Хардвик Элизабет. Рыжая, шальная, любимая…

   Она со всей силы двинула ему по ноге, вложив в удар всю свою ярость, и получилось не просто больно, а очень больно, потому что Артур Фергюсон не сдержал крика боли и выпустил ее руку. Чего она и добивалась. На губах Джолли заиграла наиболее противная, из всех на свете противных улыбок. — Прощай, Артур.
   Она повернулась и пошла к выходу, гордо подняв голову и не обращая ни малейшего внимания на изумленные взгляды шокированных посетителей ресторана Романо. Душу Джолли переполняло чувство глубочайшего удовлетворения. Оно не покидало ее довольно долго, ровно до тех пор, пока таксист не повернулся к ней и не спросил, куда ее везти.
   Радость как ветром сдуло. Только сейчас девушка поняла весьма неприятную вещь.
   После разговора с отцом ей действительно некуда было идти!

Глава 5.

   — Она меня ненавидит!
   С этими словами Артур уставился на Джека, только что вошедшего в его офис. Сам он не так давно вернулся из ресторана. Прихрамывая.
   Джек спокойно уселся на стул, скрестив руки на груди.
   — Вижу, что ты разрешил эту сложную ситуацию с присущими тебе тактом и дипломатичностью.
   Артур только мрачно фыркнул. Какой там такт! Какая дипломатия! Джолли, эта рыжая фурия, с самого начала знала, кто пригласил ее на обед, и наверняка накручивала себя с раннего утра.
   Он-то рассчитывал, что все объяснит ей в спокойной и приятной обстановке, но кто-то — наверняка, мсье Жюль, — опередил его, поэтому она пришла не слушать, а мстить. Ссориться. Беситься. Лягаться. Боже, как болит нога! Кто бы мог подумать, что такая хрупкая на вид девушка лягается, словно взбесившийся мул!
   Он мрачно посмотрел на брата.
   — У меня не было ни единого шанса, Джек. Отец наверняка ей все рассказал, она уже знала, что я сын Маргарет Бранд.
   — Бедный Арчи!
   — Не смейся, ты и половины не знаешь.
   — Не знаю, но надеюсь, что ты все мне расскажешь.
   Артура распирали чувства, он должен был с кем-то поговорить, он понятия не имел, что ему делать дальше и должен ли он вообще что-то делать, особенно когда речь шла о Джолли, и именно поэтому он, не задумываясь, выложил Джеку всю историю в ресторане Романо.
   — …И тогда она меня лягнула.
   Даже рассказывая об этом, Артур все еще не мог поверить, что у девчонки хватило наглости выполнить свою абсолютно детскую угрозу. Он так увлекся, что некоторое время не замечал странных конвульсий, сотрясающих его кузена. Джек прилагал титанические усилия, чтобы не расхохотаться в голос.
   Тонким, слегка дрожащим голосом он переспросил Артура:
   — Она… тебя… лягнула? Прямо на глазах у всех? Посреди ресторана Романо?
   — Главное, что это была середина моей голени! Да, ты не ослышался, она лягнула меня, и у меня есть доказательства.
   С этими словами он задрал брючину и продемонстрировал великолепный лилово-багровый синяк на ноге:
   — Знаешь, Арчи, а мне нравится эта твоя Джолли.
   — Она не моя Джолли!
   Еще бы! Вряд ли она теперь захочет его даже видеть, не то что говорить с ним. А жаль. Артур с изумлением обнаружил, что сердце его забилось несколько быстрее при воспоминании о поцелуе, о хрупких плечах, которые сжимали его руки…
   Забудьте об этом, мистер Фергюсон! Общение с Джолли Лавернье влечет за собой громадные трудности, и даже физические травмы.
   Джек наконец-то успокоился и поинтересовался вполне деловым тоном:
   — Ну и что теперь?
   — Теперь на очереди у меня встреча с матерью.
   — Ты серьезно? А надо ли?
   — Может, и не надо. Но мне будет спокойнее. На этот раз она играет в свои актерские игры с хорошими, в общем-то, людьми. Жюль Лавернье недавно овдовел. Не думаю, что моя мать способна искренне утешить его. Впрочем, как и кого-либо на свете.
