Страница:
Тем временем центр подготовительной деятельности постепенно перемещался на склады Эндрью Ласка в Уоппинг-Уолле, где производилась упаковка грузов под умелым руководством Стьюарта Бейна. Начиная с Нового года снаряжение поступало непрерывно, и к установленному сроку почти все было получено. Причины задержек во всех случаях были весьма уважительны, и я могу быть только благодарным всем нашим поставщикам за их удивительно четкую работу. Все оказывавшие нам помощь в наших приготовлениях делали это с большим рвением.
Я попросил Чарльза Эванса, Ральфа Джонса и Уилфрида Нойса уделить некоторое время упаковке, и еще до того, как все наше снаряжение и продовольствие было собрано, они разработали детальный план, чтобы избежать преждевременного вскрытия или пересортировки нашего багажа. Упаковочные ящики были рассчитаны на силы одного носильщика и вмещали 27 кг груза.
На каждом ящике был указан тот пункт нашего пути, в котором его следовало вскрыть. Такая организация упаковки оказалась исключительно ценной, во-первых, потому, что все было точно размечено, во-вторых, потому, что, по крайней мере, два члена экспедиции превосходно знали, где и как найти ту или иную вещь в нашей маленькой горе ящиков. Среди хорошо проведенных подготовительных работ, способствовавших успеху нашей экспедиции, упаковка снаряжения занимала одно из первых мест; эта работа была проделана исключительно хорошо. Здесь я должен упомянуть также и о большой помощи, оказанной моей женой, а также госпожами Гудфеллоу и Моубрей-Грин, руками которых были пришиты многие сотни именных меток к нашей одежде, что предупреждало путаницу и отсюда возможные недоразумения во время восхождения.
Вскоре после возвращения из Уэльса, где были испробованы станки для кислородных приборов, мы отправились в Фарнборо, чтобы пройти в барокамере экспериментального авиазавода кислородные испытания. Я был в это время сильно простужен, и меня не стали подвергать испытанию. Тем не менее я интересно провел время, наблюдая сквозь глазок за очень странным поведением некоторых из моих товарищей по экспедиции, когда с них по очереди снимали кислородные маски в камере, атмосферное давление в которой соответствовало примерно давлению на высоте 8840 м. На Гриффа Пафа было страшно смотреть: с высунутым от недостатка кислорода языком он упрямо старался убедить доктора Джона Котса, изобретателя маски, проводившего испытание, что ему маска больше не нужна. В целом же это был весьма поучительный опыт, показывавший, как это и имелось в виду, насколько коварны приступы аноксии или какое вредное действие на организм оказывает недостаток кислорода.
Кислородное снаряжение пришлось отправлять отдельно, уже после нашего отъезда из Англии. К подготовке его было приступлено настолько поздно, что, несмотря на попытки все подготовить в срок, к 20 февраля была готова только аппаратура, крайне необходимая для тренировочного периода. Мы должны быть благодарны руководству английских военно-воздушных сил, согласившемуся доставить грузы с нашим кислородным снаряжением на попутном самолете в Индию, а также руководству военно-воздушных сил Индии за транспортировку их из Дели в Катманду. Первая партия груза весила 900 кг, вторая партия весом 1350 кг должна была быть послана таким же путем месяцем позже; последняя заключала запасы кислорода, необходимые, по нашим расчетам, для осуществления намеченного по плану восхождения. Я попросил майора Джимми Робертса, офицера гуркской части, обладающего большим опытом восхождений в Гималаях, встретить этот груз в Катманду и препроводить его в Тхьянгбоче. Для того чтобы уложиться в сроки, установленные общим планом, он должен был прибыть туда 15 апреля. Организация отправки была оставлена в надежных руках Альфа Бриджа.
У меня, естественно, было большое желание как можно быстрее встретиться с членами швейцарской экспедиции по их возвращении из Непала. Встреча состоялась 25 января в Цюрихе. Вместе со мной на сутки в этот город приехал и Чарльз Эванс. Нас очень любезно принял Фейц из организации содействия альпийским исследованиям. Там мы встретились с Шевалле, руководителем осенней швейцарской экспедиции, и Раймондом Ламбером, который так высоко поднялся с Тенсингом весной 1952 г. Мы встретились также и с другими членами экспедиции. Они показали нам все свое снаряжение и очень откровенно и великодушно поделились с нами своими знаниями и опытом. Одно обстоятельство имело для нас большое значение и требовало немедленного решения: Ламбер мог приблизительно указать по фотографиям те места, где на большой высоте ими были оставлены заряженные кислородные баллоны. Если бы нам удалось найти их и использовать, то это было бы очень существенным дополнением к нашим собственным запасам. Швейцарцы помогли нам быстро связаться с немецкой фирмой Дрегера в Любеке, которая поставляла им кислородную аппаратуру, и наладить контакт между нею и фирмой «Нормалэйр», монтировавшей наши аппараты. Эрик Менсфорт, глава немецкой фирмы, живо интересовавшийся всеми вопросами, связанными с монтажем нашего штурмового кислородного снаряжения, тотчас же вмешался в это дело и вскоре после поездки Питера Фитта в Любек для нас с замечательной быстротой и очень удачно были изготовлены специальные адапторы. Несколькими месяцами позже мы испытали чувство большой благодарности ко всем, кто имел отношение к этой прекрасно выполненной работе.
С приближением дня отплытия основной группы участников период интенсивной подготовительной работы для нас и наших многочисленных бескорыстных помощников приходил к концу. Нет других документов, которые лучше всего свидетельствовали бы о масштабе проделанной работы, чем опись имущества и список упакованного снаряжения; они являются монументальными документами, подводящими итог нашей работе, в которой труд секретарей занимает не последнее место. Здесь уместно упомянуть о замечательной помощи, оказанной нам нашими секретарями Энн Дебенхем и Элизабет Джонсон, а также о добровольной помощи Билля Пакарда и Нормана Харди. Упомянем также и Джека Такера, одного из запасных членов экспедиции, который некоторое время замещал Чарльза Уайли.
