Страница:
Здесь нас ждал целый мешок писем. Так закончился этот счастливый день. Робертс прибыл в Тхьянгбоче двумя днями раньше, и Грег, не теряя времени, выслал к нам верного Анг Норбу, чтобы сообщить эту приятную новость. Не считая небольшой пачки, полученной в начале пешего маршрута, это были первые письма с тех пор, как мы покинули Катманду.
В тот же вечер я проделал утомительный путь до лагеря у озера и с облегчением вздохнул: на пути к вершине был пройден еще один этап.
Фото 21. Акклиматизация. Тренировочный лагерь на седловине Мера. На заднем плане Ама-Даблам.
Фото 22. Два вида второго Базового лагеря.
Фото 23. Ледопад Кхумбу. Вид из Базового лагеря на нижнюю часть ледопада.
Фото 24а. Ледопад Кхумбу. Трещина ниже лагеря II.
Фото 24б. Ледопад Кхумбу. Трещина над лагерем II.
Фото 25. Ледопад Кхумбу. «Ужас Майкла».
Фото 26. Ледопад Кхумбу. Лагерь II. На заднем плане Пумори.
Фото 27а. Ледопад Кхумбу. На пути к лагерю III.
Фото 27б. Западный цирк. Выход в цирк; пересечение трещины шириной в 5 м. над лагерем III.
Фото 28. Западный цирк. Нижняя часть Западного цирка. Видны первый уступ и Лходзе. Снимок сделан с расстояния 4 км. от подножья стены Лходзе.
Фото 29. Западный цирк. Группа восходителей пересекает трещину над лагерем III. Из снимка можно получить представлениe о степени разорванности льда в области, где Западный цирк спускается в ледопад.
Фото 30. Западный цирк. Нижняя часть Западного цирка; транспортировочная группа на пути к лагерю IV.
Фото 31. Западный цирк. Передовой базовый лагерь (6460 м) и стена Лходзе. Снимок сделан с расстояния 1600 м от подножья стены.
Фото 32. Западный цирк. Лагерь V. Вид на западный гребень Эвереста.
Теперь мы должны возвратиться к Чарльзу Эвансу и его группе; мы покинули его в Дингбоче, где он обучал шерпов, как пользоваться кислородной аппаратурой. Группа Эванса поднялась в широкий цирк в верховьях Имджи, в центре которого стоит красивый пик высотой более 6100 м. Его подножие окружено сливающимися здесь ледниками. Этот пик обнаружила в прошлом году группа Шиптона при исследовании узкого ущелья Баруна; она дала соответствующее его форме название «Айленд» («Острова»).
На одну из вершин этого пика и взошла группа Эванса, доводя счет взятых нами пиков высотой 5800—6100 м. до шести. Этой группе пора было возвращаться в Базовый лагерь в Тхьянгбоче, так как впереди предстояло много дел. Для переброски нашего лагеря и всего имущества на новое место выше на ледник Кхумбу требовалось много носильщиков. Вот-вот должны были подойти шестьдесят носильщиков группы Робертса с грузом кислорода; к группе должны были присоединиться четырнадцать шерпов, выделенных для работы на небольших высотах, которые возвращались обратно с ледника. После трех очень насыщенных работой дней они будут готовы тронуться в обратный путь, в новый Базовый лагерь. Выход намечался двумя колоннами 18 и 19 апреля.
Как и группу Хиллари, несколькими днями ранее их застигла непогода, и они испытали те же невзгоды. Чарльз Уайли сообщил очень интересные сведения о том, сколько человек может вместиться в палатках: шестьдесят шерпов в двенадцатиместной шатровой палатке и восемь в двухместной типа «Мид». Я вышел навстречу первой колонне, которая прибыла в Лобудже и находилась на расстоянии одного перехода от лагеря у озера. Поверх обычного груза они несли дрова. Я давно не виделся с Чарльзом Эвансом, и у нас обоих было о чем порассказать друг другу. С ним прибыли Грег и новый член экспедиции Джемс Моррис, корреспондент газеты «Таймс», присланный для информации о ходе наших дел. Он должен был оставаться с нами до конца экспедиции. До некоторой степени он разгружал меня от необходимости писать донесения, за что я был ему очень благодарен в период штурма.
Пока эти тыловые группы, возглавляемые Эвансом и Уайли, приближались к Базовому лагерю, моя группа, отдохнув в лагере у ледникового озера положенный ей срок, вышла на соединение с группой Хиллари. Уилфрид Нойс и Майкл Уорд вышли вперед, чтобы перенести новый Базовый лагерь на несколько сотен метров вниз по каменистой полосе, проходящей посередине ледника, так как площадка лагеря швейцарской экспедиции не устраивала нас с точки зрения размеров и санитарного состояния. Спешу добавить, что это не упрек в адрес швейцарцев, так как позднее нам пришлось столкнуться с тем же самым явлением и в нашем собственном лагере. В подобных условиях – в холоде и при отсутствии элементарных удобств – почти невозможно заставить людей неуклонно соблюдать правила гигиены, несмотря на самые строгие предписания врачей и требования со стороны других членов экспедиции. По возвращении из Лобудже я увидел, что из камней, усеивающих поверхность ледника, был искусно выложен на льду ряд площадок под палатки. Майкл Уорд подготовил общий план размещения.