   — Ну-у-у… Впрочем…
   Что хотел сказать Джек Монтегю, осталось Тайной, ибо дверь в кабинет распахнулась, и на пороге возникла Великолепная Мег собственной персоной. Безупречный макияж, шикарная прическа, черное платье от Диора и огненно-красный кардиган, расшитый жемчугом.
   — Долли сказала, вы тут секретничаете с Джеком…
   Джек встал, поцеловал тетушку в щеку и придвинул ей стул.
   — Я уже собирался уходить. Пока, тетя Мегги. Артур, увидимся.
   Артур сделал вид, что не заметил ноток предостережения в голосе брата.
   Когда дверь за Джеком закрылась, Мег ринулась в наступление.
   — Перестань так страшно таращить глаза и хмурить брови. Я помню, что сюда мне приходить не стоит, но мне срочно понадобился твой совет.
   — Мой… что?! Ты шутишь, должно быть!
   Обычно они с матерью не виделись месяцами, а встречались совершенно случайно, как вчера в ресторане, например, ну а о советах речь вообще никогда не шла.
   Мег бросила на него загадочный взгляд и непринужденно уселась в кресло, а не на стул, закинув одну стройную ногу на другую.
   — Дело в следующем. Ты, кажется, дружен с Джолли…
   — Поправка, мэм! Я был дружен с Джолли до того момента, как она узнала, что я ваш сын, или, вернее, что вы — моя мать. Что, впрочем, одно и то же. С тех пор Джолли… скажем так, не видит во мне друга.
   И это его ранит куда больнее, чем синяк на ноге, а вот почему — он и сам не знает.
   — Понятно. Артур… Что мне делать?
   Он чуть не подскочил от изумления. Рак свистнул на горе, коровы научились летать, солнце взошло на западе, а Мег Бранд спрашивает совета у собственного сына, да еще и выглядит при этом искренне смущенной. Впрочем, последнее можно во внимание не принимать: актриса она и впрямь потрясающая.
   — О чем ты, дорогая мать?
   — О Джолли, разумеется. И постарайся не ломать комедию, дорогой сын! Я прекрасно знаю, что ты в курсе моей помолвки с Жюлем Лавернье, отцом Джолли.
   — Да, мне кто-то об этом говорил.
   — Знаешь что, если бы ты хоть из вежливости интересовался тем, как я живу, ты бы узнал это от меня лично. Но поскольку ты…
   Она задохнулась от возмущения, и Артур воспользовался этим.
   — Вчера вечером ты и виду не показала, что знаешь Джолли.
   — Естественно, мы же не встречались раньше! Я догадалась, конечно, но не хотела устраивать сцену в ресторане. Понимаешь, Джолли не по вкусу пришлась идея о нашей с Жюлем свадьбе.
   — И почему бы это, а, Мег?
   Мег снова очень странно посмотрела на Артура. С грустью и интересом одновременно.
   — Как странно… В детстве ты был совершенно очаровательным парнем, Артур. Добрым, ласковым и внимательным. Что с тобой произошло?
   — Ничего. Эго жизнь, Мег. В основном, твоя жизнь.
   — Не могу поверить… Артур, я знаю, что совершила множество ошибок в прошлом, но…
   — Ошибок?! Да ты всю жизнь жила как хотела, и никак иначе! А когда мой отец умер, ты просто забыла про меня, хотя я был еще, мягко говоря, маловат для самостоятельной жизни, и вообще…
   Вот чего Артур никогда в жизни не видел, так это слез на глазах Маргарет Бранд и еще этого жалкого, затравленного выражения на красивом лице. Она словно состарилась в одно мгновение, стала беззащитной и неуверенной в себе…
   Стоп, она же актриса! Тридцать пять лет она проживает на экране чужие жизни и прекрасно знает, как должна выглядеть несчастная, покинутая всеми стареющая мать, которую не любит сынок-эгоист. Не может быть, чтобы про это не снимали кино!
   — Артур, я знаю, что была не слишком хорошей матерью тебе, особенно когда умер твой отец, но я так тосковала без него…
   — Я тоже тосковал.
   — Я знаю, Арчи, поверь, я знаю это, но… это другое. Я потеряла мужчину, которого любила больше жизни. Мне казалось, что это я умерла тогда. Конечно, я совершила ошибку, выйдя замуж второй раз. Я сделала это только от одиночества… Господи, да что бы я сейчас ни сказала, это ничего не изменит.
   Прошлое остается в прошлом. Теперь надо думать о будущем.
   Артур с сомнением смотрел на Мег Бранд. Это было что-то новое в ее репертуаре, таких ролей он не помнил. Никогда она с ним так не разговаривала, да что там! Она вообще с ним не разговаривала долгие годы. Теперь Артур понятия не имел, как он должен на это реагировать.
   — О чьем будущем мы говорим, мама? О твоем или о моем?
   Мег выпрямилась в кресле и произнесла ровным и спокойным голосом:
   — Я люблю Жюля Лавернье. Он первый и единственный мужчина, которому я по-настоящему доверяю со дня смерти твоего отца. И я хочу выйти за него замуж.
   — Это я уже знаю, как знаю и то, что ты это сделаешь, что бы я ни сказал.
   — Я не сделаю этого, если Джолли будет против.
   — Могу ответить на это только то, что скорее ад замерзнет, чем Джолли будет за.
   — Я знаю.
   И опять он не узнавал свою мать. Она поникла, опустила глаза и думала о чем-то своем, очень личном, очень тайном, очень дорогом… и горьком. Обычно Мег Бранд держала свои эмоции под контролем. Неужели на этот раз случилось нечто, действительно тронувшее ее душу?
   — Дорогая мама, неужели ты хочешь уверить меня, что неспособна захомутать Жюля Лавернье без согласия его дочери? Признаться, я не знаю мужчин, способных устоять перед твоим обаянием.
   — Ты ничего не понял, Артур. Жюль готов к свадьбе, хоть завтра, он и не думает о Джолли, но я… я не могу. Не слишком удачной получится наша семейная жизнь, если дочь Жюля будет против этого брака. Я не встану между отцом и дочерью.
   Артур ушам своим не верил. Неужели Мег действительно любит Жюля Лавернье, любит настолько сильно, что готова пожертвовать собственным счастьем ради кого-то еще?
   Мег невесело усмехнулась.
   — Что, неожиданно для тебя, да? Если бы мы были ближе друг к другу эти двадцать лет, ты бы лучше знал меня.
   — Как тебе известно, я презирал твоего второго мужа и предпочел остаться с дедом в Гленнакорахе.
   — Что ж, к тому времени, когда мы развелись, я вполне разделяла твои чувства.
   — Серьезно?
   — Да. Артур, дорогой мой, ведь за пять лет второго брака я едва ли не навсегда потеряла своего сына, так неужели сейчас я позволю, чтобы то же самое случилось с Жюлем и его дочерью? Нас с тобой разлучил мой брак, но с Джолли этого случиться не должно.
   Артур во все глаза смотрел на свою мать и не узнавал ее. Неужели все эти годы он ошибался?
   — Мне нужна твоя помощь, Артур. Помоги мне убедить Джолли, что я действительно люблю ее отца и хочу сделать его счастливым. Поможешь?
   Хороший вопрос. Сложный. Будь это не его мать, отказался бы мгновенно и жестко, но это была его мать.
   Значит, придется все-таки сыграть ту роль, которую уже приписала ему разгневанная Джолли: роль защитника интересов собственной матери. Только вот перед кем играть? Джолли вряд ли захочет его слушать.
   — Джолли, тебя к телефону!
   Бабушка окликнула ее снизу, но Джолли не спешила взять трубку. Кто это может быть?
   Никто понятия не имел, что Джолли живет у своей бабушки по матери, только отцу пришлось сказать, чтобы он не волновался.
   Уже сегодня она могла бы переехать в собственную квартиру, которую удалось снять в рекордно короткие сроки, но переезд отложился из-за каких-то проблем с водопроводом. Джолли вздохнула и подняла трубку.
   — Да?
   — Джолли? Должен заметить, что тебя было очень трудно отыскать.
   Она задохнулась от неожиданности. Артур Фергюсон.
   — Чего тебе надо?
   — Я подумал, что тебе будет интересно узнать: у меня перелом голени, и я лежу в клинике.
   Девушка охнула и схватила трубку второй рукой, сразу позабыв о холодном тоне.
   — у тебя… что?!
   — Наконец-то я тебя заинтересовал. Вообще-то… это не совсем так.
   — Насколько не так?
   — Самую малость. Я не в клинике, и перелома у меня нет.
   — То есть ты соврал от первого до последнего слова?
   — Я преувеличил, Джолли. Нехорошо сразу обзываться.
   — Артур, чего ты от меня хочешь?
   — Поужинать с тобой. Сегодня.
   — Зачем?
   — Ты очень подозрительна. Почему нам нельзя поужинать?
   Причин было много, но не все она собиралась открывать Артуру Фергюсону. Во-первых, он очень хорош собой, во-вторых, он ей слишком небезразличен, в-третьих — она боится повторения поцелуя, в-четвертых…
   — Ну так что, Джолли? Это просто ужин.
   Просто ужин!
   Нет, второй раз она на это не купится. Должны быть какие-то причины, и на этот раз мистеру Фергюсону придется их открыть заранее. Наверняка речь пойдет о женитьбе ее отца на его матери, а в этом деле нужна ясность. Джолли Лавернье больше не имеет на отца никакого влияния, да и не собирается ни на что влиять. Пусть живет как хочет.
   — Артур, мой отец ужё достаточно взрослый человек и принимает решения без моей помощи.
   — Да?
   — Да!
   Она не разговаривала с отцом уже два дня, и это ранило ее до глубины души. Никогда в жизни она не могла себе даже представить, что это возможно, и все из-за Маргарет Бранд, чей сын никак не хочет этого понять.
   — Джолли, я не очень понимаю, в чем проблема. Ты добилась своего, можешь быть довольна, так что мы…
   — О чем это ты?
   — Как о нем? Моя мать разорвала помолвку с твоим отцом.
   — Что?!
   — Ну да! Все кончено. Вчера вечером она разорвала помолвку. Тебе слышно? Повторяю по слогам: ра-зо-рва-ла…
   — Но почему?
   — Тебе какая разница? Ты же этого хотела.
   Хотеть-то она хотела, но почему-то не чувствовала никакого удовлетворения от новости, сообщенной Артуром. Если Жюль и Маргарет просто подумали и поняли, что совершают ошибку, это одно, но если причиной разрыва было что-то иное… И как в этом случае чувствует себя ее отец?
   — Джолли, ау! Честно говоря, я ожидал более бурной радости по этому поводу.
   Какая там радость! Отец, должно быть, страшно переживает, и она этому способствовала.
   — Ты ошибался, Артур. И ошибаешься, если думаешь, что я отправлюсь вместе с тобой праздновать!
   — Думаю, это сильно сказано, Джолли. Конечно, нам не придется поднимать бокал за счастливую пару, но…
   — Как ты можешь быть таким бесчувственным? Не знаю, что ощущает сейчас твоя мать, но папа наверняка в ужасном состоянии, и все, что ты можешь сделать сейчас, это…
   — Минуточку, леди! Ты же сама хотела, чтобы свадьба не состоялась!
   — Ты этого тоже хотел. Ты вообще считал, что мой отец не достоин твоей матери!
   — Я такого не говорил!
   — Но ты так думал! И теперь, как мне кажется, не без твоей помощи, так же думает и твоя мать! Как ты смеешь…
   — Остановись. Прямо сейчас.
   — Не остановлюсь! Ты совершенно явно был ошеломлен известием о том, что мой отец…
   — Ты столь же явно не испытывала восторга от того, что моя мать выходит за него, так что мы квиты! Ты выиграла, Джолли. Дракон повержен, истина восторжествовала.
   Мало того, что Джолли не чувствовала себя победительницей, она вообще отвратительно себя чувствовала! Почему-то в мозгах вертелась мысль о предательстве, хотя откуда ему взяться… и кто кого предал…
   Нет, она не изменила своего мнения о женщине, которая встала между ней и ее отцом, но только сейчас ей в голову пришла мысль о том, что она, Джолли, совершенно не вправе решать чужую судьбу и вмешиваться в чужую любовь, даже если речь идет о ее отце. И тут она совершенно неожиданно разозлилась на Артура.
   — Ты очень жесток, вот что я тебе скажу!
   — Это почему же? Только потому, что не переживаю по этому поводу?
   — Нет! Потому… потому… потому что ты эгоистичная свинья!
   Пауза потрескивала электрическими разрядами и напоминала тишину перед смерчем.
   Потом Артур тихо и очень вежливо поинтересовался:
   — Это надо понимать так, что ты не идешь со мной ужинать сегодня вечером?
   — Не иду сегодня, не иду завтра, не иду никогда! А теперь извини, мне надо идти.
   — Папу утешать?
   — Не твое собачье дело!!!
   Трубка с оглушительным треском рухнула на рычаг. Джолли с пылающими от гнева щеками смотрела на телефон, словно это был Артур Фергюсон.
   Нет, каково, в самом деле! Жестокий, самовлюбленный эгоист! И мамочка его туда же! Значит, они решили, что их голубая кровь слишком хороша и простые смертные, вроде Джолли и ее отца, недостойны даже рядом с ними по земле ходить?! Посмотрим!
   И вообще, еще увидим, кто от кого отказался! Артур Фергюсон со своей самоуверенностью может катиться в. преисподнюю, а Джолли Лавернье во всем разберется и без него.
   Господи, ну почему этот человек доводит ее до такого состояния?!

Глава 6.

   Артур чувствовал себя приблизительно так же, как убийца, вернувшийся на место своего преступления.
   Нет, ресторан мсье Жюля ничем не напоминал залитое кровью место преступления, обслуга была все так же приветлива, из кухни доносились божественные запахи, розы благоухали в изящных вазах, тонко и грустно пела где-то за ширмами гармоника — все было изысканно и уютно, как всегда.
   Вот только Артур Фергюсон чувствовал себя, словно на арене. Самое неприятное и раздражающее — это то, что арену создал он сам.
   В том, что Джолли в бешенстве повесила трубку, мог сомневаться только глухонемой. Почему? Потому, что она рыжая хулиганка. Что он ей сказал? Только правду, ничего, кроме правды, да и не мог он сказать ничего другого, потому что…
   Господи, как же он от всего этого устал!
   Вот уже третий день он не занимался никакими делами, отложил массу важных встреч, переговоры, забыл подписать целую пачку документов, накричал на Долли Бэнкс, плохо спал, много пил и чувствовал себя совершенно разбитым.
   Как хорошо, как тихо и спокойно он жил в своем доме! Как замечательно и мирно текла его жизнь — переговоры, обеды, контракты и ужины, никаких неожиданностей, а главное, никакого шума и крика. И вот, с появлением рыжей официантки в его офисе, жизнь дала такой перекос, что Артур уже сам не понимал, что делает.
   Вот, скажем, простой вопрос: зачем он сюда сегодня пришел? Нет ответа, ибо Артур этого не знал. Наоборот, он совершенно точно знал, что приходить сюда не следует, так как Джолли Лавернье высказалась по телефону прёдельно откровенно, но он все-таки здесь, и ему почему-то очень интересно, помирилась ли она со своим отцом.
   Метрдотель приветствовал Артура улыбкой и легким поклоном.
   — Добрый вечер, мистер Фергюсон. Мы рады снова видеть вас в нашем ресторане.
   Артур слегка подскочил и с подозрением уставился на метрдотеля — не смеется ли? Но нет, насмешки он не заметил. Обслуга мсье Жюля была отлично вышколена.
   — Добрый вечер. Мой секретарь должен был заказать столик на одного.
   — Да, конечно, сэр. Позвольте вас проводить? Тот же самый столик, если вы не против.
   А с чего бы ему быть против? Три дня назад его этот столик вполне устраивал, сойдет и теперь.
   — Отлично. Сегодня я собираюсь провести здесь весь вечер.
   — Да, конечно, мистер Фергюсон. Ваш брат в прошлый раз сказал, что вас срочно вызвали в офис, очень жаль.
   Молодец, Джек. Хорошая мина при плохой игре и безупречное самообладание.
   Следующие слова мистера Фергюсона вылетели у него как бы сами собой.
   — Скажите, Джолли… то есть мисс Лавернье, сегодня здесь?
   Артур спросил об этом совершенно непроизвольно и тут же расстроился. Ему показалось, что на бесстрастно-вежливом лице метрдотеля промелькнула тень понимающей улыбки.
   — Да, сэр, мисс Лавернье сегодня в ресторане. Должен ли я сказать ей, что вы…
   — Нет!!! Я просто поинтересовался, здесь ли она, ничего больше!
   Отлично. Она здесь и, будем надеяться, с ней все в порядке.
   — Могу я предложить вам напитки, мистер Фергюсон?
   — Да. Виски, пожалуйста.
   — Содовая и лед?
   — Нет, просто виски!
   Почему этот метрдотель так назойлив? Почему просто не принесет виски и не уйдет отсюда? Голова у Артура начала побаливать.
   Он только сейчас осознал, какую тактическую ошибку совершил, не позвонив и не разведав о Джолли заранее. Теперь прощай, спокойный вечер! Если эта рыжая фурия находится в нескольких метрах от него, о покое можно забыть.
   Она не хочет его видеть, понимаете ли! Это было нечто, совершенно новое для Артура. Обычно — в прошлом — он всегда сам прекращал отношения с женщинами, делая это спокойно и тактично, но впервые отказывали ему, и это неожиданно рассердило его.
   Сегодня он запомнил, что заказывает: рыбное ассорти и стейк из лосося. Зелень, лимоны, минеральная вода.
   Все выглядело восхитительно, пахло божественно, было наверняка упоительно на вкус, но вот вкуса-то Артур и не чувствовал. Его мысли были далеко.
   Джолли здесь, на кухне. Несколько шагов, полминуты времени — и он мог бы увидеть ее. В результате этих мыслей он стал нервно вздрагивать на каждый стук двери и метать в сторону кухни несколько затравленные и осторожные взгляды.
   Смешно! Какого дьявола он так волнуется? Почему переживает о случившемся? В конце концов, он просто сказал ей правду, ничего больше, к тому же, раз она здёсь, значит, помирилась с отцом. Должна спасибо сказать, а не ругаться с ним и обзываться свиньей!
   Разумеется, он отлично знал, что она и не подумает говорить спасибо, считая его бездушным и жестоким эгоистом. Господи, ну почему нет на свете совершенства? Сделаешь приятное матера — разозлится Джолли, согласишься с Джолли — будет больно Маргарет. Джолли, Джолли, рыжая нахалка, где-то ты сейчас…
   — Что ты здесь делаешь!
   Погруженный в размышления, Артур попросту прозевал появление Джолли из кухни и был застигнут врасплох. Девушка успела пройти по всему залу, ласково улыбаясь постоянным клиентам, кивая и раскланиваясь направо и налево.
   Улыбалась она ровно до того момента, когда увидела Артура за тем же самым столиком у окна, что и в прошлый раз.
   Артур Фергюсон аккуратно отложил вилку и нож и посмотрел на Джолли с мягким укором в синих глазах.
   — Тебя я хотел пригласить в какой-нибудь другой ресторан, но поскольку ты не согласилась…
   Он говорил и внимательно разглядывал девушку. Кремовая блузка, черная юбка, волосы аккуратно заколоты в пучок, щеки разрумянились, а глазищи подозрительно сверкают.
   Не то на кухне слишком жарко, не то она до такой степени не рада их встрече.