Но оставалось сделать еще одно дело. Когда весенняя экспедиция швейцарцев потерпела неудачу, они решили как можно скорее снарядить другую экспедицию для второй попытки осенью. Это решение было принято только в июне, и вторая экспедиция прибыла к подножию Эвереста слишком поздно. Когда они обосновались в верхней части Западного цирка, зимние ветры уже с силой обрушились на гору. С этого момента надежд на успех было мало. Они стойко держались, испытывая ужасающие лишения и моральное напряжение, но им так и не удалось подняться на достаточно близкое расстояние от вершины. Мы, как и швейцарцы, получили разрешение непальского правительства на пребывание в районе Эвереста в течение всего года. Объединенный Гималайский комитет решил, что в случае, если мы потерпим неудачу весной, попытка штурма должна быть повторена после периода муссонов. Было ясно, что воспользоваться периодом временного затишья после муссонов удастся только в том случае, если к попытке восхождения осенью подготовка будет идти уже во время пребывания экспедиции в Непале и независимо от ее успеха. Сверх того, на это следовало выделить часть средств.
Поэтому перед тем как выехать в Индию, я снова попытался заглянуть в будущее, стремясь на этот раз определить, сколько потребуется людей и снаряжения для подкрепления нашей теперешней экспедиции, которая после периода отдыха снова принялась бы за штурм вершины. Намечалось количество новых восходителей, необходимые запасы основных предметов снаряжения и продуктов питания, которые должны быть высланы дополнительно, и сроки, к которым мы должны были закончить работу. Всю связанную с этим подготовку взял на себя Эмлайн Джонс, который таким образом заменил Чарльза Уайли на посту секретаря-организатора и должен был стать членом резервной группы.
Когда мне пришлось сообщить ему, что он не поедет с нами, а будет лишь первым в списке участников второй партии, он нисколько не охладел к нашему делу. Великодушие и самоотверженность, с какими он продолжал работать, желая нам успеха и в то же время принимая меры на случай временной неудачи, выше всякой похвалы.
Одним из последних и наиболее волнующих событий накануне отъезда было мое посещение Букингемского дворца вместе с Ллойдом, членом Объединенного Гималайского комитета. Нам было приказано сделать доклад о планах и перспективах экспедиции герцогу Эдинбургскому, который милостиво согласился быть нашим патроном. Для нас большой поддержкой было сознание, что за нашими успехами будет с интересом следить тот, кто так высоко ценит дух предприимчивости и смелых дерзаний.
ЧАСТЬ III
Глава V
Я попросил Чарльза Эванса, Ральфа Джонса и Уилфрида Нойса уделить некоторое время упаковке, и еще до того, как все наше снаряжение и продовольствие было собрано, они разработали детальный план, чтобы избежать преждевременного вскрытия или пересортировки нашего багажа. Упаковочные ящики были рассчитаны на силы одного носильщика и вмещали 27 кг груза.
На каждом ящике был указан тот пункт нашего пути, в котором его следовало вскрыть. Такая организация упаковки оказалась исключительно ценной, во-первых, потому, что все было точно размечено, во-вторых, потому, что, по крайней мере, два члена экспедиции превосходно знали, где и как найти ту или иную вещь в нашей маленькой горе ящиков. Среди хорошо проведенных подготовительных работ, способствовавших успеху нашей экспедиции, упаковка снаряжения занимала одно из первых мест; эта работа была проделана исключительно хорошо. Здесь я должен упомянуть также и о большой помощи, оказанной моей женой, а также госпожами Гудфеллоу и Моубрей-Грин, руками которых были пришиты многие сотни именных меток к нашей одежде, что предупреждало путаницу и отсюда возможные недоразумения во время восхождения.
Вскоре после возвращения из Уэльса, где были испробованы станки для кислородных приборов, мы отправились в Фарнборо, чтобы пройти в барокамере экспериментального авиазавода кислородные испытания. Я был в это время сильно простужен, и меня не стали подвергать испытанию. Тем не менее я интересно провел время, наблюдая сквозь глазок за очень странным поведением некоторых из моих товарищей по экспедиции, когда с них по очереди снимали кислородные маски в камере, атмосферное давление в которой соответствовало примерно давлению на высоте 8840 м. На Гриффа Пафа было страшно смотреть: с высунутым от недостатка кислорода языком он упрямо старался убедить доктора Джона Котса, изобретателя маски, проводившего испытание, что ему маска больше не нужна. В целом же это был весьма поучительный опыт, показывавший, как это и имелось в виду, насколько коварны приступы аноксии или какое вредное действие на организм оказывает недостаток кислорода.
Кислородное снаряжение пришлось отправлять отдельно, уже после нашего отъезда из Англии. К подготовке его было приступлено настолько поздно, что, несмотря на попытки все подготовить в срок, к 20 февраля была готова только аппаратура, крайне необходимая для тренировочного периода. Мы должны быть благодарны руководству английских военно-воздушных сил, согласившемуся доставить грузы с нашим кислородным снаряжением на попутном самолете в Индию, а также руководству военно-воздушных сил Индии за транспортировку их из Дели в Катманду. Первая партия груза весила 900 кг, вторая партия весом 1350 кг должна была быть послана таким же путем месяцем позже; последняя заключала запасы кислорода, необходимые, по нашим расчетам, для осуществления намеченного по плану восхождения. Я попросил майора Джимми Робертса, офицера гуркской части, обладающего большим опытом восхождений в Гималаях, встретить этот груз в Катманду и препроводить его в Тхьянгбоче. Для того чтобы уложиться в сроки, установленные общим планом, он должен был прибыть туда 15 апреля. Организация отправки была оставлена в надежных руках Альфа Бриджа.
