— Так вот как ты встречаешь свою знаменитую невесту, у которой пока даже нет кольца?
Дин быстро открыл глаза. Над ним, подбоченясь, стояла Руби. Он поспешно встал, сгреб любимую в объятия и начал целовать, наверстывая упущенное за время ее отсутствия.
Руби со смехом отстранилась:
— Эй, оставь что-нибудь до после свадьбы, и желательно побольше! Как же здорово вернуться домой! — Держа Дина за руку, Руби наклонилась к Эрику. — Привет, Эрик, — тихо сказала она.
Веки больного вздрогнули и приоткрылись.
— Привет, Салли.
Руби нахмурилась. Дин прошептал:
— Ему становится хуже. Он то и дело забывает, где находится. Кстати, мы видели вас с Норой в «Шоу Сары Перселл». Вы держались отлично.
Руби усмехнулась:
— Было довольно интересно — на свой лад, конечно, в стиле «репортеры-не-отстают-от-тебя-даже-в-туалете». Оказывается, быть знаменитостью — не бог весть какое удовольствие. Я отказалась от предложения сделать комедийный сериал на телевидении.
— Отказалась?
— Зато подписала контракт на книгу, точнее роман. Думаю, этим я могу заниматься и здесь.
— Привет, ребята! — раздался голос Норы. Помахав им, она подошла ближе и тронула Дина за плечо: — Как Эрик?
Дин покачал головой и беззвучно ответил одними губами: «Плохо».
Больной снова открыл глаза:
— Нора, это вы?
Нора присела перед ним на корточки. Если она и была потрясена его состоянием, то не подала виду.
— Да, это я. — Она взяла его за руку. — Я здесь.
— Я знал, что вы должны скоро приехать. Вы не видели мой ластик? Наверное, его Салли спрятала.
— Нет, не видела. Правда, — произнесла Нора охрипшим голосом. — Между прочим, ты знаешь, какой сегодня день?
Эрик посмотрел на нее вопросительно:
— Понедельник?
— Сегодня четвертое июля.
— Мы устроим вечеринку?
— Конечно!
— С бенгальскими огнями? — полусонным шепотом спросил Эрик.
— Ты немного поспи, а я попрошу твоего брата пока заняться барбекю.
— Дин не умеет жарить барбекю, он все роняет на угли.
— Раньше вы всегда позволяли мне готовить рыбу.
Нора погладила его по голове:
— Я помню. Эрик, может, ты присмотришь за Дином?
— Ладно. — Он посмотрел на младшего брата и усмехнулся. — Главное, сними мясо с огня до того, как оно загорится.
Нора поцеловала больного в щеку и встала. За это время он успел заснуть. Она повернулась к Дину, в ее глазах стояли слезы. Дин взял Нору за руку, протянул другую невесте, и некоторое время все трос стояли молча.
Наконец Руби сказала:
— Давайте готовиться к вечеринке.
— Спасибо, — от души поблагодарил Нору Дин.
Июнь еще не уступил место июлю, но вечеринка с фейерверком и бенгальскими огнями — как раз то, что нужно Эрику.
Пока женщины собирали на стол, Дин сходил в дом и включил стереосистему. Музыка всегда занимала важное место на их пикниках. Он выставил старомодные черные колонки на подоконник и развернул их во двор. Потом настроился на волну станции, специализирующейся на старомодных шлягерах, и врубил звук на полную мощность. Сегодня нет нужды напоминать о быстротекущем времени. Лучше они на один вечер перенесутся в прошлое — скажем, на десять лет назад.
Словно в ответ на его мысли, из динамиков полилась песня «Деньги за так» в исполнении группы «Дайер стрейтс».
Когда Дин спустился во двор, все было готово. Кукурузные початки очищены, зерна завернуты в фольгу, готовый салат помещен в фаянсовую миску, лосось порезан и выложен ломтиками на блюдо вместе с кольцами сладкого лука и кружочками лимона.
Песня кончилась, началась другая. Мадонна запела «Я от тебя без ума».
Дин положил руку на плечо Руби и привлек ее к себе, они стали покачиваться под музыку.
— Эта мелодия будит столько воспоминаний… Давай потанцуем.
