Страница:
Эндрю Харман
Святой десант
СМЕРТЬ ДУШЕКУПЦА
Утренний геккон с прищуром взглянул на тень, крадущуюся по циферблату солнечных часов, мысленно пожал чешуйчатыми плечами и заторопился прочь, скрываясь из поля зрения и слуха. Многотрудные годы личного, полученного из первых лап опыта жизни в горном городе Аксолотле научили его тому, что надолго здесь ничто безмятежным не остается. Так никогда не бывало — особенно ранним утром в Гад-парке.
И сегодняшнее утро не стало исключением.
Раздался хруст энергичных шагов по выбеленным солнцем камешкам Дженской лужайки, и фигура в длинной черной сутане и соответствующей ермолке заспешила по извилистым тропам пятидесятифутовой площадки, сжимая в руке немалых размеров чемодан. Глаза вновь прибывшего то и дело метались влево-вправо на предмет какого-либо движения — признака чьей-то конкуренции. Нет, не затем он забрался в такую даль, чтобы в последний момент лишиться своего места. О нет. Только не после трех суток перетаскивания проклятого чемодана по дьявольски бесконечным горам. Никоим образом. Все это удовольствие стоило слишком дорого.
Внезапно краем глаза он все-таки заметил движение — качнулась ветка и мелькнула тога. Звучно заскрипев зубами, человек в сутане пригнулся и еще быстрее устремился вперед. А тот, что был в тоге, перепрыгнул через невысокую ограду из кактусов, заметил духовное лицо и с громкими криками бросился ему наперерез. Белые камешки летели у него из-под ног, пока он стремительно ускорялся на курсе перехвата, ведущем к сверкающей мраморной колонне.
Тогда человек в сутане отчаянно размахнулся своим объемистым чемоданом и, точно гигантскую тарелочку «фрисби», с замиранием сердца запустил его в сторону своего противника. Внезапно превратившаяся в метательный снаряд, ручная кладь приземлилась со всплеском гравия, после чего неудержимо заскользила вперед и угодила точно по паре несущихся навстречу лодыжек. Изрыгая бурный поток сквернословий, человек в тоге закувыркался прямиком к предельно неприветливой ограде из кактусов.
Его высокобесподобие Брехли Трепп победно вскинул руки, а затем быстро подхватил свой чемодан и запрыгнул на нижнюю ступеньку лестницы к трибуне в Уголке Проповедника. Итак, ему все-таки удалось застолбить за собой это место и получить возможность проповедовать здесь хоть целые сутки — до девяти часов завтрашнего утра, когда все начнется сначала.
Испустив могучий вздох облегчения, Трепп принялся лихорадочно распаковывать чемодан, готовясь воспользоваться всеми преимуществами наилучшей точки для проповеди в всем горном городе Аксолотле.
Геккон неодобрительно хмыкнул себе под нос, лениво задумываясь о том, чего ради эти люди прилагают так много усилий в такой ранний час. Почему они не могут просто найти себе подходящую скалу и капитально на ней поблаженствовать, как сделало бы всякое приличное существо? Мысленно покачивая головой и бормоча себе под нос всякие рептилианские соображения о глупости млекопитающих в целом и людей в частности, геккон ускользнул прочь в тот самый момент, когда человек в темно-сером костюме, чуть наклонив лысеющую голову и громко пыхтя, стал прокладывать себе дорогу по Дженской лужайке.
— Какого дьявола вы вдруг так срываетесь и несетесь невесть куда? — укоризненно выдохнул он его высокобесподобию Брехли Треппу из Речистой Миссии. — А что, если бы я заблудился или…
— Конкуренция, Таргаш, конкуренция, — ответствовал Трепп, хмуро указывая на человека в тоге, который тем временем вынимал несколько особенно длинных колючек кактуса из предельно деликатной части своей анатомии.
— Какая еще конкуренция? — воскликнул лысеющий мужчина, а затем добавил: — И, между прочим, для вас я мистер Таргаш!
Игнорируя последние слова клиента, Брехли Трепп развернул большой складной плакат, покрытый цветными глянцевыми иллюстрациями.
— Об этом я вам уже рассказывал по дороге, — пробормотал он. — Древняя аксолотлианская традиция. «Кто первым поспел, тот больше спас».
Таргаш вытер потный лоб и огляделся:
— Так вы говорите, это и есть Уголок Проповедника?
— А вы чего ожидали? Горящих свечей? Или, быть может, амфитеатра?
— Но он такой маленький.
Трепп хмыкнул.
— Как я не раз пытался втолковать некоторым моим дефективным друзьям, это не имеет никакого значения. Важно лишь то, что вы тут делаете. Поверьте мне, через каких-то несколько минут здесь плюнуть будет некуда.
— Лично я знаю, куда бы я сейчас плюнул, — рявкнул от ограды из кактусов человек в тоге, гневно глазея на Треппа. — Шарлатан! Ты тут каждую неделю трусишь по одной и той же натоптанной дорожке…
— А, заткнись. Только высунь нос, и я тебе опять полный рюкзак накидаю! Я первым сюда пришел. Теперь это место мое на все то время, что полагается согласно указу Священного управителя. — Трепп пренебрежительно мотнул головой и воззрился на солнечные часы. Оставалось меньше минуты.
Таргаш явно пребывал в недоумении.
— Полный рюкзак накидаете? — озадаченно спросил он. — Выходит, здесь получился двойной заказ? — Коммерсант снова вытер лоб, и его колени дали слабину. Неужели он только затем трое суток сюда карабкался, чтобы его теперь какая-то клерикальная ошибка остановила?
Его высокобесподобие Брехли Трепп запрокинул голову и громко расхохотался:
— Двойной заказ? Нет, что вы. Я же сказал — кто первым поспел…
Поблескивающий от влаги лоб Таргаша пересекли подозрительные морщинки.
— Помилуйте, но за что же я тогда отстегнул вам сотню мротов заказной оплаты? А? Прошу объяснить.
— А почему, собственно, это должно вас заботить? Политика Речистой Миссии, как вам хорошо известно, заключается в том чтобы проповедовать в любое время, в любом месте, любое слово. «По любому!» — так это называется. И вот я здесь, ради вас готовый, страстно желающий и более чем способный проповедовать ваше слово. К несчастью, однако, пока что это ваше слово зашло не слишком далеко. Я это знаю и вы это знаете, но мы должны позаботиться о том, чтобы аудитория тоже это узнала. Но она этого не узнает, если ее здесь не окажется. Видите, в чем загвоздка?
