Ханнес Ростам
…Ваш маньяк, Томас Квик

   Моим детям


   Нам хочется, чтобы нас любили или хотя бы почитали, хотя бы боялись, хотя бы поносили и презирали. Нам хочется внушать людям хоть какое-нибудь чувство. Душа содрогается от пустоты и жаждет общения любою ценою.
Яльмар Сёдерберг «Доктор Глас»

Предисловие

   Позвольте мне рассказать вам историю серийного убийцы Томаса Квика. В течение тридцати лет он лишит жизни почти тридцать человек: взрослых женщин и мужчин, подростков и детей. Впервые это произойдет в 1964 году, когда ему исполнится всего четырнадцать лет, но тот способ, которым он это совершит, отразится на всех его последующих деяниях. Все это – зверские убийства, когда он насилует, пытает, убивает и расчленяет своих жертв. Он пьет их кровь и ест их плоть, уносит с собой части тела в качестве трофеев, чтобы питать свою фантазию в поисках новой жертвы, а под конец избавляется от них, дробя на мелкие части, закапывая или просто выбрасывая в канаву.
   Учитывая количество жертв и зверский характер убийств, Томас Квик – не обычный серийный убийца по меркам классической криминологии. Он занимает одно из ведущих мест в рейтинге серийных убийц криминальной истории всего западного мира, а в том, что касается некоторых особенно омерзительных подробностей совершенных им преступлений, можно утверждать, что он – явление уникальное. И существует лишь одна проблема в том образе, который в течение пятнадцати лет доминировал в наших средствах массовой информации и в нашем сознании: все вышесказанное – неправда. Все это вымысел. Томас Квик не только никого не убивал – он даже не встречался ни с кем из своих жертв. Он – плод воображения, воплотивший в себе зло в своих крайних проявлениях и по всем основным пунктам созданный другими, а не им самим.
   И вот теперь Ханнес Ростам рассказал нам правду. Историю Стюре Бергваля, который родился в 1950 году в Корснэсе в окрестностях Фалуна[1], еще с юности страдал физическими и психическими недугами, провел в психиатрической клинике почти половину жизни, с юных лет злоупотреблял алкоголем, наркотиками и обычными лекарствами. Ростам повествует о том, как наш правоохранительный аппарат рука об руку с психиатрией превратили психически больного человека, наркомана и мифомана[2] в серийного убийцу.
   Как ни странно, все получилось предельно просто – Ростам не только написал книгу о том, как все было на самом деле, но и сумел вывести на чистую воду подонков, которые создали всю эту ложь.
   Сомневающиеся и скептики существовали всегда, еще с девяностых годов, когда серийный убийца Томас Квик начал буйствовать в нашем сознании, так что в чисто временном аспекте Ханнес Ростам появляется в этой истории довольно поздно. К тому же он не больно смахивает на Джона Уэйна[3], Джеймса Бонда или отечественного Карла Хамильтона[4]. Длинный и тощий журналист, обычно негромкий и корректный, иногда тихо улыбающийся, который создал три телепрограммы о Нашем Собственном Серийном Убийце и на последних минутах заставил его признаться, что тот, к сожалению, все придумал, а также разъяснить зрителям, почему он это сделал и кто ему в этом «помогал».
   В точности как в фильмах моего детства, где реальность описывалась в черно-белых тонах, а в последний момент всегда появлялась кавалерия под звуки фанфар, стук копыт и с саблями наголо. В этот раз произошло примерно то же самое – под предводительством журналиста, ведущего независимое расследование, в чем-то главном напомнившего Джона Уэйна из моего детства. При всем уважении к скептикам и сомневающимся – но именно эта маленькая когорта отважных журналистов, исследователей и юристов поднимает свой голос за доброе дело, доводит до конца разумные сомнения и к тому же упорно выступает с открытым забралом вне зависимости от обстоятельств. Не будь Ханнеса Ростама, многие из нас продолжали бы жить со своими заблуждениями, в то время как большинство решили бы проблему, перекинувшись в мыслях на что-то другое.
   Мне не хотелось бы говорить, что Ханнес Ростам по пути к правде о Томасе Квике написал историю шведской правоохранительной системы, – по той простой причине, что такого рода произведения редко являются интересным чтивом. Однако в данном случае дело обстоит как раз наоборот. Книга Ростама хорошо написана, а история хорошо изложена. В ней описываются шведский правоохранительный аппарат, охваченный моральным, юридическим и интеллектуальным расстройством, а также шведская система психиатрической помощи, напоминающая разве что образчики советского периода, о которых, как нам до сих пор казалось, мы могли лишь читать – и когда читали, все это, слава богу, не имело к нам никакого отношения.
   Подводя итоги, хочу выразиться предельно просто: эта книга рассказывает о том, как шведские полицейские, прокуроры, адвокаты и судьи – при благосклонной поддержке разнообразных врачей, психологов, так называемого мнемоэксперта и бесчисленного количества журналистов, а также просто деятелей культуры – сделали из психически больного человека «самого ужасного серийного убийцу в истории человечества».
   Это жуть, это правда – и читается на одном дыхании.
Лейф Перссон