Начав танцевать, они словно перенеслись в прошлое. Закрой Дин глаза, он бы увидел школьный спортзал, украшенный блестками и искусственными цветами, Руби в голубом иолиэстровом платье на тонких плетеных бретельках, ее длинные волосы, ниспадающие на спину… Но он не стал закрывать глаза и оглядываться в прошлое, отныне он намеревался смотреть только вперед.
Музыка снова сменилась, но этот раз запел Шон Кэссиди. Нора, прихрамывая, подошла к молодым людям и стала пританцовывать на месте. Эрик в шезлонге по мере сил хлопал в ладоши, отбивая такт.
Остаток дня прошел под непрерывный смех. Они разговаривали, вспоминали прежние времена, строили планы на будущее. Ели с бумажных тарелок, поставив их на колени. Даже Эрик проглотил несколько кусочков лосося. Когда совсем стемнело, принялись взрывать хлопушки и запускать фейерверк.
Руби, стоя на краю откоса спиной к воде, написала в небе белыми огнями: «Руби любит Дина». Нора рядом с ней вывела: «Я люблю моих девочек и Летний остров». Обе засмеялись и помахали братьям.
Эрик повернул голову к Дину, их взгляды встретились, и Дина кольнул страх. Брат выглядел усталым и безнадежно постаревшим.
— Малыш, я люблю тебя, — прошептал Эрик.
Мужчины сидели в темноте, казалось, мир вдруг уменьшился и в нем остались только они двое. Музыка и смех женщин смолкли. Внезапная тишина представлялась бесконечной, черной и опасной.
— Я тоже люблю тебя, Эрик.
— Дино, я не хочу никаких похорон. Устройте вечеринку вроде сегодняшней, как в прежние времена, а потом развейте мой прах по ветру с «Возлюбленной ветра».
Дин на минуту вообразил, как будет стоять на палубе, смотреть на серый пепел, плывущий по волнам, и вспоминать голубые глаза, которые никогда больше на него не взглянут…
Дыхание Эрика стало затрудненным. Он закрыл глаза.
— Я не могу найти тетрадь по практике.
— Не волнуйся, я найду.
Больной снова открыл глаза, но, казалось, не мог сфокусировать взгляд.
— Позови маму, ладно? Мне нужно с ней поговорить.
Дин похолодел.
~ Она ведь здесь, правда?
Он быстро кивнул, вытирая слезы:
— Конечно, здесь.
Эрик улыбнулся и откинулся на подушки.
— Я знал, что она приедет.
— Я за ней схожу.
Казалось, Дину понадобилась целая вечность, чтобы пересечь маленький участок лужайки. Пока он шел, к нему вернулись звуки — музыка, смех, шум волн. По радио звучала песня «Для того и нужны друзья».
Руби засмеялась и протянула руку.
— Пошли, Дино. Ты еще не написал мое имя.
Дин не мог поднять руку. У него возникло странное ощущение, будто он распускается, как вязаный свитер, и достаточно малейшего движения, чтобы от него ничего не осталось.
— Он зовет маму.
Нора ахнула и быстро прикрыла рот рукой. Руби уронила бенгальский огонь. Искры рассыпались по траве, она тщательно затоптала их.
Все трое в гнетущем молчании направились к Эрику. Дин теперь слышал абсолютно все, вплоть до шороха травы под ногами.
Руби первая опустилась перед Эриком на колени. В ее глазах блестели слезы.
Эрик улыбнулся:
— Ты раскрепостилась…
Язык у него заплетался. Дин нахмурился, не понимая, о чем идет речь, но Руби, по-видимому, поняла.
— Да, Эрик.
Она наклонилась и поцеловала его в щеку.
— Позаботься о моем брате.
— Обязательно.
Эрик вздохнул и снова закрыл глаза. Дин подошел ближе к Руби и сжал ее руку.
— О Господи… — прошептала она.
Дин догадался — она думает о том, как все они переживут смерть Эрика.
Больной несколько минут дремал, потом снова открыл глаза и быстро заморгал.
— Мама? — Он огляделся. В его голосе послышались панические нотки. — Мама?
Дин вцепился в руку Руби, она была его якорем спасения, только ее близость придавала ему силы. Нора села на стул и придвинулась к Эрику.
— Я здесь, дорогой, я с тобой.
Он посмотрел на нее застывшим взглядом.
— Дино вернулся домой… ко мне. Я знал, что ты тоже вернешься. Где папа?
Нора погладила его по голове.
