Страница:
Значение всех предшествующих попыток восхождения заключалось прежде всего в том, что вне зависимости от достигнутой при этом высоты каждая такая попытка вносила свой вклад во все возрастающий фонд опыта борьбы с Эверестом. Этот опыт должен был достичь определенного уровня, прежде чем задача смогла быть разрешена. Возведение такой "пирамиды опыта" было жизненно необходимым для окончательной победы. Никакая команда альпинистов не была бы в состоянии возвести вершину этой пирамиды, пока все сооружение не достигло определенной высоты. С этой точки зрения нельзя сказать, что прежние экспедиции терпели неудачу, – они содействовали успеху. Необходимая сумма опыта имелась уже налицо к тому времени, когда предыдущей зимой мы готовились к новой попытке восхождения. Только тогда, никак не ранее, стали хорошо известны все препятствия, делавшие безуспешными предшествующие попытки штурма Эвереста. Оставалось их изучить и сделать правильные выводы. Это дало возможность ввести в бой еще одну команду из хорошо подобранных людей, вооруженную всеми материальными средствами, необходимыми для борьбы с Эверестом. Все мы, участники экспедиции 1953 г., гордимся тем, что делим славу с нашими предшественниками.
Независимо от опыта прошлых экспедиций нас в особенности вдохновлял пример их настойчивости, пытливости, их непреклонной решимости бороться до конца, не сдаваясь. И мы должны прежде всего благодарить предшествующих восходителей на Эверест именно за то, что участники нашей экспедиции при выполнении задачи всегда проявляли волю к победе.
Отдавая должное прошлому, следует также упомянуть о тех, кто работал в комитетах по организации экспедиций, и о тех, кто щедро финансировал их, без чего никакие экспедиции не были бы возможны.
Далее, в порядке значительности я должен поставить наш основательный, всеобъемлющий и детально продуманный план. При восхождении на Эверест организационные задачи приобретают такое же значение, как на войне. Я настаиваю на этом сравнении и подчеркиваю, что именно по этому принципу было организовано зимой 1952 г. планирование восхождения на Эверест. Лишь благодаря этому мы не только смогли предусмотреть до мельчайших деталей наши потребности (правильной их оценке нам помог опыт наших предшественников), но в дальнейшем, на каждом этапе экспедиции, перед нами была всегда четкая программа действий: подходы, акклиматизация, подготовка пути через ледопад, первый и второй этапы организации лагерей, разведка и прокладка пути на стене пика Лходзе и, наконец, в общих чертах даже план самого штурма. Окончание каждого этапа было запланировано на определенное число. Мы обязаны были выполнить во-время каждое такое задание в отдельности и все вместе. И мы сделали это.
Затем я должен еще раз отметить высокое качество нашего снаряжения. Оно подверглось в горах суровому испытанию и с честью его выдержало. Все торговые фирмы и заботливые руки, которые потратили столько труда, чтобы изготовить как в Англии, так и за рубежом все необходимое нам снаряжение (часто в крайне сжатые сроки), а также те, кто оказывал нам финансовую помощь, – все они должны по праву разделить с нами славу победителей.
Среди нашего многочисленного снаряжения я должен особенно отметить кислородную аппаратуру. Многое из оборудования имело важное значение. Однако главную роль в достижении успеха сыграли, по-моему, кислородные аппараты. Тем, кто, удовлетворяя требованиям экспедиции, занимался этим вопросом, досталась наиболее трудная задача, так как времени было очень мало. Не будь мы снабжены высококачественной кислородной аппаратурой, нам, без сомнения, не удалось бы достичь вершины.
При проведении крупных гималайских экспедиций часто успех мероприятия ставился под угрозу вследствие заболевания участников. Значительное увеличение состава для избежания этой опасности повело бы к тому, что экспедиция оказалась слишком громоздкой, и мне представлялось чрезвычайно важным свести до минимума самую возможность заболеваний. В нашей экспедиции было достаточно альпинистов для выполнения намеченного плана, однако запасных людей было мало. Принятый план был несколько оптимистичным в том отношении, что он предполагал активное участие на большой высоте почти всего состава экспедиции: если бы несколько членов нашей экспедиции заболели в тот момент, когда создались благоприятные для штурма условия, вряд ли нам удалось бы подняться на вершину. Наше хорошее физическое состояние объясняется прежде всего тщательным отбором команды. Позднее в горах тренировка и акклиматизация, проведенные в установленные сроки, дали замечательные результаты. Мы должны также благодарить тех, кто обеспечил нас превосходным и достаточным питанием и посоветовал ежедневно потреблять большое количество жидкости в течение всего времени пребывания на Эвересте, и в особенности на большой высоте. Мы никогда также не забудем заботы наших врачей. Для иллюстрации физического состояния участников и вместе с тем для характеристики применения кислорода весьма интересно будет привести некоторые цифры. Из альпинистской группы на Южной седловине побывало девять участников; из них трое поднимались туда дважды. Из этих девяти человек семеро поднялись по Юго-восточному гребню – по самой скромной оценке – до высоты 8250 м, четверо достигли Южного пика (более 8750 м), наконец, двое поднялись на вершину. Из этих девяти трое провели на высоте около 8000 м. и выше – четверо суток, трое других – трое суток. Хотя некоторые из нас при возвращении в Передовой базовый лагерь чувствовали себя очень слабыми, никто все же не дошел до состояния резкого упадка сил.