Часть первая

   Когда знаешь ужасную правду о том, как поступал Томас Квик со своими жертвами, когда слышишь его дикий звериный рев, возникает только один вопрос: неужели перед нами человек?
Пелле Тагессон, репортер криминальной
хроники, газета «Экспрессен»
от 2 ноября 1994 года

Сэтерская судебно-психиатрическая больница, 2 июня 2008 года

   Серийный убийца, садист и каннибал Стюре Бергваль не принимал посетителей семь лет. Легкая дрожь в предвкушении встречи с ним охватывает меня, когда я прохожу через контрольно-пропускной пункт региональной клиники судебной психиатрии в городе Сэтер.
   – Ханнес Ростам, шведское телевидение. У меня назначена встреча со Стюре Бергвалем…
   Я положил свое журналистское удостоверение в стальной выдвижной поддон под бронированным стеклом, отделяющим меня от охранника. Он констатировал, что визит заявлен заранее, разрешен и утвержден.
   – Проходите через шлюз. Не прикасайтесь к двери!
   Повинуясь шероховатому голосу из динамика, я миновал автоматическую дверь, затем прошел через два металлодетектора и затем – сквозь еще одну автоматическую дверь в холл, где санитарка перерыла все содержимое моей сумки.
   Я последовал за моей сопровождающей сквозь запутанную систему коридоров, лестниц и лифтов. Стук женских каблуков по бетонному полу. Тишина, звяканье ключей перед каждой новой железной дверью, попискивание электронных замков, лязг бронированных дверей.
 
   Томас Квик сознался почти в тридцати убийствах. Шесть судов единодушно признали его виновным в убийстве восьми человек. После последнего суда в 2001 году он взял «тайм-аут», вернул свое прежнее имя Стюре Бергваль и замкнулся в себе. За те семь лет, что прошли с тех пор, то и дело возникали ожесточенные дебаты о том, действительно ли Квик серийный убийца или просто мифоман. Что думает об этом сам главный участник событий, никто не знал. И вот мне предстояла встреча с ним. Лицом к лицу.
   Санитарка привела меня в большое пустое отделение, где на полу красовался свежий, еще блестящий линолеум, и жестом велела войти в небольшое помещение для свиданий.
   – Он сейчас придет, – сказала она.
   Мне стало не по себе.
   – А вы будете ждать за дверью, пока я с ним общаюсь? – спросил я.
   – Это закрытое отделение, здесь нет персонала, – коротко ответила женщина.
   Словно прочтя мои мысли, она достала откуда-то маленькую коробочку.
   – Дать вам сигнализацию?
   Я посмотрел на нее, потом на маленькую черную коробочку.
   Стюре Бергваль находится в этой больнице с 1991 года. Его считали таким опасным, что ему позволялось покидать бункер раз в шесть недель для поездки на машине, при условии, что его сопровождали три санитара. «Сумасшедшему надо иногда видеть горизонт, чтобы совсем не сойти с ума», – подумал я.
   Теперь предстояло за несколько секунд определить, нужна ли мне в этой ситуации сигнализация. Я не нашелся что ответить.
   – Кроме того, в соседней комнате есть кнопка вызова, – продолжала санитарка.
   «Она издевается надо мной?» – промелькнуло у меня в голове. Она, как и я, прекрасно понимает, что ни одну из жертв Квика не спасла бы кнопка сигнализации в соседней комнате.
   Мои размышления прервал почти двухметровый Стюре Бергваль, появившийся в дверном проеме в сопровождении двух санитаров. На нем были застиранный джемпер когда-то фиолетового цвета, поношенные джинсы и сандалии. Неуверенно улыбнувшись, мужчина протянул мне руку, слегка наклонившись вперед, избавляя меня тем самым от необходимости подходить к нему слишком близко.
   Я разглядывал руку, которая, если верить ее владельцу, лишила жизни не менее тридцати человек.
   Его ладонь была влажной.
   Санитары исчезли.
   Я остался наедине с каннибалом.

