывает образ жизни цыган и свои личные отношения с ними в Доборьяне, Москве, Румынии и Испании. Затем следует глава «Цыган Йожи», повествующая о мальчике-цыгане, которого Лист хотел усыновить, но который, несмотря на все старания дать ему образование, в конце концов убежал от него.
В третьей части книги рассматривается роль цыган в европейском искусстве и литературе. Четвертая часть посвящена истории цыган, главным образом, цыган-музыкантов, в Венгрии. При этом Лист сообщает также и о подражателях «цыганской музыке» и воздает должное искусству великих скрипачей – Бихари, Чермака, Ременьи и других.
В заключение автор венгерских рапсодий рассматривает сущность венгерской музыки:
«Если музыку – я подразумеваю венгерскую – хотят сохранить во всей ее неприкосновенности, такой, какая она есть, передать внукам, то нужно сохранить ей ее атмосферу, оставить ей ее синее небо; нельзя отторгнуть от нее ни один из ее трех основных элементов: ее интервалы и их связь друг с другом, ее ритмы и их колебания, ее фиоритуры и их изобилие. Эти три вместе взятых элемента несут на своих плечах мелодию, которая, покоясь на них, как несущаяся на трех дельфинах – этих морских конях – сирена, приобретает благодаря им совсем другой характер, чем если б она сидела на не для нее предназначенном цоколе, на котором она, дрожа, не могла бы удержаться».
Название «Венгерские рапсодии» Лист объясняет следующим образом:
«Словом „рапсодия" мы хотели обозначить фантастический эпический элемент, который мы стремились в них выявить».
«Кроме того, мы назвали эти произведения Венгерскими рапсодиями потому, что было бы неправильно оставить для будущего в раздельном виде то, что в прошлом было единым».
«Некоторые из моих старых друзей отнеслись к моим музыкальным творениям отчужденно, с боязнью и недоброжелательностью. Я ни в коей мере не ставлю им это в упрек и не могу им отплатить тем же, так как постоянно испытываю искренний и глубокий интерес к их произведениям», – писал он Вагнеру.
17 маякнягиня Сайн-Витгенштейн едет в Рим. Совершенно неожиданно для себя она получила декрет русской консистории, объявлявший ее брак недействительным. Тотчас же она переслала этот документ епископу Фульдскому, который, однако, отказался обвенчать ее с Листом и посоветовал ей обратиться за разрешением в высшую инстанцию, к папе. С согласия Листа, она хотела предпринять этот последний шаг и надеялась, что сможет вскоре вернуться назад в Веймар.
28 маяЛист пишет Каролине Витгенштейн в Рим:
«Между прочим, моя фантазия увлекла меня сочинить музыку на „Цыган" Ленау, и вскоре за роялем у меня уже зародился в общих чертах эскиз. Если это каким-либо образом случится само собой, – без того, чтобы посреди работы возникло дикое и грозное противодействие, которое является самым жесточайшим испытанием для каждого художника, – то я перенесу его на бумагу».
Песня «Три цыгана» явилась как бы приложением к книге о цыганах. Стихотворение Ленау было впервые опубликовано в 1838 году в «Альбоме для жителей Пешта, пострадавших от наводнения». Предпоследняя строфа (Лист весьма обоснованно вычеркнул последнюю) должна была, именно в то время, найти глубокий отклик в его душе.
Лист издал свое «Собрание песен» в семи тетрадях, из которых первые четыре содержали песни на слова соответственно Гёте, Шиллера, Гейне и Виктора Гюго, следующее две – песни на слова других авторов и в последнюю входили «Три цыгана».
8 сентября.Лист пишет своей дочери Бландине:
«Я провел неделю у Козимы в Берлине. Она чувствует себя во всех отношениях очень хорошо: ее ум все сильнее развивается, тяготея к великому, а ее характер становится все более сильным и твердым. Для меня будет истинным удовольствием сопровождать тебя в Берлин, когда ты поедешь туда, чтобы исполнить свои обязанности крестной матери».
9 сентября.Пребывание княгини Каролины в Риме все более затягивалось. Россия весьма искусно, за кулисами, пустила в Риме в ход свое влияние против нее. Наконец, папа Пий IX дал ей аудиенцию. Потрясенный, выслушал он рассказ о страданиях, которые ей пришлось пережить, и обещал выяснить обстоятельства этого дела. В скором времени папа утвердил декрет русской консистории. Княгиня хотела сразу же вернуться в Веймар, однако, ей посоветовали обождать с отъездом, и она осталась в Риме.
14 сентября.В Альтенбурге царила тишина, хозяйка дома была далеко, с деревьев на садовые дорожки падали увядшие листья, взгляд Листа скользил по осеннему ландшафту. Он чувствовал себя одиноким, предчувствие смерти закрадывается в его душу, Маэстро садится за письменный стол в «голубой комнате» и пишет свое завещание.