Мы тотчас же приступили к улучшению пути через ледопад, продолжая прекрасно выполненную работу разведывательной группы, которая в это время пользовалась вполне заслуженным отдыхом в лагере у озера. Получив подкрепление в лице Майкла Уэстмекотта, почти оправившегося от болезни, Уилфрид Нойс и Майкл Уорд, а позднее и я провели два дня на участке между Базовым лагерем и лагерем II, вырубая новые ступеньки, скалывая опасно нависавшие над тропой глыбы льда, подготавливая более безопасный путь, чтобы обойти «Ужас Хиллари» через большую трещину и вверх по ней, навешивая тут и в других местах новые веревки.
На второй день, 21 апреля, Майкл Уэстмекотт и я заночевали в лагере II, чтобы на следующий день выйти к верховью ледопада, подыскать там место для лагеря III и поставить первые палатки. Со мной было пять шерпов, несших снаряжение для лагеря. Позже вечером к нам присоединились Хиллари и Бенд. Хиллари и Уэстмекотт должны были остаться в лагере III для приведения в порядок пути между двумя находящимися на ледопаде лагерями. Джордж Лоу вышел вместе с ними из Базового лагеря, но был вынужден вернуться назад, так как он был еще не совсем здоров. Только по прошествии некоторого времени он достаточно оправился от болезни и смог полностью включиться в работу.
22 апреля наша группа вышла в путь. Эд Хиллари и Джордж Бенд ушли вперед, чтобы проверить и промаркировать флагами маршрут, а Майкл Уэстмекотт и я двигались более медленно, сопровождая шерпов. Со времени нашего последнего прохождения этого маршрута выпало много свежего снега – от 23 до 30 см – и от прежней трассы не осталось никаких следов, так как при предварительной разведке 17 апреля она не была промаркирована. Для передней двойки, которой приходилось брести по колено в свежевыпавшем снегу, эта работа была изнуряющей. Даже для моей группы, более тяжело нагруженной, пытающейся удалить возможно больше снега и протоптать твердый след, такое продвижение в достаточной степени было изматывающим.
Путь этот, за исключением нижнего участка, который я прошел вместе с Эдом, был для меня новым, и я с интересом осматривал эту верхнюю часть ледопада. Как это и казалось нам снизу, характер поверхности ледопада здесь очень отличался от нижнего участка. Если ниже лагеря II ледник был раздроблен на мелкие обломки, то здесь мы продвигались между ледяными глыбами более крупных размеров. Эта часть ледопада производила скорее впечатление обрушившихся глыб льда, нежели взорванного динамитом огромного карьера. От палаток лагеря II намеченная линия пути шла сначала по другой впадине, в верховьях небольшого ровного участка, затем круто брала вверх вправо к расположенному на 75 м. выше палаток сераку – первому из многочисленных и характерных препятствий. Нам пришлось подняться на ту часть серака, имевшую квадратную верхушку, которая приняла наклонное положение, наполовину отделившись от остальной массы льда. Взобравшись на серак при помощи больших ступеней, вырубленных во льду, и веревочных перил, мы прошли к дальнему краю, чтобы перешагнуть через трещину и выйти на уступ, находящийся за сераком.
Немного дальше находилась огромная расселина, по крайней мере, 18 м. шириной. Она была частично заполнена глыбами чистого льда. Шестью метрами ниже в ней виднелась узкая площадка, оторвавшаяся от уступа, на котором мы стояли, и опустившаяся вниз. Здесь снова пришлось вырезать ступени, а для облегчения спуска мы навесили еще веревку. Выход из этой расселины был, пожалуй, самым опасным участком всего пути между Базовым лагерем и Западным цирком. Крутой склон на дальнем краю расселины на широком пространстве и более чем шестьдесят метров вверх был покрыт глыбами льда всевозможных размеров, нагроможденных в неописуемом беспорядке. Падение любой из них означало бы катастрофу для находящейся внизу группы. Очевидно, движение этого грандиозного обвала остановилось незадолго до того, как здесь впервые прошла группа Эда, так как обломки льда еще совершенно не слежались и держались даже менее прочно, чем в районе «Дороги через пекло». Обойти этот участок было невозможно. Чтобы добраться до нижней границы этих глыб, грозящих ежеминутным обвалом, нам предстояло сначала пересечь зияющую трещину в единственном доступном месте и, полагаясь на тонкий мостик льда, не имеющий под собой снизу никакой опоры и прикрепленный только к нижнему краю трещины, сделать по нему три рискованных шага, прежде чем ступить на ее верхний край. Тремя днями позже я заметил, что этот хрупкий мостик исчез в голубеющей бездне. Мне сообщили, что он отделился от края трещины, когда Бурдиллон слегка тронул его ледорубом. Трещина расширилась, по крайней мере, на тридцать сантиметров. К тому времени в нашем распоряжении были бревна, доставленные снизу по заказу Уэстмекотта, и мы соорудили «мост» в одно бревно с веревочными перилами для рук; позднее он был заменен двумя звеньями металлической лестницы. Для характеристики подвижности ледопада добавлю, что неделю спустя в эту трещину уже чуть было не провалилась лестница длиной в три с половиной метра. А перед последним спуском в Базовый лагерь в конце мая Нойс счел необходимым привязать снизу к лестнице две жерди, чтобы удлинить ее.
После того как мы поднялись прямо вверх по опасной полосе непрочно лежащих ледяных глыб, нам удалось повернуть влево в направлении цирка. Мы находились теперь на гребне обломков от обвалов сераков, расположенных над нами вдоль подножия западного хребта Нупдзе. Очевидно, путь должен пролегать по этому уступу, хотя здесь угрожали стоящие вдоль него сераки, которые рано или поздно обрушат на нагромождения льда новые его массы. Другого пути не было. Он вел наискось вверх по верхушкам бесчисленных, непрочно лежащих ледяных глыб, пока, наконец, стало возможным, пройдя через расселину, достигнуть подножия первой действительно прочной линии сераков у самого входа в Западный цирк.