У меня, естественно, было большое желание как можно быстрее встретиться с членами швейцарской экспедиции по их возвращении из Непала. Встреча состоялась 25 января в Цюрихе. Вместе со мной на сутки в этот город приехал и Чарльз Эванс. Нас очень любезно принял Фейц из организации содействия альпийским исследованиям. Там мы встретились с Шевалле, руководителем осенней швейцарской экспедиции, и Раймондом Ламбером, который так высоко поднялся с Тенсингом весной 1952 г. Мы встретились также и с другими членами экспедиции. Они показали нам все свое снаряжение и очень откровенно и великодушно поделились с нами своими знаниями и опытом. Одно обстоятельство имело для нас большое значение и требовало немедленного решения: Ламбер мог приблизительно указать по фотографиям те места, где на большой высоте ими были оставлены заряженные кислородные баллоны. Если бы нам удалось найти их и использовать, то это было бы очень существенным дополнением к нашим собственным запасам. Швейцарцы помогли нам быстро связаться с немецкой фирмой Дрегера в Любеке, которая поставляла им кислородную аппаратуру, и наладить контакт между нею и фирмой «Нормалэйр», монтировавшей наши аппараты. Эрик Менсфорт, глава немецкой фирмы, живо интересовавшийся всеми вопросами, связанными с монтажем нашего штурмового кислородного снаряжения, тотчас же вмешался в это дело и вскоре после поездки Питера Фитта в Любек для нас с замечательной быстротой и очень удачно были изготовлены специальные адапторы. Несколькими месяцами позже мы испытали чувство большой благодарности ко всем, кто имел отношение к этой прекрасно выполненной работе.
С приближением дня отплытия основной группы участников период интенсивной подготовительной работы для нас и наших многочисленных бескорыстных помощников приходил к концу. Нет других документов, которые лучше всего свидетельствовали бы о масштабе проделанной работы, чем опись имущества и список упакованного снаряжения; они являются монументальными документами, подводящими итог нашей работе, в которой труд секретарей занимает не последнее место. Здесь уместно упомянуть о замечательной помощи, оказанной нам нашими секретарями Энн Дебенхем и Элизабет Джонсон, а также о добровольной помощи Билля Пакарда и Нормана Харди. Упомянем также и Джека Такера, одного из запасных членов экспедиции, который некоторое время замещал Чарльза Уайли.
Но оставалось сделать еще одно дело. Когда весенняя экспедиция швейцарцев потерпела неудачу, они решили как можно скорее снарядить другую экспедицию для второй попытки осенью. Это решение было принято только в июне, и вторая экспедиция прибыла к подножию Эвереста слишком поздно. Когда они обосновались в верхней части Западного цирка, зимние ветры уже с силой обрушились на гору. С этого момента надежд на успех было мало. Они стойко держались, испытывая ужасающие лишения и моральное напряжение, но им так и не удалось подняться на достаточно близкое расстояние от вершины. Мы, как и швейцарцы, получили разрешение непальского правительства на пребывание в районе Эвереста в течение всего года. Объединенный Гималайский комитет решил, что в случае, если мы потерпим неудачу весной, попытка штурма должна быть повторена после периода муссонов. Было ясно, что воспользоваться периодом временного затишья после муссонов удастся только в том случае, если к попытке восхождения осенью подготовка будет идти уже во время пребывания экспедиции в Непале и независимо от ее успеха. Сверх того, на это следовало выделить часть средств.
Поэтому перед тем как выехать в Индию, я снова попытался заглянуть в будущее, стремясь на этот раз определить, сколько потребуется людей и снаряжения для подкрепления нашей теперешней экспедиции, которая после периода отдыха снова принялась бы за штурм вершины. Намечалось количество новых восходителей, необходимые запасы основных предметов снаряжения и продуктов питания, которые должны быть высланы дополнительно, и сроки, к которым мы должны были закончить работу. Всю связанную с этим подготовку взял на себя Эмлайн Джонс, который таким образом заменил Чарльза Уайли на посту секретаря-организатора и должен был стать членом резервной группы.
Когда мне пришлось сообщить ему, что он не поедет с нами, а будет лишь первым в списке участников второй партии, он нисколько не охладел к нашему делу. Великодушие и самоотверженность, с какими он продолжал работать, желая нам успеха и в то же время принимая меры на случай временной неудачи, выше всякой похвалы.
Одним из последних и наиболее волнующих событий накануне отъезда было мое посещение Букингемского дворца вместе с Ллойдом, членом Объединенного Гималайского комитета. Нам было приказано сделать доклад о планах и перспективах экспедиции герцогу Эдинбургскому, который милостиво согласился быть нашим патроном. Для нас большой поддержкой было сознание, что за нашими успехами будет с интересом следить тот, кто так высоко ценит дух предприимчивости и смелых дерзаний.
ЧАСТЬ III
ПРИБЛИЖЕНИЕ
Глава V
В НЕПАЛ
Всё было готово к тому, чтобы 12 февраля экспедиция могла отплыть на пароходе «Стратеден» в Индию; два участника должны были вылететь самолетом позже, но прибыть в назначенное место раньше нас, чтобы подготовить все необходимое для нашего путешествия через Индию к Непалу и выполнить ряд других первоочередных дел.
Мы отправили основную часть экспедиции морем не просто для того, чтобы сэкономить деньги, хотя наши финансы были в то время довольно ограниченны. За последние месяцы некоторые из нас очень устали после напряженной подготовки к восхождению на Эверест и других забот. Мы нуждались в отдыхе от умственного и физического переутомления. Нет лучшего способа обеспечить такой отдых, чем вынужденное безделье во время морского путешествия. Воздушное путешествие, неоценимое во многих отношениях, не дало бы нам возможности отдохнуть от подготовительных работ, проведенных в Англии, к моменту, когда мы должны были приступить к новым задачам, ждавшим нас в Индии и Непале. Но самое важное, по моему мнению, было то, что жизнь на корабле в идеальных условиях, без принуждений, назойливости и беспокойства, способствовала образованию дружного коллектива.
В основную часть экспедиции не вошли Том Бурдиллон, не успевший закончить вовремя работу над кислородными аппаратами, и Гриффит Паф, у которого была специальная договоренность с Научно-исследовательским советом по вопросам медицины. За несколько дней до отплытия я заболел гайморитом и мне пришлось лечь в больницу на операцию. С большим сожалением я вынужден был отказаться от плавания и в конце месяца вылетел самолетом, к счастью, не один, а в компании с Томом Бурдиллоном. Тем, что я, несмотря на это возникшее перед самым отъездом препятствие, смог принять активное участие в экспедиции, я обязан искусству члена Королевского хирургического колледжа Харгрова и уходу обслуживающего персонала санатория в Куорри, Хилл в Шрисбери.