Человек из Сэтера

   Неприятные новости принесли средства массовой информации. Как всегда.
   Репортер «Экспрессен» торопился, поэтому сразу перешел к делу:
   – Один мужик из Фалуна признался в убийстве вашего сына Юхана. Как вы можете это прокомментировать?
   Анна-Клара Асплунд, только что вернувшаяся с работы, стояла в пальто, держа ключи от дома в прихожей. Звонок телефона она услышала, когда открывала дверь.
   – Я немного тороплюсь, – пояснил журналист. – Завтра ложусь на операцию, мне будут удалять грыжу. Хочу до того отправить в редакцию статью.
   Анна-Клара не поняла, о чем он говорит. Одно она осознала – что кто-то решил снова расковырять старые раны, что с этого дня, 8 марта 1993 года, ей придется снова вернуться в тот кошмарный сон.
   Сорокадвухлетний пациент Сэтерской судебно-психиатрической больницы признался в убийстве ее сына, сообщил журналист. «Я убил Юхана», – заявил мужчина. Анна-Клара задалась вопросом, почему полиция рассказала об этом газете «Экспрессен», а ей – нет.
   Для Бьерна и Анны-Клары Асплунд кромешный ад начался 7 ноября 1980 года. Как принято говорить, в самую обычную пятницу. Все ужасные события происходят в самый обычный день. Приготовив завтрак своему одиннадцатилетнему сыну Юхану, Анна-Клара сказала ему «Пока!» и поспешила на работу. Когда около восьми утра сын вышел из дома, ему надо было пройти до школы около трехсот метров. До школы он так и не дошел и с тех пор бесследно исчез.
   Уже в первые сутки полиция подключила мощные ресурсы – вертолеты, датчики обнаружения тепла, прочесала местность, но никаких следов мальчика обнаружить не удалось.
   Исчезновение Юхана стало одной из величайших загадок в истории криминалистики. Родители без конца давали интервью, снимались в документальных фильмах и участвовали в дебатах. Раз за разом рассказывали они, каково это – потерять единственного сына, ничего не знать о его судьбе, не иметь даже могилки. Но это не дало никаких результатов.
   Анна-Клара и Бьерн расстались, когда Юхану было три года, однако сохранили добрые отношения и поддерживали друг друга в том пути на Голгофу, который им пришлось пройти после исчезновения мальчика, в неутешительном общении с журналистами и правоохранительными органами.
   Оба на очень ранней стадии пришли к выводу, что Юхана похитил бывший сожитель Анны-Клары. Они сочли, что мотивом стали несчастная любовь и безграничная ревность. А затем ситуация вышла из-под контроля.
   Бывший сожитель утверждал, что в то роковое утро спал в своей постели до девяти утра. Однако свидетели показали, что он вышел из дома в четверть восьмого. Другие свидетели наблюдали его машину возле дома Асплундов около восьми утра. Его друзья и коллеги по работе подтверждали, что после исчезновения Юхана он вел себя весьма странно. И даже его лучший друг обратился в полицию и рассказал, что тот похитил Юхана, он в этом уверен.
   В присутствии двух свидетелей Бьерн Асплунд заявил бывшему сожителю Анны-Клары:
   – Ты убийца, ты убил моего сына, и тебе не уйти от ответственности. Теперь я буду говорить каждому, кого встречу, что ты убил Юхана.
   Тот факт, что человек, к которому были обращены эти слова, не протестовал и не пытался подать на Бьерна в суд за клевету, воспринимался родителями как еще одно доказательство его виновности. Таким образом, существовали улики, свидетели и мотив преступления, однако отсутствовали весомые доказательства.