Прежде чем покончить с вопросом о питании, мне бы хотелось подчеркнуть еще одно обстоятельство, а именно – влияние ассортимента продуктов на настроение альпинистов. Само собой разумеется, невозможно полностью удовлетворить личные вкусы всех участников. Это выходит за пределы транспортных возможностей даже такой крупной экспедиции, как наша. Однако я считаю, что тщательно продуманный и подобранный ассортимент продуктов питания должен оказать большое влияние не только на здоровье альпинистов, но также и на их общее настроение.
И, наконец, выше всего я должен поставить значение спаянности коллектива. Вне всякого сомнения, она явилась самым важным из всех факторов успеха. Восхождение на Эверест, пожалуй, более, чем любое из человеческих предприятий, требует высокой степени самоотверженного товарищества; отсутствие сплоченности не сможет быть компенсировано никаким, даже самым лучшим снаряжением или питанием. Трудно было бы найти более дружный коллектив, чем наш. Характерно, что за все четыре месяца совместного пребывания, часто в тяжелых условиях, я ни разу не слышал, чтобы члены экспедиции разговаривали друг с другом в резком или раздраженном тоне. Для меня лично это намного облегчило задачу, в особенности когда наступило время определить индивидуальные задания каждого из участников в период подготовки и проведения штурма. Честь участия в попытке взойти на вершину не могла выпасть на долю каждого, и некоторые, безусловно, должны были быть разочарованными, тем более, что хорошее самочувствие позволяло им надеяться на успех. Однако каждый из нас считал, что на его долю приходится важная задача – содействовать всеми силами тому, чтобы, по крайней мере, двое альпинистов достигли вершины. Именно с таким настроением каждый участник выполнял свою работу: производил разведку и прокладку пути на стене Лходзе, вел шерпов с припасами для штурма на Южную седловину, поднимался с тяжелым грузом для установки последнего лагеря, а также занимался другими, менее заметными, но нужными делами – поддерживал коммуникации с Базовым лагерем или руководил снабжением и всеми хозяйственными работами в Передовом базовом лагере. Все это выполнялось хорошо и без единой жалобы. В этом, а также в отличной работе наших шерпов заключается непосредственный секрет успеха.
Шерпы проявили себя великолепными восходителями. Их участие в общей работе всей экспедиции, их личные достижения – выше всяких похвал. Лучшим доказательством является тот факт, что из двадцати семи шерпов, выбранных для работы выше Западного цирка, до Южной седловины поднялись девятнадцать человек, а из них шесть человек – дважды. При переводе на вес грузов это означает, что на высоту 7900 м. было поднято около 340 кг. Это обеспечило возможность пребывания наших штурмовых групп на высоте в хорошем состоянии и без излишнего ослабления организма в течение более длительного времени, чем предполагалось. Товарищеские взаимоотношения между альпинистами и шерпами поддерживались всеми членами экспедиции, но особая заслуга в этом деле принадлежит Тенсингу и Уайли.
Соединенными усилиями шерпов и альпинистов удалось достичь того, что последний лагерь был разбит на высоте 8500 м. Здесь подверглись высшей проверке те, кто должен был поддерживать штурмовую двойку при ее конечной попытке достичь вершины; в эти два дня, 26 и 28 мая, задачи шерпов и сагибов уже более не дополняли одна другую. Они были одинаковыми. На долю всех приходились равные грузы, каждый пользовался одинаковым снаряжением, каждому пришлось испытать трудности восхождения и влияние большой высоты. Таким образом, нам удалось выполнить то, за что так страстно ратовали в свое время Нортон и Лонгстефф, считая это необходимым предварительным условием для окончательной победы.
Наконец, большую роль в нашем успехе сыграла погода. Вначале, в период подготовки, она в течение целых пяти недель сильно мешала выполнению наших планов (с 8 апреля по 14 мая почти каждый день шел снег). Затем со второй половины мая прочно установилась ясная погода. Несомненно, нам повезло в отношении этого единственного не зависевшего от нас фактора. Однако необходимо отметить, что в продолжение этого периода далеко не каждый день условия были благоприятны для штурма, так как в любой момент мог подняться ветер, а предугадать его было невозможно. Исключительной удачей было то, что двое восходителей достигли вершины в сравнительно безветренный день; в предыдущие и, без сомнения, в последующие дни восхождение было бы невозможным.
Итак, основными обстоятельствами, определившими в той или иной мере наш успех, явились: опыт, накопленный всеми, кто до нас пытался взойти на Эверест, детально разработанный план и вся остальная подготовка, высокое качество снаряжения, моральные и физические данные альпинистов и шерпов, благоприятная погода. Я должен еще упомянуть об одном неосязаемом и трудно оцениваемом факторе – это мысли и горячие пожелания многих и многих, кто следил за нашей экспедицией, ждал и надеялся на ее успех. Мы смутно ощущали эту невидимую силу, которая вселяла в нас бодрость.
Стоила ли игра свеч? Для нас, членов экспедиции, в этом нет сомнения. Мы участвовали в грандиозном предприятии, мы наблюдали величественные и прекрасные картины, мы создали в своей среде длительную крепкую дружбу и смогли увидеть плоды этой дружбы. Никогда не забыть нам волнующих дней, прожитых на склонах Эвереста.
История восхождения на Эверест – это история коллективного творчества. Чувство удовлетворения, сопутствующее совершению физического подвига, скоро проходит. Гораздо длительнее и сильнее чувство товарищества и те моральные качества, которые его определяют. Товарищество, вне зависимости от расы и веры, выковывается в высоких горах, среди трудностей и опасностей, подстерегающих смельчаков, которые штурмуют вершину. Оно вызвано необходимостью объединения усилий для достижения общей цели, оно создается в те незабываемые, волнующие минуты, которые пережиты вместе.