Таргаш, в состоянии полной озадаченности, просто обратил ладони к небу.
— Должен же я был позаботиться о том, чтобы народ здесь появился, не так ли? — Трепп потер большой палец об указательный, словно между ними была зажата монетка. Затем он отвернулся от коммерсанта и развернул еще один складной плакат, подравнивая его для максимального обзора и ухмыляясь при виде до неприличия эротичного нижнего белья, демонстрируемого в равной мере непристойными фигурами обоих полов.
— Вы… вы что, подкупили публику? — укоризненно выдавил из себя Таргаш.
— Нет-нет, что вы. Никаких подобных крайностей. Прошу вас, окажите мне хоть какое-то доверие.
— Где же тогда та сотня мротов?
— Истрачена, — буркнул Трепп, вытаскивая из чемодана демонстрационные образцы.
— Куда? На что? Вы получили расписку? — возмутился Таргаш, вдруг излишне остро вспоминая интересы своего бизнеса.
Взглянув на солнечные часы, Брехли Трепп решил, что это объяснение следует проделать в предельно быстром темпе.
— Слоновая улица, 55/57, квартира 28, полторы колонки в разделе Предсказаний. Такие дела. — И, отвернувшись от Таргаша, он продолжил возиться со своими демонстрационными материалами.
— Постойте, но я ровным счетом ничего не понимаю, — забрызгал слюной лысеющий коммерсант.
Речистый миссионер возвел глаза к небу и заскрипел зубами. Затем, уже трепеща от предвкушения скорой проповеди, он пронзил Таргаша диким взором и погрозил ему пальцем, подаваясь вперед над четырехфутовой мраморной колонной.
— Если бы вы уделяли хоть малейшее внимание тому, что я вам все эти последние дни втолковывал, истина открылась бы вам во всем сиянии наконец-то обретенной Чаши Грааля. И вы не мешали бы мне в последних важнейших приготовлениях. Вместо этого, судя по всему, ввиду предельного тугодумия некоторых персон я вынужден буду…
— Сарказм здесь ни к чему…
Трепп издал протяжный стон и задумался, будет ли в конечном итоге заключенный с Таргашем контракт стоить всех заморочек.
— Что любой житель Аксолотля ранее всего прочего делает по утрам? — спросил его высокобесподобие таким тоном, с каким педантичные учителя обычно обращаются к особенно тупоумным ученикам младших классов.
Таргаш рассеянно сунул палец в рот, а на его физиономии появилось отсутствующее выражение.
— Идет в туалет?
— Нет, нет и еще раз нет! Думайте! — Брехли Трепп жестом показал, как он раскрывает газету и читает.
— Решает кроссворд?
— Тьфу! А название «Угадайка» ничего вам не говорит?
— Ах да. Вы мне об этом рассказывали.
— Ура! Да благословит Моразмия, божество памяти, ваши столь быстрые нейрончики. Вы все-таки вспомнили! И к каком разделу они обращаются самым первым делом? — Взглянув на солнечные часы, Трепп понял, что для столь деликатного подхода у него уже, скорее всего, нет времени. — К разделу Предсказаний! — ответил он на собственный же вопрос.
— Да-да. Я как раз собирался об этом сказать, — забормотал Таргаш, внезапно отчетливо все припоминая. Две ночи тому назад Трепп ему все объяснил. То ли из-за избытка родственного спаривания, то ли из-за влияния солнца, то ли из-за каких-то примесей в воде, толком никто не знал, но по какой-то причине девяносто девять процентов жителей Аксолотля имели этот дар . Применялось ли ими бросание древних гадательных костей, рассматривание формы пены на кружке с элем или близорукое вглядывание в сверкающий кристалл — результат всегда был одним и тем же. Аксолотлианцы могли видеть будущее.
Так, здесь имелись люди со способностью видеть зарождающееся пламя вроде «Гасилы» Шланка и его верного осла Штуцера, которые работали в Службе Предотвращения Пожаров Они приходили за пару минут до того, как та самая искра вылетала из-под копыта той конкретной ламы, обращая именно тот стог сена в безумно пылающее инферно, и предотвращали катастрофу проворно вылитым куда следует ведром воды. Другие, с преимущественно кулинарными склонностями, находили себе работу в мириадах предприятий быстрого питания, что испещряли весь Аксолотль и его окрестности. Их умы обращались к конкретным блюдам, которые доставлялись к конкретным дверям через считанные секунды после появления за этими дверями искорки голода. Были здесь и предсказатели появления мусора, которые, ощутив странную щекотку в носу, бросались на улицу и ставили бачок в том конкретном месте, куда вот-вот должна была упасть какая-то пакость.
А некоторые работали в еженедельном журнале «Угадайка», путем напряженного обдумывания различных знаков и знамений составляя очередной раздел Предсказаний. Раздел этот был весьма специфическим. Размещенные в нем сведения выходили далеко за пределы смутной расплывчатости классического гороскопа, устраняя из грядущего дня практически все возможные неожиданности. Особые надзиратели, чью заботу составляло предвидение зловещих существ, издавали предупреждения о черных мантрических гекконах невероятной зловредности, предоставляя точное время и место их появления и тем самым заботясь о том, чтобы ничей путь не оказался упомянутыми гекконами пересечен. Хромотерапевты объявляли, какие цвета будут максимально благоприятны для вашей личной ауры, идеально с ней гармонируя. Для сверхсуеверных жителей Аксолотля журнал «Угадайка» был жизненно важным чтением.
— Но какое отношение все это имеет к моей заказной оплате в сто мротов? — спросил Таргаш, по-прежнему пребывая в немалом замешательстве.
Трепп глухо зарычал, вытащил из кармана еженедельник и бросил его коммерсанту:
— Страница двенадцатая. А теперь отойдите в сторонку, если только не хотите, чтобы вас тут сейчас растоптали.
— Что?
— Они всегда страшно пунктуальны, слишком боятся опоздать.
До проповедника уже доносился шум собирающейся со всех концов города толпы.
Его высокобесподобие Брехли Трепп из Речистой Миссии (Отдел контрактного обращения) возвел глаза к мерцающей золотистой черепице Главного Муниципального Храма, нахлобучил себе на голову митру и звучно откашлялся.
Когда он минутой позже опустил взгляд, все пространство Гад-парка представляло собой море нетерпеливо ожидающих лиц. Некоторые из опыта предыдущих недель были ему знакомы.
— Граждане Аксолотля, — объявил его высокобесподобие Трепп, воздевая руки в проповедническом пыле и рвении. — Я так рад, что вы смогли сюда прийти. — Внутренне он ухмыльнулся, купаясь в теплом красноватом свете близящегося массового обращения.