«Я пишу это… в день, когда в церквах празднуют торжество Снятия с креста. Название этого праздника отвечает тому жгучему и таинственному чувству, которое, как рана, пронизывает всю мою жизнь».
«…это всегда было моим истинным, заключенным в глубине моей души призванием; я чувствовал это призвание в глубине моего сердца, начиная с семнадцатилетнего возраста… никогда божественное сияние креста не было полностью чуждо мне. Иногда даже, сверкание этого неземного света наполняло всю мою душу».
12 октября.Радостное событие вырвало его из этого печального, сумеречного настроения: Козима родила девочку, его первую внучку. Лист поехал в Берлин.
24 ноября.Внучка Листа в память о его недавно умершем сыне была окрещена именем Даниела.
«Новая музыкальная газета» сообщала:
«23 февралядепутация представителей городских властей передала Францу Листу, придворному капельмейстеру в Веймаре, диплом о присвоении ему звания почетного гражданина города Веймара».
По этому поводу в честь Листа было организовано факельное шествие, которое возглавлял Дингельштедт. Вскоре вслед за этим Листу было присвоено звание придворного камергера. Однако все это не могло смягчить боль от причиненных Листу в Веймаре обид.
30 апреля.Лист едет в Париж, чтобы принести благодарность за пожалованный ему орден Кавалера Почетного Легиона.
Как всегда, когда он приезжал в Париж, он жил у своей глубоко почитаемой им матери.
Во время этого приезда он встретился с графиней Мари д'Агу.
«Она была удивлена моим затворническим образом жизни, который я сейчас добровольно веду, а также, возможно, и тем особым упорством, которое отличает мой жизненный путь, как художника, и которое она раньше никогда не замечала; теперь же она, кажется, оценила это. Слушая мои рассказы о моей жизни… она – не знаю почему – была сильно растрогана, лицо ее залилось слезами. Я поцеловал ее в лоб – впервые после стольких долгих лет – и сказал: „Послушайте, Мари, будем говорить на языке простых людей. Благослови Васбог! Не желайте мне зла!" В тот момент она не могла мне ничего ответить, лишь слезы сильнее заструились из глаз.
Оливье рассказывал мне, что во время их совместной поездки по Италии он часто видел ее горько плачущей в тех местах, которые ей особенно остро напоминали годы нашей юности.
Я сказал ей, что это воспоминание тронуло меня. Она возразила, почти заикаясь: „Я всегда буду хранить верность Италии… и Венгрии!" На этом я тихо покинул ее. Когда я спускался вниз по лестнице, передо мной встал образ моего бедного Даниеля. Ни одним словом, никаким образом мы не упомянули о нем во время тех 3 или 4 часов, что я провелс его матерью!!!»– писал Лист Каролине Витгенштейн.
Сопровождаемый своим учеником, КарломТаузигом,Лист вернулся обратно в Веймар.
25 июня.На церковном концерте по случаю тюрингского праздника мужских хоров в Веймаре был впервые исполнен 18-й псалом Листа.
5–7 августа.В Веймаре с блеском был проведен музыкальный праздник «Собрания музыкантов».
На короткое время Альтенбург снова ожил. В нем опять стали собираться многочисленные гости: Брендель, Бюлов, Корнелиус, Дрезеке, Таузиги недавно вернувшийся из ссылки Вагнер,затем Эдуард Лист, Бландина и ее муж Эмиль Оливье.
На основе устава, разработанного Бренделем, была официально утверждена организация «Всеобщего немецкого музыкального союза», основанного в 1859 году.
На праздничном концерте Бюлов дирижировал «Фауст-симфонией», Штёр – хорами к «Освобожденному Прометею» и Таузиг исполнил Второй фортепьянный концерт A-dur. Лист присутствовал на концерте только как слушатель.
Тем временем в Риме снова было рассмотрено дело княгини Сайн-Витген-штейн и подвергнуты ревизии связанные с ним документы. Княгиня, надеясь на скорый исход дела, сообщила Листу, что он может готовиться к отъезду. Однако из предосторожности они договорились хранить предполагаемый отъезд Листа в тайне.
17 августа.Герцог Карл Александрдает Листу аудиенцию. Когда Лист уже прощался, герцог бросил ему следующую реплику: «Вы ни разу не дали мне ни плохого, ни полезного совета».
Еще в тот же день Лист пишет своему соотечественнику, выдающемуся скрипачу Эдмунду Зингеру:
«С прошлого воскресенья Алътенбург закрыт и опечатан, через несколько часов я покину Веймар на долгие годы».
