Страница:
Но когда дали ход машиной правого борта, постепенно увеличивая обороты, гребной валопровод стал вибрировать.
Можно было идти со скоростью не больше шести узлов. Но без руля крейсер двигался не прямо, а по спирали.
Как говорится, пришла беда - открывай ворота. Когда из ангаров выкатили гидросамолеты, то выяснилось, что у них не заводятся моторы. Стало быть, крейсер не мог защитить себя сг воздуха. Самолеты пришлось ставить обратно в ангары.
Наконец рано утром 1 мая к крейсеру подошли два английских эсминца. Они было попытались взять корабль па буксир, но тросы не выдерживали и рвались. Вскоре появились два наших эсминца - "Гремящий" и "Сокрушительный". В этих условиях представилась возможность облегчить крейсер: перевезти на эсминцы пассажиров, а также перегрузить золото. Кстати сказать, Зиновьев предлагал это сделать, но Бопхэм-Картер не согласился.
Вечером 1 мая наши эсминцы были вынуждены возвратиться в Кольский залив: запасы топлива кончались.
Утром 2 мая к "Эдинбургу" подошло посыльное судно "П-18", а затем и буксир, присланные командующим флотом А. Г. Головко.
Казалось бы, теперь снова были возможности для отбуксировки крейсера, тем более что вице-адмирал А. Г. Головко обещал усилить эскорт эсминцами и авиацией. Но Бонхэм-Картер не хотел внять голосу разума. И его упрямство обернулось настоящей трагедией.
Зиновьев стоял на мостике, когда раздался сигнал тревоги. Вскоре в снежном полумраке появились темные силуэты трех немецких эсминцев. Они открыли по "Эдинбургу"
шквальный огонь. Крейсер ответил также мощным огнем.
Неизвестно, чем бы закончилась эта артиллерийская дуэль, если бы не энергичные действия экипажей английских эсминцев, Несмотря на слабое вооружение (половина пушек на эсминцах была снята, чтобы увеличить запасы топлива в арктических конвоях), они мужественно вступили в неравный бой. Эсминцы искусно маневрировали, ставили дымовые завесы и в течение двух часов так и не дали противнику воспользоваться торпедами.
Зиновьев и его спутники Рогачев и Волков все это время находились на нравом борту верхней палубы и, держась за поручни, наблюдали за событиями. И вдруг крейсер содрогнулся: в левый борт угодила торпеда. Корабль еще больше накренился. И тогда среди матросов началась паника. Не ожидая приказа, они бросились к шлюпкам и резиновым ботам. Многие прыгали за борт, одни в шинелях, другие - сбросив их.
Никакие команды не могли остановить панику. А тем временем на горизонте появились силуэты четырех кораблей.
- Немцы! Немцы! - послышались крики.
По корабли приближались английские - из охраны конвоя. И вот уже паника сменилась ликованием. Теперь матросы от радости размахивали руками и обнимались.
Как только первый траулер подошел к высокому правому борту "Эдинбурга", не успев даже его коснуться, матросы с крейсера начали прыгать на спасительную палубу. При этом многие поломали себе руки, ноги, ребра. Счастливее оказались те, кто падал в воду: их потом подобрали невредимыми. Да, страшная картина эта паника. Тут действует не здравый смысл, а животный инстинкт. Конечно, все было бы иначе, если бы пересадка на другой корабль была поручена волевому, энергичному офицеру, способному навести должный порядок. Но командование крейсера, как справедливо заметил Зиновьев, допустило ошибку еще до выхода в море:
выздоравливающие матросы, выписанные из госпиталей, не были расписаны по боевым постам, они не знали своих обязанностей в случае тревоги и поэтому слонялись во время боя без дела. Они-то, перепугавшись, и бросились за борт.
Их примеру последовала и часть экипажа крейсера.
Пока Зиновьев наблюдал эту сцену, он вдруг неожиданно почувствовал, что в ботинке захлюпала кровь. Он отпустил поручни, попытался пройти по скользкой, обледенелой накренившейся палубе и упал, скатившись за борт...
Очнулся он уже в каюте командира английского эскортного корабля-траулера. Командир окружил его заботой и вниманием - ему выдали сухое белье, напоили чаем с ромом.
Рогачев и Волков навестили Зиновьева. Эскортный корабль был настолько перегружен, что дверь каюты не открывалась - такая была теснота.
Бой закончился. Оказалось, что один из немецких эсминцев получил столь серьезные повреждения, что, сняв команду, гитлеровцы сами потопили его. Два других корабля тоже серьезно пострадали, но все же ушли своим ходом.
Крейсер "Эдинбург" все еще находился на плаву. Его еще можно было буксировать в Кольский залив. На это потребовалось бы не больше двух-трех суток. Но контр-адмирал Бонхэм-Картер приказал затопить крейсер. Эсминцы выпустили три торпеды. Подняв гигантский фонтан воды, крейсер носом погрузился в морскую пучину.
[С начала 50-х годов многие фирмы и общества приступили к разработке различных проектов по подъему золота, находившегося на крейсере "Эдинбург".
В 1980 году английская фирма "Рисдон-Бизли" с помощью специально оборудованного судна "Дроксфорд" (водоизмещение 1400 тонн, команда 38 человек) обнаружила местонахождение потопленного крейсера. Он лежал на дне Баренцева моря на глубине 260 метров в 260 милях от Кольского залива и в 300 милях от северного побережья Норвегии. Еще раньше было известно, что золото в слитках (каждый весом по 11-13 килограммов), что всего слитков 465 и что все это сокровище покоится в трюмах под 3-й и 4-й башнями главного калибра.
Из сообщений печати читатель уже знает, что в 1980 году между Советским Союзом и Великобританией был заключен договор о подъеме золота с затонувшего корабля. А затем, в апреле 1981 года, был подписан контракт с английской фирмой "Джессон марин Рикавери лимитед". И вот спасательное судно "Стефанитурн" отправилось в заданные координаты. На нем кроме команды находилось 15 водолазов, прошедших специальную подготовку. Англичане применили новый метод при водолазных работах - сатурацию. Суть его в том, что перед погружением кровяное давление человека повышается с помощью кислородно-гелиевой смесп.
Спасательные работы начались. Первые погружения показали, что крейсер лежит на борту, вверх пробоиной, что доступ к золоту преграждают груды исковерканного металла. Водолазам потребовалось немало времени, чтобы расчистить проходы к нужным трюмам. Можно было бы применить сварку, но рядом находились погреба с боезапасами.
Постепенно все трудности были преодолены, и 16 сентября 1981 юда водолаз Джон Росье взволнованным голосом сообщил наверх, чю нашел первый слиток золота. За несколько недель напряженной работы водолазы подняли наверх 431 золотой слиток. Дальнейшие работы пришлось прекратить из-за штормовой погоды.