Здесь риск был слишком очевидным, так как раз тут цирк переходит в ледопад, и недавно упавшие массы льда свидетельствовали о резкой перемене в уклоне ледника. В этом месте серак был слишком высок и крут, чтобы его можно было взять прямо в лоб, – он подымался двенадцатиметровым обрывом – поэтому мы обошли его по основанию справа, пройдя между главной «ледяной горой» и большой глыбой около шести метров высоты, которая недавно откололась, но не разбилась. Этот проход, который мы назвали «Щипцы для орехов», был особенно неприятен вследствие ненадежного состояния всей поверхности верхней части ледопада и того, что в любой момент от серака могла отвалиться еще одна глыба и смять проходящую внизу группу. Под сераком явно была пропасть неизвестной глубины, образовавшаяся, очевидно, в связи с тем, что уступ льда сильно выдавался над лежащим под ним скальным основанием. Когда мы прорезали трассу через этот проход, то счищаемые нами куски льда не просто падали в темную пропасть, а издавали при этом продолжительный грохочущий шум, сопровождаемый дрожанием поверхности, словно под нами проходил подземный поезд. Это было жуткое и тревожное ощущение.
Открывшийся за поворотом вид был не более ободряющим, так как линия сераков неумолимо продолжалась дальше, словно стремясь силой вывести пришельца прямо под огонь лавин с Нупдзе. Но на одном участке во льду было слабое место: узкий крутой уступ, ведущий к вертикальной трещине, Эта трещина, отмечавшая место, где позднее огромная масса отделится от льда цирка, была блестяще пройдена Хиллари в тот день, когда я впервые встретился с его группой над лагерем II. С тех пор трещина заметно расширилась, но, пользуясь вырубленными Хиллари ступенями, мы с гораздо меньшими трудностями пробрались по ней вверх на пять метров, и наши головы неожиданно и эффектно показались над верхним уступом. Это была наивысшая достигнутая до сих пор точка, но находившаяся слишком близко от ненадежного края, и здесь нельзя было подготовить безопасную площадку для лагеря III. Чтобы зря не вести шерпов дальше, мы подтянули грузы вверх на серак в самом низком месте и вместе с Да Намгьялом двинулись дальше подыскивать подходящую площадку. Ледовое поле, на которое мы вышли, полого спускалось из устья цирка; широкая трещина, отделявшая его от другого, более высоко расположенного поля, в двух местах еще была перекрыта прочными на вид снежными мостами. Мы перешли по более надежному из них и увидели неглубокую впадину на более широком участке, где не было непосредственной опасности от других сераков. Это было замечательное место для лагеря. Оно находилось на высоте около 6160 м.
Нам не терпелось получить ответ на более всего волновавший нас вопрос, поэтому Эд, Джордж Бенд и я, минуя это место будущего лагеря, прямо прошли дальше, чтобы просмотреть наш дальнейший путь по цирку. Преградит ли нам путь трещина, слишком широкая для наведения моста, и сможем ли мы в таком случае спуститься в нее и подняться на другую сторону? На эти жгучие вопросы требовался безотлагательный ответ. Обойдя ряд больших трещин и перебравшись через другие, мы вскоре были остановлены одной из них. Ее можно было обойти, только рискнув двигаться прямо под нависающим со склонов западного гребня Эвереста льдом. По счастливой случайности мы подошли к самому узкому месту трещины; ее ширина достигала здесь всего лишь около пяти метров. Дальше поверхность цирка начинала выравниваться. Итак, пока перспективы были обнадеживающими, и теперь только требовалось срочно доставить сюда лестницу и продолжить дальнейшую разведку пути. Лестницу следовало принести без промедления.
Я намеренно несколько задержался на описании ледопада, так как его прохождение занимало у нашей экспедиции много времени и внимания. Как бы ни был хорошо подготовлен по нему путь, частое движение людей и грузов в обоих направлениях неизбежно являлось источником постоянного беспокойства, и мы должны считать большим счастьем, что на протяжении шести недель этого движения по ледопаду не произошло ни одного несчастного случая.
Первое прохождение ледопада группой Шиптона в 1951 г. представляло собой пример отличного выбора пути и владения ледовой техникой. По словам Хиллари, состояние ледопада в этом году было несравненно хуже, чем два года назад. Швейцарцы не делали тайны из того, что весной 1952 г. они встретились здесь с серьезными опасностями. Каждый год, вернее каждый месяц, ледопад меняет свой облик. В течение нескольких дней происходят удивительные изменения. В этом смысле каждое прохождение по нему всегда является новым, «первым». Наша разведывательная группа проделала замечательную работу, отыскав и проложив по ледопаду маршрут.