Когда приблизилось время отъезда, мы увидели, что интерес публики к нашей экспедиции возрос. Имена некоторых из нас стали появляться в программах радиовещательных и телевизионных передач; мы читали лекции, давали интервью, публиковали статьи в «Таймс». Этот интерес к нам достиг высшей точки в Тильбёри, где шесть членов экспедиции, отплывавших в Индию, в течение полутора часов находились под огнем сотрудников Би-би-си и газетных корреспондентов. Я не сожалел, что это тяжелое испытание не коснулось меня. Основным атакам в мое отсутствие подвергся Чарльз Уайли, который держался прекрасно.
После того как основная часть экспедиции благополучно отплыла, Чарльз Эванс и Альфред Грегори (в сокращении Грег) в качестве передового отряда вылетели на самолете 20 февраля; через восемь дней после них вылетели Том Бурдиллон и я. Последним отправился 1 марта Гриффит Паф. Экспедиция тронулась в путь. Тем временем с противоположного конца земного шара Хиллари и Лоу приближались к назначенному месту встречи в Непале. Плывший морем Лоу должен был прибыть в Бомбей с таким расчетом, чтобы вовремя приготовить там все и встретить главную часть экспедиции. Хиллари, чьи пчелы в это время года находились в периоде роения, вылетел через Калькутту в Катманду в начале марта. Все эти воздушные, морские, железнодорожные и, наконец, пешие пути сходились в Катманду – столицу королевства Непал. Пиринейско-Восточная пароходная компания и Британская компания трансокеанских воздушных сообщений сделали все, чтобы наше путешествие проходило беспрепятственно на всем своем протяжении. В Индии мы были окружены заботами Гималайского клуба. Будучи членом клуба и злоупотребляя добротой своих коллег, я, в сущности, передал в их умелые руки все проблемы, связанные с нашим проездом через Индию в Непал. В течение всего нашего путешествия по Индии члены клуба, представители Верховной комиссии Соединенного Королевства в Индии, сотрудники компании «Бирма шелл» проявляли необыкновенное внимание, руководя нами и оказывая гостеприимство. Всем им мы приносим глубокую благодарность.
3 марта мы с Томом Бурдиллоном пролетали над Тераем – лесистыми предгорьями Непала – к открывавшейся за ними долине. Когда мы низко летели над последним хребтом, нашим взорам стали открываться раскинувшиеся на огромном пространстве Большие Гималаи, образующие зубчатую кайму ослепительной белизны за коричневыми и зелеными тонами находящихся перед ними хребтов. Мы увидели бесчисленное множество вершин между бастионами высочайшей из уже покоренных вершин – Аннапурны и Эверестом, который нам вскоре предстояло штурмовать.
В течение нескольких последующих дней те участники экспедиции, которые летели на самолетах, собрались в очаровательном городе Катманду, с тем чтобы в конце первой недели марта соединиться с главной партией. Членов этой партии встретил и чрезвычайно любезно принял сотрудник Индийской национальной химической лаборатории профессор Джордж Финч, один из выдающихся альпинистов тех времен, когда британские восходители впервые знакомились с Эверестом. Последние этапы путешествия основной части экспедиции были более утомительными, чем у нас. Начиная от Бомбея пришлось делать в пыли долгие переезды в ряде поездов; затем ехали в кузовах грузовиков на кучах тюков с нашим снаряжением и, наконец, последний переход в тридцать один километр через горы, преграждающие путь в долину Непала, был проделан пешком. В Индии температура была исключительно высокой для этого времени года – немногим меньше 37° в тени – и в такую жару и пыль приходилось тщательно следить за перегрузкой 473 тюков, весивших 7,5 тонн, с судна на поезд, с большого поезда на маленький, с узкоколейной непальской железной дороги на грузовик и, наконец, с конечного пункта шоссе в южном Непале на последний этап – подвесную канатную дорогу через высокие хребты до Катманду.
Несмотря на все наши усилия ускорить продвижение грузов, наш багаж достиг конца канатной дороги только 8 марта, за день до того, как по плану нам предстояло выходить в дальнейший путь. Но даже после принятого нами решения об отсрочке выхода на сутки оставалось сомнительным, успеем ли мы отправиться вовремя. Здесь нам сильно помогли индийские саперы, прокладывавшие новую дорогу через хребты в долину. Непальская армейская часть любезно подготовила нам необходимое помещение для склада в районе своего расположения около города Бхадгаон, в тринадцати километрах восточнее Катманду. В этот склад мы доставили свои грузы, как только они были спущены с канатной дороги, и сэкономили на этом один день перехода к востоку от города, возместив таким образом имевшуюся по сравнению с планом потерю времени.
В ожидании выступления в поход наш посол в Непале Кристофер Саммерхейс и его сотрудники всячески заботились о нашей экспедиции. Уже третий год подряд Саммерхейс помогает английским альпинистам в их длинных путешествиях, которые должны были завершиться на вершине Эвереста. Вместе со своим первым секретарем полковником Праудом и другими сотрудниками английского посольства в Катманду Саммерхейс вел дипломатические переговоры, связанные с нашей экспедицией, обеспечивал нас помещением, всячески облегчал наше продвижение, ускорял пересылку почты в обоих направлениях и тем самым в значительной мере способствовал окончательному успеху нашего предприятия. При отправлении большой экспедиции в поход различные подробности последних проводов оставляют неизгладимый отпечаток в памяти, тогда как надежда на теплую дружественную встречу при возвращении настраивает на приятные мысли в самые безнадежные моменты восхождения. Лучших проводов мы не могли бы желать.
Чарльз Уайли после высадки с корабля в Бомбее вылетел с Томом Стобартом, чтобы принять на себя трудные обязанности ответственного за транспортировку. До Калькутты им посчастливилось ехать вместе с Б. Р. Гудфеллоу, так много сделавшим для экспедиции в Лондоне. По пути через Калькутту, где президент Гималайского клуба Чарльз Крауфорд окружил его трогательной заботой, Чарльз Уайли встретил доктора Малла из обсерватории в Алипоре и по поручению Джорджа Бенда обсудил с ним наши требования к сводкам прогноза погоды.