Ну, а как для остальных? Считают ли они также, что игра стоила свеч? Я думаю, что да, если только допустить, что человечеству нужны смелые подвиги и что такие подвиги – при этом не обязательно физические – могут совершаться во многих областях, а не только в альпинизме. В конечном счете восхождение на Эверест получит свое оправдание (если только оно нуждается в нем) в борьбе других за свои "Эвересты" – борьбе, для которой наша победа будет служить вдохновляющим примером, так же как наши предшественники вдохновляли нас. По тому впечатлению, которое произвело наше восхождение не только в Англии и в Британском Содружестве Наций, но и во многих других странах, можно судить о том, что жажда подобных подвигов распространена еще повсюду. До выезда экспедиции, в течение ее работы и особенно по окончании ее мы получали из всех уголков земного шара бесчисленные подарки и послания – как в прозе, так и в стихах – с пожеланием успеха, с выражением восхищения; нам писали главы правительств и представители простого народа. Многие из этих писем были написаны детьми и молодежью. Повидимому, восхождение на Эверест пробудило стремление к приключениям и подвигам, дремлющее в каждом сердце.
Есть много оснований считать, что это стремление к подвигу может приобрести постоянный характер. В качестве примера могу сказать, что, когда мы были в Калькутте, главный министр штата Западная Бенгалия Б. Ч. Рой рассказал нам, что в Дарджилинге предполагается открыть специальную тренировочную школу, в которой наиболее опытные восходители шерпы должны обучать юношей различных профессий теории и практике альпинизма. Этот проект был выдвинут в память нашего восхождения на Эверест и, в частности, в честь шерпов, многие из которых живут в Бенгалии. Организацию такой школы, сходной с нашими школами типа "Аутуорд Баунд", можно только приветствовать.
Что же можно сказать о перспективах на будущее? Нет никаких оснований для уныния в связи с покорением Эвереста. Быть может, мы смутно и сожалеем о том, что высочайшая вершина мира побеждена и уже не бросит нам вызов, однако я думаю, хорошо и вполне своевременно, даже с чисто альпинистской точки зрения, что летом 1953 г. на нее совершено восхождение. Борьба за Эверест отвлекала слишком много сил, могущих способствовать исследованиям других горных районов; теперь, когда вершина достигнута, можно будет оказать практическую помощь многим альпинистам и смелым исследователям в организации экспедиций в Гималаях и других районах, в изыскании новых объектов восхождений, в достижении других целей.
Когда-нибудь восхождение на Эверест будет повторено. Может быть, вершина будет достигнута и без кислорода, хотя, по-моему, в настоящее время шансы на это невелики. Будем надеяться, что граница между Непалом и Тибетом будет открыта для альпинистов по обе стороны этого политического барьера, ибо восхождение на вершину с севера предстоит еще довести до конца. Быть может, придет время, когда вопрос о траверсе Эвереста, то есть подъеме по одному гребню и спуску по другому, не будет уже казаться фантастическим. Перечисленные выше и многие другие возможности открывают в одной лишь этой небольшой части земного шара обширное поле деятельности для альпинистов.
Я считаю также, что мы не должны уклоняться от вызова, брошенного другими горными гигантами. Вершины, немногим уступающие по высоте Эвересту, все еще находятся "там" – как говорил Меллори. Они манят нас, и мы не можем успокоиться, пока не померимся силами и с ними.
Много есть еще возможностей для смелых предприятий, будь то в горах, в воздухе, на море, в недрах земли или на дне океана, и, наконец, мы еще не побывали на Луне. Нет такой высоты, нет такой глубины, которых человек, руководимый высоким духом дерзания, не смог бы достичь.
ПРИЛОЖЕНИЯ
Приложение I
Обувь
После испытаний в Альпах нескольких типов обуви, включая и армейскую обувь типа "Муклук" и специальных резиновых ботинок, мы решили остановить свой выбор на ботинках необычной конструкции, изготовленных для нас "Английской ассоциацией по исследованиям в области обувной и смежных отраслей промышленности" в Кеттеринге. Ниже мы приводим подробное описание конструкции и изготовления этих ботинок в качестве иллюстрации заботы и изобретательности, проявленных английскими промышленниками при снаряжении нашей экспедиции, а также отмечаем значение смелого применения научных выводов, основанных на исследовательской работе.
Верх этих ботинок был изготовлен по принципу создания паронепроницаемого барьера. Это значит, что изоляционный материал (который, чтобы быть действенным, должен оставаться сухим) заключен в оболочку, не пропускающую влагу как снаружи (от тающего снега), так и изнутри (от потных ног). Для большей изоляции от влажного снега к наружному краю подошвы прикреплялся тонкий чехол из прорезиненного трикотажа; в случае, если он будет излишен выше определенной высоты, этот чехол можно было снять.
Изготовление за пять недель тридцати трех пар таких ботинок поставило перед Бредли – их добросовестным создателем – много сложных проблем. Тридцать входящих в его ассоциацию фирм принимали участие в изготовлении обуви или в поставке материалов для нее. Чтобы пошить обувь для шерпов, пришлось делать специальные колодки по меркам и рисункам, присланным Гималайским клубом в Дарджилинге. Для некоторых шерпов требовались ботинки сорокового размера по длине и более широкие, чем у Хиллари, который носил сорок пятый размер! Ботинки должны были подвергаться испытаниям после каждой стадии их изготовления. Окончательная проверка, проведенная в холодильной камере в Фарнборо при —40°, дала удовлетворительные результаты.
