Страница:
«Светский» Лас-Вегас ? это, пожалуй, самое закрытое общество к западу от Сицилии, что врочем никак не влияет на повседневную жизнедеятельность заведения, неважно, кто здесь Хозяин: Счастливчик Лючано28 или Говард Хьюз. В условиях, когда Том Джонс может заработать в неделю 75тысяч за два выступления в «Цезаре», необходима дворцовая стража, и ей всё равно, кто платит жалованье. Как всякий клондайк, Лас-Вегас порождает свою армию. Наемная сила плотно концентрируется вокруг стержней денег/власти … а большие деньги в Вегасе синонимичны с Силой, которая их защищает.
Поэтому, если на Стрип ты попал в черный список по какой угодно причине, тебе надо или валить из города, или доигрывать свои игры в его суррогатной части, дыре под названием Северный Лас-Вегас … с катамитами, бандитами, калеками-наркоманами и прочим сбродом. Северный Лас-Вегас – это куда ты едешь за героином, если у тебя нет связей, а героин нужен срочно.
Но если тебе нужен кокаин, ты готов платить вперед и знаешь тайное слово, оставайся на Стрип и ищи проститутку со связями, которая для начала возьмет как минимум одну банкноту.
В общем мы не вписывались в обстановку. В Лас-Вегасе ничего не предусмотрен для тех, кто оказался здесь в белом «Кадиллаке», полном наркотиков, и не знает, куда с ними податься… Здесь так и не привился стиль «Филлмор"29. В Лас-Вегасе до сих пор считается, что Синатра и Дин Мартин – это «круто». «Андеграундная газета» здесь – это Лас-Вегас Фри Пресс, осторожное эхо «Пиплз Уорлд», или «Нэшнл Гардиан».
Провести неделю в Лас-Вегасе – это как попасть в дыру во времени и оказаться в конце пятидесятых. Что совершенно понятно, когда видишь, кто сюда приезжает: Солидные Люди из Денвера и Далласа. А еще съезды Национального лосиного клуба (ниггерам вход запрещен) и Общезападный съезд пастухов-добровольцев. Таким людям срывает крышу при виде старой шлюхи, раздевающейся до трусов и скачущей на сцене под биг-бит в исполнении десятка пятидесятилетних героиновых торчков, отрывающихся под September Song30
Было около трех, когда мы остановились возле забегаловки в Северном Вегасе. Я искал «Лос-Анджелес Таймс», чтобы узнать, что происходит в мире, но, взглянув на газетную стойку, понял, что это несерьезно. В Северном Вегасе не нужна «Таймс». Отсутствие новостей – хорошие новости.
«Забей на газеты, – сказал мой адвокат. – Нам сейчас нужен кофе».
Я согласился, но на всякий случай стащил номер «Вегас Сан». Вчерашний, но мне было все равно. От мысли, что придется сидеть в кофейне без газеты, мне стало не по себе. Всегда можно почитать спортивный раздел; узнать счет бейсбольных матчей, слухи в профессиональном футболе: «Барта Стара избили хулиганы в чикагском баре … «Пакерс» идут на обмен … Намат уходит из «Джетс» на пост губернатора Алабамы» … и аналитическая статья на странице 46 о чудо-новичке по имени Харрисон Файер, из Грэмблинга: пробегает стометровку за девять секунд ровно, вес 150 килограмм и все еще растет.
«Этот Файер – перспективный парень, – говорит тренер. – Вчера, перед тренировкой он уничтожил автобус голыми руками, а вчера вечером – поезд метро. Таких только по цветному телевидению показывать. Любимчиков я не держу, но это особый случай».
Точно. На телевидении всегда найдется место для того, кто способен сделать из человека мокрое место за девять секунд ровно … Но не много таких собралось этой ночью в кафе «Норт Стар». Мы были здесь одни – и это хорошо, потому что по дороге сюда мы заточили по два катышка мескалина и он уже начал впирать.
Мой адвокат перестал блевать и даже пришел в себя. Он заказал кофе властным голосом человека, привыкшего к быстрому обслуживанию. Официантка выглядела как проститутка, которая наконец нашла свое место в жизни. Она определенно была здесь главная, и когда мы сели на свои места, оглядела нас с явным неодобрением.
Я не обращал внимания. Кафе «Норт Стар» походила на довольно безопасною гавань, где мы могли укрыться от своих штормов. По долгу профессии заходишь иной раз в заведение и сразу понимаешь, что придется туго. Без конкретики. Просто твой мозг начинает гудеть от злых вибраций, когда подходишь к входной двери. Случится нечто скверное, и тебе тоже достанется.
Но в атмосфере «Норт Стар» меня ничто не насторожило. Официантка держалась пассивно враждебно, но мне не привыкать. Крупная женщина. Не толстая, но большая, с длинными жилистыми руками и квадратной челюстью. Карикатура на поплохевшую Джейн Рассел: крупная голова, темные волосы, толстый слой помада и грудь шестого размера, которая, наверно, потрясающе выглядела лет двадцать назад, когда он была, скажем, мамочкой у Ангелов Ада в Берду … но теперь она стянута гигантским розовым эластичным бюстгалтером, просвечивавшим, как бандаж, под пропотевшей белой форменной блузкой из вискозы.
Наверно, она была замужем, но мне не хотелось строить догадки. Сегодня мне от неё нужно только чашку черного кофе и гамбургер с солеными огурцами и луком. Не разводить, не разговаривать – просто отдохнуть и перегруппироваться. Мне даже не хотелось есть.
У адвоката не было ни газеты, ни чего другого, чем себя занять. Поэтому от скуки он рассматривал официантку. Она как робот принимала наши заказы, когда он пробил ее панцирь? потребовав два стакана ледяной воды ? со льдом.
Свой стакан адвокат выпил залпом, потом попросил еще один. Я заметил, что официантка напряглась.
Похуй, подумал я, читая комиксы.
Минут через десять, когда она принесла гамбургеры, я увидел, что адвокат сунул ей салфетку с какой-то надписью. Он сделал это очень небрежно, безо всякого выражения на лице. Но вибрации подсказали мне, что скоро наш покой накроется медным тазом.
– Что там? – спросил я его.
Он пожал плечами, с рассеянной улыбкой наблюдая за официанткой. Та стояла в трех метрах у края стойки, спиной к нам, читая записку. Наконец она повернулась и уставилась на нас … потом решительно шагнула вперед и швырнула салфетку в адвоката.
– Это что такое? – рявкнула она.
– Салфетка, – сказал адвокат.
На секунду повисла тягостная пауза, потом она заорала: «Что это за херня? Я знаю, что это такое, сраный жирный сутенер!»
Мой адвокат подобрал салфетку, посмотрел на свою записку, потом бросил её на стойку. «Так звали лошадь, которая у меня была раньше, – спокойно сказал он. – Что такого?»
«Сукин ты сын! – завизжала она, – Мне здесь всякое приходиться терпеть, но только не от сраного сутенера-латиноса!»