   Через четыре года после исчезновения Юхана его родители обратились к адвокату Пелле Свенссону, дабы возбудить частное обвинение против бывшего сожителя Анны-Клары, – необычная мера, предполагающая, среди прочего, значительный экономический риск в том случае, если они проиграют процесс.
   После скандального процесса суд первой инстанции подтвердил, что обвиняемый похитил Юхана. Тот был осужден за похищение людей и приговорен к двум годам лишения свободы. Это стало уникальным событием и большой победой для Анны-Клары и Бьерна Асплунд.
   Однако успех в суде первой инстанции скоро сменился поражением: суд второй инстанции после обжалования приговора защитой год спустя признал бывшего сожителя невиновным. По решению суда Анна-Клара и Бьерн должны были выплатить судебные издержки противной стороны в размере 600 000 крон, однако впоследствии были освобождены правительством от уплаты этой суммы «из милосердия».
   После этого прошло еще семь лет, и никаких следов Юхана не обнаружилось. Его убийцу тоже никто больше не искал.
   И вот теперь Анна-Клара стояла в холле с ключами от двери в одной руке и телефонной трубкой в другой. Она пыталась переварить ту информацию, которую сообщил ей репортер, – что следствие по делу об исчезновении ее сына возобновлено и что пациент психиатрической клиники признался в совершении убийства. Однако никакого комментария, подходящего для публикации в газете, она так и не смогла произнести.
   Анна-Клара связалась с полицией Сундсвалля[5] и получила подтверждение тому, что сказал репортер. На следующий день в «Экспрессен» она прочла – пациент психиатрической клиники заявил, что задушил Юхана и зарыл тело.
   Репортер дозвонился также до Бьерна Асплунда, который отнесся к новой информации весьма скептически. Он по-прежнему считал, что Юхана убил тот человек, против которого они возбудили частное обвинение, однако счел необходимым кое-что добавить.
   – Если выяснится, что Юхана лишил жизни совсем другой человек, мне придется проглотить досаду, – сказал он журналисту «Экспрессен». – Главное – все же получить окончательный ответ.
   «Экспрессен» продолжала следить за развитием событий, и через несколько дней Анна-Клара Асплунд смогла прочесть дополнительные детали по поводу признания пациента Сэтерской больницы.
   – Я встретил Юхана у школы и обманом заманил в свою машину, – заявил «человек из Сэтера», как его стали называть, газете «Экспрессен» 15 марта. – Затем я поехал в лес, где изнасиловал мальчика. Я не собирался его убивать, но потом меня охватила паника, и я задушил Юхана. После этого я зарыл тело так, чтобы его никто не нашел.
   «Человек из Сэтера», которому к тому времени исполнилось сорок два, был, судя по всему, очень болен. Еще в 1969 году он совершал сексуальные нападения на мальчиков. А в 1990 году он вместе с более молодым сообщником был арестован за ограбление банка в Грюксбу в окрестностях Фалуна и помещен в Сэтерскую больницу, где во время психотерапевтической беседы признался в убийстве Юхана. По словам газеты «Экспрессен», он сказал так:
   – У меня нет больше сил жить со всем этим. Мне бы хотелось довести это дело до конца. Я хочу прощения и примирения, чтобы идти дальше.
   «У тебя нет сил?» – подумала Анна-Клара и отложила газету.
 