На практике такие ботинки получили всеобщее одобрение и неизменно использовались начиная от лагеря III и до самой вершины Эвереста, то есть в течение значительно большего срока, чем тот, на который они были рассчитаны. Оказалось, однако, что тонкий верхний чехол не выдержал этого срока: через образовавшиеся разрывы и дыры проникал снег и ботинки становились сырыми. Швейцарский образец съемных гамаш, наподобие тех, которые были на Тенсинге (см. фото 48), вероятно, более рационален. Кроме того, ботинки оказались слишком свободными и не могли обеспечить безопасное движение по крутым или сложным участкам.
Как у высотных, так и у обычных горных ботинок передний разрез начинался очень низко, чтобы легче можно было всунуть ногу в замерзший ботинок. Кроме того, отверстия для шнурков были заменены крючками типа D, что облегчало шнуровку ботинка замерзшими пальцами. Оба эти усовершенствования оказались весьма удачными.
Несмотря на все старания творцов нашей обуви, оба типа ботинок все же иногда сырели, ночью замерзали, если мы их не прятали в спальный мешок. Во всяком случае, в течение всей экспедиции мы были счастливы, что имели легкую обувь, и за все время не было ни одного случая обмораживания.
Палатки
Ветронепроницаемая ткань
Радиооборудование
Независимо от опыта прошлых экспедиций нас в особенности вдохновлял пример их настойчивости, пытливости, их непреклонной решимости бороться до конца, не сдаваясь. И мы должны прежде всего благодарить предшествующих восходителей на Эверест именно за то, что участники нашей экспедиции при выполнении задачи всегда проявляли волю к победе.
Отдавая должное прошлому, следует также упомянуть о тех, кто работал в комитетах по организации экспедиций, и о тех, кто щедро финансировал их, без чего никакие экспедиции не были бы возможны.
Далее, в порядке значительности я должен поставить наш основательный, всеобъемлющий и детально продуманный план. При восхождении на Эверест организационные задачи приобретают такое же значение, как на войне. Я настаиваю на этом сравнении и подчеркиваю, что именно по этому принципу было организовано зимой 1952 г. планирование восхождения на Эверест. Лишь благодаря этому мы не только смогли предусмотреть до мельчайших деталей наши потребности (правильной их оценке нам помог опыт наших предшественников), но в дальнейшем, на каждом этапе экспедиции, перед нами была всегда четкая программа действий: подходы, акклиматизация, подготовка пути через ледопад, первый и второй этапы организации лагерей, разведка и прокладка пути на стене пика Лходзе и, наконец, в общих чертах даже план самого штурма. Окончание каждого этапа было запланировано на определенное число. Мы обязаны были выполнить во-время каждое такое задание в отдельности и все вместе. И мы сделали это.
Затем я должен еще раз отметить высокое качество нашего снаряжения. Оно подверглось в горах суровому испытанию и с честью его выдержало. Все торговые фирмы и заботливые руки, которые потратили столько труда, чтобы изготовить как в Англии, так и за рубежом все необходимое нам снаряжение (часто в крайне сжатые сроки), а также те, кто оказывал нам финансовую помощь, – все они должны по праву разделить с нами славу победителей.
Среди нашего многочисленного снаряжения я должен особенно отметить кислородную аппаратуру. Многое из оборудования имело важное значение. Однако главную роль в достижении успеха сыграли, по-моему, кислородные аппараты. Тем, кто, удовлетворяя требованиям экспедиции, занимался этим вопросом, досталась наиболее трудная задача, так как времени было очень мало. Не будь мы снабжены высококачественной кислородной аппаратурой, нам, без сомнения, не удалось бы достичь вершины.
При проведении крупных гималайских экспедиций часто успех мероприятия ставился под угрозу вследствие заболевания участников. Значительное увеличение состава для избежания этой опасности повело бы к тому, что экспедиция оказалась слишком громоздкой, и мне представлялось чрезвычайно важным свести до минимума самую возможность заболеваний. В нашей экспедиции было достаточно альпинистов для выполнения намеченного плана, однако запасных людей было мало. Принятый план был несколько оптимистичным в том отношении, что он предполагал активное участие на большой высоте почти всего состава экспедиции: если бы несколько членов нашей экспедиции заболели в тот момент, когда создались благоприятные для штурма условия, вряд ли нам удалось бы подняться на вершину. Наше хорошее физическое состояние объясняется прежде всего тщательным отбором команды. Позднее в горах тренировка и акклиматизация, проведенные в установленные сроки, дали замечательные результаты. Мы должны также благодарить тех, кто обеспечил нас превосходным и достаточным питанием и посоветовал ежедневно потреблять большое количество жидкости в течение всего времени пребывания на Эвересте, и в особенности на большой высоте. Мы никогда также не забудем заботы наших врачей. Для иллюстрации физического состояния участников и вместе с тем для характеристики применения кислорода весьма интересно будет привести некоторые цифры. Из альпинистской группы на Южной седловине побывало девять участников; из них трое поднимались туда дважды. Из этих девяти человек семеро поднялись по Юго-восточному гребню – по самой скромной оценке – до высоты 8250 м, четверо достигли Южного пика (более 8750 м), наконец, двое поднялись на вершину. Из этих девяти трое провели на высоте около 8000 м. и выше – четверо суток, трое других – трое суток. Хотя некоторые из нас при возвращении в Передовой базовый лагерь чувствовали себя очень слабыми, никто все же не дошел до состояния резкого упадка сил.