Оставив Хиллари, Уэстмекотта и Да Намгьяла обрабатывать верхнюю часть трассы и по возможности отыскивать пути обхода наиболее трудных мест, мы с Джорджем Бендом возвратились 22 апреля в Базовый лагерь. За два дня моего отсутствия лагерь преобразился. Сюда подошли обе тыловые группы, и лагерь стал похож на оживленный муравейник, где все ровные площадки были заняты под палатки. Том Бурдиллон, неделю назад расставшийся с моей группой у конца ледника Кхумбу, чтобы встретить Робертса и взять на себя заботы о кислородных баллонах, искусно воздвиг складское помещение, использовав ящики в качестве гнезд для хранения. Одно из заказанных Майклом Уэстмекоттом бревен было установлено как флагшток для большого британского флага экспедиции. Тхондуп как всегда умело разместился в большой кухне, сложенной из камней, пол которой был покрыт картоном из-под пустых коробок. Новостью была вместительная ледяная пещера, выдолбленная сразу за палатками в одном из больших остроконечных сераков. Эту, надо сказать, неплохую мысль о создании запасного жилого помещения подал Том Стобарт. Базовый лагерь производил впечатление хорошо организованного и работающего полным ходом предприятия. Робертс поднялся сюда пожелать нам удачи. Он оказал экспедиции неоценимую услугу, доставив кислород к требуемому сроку, хотя и жертвовал для этого частью своего отпуска.
Одним из первых, кто вышел к нам навстречу, когда мы приближались к палаткам, был невысокий, хрупкого телосложения мужчина, с морщинистым лицом и щетиной седых волос. Он выглядел старым, но его улыбка была молодой. Это был Дава Тхондуп. Он принимал участие в гималайских экспедициях начиная с 1933 г., когда вошел в состав группы носильщиков экспедиции на Эверест. В 1934 г. он был награжден немецким орденом за доблесть, проявленную во время бури на Нанга-Парбат, когда погибли шесть шерпов и три члена немецкой экспедиции. Среди большого числа других боевых заслуг в его послужном списке стоят восхождения на Аннапурну в 1950 г. и Южную седловину Эвереста в 1952 г.
Мы с Давой были очень старыми друзьями. Много лет назад мы вместе участвовали в попытке восхождения на Салторо Кангри в Каракоруме, после чего приняли участие в двух экспедициях в Сиккимских Гималаях, а также в нескольких походах в этом районе. В последний раз мы виделись в 1940 г., и я специально обратился к Гималайскому клубу с просьбой уговорить его присоединиться к нашей экспедиции. Даве было уже под пятьдесят, и он не годился для работы носильщика, когда Тенсинг с командой шерпов вышел из Дарджилинга. Но, согласно договоренности, он пришел с группой Робертса месяцем позже вместе с другим «тигром» по имени Анг Ньима. Так, отчасти из-за дружеских чувств он стал членом нашей экспедиции, и мы даже не предполагали, какую замечательную услугу окажет нам на Эвересте этот невысокий человек.
ЧАСТЬ IV
Глава IX
В тот же вечер я проделал утомительный путь до лагеря у озера и с облегчением вздохнул: на пути к вершине был пройден еще один этап.
Теперь мы должны возвратиться к Чарльзу Эвансу и его группе; мы покинули его в Дингбоче, где он обучал шерпов, как пользоваться кислородной аппаратурой. Группа Эванса поднялась в широкий цирк в верховьях Имджи, в центре которого стоит красивый пик высотой более 6100 м. Его подножие окружено сливающимися здесь ледниками. Этот пик обнаружила в прошлом году группа Шиптона при исследовании узкого ущелья Баруна; она дала соответствующее его форме название «Айленд» («Острова»).
На одну из вершин этого пика и взошла группа Эванса, доводя счет взятых нами пиков высотой 5800—6100 м. до шести. Этой группе пора было возвращаться в Базовый лагерь в Тхьянгбоче, так как впереди предстояло много дел. Для переброски нашего лагеря и всего имущества на новое место выше на ледник Кхумбу требовалось много носильщиков. Вот-вот должны были подойти шестьдесят носильщиков группы Робертса с грузом кислорода; к группе должны были присоединиться четырнадцать шерпов, выделенных для работы на небольших высотах, которые возвращались обратно с ледника. После трех очень насыщенных работой дней они будут готовы тронуться в обратный путь, в новый Базовый лагерь. Выход намечался двумя колоннами 18 и 19 апреля.
Пока эти тыловые группы, возглавляемые Эвансом и Уайли, приближались к Базовому лагерю, моя группа, отдохнув в лагере у ледникового озера положенный ей срок, вышла на соединение с группой Хиллари. Уилфрид Нойс и Майкл Уорд вышли вперед, чтобы перенести новый Базовый лагерь на несколько сотен метров вниз по каменистой полосе, проходящей посередине ледника, так как площадка лагеря швейцарской экспедиции не устраивала нас с точки зрения размеров и санитарного состояния. Спешу добавить, что это не упрек в адрес швейцарцев, так как позднее нам пришлось столкнуться с тем же самым явлением и в нашем собственном лагере. В подобных условиях – в холоде и при отсутствии элементарных удобств – почти невозможно заставить людей неуклонно соблюдать правила гигиены, несмотря на самые строгие предписания врачей и требования со стороны других членов экспедиции. По возвращении из Лобудже я увидел, что из камней, усеивающих поверхность ледника, был искусно выложен на льду ряд площадок под палатки. Майкл Уорд подготовил общий план размещения.
Мы тотчас же приступили к улучшению пути через ледопад, продолжая прекрасно выполненную работу разведывательной группы, которая в это время пользовалась вполне заслуженным отдыхом в лагере у озера. Получив подкрепление в лице Майкла Уэстмекотта, почти оправившегося от болезни, Уилфрид Нойс и Майкл Уорд, а позднее и я провели два дня на участке между Базовым лагерем и лагерем II, вырубая новые ступеньки, скалывая опасно нависавшие над тропой глыбы льда, подготавливая более безопасный путь, чтобы обойти «Ужас Хиллари» через большую трещину и вверх по ней, навешивая тут и в других местах новые веревки.