Боже, подумал я. Что происходит? Я следил за её руками, надеясь, что она не схватится за что-нибудь острое или тяжелое. Я взял салфетку и прочел, что эта сволочь на ней написала, аккуратными красными буквами: «Прелестные булки?» Вопросительный знак был несколько раз обведен.
Женщина снова заорала: «Платите по счету и валите отсюда! Хотите, чтобы я вызвала полицию?»
Я потянулся за бумажником, но адвокат, не отрывая от нее взгляда, уже вскочил с места, … зачем-то запустил руку под рубашку, а не в карман и, вытащил оттуда серебристый нож «Гербер Мини-Магнум». Официантка всё сразу поняла.
Она оцепенела: её испуганный взгляд застыл на лезвии. Адвокат, всё так же не спуская с нее глаз, прошел метра три вдоль стойки и снял трубку с таксофона. Срезав её, он с трубкой в руке вернулся на свое место.
Официантка стояла как вкопанная. От неожиданности я не знал, то ли бежать, то ли смеяться.
«Сколько за лимонный пирог?» – спросил адвокат спокойным голосом, будто только что зашел и раздумывал, чем перекусить.
«Тридцать пять центов!» – выпалила женщина. Глаза у неё были выпучены от страха, но мозг продолжал работать на низком моторном уровне, необходимом для выживания.
Адвокат засмеялся. «Я спрашиваю, сколько за весь пирог?» – сказал он.
Она испустила стон.
Адвокат положил на прилавок банкноту. «Скажем, пять долларов, идет?»
Она кивнула, и, не сходя с места, проводила взглядом адвоката, который обошел прилавок и вытащил из витрины пирог. Я приготовился уходить.
Официантка явно была в шоке. Нож, вытащенный в разгаре стычки, видимо, вызвал у нее дурные воспоминания. Судя по ее остекленелым глазам, ей уже когда-то доставалось ножом по горлу. Когда мы уходили, она всё еще стояла парализованная.
Крах на бульваре Парадайз
Примечание редактора:
После этого эпизода доктор Дюк, по-видимому, окончательно утратил рассудок; Исходные рукописи настолько разрознены, что мы были вынуждены отыскать магнитную запись и дословно её транскрибировать. Мы не пытались отредактировать эту главу, а сам Дюк и вовсе отказался её читать. Связаться с ним не было возможности. Единственный его адрес/контакт, которым мы располагали на то время, был телефон-автомат где-то на шоссе 61 – и все попытки связаться с Дюком по этому номеру оказались безуспешны.
В интересах чистоты журналистики мы публикуем следующую главу в том виде, в каком она была на пленке – одной из многих, что Дюк сдал для проверки – вместе со своей рукописью. Согласно пленке, эта глава следует за эпизодом с участием Дюка, его адвоката и официантки в круглосуточном кафе Северном Вегасе… . Последовавшие события, судя по всему, объясняются тем, что Дюк и его адвокат решили, что Американскую мечту надо искать далеко за пределами унылой Конференции окружных прокуроров по наркотикам и психотропным веществам.
Транскрипция начинается где-то на северо-восточной окраине Лас-Вегаса – они мчатся по Парадайз-роуд на Белом ките …
Адв.: Направо Боулдер-Сити. Это город?
Дюк: Ага.
Адв.: Поехали в Боулдер-Сити.
Дюк: Поехали. Заедем куда-нибудь, выпьем кофе … .
Адв.: Вот здесь, «Тако у Терри», США. Я бы съел тако. Они здесь по доллару за пяток.
Дюк: Жесть. Я бы лучше поехал туда, где они по 50 центов за штуку.
Адв.: Нет … это может быть наш последний шанс купить тако.
Дюк: … Мне нужен кофе.
Адв.: Я хочу тако …
Дюк: Пять на доллар – это как … пять гамбургеров за доллар.
Адв.: Нет … не суди о тако по его цене.
Дюк: Ты сможешь договориться?
Адв.: Не исключено. Здесь гамбургеры по 29 центов. Тако по 20. Просто дешевое место, вот и все.
Дюк: Иди сам с ними договариваться.
[Далее неразборчивые звуки - прим. ред.]
Адв.: … Здравствуйте.
Официантка: Чего желаете?
Адв.: У вас есть тако? Они мексиканские или обычные? В смысле в них есть чили и всё такое?
Официантка: В них сыр и салат, и еще мы соус в них кладем.
Адв.: Вы ручаетесь, что это настоящие мексиканские тако?
Официантка: … Ну я не знаю. Лу, у нас тако настоящие мексиканские?
Женский голос с кухни: Что?
Официантка: Тако – настоящие мексиканские?
Лу: У нас есть тако. Не знаю, насколько они мексиканские.
Адв.: Не, ну я просто хочу убедиться, что за свои деньги получу то, что мне надо. Они ведь пять штук на доллар? Я возьму пяток.
Дюк: Такобургер – это что такое?
[Шум грузовика с дизельным двигателем - прим. ред.]
Адв.: Это гамбургер с начинкой тако.
Официантка: … вместо лепешки.
Дюк: Тако на булке.
Адв.: Да ваши тако – это просто гамбургеры, где вместо лепешки булочка.
Официантка: Я не знаю …
Адв.: Давно тут работаешь?
Официантка: С сегодняшнего дня.
Адв.: Я так и думал, раньше тебя тут не видел. В школу здесь ходишь?
Официантка: Нет, я в школу не хожу.
Адв.: А почему? Ты болеешь?
Дюк: Не важно. Мы здесь за тако.
[Пауза]
Адв.: Как твой адвокат, советую тебе взять чилибургер. Это гамбургер с чили.
Дюк: Слишком жестко для меня.
Адв.: Тогда советую взять такобургер, вон тот попробуй.
Дюк: … в тако есть мясо. Я возьму вон тот. И еще кофе. Прямо сейчас. Выпью, пока буду ждать тако.
Официантка: Один такобургер, ничего больше не хотите?
Дюк: Ну, я его попробую. Понравится – еще возьму.
Адв.: У тебя глаза голубые или зеленые?
Официантка: Что?
Адв.: Голубые или зеленые?
Официантка: Они меняют цвет.
Адв.: Как у ящерицы?
Официантка: Как у кошки.
Адв.: А, у ящериц меняется цвет кожи.
Официантка: Что будете пить?
Адв.: Пиво. Пиво у меня в машине. Целая гора. Всё заднее сиденье завалено.
Дюк: Я не хочу мешать кокосы с пивом и гамбургерами.
Адв.: Давай их поколем … прямо посредине дороги … Боулдер-Сити отсюда далеко?
Официантка: Боулдер-Сити? Сахар вам нужен?
Дюк: Ага.
Адв.: Мы в Боулдер-Сити, да? Или где-то совсем рядом?
Дюк: Не знаю.
Официантка: Он там. На знаке написано Боулдер-Сити. Вы не из Невады?
Адв.: Нет, Мы здесь никогда не были. Проездом.