— Конечно, я вернулась. Извини, что меня так долго не было.
Эрик испустил протяжный вздох, улыбнулся. На какую-то долю секунды его взор прояснился.
— Позаботьтесь за меня о Дино. Вы теперь ему нужны.
Нора проглотила слезы и охрипшим голосом сказала:
— Мы с твоим папой за ним присмотрим.
— Спасибо… Нора. Ты всегда была мне мамой. — Эрик закрыл глаза, помолчал и прошептал: — Чарли, это ты?
И его не стало.
Эпилог
Дин быстро открыл глаза. Над ним, подбоченясь, стояла Руби. Он поспешно встал, сгреб любимую в объятия и начал целовать, наверстывая упущенное за время ее отсутствия.
Руби со смехом отстранилась:
— Эй, оставь что-нибудь до после свадьбы, и желательно побольше! Как же здорово вернуться домой! — Держа Дина за руку, Руби наклонилась к Эрику. — Привет, Эрик, — тихо сказала она.
Веки больного вздрогнули и приоткрылись.
— Привет, Салли.
Руби нахмурилась. Дин прошептал:
— Ему становится хуже. Он то и дело забывает, где находится. Кстати, мы видели вас с Норой в «Шоу Сары Перселл». Вы держались отлично.
Руби усмехнулась:
— Было довольно интересно — на свой лад, конечно, в стиле «репортеры-не-отстают-от-тебя-даже-в-туалете». Оказывается, быть знаменитостью — не бог весть какое удовольствие. Я отказалась от предложения сделать комедийный сериал на телевидении.
— Отказалась?
— Зато подписала контракт на книгу, точнее роман. Думаю, этим я могу заниматься и здесь.
— Привет, ребята! — раздался голос Норы. Помахав им, она подошла ближе и тронула Дина за плечо: — Как Эрик?
Дин покачал головой и беззвучно ответил одними губами: «Плохо».
Больной снова открыл глаза:
— Нора, это вы?
Нора присела перед ним на корточки. Если она и была потрясена его состоянием, то не подала виду.
— Да, это я. — Она взяла его за руку. — Я здесь.
— Я знал, что вы должны скоро приехать. Вы не видели мой ластик? Наверное, его Салли спрятала.
— Нет, не видела. Правда, — произнесла Нора охрипшим голосом. — Между прочим, ты знаешь, какой сегодня день?
Эрик посмотрел на нее вопросительно:
— Понедельник?
— Сегодня четвертое июля.
— Мы устроим вечеринку?
— Конечно!
— С бенгальскими огнями? — полусонным шепотом спросил Эрик.
— Ты немного поспи, а я попрошу твоего брата пока заняться барбекю.
— Дин не умеет жарить барбекю, он все роняет на угли.
— Раньше вы всегда позволяли мне готовить рыбу.
Нора погладила его по голове:
— Я помню. Эрик, может, ты присмотришь за Дином?
— Ладно. — Он посмотрел на младшего брата и усмехнулся. — Главное, сними мясо с огня до того, как оно загорится.
Нора поцеловала больного в щеку и встала. За это время он успел заснуть. Она повернулась к Дину, в ее глазах стояли слезы. Дин взял Нору за руку, протянул другую невесте, и некоторое время все трос стояли молча.
Наконец Руби сказала:
— Давайте готовиться к вечеринке.
— Спасибо, — от души поблагодарил Нору Дин.
Июнь еще не уступил место июлю, но вечеринка с фейерверком и бенгальскими огнями — как раз то, что нужно Эрику.
Пока женщины собирали на стол, Дин сходил в дом и включил стереосистему. Музыка всегда занимала важное место на их пикниках. Он выставил старомодные черные колонки на подоконник и развернул их во двор. Потом настроился на волну станции, специализирующейся на старомодных шлягерах, и врубил звук на полную мощность. Сегодня нет нужды напоминать о быстротекущем времени. Лучше они на один вечер перенесутся в прошлое — скажем, на десять лет назад.
Словно в ответ на его мысли, из динамиков полилась песня «Деньги за так» в исполнении группы «Дайер стрейтс».
Когда Дин спустился во двор, все было готово. Кукурузные початки очищены, зерна завернуты в фольгу, готовый салат помещен в фаянсовую миску, лосось порезан и выложен ломтиками на блюдо вместе с кольцами сладкого лука и кружочками лимона.