Драгоценный груз вскоре был доставлен в Мурманск и после выплаты вознаграждения фирме спасателю поделен между СССР и Великобританией в пропорции 3: 1.]
Эскортный корабль 5 мая доставил С. Г. Зиновьева в Полярное. Его сразу же пригласили на ФКП, где он подробно доложил вице-адмиралу А. Г. Головко о походе "Эдинбурга"
и его трагической гибели.
14 мая из Кольского залива выходила на Британские острова английская эскадра во главе с крейсером "Тринидад". Случилось так, что С. Г. Зиновьев снова должен был идти на крейсере (Рогачев и Волков шли на эсминцах). Напутствуя его, командующий Северным флотом А. Г. Головко сказал: "Надеюсь, на сей раз все обойдется благополучно.
То, что вы пережили на "Эдинбурге", второй раз не повторится". Увы, повторилось!
Накануне похода Зиновьев прибыл на крейсер, представился командиру. Каково же было его удивление, когда в адмиральской каюте он встретил уже знакомого БонхамКартера. "У меня,- рассказывал он потом,- сразу же шевельнулось недоброе предчувствие. Но менять решение уже было поздно".
"Тринидад" был новым кораблем. Его водоизмещение составляло около 10 000 тонн, скорость свыше 32 узлов. Он был вооружен двенадцатью 152-миллиметровыми, двенадцатью 100-миллиметровыми и шестнадцатью зенитными орудиями.
В ангарах крейсера размещалось 3 гидросамолета.
Мурманск, где некоторое время ремонтировался крейсер, подвергался непрерывным налетам вражеской авиации, к тому же здесь не хва!ало ремонтных средств, поэтому английское командование решило перевести крейсер в один из американских доков.
"Тринидад", подобно "Эдинбургу", был перегружен пассажирами - матросами и офицерами, возвращающимися из госпиталей, а также чешскими и польскими офицерами.
Уже в первые дни похода в хвост эскадры пристроился самолет-разведчик противника. Он не выпускал ее из виду, держась на расстоянии, недосягаемом для корабельной зенитной артиллерии.
Все понимали, что теперь вот-вот появится немецкая авиация. Погода стояла тихая. Низкие редкие облака с разрывами создавали идеальные условия для бомбежки.
И действительно, к вечеру 16 мая самолеты появились.
Они шли на эскадру эшелонами - по 12-15 бомбардировщиков и 5-6 торпедоносцев. Те и другие в первую очередь старались наносить удары по крейсеру, а уж потом по эсминцам.
"Тринидад", не прошедший полного ремонта, не мог развить скорость больше 17-18 узлов. Но он так искусно маневрировал, делал такие резкие повороты, что долгое время избегал прямых попаданий.
Около шести часов продолжались воздушные атаки.
Взрывы сотрясали корабль, тонны воды обрушивались на его палубу. К исходу шестого часа один из торпедоносцев нанес удар в корму правого борта. На крейсере тут же вспыхнул пожар.
С ходового мостика Зиновьев перешел в кормовое помещение, чтобы ознакомиться с размерами повреждений. В нос ему ударил едкий дым. Свет погас, и ничего нельзя было увидеть. Зиновьев с трудом выбрался на верхнюю палубу.
Но в это время раздались взрывы: одна бомба угодила в дымовые трубы, другая - в нос корабля.
Крейсер, охваченный пожаром, потерял ход. На море горел вылившийся из цистерн мазут. Эсминцы пытались приблизиться к флагману, но всякий раз вынуждены были отходить, так как на нем рвались снаряды.
У Зиновьева загорелась одежда, пламя обжигало ноги, и он прыгнул за борт. А когда вынырнул из воды, потерял сознание.
Очнулся он в кают-компании английского эсминца. Хотел было встать, но почувствовал острую боль... Ноги оказались забинтованными.
От корабельного врача и матроса-санитара он узнал: эсминцы получили приказ торпедировагь крейсер, дабы он не достался противнику. "Тринидад" пошел на дно только после третьей торпеды, пошел носом, обнажив корму с гребными винтами. Экипаж понес большие, потери, многие ранены, но еще больше было обожженных.
Так в течение двух недель англичане потеряли два крейсера. Оба они пошли на дно как флагманские корабли под флагом контр-адмирала Бонхэм-Каргера.
Да, Бонхэм-Картер был, по крайней мере, невезучим адмиралом. Но теперь меня занимала судьба Зиновьева: ведь я знал, что после гибели "Эдинбурга" он возвращался в Лондон на "Тринидаде". Но вот проходят все сроки, а Зиновьева все нет и нет. В адмиралтействе, где я пытался что-либо выяснить, ответили, что Зиновьев в списках подобранных с крейсера "Тринидад" не числится. Выходит, он погиб? Какова же была наша радость, когда в первых числах нюня Сергей Георгиевич как ни в чем не бывало появился в миссии.
- Жив! - воскликнул я.
И мы обнялись. Из его рассказа выяснилось следующее.
Дивизион из пяти эсминцев, на одном из которых находился Зиновьев, взял курс на Англию. Вечером 17 мая по корабельной трансляции сообщили, что через два-три часа корабли окажутся вне зоны досягаемости немецкой авиации.
Но на следующий день дивизион встретил идущую встречным курсом английскую эскадру (четыре крейсера - "Нигерия), "Норфолк", "Кент" и "Ливерпуль" - и пять эсминцев) под командованием контр-адмирала Бэрроу. Это были силы дальнего прикрытия конвоев "PQ-16" и "QP-12", видимо спешившие на помощь эскадре Бопхэм-Картера.
Дивизиону пришлось развернуться и лечь на обратный курс. Примерно через пять-шесть часов эскадру обнаружил противник. Его бомбардировщики и торпедоносцы шли на корабли поэшелонно, как в свое время на "Триштдад".
Эсминцы вели интенсивный огонь, стараясь перерезать курс торпедоносцам, наносившим торпедные удары по крейсерам. Так, эсминец, на котором шел Зиновьев, несколько раз подставлял врагу свой борт. Но торпедоносцы поднимались над эсминцем, как бы переваливались через него, и летела на крейсера.
Еще неизвестно, когда Зиновьев попал бы в Англию, если бы корабль, на котором он шел, не получил повреждение.
Водой затопило первое котельное отделение. Эсминец застопорил машины, команда стала заводить пластырь. А тем временем воздушные атаки прекратились, и корабли эскадры, за исключением эсминца, вышли из боя невредимыми. По корабельной трансляции сообщили, что было сбито три вражеских самолета.