Таргаш разинул рот, начиная читать особым образом расположенное предсказание на странице двенадцатой. Теперь до него дошло, почему Трепп был так уверен в появлении огромной толпы. Как могли они здесь не появиться, столкнувшись с таким намеренно двусмысленным и устрашающим их суеверные души предсказанием?
Вы никогда не бывали счастливее. Вы никогда не бывали восторженней. И больше никогда не бывать вам такими свободными. Если только… Если только не прибудете вы в Уголок Проповедника завтра в 9 утра. Будьте же там… или рыдайте вечно.
Таргаш оглядел море нетерпеливых тел, каждое из которых жаждало узнать, какова причина нынешней кульминации их счастья, и каждое из которых страшилось грядущего. Коммерсанту пришлось признать, что это и впрямь был чрезвычайно ловкий прием. Несколькими минутами раньше у него имелись определенные сомнения, но теперь он был полностью удовлетворен. Сотня мротов была потрачена не зря.
— Мои дорогие граждане, надеюсь, все вы понимаете свою исключительную привилегированность, — засочился елеем Трепп, подняв руки вертикально и приветственно помахивая толпе. — И вот теперь вы стоите на самой грани нового и ужасного откровения.
Все дружно ахнули.
— Да-да, ужасного. Но только для тех, кто здесь не присутствует. Это они задрожат, когда до них дойдет понимание об утраченной безопасности, о том душевном спокойствии, которого они лишились, не прибыв сюда сегодня утром.
Таргаш ухмыльнулся и ощутил, как смесь облегчения с радостным предвкушением теплым червячком пробирается по его кишечнику.
Брехли Трепп был по-настоящему хорош. Коммерсант слышал, что он самый лучший из Речистых Миссионеров, но до настоящего момента не был полностью в этом убежден. Солидная денежная сумма, врученная Треппу, с тем чтобы он поделился благими вестями о новейшем продукте Таргаша, судя по всему, должна была полностью окупиться. Коммерсант знал цену опыту, а у Треппа было его навалом. Двадцать лет обращения кочевников и язычников на путь истинной веры он провел только затем, чтобы тремя годами позже вернуться и обратить их в нечто новое, сияющее и еще более душеспасительное. Однако теперь все было иначе. Ушла в прошлое благородная награда за разжигание искорки первичной веры в полномасштабный пожар фанатичной приверженности. Ушла в прошлое скромная пара мротов благодарного пожертвования. Теперь приверженность имела более тонкий и меркантильный характер.
Два года тому назад Речистая Миссия отказалась от финансового самоубийства общения с божествами и перешла к куда более выгодным процедурам в рамках экономического сообщества. За одну ночь все ее члены стали миссионерами — или «милостионерами», как они сами предпочитали себя называть. Вскоре не осталось таких мест, куда они не могли бы ворваться, распространить на всех свою милость и сорвать превосходный куш.
И теперь его высокобесподобие Брехли Трепп пребывал в самом расцвете творческих сил. Он дергался и крутился, выплевывая цепочки слов, точно сумасшедший дервиш с острым вербально-кишечным расстройством.
— Только взгляните на эти картинки! — объявил Трепп, указывая на глянцевые изображения пышных полногрудых красоток и загорелых мускулистых верзил в обтягивающем нижнем белье. — Я знаю, о чем вы сейчас думаете. Разве слова «плоть», «похоть» и «секс» не всплывают у вас в голове? А? Не всплывают?
С немалым удовлетворением проповедник приметил в толпе множество виноватых лиц.
— Разве не посещают вас плотские мысли о поблескивающих от пота телах, что катаются по пуховым ложам похоти и разврата? — продолжил он. — Да, вы правы, все это отвратительно! И вот что я вам скажу! Вы все — жертвы самых глубочайших и темных своих желаний! Всеми вами бессовестно манипулирует этот досадный и докучливый демон секса!
Все рты потрясенно раскрылись. Брехли Трепп немного расслабил свою позу пораженного ударом молнии и понизил голос до более доверительного тона. Сложив руки у груди, он подался вперед над верхом мраморной кафедры в Уголке Проповедника.
— А скажите, останавливались ли вы когда-нибудь, чтобы задуматься, насколько это опасно? Да-да, чрезвычайно опасно! Один краткий момент отвлечения на разглядывание роскошно сложенного тела, затянутого в кусочки атласа… и кто знает, где все это закончится. Один рассеянный поворот на улицу скверного предзнаменования, сталкивающий вас лицом к лицу с неведомой опасностью… Кто может сказать, нет ли там одного из дюжины разных зловещих существ, что таятся в тени, готовые внести гибельный ужас в вашу жизнь? Да, это правда. Нет у дьявола большей опасности, чем… Нижнее Белье!
Указательный палец проповедника неистово размахивал, указывая в сторону неба, пока он обрушивался на волнующееся море пораженных благоговейным ужасом граждан Аксолотля.
— Да! И риск еще больше возрастает, если это нижнее белье ненадежно закреплено. Подумайте о катастрофах, которые только и ждут, чтобы случиться, когда скверно закрепленная лямка в самый неподходящий момент сползает к чувствительному участку.
Несколько молодых мужчин в аудитории заметно содрогнулись. Трепп мысленно усмехнулся и испустил вздох облегчения. Его информация была верна. Мода на фетишистское нижнее белье по-прежнему набирала обороты. Увидев реакцию аудитории, проповедник понял, что она у него в руках.
— Но не бойтесь, граждане Аксолотля. Я могу спасти вас от зол нижнего белья. Долее не будет эта заблудшая похотливая мыслишка сбивать вас с толка, более не подвергнетесь вы риску предательски сползшей лямки. Обретите полный контроль над вашим будущим и окажитесь в уютных объятиях теплой ворсистой подкладки. За пожертвование всего-навсего в пять с половиной мротов за пару я смогу предоставить вам удовлетворительно-комфортабельную поддержку вот этой вещицы!
Натренированным взмахом руки его высокобесподобие расстегнул две защелки на паре демонстрационных плакатов, расположенных по обе стороны от кафедры. Плакаты театрально раскрылись, заслоняя первоначальные изображения нижнего белья, и обнажили широкий диапазон полноразмерных, готовых к носке нижних рубашек для обоих полов, голубых и розовых.
Брехли Трепп собрался с духом для последнего проповеднического толчка, втыкая в толпу твердые взоры, а также закаленный во многих испытаниях кончик указательного пальца.
