Страница:
Единственным ответным звуком оказалось шлепанье пары сандалий и отчаянные вдохи и выдохи, пока на Греховной площади появилась маленькая пухлая фигурка. Совершенно игнорируя тот факт, что вся округа буквально кишела демонами, фигурка пробежала мимо толпы с рудников, просеменила в самую переднюю ее часть и с надеждой воззрилась на Брехли Треппа.
— Ну, так кто же это будет? — заорал Бубуш. Голос его уже отчаянно дрожал.
— Трепп, я пришел! — выкрикнул Елеус, умоляюще глядя на чудесный талисман рудничных демонов. И тут, по-прежнему находясь под колоссальным воздействием святых волн, все в пределах Греховной площади внезапно увидели в этом чудесное знамение. Демонам стало совершенно ясно, кто станет их новым настоящим вождем. Все они ощущали его прикосновение, слышали его слова, глотали его дармовой эль и даже чудесным образом знали его полное имя.
— Трепп! — дружно завопили демоны, тут же становясь под его знамена. — Брехли Трепп!
Челюсть Бубуша отвисла ему на грудь.
— Нет-нет. Погодите. Я имел в виду себя! — шумно запротестовал он.
— А как насчет меня? — заорал Ублейр. — Ты обещал, что я тоже…
— Послушайте, я самый лучший кандидат! — заверещал Бубуш в регистре, обычно характерном для перепуганных поросят недельного возраста. — Эй, внимание! Послушайте, я блестящий кандидат! Я… эй, отвалите! Нет-нет, погодите, поставьте меня на землю!
Без какого-либо приказа двое неверующих, единственные диссиденты во всей огромной толпе, были схвачены четырьмя самыми здоровенными ментагонами и с воплями уволочены по боковому проулку. За ними вплотную следовала еще одна четверка, которая волокла отчаянно корчащегося Асаддама.
Из проулка обратно на площадь доносились слабые отголоски унижения.
— Это большая ошибка, — выл Бубуш, по-прежнему пытаясь держать себя так, будто он тут самый главный. — Послушайте, если вы поставите меня на землю и прямо сейчас отпустите, я забуду этот инцидент. Я стану идеальным главным менедже… аи! Ой! — Безошибочно узнаваемый стук ментагонского кулака по нежным носовым тканям мучительно метнулся меж дружных воплей «Трепп! Трепп!» и затих меж домов.
Бывшее его высокопреподобие Елеус Третий не мог поверить своим ушам.
— Нет, послушайте, вы не так меня поняли! — закричал он. — Я только хотел, чтобы он показал мне путь отсюда… ах-х!
Громадный демон опустил на Елеуса огненный взор, в предельно конкретной манере оскалился и протянул к нему здоровенную лапу. Елеус отчаянно завопил, когда длинные когти сомкнулись у него на горле, сжали его и потянули вверх.
— Он уже показал нам путь! — проревел демон, который, судя по всему, не на шутку нахватался святых волн. — И теперь должен быть вознагражден, — подняв Елеуса высоко над своими рогами, демон усадил его к себе на плечи.
— Нет-нет. Послушайте. Я только хотел, чтобы Брехли Трепп… э-э… погодите. Вознагражден, вы говорите? А чем именно вознагражден? — лопотал Елеус.
— Должностью главного менеджера! — ответил демон.
Все дружно проревели в знак одобрения и отправились в широкий круг почета по улицами Мортрополиса. Трепп и Елеус держались высоко у них над головами, а объединенная конгрегация радостно следовала позади.
Высоко под сводом страхосферы, восседая на вовсю машущей крылами дактилице по имени Гарпи, повелитель скверны д'Авадон внимательно пригляделся к Греховной площади и улыбнулся.
— А у них там, похоже, все очень славно идет. А, Гарпи? Я… гм… честно говоря, мне не кажется, что нам обязательно нужно туда залетать. Как думаешь, а? Давай просто немножко полетаем тут по округе, а потом поглядим, как там дела у Шейтана. Как тебе, Гарпи, а?
Гарпи радостно заревела и устремилась в глубокий восторженный нырок. Д'Авадон принял это за определенный знак согласия.
Флорри проследовала за Фе Ликсом, главным божеством, ответственным за шпионаж, дезинформацию и слежку, — прямо в интерьер гудящего облака, где уставилась на пылающий трезубец.
— Вот, я же говорю, — сказала ангелица. — Гудит и пылает. Как будто что-то вроде тревоги. Что это такое?
— Что-то вроде тревоги… — прошептал Фе Ликс. В голосе его прозвучало удивление божества, глядящего на что-то, чего оно решительно никогда не ожидало увидеть.
— Да? В самом деле? А какая именно это тревога? — взволнованно спросила Флорри.
— Худшая, самая худшая, — пробормотал Фе Ликс. Лоб его сморщился, а плечи приподнялись к самым ушам. — Мы должны взять его под прикрытие и перевести на безопасное облако, подальше от них! — Он резко развернулся, закручивая на себе шинель, и стремительно вырвался из облака.