Песня кончилась, началась другая. Мадонна запела «Я от тебя без ума».
Дин положил руку на плечо Руби и привлек ее к себе, они стали покачиваться под музыку.
— Эта мелодия будит столько воспоминаний… Давай потанцуем.
Начав танцевать, они словно перенеслись в прошлое. Закрой Дин глаза, он бы увидел школьный спортзал, украшенный блестками и искусственными цветами, Руби в голубом иолиэстровом платье на тонких плетеных бретельках, ее длинные волосы, ниспадающие на спину… Но он не стал закрывать глаза и оглядываться в прошлое, отныне он намеревался смотреть только вперед.
Музыка снова сменилась, но этот раз запел Шон Кэссиди. Нора, прихрамывая, подошла к молодым людям и стала пританцовывать на месте. Эрик в шезлонге по мере сил хлопал в ладоши, отбивая такт.
Остаток дня прошел под непрерывный смех. Они разговаривали, вспоминали прежние времена, строили планы на будущее. Ели с бумажных тарелок, поставив их на колени. Даже Эрик проглотил несколько кусочков лосося. Когда совсем стемнело, принялись взрывать хлопушки и запускать фейерверк.
Руби, стоя на краю откоса спиной к воде, написала в небе белыми огнями: «Руби любит Дина». Нора рядом с ней вывела: «Я люблю моих девочек и Летний остров». Обе засмеялись и помахали братьям.
Эрик повернул голову к Дину, их взгляды встретились, и Дина кольнул страх. Брат выглядел усталым и безнадежно постаревшим.
— Малыш, я люблю тебя, — прошептал Эрик.
Мужчины сидели в темноте, казалось, мир вдруг уменьшился и в нем остались только они двое. Музыка и смех женщин смолкли. Внезапная тишина представлялась бесконечной, черной и опасной.
— Я тоже люблю тебя, Эрик.
— Дино, я не хочу никаких похорон. Устройте вечеринку вроде сегодняшней, как в прежние времена, а потом развейте мой прах по ветру с «Возлюбленной ветра».
Дин на минуту вообразил, как будет стоять на палубе, смотреть на серый пепел, плывущий по волнам, и вспоминать голубые глаза, которые никогда больше на него не взглянут…
Дыхание Эрика стало затрудненным. Он закрыл глаза.
— Я не могу найти тетрадь по практике.
— Не волнуйся, я найду.
Больной снова открыл глаза, но, казалось, не мог сфокусировать взгляд.
— Позови маму, ладно? Мне нужно с ней поговорить.
Дин похолодел.
~ Она ведь здесь, правда?
Он быстро кивнул, вытирая слезы:
— Конечно, здесь.
Эрик улыбнулся и откинулся на подушки.
— Я знал, что она приедет.
— Я за ней схожу.
Казалось, Дину понадобилась целая вечность, чтобы пересечь маленький участок лужайки. Пока он шел, к нему вернулись звуки — музыка, смех, шум волн. По радио звучала песня «Для того и нужны друзья».
Руби засмеялась и протянула руку.
— Пошли, Дино. Ты еще не написал мое имя.
Дин не мог поднять руку. У него возникло странное ощущение, будто он распускается, как вязаный свитер, и достаточно малейшего движения, чтобы от него ничего не осталось.
— Он зовет маму.
Нора ахнула и быстро прикрыла рот рукой. Руби уронила бенгальский огонь. Искры рассыпались по траве, она тщательно затоптала их.
Все трое в гнетущем молчании направились к Эрику. Дин теперь слышал абсолютно все, вплоть до шороха травы под ногами.
Руби первая опустилась перед Эриком на колени. В ее глазах блестели слезы.
Эрик улыбнулся:
— Ты раскрепостилась…
Язык у него заплетался. Дин нахмурился, не понимая, о чем идет речь, но Руби, по-видимому, поняла.
— Да, Эрик.
Она наклонилась и поцеловала его в щеку.
— Позаботься о моем брате.
— Обязательно.
Эрик вздохнул и снова закрыл глаза. Дин подошел ближе к Руби и сжал ее руку.
— О Господи… — прошептала она.
Дин догадался — она думает о том, как все они переживут смерть Эрика.
Больной несколько минут дремал, потом снова открыл глаза и быстро заморгал.