— Да! Освободитесь от опасностей шелковых трусов и атласных бюстгальтеров, избавьтесь от зол блудливых лямок и примкните к идущим единственно верным путем. Войдите в вечность свободными от вульгарных побуждений. — Голос проповедника воспарял, щеголяя распевными интонациями, пока он передавал свое последнее сообщение. — Да! Вы будете чувствовать себя такими счастливыми, не имея необходимости обнажаться. Будущее — это радость быть одетыми в Нужное Белье!
Таргаш готов был зааплодировать, а толпа уже раскошеливалась на пожертвования, но тут…
— Да зачем нам все эти шмотки? — вскричал мужчина в тоге у самого края толпы. Иголки кактуса все еще как попало торчали из его воротника.
— Что? Что? — переспросил Трепп.
— Почему мы должны верить в то, о чем ты нам тут толкуешь? — крикнул в ответ мужчина, обретая все больше уверенности.
Пальцы Треппа судорожно вцепились в край кафедры.
— Потому что… потому что это единственно верный путь… Он явно заволновался. Еще никто и никогда не отвечал ему ударом на удар.
— Брось, Трепп. Ты знаешь, что это вранье. За последние два года ты краснобайствовал перед нами уже о доброй сотне разных «единственно верных» путей. Будь мы такими идиотами, чтобы верить каждому твоему слову и всей той чешуе, которую ты еженедельно исторгаешь, мы бы уже пользовались при приготовлении пищи экстрадевственным оливковым маслом «Аллейна», при мытье — истинно-ангельской мыльной стружкой «Дом Эстес», а пили бы мы только бесконечные галлоны боговдохновенного эля «Старый Мальчик». Что же до надежных, как святой Георгий, презервативов…
— Ладно, ладно. Короче, гражданин. В чем суть? — прорычал Трепп из-за мраморного столпа.
— Суть в том, что каждую неделю ты сюда заявляешься, встаешь вон на ту ступеньку и заводишь очередной бред про единственно верный путь к спасению. Одну неделю трендишь про священнопищеварительный шоколадный батончик «Снюхерс», а на другую затягиваешь: «С утра и до ночи, трудящийся, пей / Только божественный кофе „Несклей“». Нельзя ли все же быть более последовательным?
В толпе стал нарастать одобрительный ропот.
— Вот, значит, в чем суть? Быть более последовательным? Я правильно понимаю? — Пытаясь принять вид морального превосходства, проповедник взглянул на кончик своего носа.
— Не совсем, — ухмыльнулся мужчина в манере, от которой у Треппа как-то особенно неприятно зачесалось вокруг шеи. — Суть в том, что ты… просто мошенник!
Толпа неодобрительно зашикала и приготовилась извергнуть поток презрительного улюлюканья.
— Я… я… пути богов порой загадочны, и есть много, очень много дорог, которыми можно пойти, — забормотал Брехли Трепп, бросая взгляд на Таргаша и с извиняющимся видом разводя руками. Ответом ему стал яростный взор без малейшего намека на дружелюбие.
Улюлюканье началось.
— Э-э… нет-нет, послушайте, я просто выполняю свою работу, указывая пути, которые вы вольны выбрать. А теперь я действительно могу предложить вам небольшую скидку на пожертвования в случае массового обращения в Нужное Белье…
Из толпы раздался гневный вскрик, и банка кофе «Несклей» полетела прямиком к высокому лбу проповедника. В последний момент Трепп успел пригнуться и выпрямиться. Вместо кофейных зерен лоб его обильно усеяли соленые капли паники.
— Ну-ну, погодите минутку, давайте не будем так торопиться…
Пузатая банка исчезла в дальнем ряду изгороди из кактусов, угодила в один, особенно сочный, — после чего была со страшной силой катапультирована обратно. Толпа аксолотлианцев буквально кипела, донельзя раздраженная тем, что ее лучшие суеверия были так нагло использованы для гнусной манипуляции.
— Послушайте, этот товар действительно первоклассный, тут все в порядке. Я сам с удовольствием его пью и… — Тут банка «Несклея» треснула Треппа по затылку, отправив митру проповедника лететь дальше в толпу. Его былая аудитория разразилась шумными криками восторга и, словно банка послужила чем-то вроде спускового крючка, начала нажимать вперед.
В этот самый момент его высокобесподобие Брехли Трепп от всей души пожалел о том, что в свое время отказался проходить курс «Избегание надвигающегося бунта», который ему настойчиво предлагала Миссия.
Дружные выкрики «Жулик! Мошенник!» зарождались в задней части толпы. Усики, щупики и корни этой заразы стремительно распространялись по всему Гад-парку.
Трепп нервно попятился. Ладони его вспотели.
— Ладно, ладно. Я вижу, что насчет Нужного Белья вам требуется крепко подумать. Вот что я вам скажу. Первым десяти из вас, кто захочет его носить, я предлагаю бесплатный испытательный срок. Нет-нет, пожалуйста, не все сразу. Такой энтузиазм излишен. Я… я…
Таргаш вздрогнул. А затем он понял, что теперь, может статься, на кону стоят не только объемы его прибыли.
Тревожно взвизгнув, Трепп резко развернулся и бросился бежать к ограде из кактусов. Отвлеченный диким ревом толпы, он едва ощутил уколы шипов, пока перепрыгивал на ту сторону.
Таргаш лишь какое-то мгновение стоял столбом от шока, наблюдая за тем, как буйное сборище устремляется к нему подобно дикой приливной волне гнева. Секунду спустя он уже плотно сидел у Треппа на пятках. Выпрыгнув через прореху в изгороди, коммерсант помчался во весь опор, спасая свою жизнь и надежду сорвать с проповедника семь шкур возмещения. А ведь предполагалось, что этот был самым лучшим!
Клубы пыли летели от пяток Треппа и Таргаша, пока они громыхали по Слоновой улице и нога в ногу заворачивали за угол Заячьего переулка. Толпа струилась сквозь ширящийся пролом в ограде из кактусов и гудящим роем неслась следом за парочкой, гоня ее вперед точно могучий гребень волны — две легких яхточки.
Одна смутная улица за другой мелькали у них под ногами, виляя и поворачивая, пока Трепп и Таргаш неслись к окраине города. Завернув за последний угол, они оказались перед башней из песчаника. Ее массивные ворота из пальмовых бревен были распахнуты. Почти ничего не видя из-за обильных потоков пота с горящих лбов, Трепп и Таргаш проскочили туда. Выбор у них был небольшой — взбесившаяся толпа славно об этом позаботилась.