Поврежденный эсминец, однако, мог развивать скорость не больше 8-10 узлов. Учитывая это, командующий эскадрой приказал эсминцу идти самостоятельно в Исландию.
Только 22 мая 1942 года Зиновьев прибыл наконец в Рейкьявик, где его положили в госпиталь. После лечения Сергей Георгиевич перебрался на Британские острова.
Особо следует сказать о конвое "PQ-17", вышедшем из Хваль-фиорда (Исландия) 27 июня 1942 года. Это был самый большой конвой за всю войну. Он состоял из 37 транспортных судов (3 из них вскоре возвратились в Исландию), в основном американских и английских, и 19 кораблей непосредственного охранения (в том числе 6 эсминцев). Для прикрытия конвоя в море были выделены две большие группы кораблей. Одну из них (4 крейсера и 3 эсминца) возглавлял контр-адмирал Гамильтон, другую (2 линейных корабля, авианосец, 2 крейсера и 8 эсминцев) - командующий флотом метрополии адмирал Тови.
И хотя силы охранения и прикрытия были довольно мощными, вполне способными надежно защитить конвой, он оказался вдребезги разгромлен противником. На дно пошло 22 торговых судна, одно спасательное и танкер. Вместе с ними на дне оказалось 210 бомбардировщиков, 430 танков, 3350 автомашин и почти 100 тысяч тонн других ценных военных грузов. Я имею в виду радиолокационные станции, боеприпасы, стальные листы, продовольствие и т. д.
Разгром конвоя "PQ-17" был использован английскими правящими кругами как повод для того, чтобы оттянуть отправку следующих конвоев и вообще затормозить поставки оружия, в котором так нуждалась наша армия накануне сражения под Сталинградом.
В то время еще не были известны многие подробности разыгравшейся на море трагедии. Буржуазная пресса замалчивала истинные причины гибели конвоя. Но вот прошли годы, десятилетия, и картина стала ясной. Позволю себе отступить от жанра воспоминаний и хотя бы вкратце осветить события по документам, получившим огласку.
Начну с обстановки, сложившейся на Крайнем Севере.
После разгрома немецких войск под Москвой, а также из-за затруднений в Северной Африке и тех угроз, которые возникли в арктических районах, Гитлер опасался вторжения англосаксов в Норвегию. И он решил укрепить северное крыло Восточного фронта: перевести в норвежские фиорды крупные надводные корабли. При этом он считал, что корабли можно использовать и для перехвата конвоев, идущих в наши северные порты.
В январе 1942 года линкор "Тпрпиц" стал на якорь в Тронхейме. Это был новейший и самый мощный в то время корабль в мире (водоизмещение 52 600 тонн, скорость до 30 узлов, восемь 381-миллиметровых орудий главного калибра, экипаж 1600 человек). В конце февраля в Тронхейм отправились тяжелые крейсеры "Принц Евгений" и "Адмирал Шеер". Правда, при подходе к Норвегии английская подводная лодка торпедировала "Пршща Евгения". Крейсер потерял руль и вынужден был возвратиться дтя ремонта в Германию.
В феврале же на север Норвегии было решено перевести линкоры из Бреста, прорвавшиеся через Ла-Манш. Несколько позднее в норвежские фиорды прибыл также тяжелый крейсер "Адмирал Хиппер".
Итак, противник сосредоточил в трех базах норвежского побережья Тронхейме, Нарвике и Киркенесе - целую эскадру, способную вести активные действия против конвоев.
Кроме линкоров и крейсеров он имел здесь 8 эсминцев, 20 нодводных лодок. На аэродромах Северной Норвегии базировалось 264 самолета, в том числе пикирующие бомбардировщики 10-87, торпедоносцы-бомбардировщики "Хейнкель-115".
В середине апреля Гитлер издал приказ об активных действиях против конвоев, идущих в Мурманск. Усиливались подводный флот, разведывательная, бомбардировочная и торпедоносная авиания в этом районе. По приказу фюрера Мурманск должен был "подвергаться постоянным ударам с воздуха". "Воды между островом Медвежий и Мурманском,- указывалось в приказе,- должны находиться мод непрерывным контролем. Конвои не должны проходить!"
Англичане понимали, что каждый провод конвоя на восток становится крупной операцией на море. Адмирал Товя получил подкрепление: количество прошволодочпых кораблей в силах охранения было доведено до десяти единиц. Наши самолеты по просьбе англичан бомбили аэродромы в Северной Норвегии.
Как я уже говорил, ярым противником конвоев был первый морской лорд Паунд. Адмирал Тови также скептически относился к отправке конвоев и считал, что если нельзя их совсем отменить, то надо по крайней мере дождаться лучших. погодных условий, когда кромка льда сдвинется на север, и значительно сократить число конвоев.
Между тем германское командование не теряло времени.
Уже к 14 июня 1942 года оно разработало нлан операции по уничтожению "PQ-17", получившей кодовое наименование "Найтс мув". Гитлер этот план в принципе одобрил, но не дал окончательного согласия на участие в операции тяжелых кораблей, опасаясь английских авианосцев.
Главное, что предусматривалось планом,- это уничтожение транспортного тоннажа конвоя. Что касается кораблей эскорт, то борьба с ними рассматривалась как побочная задача.
Против конвоя гитлеровцы собирались привлечь все свои военно-морские силы, базирующиеся в Норвегии. По плану фашистские корабли двумя группами должны были выйти на полной скорости из своих баз и одновременно достичь точки в ста милях северо-западнее мыса Нордкап. Эта точка находилась примерно на полпути от выбранного места атаки конвоя, восточнее острова Медвежий. "...Наиболее благоприятные условия для атаки конвоя существуют в районе к востоку от острова Медвежий, между меридианами 20 и 30 градусов восточной долготы",- считал командующий германским флотом адмирал Шнивинд. (Англичане же предполагали, что нападение на конвой произойдет западнее острова Медвежий.)
Операция "Найтс мув" была тщательно и во всех вариантах продумана. Конвой предполагалось уничтожить стремительным ударом, до подхода английских кораблей дальнего прикрытия.
Бы ни и еще варианты уничтожения конвоя. Но в любом случае вступать в бой с превосходящими силами противника не рекомендовалось. Это был один из основополагающих принципов военно-морской доктрины Германии.
Так выглядел план операции "Найтс мув". Как же собирались наши союзники защищать конвой от нападения крупных немецких кораблей?
Командующий флотом метрополии адмирал Тови хотел решить эту задачу двумя способами: при помощи подводныч лодок, находящихся у берегов Норвегии, и при помощи маневра. Смысл же маневра заключался в том, чтобы заманить немецкую эскадру как можно дальше на запад. Для этого он намеревался из района, где, по его расчетам, могла быть немецкая эскадра (примерно 10 градусов восточной долготы), резко повернуть конвой на обратный курс и в течение 12- 18 часов отходить назад. Если немецкие корабли откажутся от преследования, то они, очевидно, вернутся к Нордкапу, где и к подвергнут атакам подводные лодки.
Итак, адмирал Тови надеялся превратить операцию по проводке конвоя в ловушку для "Тирпица". Но командующий эскадрой крейсеров Гамильтон не собирался вступать в бой с любой группой немецких кораблей, в которой окажется "Тирпиц". Он хотел вывести его в район, где возможен был перехват линкора флотом метрополии.
27 июня адмиралтейство отправило адмиралам Тови и Гампльтону радиограмму, в которой формально отклонялось предложение о так называемой ловушке для "Тирпица".
"Наша основная цель - привести в порты назначения как можно больше судов конвоя",- говорилось в радиограмме.
Но в ней содержались положения, учитывающие различные ситуации, допускалась, в частности, возможность "повернуть конвой на обратный курс", "втянуть в бой (разумеется, западнее острова Медвежий - Н. X.) линейный корабль "Тирпиц". Указания адмиралтейства ограничивали действия Гамильтона. "В принципе крейсерским силам прикрытия,- гласила радиограмма,- не следует идти на восток далее острова Медвежий, если конвою не угрожает нападение подводных сил противника, с которыми крейсерские силы могли бы вступить в бой. В любом случае крейсерские силы прикрытия не должны идти восточнее меридиана 25° в. д.". Странным представляется и положение о том, что восточнее острова Медвежий могут возникнуть обстоятельства, при которых "судам будет лучше всего рассеяться и продолжать движение в русские порты самостоятельно".
Ну а теперь проследим, как развивались события. Напомню: конвой вышел из Исландии 27 июня. А 1 июля он впервые был обнаружен немецким четырехмоторным самолетом "Фокке-Вульф-200", а затем подводной лодкой. Командир сил охранения капитан 3 ранга Брум счел возможным нарушить радиомолчание и сообщить в Лондон о сложившейся ситуации. Теперь противник довольно точно знал, где находится "PQ-17". В тот же день немецкая авиация обнаружила линейный флот адмирала Тови.
Вечером 2 июля немецкие самолеты атаковали конвой, но безуспешно. А несколько часов спустя из Тронхейма вышла группа кораблей - линкор "Тирпиц", крейсер "Хиппер" и несколько эсминцев. Вслед за этой группой из Нарвика направилась в море другая группа кораблей во главе с карманным линкором "Лютцов". Однако из-за сильного туманя при выходе из пролива Тьелд-саунд линкор сел на моль и повредил днище. "Лютцов" вернулся в базу и в дальнейшем не участвовал в операции. Кстати, три эсминца, еонрою,,давшие "Тирпиц", при выходе из Вест-фиорда наскочили на подводную скалу и тоже "вышли из игры".
Гамильтон получил шифровку, из которой следовало, что "Тирпиц", "Хиппер"_ хотя и вышли из Тронхейма, но непосредственной угрозы конвою пока не создают. Туман способствовал продвижению конвоя, и никаких особых мер, отмечало адмиралтейство, предпринимать пока не следует.
В ночь на 4 июля немецкая авиация снова атаковала конвой. Один из "хейнкелей" торпедировал американское судно "Кристофор Ньюпорт". Однако это был единичный случай.
И хотя за конвоем противник пытался следить в течение всей ночи, он вынужден был признать, что ни его авиация, ни подводные лодки за это время контакта с конвоем не имели.
Наступило утро 4 июля. "Тирпиц" и другие корабли стояли в это время в Альтен-фиорде. Они воздерживались от выхода в море, так как немцам не удалось установить намерения командования сил прикрытия конвоя. Между тем эскадра контр-адмирала Гамильтона уже входила в самую опасную зону. В соответствии с распоряжением адмиралтейства командующий эскадрой не мог следовать далее 25 градусов восточной долготы. А он уже пересек 24-й меридиан. Получалось, что Гамильтон должен был повернуть на обратный курс, пройдя всего лишь один градус.
Линейные силы командующего флотом метрополии адмирала Тови находились в тот момент намного севернее конвоя, вне радиуса действия немецкой авиации. Они все еще ожидали появления тяжелых кораблей противника, хотя те, как я уже говорил, находились в Альтен-фиорде.
Первый морской лорд тем временем собрал штабное совещание, на котором спросил у капитана 1 ранга Аллена, непосредственно отвечающего за организацию конвоя: "Снабжены ли торговые суда конвоя "PQ-17" индивидуальными кодами? И можно ли в случае их рассредоточения поддерживать с ними связь?" На эти вопросы он получил утвердительные ответы.
Таким образом, Паунд, который был вообще против посылок конвоя, решил, что в случае появления немецких тяжелых кораблей конвой должен быть рассредоточен. Но пока точных данных о нахождении "Тирпица" и других тяжелых сил немцев союзники не имели.
Немцы не вводили в действие свои тяжелые корабли во главе с "Тиршщем" потому, что их разведка несколько раз неправильно определяла силы эскадры Гамильтона. Она считала, что в ее составе находится линкор (ложная труба на одном из крейсеров), а крейсер "Унчита" с двумя поплавковыми гидросамолетами приняла за авианосец.
Вечером 4 июля к конвою приблизились более двадцати "хейпкелей". Каждый из них был вооружен двумя авиационными торпедами. Начались атаки с малой высоты. Торговые суда защищались всем оружием, которое было в их распоряжении,- пушками, пулеметами (на судах имелись 100-миллиметровые орудия, пушки Бофортса, "эрликоыы").
Немцы потеряли один самолет. Торпедами были повреждены три судна из состава конвоя, в том числе советский танкер "Азербайджан". Над танкером поднялось пламя высотой примерно 60 метров, но команда мужественно и быстро справилась с огнем. Зенитный орудийный расчет танкера, укомплектованный исключительно женщинами, не переставая вел огонь по вражеским самолетам. Когда к горящему "Азербайджану" подошел спасательный баркас с предложением снять команду, с танкера ответили: "В помощи не нуждаемся, просим отойти от судна!"
Через некоторое время, ко всеобщему удивлению, "Азербайджан" просигналил командиру конвоя: "Докладывает номер пятьдесят второй. Занимаю свое место в ордере".
Не менее мужественно вела себя и команда советского танкера "Донбасс". Артиллеристы танкера открыли по самолетам прицельный огонь и сбили их с курса. Противник сбросил торпеды поспешно - они прошли мимо целей, под крутым углом, врезавшись в воду.
Можно было идти со скоростью не больше шести узлов. Но без руля крейсер двигался не прямо, а по спирали.
Как говорится, пришла беда - открывай ворота. Когда из ангаров выкатили гидросамолеты, то выяснилось, что у них не заводятся моторы. Стало быть, крейсер не мог защитить себя сг воздуха. Самолеты пришлось ставить обратно в ангары.
Наконец рано утром 1 мая к крейсеру подошли два английских эсминца. Они было попытались взять корабль па буксир, но тросы не выдерживали и рвались. Вскоре появились два наших эсминца - "Гремящий" и "Сокрушительный". В этих условиях представилась возможность облегчить крейсер: перевезти на эсминцы пассажиров, а также перегрузить золото. Кстати сказать, Зиновьев предлагал это сделать, но Бопхэм-Картер не согласился.
Вечером 1 мая наши эсминцы были вынуждены возвратиться в Кольский залив: запасы топлива кончались.
Утром 2 мая к "Эдинбургу" подошло посыльное судно "П-18", а затем и буксир, присланные командующим флотом А. Г. Головко.
Казалось бы, теперь снова были возможности для отбуксировки крейсера, тем более что вице-адмирал А. Г. Головко обещал усилить эскорт эсминцами и авиацией. Но Бонхэм-Картер не хотел внять голосу разума. И его упрямство обернулось настоящей трагедией.
Зиновьев стоял на мостике, когда раздался сигнал тревоги. Вскоре в снежном полумраке появились темные силуэты трех немецких эсминцев. Они открыли по "Эдинбургу"
шквальный огонь. Крейсер ответил также мощным огнем.
Неизвестно, чем бы закончилась эта артиллерийская дуэль, если бы не энергичные действия экипажей английских эсминцев, Несмотря на слабое вооружение (половина пушек на эсминцах была снята, чтобы увеличить запасы топлива в арктических конвоях), они мужественно вступили в неравный бой. Эсминцы искусно маневрировали, ставили дымовые завесы и в течение двух часов так и не дали противнику воспользоваться торпедами.
Зиновьев и его спутники Рогачев и Волков все это время находились на нравом борту верхней палубы и, держась за поручни, наблюдали за событиями. И вдруг крейсер содрогнулся: в левый борт угодила торпеда. Корабль еще больше накренился. И тогда среди матросов началась паника. Не ожидая приказа, они бросились к шлюпкам и резиновым ботам. Многие прыгали за борт, одни в шинелях, другие - сбросив их.
Никакие команды не могли остановить панику. А тем временем на горизонте появились силуэты четырех кораблей.
- Немцы! Немцы! - послышались крики.
По корабли приближались английские - из охраны конвоя. И вот уже паника сменилась ликованием. Теперь матросы от радости размахивали руками и обнимались.
Как только первый траулер подошел к высокому правому борту "Эдинбурга", не успев даже его коснуться, матросы с крейсера начали прыгать на спасительную палубу. При этом многие поломали себе руки, ноги, ребра. Счастливее оказались те, кто падал в воду: их потом подобрали невредимыми. Да, страшная картина эта паника. Тут действует не здравый смысл, а животный инстинкт. Конечно, все было бы иначе, если бы пересадка на другой корабль была поручена волевому, энергичному офицеру, способному навести должный порядок. Но командование крейсера, как справедливо заметил Зиновьев, допустило ошибку еще до выхода в море:
выздоравливающие матросы, выписанные из госпиталей, не были расписаны по боевым постам, они не знали своих обязанностей в случае тревоги и поэтому слонялись во время боя без дела. Они-то, перепугавшись, и бросились за борт.
Их примеру последовала и часть экипажа крейсера.
Пока Зиновьев наблюдал эту сцену, он вдруг неожиданно почувствовал, что в ботинке захлюпала кровь. Он отпустил поручни, попытался пройти по скользкой, обледенелой накренившейся палубе и упал, скатившись за борт...
Очнулся он уже в каюте командира английского эскортного корабля-траулера. Командир окружил его заботой и вниманием - ему выдали сухое белье, напоили чаем с ромом.
Рогачев и Волков навестили Зиновьева. Эскортный корабль был настолько перегружен, что дверь каюты не открывалась - такая была теснота.
Бой закончился. Оказалось, что один из немецких эсминцев получил столь серьезные повреждения, что, сняв команду, гитлеровцы сами потопили его. Два других корабля тоже серьезно пострадали, но все же ушли своим ходом.
Крейсер "Эдинбург" все еще находился на плаву. Его еще можно было буксировать в Кольский залив. На это потребовалось бы не больше двух-трех суток. Но контр-адмирал Бонхэм-Картер приказал затопить крейсер. Эсминцы выпустили три торпеды. Подняв гигантский фонтан воды, крейсер носом погрузился в морскую пучину.
[С начала 50-х годов многие фирмы и общества приступили к разработке различных проектов по подъему золота, находившегося на крейсере "Эдинбург".
В 1980 году английская фирма "Рисдон-Бизли" с помощью специально оборудованного судна "Дроксфорд" (водоизмещение 1400 тонн, команда 38 человек) обнаружила местонахождение потопленного крейсера. Он лежал на дне Баренцева моря на глубине 260 метров в 260 милях от Кольского залива и в 300 милях от северного побережья Норвегии. Еще раньше было известно, что золото в слитках (каждый весом по 11-13 килограммов), что всего слитков 465 и что все это сокровище покоится в трюмах под 3-й и 4-й башнями главного калибра.
Из сообщений печати читатель уже знает, что в 1980 году между Советским Союзом и Великобританией был заключен договор о подъеме золота с затонувшего корабля. А затем, в апреле 1981 года, был подписан контракт с английской фирмой "Джессон марин Рикавери лимитед". И вот спасательное судно "Стефанитурн" отправилось в заданные координаты. На нем кроме команды находилось 15 водолазов, прошедших специальную подготовку. Англичане применили новый метод при водолазных работах - сатурацию. Суть его в том, что перед погружением кровяное давление человека повышается с помощью кислородно-гелиевой смесп.
Спасательные работы начались. Первые погружения показали, что крейсер лежит на борту, вверх пробоиной, что доступ к золоту преграждают груды исковерканного металла. Водолазам потребовалось немало времени, чтобы расчистить проходы к нужным трюмам. Можно было бы применить сварку, но рядом находились погреба с боезапасами.
Постепенно все трудности были преодолены, и 16 сентября 1981 юда водолаз Джон Росье взволнованным голосом сообщил наверх, чю нашел первый слиток золота. За несколько недель напряженной работы водолазы подняли наверх 431 золотой слиток. Дальнейшие работы пришлось прекратить из-за штормовой погоды.
Драгоценный груз вскоре был доставлен в Мурманск и после выплаты вознаграждения фирме спасателю поделен между СССР и Великобританией в пропорции 3: 1.]
Эскортный корабль 5 мая доставил С. Г. Зиновьева в Полярное. Его сразу же пригласили на ФКП, где он подробно доложил вице-адмиралу А. Г. Головко о походе "Эдинбурга"
и его трагической гибели.
14 мая из Кольского залива выходила на Британские острова английская эскадра во главе с крейсером "Тринидад". Случилось так, что С. Г. Зиновьев снова должен был идти на крейсере (Рогачев и Волков шли на эсминцах). Напутствуя его, командующий Северным флотом А. Г. Головко сказал: "Надеюсь, на сей раз все обойдется благополучно.
То, что вы пережили на "Эдинбурге", второй раз не повторится". Увы, повторилось!
Накануне похода Зиновьев прибыл на крейсер, представился командиру. Каково же было его удивление, когда в адмиральской каюте он встретил уже знакомого БонхамКартера. "У меня,- рассказывал он потом,- сразу же шевельнулось недоброе предчувствие. Но менять решение уже было поздно".
"Тринидад" был новым кораблем. Его водоизмещение составляло около 10 000 тонн, скорость свыше 32 узлов. Он был вооружен двенадцатью 152-миллиметровыми, двенадцатью 100-миллиметровыми и шестнадцатью зенитными орудиями.
В ангарах крейсера размещалось 3 гидросамолета.
Мурманск, где некоторое время ремонтировался крейсер, подвергался непрерывным налетам вражеской авиации, к тому же здесь не хва!ало ремонтных средств, поэтому английское командование решило перевести крейсер в один из американских доков.
"Тринидад", подобно "Эдинбургу", был перегружен пассажирами - матросами и офицерами, возвращающимися из госпиталей, а также чешскими и польскими офицерами.
Уже в первые дни похода в хвост эскадры пристроился самолет-разведчик противника. Он не выпускал ее из виду, держась на расстоянии, недосягаемом для корабельной зенитной артиллерии.
Все понимали, что теперь вот-вот появится немецкая авиация. Погода стояла тихая. Низкие редкие облака с разрывами создавали идеальные условия для бомбежки.
И действительно, к вечеру 16 мая самолеты появились.
Они шли на эскадру эшелонами - по 12-15 бомбардировщиков и 5-6 торпедоносцев. Те и другие в первую очередь старались наносить удары по крейсеру, а уж потом по эсминцам.
"Тринидад", не прошедший полного ремонта, не мог развить скорость больше 17-18 узлов. Но он так искусно маневрировал, делал такие резкие повороты, что долгое время избегал прямых попаданий.
Около шести часов продолжались воздушные атаки.
Взрывы сотрясали корабль, тонны воды обрушивались на его палубу. К исходу шестого часа один из торпедоносцев нанес удар в корму правого борта. На крейсере тут же вспыхнул пожар.
С ходового мостика Зиновьев перешел в кормовое помещение, чтобы ознакомиться с размерами повреждений. В нос ему ударил едкий дым. Свет погас, и ничего нельзя было увидеть. Зиновьев с трудом выбрался на верхнюю палубу.
Но в это время раздались взрывы: одна бомба угодила в дымовые трубы, другая - в нос корабля.
Крейсер, охваченный пожаром, потерял ход. На море горел вылившийся из цистерн мазут. Эсминцы пытались приблизиться к флагману, но всякий раз вынуждены были отходить, так как на нем рвались снаряды.
У Зиновьева загорелась одежда, пламя обжигало ноги, и он прыгнул за борт. А когда вынырнул из воды, потерял сознание.
Очнулся он в кают-компании английского эсминца. Хотел было встать, но почувствовал острую боль... Ноги оказались забинтованными.
От корабельного врача и матроса-санитара он узнал: эсминцы получили приказ торпедировагь крейсер, дабы он не достался противнику. "Тринидад" пошел на дно только после третьей торпеды, пошел носом, обнажив корму с гребными винтами. Экипаж понес большие, потери, многие ранены, но еще больше было обожженных.
Так в течение двух недель англичане потеряли два крейсера. Оба они пошли на дно как флагманские корабли под флагом контр-адмирала Бонхэм-Каргера.
Да, Бонхэм-Картер был, по крайней мере, невезучим адмиралом. Но теперь меня занимала судьба Зиновьева: ведь я знал, что после гибели "Эдинбурга" он возвращался в Лондон на "Тринидаде". Но вот проходят все сроки, а Зиновьева все нет и нет. В адмиралтействе, где я пытался что-либо выяснить, ответили, что Зиновьев в списках подобранных с крейсера "Тринидад" не числится. Выходит, он погиб? Какова же была наша радость, когда в первых числах нюня Сергей Георгиевич как ни в чем не бывало появился в миссии.
- Жив! - воскликнул я.
И мы обнялись. Из его рассказа выяснилось следующее.
Дивизион из пяти эсминцев, на одном из которых находился Зиновьев, взял курс на Англию. Вечером 17 мая по корабельной трансляции сообщили, что через два-три часа корабли окажутся вне зоны досягаемости немецкой авиации.
Но на следующий день дивизион встретил идущую встречным курсом английскую эскадру (четыре крейсера - "Нигерия), "Норфолк", "Кент" и "Ливерпуль" - и пять эсминцев) под командованием контр-адмирала Бэрроу. Это были силы дальнего прикрытия конвоев "PQ-16" и "QP-12", видимо спешившие на помощь эскадре Бопхэм-Картера.
Дивизиону пришлось развернуться и лечь на обратный курс. Примерно через пять-шесть часов эскадру обнаружил противник. Его бомбардировщики и торпедоносцы шли на корабли поэшелонно, как в свое время на "Триштдад".
Эсминцы вели интенсивный огонь, стараясь перерезать курс торпедоносцам, наносившим торпедные удары по крейсерам. Так, эсминец, на котором шел Зиновьев, несколько раз подставлял врагу свой борт. Но торпедоносцы поднимались над эсминцем, как бы переваливались через него, и летела на крейсера.
Еще неизвестно, когда Зиновьев попал бы в Англию, если бы корабль, на котором он шел, не получил повреждение.
Водой затопило первое котельное отделение. Эсминец застопорил машины, команда стала заводить пластырь. А тем временем воздушные атаки прекратились, и корабли эскадры, за исключением эсминца, вышли из боя невредимыми. По корабельной трансляции сообщили, что было сбито три вражеских самолета.
Поврежденный эсминец, однако, мог развивать скорость не больше 8-10 узлов. Учитывая это, командующий эскадрой приказал эсминцу идти самостоятельно в Исландию.
Только 22 мая 1942 года Зиновьев прибыл наконец в Рейкьявик, где его положили в госпиталь. После лечения Сергей Георгиевич перебрался на Британские острова.
Особо следует сказать о конвое "PQ-17", вышедшем из Хваль-фиорда (Исландия) 27 июня 1942 года. Это был самый большой конвой за всю войну. Он состоял из 37 транспортных судов (3 из них вскоре возвратились в Исландию), в основном американских и английских, и 19 кораблей непосредственного охранения (в том числе 6 эсминцев). Для прикрытия конвоя в море были выделены две большие группы кораблей. Одну из них (4 крейсера и 3 эсминца) возглавлял контр-адмирал Гамильтон, другую (2 линейных корабля, авианосец, 2 крейсера и 8 эсминцев) - командующий флотом метрополии адмирал Тови.
И хотя силы охранения и прикрытия были довольно мощными, вполне способными надежно защитить конвой, он оказался вдребезги разгромлен противником. На дно пошло 22 торговых судна, одно спасательное и танкер. Вместе с ними на дне оказалось 210 бомбардировщиков, 430 танков, 3350 автомашин и почти 100 тысяч тонн других ценных военных грузов. Я имею в виду радиолокационные станции, боеприпасы, стальные листы, продовольствие и т. д.
Разгром конвоя "PQ-17" был использован английскими правящими кругами как повод для того, чтобы оттянуть отправку следующих конвоев и вообще затормозить поставки оружия, в котором так нуждалась наша армия накануне сражения под Сталинградом.
В то время еще не были известны многие подробности разыгравшейся на море трагедии. Буржуазная пресса замалчивала истинные причины гибели конвоя. Но вот прошли годы, десятилетия, и картина стала ясной. Позволю себе отступить от жанра воспоминаний и хотя бы вкратце осветить события по документам, получившим огласку.
Начну с обстановки, сложившейся на Крайнем Севере.
После разгрома немецких войск под Москвой, а также из-за затруднений в Северной Африке и тех угроз, которые возникли в арктических районах, Гитлер опасался вторжения англосаксов в Норвегию. И он решил укрепить северное крыло Восточного фронта: перевести в норвежские фиорды крупные надводные корабли. При этом он считал, что корабли можно использовать и для перехвата конвоев, идущих в наши северные порты.
В январе 1942 года линкор "Тпрпиц" стал на якорь в Тронхейме. Это был новейший и самый мощный в то время корабль в мире (водоизмещение 52 600 тонн, скорость до 30 узлов, восемь 381-миллиметровых орудий главного калибра, экипаж 1600 человек). В конце февраля в Тронхейм отправились тяжелые крейсеры "Принц Евгений" и "Адмирал Шеер". Правда, при подходе к Норвегии английская подводная лодка торпедировала "Пршща Евгения". Крейсер потерял руль и вынужден был возвратиться дтя ремонта в Германию.
В феврале же на север Норвегии было решено перевести линкоры из Бреста, прорвавшиеся через Ла-Манш. Несколько позднее в норвежские фиорды прибыл также тяжелый крейсер "Адмирал Хиппер".
Итак, противник сосредоточил в трех базах норвежского побережья Тронхейме, Нарвике и Киркенесе - целую эскадру, способную вести активные действия против конвоев.
Кроме линкоров и крейсеров он имел здесь 8 эсминцев, 20 нодводных лодок. На аэродромах Северной Норвегии базировалось 264 самолета, в том числе пикирующие бомбардировщики 10-87, торпедоносцы-бомбардировщики "Хейнкель-115".
В середине апреля Гитлер издал приказ об активных действиях против конвоев, идущих в Мурманск. Усиливались подводный флот, разведывательная, бомбардировочная и торпедоносная авиания в этом районе. По приказу фюрера Мурманск должен был "подвергаться постоянным ударам с воздуха". "Воды между островом Медвежий и Мурманском,- указывалось в приказе,- должны находиться мод непрерывным контролем. Конвои не должны проходить!"
Англичане понимали, что каждый провод конвоя на восток становится крупной операцией на море. Адмирал Товя получил подкрепление: количество прошволодочпых кораблей в силах охранения было доведено до десяти единиц. Наши самолеты по просьбе англичан бомбили аэродромы в Северной Норвегии.
Как я уже говорил, ярым противником конвоев был первый морской лорд Паунд. Адмирал Тови также скептически относился к отправке конвоев и считал, что если нельзя их совсем отменить, то надо по крайней мере дождаться лучших. погодных условий, когда кромка льда сдвинется на север, и значительно сократить число конвоев.
Между тем германское командование не теряло времени.
Уже к 14 июня 1942 года оно разработало нлан операции по уничтожению "PQ-17", получившей кодовое наименование "Найтс мув". Гитлер этот план в принципе одобрил, но не дал окончательного согласия на участие в операции тяжелых кораблей, опасаясь английских авианосцев.
Главное, что предусматривалось планом,- это уничтожение транспортного тоннажа конвоя. Что касается кораблей эскорт, то борьба с ними рассматривалась как побочная задача.
Против конвоя гитлеровцы собирались привлечь все свои военно-морские силы, базирующиеся в Норвегии. По плану фашистские корабли двумя группами должны были выйти на полной скорости из своих баз и одновременно достичь точки в ста милях северо-западнее мыса Нордкап. Эта точка находилась примерно на полпути от выбранного места атаки конвоя, восточнее острова Медвежий. "...Наиболее благоприятные условия для атаки конвоя существуют в районе к востоку от острова Медвежий, между меридианами 20 и 30 градусов восточной долготы",- считал командующий германским флотом адмирал Шнивинд. (Англичане же предполагали, что нападение на конвой произойдет западнее острова Медвежий.)
Операция "Найтс мув" была тщательно и во всех вариантах продумана. Конвой предполагалось уничтожить стремительным ударом, до подхода английских кораблей дальнего прикрытия.
Бы ни и еще варианты уничтожения конвоя. Но в любом случае вступать в бой с превосходящими силами противника не рекомендовалось. Это был один из основополагающих принципов военно-морской доктрины Германии.
Так выглядел план операции "Найтс мув". Как же собирались наши союзники защищать конвой от нападения крупных немецких кораблей?