Прежде чем покончить с вопросом о питании, мне бы хотелось подчеркнуть еще одно обстоятельство, а именно – влияние ассортимента продуктов на настроение альпинистов. Само собой разумеется, невозможно полностью удовлетворить личные вкусы всех участников. Это выходит за пределы транспортных возможностей даже такой крупной экспедиции, как наша. Однако я считаю, что тщательно продуманный и подобранный ассортимент продуктов питания должен оказать большое влияние не только на здоровье альпинистов, но также и на их общее настроение.
И, наконец, выше всего я должен поставить значение спаянности коллектива. Вне всякого сомнения, она явилась самым важным из всех факторов успеха. Восхождение на Эверест, пожалуй, более, чем любое из человеческих предприятий, требует высокой степени самоотверженного товарищества; отсутствие сплоченности не сможет быть компенсировано никаким, даже самым лучшим снаряжением или питанием. Трудно было бы найти более дружный коллектив, чем наш. Характерно, что за все четыре месяца совместного пребывания, часто в тяжелых условиях, я ни разу не слышал, чтобы члены экспедиции разговаривали друг с другом в резком или раздраженном тоне. Для меня лично это намного облегчило задачу, в особенности когда наступило время определить индивидуальные задания каждого из участников в период подготовки и проведения штурма. Честь участия в попытке взойти на вершину не могла выпасть на долю каждого, и некоторые, безусловно, должны были быть разочарованными, тем более, что хорошее самочувствие позволяло им надеяться на успех. Однако каждый из нас считал, что на его долю приходится важная задача – содействовать всеми силами тому, чтобы, по крайней мере, двое альпинистов достигли вершины. Именно с таким настроением каждый участник выполнял свою работу: производил разведку и прокладку пути на стене Лходзе, вел шерпов с припасами для штурма на Южную седловину, поднимался с тяжелым грузом для установки последнего лагеря, а также занимался другими, менее заметными, но нужными делами – поддерживал коммуникации с Базовым лагерем или руководил снабжением и всеми хозяйственными работами в Передовом базовом лагере. Все это выполнялось хорошо и без единой жалобы. В этом, а также в отличной работе наших шерпов заключается непосредственный секрет успеха.
Шерпы проявили себя великолепными восходителями. Их участие в общей работе всей экспедиции, их личные достижения – выше всяких похвал. Лучшим доказательством является тот факт, что из двадцати семи шерпов, выбранных для работы выше Западного цирка, до Южной седловины поднялись девятнадцать человек, а из них шесть человек – дважды. При переводе на вес грузов это означает, что на высоту 7900 м. было поднято около 340 кг. Это обеспечило возможность пребывания наших штурмовых групп на высоте в хорошем состоянии и без излишнего ослабления организма в течение более длительного времени, чем предполагалось. Товарищеские взаимоотношения между альпинистами и шерпами поддерживались всеми членами экспедиции, но особая заслуга в этом деле принадлежит Тенсингу и Уайли.
Соединенными усилиями шерпов и альпинистов удалось достичь того, что последний лагерь был разбит на высоте 8500 м. Здесь подверглись высшей проверке те, кто должен был поддерживать штурмовую двойку при ее конечной попытке достичь вершины; в эти два дня, 26 и 28 мая, задачи шерпов и сагибов уже более не дополняли одна другую. Они были одинаковыми. На долю всех приходились равные грузы, каждый пользовался одинаковым снаряжением, каждому пришлось испытать трудности восхождения и влияние большой высоты. Таким образом, нам удалось выполнить то, за что так страстно ратовали в свое время Нортон и Лонгстефф, считая это необходимым предварительным условием для окончательной победы.
Наконец, большую роль в нашем успехе сыграла погода. Вначале, в период подготовки, она в течение целых пяти недель сильно мешала выполнению наших планов (с 8 апреля по 14 мая почти каждый день шел снег). Затем со второй половины мая прочно установилась ясная погода. Несомненно, нам повезло в отношении этого единственного не зависевшего от нас фактора. Однако необходимо отметить, что в продолжение этого периода далеко не каждый день условия были благоприятны для штурма, так как в любой момент мог подняться ветер, а предугадать его было невозможно. Исключительной удачей было то, что двое восходителей достигли вершины в сравнительно безветренный день; в предыдущие и, без сомнения, в последующие дни восхождение было бы невозможным.
Итак, основными обстоятельствами, определившими в той или иной мере наш успех, явились: опыт, накопленный всеми, кто до нас пытался взойти на Эверест, детально разработанный план и вся остальная подготовка, высокое качество снаряжения, моральные и физические данные альпинистов и шерпов, благоприятная погода. Я должен еще упомянуть об одном неосязаемом и трудно оцениваемом факторе – это мысли и горячие пожелания многих и многих, кто следил за нашей экспедицией, ждал и надеялся на ее успех. Мы смутно ощущали эту невидимую силу, которая вселяла в нас бодрость.
Стоила ли игра свеч? Для нас, членов экспедиции, в этом нет сомнения. Мы участвовали в грандиозном предприятии, мы наблюдали величественные и прекрасные картины, мы создали в своей среде длительную крепкую дружбу и смогли увидеть плоды этой дружбы. Никогда не забыть нам волнующих дней, прожитых на склонах Эвереста.