Мы обратились в Гималайский клуб с просьбой подобрать нам двадцать самых лучших носильщиков шерпов для работы на большой высоте и обеспечить их прибытие в Катманду в начале марта. Шерпы – горные жители, чьи селения находятся в округе Сола-Кхумбу в Восточном Непале. Это крепкие небольшого роста люди, обладающие всеми качествами прирожденных альпинистов. По происхождению и языку они близки к тибетцам. Многие из них переселились в Дарджилинг в Бенгалии, где при посредничестве Гималайского клуба они зарабатывали средства к существованию тем, что переносили грузы для иностранных экспедиций в Гималаи. Считается, что впервые шерпов использовал английский альпинист А. М. Келлас еще до первой британской экспедиции 1921 г. на Эверест. Они принимали затем участие и во всех последующих экспедициях на эту вершину. Некоторые из этих бодрых духом, покладистых и мужественных людей, обладающих исключительной смелостью, приобрели большой опыт восхождения по снегам и льду, что было отмечено Гималайским клубом, который присвоил им почетное звание «Тигр». В высокогорных восхождениях шерпы показали себя прекрасными товарищами.
Фото 9. Вид на Кантегу от монастыря Тхьянгбоче. На переднем плане субурган.
Таковы были люди, которым предстояло переносить наши грузы в верхнюю часть Западного цирка и далее на Южную седловину. Шестеро лучших из них должны были войти в штурмовые группы. Шерпы прибыли в назначенный срок 4 марта во главе с знаменитым Тенсингом, который должен был у нас исполнять обязанности начальника их группы (сирдара). Тенсинг обладал исключительно большим опытом восхождений в Гималаях и особенно хорошо знал Эверест. Начав с разведывательной экспедиции на Эверест 1935 г., в которой он был молодым носильщиком, Тенсинг принимал участие почти во всех последующих экспедициях на эту вершину. Когда он примкнул к нашей экспедиции, ему исполнилось 39 лет, и это был его шестой выход на Эверест. Он также принимал участие в ряде других выдающихся гималайских предприятий, среди которых следует особо отметить французскую экспедицию 1951 г. на Нанда-Деви, где ему удалось достигнуть Восточного пика этой великой вершины. В 1952 г. Тенсинг вместе с швейцарским проводником Ламбером достиг на Юго-Восточном гребне Эвереста точки лишь на триста метров ниже вершины. Этим замечательным подвигом Тенсинг показал, что он является одним из сильнейших альпинистов не только своего народа, но и в мировом масштабе.
Мы ждали этой встречи с большим волнением. Здоровье Тенсинга сильно пошатнулось после ужасных испытаний 1952 г., особенно после его подъема вместе с Ламбером поздней осенью на Южную седловину, и мы серьезно опасались, что он не сможет присоединиться к нам. Однако Тенсинг проявил такой энтузиазм и такую стойкость, что еще во время своего выздоровления прислал мне письмо, в котором предлагал свои услуги, чтобы пройти с нами хотя бы до верхнего конца ледопада. К тому времени, когда состоялась наша встреча в саду посольства, он, повидимому, полностью восстановил свои силы, хотя еще был несколько худ; во всяком случае было очевидно, что он не сомневался в своей пригодности к той роли, которую он собирался сыграть в экспедиции. Вскоре у нас завязалась крепкая дружба. Простота и веселый обаятельный нрав Тенсинга очаровали нас, и вскоре мы убедились, что в своей роли сирдара он имел непререкаемый авторитет.
Все прибывшие из Дарджилинга шерпы в той или иной мере обладали открытым и приятным характером; обладая одинаковыми привычками, они сильно отличались друг от друга по внешнему облику, особенно по одежде. Шерпы представляли собой колоритное зрелище в то утро, когда они впервые предстали перед нашими взорами. Большинство из них были одеты в обмундирование, оставшееся у них после предыдущих экспедиций. Тут попадались и зеленые береты, и голубые лыжные шапки, и ковбойки, и ярко расцвеченные свитеры, а также ботинки непомерных размеров.
Некоторые из шерпов были знакомы нам уже раньше и прибыли по персональным приглашениям. Повар Тхондуп участвовал в новозеландской экспедиции 1951 г. и в экспедиции 1952 г. на Чо-Ойю. Старше всех шерпов по возрасту, не имеющий большого опыта восхождений, он, тем не менее, представлял собой находку с точки зрения здоровья и моральных качеств. Его помощник Киркен также был знаком ряду членов экспедиции. Со своим лицом боксера и широкой улыбкой он выглядел человеком, с которым нелегко справиться. Братья Да Тенсинг и Аннулу прекрасно зарекомендовали себя в экспедиции на Чо-Ойю. Старшему, Да Тенсингу, было около сорока лет. Прямой, стройный, с морщинистым лицом и косичкой на голове, он обладал чувством собственного достоинства и вместе с тем учтивостью и обаятельностью пожилых людей своего привлекательного народа. Он привел с собой своего сына Мингму, надеясь, что для него найдется полезная в смысле приобретения опыта работа в экспедиции. Бодрый и бойкий крепыш Аннулу был девятью годами моложе брата. Недавно он расстался со своей характерной для шерпов косичкой и в прошлогодней экспедиции удивил этим своих товарищей по экспедиции, внезапно превратившись из человека джунглей в европейского щеголя. Ни тот, ни другой не обладали сколько-нибудь значительным альпинистским опытом, но оба они были рекомендованы нам как способные многообещающие сотрудники. Важный, даже несколько загадочный вид имел Анг Намгьял, список восхождений которого показывал, что он является «тигром» высшего класса. Его почти что тезка Да Намгьял прославился своим участием в вошедшем в историю героическом подъеме швейцарцев на Южную седловину весной 1952 г. Во время осенней попытки швейцарцев он попал под ледовый обвал на стене Лходзе и был ранен; в этом же обвале погиб другой первоклассный шерп – Мингма Дорджи. Рослый, прямодушный весельчак Пасанг Пхутар второй отличался открытой душой и любовью к работе. Маленький Гомпу со своей улыбкой херувима походил на школьника-переростка; действительно, ему было всего лишь 17 лет от роду. Он приходился племянником нашему сирдару Тенсингу, а его родителями были монах и монахиня. Он совсем недавно оставил ученье в Ронгбукском монастыре, расположенном к северу от Эвереста. Его толстая фигура выглядела мало подходящей для высотного альпинизма, но Тенсинг, естественно, с энтузиазмом отзывался о своем протеже. Все эти, а также и другие шерпы, застенчиво улыбающиеся, были представлены нам в саду посольства. Еще несколько шерпов нам пришлось взять, когда мы достигли Сола-Кхумбу, ибо не хватало нескольких человек даже для штурмовых групп. Тем временем секретарь Дарджилингского отделения Гималайского клуба миссис Джил Хендерсон, так хорошо подобравшая партию шерпов, послала в Намче-Базар Аннулу. Он вернулся недавно, наняв четырнадцать местных жителей, необходимых нам, по лондонским планам, для заброски грузов по ледопаду.