Командующий флотом метрополии адмирал Тови хотел решить эту задачу двумя способами: при помощи подводныч лодок, находящихся у берегов Норвегии, и при помощи маневра. Смысл же маневра заключался в том, чтобы заманить немецкую эскадру как можно дальше на запад. Для этого он намеревался из района, где, по его расчетам, могла быть немецкая эскадра (примерно 10 градусов восточной долготы), резко повернуть конвой на обратный курс и в течение 12- 18 часов отходить назад. Если немецкие корабли откажутся от преследования, то они, очевидно, вернутся к Нордкапу, где и к подвергнут атакам подводные лодки.
Итак, адмирал Тови надеялся превратить операцию по проводке конвоя в ловушку для "Тирпица". Но командующий эскадрой крейсеров Гамильтон не собирался вступать в бой с любой группой немецких кораблей, в которой окажется "Тирпиц". Он хотел вывести его в район, где возможен был перехват линкора флотом метрополии.
27 июня адмиралтейство отправило адмиралам Тови и Гампльтону радиограмму, в которой формально отклонялось предложение о так называемой ловушке для "Тирпица".
"Наша основная цель - привести в порты назначения как можно больше судов конвоя",- говорилось в радиограмме.
Но в ней содержались положения, учитывающие различные ситуации, допускалась, в частности, возможность "повернуть конвой на обратный курс", "втянуть в бой (разумеется, западнее острова Медвежий - Н. X.) линейный корабль "Тирпиц". Указания адмиралтейства ограничивали действия Гамильтона. "В принципе крейсерским силам прикрытия,- гласила радиограмма,- не следует идти на восток далее острова Медвежий, если конвою не угрожает нападение подводных сил противника, с которыми крейсерские силы могли бы вступить в бой. В любом случае крейсерские силы прикрытия не должны идти восточнее меридиана 25° в. д.". Странным представляется и положение о том, что восточнее острова Медвежий могут возникнуть обстоятельства, при которых "судам будет лучше всего рассеяться и продолжать движение в русские порты самостоятельно".
Ну а теперь проследим, как развивались события. Напомню: конвой вышел из Исландии 27 июня. А 1 июля он впервые был обнаружен немецким четырехмоторным самолетом "Фокке-Вульф-200", а затем подводной лодкой. Командир сил охранения капитан 3 ранга Брум счел возможным нарушить радиомолчание и сообщить в Лондон о сложившейся ситуации. Теперь противник довольно точно знал, где находится "PQ-17". В тот же день немецкая авиация обнаружила линейный флот адмирала Тови.
Вечером 2 июля немецкие самолеты атаковали конвой, но безуспешно. А несколько часов спустя из Тронхейма вышла группа кораблей - линкор "Тирпиц", крейсер "Хиппер" и несколько эсминцев. Вслед за этой группой из Нарвика направилась в море другая группа кораблей во главе с карманным линкором "Лютцов". Однако из-за сильного туманя при выходе из пролива Тьелд-саунд линкор сел на моль и повредил днище. "Лютцов" вернулся в базу и в дальнейшем не участвовал в операции. Кстати, три эсминца, еонрою,,давшие "Тирпиц", при выходе из Вест-фиорда наскочили на подводную скалу и тоже "вышли из игры".
Гамильтон получил шифровку, из которой следовало, что "Тирпиц", "Хиппер"_ хотя и вышли из Тронхейма, но непосредственной угрозы конвою пока не создают. Туман способствовал продвижению конвоя, и никаких особых мер, отмечало адмиралтейство, предпринимать пока не следует.
В ночь на 4 июля немецкая авиация снова атаковала конвой. Один из "хейнкелей" торпедировал американское судно "Кристофор Ньюпорт". Однако это был единичный случай.
И хотя за конвоем противник пытался следить в течение всей ночи, он вынужден был признать, что ни его авиация, ни подводные лодки за это время контакта с конвоем не имели.
Наступило утро 4 июля. "Тирпиц" и другие корабли стояли в это время в Альтен-фиорде. Они воздерживались от выхода в море, так как немцам не удалось установить намерения командования сил прикрытия конвоя. Между тем эскадра контр-адмирала Гамильтона уже входила в самую опасную зону. В соответствии с распоряжением адмиралтейства командующий эскадрой не мог следовать далее 25 градусов восточной долготы. А он уже пересек 24-й меридиан. Получалось, что Гамильтон должен был повернуть на обратный курс, пройдя всего лишь один градус.
Линейные силы командующего флотом метрополии адмирала Тови находились в тот момент намного севернее конвоя, вне радиуса действия немецкой авиации. Они все еще ожидали появления тяжелых кораблей противника, хотя те, как я уже говорил, находились в Альтен-фиорде.
Первый морской лорд тем временем собрал штабное совещание, на котором спросил у капитана 1 ранга Аллена, непосредственно отвечающего за организацию конвоя: "Снабжены ли торговые суда конвоя "PQ-17" индивидуальными кодами? И можно ли в случае их рассредоточения поддерживать с ними связь?" На эти вопросы он получил утвердительные ответы.
Таким образом, Паунд, который был вообще против посылок конвоя, решил, что в случае появления немецких тяжелых кораблей конвой должен быть рассредоточен. Но пока точных данных о нахождении "Тирпица" и других тяжелых сил немцев союзники не имели.
Немцы не вводили в действие свои тяжелые корабли во главе с "Тиршщем" потому, что их разведка несколько раз неправильно определяла силы эскадры Гамильтона. Она считала, что в ее составе находится линкор (ложная труба на одном из крейсеров), а крейсер "Унчита" с двумя поплавковыми гидросамолетами приняла за авианосец.
Вечером 4 июля к конвою приблизились более двадцати "хейпкелей". Каждый из них был вооружен двумя авиационными торпедами. Начались атаки с малой высоты. Торговые суда защищались всем оружием, которое было в их распоряжении,- пушками, пулеметами (на судах имелись 100-миллиметровые орудия, пушки Бофортса, "эрликоыы").
Немцы потеряли один самолет. Торпедами были повреждены три судна из состава конвоя, в том числе советский танкер "Азербайджан". Над танкером поднялось пламя высотой примерно 60 метров, но команда мужественно и быстро справилась с огнем. Зенитный орудийный расчет танкера, укомплектованный исключительно женщинами, не переставая вел огонь по вражеским самолетам. Когда к горящему "Азербайджану" подошел спасательный баркас с предложением снять команду, с танкера ответили: "В помощи не нуждаемся, просим отойти от судна!"
Через некоторое время, ко всеобщему удивлению, "Азербайджан" просигналил командиру конвоя: "Докладывает номер пятьдесят второй. Занимаю свое место в ордере".
Не менее мужественно вела себя и команда советского танкера "Донбасс". Артиллеристы танкера открыли по самолетам прицельный огонь и сбили их с курса. Противник сбросил торпеды поспешно - они прошли мимо целей, под крутым углом, врезавшись в воду.