После короткого пребывания в Левенберге у любителя музыки князя Гогенцоллерн-Гехинген, он поехал в Берлин к Бюлову, чтобы там подождать дня отъезда в Рим.
Он всегда правильно оценивал свою деятельность в Веймаре. Годы его пребывания там были блестящим периодом музыкальной жизни Веймара, его деятельность оказала решающее влияние на музыкальное развитие других немецких городов.
Восставая против капельмейстерской рутины, которая жестоко также осуждалась и Вагнером, он превратил дирижирование в высшую форму выразительного искусства, что в начале хотя и вызвало ожесточенные нападки, но затем, будучи воспринято Бюловым и другими учениками Листа, стало подлинной школой дирижерства. Шедевры классиков звучали под его рукой – ибо он часто откладывал в сторону свою дирижерскую палочку – с невиданной и неслыханной доселе красотой.
Члены придворной капеллы, среди них такие выдающиеся музыканты, как Иоахим, Лайб, Александр Риттери Э. Зингер(скрипка), Косман(виолончель), Гроссе(тромбон) и Иоганна Эйт-Полъ(арфа) с полным пониманием разделяли его взгляды.
Составляемые им программы могли служить образцом. Он всегда отводил в них самое большое место современным произведениям. «Живые – вперед»– было его поговоркой. Незабываемой заслугой является его бескорыстная поддержка Берлиоза, Вагнера, Шумана и других композиторов. Благодаря ему Веймар превратился в единственный в своем роде музыкальный город, а Альтенбург – в оплот передовых музыкальных устремлений. Музыканты, поэты, литераторы из всех стран были здесь как у себя дома.
Вечера и воскресные утренники княгини Каролины, на которых кроме Листа выступали известные скрипачи, певцы и актеры, не имели в то время себе равных.
Вокруг великого мастера сгруппировался кружок одаренных учеников: Бронзарт, Бюлов, Бренделъ, Дженес, Елиндворт, Таузиг, Ингеборг Штарк, Агнеса Клиндворти другие – распространявших его учение по всему свету. Лист не брал с них платы за учение, он дарил им свои знания.
В Веймаре Лист создал наиболее значительные литературные труды, сгруппированные впоследствии под заголовками: «Драматургические листки», «Из анналов прогресса», «Музыкально-литературные обозрения», а также книгу о цыганах.
Но вся эта его разносторонняя деятельность не идет в сравнение с его деятельностью как композитора. Вагнер с полным правом писал:
«Когда я оглядываюсь на твою деятельность за последние годы, ты кажешься мне сверхчеловеком!»
Его симфонические произведения являются творениями поэта, который для выражения своих идей пользуется не словами, а звуками.
Хотя его деятельность нередко омрачалась неудачами, все же ему удалось «заставить камень катиться», и когда он покинул Веймар, ничто уже не могло остановить потока прогрессивных идей и устремлений.
Рим (1861–1869)
21 октября.В церкви Сан Карло ал Корзо празднично украшен алтарь. Бракосочетание намечалось на следующее утро, в день пятидесятилетия Листа.
Но в 11 часов вечера к княгине явился посланец от священника церкви, где должен был состояться обряд, с известием, что по велению святейшего отца венчание должно быть отложено.
Выяснилось: родственники княгини отрицали, что ее брак был заключен против ее воли, и утверждали, что вступив во второй брак, княгиня совершит клятвопреступление.
«Сегодня я получил вторую посылку с твоими симфоническими поэмами: они сделали меня неожиданно таким богатым, что я до сих пор не могу придти в себя…».
26 февраля.В лейпцигском Геванд-хаузе Лист дирижирует симфоническими поэмами «Мазепа» и «Прелюды» и концертом для фортепьяно с оркестром Es-dur в исполнении Бюлова. Его произведения встретили у слушателей благожелательный прием. Критики же, поскольку они не могли придраться к исполнителю, напали на композитора. Особенно жестоко критиковали «Мазепу».
31 мая – 2 июня.Соотечественник Листа капельмейстер Карл Тураньи,по получению комитета по устройству празднеств, приглашает Листа принять участие в качестве дирижера в Нижнерейнском музыкальном празднике в Аахене. Под управлением Листа там были исполнены, наряду с произведениями Вагнера и Берлиоза, его «Праздничные звуки» и концерт для фортепьяно с оркестром Es-dur, сыгранный Бюловым.
Противники Листа во главе с Фердинандом Гиллером,которых подстрекали не признавать его творчество, решили: настало время выступить против передового направления в музыке, которое олицетворял Лист.
Лист вынужден был признать, что его стремления поднять музыкальную жизнь Германии на новую, более высокую ступень пока обречены на неудачу. Удрученный, он вернулся обратно в Веймар.