Со всплеском сутаны и промельком пиджака они пушечными ядрами промчались сквозь приземистую башню с воротами. Где-то в затылках у обоих сидел один и тот же вопрос: как далеко их погонят разгоряченные граждане Аксолотля?
И сегодняшнее утро не стало исключением.
Раздался хруст энергичных шагов по выбеленным солнцем камешкам Дженской лужайки, и фигура в длинной черной сутане и соответствующей ермолке заспешила по извилистым тропам пятидесятифутовой площадки, сжимая в руке немалых размеров чемодан. Глаза вновь прибывшего то и дело метались влево-вправо на предмет какого-либо движения — признака чьей-то конкуренции. Нет, не затем он забрался в такую даль, чтобы в последний момент лишиться своего места. О нет. Только не после трех суток перетаскивания проклятого чемодана по дьявольски бесконечным горам. Никоим образом. Все это удовольствие стоило слишком дорого.
Внезапно краем глаза он все-таки заметил движение — качнулась ветка и мелькнула тога. Звучно заскрипев зубами, человек в сутане пригнулся и еще быстрее устремился вперед. А тот, что был в тоге, перепрыгнул через невысокую ограду из кактусов, заметил духовное лицо и с громкими криками бросился ему наперерез. Белые камешки летели у него из-под ног, пока он стремительно ускорялся на курсе перехвата, ведущем к сверкающей мраморной колонне.
Тогда человек в сутане отчаянно размахнулся своим объемистым чемоданом и, точно гигантскую тарелочку «фрисби», с замиранием сердца запустил его в сторону своего противника. Внезапно превратившаяся в метательный снаряд, ручная кладь приземлилась со всплеском гравия, после чего неудержимо заскользила вперед и угодила точно по паре несущихся навстречу лодыжек. Изрыгая бурный поток сквернословий, человек в тоге закувыркался прямиком к предельно неприветливой ограде из кактусов.
Его высокобесподобие Брехли Трепп победно вскинул руки, а затем быстро подхватил свой чемодан и запрыгнул на нижнюю ступеньку лестницы к трибуне в Уголке Проповедника. Итак, ему все-таки удалось застолбить за собой это место и получить возможность проповедовать здесь хоть целые сутки — до девяти часов завтрашнего утра, когда все начнется сначала.
Испустив могучий вздох облегчения, Трепп принялся лихорадочно распаковывать чемодан, готовясь воспользоваться всеми преимуществами наилучшей точки для проповеди в всем горном городе Аксолотле.
Геккон неодобрительно хмыкнул себе под нос, лениво задумываясь о том, чего ради эти люди прилагают так много усилий в такой ранний час. Почему они не могут просто найти себе подходящую скалу и капитально на ней поблаженствовать, как сделало бы всякое приличное существо? Мысленно покачивая головой и бормоча себе под нос всякие рептилианские соображения о глупости млекопитающих в целом и людей в частности, геккон ускользнул прочь в тот самый момент, когда человек в темно-сером костюме, чуть наклонив лысеющую голову и громко пыхтя, стал прокладывать себе дорогу по Дженской лужайке.
— Какого дьявола вы вдруг так срываетесь и несетесь невесть куда? — укоризненно выдохнул он его высокобесподобию Брехли Треппу из Речистой Миссии. — А что, если бы я заблудился или…
— Конкуренция, Таргаш, конкуренция, — ответствовал Трепп, хмуро указывая на человека в тоге, который тем временем вынимал несколько особенно длинных колючек кактуса из предельно деликатной части своей анатомии.
— Какая еще конкуренция? — воскликнул лысеющий мужчина, а затем добавил: — И, между прочим, для вас я мистер Таргаш!
Игнорируя последние слова клиента, Брехли Трепп развернул большой складной плакат, покрытый цветными глянцевыми иллюстрациями.
— Об этом я вам уже рассказывал по дороге, — пробормотал он. — Древняя аксолотлианская традиция. «Кто первым поспел, тот больше спас».
Таргаш вытер потный лоб и огляделся:
— Так вы говорите, это и есть Уголок Проповедника?
— А вы чего ожидали? Горящих свечей? Или, быть может, амфитеатра?
— Но он такой маленький.
Трепп хмыкнул.
— Как я не раз пытался втолковать некоторым моим дефективным друзьям, это не имеет никакого значения. Важно лишь то, что вы тут делаете. Поверьте мне, через каких-то несколько минут здесь плюнуть будет некуда.
— Лично я знаю, куда бы я сейчас плюнул, — рявкнул от ограды из кактусов человек в тоге, гневно глазея на Треппа. — Шарлатан! Ты тут каждую неделю трусишь по одной и той же натоптанной дорожке…
— А, заткнись. Только высунь нос, и я тебе опять полный рюкзак накидаю! Я первым сюда пришел. Теперь это место мое на все то время, что полагается согласно указу Священного управителя. — Трепп пренебрежительно мотнул головой и воззрился на солнечные часы. Оставалось меньше минуты.
Таргаш явно пребывал в недоумении.
— Полный рюкзак накидаете? — озадаченно спросил он. — Выходит, здесь получился двойной заказ? — Коммерсант снова вытер лоб, и его колени дали слабину. Неужели он только затем трое суток сюда карабкался, чтобы его теперь какая-то клерикальная ошибка остановила?
Его высокобесподобие Брехли Трепп запрокинул голову и громко расхохотался:
— Двойной заказ? Нет, что вы. Я же сказал — кто первым поспел…
Поблескивающий от влаги лоб Таргаша пересекли подозрительные морщинки.
— Помилуйте, но за что же я тогда отстегнул вам сотню мротов заказной оплаты? А? Прошу объяснить.
— А почему, собственно, это должно вас заботить? Политика Речистой Миссии, как вам хорошо известно, заключается в том чтобы проповедовать в любое время, в любом месте, любое слово. «По любому!» — так это называется. И вот я здесь, ради вас готовый, страстно желающий и более чем способный проповедовать ваше слово. К несчастью, однако, пока что это ваше слово зашло не слишком далеко. Я это знаю и вы это знаете, но мы должны позаботиться о том, чтобы аудитория тоже это узнала. Но она этого не узнает, если ее здесь не окажется. Видите, в чем загвоздка?
Таргаш, в состоянии полной озадаченности, просто обратил ладони к небу.
— Должен же я был позаботиться о том, чтобы народ здесь появился, не так ли? — Трепп потер большой палец об указательный, словно между ними была зажата монетка. Затем он отвернулся от коммерсанта и развернул еще один складной плакат, подравнивая его для максимального обзора и ухмыляясь при виде до неприличия эротичного нижнего белья, демонстрируемого в равной мере непристойными фигурами обоих полов.