Официантка: Езжайте прямо по этой дороге.
Адв.: Что в Боулдер-Сити интересного?
Официантка: Меня лучше не спрашивайте, я не …
Адв.: Азартные игры?
Официантка: Я не знаю, это просто маленький городок.
Дюк: Где тут казино?
Официантка: Не знаю.
Адв.: Погоди, а ты сама откуда?
Официантка: Я из Нью-Йорка.
Адв.: И ты здесь всего один день.
Официантка: Нет, я здесь давно.
Адв.: Куда ты здесь ходишь? Искупаться там, все такое.
Официантка: К себе во двор.
Адв.: Адрес какой?
Официантка: М-м, поезжайте в … а, бассейн еще не открыли.
Адв.: Я тебе сейчас объясню, всё расскажу, вкратце, если получится. Мы ищем Американскую мечту, и нам сказали, что она где-то в этой округе … Мы ищем её потому, что нас сюда за этим послали из Сан-Франциско. Поэтому нам выдали белый «Кадиллак», ну чтобы мы смогли успеть за ней в этом…
Официантка: Эй, Лу, не знаешь, где тут Американская мечта?
Адв.(Дюку): Она спрашивает повара, где тут американская мечта.
Официантка: Пять тако, один такобургер. Ты знаешь, где тут Американская мечта?
Лу: А что это такое?
Адв.: Ну мы сами не знаем, нас сюда прислали найти Американскую мечту из Сан-Франциско, из журнала, для статьи.
Лу: А, это место такое.
Адв.: Место под названием Американская мечта.
Лу: Может, это «Клуб старого Психиатра»?
Официантка: Наверно.
Адв.: «Клуб старого Психиатра»?
Лу: «Клуб старого Психиатра», это на Парадайз … Ребята, вы серьезно?
Адв.: Не, честно, ну вы посмотрите на машину, разве я похож, на человек, у которого может быть такая машина?
Лу: Может это «Клуб старого Психиатра»? Там дискотека была …
Адв.: Может быть он и есть.
Официантка: Он на Парадайз, и что?
Лу: Хозяином «Старого Психиатра» был Росс Аллен. Кто там сейчас?
Дюк: Не знаю.
Адв.: Нам просто сказали, отправляйтесь на поиски Американской мечты. Берите этот «Кадиллак» и найдите Американскую мечту. Она где-то в районе Лас-Вегаса.
Лу: Наверняка это клуб …
Адв.: … дурацкое задание, но знаете ли, нам за это платят.
Лу: Вам нужны его фотографии или …
Адв.: Нет, нет, без фотографий.
Лу: … Или вас отправили искать непонятно что.
Адв.: Ну вообще-то да, непонятно что, но лично мы настроены совершенно серьезно.
Лу: Это точно «Клуб старого Психиатра», но там теперь собираются одни барыги, наркоши, скоростные, медленные, всякая шваль.
Адв.: Наверно, это он. Он ночной или круглосуточный …
Лу: Ну, дорогуша, там все время что-то происходит. Но это не казино.
Дюк: А что это за место?
Лу: Это на Парадайз, ну, «Клуб старого Психиатра» на Парадайз.
Адв.: Он что, так и называется – «Клуб старого Психиатра»?
Лу: Нет, раньше назывался, а потом его кто-то купил … Но я не слышала, чтобы он назывался «Американской мечтой», там что-то, связанное с … ну … короче, это дурка, там все торчки собираются.
Адв.: Дурка? То есть психбольница?
Лу: Нет, дорогуша, там, где собираются все наркоманы и барыги. Молодежь туда приходит вся обкуренная, всё такое … но это не «Американская мечта», как вы говорите.
Адв.: А вы знаете, как это называется? И где это примерно находится?
Лу: На углу Парадайз и Восточной.
Официантка: Но Парадайз и Восточная параллельны.
Лу: Да, но, я с Восточной перехожу на Парадайз.
Официантка: Да, я знаю, но это тогда с Парадайз через «Фламинго», и прямо. Вам кажется кто-то …
Адв.: Мы остановились во «Фламинго». Судя по тому, что вы рассказываете, это оно и есть.
Лу: Это не для туристов заведение.
Адв.: Поэтому меня сюда и отправили. Он репортер, я телохранитель. Я думаю, там будет …
Лу: Они там все психи … психи
Адв.: Ничего страшного.
Официантка: У них новые правила.
Дюк: Круглосуточное насилие. Так, что ли?
Лу: Точно. Значит, «Фламинго» … Нет, я вам так не могу показать, давайте я лучше на словах. На первой бензоколонке у «Тропиканы» сверните направо.
Адв.: От «Тропиканы» направо.
Лу: Первая бензоколонка – это и есть «Тропикана». Сверните направо у «Тропиканы» и езжайте сюда … Направо у «Тропиканы», направо на Парадайз, увидите большое черное здание, все черное, очень странное такое.
Адв.: Направо у «Тропиканы», направо на Парадайз, черное здание …
Лу: Там сбоку будет вывеска «Клуб «Психиатр"», но там был капитальный ремонт и все такое.
Адв.: Понятно, похоже то, что надо.
Лу: Если еще чем-то могу помочь, … Не знаю даже, оно это или нет, но вроде оно. По-моему, вы ребята на правильном пути.
Адв.: Отлично, за два дня – это лучшая наводка, мы всех тут в округе попереспрашивали.
Лу: … могу позвонить и узнать наверняка.
Адв.: Можете?
Лу: Ну да, позвоню Аллену и спрошу.
Адв.: Ух-ты, буду очень признателен.
Официантка: Когда доедете до «Тропиканы», то это будет не первая заправка, а вторая.
Лу: Там большой прямо в конце улицы: «Тропикана авеню». Там направо, а когда доберетесь до Парадайз, еще раз направо.
Адв.: Ясно. Большое черное здание, прямо на Парадайз: насилие и наркотики круглосуточно.
Официантка: Смотрите: здесь «Тропикана», здесь прямо проходит шоссе на Боулдер.
Дюк: Ну, это довольно далеко в город.
Официантка: Парадайз расходится где-то здесь. Вот Парадайз. А мы здесь. Видите, это шоссе на Боулдер … и «Тропикана».
Лу: Не, это не то. И там бармен тоже вечно обкуренный …
Адв.: О, это зацепка.
Лу: Будете рады, ребята, что здесь остановились.
Дюк: Только если найдем это место.
Адв.: Только если напишем статью и её напечатают.
Официантка: Может, зайдете внутрь, присядете?
Дюк: Мы загораем, нам нужно больше солнца.
Адв.: Она пошла звонить узнавать, где это.
Дюк: А, ну тогда давай зайдем.
Примечание редактора:
Транскрипция последующей записи представляется невозможной, поскольку кассеты оказались заляпаны какой-то вязкой жидкостью. Однако, в искаженных звуках кое-что можно разобрать, и, судя по всему, почти два часа спустя Доктор Дюк и его адвокат наконец обнаружили то, что осталось от «Клуба старого Психиатра» – огромный обгоревший и растрескавшийся бетонный каркас на заросшем сорняками пустыре. Владелец бензоколонки напротив сказал, что здание сгорело года три назад.