— От них? От кого от них? — продолжала нажимать Флорри. — Что происходит?
За бесчисленные столетия, что прошли с тех пор, как угроза Инфернального вторжения рассеялась, словно клуб скучного дыма, ангелица успела все это позабыть. Хотя следует отметить, что большинство сложных и в высшей степени священных систем слежения, за которые Фе Ликс был ответственным, держались в предельном секрете. Не было никакого смысла рассказывать всем и каждому, что он изобрел новый тайный способ держать руку на пульсе демонического образа мыслей. Иначе этот самый способ уже не был бы таким тайным, разве не так?
На пике угрозы Инфернального вторжения Фе Ликс много недель безвылазно провел в этом облаке, глазея на трезубцы и ожидая, когда же они наконец зарегистрируют злые мысли, направленные на конкретные мишени. Каждый из трезубцев был точно настроен на резонанс специфической демонической целеустремленности. Если ваш трезубец загорался, это показывало, что вы находитесь на уме у демонов. А для в высшей степени чувствительного к заговорам разума Фе Ликса это означало только одно…
Они планируют вас захватить!
Он должен был убрать Алкана из поля зрения, обеспечив ему глубокое облачное прикрытие. Причем прямо сейчас!
Разбитый фургон на опустевшей Греховной площади натужно заскрипел, несколько раз покачнулся и наконец со всплеском хриплого пыхтения повалился на бок. Стапель и Туммак отбросили с дороги другой, раскидали по сторонам сланцевые плиты и встали.
Шармани вовсю негодовал.
— Загублена! Именно загублена! Мне уже никогда ее не восстановить! — жаловался он, пытаясь стряхнуть грязные пятна со своей тоги.
Эндезид пошарил у себя в сумке и вытащил оттуда небольшой пакетик.
— Вот, удобные дорожные салфетки! — ухмыльнулся он. — Идеально подходят для приведения в порядок изношенных в поездке одеяний и освежения усталых ног.
— А вот для этого у вас ничего нет? — прохныкала Нивейя, потягивая себя за челку. — Она уже никогда не ляжет как надо, я в этом определенно уверена!
Пока Эндезид снова принялся рыться в своей объемистой сумке, Стапель пожал плечами, выбил пыль из своей фуражки и спросил:
— Итак, мои сердечные, что мы теперь будем делать?
— Делать ноги, — пробормотал Драпак. — Дуем отсюда! Вот так!
— Что? — буркнул Туммак. — Ведь мы же пропустим первосортный мордобой, когда они сюда вернутся!
— Бежим, — упирался Драпак, направляясь в сторону темного проулка.
— Вы куда? — крикнул Мэтр д'Отель.
— Я отсюда сваливаю. Вот сюда, смотрите, — Драпак поднял уже знакомую всем божествам карту Мортрополиса и указал на крошечную дверку, помеченную как «Выход».
— Знать маршрут отхода никогда не мешает, — добавил он, и восьмерка усталых божеств тут же с ним согласилась.
— Послушайте, а ведь это работает, — в конце концов сообразил Мэтр д'Отель, пока они тащились по мрачным боковым проходам и редко посещаемым проулкам.
— Что работает?
— Ну, курсы эти несчастные. Вы заметили, как быстро мы приняли решение? — И остальные восемь божеств поняли, что он прав. Все они это почувствовали.
— Сюда, — прохрипел Драпак, сверяясь с картой и указывая на давно не использовавшуюся дверь в глубокой луже теней.
— Сюда? — усомнился было Шармани, разглядывая паутину. Затем он осмотрел свой стильный наряд и пожал плечами. Хуже уже стать не могло.
— Ага, — Драпак с энтузиазмом толкнул дверь — и досадливо сплюнул, когда она не сдвинулась с места.
Тогда Туммак ухмыльнулся, подошел к двери и легким пинком распахнул ее, после чего сразу же прошел дальше, не остановившись, чтобы взглянуть на выцветшую и неразборчивую табличку на стене, надпись на которой гласила:
Ангельские официантки в «Манне Амброзии» лихорадочно порхали между столов, несмотря на полное отсутствие какой-либо закуски. Кувшины эля и вина безостановочно текли в кружки, после чего отправлялись вниз по стремительно пьянеющим глоткам.
Схрон с несчастным видом смотрел в свой эль и отчаянно тосковал по самому ничтожнейшему из кусочков Знаменитого Чесночного Хлеба с «драконсолой» Тони Фабрицци.
В эле было что-то предельно жидкое. Совсем нечем похрустеть. Куда мог подеваться Тони? Разве он так скверно с ним обращался, чтобы повар вот так просто взял и исчез? Но нет, такого просто не могло быть. Так могли делать только божества, разве нет? Схрон воззрился в будущее, лишенное кулинарных благ Тони Фабрицци, и пьяная слеза несчастья заискрилась в уголке его глаза.