На второй день, 21 апреля, Майкл Уэстмекотт и я заночевали в лагере II, чтобы на следующий день выйти к верховью ледопада, подыскать там место для лагеря III и поставить первые палатки. Со мной было пять шерпов, несших снаряжение для лагеря. Позже вечером к нам присоединились Хиллари и Бенд. Хиллари и Уэстмекотт должны были остаться в лагере III для приведения в порядок пути между двумя находящимися на ледопаде лагерями. Джордж Лоу вышел вместе с ними из Базового лагеря, но был вынужден вернуться назад, так как он был еще не совсем здоров. Только по прошествии некоторого времени он достаточно оправился от болезни и смог полностью включиться в работу.
22 апреля наша группа вышла в путь. Эд Хиллари и Джордж Бенд ушли вперед, чтобы проверить и промаркировать флагами маршрут, а Майкл Уэстмекотт и я двигались более медленно, сопровождая шерпов. Со времени нашего последнего прохождения этого маршрута выпало много свежего снега – от 23 до 30 см – и от прежней трассы не осталось никаких следов, так как при предварительной разведке 17 апреля она не была промаркирована. Для передней двойки, которой приходилось брести по колено в свежевыпавшем снегу, эта работа была изнуряющей. Даже для моей группы, более тяжело нагруженной, пытающейся удалить возможно больше снега и протоптать твердый след, такое продвижение в достаточной степени было изматывающим.
Путь этот, за исключением нижнего участка, который я прошел вместе с Эдом, был для меня новым, и я с интересом осматривал эту верхнюю часть ледопада. Как это и казалось нам снизу, характер поверхности ледопада здесь очень отличался от нижнего участка. Если ниже лагеря II ледник был раздроблен на мелкие обломки, то здесь мы продвигались между ледяными глыбами более крупных размеров. Эта часть ледопада производила скорее впечатление обрушившихся глыб льда, нежели взорванного динамитом огромного карьера. От палаток лагеря II намеченная линия пути шла сначала по другой впадине, в верховьях небольшого ровного участка, затем круто брала вверх вправо к расположенному на 75 м. выше палаток сераку – первому из многочисленных и характерных препятствий. Нам пришлось подняться на ту часть серака, имевшую квадратную верхушку, которая приняла наклонное положение, наполовину отделившись от остальной массы льда. Взобравшись на серак при помощи больших ступеней, вырубленных во льду, и веревочных перил, мы прошли к дальнему краю, чтобы перешагнуть через трещину и выйти на уступ, находящийся за сераком.
Немного дальше находилась огромная расселина, по крайней мере, 18 м. шириной. Она была частично заполнена глыбами чистого льда. Шестью метрами ниже в ней виднелась узкая площадка, оторвавшаяся от уступа, на котором мы стояли, и опустившаяся вниз. Здесь снова пришлось вырезать ступени, а для облегчения спуска мы навесили еще веревку. Выход из этой расселины был, пожалуй, самым опасным участком всего пути между Базовым лагерем и Западным цирком. Крутой склон на дальнем краю расселины на широком пространстве и более чем шестьдесят метров вверх был покрыт глыбами льда всевозможных размеров, нагроможденных в неописуемом беспорядке. Падение любой из них означало бы катастрофу для находящейся внизу группы. Очевидно, движение этого грандиозного обвала остановилось незадолго до того, как здесь впервые прошла группа Эда, так как обломки льда еще совершенно не слежались и держались даже менее прочно, чем в районе «Дороги через пекло». Обойти этот участок было невозможно. Чтобы добраться до нижней границы этих глыб, грозящих ежеминутным обвалом, нам предстояло сначала пересечь зияющую трещину в единственном доступном месте и, полагаясь на тонкий мостик льда, не имеющий под собой снизу никакой опоры и прикрепленный только к нижнему краю трещины, сделать по нему три рискованных шага, прежде чем ступить на ее верхний край. Тремя днями позже я заметил, что этот хрупкий мостик исчез в голубеющей бездне. Мне сообщили, что он отделился от края трещины, когда Бурдиллон слегка тронул его ледорубом. Трещина расширилась, по крайней мере, на тридцать сантиметров. К тому времени в нашем распоряжении были бревна, доставленные снизу по заказу Уэстмекотта, и мы соорудили «мост» в одно бревно с веревочными перилами для рук; позднее он был заменен двумя звеньями металлической лестницы. Для характеристики подвижности ледопада добавлю, что неделю спустя в эту трещину уже чуть было не провалилась лестница длиной в три с половиной метра. А перед последним спуском в Базовый лагерь в конце мая Нойс счел необходимым привязать снизу к лестнице две жерди, чтобы удлинить ее.
После того как мы поднялись прямо вверх по опасной полосе непрочно лежащих ледяных глыб, нам удалось повернуть влево в направлении цирка. Мы находились теперь на гребне обломков от обвалов сераков, расположенных над нами вдоль подножия западного хребта Нупдзе. Очевидно, путь должен пролегать по этому уступу, хотя здесь угрожали стоящие вдоль него сераки, которые рано или поздно обрушат на нагромождения льда новые его массы. Другого пути не было. Он вел наискось вверх по верхушкам бесчисленных, непрочно лежащих ледяных глыб, пока, наконец, стало возможным, пройдя через расселину, достигнуть подножия первой действительно прочной линии сераков у самого входа в Западный цирк.