Для успеха любой гималайской экспедиции чрезвычайно важно, чтобы восходители и носильщики шерпы хорошо понимали друг друга. Вопросы языка представляют здесь большую трудность, так как на наречии шерпов говорят только в Сола-Кхумбу. Однако большинство шерпов, в особенности те из них, которые были связаны с гурками, немного знают более распространенный язык непали. Шерпы, жившие в Дарджилинге, немного владеют официальным языком Индии – хинди. Нам в этом отношении повезло, так как Чарльз Уайли свободно говорил на непали, а Чарльз Эванс, Майкл Уэстмекотт, Уилфрид Нойс и я бывали раньше в Индии и знали хинди. Остальные прилагали громадные усилия к тому, чтобы хоть немного научиться языку непали под руководством Чарльза Уайли на борту «Стратедена».
Некоторых шерпов сопровождали их жены или возлюбленные, надеявшиеся совершить обратное путешествие на их родину Кхумбу в качестве носильщиц экспедиции. Я с удовольствием нанял их, так как они не только внесли еще больше красочности и веселья в нашу компанию, но умело, не хуже мужчин несли свой груз.
9 мая в Бхадгаоне был весьма напряженным днем для Чарльза Эванса и Уилфрида Нойса, руководивших переупаковкой багажа. В этот день им пришлось сортировать и перепаковывать тюки, доставать одежду и другое снаряжение, необходимое в пути, и руководить работой других участников экспедиции, помогавших им.
Мы отправили основную часть экспедиции морем не просто для того, чтобы сэкономить деньги, хотя наши финансы были в то время довольно ограниченны. За последние месяцы некоторые из нас очень устали после напряженной подготовки к восхождению на Эверест и других забот. Мы нуждались в отдыхе от умственного и физического переутомления. Нет лучшего способа обеспечить такой отдых, чем вынужденное безделье во время морского путешествия. Воздушное путешествие, неоценимое во многих отношениях, не дало бы нам возможности отдохнуть от подготовительных работ, проведенных в Англии, к моменту, когда мы должны были приступить к новым задачам, ждавшим нас в Индии и Непале. Но самое важное, по моему мнению, было то, что жизнь на корабле в идеальных условиях, без принуждений, назойливости и беспокойства, способствовала образованию дружного коллектива.
В основную часть экспедиции не вошли Том Бурдиллон, не успевший закончить вовремя работу над кислородными аппаратами, и Гриффит Паф, у которого была специальная договоренность с Научно-исследовательским советом по вопросам медицины. За несколько дней до отплытия я заболел гайморитом и мне пришлось лечь в больницу на операцию. С большим сожалением я вынужден был отказаться от плавания и в конце месяца вылетел самолетом, к счастью, не один, а в компании с Томом Бурдиллоном. Тем, что я, несмотря на это возникшее перед самым отъездом препятствие, смог принять активное участие в экспедиции, я обязан искусству члена Королевского хирургического колледжа Харгрова и уходу обслуживающего персонала санатория в Куорри, Хилл в Шрисбери.
Когда приблизилось время отъезда, мы увидели, что интерес публики к нашей экспедиции возрос. Имена некоторых из нас стали появляться в программах радиовещательных и телевизионных передач; мы читали лекции, давали интервью, публиковали статьи в «Таймс». Этот интерес к нам достиг высшей точки в Тильбёри, где шесть членов экспедиции, отплывавших в Индию, в течение полутора часов находились под огнем сотрудников Би-би-си и газетных корреспондентов. Я не сожалел, что это тяжелое испытание не коснулось меня. Основным атакам в мое отсутствие подвергся Чарльз Уайли, который держался прекрасно.
После того как основная часть экспедиции благополучно отплыла, Чарльз Эванс и Альфред Грегори (в сокращении Грег) в качестве передового отряда вылетели на самолете 20 февраля; через восемь дней после них вылетели Том Бурдиллон и я. Последним отправился 1 марта Гриффит Паф. Экспедиция тронулась в путь. Тем временем с противоположного конца земного шара Хиллари и Лоу приближались к назначенному месту встречи в Непале. Плывший морем Лоу должен был прибыть в Бомбей с таким расчетом, чтобы вовремя приготовить там все и встретить главную часть экспедиции. Хиллари, чьи пчелы в это время года находились в периоде роения, вылетел через Калькутту в Катманду в начале марта. Все эти воздушные, морские, железнодорожные и, наконец, пешие пути сходились в Катманду – столицу королевства Непал. Пиринейско-Восточная пароходная компания и Британская компания трансокеанских воздушных сообщений сделали все, чтобы наше путешествие проходило беспрепятственно на всем своем протяжении. В Индии мы были окружены заботами Гималайского клуба. Будучи членом клуба и злоупотребляя добротой своих коллег, я, в сущности, передал в их умелые руки все проблемы, связанные с нашим проездом через Индию в Непал. В течение всего нашего путешествия по Индии члены клуба, представители Верховной комиссии Соединенного Королевства в Индии, сотрудники компании «Бирма шелл» проявляли необыкновенное внимание, руководя нами и оказывая гостеприимство. Всем им мы приносим глубокую благодарность.