История восхождения на Эверест – это история коллективного творчества. Чувство удовлетворения, сопутствующее совершению физического подвига, скоро проходит. Гораздо длительнее и сильнее чувство товарищества и те моральные качества, которые его определяют. Товарищество, вне зависимости от расы и веры, выковывается в высоких горах, среди трудностей и опасностей, подстерегающих смельчаков, которые штурмуют вершину. Оно вызвано необходимостью объединения усилий для достижения общей цели, оно создается в те незабываемые, волнующие минуты, которые пережиты вместе.
Ну, а как для остальных? Считают ли они также, что игра стоила свеч? Я думаю, что да, если только допустить, что человечеству нужны смелые подвиги и что такие подвиги – при этом не обязательно физические – могут совершаться во многих областях, а не только в альпинизме. В конечном счете восхождение на Эверест получит свое оправдание (если только оно нуждается в нем) в борьбе других за свои "Эвересты" – борьбе, для которой наша победа будет служить вдохновляющим примером, так же как наши предшественники вдохновляли нас. По тому впечатлению, которое произвело наше восхождение не только в Англии и в Британском Содружестве Наций, но и во многих других странах, можно судить о том, что жажда подобных подвигов распространена еще повсюду. До выезда экспедиции, в течение ее работы и особенно по окончании ее мы получали из всех уголков земного шара бесчисленные подарки и послания – как в прозе, так и в стихах – с пожеланием успеха, с выражением восхищения; нам писали главы правительств и представители простого народа. Многие из этих писем были написаны детьми и молодежью. Повидимому, восхождение на Эверест пробудило стремление к приключениям и подвигам, дремлющее в каждом сердце.
Есть много оснований считать, что это стремление к подвигу может приобрести постоянный характер. В качестве примера могу сказать, что, когда мы были в Калькутте, главный министр штата Западная Бенгалия Б. Ч. Рой рассказал нам, что в Дарджилинге предполагается открыть специальную тренировочную школу, в которой наиболее опытные восходители шерпы должны обучать юношей различных профессий теории и практике альпинизма. Этот проект был выдвинут в память нашего восхождения на Эверест и, в частности, в честь шерпов, многие из которых живут в Бенгалии. Организацию такой школы, сходной с нашими школами типа "Аутуорд Баунд", можно только приветствовать.
Что же можно сказать о перспективах на будущее? Нет никаких оснований для уныния в связи с покорением Эвереста. Быть может, мы смутно и сожалеем о том, что высочайшая вершина мира побеждена и уже не бросит нам вызов, однако я думаю, хорошо и вполне своевременно, даже с чисто альпинистской точки зрения, что летом 1953 г. на нее совершено восхождение. Борьба за Эверест отвлекала слишком много сил, могущих способствовать исследованиям других горных районов; теперь, когда вершина достигнута, можно будет оказать практическую помощь многим альпинистам и смелым исследователям в организации экспедиций в Гималаях и других районах, в изыскании новых объектов восхождений, в достижении других целей.
Когда-нибудь восхождение на Эверест будет повторено. Может быть, вершина будет достигнута и без кислорода, хотя, по-моему, в настоящее время шансы на это невелики. Будем надеяться, что граница между Непалом и Тибетом будет открыта для альпинистов по обе стороны этого политического барьера, ибо восхождение на вершину с севера предстоит еще довести до конца. Быть может, придет время, когда вопрос о траверсе Эвереста, то есть подъеме по одному гребню и спуску по другому, не будет уже казаться фантастическим. Перечисленные выше и многие другие возможности открывают в одной лишь этой небольшой части земного шара обширное поле деятельности для альпинистов.
Я считаю также, что мы не должны уклоняться от вызова, брошенного другими горными гигантами. Вершины, немногим уступающие по высоте Эвересту, все еще находятся "там" – как говорил Меллори. Они манят нас, и мы не можем успокоиться, пока не померимся силами и с ними.
Много есть еще возможностей для смелых предприятий, будь то в горах, в воздухе, на море, в недрах земли или на дне океана, и, наконец, мы еще не побывали на Луне. Нет такой высоты, нет такой глубины, которых человек, руководимый высоким духом дерзания, не смог бы достичь.
ПРИЛОЖЕНИЯ
Приложение I
КРАТКИЕ СВЕДЕНИЯ О НЕКОТОРЫХ ПРЕДМЕТАХ СНАРЯЖЕНИЯ
Чарльз Уайли
Обувь
А. Высотные ботинки
После экспедиции на Чо-Ойю стало очевидно, что необходимо создать специальную высотную обувь, в особенности для восхождения на Эверест. Паф установил, что с точки зрения затраты физических усилий 1 кг на ногах равноценен 5 кг за плечами. Мы намеревались снизить вес обуви за счет ее прочности; если ботинки предназначены для носки выше, скажем, 6100 м, от них не требуется большой прочности, ибо их придется носить самое большее несколько недель. Однако прочность ботинок должна быть достаточной, чтобы удержать прикрепленные к ним кошки и позволять выбивать ими ступени в фирне. В то же время нам хотелось, чтобы такие ботинки были значительно теплее обычных, так как случаи обмораживания на больших высотах в Гималаях были нередким явлением. Было важно также, чтобы ботинки не замерзали; влажные ботинки неминуемо замерзают, и поэтому необходимо было добиться их влагонепроницаемости.После испытаний в Альпах нескольких типов обуви, включая и армейскую обувь типа "Муклук" и специальных резиновых ботинок, мы решили остановить свой выбор на ботинках необычной конструкции, изготовленных для нас "Английской ассоциацией по исследованиям в области обувной и смежных отраслей промышленности" в Кеттеринге. Ниже мы приводим подробное описание конструкции и изготовления этих ботинок в качестве иллюстрации заботы и изобретательности, проявленных английскими промышленниками при снаряжении нашей экспедиции, а также отмечаем значение смелого применения научных выводов, основанных на исследовательской работе.
Верх этих ботинок был изготовлен по принципу создания паронепроницаемого барьера. Это значит, что изоляционный материал (который, чтобы быть действенным, должен оставаться сухим) заключен в оболочку, не пропускающую влагу как снаружи (от тающего снега), так и изнутри (от потных ног). Для большей изоляции от влажного снега к наружному краю подошвы прикреплялся тонкий чехол из прорезиненного трикотажа; в случае, если он будет излишен выше определенной высоты, этот чехол можно было снять.
Изготовление за пять недель тридцати трех пар таких ботинок поставило перед Бредли – их добросовестным создателем – много сложных проблем. Тридцать входящих в его ассоциацию фирм принимали участие в изготовлении обуви или в поставке материалов для нее. Чтобы пошить обувь для шерпов, пришлось делать специальные колодки по меркам и рисункам, присланным Гималайским клубом в Дарджилинге. Для некоторых шерпов требовались ботинки сорокового размера по длине и более широкие, чем у Хиллари, который носил сорок пятый размер! Ботинки должны были подвергаться испытаниям после каждой стадии их изготовления. Окончательная проверка, проведенная в холодильной камере в Фарнборо при —40°, дала удовлетворительные результаты.
На практике такие ботинки получили всеобщее одобрение и неизменно использовались начиная от лагеря III и до самой вершины Эвереста, то есть в течение значительно большего срока, чем тот, на который они были рассчитаны. Оказалось, однако, что тонкий верхний чехол не выдержал этого срока: через образовавшиеся разрывы и дыры проникал снег и ботинки становились сырыми. Швейцарский образец съемных гамаш, наподобие тех, которые были на Тенсинге (см. фото 48), вероятно, более рационален. Кроме того, ботинки оказались слишком свободными и не могли обеспечить безопасное движение по крутым или сложным участкам.
Б. Обычные горные ботинки
Все что было сказано в пользу создания специальной высотной обуви, относится также, хотя и в меньшей степени, к нашим обычным горным ботинкам. Обмораживание может произойти уже на высоте 6000 м. Облегченная же обувь понижает утомляемость восходителя на любой высоте. В то же время эта обувь должна выдержать определенный срок носки, который все же может и не превышать трех месяцев. За разрешение этой задачи с большой энергией и энтузиазмом взялся Роберт Лоури, широко известный изготовитель альпинистской обуви. Им была предложена весьма удачная модель обуви, пара которой весила менее 1,475 кг. В этих ботинках между двумя слоями кожи находился слой меха опоссума, а поверх очень тонкой резиновой подошвы лежала стелька из шерстяного фетра. Тонкая подметка из резины «Вибрам» оказалась, тем не менее, недостаточно прочной, и у носка она быстро пронашивалась. Однако Нойс, который перед отъездом из Англии прошел специальный курс сапожного ремесла под руководством Лоури, спас положение, проявив при починке обуви подлинное мастерство.Как у высотных, так и у обычных горных ботинок передний разрез начинался очень низко, чтобы легче можно было всунуть ногу в замерзший ботинок. Кроме того, отверстия для шнурков были заменены крючками типа D, что облегчало шнуровку ботинка замерзшими пальцами. Оба эти усовершенствования оказались весьма удачными.
Несмотря на все старания творцов нашей обуви, оба типа ботинок все же иногда сырели, ночью замерзали, если мы их не прятали в спальный мешок. Во всяком случае, в течение всей экспедиции мы были счастливы, что имели легкую обувь, и за все время не было ни одного случая обмораживания.
Палатки
Различные типы палаток были уже описаны в главе IV. Ниже мы их рассмотрим более подробно.
При составлении плана мы обсуждали в целях экономии веса возможность использования в высотных лагерях специального облегченного варианта стандартной двухместной палатки типа "Мид". Однако мы пришли к выводу, что преимущество меньшего веса достигается слишком дорогой ценой, а именно – значительным неудобством, создаваемым малыми размерами палатки. При восхождении мы всегда радовались нашим относительно просторным палаткам, и никто не сетовал на их большой вес. Это убедительно доказывается тем, что в лагере IX использовалась стандартная палатка типа "Мид", хотя мы и захватили с собой для этого высотного лагеря облегченные палатки трех различных образцов.
Стандартная палатка "Мид", конструкция которой практически не менялась со времен экспедиций двадцатых годов, снова оказалась наилучшей и наиболее простой из всех палаток, какими мы пользовались.
В края входных рукавов была продета рояльная стальная проволока, что значительно облегчало вход и выход из палатки. В обычных условиях погоды мы закрывали вход, перекручивая рукав с проволокой вместо того, чтобы завязывать его тесьмой.
Палатки, предназначенные для лагерей, расположенных выше Передового базового лагеря, были снабжены для дополнительного тепла внутренними отстегивающимися найлоновыми чехлами. Эти чехлы весили очень мало и в то же время, как показали испытания, повышали температуру внутри палатки на четыре градуса. Они редко использовались ниже Передового базового лагеря.