Открывшийся за поворотом вид был не более ободряющим, так как линия сераков неумолимо продолжалась дальше, словно стремясь силой вывести пришельца прямо под огонь лавин с Нупдзе. Но на одном участке во льду было слабое место: узкий крутой уступ, ведущий к вертикальной трещине, Эта трещина, отмечавшая место, где позднее огромная масса отделится от льда цирка, была блестяще пройдена Хиллари в тот день, когда я впервые встретился с его группой над лагерем II. С тех пор трещина заметно расширилась, но, пользуясь вырубленными Хиллари ступенями, мы с гораздо меньшими трудностями пробрались по ней вверх на пять метров, и наши головы неожиданно и эффектно показались над верхним уступом. Это была наивысшая достигнутая до сих пор точка, но находившаяся слишком близко от ненадежного края, и здесь нельзя было подготовить безопасную площадку для лагеря III. Чтобы зря не вести шерпов дальше, мы подтянули грузы вверх на серак в самом низком месте и вместе с Да Намгьялом двинулись дальше подыскивать подходящую площадку. Ледовое поле, на которое мы вышли, полого спускалось из устья цирка; широкая трещина, отделявшая его от другого, более высоко расположенного поля, в двух местах еще была перекрыта прочными на вид снежными мостами. Мы перешли по более надежному из них и увидели неглубокую впадину на более широком участке, где не было непосредственной опасности от других сераков. Это было замечательное место для лагеря. Оно находилось на высоте около 6160 м.
Нам не терпелось получить ответ на более всего волновавший нас вопрос, поэтому Эд, Джордж Бенд и я, минуя это место будущего лагеря, прямо прошли дальше, чтобы просмотреть наш дальнейший путь по цирку. Преградит ли нам путь трещина, слишком широкая для наведения моста, и сможем ли мы в таком случае спуститься в нее и подняться на другую сторону? На эти жгучие вопросы требовался безотлагательный ответ. Обойдя ряд больших трещин и перебравшись через другие, мы вскоре были остановлены одной из них. Ее можно было обойти, только рискнув двигаться прямо под нависающим со склонов западного гребня Эвереста льдом. По счастливой случайности мы подошли к самому узкому месту трещины; ее ширина достигала здесь всего лишь около пяти метров. Дальше поверхность цирка начинала выравниваться. Итак, пока перспективы были обнадеживающими, и теперь только требовалось срочно доставить сюда лестницу и продолжить дальнейшую разведку пути. Лестницу следовало принести без промедления.
Я намеренно несколько задержался на описании ледопада, так как его прохождение занимало у нашей экспедиции много времени и внимания. Как бы ни был хорошо подготовлен по нему путь, частое движение людей и грузов в обоих направлениях неизбежно являлось источником постоянного беспокойства, и мы должны считать большим счастьем, что на протяжении шести недель этого движения по ледопаду не произошло ни одного несчастного случая.
Первое прохождение ледопада группой Шиптона в 1951 г. представляло собой пример отличного выбора пути и владения ледовой техникой. По словам Хиллари, состояние ледопада в этом году было несравненно хуже, чем два года назад. Швейцарцы не делали тайны из того, что весной 1952 г. они встретились здесь с серьезными опасностями. Каждый год, вернее каждый месяц, ледопад меняет свой облик. В течение нескольких дней происходят удивительные изменения. В этом смысле каждое прохождение по нему всегда является новым, «первым». Наша разведывательная группа проделала замечательную работу, отыскав и проложив по ледопаду маршрут.
Оставив Хиллари, Уэстмекотта и Да Намгьяла обрабатывать верхнюю часть трассы и по возможности отыскивать пути обхода наиболее трудных мест, мы с Джорджем Бендом возвратились 22 апреля в Базовый лагерь. За два дня моего отсутствия лагерь преобразился. Сюда подошли обе тыловые группы, и лагерь стал похож на оживленный муравейник, где все ровные площадки были заняты под палатки. Том Бурдиллон, неделю назад расставшийся с моей группой у конца ледника Кхумбу, чтобы встретить Робертса и взять на себя заботы о кислородных баллонах, искусно воздвиг складское помещение, использовав ящики в качестве гнезд для хранения. Одно из заказанных Майклом Уэстмекоттом бревен было установлено как флагшток для большого британского флага экспедиции. Тхондуп как всегда умело разместился в большой кухне, сложенной из камней, пол которой был покрыт картоном из-под пустых коробок. Новостью была вместительная ледяная пещера, выдолбленная сразу за палатками в одном из больших остроконечных сераков. Эту, надо сказать, неплохую мысль о создании запасного жилого помещения подал Том Стобарт. Базовый лагерь производил впечатление хорошо организованного и работающего полным ходом предприятия. Робертс поднялся сюда пожелать нам удачи. Он оказал экспедиции неоценимую услугу, доставив кислород к требуемому сроку, хотя и жертвовал для этого частью своего отпуска.
Одним из первых, кто вышел к нам навстречу, когда мы приближались к палаткам, был невысокий, хрупкого телосложения мужчина, с морщинистым лицом и щетиной седых волос. Он выглядел старым, но его улыбка была молодой. Это был Дава Тхондуп. Он принимал участие в гималайских экспедициях начиная с 1933 г., когда вошел в состав группы носильщиков экспедиции на Эверест. В 1934 г. он был награжден немецким орденом за доблесть, проявленную во время бури на Нанга-Парбат, когда погибли шесть шерпов и три члена немецкой экспедиции. Среди большого числа других боевых заслуг в его послужном списке стоят восхождения на Аннапурну в 1950 г. и Южную седловину Эвереста в 1952 г.