Внезапно некое официозное божество вскочило на ноги и резко вытолкнуло руку в воздух.
— Разве уже н-не время для обсуждения «Прочих в-вопросов»? — осведомился Херокс у тут же наполнившейся стонами аудитории.
Схрон заглотил весь свой эль, и ангельская официантка добавила ему еще галлон.
— С-сэр! Разве уже н-не время для?.. — снова начал было Херокс.
— Да слышу я, не глухой, — рявкнул Схрон. Голос его как-то деревянно отражался от внутренностей кружки.
— Итак? — настаивало божество с поднятой рукой. — Время или н-не время?
— Я как раз думаю, — пробормотал Схрон. — И не могу понять. «Прочие вопросы» всегда бывали у нас после пудинга, а я этого самого пудинга и в помине не видел… — Вереница его мыслей нерешительно стекала в кружку.
— Но р-разве уже н-не время? — занудил свое Херокс, пытаясь убрать с лица недовольную мрачность.
— Ну тогда ладно, — проворчал Схрон поверх гомона пьяных божеств. — Хотя для всей компании это особого смысла иметь не будет. И, говоря откровенно, я вообще сомневаюсь, что это имеет какой-то смысл.
Херокс опустил руку, ухмыльнулся, перевел дыхание и официальным тоном осведомился:
— «Прочие вопросы» имеются?
— Да, мои сердечные, — объявило облаченное в тыквенную пижаму божество, с фуражкой на голове и капитанской бородкой на физиономии, только что вытряхнувшееся из «Божеского сортира» и слегка запыхавшееся.
Глаза всех присутствующих удивленно обратились на этого столь внезапно появившегося персонажа, причем некоторые сфокусировались куда быстрее прочих.
— Весь вопрос в том, как мы все-таки нашли этот чертов способ принятия решений!
— Стапель? Где ты был? — заорал ему в ответ Схрон. И лишь развел руками, когда из двери «Божеского сортира» появились и другие. Позади всех, отчаянно краснея, следовала Нивейя. Ей еще ни разу не доводилось бывать в «Божеском сортире» — тем более в мужском.
— На самом деле все прошло просто блестяще, — с энтузиазмом продолжил Стапель. — Требуются два ответственных, один вроде как отцовская фигура для другого, а еще компания священного народа вроде нас. Типа Отец, Сын и Святой Десант.
— Где Фабрицци? — взвыл Схрон.
В дальнем углу Ромсдел вдруг сел прямо и задумался о словах Стапеля. Все это казалось малость угловатым и, пожалуй, слегка тяжеловесным, — однако, размышлял ответственный за смертный менеджмент и кризисный контроль, оно и впрямь могло сработать.
— Вы не м-можете так п-просто сюда врываться и объявлять тему для обсуждения в числе «Прочих в-вопросов»! — воскликнул Херокс, размахивая своими карточками с предложениями. — С-сюда ничего т-такого не введено. Незарегистрированные п-предложения должны должным образом в п-порядке долженствования п-представляться для дебатов, утилизируя п-правильную п-процедурную утилизацию.
Блудные божества пожали плечами и были препровождены к их законным местам испытавшим чувство глубокого удовлетворения Мэтр д'Отелем. «Кому нужны решения, — размышлял он, — когда кругом столько пива и божеств, чтобы водить их куда надо?»
В темном углу Алкан испустил огромный вздох облегчения. Не прозвучало никакого упоминания о каких-либо гнусных схемах и его к ним причастности. Итак, он был чист.
И в конечном итоге он все-таки заберется за Верхний Стол. С ухмылкой облегчения Алкан плеснул себе в кружку галлон самого лучшего эля.
Однако шанса выпить этот эль он не получил.
Сзади к Алкану подкралась тень в бледно-серой шинели и аналогичного цвета фуражке, ладонью прихлопнула ему рот и утянула прочь от стола.
— Ни слова! — рявкнул Фе Ликс, выволакивая отчаянно лягающегося Алкана из «Манны Амброзии», пока все глаза по-прежнему были сосредоточены на недавно вернувшихся божествах. — Тебе нужно держаться тихо, иначе тебя найдут! Это ради твоего же блага. Доверься мне. Я знаю, что делаю!
Глубоко в пещерной тьме, освещенной лишь сумрачным багрянцем лавы и серы, массивная особь из породы ментагонов вручила громадные киркомотыги трем хилым фигурам. Затем демон указал на покрытую серой стену, что-то невнятное прорычал и ткнул когтистым пальцем в обширный набор пустых ведер, разверстых в сумраке точно пасти голодных детенышей аммореттанских ящериц-убийц.
— Копайте здесь, — красноречиво прохрипел ментагон и ловким копытом резко пнул по заднице ближайшего из троих.
Кандалы на лодыжках Ублейра гремели, пока он шаркал к стене и пытался занести над чешуйчатым плечом гигантскую киркомотыгу.