— Вы… вы что, подкупили публику? — укоризненно выдавил из себя Таргаш.
— Нет-нет, что вы. Никаких подобных крайностей. Прошу вас, окажите мне хоть какое-то доверие.
— Где же тогда та сотня мротов?
— Истрачена, — буркнул Трепп, вытаскивая из чемодана демонстрационные образцы.
— Куда? На что? Вы получили расписку? — возмутился Таргаш, вдруг излишне остро вспоминая интересы своего бизнеса.
Взглянув на солнечные часы, Брехли Трепп решил, что это объяснение следует проделать в предельно быстром темпе.
— Слоновая улица, 55/57, квартира 28, полторы колонки в разделе Предсказаний. Такие дела. — И, отвернувшись от Таргаша, он продолжил возиться со своими демонстрационными материалами.
— Постойте, но я ровным счетом ничего не понимаю, — забрызгал слюной лысеющий коммерсант.
Речистый миссионер возвел глаза к небу и заскрипел зубами. Затем, уже трепеща от предвкушения скорой проповеди, он пронзил Таргаша диким взором и погрозил ему пальцем, подаваясь вперед над четырехфутовой мраморной колонной.
— Если бы вы уделяли хоть малейшее внимание тому, что я вам все эти последние дни втолковывал, истина открылась бы вам во всем сиянии наконец-то обретенной Чаши Грааля. И вы не мешали бы мне в последних важнейших приготовлениях. Вместо этого, судя по всему, ввиду предельного тугодумия некоторых персон я вынужден буду…
— Сарказм здесь ни к чему…
Трепп издал протяжный стон и задумался, будет ли в конечном итоге заключенный с Таргашем контракт стоить всех заморочек.
— Что любой житель Аксолотля ранее всего прочего делает по утрам? — спросил его высокобесподобие таким тоном, с каким педантичные учителя обычно обращаются к особенно тупоумным ученикам младших классов.
Таргаш рассеянно сунул палец в рот, а на его физиономии появилось отсутствующее выражение.
— Идет в туалет?
— Нет, нет и еще раз нет! Думайте! — Брехли Трепп жестом показал, как он раскрывает газету и читает.
— Решает кроссворд?
— Тьфу! А название «Угадайка» ничего вам не говорит?
— Ах да. Вы мне об этом рассказывали.
— Ура! Да благословит Моразмия, божество памяти, ваши столь быстрые нейрончики. Вы все-таки вспомнили! И к каком разделу они обращаются самым первым делом? — Взглянув на солнечные часы, Трепп понял, что для столь деликатного подхода у него уже, скорее всего, нет времени. — К разделу Предсказаний! — ответил он на собственный же вопрос.
— Да-да. Я как раз собирался об этом сказать, — забормотал Таргаш, внезапно отчетливо все припоминая. Две ночи тому назад Трепп ему все объяснил. То ли из-за избытка родственного спаривания, то ли из-за влияния солнца, то ли из-за каких-то примесей в воде, толком никто не знал, но по какой-то причине девяносто девять процентов жителей Аксолотля имели этот дар . Применялось ли ими бросание древних гадательных костей, рассматривание формы пены на кружке с элем или близорукое вглядывание в сверкающий кристалл — результат всегда был одним и тем же. Аксолотлианцы могли видеть будущее.
Так, здесь имелись люди со способностью видеть зарождающееся пламя вроде «Гасилы» Шланка и его верного осла Штуцера, которые работали в Службе Предотвращения Пожаров Они приходили за пару минут до того, как та самая искра вылетала из-под копыта той конкретной ламы, обращая именно тот стог сена в безумно пылающее инферно, и предотвращали катастрофу проворно вылитым куда следует ведром воды. Другие, с преимущественно кулинарными склонностями, находили себе работу в мириадах предприятий быстрого питания, что испещряли весь Аксолотль и его окрестности. Их умы обращались к конкретным блюдам, которые доставлялись к конкретным дверям через считанные секунды после появления за этими дверями искорки голода. Были здесь и предсказатели появления мусора, которые, ощутив странную щекотку в носу, бросались на улицу и ставили бачок в том конкретном месте, куда вот-вот должна была упасть какая-то пакость.
А некоторые работали в еженедельном журнале «Угадайка», путем напряженного обдумывания различных знаков и знамений составляя очередной раздел Предсказаний. Раздел этот был весьма специфическим. Размещенные в нем сведения выходили далеко за пределы смутной расплывчатости классического гороскопа, устраняя из грядущего дня практически все возможные неожиданности. Особые надзиратели, чью заботу составляло предвидение зловещих существ, издавали предупреждения о черных мантрических гекконах невероятной зловредности, предоставляя точное время и место их появления и тем самым заботясь о том, чтобы ничей путь не оказался упомянутыми гекконами пересечен. Хромотерапевты объявляли, какие цвета будут максимально благоприятны для вашей личной ауры, идеально с ней гармонируя. Для сверхсуеверных жителей Аксолотля журнал «Угадайка» был жизненно важным чтением.
— Но какое отношение все это имеет к моей заказной оплате в сто мротов? — спросил Таргаш, по-прежнему пребывая в немалом замешательстве.
Трепп глухо зарычал, вытащил из кармана еженедельник и бросил его коммерсанту:
— Страница двенадцатая. А теперь отойдите в сторонку, если только не хотите, чтобы вас тут сейчас растоптали.
— Что?
— Они всегда страшно пунктуальны, слишком боятся опоздать.
До проповедника уже доносился шум собирающейся со всех концов города толпы.
Его высокобесподобие Брехли Трепп из Речистой Миссии (Отдел контрактного обращения) возвел глаза к мерцающей золотистой черепице Главного Муниципального Храма, нахлобучил себе на голову митру и звучно откашлялся.
Когда он минутой позже опустил взгляд, все пространство Гад-парка представляло собой море нетерпеливо ожидающих лиц. Некоторые из опыта предыдущих недель были ему знакомы.
— Граждане Аксолотля, — объявил его высокобесподобие Трепп, воздевая руки в проповедническом пыле и рвении. — Я так рад, что вы смогли сюда прийти. — Внутренне он ухмыльнулся, купаясь в теплом красноватом свете близящегося массового обращения.