   Старший прокурор Кристер ван дер Кваст, энергичный мужчина лет пятидесяти с ухоженной бородкой и коротко остриженными темными волосами, был известен своей способностью излагать собственную точку зрения таким мощным голосом и с такой убежденностью, что она воспринималась как истина и его подчиненными, и журналистами. Короче говоря, этот человек излучал уверенность в себе и с удовольствием возглавил полки, указывая им единственно правильное направление.
   В конце мая ван дер Кваст созвал пресс-конференцию. Перед лицом полных ожиданий журналистов он заявил, что «человек из Сэтера» указал различные места, где зарыл части тела Юхана Асплунда, и что полицейские эксперты разыскивают руки жертвы в одном месте в окрестностях Фалуна. Остальные части расчлененного тела спрятаны в лесах, окружающих Сундсвалль, однако, несмотря на поиски с привлечением специально обученных собак, никакие находки в указанных местах пока не сделаны.
   – Но если мы ничего не нашли, это еще не значит, что там ничего нет, – добавил прокурор.
   Однако никаких доказательств, привязывающих подозреваемого к исчезновению Юхана Асплунда, не обнаружилось, и ван дер Квасту пришлось признать, что у него нет оснований для возбуждения уголовного дела. Впрочем, как он пояснил, подозрения остаются: хотя в данном случае доказательств нет, доказана причастность «человека из Сэтера» к еще одному убийству.
   Ван дер Кваст рассказал собравшимся, что еще в 1964 году «человек из Сэтера» убил своего ровесника из Векшё, четырнадцатилетнего Томаса Блумгрена.
   – Те сведения, которые сообщил «человек из Сэтера», столь подробны и так согласуются с данными следствия, что в нормальной ситуации я без колебаний возбудил бы уголовное дело.
   Рассуждение являлось вдвойне гипотетическим – во-первых, потому, что срок давности по этому убийству, составлявший тогда двадцать пять лет, на тот момент уже истек, во-вторых, потому, что «человек из Сэтера» на момент совершения преступления сам был четырнадцати лет от роду и, таким образом, не подлежал уголовной ответственности. Однако убийство Томаса Блумгрена имело большое значение для дальнейшего хода расследования: тот факт, что «человек из Сэтера» начал убивать в возрасте четырнадцати лет, его неоспоримо компрометировал.
   Между тем Кристер ван дер Кваст не сообщил, каким именно образом доказана причастность «человека из Сэтера» к убийству Томаса Блумгрена. А поскольку уголовное дело в этом случае не могло быть возбуждено, данные следствия не стали достоянием общественности. Впрочем, адвокат «человека из Сэтера» Гуннар Лундгрен полностью разделял мнение прокурора и счел показания своего клиента достойными доверия.
   Интерес СМИ к «человеку из Сэтера» не иссякал, и выяснялись все новые неприятные детали о прошлом подозреваемого, его личности и ориентации. Он уже предпринимал попытку изнасилования и убийства девятилетнего мальчика в больнице Фалуна, как написал в газете «Дала-Демократен» репортер криминальной хроники Губб Ян Стигссон: «Когда мальчик закричал, мужчина попытался его задушить. 43-летний подозреваемый сам рассказал на допросе, как схватил мальчика за горло и сдавил так, что кровь хлынула изо рта жертвы».
   По заявлению в «Дала-Демократен», врачи еще в 1970 году предупреждали, что «человек из Сэтера», скорее всего, детоубийца – газета цитировала судебно-психиатрическое заключение, где говорилось, что он страдает «конституционально обусловленным, ярко выраженным сексуальным извращением «pedofilia cum sadismus». Он был признан «не просто опасным, а при некоторых обстоятельствах – исключительно опасным для жизни и здоровья других людей».
   12 ноября 1993 года Губб Ян Стигссон рассказал читателям, что полицейское расследование деяний «человека из Сэтера» включает в себя уже пять убийств. Помимо Юхана Асплунда в 1980 году и Томаса Блумгрена в 1964-м, его жертвами, как подозревают, стали пятнадцатилетний Альвар Ларссон из Сиркёна, пропавший в 1967-м, сорокавосьмилетний Ингемар Нюлунд, убитый в Упсале в 1977-м, и восемнадцатилетний Улле Хёгбума, бесследно исчезнувший в Сундсвалле в 1983-м.
   По словам Стигссона, «человек из Сэтера» признался в совершении всех пяти убийств. Журналисты один за другим стали называть его первым в Швеции настоящим серийным убийцей.
   «Он рассказывает правду об убийствах мальчиков», – заявила «Экспрессен» в заголовке статьи на всю страницу от 17 июня 1994 года. К тому моменту «человек из Сэтера» сознался в совершении еще одного убийства, и следователи наконец-то продвинулись в своей работе. На этот раз речь шла о пятнадцатилетнем Чарльзе Зельмановице, пропавшем после школьных танцев в Питео в 1976 году.
   «Человек из Сэтера» признался, что вместе со старшим товарищем отправился в Питео в поисках мальчика, которого они намеревались сексуально использовать. Приятели встретили Чарльза и обманом заманили его к себе в машину. В лесу «человек из Сэтера» задушил мальчика и расчленил тело. Некоторые части тела он прихватил с собой.
   По словам следователей, Квик не только сообщил столь подробные сведения, что части тела убитого удалось найти, но и указал, какие именно части тела забрал домой.
   Впервые у ван дер Кваста появились доказательства, которые полиции не удалось добыть в следствии по остальным делам: признание, подтверждаемое частями тела, и рассказ, показывающий, что «человек из Сэтера» обладал сведениями об убийстве, которыми может обладать только исполнитель преступления.
   «Этот сорокатрехлетний мужчина – убийца на сексуальной почве», – констатировала «Экспрессен» в статье от 17 июня.
   – Мы знаем, что он говорит правду о двух убийствах, – подтвердил ван дер Кваст.