— Копайте? — переспросил он. — Да мне эту заразу вообще не поднять.
— Ничего, научишься, — прорычал ментагон, радостно скалясь в багровой тьме. — Иначе… — загадочно добавил он и повернулся, вроде бы собираясь уходить.
— Эй! — запротестовал Бубуш. — Ты куда? Ты что, нас здесь одних бросишь?
— Да заткнись! — громким шепотом прошипел Асаддам. — У тебя хоть какие-то мозги остались? — Он радостно махнул ментагону. — Все в порядке, — крикнул бывший главный менеджер. — Нам здесь будет просто чудесно. А ты возвращайся к своей дыре. Желаю тебе провести чудный вечерок!
Голова Асаддама гудела от сознания того, что очень скоро он будет способен в совершенстве обращаться с киркомотыгой. Когда рядом не будет стражи, между ним и свободой останется лишь пара кандалов. А с ними он уж сумеет как следует разобраться — и в предельно короткие сроки.
— Да, очень мило, — прохрипел ментагон. — Доброй ночи. Ах, погодите. Чуть было не забыл.
Озадаченные, Ублейр, Бубуш и Асаддам навострили уши и услышали, как раскрывается троица крошечных клеток. Затем последовало внезапное жужжание малюсеньких крылышек.
— Ох нет, только не это… — простонал Асаддам, мгновенно узнавая звук.
— Что? Что «только не это»? — спросил Бубуш, от всего сердца наслаждаясь тревогой в голосе Асаддама.
— Нет! Пожалуйста, не надо! НЕ-ЕТ! — пронзительно завопил Асаддам, когда крошечный сторожевой мудемм нежно опустился ему на плечо, угрожающе помахивая хоботком.
Ментагон ухмыльнулся, заслышав отголоски воплей, что надлежащим образом вылетали из горловины Узбасских рудников лавы и серы.
Капитан Мабыть оглядел интерьер Главного муниципального храма и удивленно покачал головой. Но не от того факта, что интерьер этот за каких-нибудь десять минут удалось идеально переподготовить для свадебной церемонии.
И не оттого, что Корман Макинтош порылся в своей мошне и расплатился за спиртное и закуску для всех гостей.
И даже не потому, что он все-таки запомнил свой текст и сумел более-менее внятно изложить его перед лицом такой огромной аудитории.
Нет. Капитан Мабыть был предельно удивлен тем, что ничто не пошло наперекосяк. После всех этих панических треволнений по поводу цветов, одежды, кресел, волос и массы других мелочей, о которых он даже никогда не слышал, все прошло просто замечательно. Ладно, пусть цветы над ухом у жениха ни в какую не гармонировали с его тогой, пусть пятеро гостей хлопнулись в обморок от волнения, пусть случилось целых пятьдесят три случая нехватки авокадового джина «Льдинка»… Тем не менее все прошло как надо.
Блинни и Нибель отныне и навсегда стали мистером и миссис Плутт, и все в Аксолотле пребывали в полном восторге.
Мабыть сделал глоток дынного ликера и выплелся на высокий застекленный балкон, пока оркестр казу и окарин диссонантно выделывался на предмет какого-то популярного мотивчика тридцатилетней давности. Капитан вздохнул и выглянул из окна, уже с грустью вспоминая о прошедшем дне и готовясь прорваться сквозь всю ночь. Пожалуй, еще двенадцать часов, и на нем можно будет зашивать саван…
Но тут снаружи что-то такое двинулось. Уголок капитанского глаза засек тревогу, когда целое облако белых хлопьев радостно закувыркалось на ветерке. За ними последовали более светлые крапинки, и по позвоночнику капитана пробежал холодок ужаса.
Неужели страшное предсказание сбылось так скоро?
Были это снежные хлопья… или конфетти?
Капитан Мабыть содрогнулся и сделал отчаянный глоток дынного ликера.
В малопосещаемом углу в предместьях Аррая не на шутку раздраженная фигура барабанила по стенам совершенно пустой полости во внутренностях просторной облачной гряды.
Алкан понял ошибку Фе Ликса только через десять минут после того, как облаченное в фуражку и шинель божество заперло дверь и устремилось прочь. Судя по всему, Брехли Трепп проявил куда большую активность, чем ему полагалось. Он обращал еще и дьяволов! Какая преданность долгу! Будь он трижды проклят!!!
— Это не то, о чем ты подумал! — вопил Алкан, в кровь разбивая свои божественные кулаки о пушистую, но абсолютно неподатливую внутренность облака. — Они за мной не явятся. Я в полной безопасности. Они в меня верят. Вернись и выпусти меня. Они мои друзья! Фанаты! Поклонники! Да выпусти же меня!
Менее чем в двадцати ярдах оттуда отчаянно визжащая ангелица наконец-то как следует выполнила наружную петлю, блаженно не зная о содержимом звуконепроницаемой облачной гряды глубокого прикрытия, вокруг которой она только что совершила свой маневр.