3 марта мы с Томом Бурдиллоном пролетали над Тераем – лесистыми предгорьями Непала – к открывавшейся за ними долине. Когда мы низко летели над последним хребтом, нашим взорам стали открываться раскинувшиеся на огромном пространстве Большие Гималаи, образующие зубчатую кайму ослепительной белизны за коричневыми и зелеными тонами находящихся перед ними хребтов. Мы увидели бесчисленное множество вершин между бастионами высочайшей из уже покоренных вершин – Аннапурны и Эверестом, который нам вскоре предстояло штурмовать.
В течение нескольких последующих дней те участники экспедиции, которые летели на самолетах, собрались в очаровательном городе Катманду, с тем чтобы в конце первой недели марта соединиться с главной партией. Членов этой партии встретил и чрезвычайно любезно принял сотрудник Индийской национальной химической лаборатории профессор Джордж Финч, один из выдающихся альпинистов тех времен, когда британские восходители впервые знакомились с Эверестом. Последние этапы путешествия основной части экспедиции были более утомительными, чем у нас. Начиная от Бомбея пришлось делать в пыли долгие переезды в ряде поездов; затем ехали в кузовах грузовиков на кучах тюков с нашим снаряжением и, наконец, последний переход в тридцать один километр через горы, преграждающие путь в долину Непала, был проделан пешком. В Индии температура была исключительно высокой для этого времени года – немногим меньше 37° в тени – и в такую жару и пыль приходилось тщательно следить за перегрузкой 473 тюков, весивших 7,5 тонн, с судна на поезд, с большого поезда на маленький, с узкоколейной непальской железной дороги на грузовик и, наконец, с конечного пункта шоссе в южном Непале на последний этап – подвесную канатную дорогу через высокие хребты до Катманду.
Несмотря на все наши усилия ускорить продвижение грузов, наш багаж достиг конца канатной дороги только 8 марта, за день до того, как по плану нам предстояло выходить в дальнейший путь. Но даже после принятого нами решения об отсрочке выхода на сутки оставалось сомнительным, успеем ли мы отправиться вовремя. Здесь нам сильно помогли индийские саперы, прокладывавшие новую дорогу через хребты в долину. Непальская армейская часть любезно подготовила нам необходимое помещение для склада в районе своего расположения около города Бхадгаон, в тринадцати километрах восточнее Катманду. В этот склад мы доставили свои грузы, как только они были спущены с канатной дороги, и сэкономили на этом один день перехода к востоку от города, возместив таким образом имевшуюся по сравнению с планом потерю времени.
В ожидании выступления в поход наш посол в Непале Кристофер Саммерхейс и его сотрудники всячески заботились о нашей экспедиции. Уже третий год подряд Саммерхейс помогает английским альпинистам в их длинных путешествиях, которые должны были завершиться на вершине Эвереста. Вместе со своим первым секретарем полковником Праудом и другими сотрудниками английского посольства в Катманду Саммерхейс вел дипломатические переговоры, связанные с нашей экспедицией, обеспечивал нас помещением, всячески облегчал наше продвижение, ускорял пересылку почты в обоих направлениях и тем самым в значительной мере способствовал окончательному успеху нашего предприятия. При отправлении большой экспедиции в поход различные подробности последних проводов оставляют неизгладимый отпечаток в памяти, тогда как надежда на теплую дружественную встречу при возвращении настраивает на приятные мысли в самые безнадежные моменты восхождения. Лучших проводов мы не могли бы желать.
Чарльз Уайли после высадки с корабля в Бомбее вылетел с Томом Стобартом, чтобы принять на себя трудные обязанности ответственного за транспортировку. До Калькутты им посчастливилось ехать вместе с Б. Р. Гудфеллоу, так много сделавшим для экспедиции в Лондоне. По пути через Калькутту, где президент Гималайского клуба Чарльз Крауфорд окружил его трогательной заботой, Чарльз Уайли встретил доктора Малла из обсерватории в Алипоре и по поручению Джорджа Бенда обсудил с ним наши требования к сводкам прогноза погоды.
Мы обратились в Гималайский клуб с просьбой подобрать нам двадцать самых лучших носильщиков шерпов для работы на большой высоте и обеспечить их прибытие в Катманду в начале марта. Шерпы – горные жители, чьи селения находятся в округе Сола-Кхумбу в Восточном Непале. Это крепкие небольшого роста люди, обладающие всеми качествами прирожденных альпинистов. По происхождению и языку они близки к тибетцам. Многие из них переселились в Дарджилинг в Бенгалии, где при посредничестве Гималайского клуба они зарабатывали средства к существованию тем, что переносили грузы для иностранных экспедиций в Гималаи. Считается, что впервые шерпов использовал английский альпинист А. М. Келлас еще до первой британской экспедиции 1921 г. на Эверест. Они принимали затем участие и во всех последующих экспедициях на эту вершину. Некоторые из этих бодрых духом, покладистых и мужественных людей, обладающих исключительной смелостью, приобрели большой опыт восхождения по снегам и льду, что было отмечено Гималайским клубом, который присвоил им почетное звание «Тигр». В высокогорных восхождениях шерпы показали себя прекрасными товарищами.
Таковы были люди, которым предстояло переносить наши грузы в верхнюю часть Западного цирка и далее на Южную седловину. Шестеро лучших из них должны были войти в штурмовые группы. Шерпы прибыли в назначенный срок 4 марта во главе с знаменитым Тенсингом, который должен был у нас исполнять обязанности начальника их группы (сирдара). Тенсинг обладал исключительно большим опытом восхождений в Гималаях и особенно хорошо знал Эверест. Начав с разведывательной экспедиции на Эверест 1935 г., в которой он был молодым носильщиком, Тенсинг принимал участие почти во всех последующих экспедициях на эту вершину. Когда он примкнул к нашей экспедиции, ему исполнилось 39 лет, и это был его шестой выход на Эверест. Он также принимал участие в ряде других выдающихся гималайских предприятий, среди которых следует особо отметить французскую экспедицию 1951 г. на Нанда-Деви, где ему удалось достигнуть Восточного пика этой великой вершины. В 1952 г. Тенсинг вместе с швейцарским проводником Ламбером достиг на Юго-Восточном гребне Эвереста точки лишь на триста метров ниже вершины. Этим замечательным подвигом Тенсинг показал, что он является одним из сильнейших альпинистов не только своего народа, но и в мировом масштабе.