— Мама? — Он огляделся. В его голосе послышались панические нотки. — Мама?
Дин вцепился в руку Руби, она была его якорем спасения, только ее близость придавала ему силы. Нора села на стул и придвинулась к Эрику.
— Я здесь, дорогой, я с тобой.
Он посмотрел на нее застывшим взглядом.
— Дино вернулся домой… ко мне. Я знал, что ты тоже вернешься. Где папа?
Нора погладила его по голове.
— Конечно, я вернулась. Извини, что меня так долго не было.
Эрик испустил протяжный вздох, улыбнулся. На какую-то долю секунды его взор прояснился.
— Позаботьтесь за меня о Дино. Вы теперь ему нужны.
Нора проглотила слезы и охрипшим голосом сказала:
— Мы с твоим папой за ним присмотрим.
— Спасибо… Нора. Ты всегда была мне мамой. — Эрик закрыл глаза, помолчал и прошептал: — Чарли, это ты?
И его не стало.
Эпилог
Церковь на Летнем острове представляла собой узкое, обшитое досками строение с крутой крышей, стоящее на вершине небольшого холма. Даже сейчас, в разгар холодной сумрачной зимы, здание было густо увито зеленым плющом. Двустворчатую дверь обрамляли плети клематиса, похожие сейчас на коричневые веревки. Через несколько месяцев они снова зазеленеют и покроются лиловыми бутонами.
— До сих пор не могу поверить, что ты не разрешила мне украсить церковь цветами, — вздохнула Нора.
Руби засмеялась. Они стояли на небольшой автостоянке, примыкающей к церкви, и ждали, когда причалит паром.
— Именно такую свадьбу мы и хотели. Единственное украшение, которое для нас важно, в церкви есть, а других не нужно.
— Сейчас разгар зимы. Ты же знаешь, что церковь не отапливается.
Нора обхватила себя руками за плечи. Ее элегантный изумрудно-зеленый костюм из шелкового трикотажа оттенял нежную кожу цвета слоновой кости. Ветра не было, и из безупречной прически не выбился ни один волосок. К сожалению, стояли холода, необычные даже для рождественской недели, температура опустилась ниже нуля.
К чести Норы, она попыталась улыбнуться.
— Я хотела организовать для тебя этот праздник, сделать так, чтобы все было безукоризненно.
Руби понимающе усмехнулась:
— Нет, мама, ты хотела организовать его для себя.
— Черт возьми, это мое право! — Нора улыбнулась. — Ничего, может, на свадьбе Дженни будет все как положено.
— Хотелось бы посмотреть, как вы с Кэролайн сцепитесь за право руководить подготовкой этого знаменательного события. Не удивлюсь, если ты устроишь скромную церемонию в Ватикане.
Нора рассмеялась и придвинулась ближе:
— Ах, дорогая… кажется, я опять плачу.
Руби собиралась что-то сказать, но в это время загудел паром. Через несколько минут на стоянку заехали и остановились одна рядом с другой три машины. Дверцы открылись, на площадку высыпали немногочисленные гости.
Кэролайн в бледно-голубом шелке казалась холодной и изящной, как водяная лилия. Джерри шел рядом, ведя за руки детей. Все четверо смотрелись, как рекламное фото счастливой, дружной семьи.
Кэролайн порывисто обняла Руби, отстранилась и улыбнулась со слезами на глазах.
— Моя младшая сестренка в… — Она нахмурилась. — Что это на тебе?
Руби повертелась, показывая обновку. То, что когда-то было платьем ее позора, стало подвенечным нарядом.
— Разве не здорово?
Кэролайн прищурилась, оглядывая ее с ног до головы. Она отметила и глубокий треугольный вырез, и разрез на бедре на всю длину ноги.
— Не может быть, чтобы ты нашла этот фасон в магазине для новобрачных!
— Нет, это Версаче.
— Да, несомненно, — кивнула Кэролайн. — Ты великолепно выглядишь.
Джерри подошел к жене и взял ее за руку, посадив Фредди на плечо.
— Привет, Руби. Ты потрясающе выглядишь.
Невеста усмехнулась:
— Пожалуй, я могу привыкнуть к комплиментам.