— Ну, так кто же это будет? — заорал Бубуш. Голос его уже отчаянно дрожал.
— Трепп, я пришел! — выкрикнул Елеус, умоляюще глядя на чудесный талисман рудничных демонов. И тут, по-прежнему находясь под колоссальным воздействием святых волн, все в пределах Греховной площади внезапно увидели в этом чудесное знамение. Демонам стало совершенно ясно, кто станет их новым настоящим вождем. Все они ощущали его прикосновение, слышали его слова, глотали его дармовой эль и даже чудесным образом знали его полное имя.
— Трепп! — дружно завопили демоны, тут же становясь под его знамена. — Брехли Трепп!
Челюсть Бубуша отвисла ему на грудь.
— Нет-нет. Погодите. Я имел в виду себя! — шумно запротестовал он.
— А как насчет меня? — заорал Ублейр. — Ты обещал, что я тоже…
— Послушайте, я самый лучший кандидат! — заверещал Бубуш в регистре, обычно характерном для перепуганных поросят недельного возраста. — Эй, внимание! Послушайте, я блестящий кандидат! Я… эй, отвалите! Нет-нет, погодите, поставьте меня на землю!
Без какого-либо приказа двое неверующих, единственные диссиденты во всей огромной толпе, были схвачены четырьмя самыми здоровенными ментагонами и с воплями уволочены по боковому проулку. За ними вплотную следовала еще одна четверка, которая волокла отчаянно корчащегося Асаддама.
Из проулка обратно на площадь доносились слабые отголоски унижения.
— Это большая ошибка, — выл Бубуш, по-прежнему пытаясь держать себя так, будто он тут самый главный. — Послушайте, если вы поставите меня на землю и прямо сейчас отпустите, я забуду этот инцидент. Я стану идеальным главным менедже… аи! Ой! — Безошибочно узнаваемый стук ментагонского кулака по нежным носовым тканям мучительно метнулся меж дружных воплей «Трепп! Трепп!» и затих меж домов.
Бывшее его высокопреподобие Елеус Третий не мог поверить своим ушам.
— Нет, послушайте, вы не так меня поняли! — закричал он. — Я только хотел, чтобы он показал мне путь отсюда… ах-х!
Громадный демон опустил на Елеуса огненный взор, в предельно конкретной манере оскалился и протянул к нему здоровенную лапу. Елеус отчаянно завопил, когда длинные когти сомкнулись у него на горле, сжали его и потянули вверх.
— Он уже показал нам путь! — проревел демон, который, судя по всему, не на шутку нахватался святых волн. — И теперь должен быть вознагражден, — подняв Елеуса высоко над своими рогами, демон усадил его к себе на плечи.
— Нет-нет. Послушайте. Я только хотел, чтобы Брехли Трепп… э-э… погодите. Вознагражден, вы говорите? А чем именно вознагражден? — лопотал Елеус.
— Должностью главного менеджера! — ответил демон.
Все дружно проревели в знак одобрения и отправились в широкий круг почета по улицами Мортрополиса. Трепп и Елеус держались высоко у них над головами, а объединенная конгрегация радостно следовала позади.
Высоко под сводом страхосферы, восседая на вовсю машущей крылами дактилице по имени Гарпи, повелитель скверны д'Авадон внимательно пригляделся к Греховной площади и улыбнулся.
— А у них там, похоже, все очень славно идет. А, Гарпи? Я… гм… честно говоря, мне не кажется, что нам обязательно нужно туда залетать. Как думаешь, а? Давай просто немножко полетаем тут по округе, а потом поглядим, как там дела у Шейтана. Как тебе, Гарпи, а?
Гарпи радостно заревела и устремилась в глубокий восторженный нырок. Д'Авадон принял это за определенный знак согласия.
Флорри проследовала за Фе Ликсом, главным божеством, ответственным за шпионаж, дезинформацию и слежку, — прямо в интерьер гудящего облака, где уставилась на пылающий трезубец.
— Вот, я же говорю, — сказала ангелица. — Гудит и пылает. Как будто что-то вроде тревоги. Что это такое?
— Что-то вроде тревоги… — прошептал Фе Ликс. В голосе его прозвучало удивление божества, глядящего на что-то, чего оно решительно никогда не ожидало увидеть.
— Да? В самом деле? А какая именно это тревога? — взволнованно спросила Флорри.
— Худшая, самая худшая, — пробормотал Фе Ликс. Лоб его сморщился, а плечи приподнялись к самым ушам. — Мы должны взять его под прикрытие и перевести на безопасное облако, подальше от них! — Он резко развернулся, закручивая на себе шинель, и стремительно вырвался из облака.
— От них? От кого от них? — продолжала нажимать Флорри. — Что происходит?
За бесчисленные столетия, что прошли с тех пор, как угроза Инфернального вторжения рассеялась, словно клуб скучного дыма, ангелица успела все это позабыть. Хотя следует отметить, что большинство сложных и в высшей степени священных систем слежения, за которые Фе Ликс был ответственным, держались в предельном секрете. Не было никакого смысла рассказывать всем и каждому, что он изобрел новый тайный способ держать руку на пульсе демонического образа мыслей. Иначе этот самый способ уже не был бы таким тайным, разве не так?
На пике угрозы Инфернального вторжения Фе Ликс много недель безвылазно провел в этом облаке, глазея на трезубцы и ожидая, когда же они наконец зарегистрируют злые мысли, направленные на конкретные мишени. Каждый из трезубцев был точно настроен на резонанс специфической демонической целеустремленности. Если ваш трезубец загорался, это показывало, что вы находитесь на уме у демонов. А для в высшей степени чувствительного к заговорам разума Фе Ликса это означало только одно…
Они планируют вас захватить!
Он должен был убрать Алкана из поля зрения, обеспечив ему глубокое облачное прикрытие. Причем прямо сейчас!
Разбитый фургон на опустевшей Греховной площади натужно заскрипел, несколько раз покачнулся и наконец со всплеском хриплого пыхтения повалился на бок. Стапель и Туммак отбросили с дороги другой, раскидали по сторонам сланцевые плиты и встали.
Шармани вовсю негодовал.
— Загублена! Именно загублена! Мне уже никогда ее не восстановить! — жаловался он, пытаясь стряхнуть грязные пятна со своей тоги.
Эндезид пошарил у себя в сумке и вытащил оттуда небольшой пакетик.
— Вот, удобные дорожные салфетки! — ухмыльнулся он. — Идеально подходят для приведения в порядок изношенных в поездке одеяний и освежения усталых ног.
— А вот для этого у вас ничего нет? — прохныкала Нивейя, потягивая себя за челку. — Она уже никогда не ляжет как надо, я в этом определенно уверена!
Пока Эндезид снова принялся рыться в своей объемистой сумке, Стапель пожал плечами, выбил пыль из своей фуражки и спросил:
— Итак, мои сердечные, что мы теперь будем делать?
— Делать ноги, — пробормотал Драпак. — Дуем отсюда! Вот так!
— Что? — буркнул Туммак. — Ведь мы же пропустим первосортный мордобой, когда они сюда вернутся!
— Бежим, — упирался Драпак, направляясь в сторону темного проулка.
— Вы куда? — крикнул Мэтр д'Отель.
— Я отсюда сваливаю. Вот сюда, смотрите, — Драпак поднял уже знакомую всем божествам карту Мортрополиса и указал на крошечную дверку, помеченную как «Выход».
— Знать маршрут отхода никогда не мешает, — добавил он, и восьмерка усталых божеств тут же с ним согласилась.
— Послушайте, а ведь это работает, — в конце концов сообразил Мэтр д'Отель, пока они тащились по мрачным боковым проходам и редко посещаемым проулкам.
— Что работает?
— Ну, курсы эти несчастные. Вы заметили, как быстро мы приняли решение? — И остальные восемь божеств поняли, что он прав. Все они это почувствовали.
— Сюда, — прохрипел Драпак, сверяясь с картой и указывая на давно не использовавшуюся дверь в глубокой луже теней.
— Сюда? — усомнился было Шармани, разглядывая паутину. Затем он осмотрел свой стильный наряд и пожал плечами. Хуже уже стать не могло.
— Ага, — Драпак с энтузиазмом толкнул дверь — и досадливо сплюнул, когда она не сдвинулась с места.
Тогда Туммак ухмыльнулся, подошел к двери и легким пинком распахнул ее, после чего сразу же прошел дальше, не остановившись, чтобы взглянуть на выцветшую и неразборчивую табличку на стене, надпись на которой гласила:
СО ЛЮДАЙТЕ СТОРОЖ ОСТЬ!
П ОТИВО ХОТНЫЕ ВЯТЫНИ!
Блаженно не замечая целых ящиков с рисунками в форме креста, что хранились под винтовой лестницей, божества начали длинное восхождение.Ангельские официантки в «Манне Амброзии» лихорадочно порхали между столов, несмотря на полное отсутствие какой-либо закуски. Кувшины эля и вина безостановочно текли в кружки, после чего отправлялись вниз по стремительно пьянеющим глоткам.
Схрон с несчастным видом смотрел в свой эль и отчаянно тосковал по самому ничтожнейшему из кусочков Знаменитого Чесночного Хлеба с «драконсолой» Тони Фабрицци.
В эле было что-то предельно жидкое. Совсем нечем похрустеть. Куда мог подеваться Тони? Разве он так скверно с ним обращался, чтобы повар вот так просто взял и исчез? Но нет, такого просто не могло быть. Так могли делать только божества, разве нет? Схрон воззрился в будущее, лишенное кулинарных благ Тони Фабрицци, и пьяная слеза несчастья заискрилась в уголке его глаза.