Мы также взяли с собой тяжелую двенадцатиместную шатровую палатку, спроектированную полковником Крофтом для арктических армейских частей. Кроме того, у нас была облегченная пирамидальная палатка, похожая на шатровую, в которую были внесены некоторые изменения. Большие шатровые палатки постоянно использовались: одна – для нас в качестве столовой-спальни, вторая – для шерпов. Обе были доставлены, в конце концов, в Передовой базовый лагерь. В промежуточных лагерях пирамидальная палатка обычно использовалась шерпами как кухня и место сбора. В случае необходимости она могла вместить пять человек; одна из этих палаток была поднята на Южную седловину.
У нас было также несколько кусков просмоленной парусины размером 3 X 4,5 м, весящих только 3,5 кг каждый. Они широко использовались в течение всей экспедиции, особенно в начальный период, служа навесом над кухней, дополнительным тентом или защитой багажа от снега и дождя.
При составлении плана мы обсуждали в целях экономии веса возможность использования в высотных лагерях специального облегченного варианта стандартной двухместной палатки типа "Мид". Однако мы пришли к выводу, что преимущество меньшего веса достигается слишком дорогой ценой, а именно – значительным неудобством, создаваемым малыми размерами палатки. При восхождении мы всегда радовались нашим относительно просторным палаткам, и никто не сетовал на их большой вес. Это убедительно доказывается тем, что в лагере IX использовалась стандартная палатка типа "Мид", хотя мы и захватили с собой для этого высотного лагеря облегченные палатки трех различных образцов.
Стандартная палатка "Мид", конструкция которой практически не менялась со времен экспедиций двадцатых годов, снова оказалась наилучшей и наиболее простой из всех палаток, какими мы пользовались.
В края входных рукавов была продета рояльная стальная проволока, что значительно облегчало вход и выход из палатки. В обычных условиях погоды мы закрывали вход, перекручивая рукав с проволокой вместо того, чтобы завязывать его тесьмой.
Палатки, предназначенные для лагерей, расположенных выше Передового базового лагеря, были снабжены для дополнительного тепла внутренними отстегивающимися найлоновыми чехлами. Эти чехлы весили очень мало и в то же время, как показали испытания, повышали температуру внутри палатки на четыре градуса. Они редко использовались ниже Передового базового лагеря.
Мы также взяли с собой тяжелую двенадцатиместную шатровую палатку, спроектированную полковником Крофтом для арктических армейских частей. Кроме того, у нас была облегченная пирамидальная палатка, похожая на шатровую, в которую были внесены некоторые изменения. Большие шатровые палатки постоянно использовались: одна – для нас в качестве столовой-спальни, вторая – для шерпов. Обе были доставлены, в конце концов, в Передовой базовый лагерь. В промежуточных лагерях пирамидальная палатка обычно использовалась шерпами как кухня и место сбора. В случае необходимости она могла вместить пять человек; одна из этих палаток была поднята на Южную седловину.
У нас было также несколько кусков просмоленной парусины размером 3 X 4,5 м, весящих только 3,5 кг каждый. Они широко использовались в течение всей экспедиции, особенно в начальный период, служа навесом над кухней, дополнительным тентом или защитой багажа от снега и дождя.
Ветронепроницаемая ткань
В выборе материалов для штормовых костюмов и палаток большую помощь нам оказали научные работники министерства снабжения при Экспериментальном авиазаводе в Фарнборо. Они сами были заинтересованы в получении ветронепроницаемой одежды для военных нужд, и в их распоряжении находились средства для проведения всесторонних испытаний различных материалов.
Самым важным, конечно, была степень ветронепроницаемости материала; одновременно материал должен также быть как можно более легким, прочным и обладать хорошей водонепроницаемостью. Мы окончательно остановились на первоклассном материале: испытания в аэродинамической трубе показали его абсолютную ветронепроницаемость при скорости воздушного потока 160 км/час. Вес его был не более 35 г/м2, а по прочности он не уступал другим, более тяжелым материалам. После пропитывания его составом «Мистолен» палатки становились абсолютно водонепроницаемыми, а штормовые костюмы не промокали даже в сильный ливень. Ткань имела хлопчатобумажную основу и найлоновый уток. Выпускалась она фирмой «Джон Саутворт и сыновья» в Манчестере.
Как для палаток, так и для одежды мы применяли один слой материи, и результаты были вполне удовлетворительны.
Самым важным, конечно, была степень ветронепроницаемости материала; одновременно материал должен также быть как можно более легким, прочным и обладать хорошей водонепроницаемостью. Мы окончательно остановились на первоклассном материале: испытания в аэродинамической трубе показали его абсолютную ветронепроницаемость при скорости воздушного потока 160 км/час. Вес его был не более 35 г/м2, а по прочности он не уступал другим, более тяжелым материалам. После пропитывания его составом «Мистолен» палатки становились абсолютно водонепроницаемыми, а штормовые костюмы не промокали даже в сильный ливень. Ткань имела хлопчатобумажную основу и найлоновый уток. Выпускалась она фирмой «Джон Саутворт и сыновья» в Манчестере.
Как для палаток, так и для одежды мы применяли один слой материи, и результаты были вполне удовлетворительны.
Радиооборудование
План организации радиосвязи был составлен с помощью бригадира Смис-Уиндхема, участвовавшего в качестве радиста в экспедициях 1933 и 1936 гг. Изготовление аппаратуры было поручено бригадиру Моппету, директору фирмы "Пай телекоммюникешен" в Кембридже. Мы в неоплатном долгу у этой фирмы, которая подарила нам оборудование, изготовленное к тому же в крайне сжатые сроки.