— Подошел Рэнд в элегантном черном смокинге, за ним — Мэрилин с сыном на руках. Лотти тоже приехала. Она была в своем «городском» платье и широкополой соломенной шляпе. Единственной уступкой зимним холодам оказались не по размеру большие черные суконные боты у нее на ногах. Рэнд поцеловал дочь и прошептал:
— Привет, голливудская красотка, ты похожа на принцессу.
— Здравствуй, папа. — Руби посмотрела на мачеху, державшуюся чуть в стороне. — Привет, Мэрилин, рада, что ты здесь. Как поживает мой очаровательный братишка?
Молодая мать расплылась в улыбке:
— Прекрасно. Ты выглядишь грандиозно.
Тут все заговорили разом, перебивая друг друга.
На стоянке появился еще один автомобиль. Из него вышел Дин. В черном смокинге от Армани он был так красив, что у Руби на мгновение перехватило дыхание. Жених подошел к невесте и медленно раздвинул губы в обольстительной улыбке. Руби залилась краской.
Дин нежно взял ее за руку:
— Ну что, мы готовы это сделать?
«Я была готова к этому всю жизнь», — хотела уточнить Руби, но чувства настолько переполняли ее, что она смогла только молча кивнуть.
— Тогда вперед.
Они вместе вошли в церковь. По обе стороны от прохода располагалось всего два ряда скамей из грубо обработанною дерева. Алтарь представлял собой простой деревянный стол на скрещенных ножках, на котором находились две толстые белые свечи. Они горели мерцающим пламенем, распространяя аромат сушеной лаванды. Стол был накрыт золотистым шелковым покрывалом с вышитым красным крестом. В углу спряталась небольшая ель, мигающая рождественскими огнями.
Родственники начали рассаживаться по скамьям. Джерри достал видеокамеру и приступил к съемке. Дин один двинулся по проходу и занял свое место у алтаря.
— Ты готова?
Услышав голос отца, Руби чуть повернулась. Рэнд подошел и предложил ей руку. Руби чувствовала, что улыбка получилась у нее немного дрожащей, но это ее не смущало. Она оперлась на руку отца, и он повел ее по проходу.
У алтаря они остановились, Рэнд поцеловал дочь в щеку и прошептал:
— Я люблю тебя.
Руби едва сдерживала переполнявшие ее эмоции. Она едва заметно кивнула. Отец отступил назад, оставив ее вдвоем с Дином.
Прямо перед ними стояла большая фотография в резной золоченой деревянной раме. Единственное украшение, которое было для них важно. Портрет Эрика.
На этом снимке ему было лет пятнадцать, он стоял на носу «Возлюбленной ветра», повернувшись вполоборота к объективу, и улыбался той улыбкой, которую они гак хорошо знали.
Дин задержал взгляд на фотографии и вздохнул. Руби поняла, что он вспоминает. Она просунула руку ему под локоть, пожала пальцы и прошептала:
— Он здесь.
— Знаю. — Дин ответил на пожатие. — Знаю.
Отец Магауэн улыбнулся жениху и невесте. Сестра Хелен лукаво подмигнула Руби, вперевалку прошла к органу и села за клавиши.
— Возлюбленные братья и сестры, мы собрались здесь, чтобы соединить священными узами брака этого мужчину и эту женщину…
Маленькую церковь заполнил густой, мелодичный голос. Наконец священник дошел до слов:
— Кто отдает эту женщину в жены этому мужчине?
Единственная просьба Руби в связи с церемонией касалась именно этого вопроса. Она оглянулась, увидела отца и мать, стоящих рядом, и поняла, что поступила правильно. Эта картина останется в ее сердце навсегда.
Рэнд посмотрел на Нору. Та плакала, не таясь. Он взял ее под руку и привлек к себе.
— Мы, ее мать и я, — гордо ответил Рэнд.
Кэролайн тоже заплакала. Руби заметила, как Джерри придвинулся к жене и обнял ее за талию. Она снова повернулась к Дину, посмотрела в его лучистые голубые глаза и… забыла обо всех остальных.
— …можете поцеловать невесту.
— Я ждал этого момента всю жизнь, — тихо сказал Дин, сияя от радости. — Я буду любить тебя всегда, дорогая.
Руби прочла в его взгляде все: прошлое, настоящее, будущее. Она увидела светловолосых детей, играющих в холодной воде залива Пьюджет-Саунд, праздничный стол, накрытый по случаю Рождества, множество стульев вокруг него… Она увидела себя и Дина старыми, поседевшими и подслеповатыми. Она знала, что никогда не забудет эти мгновения.