Однако злые семена, посеянные в Аахене, дали свои всходы в Веймаре. Новый генеральный интендант придворного театра Франц Дингельштедт,назначенный в этом году герцогом Карлом Александром по рекомендации Листа, сумел воспользоваться сложившейся ситуацией, и Лист, со свойственным ему благородством, ничего не подозревая, все больше и больше уступал ему руководство оперой.
* * *
Ко всему этому прибавилось еще то, что в результате настойчивых запросов, посылаемых Веймарскому двору царем Александром II, который после смерти своего отца объявил недействительными гражданские права княгини Сайн-Витгенштейн и наложил запрет на ее состояние, вдовствующая веймарская герцогиня Мария Павловна была вынуждена отказать княгине в своем покровительстве, вследствие чего княгиня впала при дворе в немилость.Княгиня Каролина и Лист полностью отошли от жизни великосветского общества.
5 сентября.На праздничном концерте в честь торжественного открытия памятника Гёте и Шиллеру Лист почтил память двух великих поэтов исполнением своей «Фауст-симфонии» и симфонической поэмы «Идеалы», которую завершал хор «К художникам».
22 октября.В Альтенбурге, в полной тиши, был отпразднован день рождения Листа.
В тот же день Бландина Лист вышла замуж за парижского адвоката, члена оппозиционной группы парламента, Эмиля Оливье.
7 ноябрясостоялось первое исполнение «Данте-симфонии» в придворном театре в Дрездене под управлением дирижера Фишера. Концерт, устроенный с благотворительной целью в пользу дрезденской придворной капеллы, потерпел полнейшую неудачу.
29 декабря.В концерте, данном в Веймарском театре выдающимся скрипачом Камилло Сивори, впервые исполняется «Битва гуннов» под управлением Листа.
1858
22–23 марта.Лист дал в Вене два концерта, на которых дирижировал «Граненой мессой». Исполнение этого произведения было связано с некоторыми трудностями, так что Лист был вынужден пригласить солистов из Пешта. Это великое творение завоевало успех и в императорской столице.8 Вене Лист встретился со своим сыном Даниелем, учившимся в то время в Венском университете.
Июнь.Гастроли в Веймаре Богумила Дависона. Вероятно, под впечатлением игры этого великого интерпретатора Шекспира Лист сочиняет симфоническую поэму «Гамлет», как «увертюру к драме Шекспира».
15 декабря.Первое представление комической оперы Петера Корнелщса«Багдадский цирюльник». Острый взгляд Листа сразу же распознал достоинства этой оперы, автора которой Лист весьма ценил. Она была с величайшей тщательностью разучена и поставлена под его управлением. Дингельштедту, однако, каждая новая опера была словно бельмом на глазу, ведь в деятельности Листа он усматривал явный ущерб зрелищам, им организуемым, и поэтому втайне настроил публику против «Цирюльника». Благодаря его подстрекательству во время премьеры в зале раздавались выкрики неудовольствия. Лист воспринял это как личное оскорбление и принял решение навсегда отказаться от руководства оперными спектаклями в Веймаре.
Так «Багдадский цирюльник» оказался жертвой интриг и Корнелиус после неудавшейся премьеры отказался от постановки своей оперы.
Двор тем временем равнодушно взирал на происходящее.
14 января.Противники прогрессивного направления в музыке своими наглыми действиями все чаще и чаще мешали концертам. В ответ на это Бюлов организовал в Берлине концерт, где были исполнены «Идеалы» Листа под управлением автора. Когда в зале послышалось шиканье, Бюлов, охваченный гневом, закричал: «Я прошу господ, испытывающих желание шикать, оставить зал; в таком месте не принято так себя вести!»
В зале наступила тишина, но тем сильнее стали нападать критики на композитора.
1–5 июня.В связи с празднованием 25-летия со дня основания «Нового музыкального журнала», редактор его, Франц Брендель, организовал в Лейпциге собрание музыкантов. На этом собрании по предложению Луи Кёлера был основан «Всеобщий немецкий музыкальный союз» с целью объединения передовых музыкальных сил. Лист первым подписал декларацию о создании Союза.
23 июня.Смерть вдовствующей герцогини Марии Павловны.
Каролина Витгенштейн и Лист были искренне опечалены кончиной великодушной покровительницы.
2 октября.Первое исполнение сочинения для хора «Блаженство» под управлением Листа в городской церкви в Веймаре. Сольную партию баритона исполнял выдающийся певец Теодор Милъде.Музыка этого произведения исходила из самой глубины души композитора. Наиболее захватывающим был конец: «Блаженны те, кто терпит преследования за борьбу за правое дело, так как им принадлежат небеса».
11 декабря.Лист получает известие, что его сын, живший у Бюловых, тяжело заболел, и без промедления едет в Берлин.
13 декабря.Даниель Лист умирает в возрасте двадцати лет.