На первых полосах газет

   Когда психотерапевт «человека из Сэтера» Биргитта Столе ушла в июле 1994 года в отпуск, возникла некая тревога – как же он сможет обходиться без частых психотерапевтических бесед, которые так важны для него. В понедельник 4 июля персонал запланировал обед в ресторане гольф-клуба в Сэтере. «Человека из Сэтера» должна была сопровождать юная студентка-психолог, замещавшая Столе на время отпуска.
   Она и ее пациент покинули 36-е отделение без четверти двенадцать и направились пешком в сторону площадки для игры в гольф, когда мужчина вдруг заявил, что ему срочно нужно в туалет. Извинившись, он зашел за полуразвалившееся здание, когда-то являвшееся основным корпусом Сэтерской больницы. Едва скрывшись из виду, пациент вовсю припустил по тропинке, которая вела через лес к улице Смедьебаксвеген. В соответствии с заранее намеченным планом, там уже ждала машина «Вольво 745» с заведенным мотором. На водительском сиденье находилась молодая женщина, а рядом – двадцатилетний мужчина, бывший пациент Сэтерской больницы, выписанный с испытательным сроком. «Человек из Сэтера» прыгнул на заднее сиденье, машина рванула с места и унеслась прочь.
   Все сидевшие в автомобиле были возбуждены и смеялись по поводу того, что побег прошел точно по плану. Мужчина, расположившийся спереди, протянул пакетик с белым порошком. «Человек из Сэтера» с большим знанием дела открыл его и, послюнявив палец, собрал содержимое до последней крошки. Поднеся палец ко рту, он языком поместил горькую смесь на нёбо, затем откинулся назад и закрыл глаза.
   – Зверски вкусно, – пробормотал он, рассасывая амфетаминовую пасту.
   Молодой друг протянул беглецу одноразовое лезвие, пену для бритья, синюю кепку и футболку и настойчиво потряс его за плечо:
   – Давай! Нам нельзя терять время!
   В то время как «Вольво» свернул на трассу 70 в сторону Хедемуры, начинающий психолог стояла возле павильона и размышляла, пора ли ей уже начать волноваться. Крикнув и не получив ответа, она вскоре констатировала, что ее пациента за углом здания нет – как нет и ни в каком другом месте. Девушка и представить себе не могла, что добродушный и доверчивый пациент в состоянии обмануть ее таким бесстыдным образом, однако после нескольких минут безуспешных поисков вынуждена была вернуться в 36-е отделение и сообщить, что мужчина сбежал.
   К этому моменту беглец уже был побрит и переодет. Он наслаждался свободой и амфетаминовым опьянением. Между тем поездка продолжалась по трассе 270 на север.
   Когда полиция Борленге объявила «человека из Сэтера» в розыск, прошло сорок две минуты с момента его бегства, и никто понятия не имел, что он приближается к Оккельбу на стареньком «Вольво».
   Вечерние газеты немедленно подхватили информацию и срочно отпечатали внеочередные приложения о бегстве. «Экспрессен» выкрикнула новость во весь голос:
   ПОЛИЦЕЙСКИЕ ГОНКИ
   по следу сбежавшего «человека из Сэтера»
   «Он очень опасен»
   До этого момента пресса из соображений журналистской этики не разглашала личность «человека из Сэтера», но когда самый опасный человек в стране сбегает из закрытого учреждения, интересы общественности требуют фамилии, портрета и биографических сведений: