Хармон Данелла. Дикарь

   — Спасибо, сэр Хью. Хотя я полагаю, что вы просто не разглядели мои недостатки в полутемной церкви.
   — Вы только послушайте, о чем она говорит! Недостатки! — писклявым голосом воскликнул Чилкот и, вытащив из кармана монокль, сделал вид, что рассматривает Джульет с головы до пят, заставив ее улыбнуться и покраснеть от смущения. — Лично я не вижу никаких недостатков. Может быть, ты видишь, Перри?
   — Ни одного.
   — Право же, вы меня смущаете…
   — Оставьте ее в покое, — проворчал молодой супруг, прикрывая ладонью глаза от солнца. — Вы ее просто ошеломили.
   Он подошел к ней и по-хозяйски обнял рукой за талию. Джульет инстинктивно приблизилась к нему, но с его стороны это был всего лишь жест вежливости, и она поняла, что между ними никогда уже не будет таких отношений, как последние две недели в Блэкхите. Тогда он был для нее другом, с которым она чувствовала себя легко и просто.
   Как нарочно, Шарлотта продолжала громко плакать.
   — Я возьму ее, — сказал молодой супруг. Взяв девочку у Джульет, он пристроил ее у себя на груди. Крик немедленно прекратился. Шарлотта как завороженная уставилась на него широко раскрытыми глазенками.
   Джульет смотрела на проезжающий экипаж, не решаясь встретиться взглядом с голубыми глазами Гарета, потому что ей было стыдно за свое поведение и противоречивые чувства, которые ее одолевали.
   — Она мокрая, — предупредила она Гарета.
   — Пустяки, у нас есть дела поважнее, не так ли, Шарлотта? — сказал он, поправляя чепчик с оборочками на голове девочки.
   Джульет уловила двойной смысл в словах Гарета, поняла, что он имеет в виду. Она искоса бросила на него виноватый взгляд, но Гарет его не заметил. Он был слишком занят игрой с ребенком. Высоко подбросив малышку над головой, он радостно рассмеялся, когда наконец увидел на ее лице довольную улыбку, сияющую, как утреннее солнце над их головами. Джульет наблюдала за ними с некоторой завистью. Как бы она хотела быть такой же счастливой и беззаботной! Как бы она хотела, чтобы не было того ужасного момента в церкви, когда он увидел, что она все еще не сняла с пальца кольцо Чарльза! И почему она не сняла его раз и навсегда сегодня утром?
   Она его обидела, глубоко обидела. Эта мысль угнетала Джульет.
   — Тебе нравится, не так ли? — обратился Гарет к малышке.
   Шарлотта радостно заворковала.
   — В таком случае давай повторим, — весело сказал он.
   Джульет краем глаза заметила, что Перри наблюдает за ним своими холодными серыми глазами, от которых было невозможно что-либо скрыть. Перри, несомненно, понимал, что все здесь не так уж безоблачно и что дурачество Гарета с малышкой прикрывает боль, которую он испытывает. Теперь Гарет снова подбрасывал малышку, строя дурацкие рожицы и издавая еще более дурацкие звуки, пока девочка не завизжала от удовольствия.
   — А теперь взгляни на это… уи-и-и!
   Наблюдавший за ним Перри лишь покачал головой:
   — Если кто и умеет вести себя как малолетка, так это ты, Гарет.
   — Да. А в тот день, когда человек забудет, как быть молодым, для него наступает старость. Хочешь взлететь еще разок, девочка Чарли? Готова? Раз, два, три!
   Он снова подбросил Шарлотту, и она снова завизжала от удовольствия, отчего даже на лице Джульет появилась робкая улыбка. Веселое настроение Гарета, пусть даже притворное, оказалось заразительным. На лицах остальных приятелей появились ухмылки, они принялись подталкивать друг друга локтями, поглядывая на Гарета с таким видом, словно он вместе с холостяцким положением утратил разум.
   — Я не верю своим глазам, — заявил Чилкот.
 
   — Интересно, что сказали бы в «Уайтc»^[10], если бы увидели такое?
   Перри покачал головой.
   — Что касается меня, то я благодарен судьбе за то, что в этой части города у меня нет знакомых, — растягивая слова, произнес он. — Осмелюсь заметить, что ты ведешь себя как законченный идиот, Гарет.
   — Да, и мне это очень нравится. Поверь, дружище, когда-нибудь и ты будешь сходить с ума по ребенку, если не по женщине, и вот тогда мы посмотрим, кто будет смеяться последним!
   Вся компания расхохоталась, а Перри, выругавшись, презрительно отмахнулся от такого абсурдного предположения. Джульет же молча стояла поодаль, наблюдая за беззаботным человеком, только что ставшим ее супругом.
   Он со смехом подбрасывал ее дочь, и ей хотелось, чтобы на его месте был не такой ребячливый, а более зрелый мужчина.
   Такой, например, как Чарльз.
   У нее больно защемило сердце от сознания собственной вины. Каким бы ни был лорд Гарет де Монфор, но он заслуживал лучшей участи, чем та, которая выпала на его долю. И заслуживал лучшей супруги, чем она. Он дал ей и ее дочери свое имя и пожертвовал своим будущим ради того, чтобы она получила мужа, а Шарлотта — отца.
   Не его вина, что он не Чарльз. Может, он тоже был не в восторге оттого, что пришлось жениться на ней. Может, он тоже любил кого-нибудь другого. Ведь об этом она даже не подумала!
   Господи, что с ними будет сегодня, когда им впервые придется делить супружеское ложе?
   Ее сентиментальные размышления были прерваны Томом Одлетом и Нейлом Чилкотом, которые привели из конюшни коней. Когда они приблизились, скакун Гарета навострил уши и, с любопытством взглянув темными влажными глазами на хозяина, игравшего с ребенком, тихо заржал.
   — Что дальше? — спросил, останавливаясь, Чилкот.
   — Наверное, пора ехать, — весело сказал Гарет. — Но сначала я хочу посмотреть, унаследовала ли Шарлотта свойственную всем де Монфорам фанатичную привязанность к лошадям. Хочу узнать, как относится к ней Крестоносец. — Он поднес малышку к мягкому бархатистому носу коня. Огромный жеребец выгнул шею и, не сводя с девочки глаз, осторожно принюхался. Шарлотта, которую щекотала струя выдыхаемого воздуха, радостно повизгивала. Гарет усмехнулся, посадил малышку в седло, и она некоторое время сидела там с довольной улыбкой, словно крошечная принцесса, надежно поддерживаемая руками своего дядюшки.
   — Не надо! — крикнула встревоженная Джульет и бросилась к ней. — Сними ее, она слишком мала!
   — Не беспокойся, Джульет. Я ее держу. Она де Монфор. А все де Монфоры — фанатичные лошадники. Это у нас в крови.
   Но Джульет оттолкнула его и сняла дочь с коня. Шарлотта немедленно сморщила личико и заорала во все горло.
   Кокем поморщился:
   — Ну что ж, я, пожалуй, поеду домой спать. Увидимся позднее.
   — Я тоже, — сказал Одлет, направляясь к своему коню. — Чертовски длинная была ночь. И утомительная. Надо отдышаться…
   — Тогда я, наверное, тоже поеду, — сказал Чилкот, с притворным сочувствием глядя на Гарета. — Всего вам доброго, лорд и леди Гарет!
   — Подождите! — крикнул им вслед Гарет, заметив, что громкий плач Шарлотты привлекает внимание прохожих.
   Но трое приятелей, не оглядываясь, пустили коней сначала рысью, потом галопом. Даже Хью, извинившись, уехал. С ними остался только Перри, который делал вид, что не замечает воплей Шарлотты.
   — Хороши друзья, нечего сказать! — сердито буркнул Гарет. — Бросают тебя именно в тот момент, когда ты больше всего в них нуждаешься!
   — Но ведь это твоя брачная ночь, — протяжно произнес Перри. Он спокойно взял из табакерки понюшку табаку, будто не слышал крика Шарлотты всего в пяти футах от своего уха. — Наверняка тебе не захочется, чтобы все они присутствовали у тебя в спальне, не так ли?
   — Очень остроумно! Ты, наверное, тоже собираешься покинуть меня?
   — Напротив, дорогой друг. Тебе придется везти на коне жену и ребенка. Если я сейчас уеду, то кто же повезет ее сундучок?
   — Премного благодарен, — пробормотал Гарет. Однако Джульет заметила, что ее молодой супруг пребывает в смятении. Он растерянно взъерошил рукой волосы и откашлялся.
   — В чем дело? — спросил Перри, собираясь садиться на коня.
   Гарет бесцельно потоптался на месте, улыбнулся, но Джульет заметила неуверенность в его глазах.
   — Пустяки! Скажи, Перри, а твоя мама меня по-прежнему на дух не переносит?