«Его лицо не было искажено, только было очень бледным. Его черты до последнего мгновения, пока не закрыли гроб, сохраняли свойственное им ласковое и гармоничное выражение. И тогда Козима сказала мне, что он похож на „Христа" Корреджио…».
Позже Лист писал своему другу барону Аугусу:
«Я мало рассказывал Вам о своем сыне. Это была натура мечтательная, нежная и глубокая. Влечения его сердца как бы возвышали его над всем земным, и он унаследовал от меня склонность к тому кругу мыслей и страстей, который непрестанно приближает нас к божественному милосердию. Мысль вступить в какой-либо орден все больше и больше укреплялась в его душе. Я желал только, чтобы прежде, чем осуществить это святое решение, он прошел бы обширный и серьезный курс наук… После получения первой премии по окончании общего курса обучения в Париже он готовился к экзаменам на звание юриста в Вене, и я не сомневаюсь, что он с честью выдержал бы его. Еще за день до своей смерти он говорил со мной об этом и пытался объяснить мне главу в Своде законов, трактующую различного рода обязательства. Несколько раньше ему доставило удовольствие прочесть мне наизусть несколько стихотворных строчек на венгерском языке, чтобы показать, что он сдержал данное мне обещание – изучить этот язык еще до окончания им курса юриспруденции!»
Однако того, что он потерял в Даниеле, он по-настоящему не раскрыл никому.
* * *
В этом же году в Париже А. Бурдилья издал книгу Листа «Цыгане и их музыка в Венгрии», явившуюся результатом его многолетних, можно сказать, восходящих к самому детству, исследований.Книга была создана в «голубой комнате» Альтенбурга при самоотверженной помощи Каролины Витгенштейн. Если Лист уставал, она писала под его диктовку или записывала сущность бесед и дискуссий, связанных с темой книги.
Эта книга представляет собой одно из наиболее своеобразных и ценных произведений романтической литературы, и ее нельзя правильно оценить, если рассматривать только с точки зрения теории или истории музыки.
Опираясь на братьев Шлегель и Виктора Гюго, великих теоретиков романтической литературы, Лист также придерживался той точки зрения, что подлинным видом искусства древних народов был эпос. Сразу же в начале книги он представляет читателю странствующего сказителя, с которым он охотно сравнивал самого себя. Это вступление задало книге как бы интимный, субъективный тон.
Появление цыган в Европе он описывает словно выступление романтических героев на сцене:
«В один прекрасный день среди народов Европы внезапно появился народ, о котором никому не было известно, откуда он пришел. Он распространился по нашему континенту, не проявляя при этом ни малейшего стремления как к завоеваниям, так и к достижению права на жительство. Он не показывал желания захватить ни клочка земли шириной хотя бы с мизинец, но не позволял отнять у себя хотя бы один час своего времени…
Этот своеобразный народ столь своеобразен, что не походит ни на один другой, не имеет ни отечества, ни религии, ни истории, ни каких-либо законов. Очевидно, он продолжал двигаться все дальше только потому, что никогда не хотел перестать быть тем, кем он был. Ничья воля, никакие преследования, ни попытки обучения не могли оказать на него влияния, независимо от того, имели ли они целью изменение, растворение или уничтожение его… Без каких-либо способов сообщения между отдельными ветвями, в известной степени взаимно игнорируя существование друг друга, даже находясь друг от друга очень далеко, цыгане, со священным для них чувством солидарности, прочно сохраняют черты своей нерушимой связи: тот же облик, тот же язык, те же обычаи».
Этот народ, однако, «достоин идеализации, да он и сам идеализирует себя своими поэтическими вымыслами и напевами, которые, будучи связаны в единое целое, возможно, образуют естественный эпос цыган».
Это утверждение явилось – главным образом в Венгрии – камнем преткновения, так как сказания и напевы, знакомые Листу еще со времени его детства, были произведениями не цыган, а венгров, среди которых они шили. Эти напевы не являлись также разрозненно дошедшими до нас обрывками какой-то единой героической поэмы, как это предполагал Лист под влиянием господствовавших в то время теорий. Однако Лист сознавал сколь проблематично его утверждение, что напевы цыган не носят повествующего характера.
«Но зато, – полагает он, – они отражают чувства, свойственные всем индивидуумам этой расы, и открывают их внутренний мир, их душу, всю их внутреннюю сущность».
В своем равнодушии и пассивности они выбирают для выражения своих чувств не слова, которые звучат слишком определенно, а более скрытый язык инструментальной музыки.
«Инструментальная музыка как таковая вызывает волнение в каждом восприимчивом человеке. Она живописует как бы огнем своей собственной жизненной силы, которую она заставляет говорить, не раскрывая ни тайн своего происхождения, ни неизвестного нам смысла».