Мы ждали этой встречи с большим волнением. Здоровье Тенсинга сильно пошатнулось после ужасных испытаний 1952 г., особенно после его подъема вместе с Ламбером поздней осенью на Южную седловину, и мы серьезно опасались, что он не сможет присоединиться к нам. Однако Тенсинг проявил такой энтузиазм и такую стойкость, что еще во время своего выздоровления прислал мне письмо, в котором предлагал свои услуги, чтобы пройти с нами хотя бы до верхнего конца ледопада. К тому времени, когда состоялась наша встреча в саду посольства, он, повидимому, полностью восстановил свои силы, хотя еще был несколько худ; во всяком случае было очевидно, что он не сомневался в своей пригодности к той роли, которую он собирался сыграть в экспедиции. Вскоре у нас завязалась крепкая дружба. Простота и веселый обаятельный нрав Тенсинга очаровали нас, и вскоре мы убедились, что в своей роли сирдара он имел непререкаемый авторитет.
Все прибывшие из Дарджилинга шерпы в той или иной мере обладали открытым и приятным характером; обладая одинаковыми привычками, они сильно отличались друг от друга по внешнему облику, особенно по одежде. Шерпы представляли собой колоритное зрелище в то утро, когда они впервые предстали перед нашими взорами. Большинство из них были одеты в обмундирование, оставшееся у них после предыдущих экспедиций. Тут попадались и зеленые береты, и голубые лыжные шапки, и ковбойки, и ярко расцвеченные свитеры, а также ботинки непомерных размеров.
Некоторые из шерпов были знакомы нам уже раньше и прибыли по персональным приглашениям. Повар Тхондуп участвовал в новозеландской экспедиции 1951 г. и в экспедиции 1952 г. на Чо-Ойю. Старше всех шерпов по возрасту, не имеющий большого опыта восхождений, он, тем не менее, представлял собой находку с точки зрения здоровья и моральных качеств. Его помощник Киркен также был знаком ряду членов экспедиции. Со своим лицом боксера и широкой улыбкой он выглядел человеком, с которым нелегко справиться. Братья Да Тенсинг и Аннулу прекрасно зарекомендовали себя в экспедиции на Чо-Ойю. Старшему, Да Тенсингу, было около сорока лет. Прямой, стройный, с морщинистым лицом и косичкой на голове, он обладал чувством собственного достоинства и вместе с тем учтивостью и обаятельностью пожилых людей своего привлекательного народа. Он привел с собой своего сына Мингму, надеясь, что для него найдется полезная в смысле приобретения опыта работа в экспедиции. Бодрый и бойкий крепыш Аннулу был девятью годами моложе брата. Недавно он расстался со своей характерной для шерпов косичкой и в прошлогодней экспедиции удивил этим своих товарищей по экспедиции, внезапно превратившись из человека джунглей в европейского щеголя. Ни тот, ни другой не обладали сколько-нибудь значительным альпинистским опытом, но оба они были рекомендованы нам как способные многообещающие сотрудники. Важный, даже несколько загадочный вид имел Анг Намгьял, список восхождений которого показывал, что он является «тигром» высшего класса. Его почти что тезка Да Намгьял прославился своим участием в вошедшем в историю героическом подъеме швейцарцев на Южную седловину весной 1952 г. Во время осенней попытки швейцарцев он попал под ледовый обвал на стене Лходзе и был ранен; в этом же обвале погиб другой первоклассный шерп – Мингма Дорджи. Рослый, прямодушный весельчак Пасанг Пхутар второй отличался открытой душой и любовью к работе. Маленький Гомпу со своей улыбкой херувима походил на школьника-переростка; действительно, ему было всего лишь 17 лет от роду. Он приходился племянником нашему сирдару Тенсингу, а его родителями были монах и монахиня. Он совсем недавно оставил ученье в Ронгбукском монастыре, расположенном к северу от Эвереста. Его толстая фигура выглядела мало подходящей для высотного альпинизма, но Тенсинг, естественно, с энтузиазмом отзывался о своем протеже. Все эти, а также и другие шерпы, застенчиво улыбающиеся, были представлены нам в саду посольства. Еще несколько шерпов нам пришлось взять, когда мы достигли Сола-Кхумбу, ибо не хватало нескольких человек даже для штурмовых групп. Тем временем секретарь Дарджилингского отделения Гималайского клуба миссис Джил Хендерсон, так хорошо подобравшая партию шерпов, послала в Намче-Базар Аннулу. Он вернулся недавно, наняв четырнадцать местных жителей, необходимых нам, по лондонским планам, для заброски грузов по ледопаду.
Для успеха любой гималайской экспедиции чрезвычайно важно, чтобы восходители и носильщики шерпы хорошо понимали друг друга. Вопросы языка представляют здесь большую трудность, так как на наречии шерпов говорят только в Сола-Кхумбу. Однако большинство шерпов, в особенности те из них, которые были связаны с гурками, немного знают более распространенный язык непали. Шерпы, жившие в Дарджилинге, немного владеют официальным языком Индии – хинди. Нам в этом отношении повезло, так как Чарльз Уайли свободно говорил на непали, а Чарльз Эванс, Майкл Уэстмекотт, Уилфрид Нойс и я бывали раньше в Индии и знали хинди. Остальные прилагали громадные усилия к тому, чтобы хоть немного научиться языку непали под руководством Чарльза Уайли на борту «Стратедена».
Некоторых шерпов сопровождали их жены или возлюбленные, надеявшиеся совершить обратное путешествие на их родину Кхумбу в качестве носильщиц экспедиции. Я с удовольствием нанял их, так как они не только внесли еще больше красочности и веселья в нашу компанию, но умело, не хуже мужчин несли свой груз.
9 мая в Бхадгаоне был весьма напряженным днем для Чарльза Эванса и Уилфрида Нойса, руководивших переупаковкой багажа. В этот день им пришлось сортировать и перепаковывать тюки, доставать одежду и другое снаряжение, необходимое в пути, и руководить работой других участников экспедиции, помогавших им.