Напролом в аэропорт … Уродливый перуанский флэшбэк … «Стой! Уже поздно! Не надо!
Мой адвокат улетел на рассвете. Мы чуть не опоздали на первый рейс до Лос-Анджелеса, потому что я не мог найти аэропорт. Он был в получасе от гостиницы. Я был в этом уверен. Поэтому мы покинули «Фламинго» ровно в семь тридцать … но почему-то не свернули на светофоре напротив «Тропиканы». Мы поехали прямо по шоссе, что идет параллельно главной посадочной полосе аэропорта, но с другой стороны от терминала … и попасть на ту сторону законным способом нельзя.
«Черт подери! Мы заблудились! – кричал мой адвокат, – Что мы забыли на этой проклятой дороге? Аэропорт там! – он в истерике тыкал пальцем в тундру за бортом.
«Не волнуйся, – сказал я, – Я еще никогда не опаздывал на самолет». Я улыбнулся, вспомнив случай из прошлого. «Кроме того раза в Перу, – добавил я, – Я уже прошел таможню, но вернулся в бар поболтать с одним боливийским торговцем кокаином… и вдруг слышу, как заводятся эти здоровые двигатели 707-ого «Боинга», выбегаю на взлетную полосу и пытаюсь пробиться на борт, но дверь прямо за двигателями, а трап уже откатили … Чёрт, я бы поджарился как бекон в этих форсажных камерах … но я ничего не соображал: мне отчаянно нужно было попасть на борт.
Меня заметили полицейские, и загородили мне выход. Я бегу прямо на них как очумелый. Тип, который был со мной, орет: «Стой, уже поздно! Не надо!»
Я вижу, что меня поджидают копы и торможу – будто передумал … но только они расслабились, я резко ускоряюсь и ломлюсь прямо через них». Я засмеялся. «Это как забежать на полном ходу в полный шкаф ядозубов. Эти козлы меня чуть не угрохали. Помню только, как на меня одним махом опускается штук пять дубинок и крики: «Стоять! Стоять! Самоубийца! Остановите глупого гринго!».
Я очухался часа через два в баре в центре Лимы. Он уложили меня на какой-то кожаный гамак. Весь багаж стоял рядом. Никто его не вскрывал … короче, я опять заснул и следующим утром вылетел первым рейсом».
Адвокат слушал меня вполуха. «Знаешь что, – сказал он, – Я бы с удовольствием еще послушал о твоих приключениях в Перу, но только не сейчас. Сейчас меня волнует только одно – как добраться до взлетной полосы».
Мы мчались на приличной скорости. Я высматривал какой-нибудь съезд с дороги к терминалу. Последний светофор мы проехали минут пять назад, и возвращаться было некогда.
Теперь оставался только один способ успеть на самолет. Я притормозил и повернул в поросший травой ров между двумя полосами шоссе. Для поворота под прямым углом ров был слишком глубок, поэтому я прошел по нему по дуге. Кит чуть не перевернулся, но я удержал его, и мы на двух колесах въехали на встречную полосу. К счастью, она оказалась пуста. Мы вылетели из канавы с задранным носом, как гидроплан … потом подскочили на асфальте и покатились к полю с кактусами по ту сторону дороги. Помню, как протаранили какой-то проволочный забор и протащили его за собой несколько сот метров; но к тому времени, когда мы достигли взлетной полосы, я справился с управлением, и мы с визгом летели на скорости 90 на первой передаче, и по пути к терминалу не виднелось ни единой помехи.
Единственное, чего я опасался, это как бы не угодить под заходящий на посадку DC-8, который расплющил бы нас как таракана, а заметили мы бы его только, когда он был бы уже прямо над нами. Интересно, видно ли нас из диспетчерской? Наверное, видно, но к чему беспокоиться? Я выжимал газ до пола. Возвращаться теперь было бессмысленно.
Мой адвокат вцепился обеими руками в приборную панель. Я глянул не него и увидел в его глазах страх. Его лицо посерело, и я чувствовал, что он не рад моему ходу, но мы так быстро мчались по взлетной полосе – потом через кактусы, потом по другой полосе – что я знал, он понимает, в каком мы положении: обсуждать, правильно ли я поступил, уже поздно; наше единственная надежда – попасть на ту сторону.
Я взглянул на часы: до отлета три минуты пятнадцать секунд. «Времени полно, – сказал я. – Готовься, высажу прямо у самолета». В километре от нас маячил большой серебристо-красно реактивный лайнер … к тому времени мы уже катились по ровному асфальту, мимо посадочной полосы.
«Нет! – закричал он. – Я не могу выйти. Меня распнут. Мне придется взять вину на себя!»
«Чушь, – сказал я. – Скажешь просто, что добирался до аэропорта автостопом, и я тебя подвез. Раньше ты меня не видел. Черт, да в этом городе полным-полно белых «Кадиллаков»-кабриолетов … и я планирую проехать так быстро, что на номер даже посмотреть никто не успеет».
Мы приближались к самолету. Пассажиры поднимались на борт, но нас пока никто не заметил … с такого-то неожиданного направления. «Готов?» – спросил я.
Он простонал. «А что делать? Но ради бога, побыстрее!» Он изучил посадочную площадку и указал: «Вон туда! Высади меня за большим фургоном. Остановись за ним, чтоб меня никто не увидел, я выскочу, и можешь сматываться».
Я кивнул. Пока пространства для маневра хватало. Никаких признаков тревоги или погони. А вдруг в Лас-Вегасе такое происходит все время: машины с опаздывающими пассажирами с отчаянным визгом проносятся по взлетной полосе, высаживают ошалелых самоанцев, в руках у которых загадочные холщовые сумки, и те вприпрыжку взбегают на самолет в самую последнюю секунду и взмывают навстречу рассвету.
Да, может быть и такое. Может быть, в этом городе это стандартная процедура …
Я резко завернул за фургон и притормозил, чтобы адвокат успел выскочить. «Не позволяй этим свиньям хамить! – прокричал я. – И помни, если будут неприятности, ты всегда сможешь отправить телеграммы Нужным Людям».
Он ухмыльнулся: «Ага, … Объяснить свою позицию, один мудак как-то написал про это стихотворение31. Хороший совет, наверно. Для долбоебов». Он помахал мне вдогонку рукой.
«Отлично», – сказал, я отъезжая. Я уже приметил просвет в большом проволочном заборе, и поехал к ней на первой передаче. За мной вроде никто не гнался. Непонятно. Я посмотрел в зеркало и увидел, как адвокат без шума и драки поднимается на самолет … я выехал наружу и влился в ранний утренний поток на Парадайз-роуд.
Я резко свернул направо на Расселл, потом налево на Мэриленд Парквей … и вдруг оказался в атмосфере уютной анонимности у кампуса Университета Лас-Вегаса … какие спокойные лица; я остановился на красном и на мгновение растерялся от праздника плоти на перекрестке: изящные мускулистые бедра, розовые мини-юбки, спелые юные соски, блузки-безрукавки, длинные светлые волосы, розовые губы и голубые глаза – все коронные признаки опасно невинной культуры.
Поэтому, если на Стрип ты попал в черный список по какой угодно причине, тебе надо или валить из города, или доигрывать свои игры в его суррогатной части, дыре под названием Северный Лас-Вегас … с катамитами, бандитами, калеками-наркоманами и прочим сбродом. Северный Лас-Вегас – это куда ты едешь за героином, если у тебя нет связей, а героин нужен срочно.
Но если тебе нужен кокаин, ты готов платить вперед и знаешь тайное слово, оставайся на Стрип и ищи проститутку со связями, которая для начала возьмет как минимум одну банкноту.
В общем мы не вписывались в обстановку. В Лас-Вегасе ничего не предусмотрен для тех, кто оказался здесь в белом «Кадиллаке», полном наркотиков, и не знает, куда с ними податься… Здесь так и не привился стиль «Филлмор"29. В Лас-Вегасе до сих пор считается, что Синатра и Дин Мартин – это «круто». «Андеграундная газета» здесь – это Лас-Вегас Фри Пресс, осторожное эхо «Пиплз Уорлд», или «Нэшнл Гардиан».
Провести неделю в Лас-Вегасе – это как попасть в дыру во времени и оказаться в конце пятидесятых. Что совершенно понятно, когда видишь, кто сюда приезжает: Солидные Люди из Денвера и Далласа. А еще съезды Национального лосиного клуба (ниггерам вход запрещен) и Общезападный съезд пастухов-добровольцев. Таким людям срывает крышу при виде старой шлюхи, раздевающейся до трусов и скачущей на сцене под биг-бит в исполнении десятка пятидесятилетних героиновых торчков, отрывающихся под September Song30
Было около трех, когда мы остановились возле забегаловки в Северном Вегасе. Я искал «Лос-Анджелес Таймс», чтобы узнать, что происходит в мире, но, взглянув на газетную стойку, понял, что это несерьезно. В Северном Вегасе не нужна «Таймс». Отсутствие новостей – хорошие новости.
«Забей на газеты, – сказал мой адвокат. – Нам сейчас нужен кофе».
Я согласился, но на всякий случай стащил номер «Вегас Сан». Вчерашний, но мне было все равно. От мысли, что придется сидеть в кофейне без газеты, мне стало не по себе. Всегда можно почитать спортивный раздел; узнать счет бейсбольных матчей, слухи в профессиональном футболе: «Барта Стара избили хулиганы в чикагском баре … «Пакерс» идут на обмен … Намат уходит из «Джетс» на пост губернатора Алабамы» … и аналитическая статья на странице 46 о чудо-новичке по имени Харрисон Файер, из Грэмблинга: пробегает стометровку за девять секунд ровно, вес 150 килограмм и все еще растет.
«Этот Файер – перспективный парень, – говорит тренер. – Вчера, перед тренировкой он уничтожил автобус голыми руками, а вчера вечером – поезд метро. Таких только по цветному телевидению показывать. Любимчиков я не держу, но это особый случай».
Точно. На телевидении всегда найдется место для того, кто способен сделать из человека мокрое место за девять секунд ровно … Но не много таких собралось этой ночью в кафе «Норт Стар». Мы были здесь одни – и это хорошо, потому что по дороге сюда мы заточили по два катышка мескалина и он уже начал впирать.
Мой адвокат перестал блевать и даже пришел в себя. Он заказал кофе властным голосом человека, привыкшего к быстрому обслуживанию. Официантка выглядела как проститутка, которая наконец нашла свое место в жизни. Она определенно была здесь главная, и когда мы сели на свои места, оглядела нас с явным неодобрением.
Я не обращал внимания. Кафе «Норт Стар» походила на довольно безопасною гавань, где мы могли укрыться от своих штормов. По долгу профессии заходишь иной раз в заведение и сразу понимаешь, что придется туго. Без конкретики. Просто твой мозг начинает гудеть от злых вибраций, когда подходишь к входной двери. Случится нечто скверное, и тебе тоже достанется.
Но в атмосфере «Норт Стар» меня ничто не насторожило. Официантка держалась пассивно враждебно, но мне не привыкать. Крупная женщина. Не толстая, но большая, с длинными жилистыми руками и квадратной челюстью. Карикатура на поплохевшую Джейн Рассел: крупная голова, темные волосы, толстый слой помада и грудь шестого размера, которая, наверно, потрясающе выглядела лет двадцать назад, когда он была, скажем, мамочкой у Ангелов Ада в Берду … но теперь она стянута гигантским розовым эластичным бюстгалтером, просвечивавшим, как бандаж, под пропотевшей белой форменной блузкой из вискозы.
Наверно, она была замужем, но мне не хотелось строить догадки. Сегодня мне от неё нужно только чашку черного кофе и гамбургер с солеными огурцами и луком. Не разводить, не разговаривать – просто отдохнуть и перегруппироваться. Мне даже не хотелось есть.
У адвоката не было ни газеты, ни чего другого, чем себя занять. Поэтому от скуки он рассматривал официантку. Она как робот принимала наши заказы, когда он пробил ее панцирь? потребовав два стакана ледяной воды ? со льдом.
Свой стакан адвокат выпил залпом, потом попросил еще один. Я заметил, что официантка напряглась.
Похуй, подумал я, читая комиксы.
Минут через десять, когда она принесла гамбургеры, я увидел, что адвокат сунул ей салфетку с какой-то надписью. Он сделал это очень небрежно, безо всякого выражения на лице. Но вибрации подсказали мне, что скоро наш покой накроется медным тазом.
– Что там? – спросил я его.
Он пожал плечами, с рассеянной улыбкой наблюдая за официанткой. Та стояла в трех метрах у края стойки, спиной к нам, читая записку. Наконец она повернулась и уставилась на нас … потом решительно шагнула вперед и швырнула салфетку в адвоката.
– Это что такое? – рявкнула она.
– Салфетка, – сказал адвокат.
На секунду повисла тягостная пауза, потом она заорала: «Что это за херня? Я знаю, что это такое, сраный жирный сутенер!»
Мой адвокат подобрал салфетку, посмотрел на свою записку, потом бросил её на стойку. «Так звали лошадь, которая у меня была раньше, – спокойно сказал он. – Что такого?»
«Сукин ты сын! – завизжала она, – Мне здесь всякое приходиться терпеть, но только не от сраного сутенера-латиноса!»
Боже, подумал я. Что происходит? Я следил за её руками, надеясь, что она не схватится за что-нибудь острое или тяжелое. Я взял салфетку и прочел, что эта сволочь на ней написала, аккуратными красными буквами: «Прелестные булки?» Вопросительный знак был несколько раз обведен.
Женщина снова заорала: «Платите по счету и валите отсюда! Хотите, чтобы я вызвала полицию?»
Я потянулся за бумажником, но адвокат, не отрывая от нее взгляда, уже вскочил с места, … зачем-то запустил руку под рубашку, а не в карман и, вытащил оттуда серебристый нож «Гербер Мини-Магнум». Официантка всё сразу поняла.
Она оцепенела: её испуганный взгляд застыл на лезвии. Адвокат, всё так же не спуская с нее глаз, прошел метра три вдоль стойки и снял трубку с таксофона. Срезав её, он с трубкой в руке вернулся на свое место.
Официантка стояла как вкопанная. От неожиданности я не знал, то ли бежать, то ли смеяться.
«Сколько за лимонный пирог?» – спросил адвокат спокойным голосом, будто только что зашел и раздумывал, чем перекусить.
«Тридцать пять центов!» – выпалила женщина. Глаза у неё были выпучены от страха, но мозг продолжал работать на низком моторном уровне, необходимом для выживания.
Адвокат засмеялся. «Я спрашиваю, сколько за весь пирог?» – сказал он.
Она испустила стон.
Адвокат положил на прилавок банкноту. «Скажем, пять долларов, идет?»
Она кивнула, и, не сходя с места, проводила взглядом адвоката, который обошел прилавок и вытащил из витрины пирог. Я приготовился уходить.
Официантка явно была в шоке. Нож, вытащенный в разгаре стычки, видимо, вызвал у нее дурные воспоминания. Судя по ее остекленелым глазам, ей уже когда-то доставалось ножом по горлу. Когда мы уходили, она всё еще стояла парализованная.
Крах на бульваре Парадайз
Примечание редактора:
После этого эпизода доктор Дюк, по-видимому, окончательно утратил рассудок; Исходные рукописи настолько разрознены, что мы были вынуждены отыскать магнитную запись и дословно её транскрибировать. Мы не пытались отредактировать эту главу, а сам Дюк и вовсе отказался её читать. Связаться с ним не было возможности. Единственный его адрес/контакт, которым мы располагали на то время, был телефон-автомат где-то на шоссе 61 – и все попытки связаться с Дюком по этому номеру оказались безуспешны.
В интересах чистоты журналистики мы публикуем следующую главу в том виде, в каком она была на пленке – одной из многих, что Дюк сдал для проверки – вместе со своей рукописью. Согласно пленке, эта глава следует за эпизодом с участием Дюка, его адвоката и официантки в круглосуточном кафе Северном Вегасе… . Последовавшие события, судя по всему, объясняются тем, что Дюк и его адвокат решили, что Американскую мечту надо искать далеко за пределами унылой Конференции окружных прокуроров по наркотикам и психотропным веществам.
Транскрипция начинается где-то на северо-восточной окраине Лас-Вегаса – они мчатся по Парадайз-роуд на Белом ките …
Адв.: Направо Боулдер-Сити. Это город?
Дюк: Ага.
Адв.: Поехали в Боулдер-Сити.
Дюк: Поехали. Заедем куда-нибудь, выпьем кофе … .
Адв.: Вот здесь, «Тако у Терри», США. Я бы съел тако. Они здесь по доллару за пяток.
Дюк: Жесть. Я бы лучше поехал туда, где они по 50 центов за штуку.
Адв.: Нет … это может быть наш последний шанс купить тако.
Дюк: … Мне нужен кофе.
Адв.: Я хочу тако …
Дюк: Пять на доллар – это как … пять гамбургеров за доллар.
Адв.: Нет … не суди о тако по его цене.
Дюк: Ты сможешь договориться?
Адв.: Не исключено. Здесь гамбургеры по 29 центов. Тако по 20. Просто дешевое место, вот и все.
Дюк: Иди сам с ними договариваться.
[Далее неразборчивые звуки - прим. ред.]
Адв.: … Здравствуйте.
Официантка: Чего желаете?
Адв.: У вас есть тако? Они мексиканские или обычные? В смысле в них есть чили и всё такое?
Официантка: В них сыр и салат, и еще мы соус в них кладем.
Адв.: Вы ручаетесь, что это настоящие мексиканские тако?
Официантка: … Ну я не знаю. Лу, у нас тако настоящие мексиканские?
Женский голос с кухни: Что?
Официантка: Тако – настоящие мексиканские?
Лу: У нас есть тако. Не знаю, насколько они мексиканские.
Адв.: Не, ну я просто хочу убедиться, что за свои деньги получу то, что мне надо. Они ведь пять штук на доллар? Я возьму пяток.
Дюк: Такобургер – это что такое?
[Шум грузовика с дизельным двигателем - прим. ред.]
Адв.: Это гамбургер с начинкой тако.
Официантка: … вместо лепешки.
Дюк: Тако на булке.
Адв.: Да ваши тако – это просто гамбургеры, где вместо лепешки булочка.
Официантка: Я не знаю …
Адв.: Давно тут работаешь?
Официантка: С сегодняшнего дня.
Адв.: Я так и думал, раньше тебя тут не видел. В школу здесь ходишь?
Официантка: Нет, я в школу не хожу.
Адв.: А почему? Ты болеешь?
Дюк: Не важно. Мы здесь за тако.
[Пауза]
Адв.: Как твой адвокат, советую тебе взять чилибургер. Это гамбургер с чили.
Дюк: Слишком жестко для меня.
Адв.: Тогда советую взять такобургер, вон тот попробуй.
Дюк: … в тако есть мясо. Я возьму вон тот. И еще кофе. Прямо сейчас. Выпью, пока буду ждать тако.
Официантка: Один такобургер, ничего больше не хотите?
Дюк: Ну, я его попробую. Понравится – еще возьму.
Адв.: У тебя глаза голубые или зеленые?
Официантка: Что?
Адв.: Голубые или зеленые?
Официантка: Они меняют цвет.
Адв.: Как у ящерицы?
Официантка: Как у кошки.
Адв.: А, у ящериц меняется цвет кожи.
Официантка: Что будете пить?
Адв.: Пиво. Пиво у меня в машине. Целая гора. Всё заднее сиденье завалено.
Дюк: Я не хочу мешать кокосы с пивом и гамбургерами.
Адв.: Давай их поколем … прямо посредине дороги … Боулдер-Сити отсюда далеко?
Официантка: Боулдер-Сити? Сахар вам нужен?
Дюк: Ага.
Адв.: Мы в Боулдер-Сити, да? Или где-то совсем рядом?
Дюк: Не знаю.
Официантка: Он там. На знаке написано Боулдер-Сити. Вы не из Невады?
Адв.: Нет, Мы здесь никогда не были. Проездом.
Официантка: Езжайте прямо по этой дороге.
Адв.: Что в Боулдер-Сити интересного?
Официантка: Меня лучше не спрашивайте, я не …
Адв.: Азартные игры?
Официантка: Я не знаю, это просто маленький городок.
Дюк: Где тут казино?
Официантка: Не знаю.