Цыгане воодушевлены стремлением к исключительной независимости. Благодаря своему абсолютному равнодушию по отношению к «собственности», они считают, что достигли полной свободы «существования».
Страницы, где Лист рисует отношение цыган к природе, являются, пожалуй, самыми прекрасными в книге. Здесь Лист становится поэтом; он переходит границу между поэзией и музыкой.
Далее Лист описывает образ жизни цыган и свои личные отношения с ними в Доборьяне, Москве, Румынии и Испании. Затем следует глава «Цыган Йожи», повествующая о мальчике-цыгане, которого Лист хотел усыновить, но который, несмотря на все старания дать ему образование, в конце концов убежал от него.
В третьей части книги рассматривается роль цыган в европейском искусстве и литературе. Четвертая часть посвящена истории цыган, главным образом, цыган-музыкантов, в Венгрии. При этом Лист сообщает также и о подражателях «цыганской музыке» и воздает должное искусству великих скрипачей – Бихари, Чермака, Ременьи и других.
В заключение автор венгерских рапсодий рассматривает сущность венгерской музыки:
«Если музыку – я подразумеваю венгерскую – хотят сохранить во всей ее неприкосновенности, такой, какая она есть, передать внукам, то нужно сохранить ей ее атмосферу, оставить ей ее синее небо; нельзя отторгнуть от нее ни один из ее трех основных элементов: ее интервалы и их связь друг с другом, ее ритмы и их колебания, ее фиоритуры и их изобилие. Эти три вместе взятых элемента несут на своих плечах мелодию, которая, покоясь на них, как несущаяся на трех дельфинах – этих морских конях – сирена, приобретает благодаря им совсем другой характер, чем если б она сидела на не для нее предназначенном цоколе, на котором она, дрожа, не могла бы удержаться».
Название «Венгерские рапсодии» Лист объясняет следующим образом:
«Словом „рапсодия" мы хотели обозначить фантастический эпический элемент, который мы стремились в них выявить».
«Кроме того, мы назвали эти произведения Венгерскими рапсодиями потому, что было бы неправильно оставить для будущего в раздельном виде то, что в прошлом было единым».
1860
В начале мартабыл опубликован протест против «музыки будущего», подписанный Брамсом, Иоахимоми другими. Лист особенно болезненно переживал измену его взглядам со стороны Иоахима. Однако его благородная душа была выше таких мелочей.«Некоторые из моих старых друзей отнеслись к моим музыкальным творениям отчужденно, с боязнью и недоброжелательностью. Я ни в коей мере не ставлю им это в упрек и не могу им отплатить тем же, так как постоянно испытываю искренний и глубокий интерес к их произведениям», – писал он Вагнеру.
17 маякнягиня Сайн-Витгенштейн едет в Рим. Совершенно неожиданно для себя она получила декрет русской консистории, объявлявший ее брак недействительным. Тотчас же она переслала этот документ епископу Фульдскому, который, однако, отказался обвенчать ее с Листом и посоветовал ей обратиться за разрешением в высшую инстанцию, к папе. С согласия Листа, она хотела предпринять этот последний шаг и надеялась, что сможет вскоре вернуться назад в Веймар.
28 маяЛист пишет Каролине Витгенштейн в Рим:
«Между прочим, моя фантазия увлекла меня сочинить музыку на „Цыган" Ленау, и вскоре за роялем у меня уже зародился в общих чертах эскиз. Если это каким-либо образом случится само собой, – без того, чтобы посреди работы возникло дикое и грозное противодействие, которое является самым жесточайшим испытанием для каждого художника, – то я перенесу его на бумагу».
Песня «Три цыгана» явилась как бы приложением к книге о цыганах. Стихотворение Ленау было впервые опубликовано в 1838 году в «Альбоме для жителей Пешта, пострадавших от наводнения». Предпоследняя строфа (Лист весьма обоснованно вычеркнул последнюю) должна была, именно в то время, найти глубокий отклик в его душе.
Лист издал свое «Собрание песен» в семи тетрадях, из которых первые четыре содержали песни на слова соответственно Гёте, Шиллера, Гейне и Виктора Гюго, следующее две – песни на слова других авторов и в последнюю входили «Три цыгана».
8 сентября.Лист пишет своей дочери Бландине:
«Я провел неделю у Козимы в Берлине. Она чувствует себя во всех отношениях очень хорошо: ее ум все сильнее развивается, тяготея к великому, а ее характер становится все более сильным и твердым. Для меня будет истинным удовольствием сопровождать тебя в Берлин, когда ты поедешь туда, чтобы исполнить свои обязанности крестной матери».
9 сентября.Пребывание княгини Каролины в Риме все более затягивалось. Россия весьма искусно, за кулисами, пустила в Риме в ход свое влияние против нее. Наконец, папа Пий IX дал ей аудиенцию. Потрясенный, выслушал он рассказ о страданиях, которые ей пришлось пережить, и обещал выяснить обстоятельства этого дела. В скором времени папа утвердил декрет русской консистории. Княгиня хотела сразу же вернуться в Веймар, однако, ей посоветовали обождать с отъездом, и она осталась в Риме.
14 сентября.В Альтенбурге царила тишина, хозяйка дома была далеко, с деревьев на садовые дорожки падали увядшие листья, взгляд Листа скользил по осеннему ландшафту. Он чувствовал себя одиноким, предчувствие смерти закрадывается в его душу, Маэстро садится за письменный стол в «голубой комнате» и пишет свое завещание.
«Я пишу это… в день, когда в церквах празднуют торжество Снятия с креста. Название этого праздника отвечает тому жгучему и таинственному чувству, которое, как рана, пронизывает всю мою жизнь».
«…это всегда было моим истинным, заключенным в глубине моей души призванием; я чувствовал это призвание в глубине моего сердца, начиная с семнадцатилетнего возраста… никогда божественное сияние креста не было полностью чуждо мне. Иногда даже, сверкание этого неземного света наполняло всю мою душу».
12 октября.Радостное событие вырвало его из этого печального, сумеречного настроения: Козима родила девочку, его первую внучку. Лист поехал в Берлин.
24 ноября.Внучка Листа в память о его недавно умершем сыне была окрещена именем Даниела.
1861
31 января.«Новый Веймарский союз» организует Шубертовский вечер в честь дня рождения великого мастера, на котором Лист в присутствии двора исполняет «Венские вечера», Вальсы-каприсы по Шуберту.«Новая музыкальная газета» сообщала:
«23 февралядепутация представителей городских властей передала Францу Листу, придворному капельмейстеру в Веймаре, диплом о присвоении ему звания почетного гражданина города Веймара».
По этому поводу в честь Листа было организовано факельное шествие, которое возглавлял Дингельштедт. Вскоре вслед за этим Листу было присвоено звание придворного камергера. Однако все это не могло смягчить боль от причиненных Листу в Веймаре обид.
30 апреля.Лист едет в Париж, чтобы принести благодарность за пожалованный ему орден Кавалера Почетного Легиона.
Как всегда, когда он приезжал в Париж, он жил у своей глубоко почитаемой им матери.
Во время этого приезда он встретился с графиней Мари д'Агу.
«Она была удивлена моим затворническим образом жизни, который я сейчас добровольно веду, а также, возможно, и тем особым упорством, которое отличает мой жизненный путь, как художника, и которое она раньше никогда не замечала; теперь же она, кажется, оценила это. Слушая мои рассказы о моей жизни… она – не знаю почему – была сильно растрогана, лицо ее залилось слезами. Я поцеловал ее в лоб – впервые после стольких долгих лет – и сказал: „Послушайте, Мари, будем говорить на языке простых людей. Благослови Васбог! Не желайте мне зла!" В тот момент она не могла мне ничего ответить, лишь слезы сильнее заструились из глаз.
Оливье рассказывал мне, что во время их совместной поездки по Италии он часто видел ее горько плачущей в тех местах, которые ей особенно остро напоминали годы нашей юности.
Я сказал ей, что это воспоминание тронуло меня. Она возразила, почти заикаясь: „Я всегда буду хранить верность Италии… и Венгрии!" На этом я тихо покинул ее. Когда я спускался вниз по лестнице, передо мной встал образ моего бедного Даниеля. Ни одним словом, никаким образом мы не упомянули о нем во время тех 3 или 4 часов, что я провелс его матерью!!!»– писал Лист Каролине Витгенштейн.
Сопровождаемый своим учеником, КарломТаузигом,Лист вернулся обратно в Веймар.
25 июня.На церковном концерте по случаю тюрингского праздника мужских хоров в Веймаре был впервые исполнен 18-й псалом Листа.
5–7 августа.В Веймаре с блеском был проведен музыкальный праздник «Собрания музыкантов».
На короткое время Альтенбург снова ожил. В нем опять стали собираться многочисленные гости: Брендель, Бюлов, Корнелиус, Дрезеке, Таузиги недавно вернувшийся из ссылки Вагнер,затем Эдуард Лист, Бландина и ее муж Эмиль Оливье.
На основе устава, разработанного Бренделем, была официально утверждена организация «Всеобщего немецкого музыкального союза», основанного в 1859 году.
На праздничном концерте Бюлов дирижировал «Фауст-симфонией», Штёр – хорами к «Освобожденному Прометею» и Таузиг исполнил Второй фортепьянный концерт A-dur. Лист присутствовал на концерте только как слушатель.