Мы с Давой были очень старыми друзьями. Много лет назад мы вместе участвовали в попытке восхождения на Салторо Кангри в Каракоруме, после чего приняли участие в двух экспедициях в Сиккимских Гималаях, а также в нескольких походах в этом районе. В последний раз мы виделись в 1940 г., и я специально обратился к Гималайскому клубу с просьбой уговорить его присоединиться к нашей экспедиции. Даве было уже под пятьдесят, и он не годился для работы носильщика, когда Тенсинг с командой шерпов вышел из Дарджилинга. Но, согласно договоренности, он пришел с группой Робертса месяцем позже вместе с другим «тигром» по имени Анг Ньима. Так, отчасти из-за дружеских чувств он стал членом нашей экспедиции, и мы даже не предполагали, какую замечательную услугу окажет нам на Эвересте этот невысокий человек.
ЧАСТЬ IV
ОРГАНИЗАЦИЯ ЛАГЕРЕЙ
Глава IX
ЗАБРОСКА ГРУЗОВ
В Лондоне мы подсчитали, что на заброску грузов в Западный цирк до того, как будет брошен вызов вершине, уйдет около трех недель. В промежутках между переходами и тренировками Чарльз Эванс, Эд Хиллари и я занимались более точными подсчетами, исходя из различных вариантов штурма и учета других связанных с этим вопросов. Больше всего я думал над тем, как свести до минимума время фактического пребывания на высоте и каждому обеспечить хотя бы однократный отдых на небольшой высоте перед началом штурма. В это время мы еще не могли знать, когда следует ожидать начала муссонов – прогнозы погоды должны были передаваться нам только с 1 мая, но было весьма разумным предполагать раннее наступление периода плохой погоды и не следовало откладывать конечный срок готовности до 15 мая. Но обоснованные прогнозы погоды были еще невозможны. Погода вполне могла задержать наш выход и отодвинуть его на более позднюю дату. Помимо этого, я должен был также учитывать влияние пребывания на большой высоте, выражавшееся в ухудшении общего физического состояния, а также напряженное моральное состояние от продолжительного ожидания в высотном лагере. И, кроме того, было еще одно соображение. Хотя мы не могли еще вынести окончательного решения по плану штурма, было ясно, что более двух следующих одна за другой попыток мы сделать не сможем и что в случае их неудачи нам придется выждать, отдохнуть и реорганизоваться. Учитывая все это, я разъяснил тем, кто занимался различными вопросами снаряжения и питания, основные задачи по заброске продуктов питания и снаряжения в верховья Западного цирка в количестве, которого нам должно было хватить до конца мая. В случае задержки сверх этого срока мы должны будем послать шерпов вниз за пополнением наших запасов. Подсчет общего веса всех грузов показал, что если не будет никаких задержек из-за плохой погоды, непредвиденных изменений в маршруте или заболеваний среди носильщиков, то к середине мая мы не только закончим заброску грузов к предполагаемому месту расположения верхнего базового лагеря, но и сможем найти время для отдыха.
Поэтому вечером 22 апреля, во время ужина в шатровой палатке, я смог в общих чертах ознакомить всех членов экспедиции с планом организации лагерей. Отсутствовали только Майкл Уэстмекотт и Эд Хиллари, которых я покинул в этот день утром в лагере III. Период организации делился на два этапа. Сначала мы должны были заниматься преимущественно подъемом грузов из Базового лагеря в лагерь III, находящийся в верховьях ледопада. Затем деятельность наша должна сосредоточиться в Западном цирке. Между этими двумя этапами должен был быть перерыв, во время которого большинство участников смогло бы спуститься с ледника в лагерь у озера или в Лобудже, чтобы отдохнуть и использовать преимущества пребывания на более низкой высоте и перемены обстановки.
Из общего числа (тридцать девять) шерпов на заброску этих грузов требовалось двадцать восемь человек. Их нужно было разделить на четыре группы по семь человек; в течение первого этапа три группы предназначались для работы на ледопаде и только одна – в цирке. Первый этап продолжался с 24 апреля по 2 мая. К каждой из групп прикреплялось по два участника группы восхождения. Они должны были поочередно сопровождать шерпов и время от времени расчищать трассу и находить пути обхода вновь возникающих препятствий. Группы носильщиков для работы на небольших высотах, или «челноки», как мы их стали называть, находились в ведении Бурдиллона и Уайли, Уорда и Уэстмекотта, Бенда и Тенсинга. Джордж Лоу все еще был болен, но позднее он смог полностью включиться в работу. Я считал совершенно необходимым, чтобы при преодолении известных опасных мест на ледопаде и предполагаемых скрытых трещин в цирке шерпы подвергались бы только тем опасностям, которые мы будем разделять с ними.