Таргаш разинул рот, начиная читать особым образом расположенное предсказание на странице двенадцатой. Теперь до него дошло, почему Трепп был так уверен в появлении огромной толпы. Как могли они здесь не появиться, столкнувшись с таким намеренно двусмысленным и устрашающим их суеверные души предсказанием?
Вы никогда не бывали счастливее. Вы никогда не бывали восторженней. И больше никогда не бывать вам такими свободными. Если только… Если только не прибудете вы в Уголок Проповедника завтра в 9 утра. Будьте же там… или рыдайте вечно.
Таргаш оглядел море нетерпеливых тел, каждое из которых жаждало узнать, какова причина нынешней кульминации их счастья, и каждое из которых страшилось грядущего. Коммерсанту пришлось признать, что это и впрямь был чрезвычайно ловкий прием. Несколькими минутами раньше у него имелись определенные сомнения, но теперь он был полностью удовлетворен. Сотня мротов была потрачена не зря.
— Мои дорогие граждане, надеюсь, все вы понимаете свою исключительную привилегированность, — засочился елеем Трепп, подняв руки вертикально и приветственно помахивая толпе. — И вот теперь вы стоите на самой грани нового и ужасного откровения.
Все дружно ахнули.
— Да-да, ужасного. Но только для тех, кто здесь не присутствует. Это они задрожат, когда до них дойдет понимание об утраченной безопасности, о том душевном спокойствии, которого они лишились, не прибыв сюда сегодня утром.
Таргаш ухмыльнулся и ощутил, как смесь облегчения с радостным предвкушением теплым червячком пробирается по его кишечнику.
Брехли Трепп был по-настоящему хорош. Коммерсант слышал, что он самый лучший из Речистых Миссионеров, но до настоящего момента не был полностью в этом убежден. Солидная денежная сумма, врученная Треппу, с тем чтобы он поделился благими вестями о новейшем продукте Таргаша, судя по всему, должна была полностью окупиться. Коммерсант знал цену опыту, а у Треппа было его навалом. Двадцать лет обращения кочевников и язычников на путь истинной веры он провел только затем, чтобы тремя годами позже вернуться и обратить их в нечто новое, сияющее и еще более душеспасительное. Однако теперь все было иначе. Ушла в прошлое благородная награда за разжигание искорки первичной веры в полномасштабный пожар фанатичной приверженности. Ушла в прошлое скромная пара мротов благодарного пожертвования. Теперь приверженность имела более тонкий и меркантильный характер.
Два года тому назад Речистая Миссия отказалась от финансового самоубийства общения с божествами и перешла к куда более выгодным процедурам в рамках экономического сообщества. За одну ночь все ее члены стали миссионерами — или «милостионерами», как они сами предпочитали себя называть. Вскоре не осталось таких мест, куда они не могли бы ворваться, распространить на всех свою милость и сорвать превосходный куш.
И теперь его высокобесподобие Брехли Трепп пребывал в самом расцвете творческих сил. Он дергался и крутился, выплевывая цепочки слов, точно сумасшедший дервиш с острым вербально-кишечным расстройством.
— Только взгляните на эти картинки! — объявил Трепп, указывая на глянцевые изображения пышных полногрудых красоток и загорелых мускулистых верзил в обтягивающем нижнем белье. — Я знаю, о чем вы сейчас думаете. Разве слова «плоть», «похоть» и «секс» не всплывают у вас в голове? А? Не всплывают?
С немалым удовлетворением проповедник приметил в толпе множество виноватых лиц.
— Разве не посещают вас плотские мысли о поблескивающих от пота телах, что катаются по пуховым ложам похоти и разврата? — продолжил он. — Да, вы правы, все это отвратительно! И вот что я вам скажу! Вы все — жертвы самых глубочайших и темных своих желаний! Всеми вами бессовестно манипулирует этот досадный и докучливый демон секса!
Все рты потрясенно раскрылись. Брехли Трепп немного расслабил свою позу пораженного ударом молнии и понизил голос до более доверительного тона. Сложив руки у груди, он подался вперед над верхом мраморной кафедры в Уголке Проповедника.
— А скажите, останавливались ли вы когда-нибудь, чтобы задуматься, насколько это опасно? Да-да, чрезвычайно опасно! Один краткий момент отвлечения на разглядывание роскошно сложенного тела, затянутого в кусочки атласа… и кто знает, где все это закончится. Один рассеянный поворот на улицу скверного предзнаменования, сталкивающий вас лицом к лицу с неведомой опасностью… Кто может сказать, нет ли там одного из дюжины разных зловещих существ, что таятся в тени, готовые внести гибельный ужас в вашу жизнь? Да, это правда. Нет у дьявола большей опасности, чем… Нижнее Белье!
Указательный палец проповедника неистово размахивал, указывая в сторону неба, пока он обрушивался на волнующееся море пораженных благоговейным ужасом граждан Аксолотля.
— Да! И риск еще больше возрастает, если это нижнее белье ненадежно закреплено. Подумайте о катастрофах, которые только и ждут, чтобы случиться, когда скверно закрепленная лямка в самый неподходящий момент сползает к чувствительному участку.
Несколько молодых мужчин в аудитории заметно содрогнулись. Трепп мысленно усмехнулся и испустил вздох облегчения. Его информация была верна. Мода на фетишистское нижнее белье по-прежнему набирала обороты. Увидев реакцию аудитории, проповедник понял, что она у него в руках.
— Но не бойтесь, граждане Аксолотля. Я могу спасти вас от зол нижнего белья. Долее не будет эта заблудшая похотливая мыслишка сбивать вас с толка, более не подвергнетесь вы риску предательски сползшей лямки. Обретите полный контроль над вашим будущим и окажитесь в уютных объятиях теплой ворсистой подкладки. За пожертвование всего-навсего в пять с половиной мротов за пару я смогу предоставить вам удовлетворительно-комфортабельную поддержку вот этой вещицы!
Натренированным взмахом руки его высокобесподобие расстегнул две защелки на паре демонстрационных плакатов, расположенных по обе стороны от кафедры. Плакаты театрально раскрылись, заслоняя первоначальные изображения нижнего белья, и обнажили широкий диапазон полноразмерных, готовых к носке нижних рубашек для обоих полов, голубых и розовых.
Брехли Трепп собрался с духом для последнего проповеднического толчка, втыкая в толпу твердые взоры, а также закаленный во многих испытаниях кончик указательного пальца.
— Да! Освободитесь от опасностей шелковых трусов и атласных бюстгальтеров, избавьтесь от зол блудливых лямок и примкните к идущим единственно верным путем. Войдите в вечность свободными от вульгарных побуждений. — Голос проповедника воспарял, щеголяя распевными интонациями, пока он передавал свое последнее сообщение. — Да! Вы будете чувствовать себя такими счастливыми, не имея необходимости обнажаться. Будущее — это радость быть одетыми в Нужное Белье!
Таргаш готов был зааплодировать, а толпа уже раскошеливалась на пожертвования, но тут…
— Да зачем нам все эти шмотки? — вскричал мужчина в тоге у самого края толпы. Иголки кактуса все еще как попало торчали из его воротника.
— Что? Что? — переспросил Трепп.
— Почему мы должны верить в то, о чем ты нам тут толкуешь? — крикнул в ответ мужчина, обретая все больше уверенности.
Пальцы Треппа судорожно вцепились в край кафедры.
— Потому что… потому что это единственно верный путь… Он явно заволновался. Еще никто и никогда не отвечал ему ударом на удар.
— Брось, Трепп. Ты знаешь, что это вранье. За последние два года ты краснобайствовал перед нами уже о доброй сотне разных «единственно верных» путей. Будь мы такими идиотами, чтобы верить каждому твоему слову и всей той чешуе, которую ты еженедельно исторгаешь, мы бы уже пользовались при приготовлении пищи экстрадевственным оливковым маслом «Аллейна», при мытье — истинно-ангельской мыльной стружкой «Дом Эстес», а пили бы мы только бесконечные галлоны боговдохновенного эля «Старый Мальчик». Что же до надежных, как святой Георгий, презервативов…
— Ладно, ладно. Короче, гражданин. В чем суть? — прорычал Трепп из-за мраморного столпа.
— Суть в том, что каждую неделю ты сюда заявляешься, встаешь вон на ту ступеньку и заводишь очередной бред про единственно верный путь к спасению. Одну неделю трендишь про священнопищеварительный шоколадный батончик «Снюхерс», а на другую затягиваешь: «С утра и до ночи, трудящийся, пей / Только божественный кофе „Несклей“». Нельзя ли все же быть более последовательным?
В толпе стал нарастать одобрительный ропот.
— Вот, значит, в чем суть? Быть более последовательным? Я правильно понимаю? — Пытаясь принять вид морального превосходства, проповедник взглянул на кончик своего носа.
— Не совсем, — ухмыльнулся мужчина в манере, от которой у Треппа как-то особенно неприятно зачесалось вокруг шеи. — Суть в том, что ты… просто мошенник!
Толпа неодобрительно зашикала и приготовилась извергнуть поток презрительного улюлюканья.
— Я… я… пути богов порой загадочны, и есть много, очень много дорог, которыми можно пойти, — забормотал Брехли Трепп, бросая взгляд на Таргаша и с извиняющимся видом разводя руками. Ответом ему стал яростный взор без малейшего намека на дружелюбие.
Улюлюканье началось.
— Э-э… нет-нет, послушайте, я просто выполняю свою работу, указывая пути, которые вы вольны выбрать. А теперь я действительно могу предложить вам небольшую скидку на пожертвования в случае массового обращения в Нужное Белье…
Из толпы раздался гневный вскрик, и банка кофе «Несклей» полетела прямиком к высокому лбу проповедника. В последний момент Трепп успел пригнуться и выпрямиться. Вместо кофейных зерен лоб его обильно усеяли соленые капли паники.
— Ну-ну, погодите минутку, давайте не будем так торопиться…
Пузатая банка исчезла в дальнем ряду изгороди из кактусов, угодила в один, особенно сочный, — после чего была со страшной силой катапультирована обратно. Толпа аксолотлианцев буквально кипела, донельзя раздраженная тем, что ее лучшие суеверия были так нагло использованы для гнусной манипуляции.
— Послушайте, этот товар действительно первоклассный, тут все в порядке. Я сам с удовольствием его пью и… — Тут банка «Несклея» треснула Треппа по затылку, отправив митру проповедника лететь дальше в толпу. Его былая аудитория разразилась шумными криками восторга и, словно банка послужила чем-то вроде спускового крючка, начала нажимать вперед.
В этот самый момент его высокобесподобие Брехли Трепп от всей души пожалел о том, что в свое время отказался проходить курс «Избегание надвигающегося бунта», который ему настойчиво предлагала Миссия.
Дружные выкрики «Жулик! Мошенник!» зарождались в задней части толпы. Усики, щупики и корни этой заразы стремительно распространялись по всему Гад-парку.
Трепп нервно попятился. Ладони его вспотели.
— Ладно, ладно. Я вижу, что насчет Нужного Белья вам требуется крепко подумать. Вот что я вам скажу. Первым десяти из вас, кто захочет его носить, я предлагаю бесплатный испытательный срок. Нет-нет, пожалуйста, не все сразу. Такой энтузиазм излишен. Я… я…
Таргаш вздрогнул. А затем он понял, что теперь, может статься, на кону стоят не только объемы его прибыли.
Тревожно взвизгнув, Трепп резко развернулся и бросился бежать к ограде из кактусов. Отвлеченный диким ревом толпы, он едва ощутил уколы шипов, пока перепрыгивал на ту сторону.
Таргаш лишь какое-то мгновение стоял столбом от шока, наблюдая за тем, как буйное сборище устремляется к нему подобно дикой приливной волне гнева. Секунду спустя он уже плотно сидел у Треппа на пятках. Выпрыгнув через прореху в изгороди, коммерсант помчался во весь опор, спасая свою жизнь и надежду сорвать с проповедника семь шкур возмещения. А ведь предполагалось, что этот был самым лучшим!
Клубы пыли летели от пяток Треппа и Таргаша, пока они громыхали по Слоновой улице и нога в ногу заворачивали за угол Заячьего переулка. Толпа струилась сквозь ширящийся пролом в ограде из кактусов и гудящим роем неслась следом за парочкой, гоня ее вперед точно могучий гребень волны — две легких яхточки.
Одна смутная улица за другой мелькали у них под ногами, виляя и поворачивая, пока Трепп и Таргаш неслись к окраине города. Завернув за последний угол, они оказались перед башней из песчаника. Ее массивные ворота из пальмовых бревен были распахнуты. Почти ничего не видя из-за обильных потоков пота с горящих лбов, Трепп и Таргаш проскочили туда. Выбор у них был небольшой — взбесившаяся толпа славно об этом позаботилась.
Со всплеском сутаны и промельком пиджака они пушечными ядрами промчались сквозь приземистую башню с воротами. Где-то в затылках у обоих сидел один и тот же вопрос: как далеко их погонят разгоряченные граждане Аксолотля?