Внезапно некое официозное божество вскочило на ноги и резко вытолкнуло руку в воздух.
— Разве уже н-не время для обсуждения «Прочих в-вопросов»? — осведомился Херокс у тут же наполнившейся стонами аудитории.
Схрон заглотил весь свой эль, и ангельская официантка добавила ему еще галлон.
— С-сэр! Разве уже н-не время для?.. — снова начал было Херокс.
— Да слышу я, не глухой, — рявкнул Схрон. Голос его как-то деревянно отражался от внутренностей кружки.
— Итак? — настаивало божество с поднятой рукой. — Время или н-не время?
— Я как раз думаю, — пробормотал Схрон. — И не могу понять. «Прочие вопросы» всегда бывали у нас после пудинга, а я этого самого пудинга и в помине не видел… — Вереница его мыслей нерешительно стекала в кружку.
— Но р-разве уже н-не время? — занудил свое Херокс, пытаясь убрать с лица недовольную мрачность.
— Ну тогда ладно, — проворчал Схрон поверх гомона пьяных божеств. — Хотя для всей компании это особого смысла иметь не будет. И, говоря откровенно, я вообще сомневаюсь, что это имеет какой-то смысл.
Херокс опустил руку, ухмыльнулся, перевел дыхание и официальным тоном осведомился:
— «Прочие вопросы» имеются?
— Да, мои сердечные, — объявило облаченное в тыквенную пижаму божество, с фуражкой на голове и капитанской бородкой на физиономии, только что вытряхнувшееся из «Божеского сортира» и слегка запыхавшееся.
Глаза всех присутствующих удивленно обратились на этого столь внезапно появившегося персонажа, причем некоторые сфокусировались куда быстрее прочих.
— Весь вопрос в том, как мы все-таки нашли этот чертов способ принятия решений!
— Стапель? Где ты был? — заорал ему в ответ Схрон. И лишь развел руками, когда из двери «Божеского сортира» появились и другие. Позади всех, отчаянно краснея, следовала Нивейя. Ей еще ни разу не доводилось бывать в «Божеском сортире» — тем более в мужском.
— На самом деле все прошло просто блестяще, — с энтузиазмом продолжил Стапель. — Требуются два ответственных, один вроде как отцовская фигура для другого, а еще компания священного народа вроде нас. Типа Отец, Сын и Святой Десант.
— Где Фабрицци? — взвыл Схрон.
В дальнем углу Ромсдел вдруг сел прямо и задумался о словах Стапеля. Все это казалось малость угловатым и, пожалуй, слегка тяжеловесным, — однако, размышлял ответственный за смертный менеджмент и кризисный контроль, оно и впрямь могло сработать.
— Вы не м-можете так п-просто сюда врываться и объявлять тему для обсуждения в числе «Прочих в-вопросов»! — воскликнул Херокс, размахивая своими карточками с предложениями. — С-сюда ничего т-такого не введено. Незарегистрированные п-предложения должны должным образом в п-порядке долженствования п-представляться для дебатов, утилизируя п-правильную п-процедурную утилизацию.
Блудные божества пожали плечами и были препровождены к их законным местам испытавшим чувство глубокого удовлетворения Мэтр д'Отелем. «Кому нужны решения, — размышлял он, — когда кругом столько пива и божеств, чтобы водить их куда надо?»
В темном углу Алкан испустил огромный вздох облегчения. Не прозвучало никакого упоминания о каких-либо гнусных схемах и его к ним причастности. Итак, он был чист.
И в конечном итоге он все-таки заберется за Верхний Стол. С ухмылкой облегчения Алкан плеснул себе в кружку галлон самого лучшего эля.
Однако шанса выпить этот эль он не получил.
Сзади к Алкану подкралась тень в бледно-серой шинели и аналогичного цвета фуражке, ладонью прихлопнула ему рот и утянула прочь от стола.
— Ни слова! — рявкнул Фе Ликс, выволакивая отчаянно лягающегося Алкана из «Манны Амброзии», пока все глаза по-прежнему были сосредоточены на недавно вернувшихся божествах. — Тебе нужно держаться тихо, иначе тебя найдут! Это ради твоего же блага. Доверься мне. Я знаю, что делаю!
Глубоко в пещерной тьме, освещенной лишь сумрачным багрянцем лавы и серы, массивная особь из породы ментагонов вручила громадные киркомотыги трем хилым фигурам. Затем демон указал на покрытую серой стену, что-то невнятное прорычал и ткнул когтистым пальцем в обширный набор пустых ведер, разверстых в сумраке точно пасти голодных детенышей аммореттанских ящериц-убийц.
— Копайте здесь, — красноречиво прохрипел ментагон и ловким копытом резко пнул по заднице ближайшего из троих.
Кандалы на лодыжках Ублейра гремели, пока он шаркал к стене и пытался занести над чешуйчатым плечом гигантскую киркомотыгу.
— Копайте? — переспросил он. — Да мне эту заразу вообще не поднять.
— Ничего, научишься, — прорычал ментагон, радостно скалясь в багровой тьме. — Иначе… — загадочно добавил он и повернулся, вроде бы собираясь уходить.
— Эй! — запротестовал Бубуш. — Ты куда? Ты что, нас здесь одних бросишь?
— Да заткнись! — громким шепотом прошипел Асаддам. — У тебя хоть какие-то мозги остались? — Он радостно махнул ментагону. — Все в порядке, — крикнул бывший главный менеджер. — Нам здесь будет просто чудесно. А ты возвращайся к своей дыре. Желаю тебе провести чудный вечерок!
Голова Асаддама гудела от сознания того, что очень скоро он будет способен в совершенстве обращаться с киркомотыгой. Когда рядом не будет стражи, между ним и свободой останется лишь пара кандалов. А с ними он уж сумеет как следует разобраться — и в предельно короткие сроки.
— Да, очень мило, — прохрипел ментагон. — Доброй ночи. Ах, погодите. Чуть было не забыл.
Озадаченные, Ублейр, Бубуш и Асаддам навострили уши и услышали, как раскрывается троица крошечных клеток. Затем последовало внезапное жужжание малюсеньких крылышек.
— Ох нет, только не это… — простонал Асаддам, мгновенно узнавая звук.
— Что? Что «только не это»? — спросил Бубуш, от всего сердца наслаждаясь тревогой в голосе Асаддама.
— Нет! Пожалуйста, не надо! НЕ-ЕТ! — пронзительно завопил Асаддам, когда крошечный сторожевой мудемм нежно опустился ему на плечо, угрожающе помахивая хоботком.
Ментагон ухмыльнулся, заслышав отголоски воплей, что надлежащим образом вылетали из горловины Узбасских рудников лавы и серы.
Капитан Мабыть оглядел интерьер Главного муниципального храма и удивленно покачал головой. Но не от того факта, что интерьер этот за каких-нибудь десять минут удалось идеально переподготовить для свадебной церемонии.
И не оттого, что Корман Макинтош порылся в своей мошне и расплатился за спиртное и закуску для всех гостей.
И даже не потому, что он все-таки запомнил свой текст и сумел более-менее внятно изложить его перед лицом такой огромной аудитории.
Нет. Капитан Мабыть был предельно удивлен тем, что ничто не пошло наперекосяк. После всех этих панических треволнений по поводу цветов, одежды, кресел, волос и массы других мелочей, о которых он даже никогда не слышал, все прошло просто замечательно. Ладно, пусть цветы над ухом у жениха ни в какую не гармонировали с его тогой, пусть пятеро гостей хлопнулись в обморок от волнения, пусть случилось целых пятьдесят три случая нехватки авокадового джина «Льдинка»… Тем не менее все прошло как надо.
Блинни и Нибель отныне и навсегда стали мистером и миссис Плутт, и все в Аксолотле пребывали в полном восторге.
Мабыть сделал глоток дынного ликера и выплелся на высокий застекленный балкон, пока оркестр казу и окарин диссонантно выделывался на предмет какого-то популярного мотивчика тридцатилетней давности. Капитан вздохнул и выглянул из окна, уже с грустью вспоминая о прошедшем дне и готовясь прорваться сквозь всю ночь. Пожалуй, еще двенадцать часов, и на нем можно будет зашивать саван…
Но тут снаружи что-то такое двинулось. Уголок капитанского глаза засек тревогу, когда целое облако белых хлопьев радостно закувыркалось на ветерке. За ними последовали более светлые крапинки, и по позвоночнику капитана пробежал холодок ужаса.
Неужели страшное предсказание сбылось так скоро?
Были это снежные хлопья… или конфетти?
Капитан Мабыть содрогнулся и сделал отчаянный глоток дынного ликера.
В малопосещаемом углу в предместьях Аррая не на шутку раздраженная фигура барабанила по стенам совершенно пустой полости во внутренностях просторной облачной гряды.
Алкан понял ошибку Фе Ликса только через десять минут после того, как облаченное в фуражку и шинель божество заперло дверь и устремилось прочь. Судя по всему, Брехли Трепп проявил куда большую активность, чем ему полагалось. Он обращал еще и дьяволов! Какая преданность долгу! Будь он трижды проклят!!!
— Это не то, о чем ты подумал! — вопил Алкан, в кровь разбивая свои божественные кулаки о пушистую, но абсолютно неподатливую внутренность облака. — Они за мной не явятся. Я в полной безопасности. Они в меня верят. Вернись и выпусти меня. Они мои друзья! Фанаты! Поклонники! Да выпусти же меня!
Менее чем в двадцати ярдах оттуда отчаянно визжащая ангелица наконец-то как следует выполнила наружную петлю, блаженно не зная о содержимом звуконепроницаемой облачной гряды глубокого прикрытия, вокруг которой она только что совершила свой маневр.