На втором этапе, который намечался после перерыва с 3 по 5 мая, три группы из четырех должны были начать работать в цирке, перебрасывая грузы в первую очередь от лагеря III, a позднее частично от лагеря IV вверх к подножию склона Лходзе, и только одна группа должна была совершать переходы вверх и вниз по ледопаду. Работа этих «челноков» должна была дать нам возможность подтянуть всю группу восхождения к верхней базе (то есть к лагерю IV) к 14 мая и сосредоточить в лагере V у подножия склона Лходзе грузы, подготовив их к заброске на Южную седловину. Здесь мы отступали от «Основ плана», составленных в Англии, только в одной важной детали, так как еще оставалась вторая и заключительная стадия организации лагерей – «заброска на Южную седловину». У нас еще не было определенного плана, и поэтому мы не могли установить точную цифру количества грузов, подлежащих заброске на Южную седловину. Ведущий к ней склон Лходзе еще не был виден и, конечно, не разведан, а количество грузов, которые можно было по нему поднять, строго лимитировалось, так как этот участок, как мы предполагали, будет самым трудным из всего восхождения. При таком положении было бы неблагоразумно строить планы на далекое будущее, и я предпочел отложить рассмотрение всех вопросов нашего продвижения по склону Лходзе и считать их частью плана штурма. После беседы с членами экспедиции я поговорил, по предложению Тенсинга, с каждой группой шерпов, намеченной для различных работ по переброске грузов. Все они были бодры и готовы к действию.
На этой стадии нашего продвижения, когда впереди предстояли важные события и срочные дела, я предложил Чарльзу Эвансу быть готовым взять на себя руководство экспедицией, если я заболею или со мной произойдет несчастный случай, и попросил всех членов экспедиции принять это назначение, если оно понадобится. Вопрос о том, нужен ли заместитель руководителя или нет, уже обсуждался в Лондоне перед началом экспедиции. В довоенных экспедициях на Эверест такой прецедент был. Я лично считал тогда, что создавать иерархию в командовании нежелательно и что всегда есть опасность чрезмерной регламентации в этом вопросе. Во всяком случае мы рассматривали работу руководителя экспедиции лишь как одну из тех многих обязанностей, которые мы разделяли между собой.
Поэтому вечером 22 апреля, во время ужина в шатровой палатке, я смог в общих чертах ознакомить всех членов экспедиции с планом организации лагерей. Отсутствовали только Майкл Уэстмекотт и Эд Хиллари, которых я покинул в этот день утром в лагере III. Период организации делился на два этапа. Сначала мы должны были заниматься преимущественно подъемом грузов из Базового лагеря в лагерь III, находящийся в верховьях ледопада. Затем деятельность наша должна сосредоточиться в Западном цирке. Между этими двумя этапами должен был быть перерыв, во время которого большинство участников смогло бы спуститься с ледника в лагерь у озера или в Лобудже, чтобы отдохнуть и использовать преимущества пребывания на более низкой высоте и перемены обстановки.
Из общего числа (тридцать девять) шерпов на заброску этих грузов требовалось двадцать восемь человек. Их нужно было разделить на четыре группы по семь человек; в течение первого этапа три группы предназначались для работы на ледопаде и только одна – в цирке. Первый этап продолжался с 24 апреля по 2 мая. К каждой из групп прикреплялось по два участника группы восхождения. Они должны были поочередно сопровождать шерпов и время от времени расчищать трассу и находить пути обхода вновь возникающих препятствий. Группы носильщиков для работы на небольших высотах, или «челноки», как мы их стали называть, находились в ведении Бурдиллона и Уайли, Уорда и Уэстмекотта, Бенда и Тенсинга. Джордж Лоу все еще был болен, но позднее он смог полностью включиться в работу. Я считал совершенно необходимым, чтобы при преодолении известных опасных мест на ледопаде и предполагаемых скрытых трещин в цирке шерпы подвергались бы только тем опасностям, которые мы будем разделять с ними.
На втором этапе, который намечался после перерыва с 3 по 5 мая, три группы из четырех должны были начать работать в цирке, перебрасывая грузы в первую очередь от лагеря III, a позднее частично от лагеря IV вверх к подножию склона Лходзе, и только одна группа должна была совершать переходы вверх и вниз по ледопаду. Работа этих «челноков» должна была дать нам возможность подтянуть всю группу восхождения к верхней базе (то есть к лагерю IV) к 14 мая и сосредоточить в лагере V у подножия склона Лходзе грузы, подготовив их к заброске на Южную седловину. Здесь мы отступали от «Основ плана», составленных в Англии, только в одной важной детали, так как еще оставалась вторая и заключительная стадия организации лагерей – «заброска на Южную седловину». У нас еще не было определенного плана, и поэтому мы не могли установить точную цифру количества грузов, подлежащих заброске на Южную седловину. Ведущий к ней склон Лходзе еще не был виден и, конечно, не разведан, а количество грузов, которые можно было по нему поднять, строго лимитировалось, так как этот участок, как мы предполагали, будет самым трудным из всего восхождения. При таком положении было бы неблагоразумно строить планы на далекое будущее, и я предпочел отложить рассмотрение всех вопросов нашего продвижения по склону Лходзе и считать их частью плана штурма. После беседы с членами экспедиции я поговорил, по предложению Тенсинга, с каждой группой шерпов, намеченной для различных работ по переброске грузов. Все они были бодры и готовы к действию.
На этой стадии нашего продвижения, когда впереди предстояли важные события и срочные дела, я предложил Чарльзу Эвансу быть готовым взять на себя руководство экспедицией, если я заболею или со мной произойдет несчастный случай, и попросил всех членов экспедиции принять это назначение, если оно понадобится. Вопрос о том, нужен ли заместитель руководителя или нет, уже обсуждался в Лондоне перед началом экспедиции. В довоенных экспедициях на Эверест такой прецедент был. Я лично считал тогда, что создавать иерархию в командовании нежелательно и что всегда есть опасность чрезмерной регламентации в этом вопросе. Во всяком случае мы рассматривали работу руководителя экспедиции лишь как одну из тех многих обязанностей, которые мы разделяли между собой.