Тем временем в Риме снова было рассмотрено дело княгини Сайн-Витген-штейн и подвергнуты ревизии связанные с ним документы. Княгиня, надеясь на скорый исход дела, сообщила Листу, что он может готовиться к отъезду. Однако из предосторожности они договорились хранить предполагаемый отъезд Листа в тайне.
17 августа.Герцог Карл Александрдает Листу аудиенцию. Когда Лист уже прощался, герцог бросил ему следующую реплику: «Вы ни разу не дали мне ни плохого, ни полезного совета».
Еще в тот же день Лист пишет своему соотечественнику, выдающемуся скрипачу Эдмунду Зингеру:
«С прошлого воскресенья Алътенбург закрыт и опечатан, через несколько часов я покину Веймар на долгие годы».
* * *
Лист простился также с герцогиней Софьей Луизой, жившей в Вильгельм-стале.После короткого пребывания в Левенберге у любителя музыки князя Гогенцоллерн-Гехинген, он поехал в Берлин к Бюлову, чтобы там подождать дня отъезда в Рим.
* * *
При отъезде из Веймара Лист мог бросить взгляд назад на богатый событиями период своей жизни.Он всегда правильно оценивал свою деятельность в Веймаре. Годы его пребывания там были блестящим периодом музыкальной жизни Веймара, его деятельность оказала решающее влияние на музыкальное развитие других немецких городов.
Восставая против капельмейстерской рутины, которая жестоко также осуждалась и Вагнером, он превратил дирижирование в высшую форму выразительного искусства, что в начале хотя и вызвало ожесточенные нападки, но затем, будучи воспринято Бюловым и другими учениками Листа, стало подлинной школой дирижерства. Шедевры классиков звучали под его рукой – ибо он часто откладывал в сторону свою дирижерскую палочку – с невиданной и неслыханной доселе красотой.
Члены придворной капеллы, среди них такие выдающиеся музыканты, как Иоахим, Лайб, Александр Риттери Э. Зингер(скрипка), Косман(виолончель), Гроссе(тромбон) и Иоганна Эйт-Полъ(арфа) с полным пониманием разделяли его взгляды.
Составляемые им программы могли служить образцом. Он всегда отводил в них самое большое место современным произведениям. «Живые – вперед»– было его поговоркой. Незабываемой заслугой является его бескорыстная поддержка Берлиоза, Вагнера, Шумана и других композиторов. Благодаря ему Веймар превратился в единственный в своем роде музыкальный город, а Альтенбург – в оплот передовых музыкальных устремлений. Музыканты, поэты, литераторы из всех стран были здесь как у себя дома.
Вечера и воскресные утренники княгини Каролины, на которых кроме Листа выступали известные скрипачи, певцы и актеры, не имели в то время себе равных.
Вокруг великого мастера сгруппировался кружок одаренных учеников: Бронзарт, Бюлов, Бренделъ, Дженес, Елиндворт, Таузиг, Ингеборг Штарк, Агнеса Клиндворти другие – распространявших его учение по всему свету. Лист не брал с них платы за учение, он дарил им свои знания.
В Веймаре Лист создал наиболее значительные литературные труды, сгруппированные впоследствии под заголовками: «Драматургические листки», «Из анналов прогресса», «Музыкально-литературные обозрения», а также книгу о цыганах.
Но вся эта его разносторонняя деятельность не идет в сравнение с его деятельностью как композитора. Вагнер с полным правом писал:
«Когда я оглядываюсь на твою деятельность за последние годы, ты кажешься мне сверхчеловеком!»
Его симфонические произведения являются творениями поэта, который для выражения своих идей пользуется не словами, а звуками.
Хотя его деятельность нередко омрачалась неудачами, все же ему удалось «заставить камень катиться», и когда он покинул Веймар, ничто уже не могло остановить потока прогрессивных идей и устремлений.
Рим (1861–1869)
1861
20 октября.Лист прибыл в Рим, где его ждала княгиня Каролина. Радость встречи после полутора лет разлуки была омрачена неприятностью: в заметке в одной из газет сообщалось о целях поездки Листа. Последствия этой необъяснимой нескромности не заставили себя долго ждать. Еще в тот же день трое родственников княгини просили в Ватикане частной аудиенции у папы.21 октября.В церкви Сан Карло ал Корзо празднично украшен алтарь. Бракосочетание намечалось на следующее утро, в день пятидесятилетия Листа.
Но в 11 часов вечера к княгине явился посланец от священника церкви, где должен был состояться обряд, с известием, что по велению святейшего отца венчание должно быть отложено.
Выяснилось: родственники княгини отрицали, что ее брак был заключен против ее воли, и утверждали, что вступив во второй брак, княгиня совершит клятвопреступление.