Адв.: Погоди, а ты сама откуда?
Официантка: Я из Нью-Йорка.
Адв.: И ты здесь всего один день.
Официантка: Нет, я здесь давно.
Адв.: Куда ты здесь ходишь? Искупаться там, все такое.
Официантка: К себе во двор.
Адв.: Адрес какой?
Официантка: М-м, поезжайте в … а, бассейн еще не открыли.
Адв.: Я тебе сейчас объясню, всё расскажу, вкратце, если получится. Мы ищем Американскую мечту, и нам сказали, что она где-то в этой округе … Мы ищем её потому, что нас сюда за этим послали из Сан-Франциско. Поэтому нам выдали белый «Кадиллак», ну чтобы мы смогли успеть за ней в этом…
Официантка: Эй, Лу, не знаешь, где тут Американская мечта?
Адв.(Дюку): Она спрашивает повара, где тут американская мечта.
Официантка: Пять тако, один такобургер. Ты знаешь, где тут Американская мечта?
Лу: А что это такое?
Адв.: Ну мы сами не знаем, нас сюда прислали найти Американскую мечту из Сан-Франциско, из журнала, для статьи.
Лу: А, это место такое.
Адв.: Место под названием Американская мечта.
Лу: Может, это «Клуб старого Психиатра»?
Официантка: Наверно.
Адв.: «Клуб старого Психиатра»?
Лу: «Клуб старого Психиатра», это на Парадайз … Ребята, вы серьезно?
Адв.: Не, честно, ну вы посмотрите на машину, разве я похож, на человек, у которого может быть такая машина?
Лу: Может это «Клуб старого Психиатра»? Там дискотека была …
Адв.: Может быть он и есть.
Официантка: Он на Парадайз, и что?
Лу: Хозяином «Старого Психиатра» был Росс Аллен. Кто там сейчас?
Дюк: Не знаю.
Адв.: Нам просто сказали, отправляйтесь на поиски Американской мечты. Берите этот «Кадиллак» и найдите Американскую мечту. Она где-то в районе Лас-Вегаса.
Лу: Наверняка это клуб …
Адв.: … дурацкое задание, но знаете ли, нам за это платят.
Лу: Вам нужны его фотографии или …
Адв.: Нет, нет, без фотографий.
Лу: … Или вас отправили искать непонятно что.
Адв.: Ну вообще-то да, непонятно что, но лично мы настроены совершенно серьезно.
Лу: Это точно «Клуб старого Психиатра», но там теперь собираются одни барыги, наркоши, скоростные, медленные, всякая шваль.
Адв.: Наверно, это он. Он ночной или круглосуточный …
Лу: Ну, дорогуша, там все время что-то происходит. Но это не казино.
Дюк: А что это за место?
Лу: Это на Парадайз, ну, «Клуб старого Психиатра» на Парадайз.
Адв.: Он что, так и называется – «Клуб старого Психиатра»?
Лу: Нет, раньше назывался, а потом его кто-то купил … Но я не слышала, чтобы он назывался «Американской мечтой», там что-то, связанное с … ну … короче, это дурка, там все торчки собираются.
Адв.: Дурка? То есть психбольница?
Лу: Нет, дорогуша, там, где собираются все наркоманы и барыги. Молодежь туда приходит вся обкуренная, всё такое … но это не «Американская мечта», как вы говорите.
Адв.: А вы знаете, как это называется? И где это примерно находится?
Лу: На углу Парадайз и Восточной.
Официантка: Но Парадайз и Восточная параллельны.
Лу: Да, но, я с Восточной перехожу на Парадайз.
Официантка: Да, я знаю, но это тогда с Парадайз через «Фламинго», и прямо. Вам кажется кто-то …
Адв.: Мы остановились во «Фламинго». Судя по тому, что вы рассказываете, это оно и есть.
Лу: Это не для туристов заведение.
Адв.: Поэтому меня сюда и отправили. Он репортер, я телохранитель. Я думаю, там будет …
Лу: Они там все психи … психи
Адв.: Ничего страшного.
Официантка: У них новые правила.
Дюк: Круглосуточное насилие. Так, что ли?
Лу: Точно. Значит, «Фламинго» … Нет, я вам так не могу показать, давайте я лучше на словах. На первой бензоколонке у «Тропиканы» сверните направо.
Адв.: От «Тропиканы» направо.
Лу: Первая бензоколонка – это и есть «Тропикана». Сверните направо у «Тропиканы» и езжайте сюда … Направо у «Тропиканы», направо на Парадайз, увидите большое черное здание, все черное, очень странное такое.
Адв.: Направо у «Тропиканы», направо на Парадайз, черное здание …
Лу: Там сбоку будет вывеска «Клуб «Психиатр"», но там был капитальный ремонт и все такое.
Адв.: Понятно, похоже то, что надо.
Лу: Если еще чем-то могу помочь, … Не знаю даже, оно это или нет, но вроде оно. По-моему, вы ребята на правильном пути.
Адв.: Отлично, за два дня – это лучшая наводка, мы всех тут в округе попереспрашивали.
Лу: … могу позвонить и узнать наверняка.
Адв.: Можете?
Лу: Ну да, позвоню Аллену и спрошу.
Адв.: Ух-ты, буду очень признателен.
Официантка: Когда доедете до «Тропиканы», то это будет не первая заправка, а вторая.
Лу: Там большой прямо в конце улицы: «Тропикана авеню». Там направо, а когда доберетесь до Парадайз, еще раз направо.
Адв.: Ясно. Большое черное здание, прямо на Парадайз: насилие и наркотики круглосуточно.
Официантка: Смотрите: здесь «Тропикана», здесь прямо проходит шоссе на Боулдер.
Дюк: Ну, это довольно далеко в город.
Официантка: Парадайз расходится где-то здесь. Вот Парадайз. А мы здесь. Видите, это шоссе на Боулдер … и «Тропикана».
Лу: Не, это не то. И там бармен тоже вечно обкуренный …
Адв.: О, это зацепка.
Лу: Будете рады, ребята, что здесь остановились.
Дюк: Только если найдем это место.
Адв.: Только если напишем статью и её напечатают.
Официантка: Может, зайдете внутрь, присядете?
Дюк: Мы загораем, нам нужно больше солнца.
Адв.: Она пошла звонить узнавать, где это.
Дюк: А, ну тогда давай зайдем.
Примечание редактора:
Транскрипция последующей записи представляется невозможной, поскольку кассеты оказались заляпаны какой-то вязкой жидкостью. Однако, в искаженных звуках кое-что можно разобрать, и, судя по всему, почти два часа спустя Доктор Дюк и его адвокат наконец обнаружили то, что осталось от «Клуба старого Психиатра» – огромный обгоревший и растрескавшийся бетонный каркас на заросшем сорняками пустыре. Владелец бензоколонки напротив сказал, что здание сгорело года три назад.
Напролом в аэропорт … Уродливый перуанский флэшбэк … «Стой! Уже поздно! Не надо!