— Вот и хорошо, — откликнулась она, улыбаясь и чувствуя солоноватый вкус собственных слез.
Слезы грозили испортить макияж, за который мать заплатила немалые деньги, но Руби было все равно.
Дин наклонил голову и поцеловал новобрачную. Позади них родственники радостно закричали, засмеялись, захлопали в ладоши. И тут в церкви внезапно появился Элвис Пресли в белом комбинезоне, отделанном бусинами. Король рок-н-ролла взлохматил пальцами кок, улыбнулся своей излюбленной кривоватой улыбкой и запел.
Он был очень взволнован.
— До сих пор не могу поверить, что ты не разрешила мне украсить церковь цветами, — вздохнула Нора.
Руби засмеялась. Они стояли на небольшой автостоянке, примыкающей к церкви, и ждали, когда причалит паром.
— Именно такую свадьбу мы и хотели. Единственное украшение, которое для нас важно, в церкви есть, а других не нужно.
— Сейчас разгар зимы. Ты же знаешь, что церковь не отапливается.
Нора обхватила себя руками за плечи. Ее элегантный изумрудно-зеленый костюм из шелкового трикотажа оттенял нежную кожу цвета слоновой кости. Ветра не было, и из безупречной прически не выбился ни один волосок. К сожалению, стояли холода, необычные даже для рождественской недели, температура опустилась ниже нуля.
К чести Норы, она попыталась улыбнуться.
— Я хотела организовать для тебя этот праздник, сделать так, чтобы все было безукоризненно.
Руби понимающе усмехнулась:
— Нет, мама, ты хотела организовать его для себя.
— Черт возьми, это мое право! — Нора улыбнулась. — Ничего, может, на свадьбе Дженни будет все как положено.
— Хотелось бы посмотреть, как вы с Кэролайн сцепитесь за право руководить подготовкой этого знаменательного события. Не удивлюсь, если ты устроишь скромную церемонию в Ватикане.
Нора рассмеялась и придвинулась ближе:
— Ах, дорогая… кажется, я опять плачу.
Руби собиралась что-то сказать, но в это время загудел паром. Через несколько минут на стоянку заехали и остановились одна рядом с другой три машины. Дверцы открылись, на площадку высыпали немногочисленные гости.
Кэролайн в бледно-голубом шелке казалась холодной и изящной, как водяная лилия. Джерри шел рядом, ведя за руки детей. Все четверо смотрелись, как рекламное фото счастливой, дружной семьи.
Кэролайн порывисто обняла Руби, отстранилась и улыбнулась со слезами на глазах.
— Моя младшая сестренка в… — Она нахмурилась. — Что это на тебе?
Руби повертелась, показывая обновку. То, что когда-то было платьем ее позора, стало подвенечным нарядом.
— Разве не здорово?
Кэролайн прищурилась, оглядывая ее с ног до головы. Она отметила и глубокий треугольный вырез, и разрез на бедре на всю длину ноги.
— Не может быть, чтобы ты нашла этот фасон в магазине для новобрачных!
— Нет, это Версаче.
— Да, несомненно, — кивнула Кэролайн. — Ты великолепно выглядишь.
Джерри подошел к жене и взял ее за руку, посадив Фредди на плечо.
— Привет, Руби. Ты потрясающе выглядишь.
Невеста усмехнулась:
— Пожалуй, я могу привыкнуть к комплиментам.
— Подошел Рэнд в элегантном черном смокинге, за ним — Мэрилин с сыном на руках. Лотти тоже приехала. Она была в своем «городском» платье и широкополой соломенной шляпе. Единственной уступкой зимним холодам оказались не по размеру большие черные суконные боты у нее на ногах. Рэнд поцеловал дочь и прошептал:
— Привет, голливудская красотка, ты похожа на принцессу.
— Здравствуй, папа. — Руби посмотрела на мачеху, державшуюся чуть в стороне. — Привет, Мэрилин, рада, что ты здесь. Как поживает мой очаровательный братишка?
Молодая мать расплылась в улыбке:
— Прекрасно. Ты выглядишь грандиозно.
Тут все заговорили разом, перебивая друг друга.