   Джолли явно не ожидала его здесь увидеть, но и для него ее появление оказалось неожиданным, так что они были на равных, Требовалось взять инициативу в свои руки, и Артур попытался это сделать.
   — Искренне надеюсь, что ты не планируешь закатить еще одну сцену в ресторане своего отца. Два скандала подряд — это уже перебор. Люди начнут покупать сюда билеты, в цирк, и забудут про превосходную еду.
   Джолли со свистом втянула воздух. Ей стоило титанических усилий сдерживать себя в присутствии этого напыщенного эгоиста и нахала, который, к сожалению, абсолютно прав: еще одна сцена непозволительна.
   — Я не собираюсь закатывать скандалов, я просто спросила, что ты здесь делаешь.
   Ее голос звучал подозрительно кротко, но в зеленых глазах горел совершенно недвусмысленный огонек.
   Артур нарочито небрежно огляделся по сторонам.
   — Я полагаю, здесь большинство занято одним и тем же. Едой. Процессом поглощения пищи. Трапезой.
   — Почему именно здесь?! Пришел поиздеваться?
   — Улыбайся, Джолли. Люди начинают коситься с подозрением.
   — К черту их! Что бы вы с моим отцом ни советовали, я вам не Чеширский Кот и не собираюсь улыбаться, как дура! Особенно по заказу.
   — Вообще-то с такими волосами ты больше похожа на Лисичку-Сестричку, а не на упомянутого кота, но это дело вкуса и литературных пристрастий…
   — Артур!
   — Я очень внимательно тебя слушаю, Джолли. Или тебе просто приятно произносить мое имя?
   Она молча смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова, и Артур счел это хорошим знаком. Может, разговор все-таки получится? Конечно, она бросила трубку, да и сейчас не выглядит особенно дружелюбной, но стоит попробовать.
   — У тебя есть несколько свободных минут? Может, присоединишься ко мне, выпьем по бокалу вина?
   — Присоединиться? К тебе? Да будь у меня бокал вина, я бы тебе его на голову вылила, а не разговоры бы с тобой разговаривала!
   В этом была вся Джолли, но Артур почему-то чувствовал себя счастливым. Казалось, сам воздух вокруг этой девушки искрится жизнью, словно шампанское. Наверное, именно это качество Джолли ему так импонировало: с ней не соскучишься.
   Именно скуку он очень скоро начинал чувствовать раньше, когда отношения с женщинами развивались по обычному сценарию.
   — Напрасно отказываешься. Божоле превосходно! Может, все-таки передумаешь и присоединишься ко мне?
   Она процедила сквозь зубы:
   — Не передумаю. Меня ждут на кухне. Благодаря тебе и твоей драгоценной матушке я сегодня с ног сбилась.
   — Да, ресторан полон, как я погляжу, но только непонятно, какое к этому отношение имеем мы?
   — Ах, непонятно? — С этими словами Джолли уселась напротив него. — Разъясняю. Ты отговорил свою мать, сказав, что она совершает ошибку, выходя за моего отца.
   — Но я не…
   — Будь добр, дай мне закончить!
   Артур решил, что это и в самом деле будет лучше. Джолли явно была готова взорваться. Не хватало снова стать посмешищем всего ресторана.
   — Я молчу.
   — Благодарю. Так вот, по твоему совету великая актриса наших дней разорвала помолвку с моим отцом. Отец решил, что ему нужно отдохнуть от всего этого. От твоей матери. От ресторана. От меня. От всего! И вот…
   — То есть ты хочешь сказать, что твоего отца сейчас на кухне нет?
   — Ты потрясающе догадлив.
   — Но в таком случае… Я не понимаю, кто же… Ты хочешь сказать, что всю эту еду готовишь ты сама?! Одна?
   — А что? Что-нибудь не в порядке?
   — Нет, наоборот, все великолепно.
   Артур был ошеломлен. Когда Джолли говорила, что помогает отцу на кухне, он думал, что она режет овощи для салата или что-нибудь в этом же роде, но то, что она настоящий повар… И великолепный повар, надо сказать! Еда была превосходна.