Мой адвокат улетел на рассвете. Мы чуть не опоздали на первый рейс до Лос-Анджелеса, потому что я не мог найти аэропорт. Он был в получасе от гостиницы. Я был в этом уверен. Поэтому мы покинули «Фламинго» ровно в семь тридцать … но почему-то не свернули на светофоре напротив «Тропиканы». Мы поехали прямо по шоссе, что идет параллельно главной посадочной полосе аэропорта, но с другой стороны от терминала … и попасть на ту сторону законным способом нельзя.
«Черт подери! Мы заблудились! – кричал мой адвокат, – Что мы забыли на этой проклятой дороге? Аэропорт там! – он в истерике тыкал пальцем в тундру за бортом.
«Не волнуйся, – сказал я, – Я еще никогда не опаздывал на самолет». Я улыбнулся, вспомнив случай из прошлого. «Кроме того раза в Перу, – добавил я, – Я уже прошел таможню, но вернулся в бар поболтать с одним боливийским торговцем кокаином… и вдруг слышу, как заводятся эти здоровые двигатели 707-ого «Боинга», выбегаю на взлетную полосу и пытаюсь пробиться на борт, но дверь прямо за двигателями, а трап уже откатили … Чёрт, я бы поджарился как бекон в этих форсажных камерах … но я ничего не соображал: мне отчаянно нужно было попасть на борт.
Меня заметили полицейские, и загородили мне выход. Я бегу прямо на них как очумелый. Тип, который был со мной, орет: «Стой, уже поздно! Не надо!»
Я вижу, что меня поджидают копы и торможу – будто передумал … но только они расслабились, я резко ускоряюсь и ломлюсь прямо через них». Я засмеялся. «Это как забежать на полном ходу в полный шкаф ядозубов. Эти козлы меня чуть не угрохали. Помню только, как на меня одним махом опускается штук пять дубинок и крики: «Стоять! Стоять! Самоубийца! Остановите глупого гринго!».
Я очухался часа через два в баре в центре Лимы. Он уложили меня на какой-то кожаный гамак. Весь багаж стоял рядом. Никто его не вскрывал … короче, я опять заснул и следующим утром вылетел первым рейсом».
Адвокат слушал меня вполуха. «Знаешь что, – сказал он, – Я бы с удовольствием еще послушал о твоих приключениях в Перу, но только не сейчас. Сейчас меня волнует только одно – как добраться до взлетной полосы».
Мы мчались на приличной скорости. Я высматривал какой-нибудь съезд с дороги к терминалу. Последний светофор мы проехали минут пять назад, и возвращаться было некогда.
Теперь оставался только один способ успеть на самолет. Я притормозил и повернул в поросший травой ров между двумя полосами шоссе. Для поворота под прямым углом ров был слишком глубок, поэтому я прошел по нему по дуге. Кит чуть не перевернулся, но я удержал его, и мы на двух колесах въехали на встречную полосу. К счастью, она оказалась пуста. Мы вылетели из канавы с задранным носом, как гидроплан … потом подскочили на асфальте и покатились к полю с кактусами по ту сторону дороги. Помню, как протаранили какой-то проволочный забор и протащили его за собой несколько сот метров; но к тому времени, когда мы достигли взлетной полосы, я справился с управлением, и мы с визгом летели на скорости 90 на первой передаче, и по пути к терминалу не виднелось ни единой помехи.
Единственное, чего я опасался, это как бы не угодить под заходящий на посадку DC-8, который расплющил бы нас как таракана, а заметили мы бы его только, когда он был бы уже прямо над нами. Интересно, видно ли нас из диспетчерской? Наверное, видно, но к чему беспокоиться? Я выжимал газ до пола. Возвращаться теперь было бессмысленно.
Мой адвокат вцепился обеими руками в приборную панель. Я глянул не него и увидел в его глазах страх. Его лицо посерело, и я чувствовал, что он не рад моему ходу, но мы так быстро мчались по взлетной полосе – потом через кактусы, потом по другой полосе – что я знал, он понимает, в каком мы положении: обсуждать, правильно ли я поступил, уже поздно; наше единственная надежда – попасть на ту сторону.
Я взглянул на часы: до отлета три минуты пятнадцать секунд. «Времени полно, – сказал я. – Готовься, высажу прямо у самолета». В километре от нас маячил большой серебристо-красно реактивный лайнер … к тому времени мы уже катились по ровному асфальту, мимо посадочной полосы.
«Нет! – закричал он. – Я не могу выйти. Меня распнут. Мне придется взять вину на себя!»
«Чушь, – сказал я. – Скажешь просто, что добирался до аэропорта автостопом, и я тебя подвез. Раньше ты меня не видел. Черт, да в этом городе полным-полно белых «Кадиллаков»-кабриолетов … и я планирую проехать так быстро, что на номер даже посмотреть никто не успеет».
Мы приближались к самолету. Пассажиры поднимались на борт, но нас пока никто не заметил … с такого-то неожиданного направления. «Готов?» – спросил я.
Он простонал. «А что делать? Но ради бога, побыстрее!» Он изучил посадочную площадку и указал: «Вон туда! Высади меня за большим фургоном. Остановись за ним, чтоб меня никто не увидел, я выскочу, и можешь сматываться».
Я кивнул. Пока пространства для маневра хватало. Никаких признаков тревоги или погони. А вдруг в Лас-Вегасе такое происходит все время: машины с опаздывающими пассажирами с отчаянным визгом проносятся по взлетной полосе, высаживают ошалелых самоанцев, в руках у которых загадочные холщовые сумки, и те вприпрыжку взбегают на самолет в самую последнюю секунду и взмывают навстречу рассвету.
Да, может быть и такое. Может быть, в этом городе это стандартная процедура …
Я резко завернул за фургон и притормозил, чтобы адвокат успел выскочить. «Не позволяй этим свиньям хамить! – прокричал я. – И помни, если будут неприятности, ты всегда сможешь отправить телеграммы Нужным Людям».
Он ухмыльнулся: «Ага, … Объяснить свою позицию, один мудак как-то написал про это стихотворение31. Хороший совет, наверно. Для долбоебов». Он помахал мне вдогонку рукой.
«Отлично», – сказал, я отъезжая. Я уже приметил просвет в большом проволочном заборе, и поехал к ней на первой передаче. За мной вроде никто не гнался. Непонятно. Я посмотрел в зеркало и увидел, как адвокат без шума и драки поднимается на самолет … я выехал наружу и влился в ранний утренний поток на Парадайз-роуд.
Я резко свернул направо на Расселл, потом налево на Мэриленд Парквей … и вдруг оказался в атмосфере уютной анонимности у кампуса Университета Лас-Вегаса … какие спокойные лица; я остановился на красном и на мгновение растерялся от праздника плоти на перекрестке: изящные мускулистые бедра, розовые мини-юбки, спелые юные соски, блузки-безрукавки, длинные светлые волосы, розовые губы и голубые глаза – все коронные признаки опасно невинной культуры.