На стоянке появился еще один автомобиль. Из него вышел Дин. В черном смокинге от Армани он был так красив, что у Руби на мгновение перехватило дыхание. Жених подошел к невесте и медленно раздвинул губы в обольстительной улыбке. Руби залилась краской.
Дин нежно взял ее за руку:
— Ну что, мы готовы это сделать?
«Я была готова к этому всю жизнь», — хотела уточнить Руби, но чувства настолько переполняли ее, что она смогла только молча кивнуть.
— Тогда вперед.
Они вместе вошли в церковь. По обе стороны от прохода располагалось всего два ряда скамей из грубо обработанною дерева. Алтарь представлял собой простой деревянный стол на скрещенных ножках, на котором находились две толстые белые свечи. Они горели мерцающим пламенем, распространяя аромат сушеной лаванды. Стол был накрыт золотистым шелковым покрывалом с вышитым красным крестом. В углу спряталась небольшая ель, мигающая рождественскими огнями.
Родственники начали рассаживаться по скамьям. Джерри достал видеокамеру и приступил к съемке. Дин один двинулся по проходу и занял свое место у алтаря.
— Ты готова?
Услышав голос отца, Руби чуть повернулась. Рэнд подошел и предложил ей руку. Руби чувствовала, что улыбка получилась у нее немного дрожащей, но это ее не смущало. Она оперлась на руку отца, и он повел ее по проходу.
У алтаря они остановились, Рэнд поцеловал дочь в щеку и прошептал:
— Я люблю тебя.
Руби едва сдерживала переполнявшие ее эмоции. Она едва заметно кивнула. Отец отступил назад, оставив ее вдвоем с Дином.
Прямо перед ними стояла большая фотография в резной золоченой деревянной раме. Единственное украшение, которое было для них важно. Портрет Эрика.
На этом снимке ему было лет пятнадцать, он стоял на носу «Возлюбленной ветра», повернувшись вполоборота к объективу, и улыбался той улыбкой, которую они гак хорошо знали.
Дин задержал взгляд на фотографии и вздохнул. Руби поняла, что он вспоминает. Она просунула руку ему под локоть, пожала пальцы и прошептала:
— Он здесь.
— Знаю. — Дин ответил на пожатие. — Знаю.
Отец Магауэн улыбнулся жениху и невесте. Сестра Хелен лукаво подмигнула Руби, вперевалку прошла к органу и села за клавиши.
— Возлюбленные братья и сестры, мы собрались здесь, чтобы соединить священными узами брака этого мужчину и эту женщину…
Маленькую церковь заполнил густой, мелодичный голос. Наконец священник дошел до слов:
— Кто отдает эту женщину в жены этому мужчине?
Единственная просьба Руби в связи с церемонией касалась именно этого вопроса. Она оглянулась, увидела отца и мать, стоящих рядом, и поняла, что поступила правильно. Эта картина останется в ее сердце навсегда.
Рэнд посмотрел на Нору. Та плакала, не таясь. Он взял ее под руку и привлек к себе.
— Мы, ее мать и я, — гордо ответил Рэнд.
Кэролайн тоже заплакала. Руби заметила, как Джерри придвинулся к жене и обнял ее за талию. Она снова повернулась к Дину, посмотрела в его лучистые голубые глаза и… забыла обо всех остальных.
— …можете поцеловать невесту.
— Я ждал этого момента всю жизнь, — тихо сказал Дин, сияя от радости. — Я буду любить тебя всегда, дорогая.
Руби прочла в его взгляде все: прошлое, настоящее, будущее. Она увидела светловолосых детей, играющих в холодной воде залива Пьюджет-Саунд, праздничный стол, накрытый по случаю Рождества, множество стульев вокруг него… Она увидела себя и Дина старыми, поседевшими и подслеповатыми. Она знала, что никогда не забудет эти мгновения.
— Вот и хорошо, — откликнулась она, улыбаясь и чувствуя солоноватый вкус собственных слез.
Слезы грозили испортить макияж, за который мать заплатила немалые деньги, но Руби было все равно.
Дин наклонил голову и поцеловал новобрачную. Позади них родственники радостно закричали, засмеялись, захлопали в ладоши. И тут в церкви внезапно появился Элвис Пресли в белом комбинезоне, отделанном бусинами. Король рок-н-ролла взлохматил пальцами кок, улыбнулся своей излюбленной кривоватой улыбкой и запел.
Он был очень взволнован.