   — Ты еще спрашиваешь! — Перри прищурил глаза. — Почему тебя это интересует, Гарет?
   Шарлотта продолжала кричать. Джульет тщетно пыталась развлечь ее погремушкой. Выбив из рук матери игрушку, она заплакала еще громче.
   — Просто я хотел узнать, нельзя ли нам остановиться в вашем городском доме. — Заметив, что Перри замялся, он поспешил добавить:
   — Конечно, всего на одну ночь. Я не хотел бы расстраивать твою маму еще больше, зная, что она считает, будто я оказываю на тебя дурное влияние.
   Видя, как обескуражен Перри, Джульет совсем упала духом. Она поняла, что план «спасения», задуманный Гаретом, заканчивался на ступеньках церкви. Судя по всему, он совершенно не знал, что делать дальше.
   — А почему бы вам не поехать в резиденцию де Монфоров? — спросил Перри, стараясь перекричать Шарлотту. — Разве герцог не держит свою лондонскую резиденцию наготове, когда его нет в городе?
   — Конечно, дом не закрыт. Но мы не остановимся там, Перри.
   — Почему? Ведь это твой дом.
   — Нет. Это дом Люсьена, и будь я проклят, если когда-нибудь снова поселюсь один или с семьей под крышей одного из его домов.
   Перри попытался урезонить приятеля. Но голубые глаза Гарета пылали яростью.
   — Не пытайся меня уговорить, Перри. Я сказал «нет», значит, так и будет!
   — Не делай глупостей.
   — А ты не будь таким бесчувственным чурбаном. Ты думаешь, что я воспользуюсь так называемым гостеприимством брата, после того как он отказался стать опекуном собственной племянницы и позволил молодой женщине с ребенком покинуть Блэкхит без сопровождения, без защиты, без всего? Да мне даже стыдно, что мы одной крови с этим чудовищем! Забудь о моей просьбе, Перри!
   — Вспомни, Гарет; гордыня до добра не доведет.
   — Иди ты знаешь куда? Ты не лучше, чем все остальные. Иди сюда, Джульет. Ты поедешь на Крестоносце, а я понесу твой сундук.
   — Подожди, Гарет… — сказал Перри, схватив приятеля за рукав. Но Гарет сердито стряхнул его руку.
   Шарлотта продолжала вопить, из проезжавших экипажей высовывались люди, чтобы узнать, что происходит, из окон соседних домов кричали, чтобы они успокоили ребенка. Джульет перевела взгляд с кричащей Шарлотты на двух рассерженных мужчин и поняла, что пора вмешаться.
   — Послушай, Гарет. Его светлость был добр ко мне.
   Он дал мне много денег…
   — Мне безразлично, что он тебе дал! Ты приехала сюда за три тысячи миль, а он, черт возьми, что делает? Откупается от тебя, словно ты какой-нибудь кредитор! От тебя, к которой мы должны относиться как к члену нашей семьи, а не как к обузе! Я не могу его простить, Джульет. И не проси меня!
   — Я и не прошу тебя. Но неужели ты не можешь обуздать свою гордыню всего на одну ночь… хотя бы ради своей племянницы?
   Он бросил на Джульет возмущенный взгляд.
   — Я хотела сказать, ради дочери, — торопливо поправилась она.
   — Мы не станем жить ни в лондонской резиденции де Монфоров, ни в замке Блэкхит, ни в каком-либо другом доме, принадлежащем Люсьену, и я больше слышать об этом не желаю! — прошипел он.
   — Браво! — произнес Перри, выбравший для саркастического замечания самый неудачный момент. — Тебе только что удалось показать своей ничего не подозревающей супруге самую темную сторону своего характера. Вам, леди Гарет, наверное, до сих пор казалось, что ваш молодой супруг — сама доброта и нежность?
   У Гарета лопнуло терпение, и он взялся за эфес шпаги. Джульет вовремя успела перехватить его руку.
   — Прекратите немедленно, вы, оба! Послушайте, лорд Брукгемптон, зачем вы набрасываетесь на него?
   — Я? — Перри удивленно приподнял брови.
   — Да, вы! Вы оба ведете себя как драчливые школяры! — Она стряхнула руку Гарета с эфеса шпаги и сердито взглянула на мужа. — С меня и Шарлотты достаточно.
   Или вы отвезете нас в резиденцию де Монфоров, или оставьте нас в покое и идите своей дорогой. Я не собираюсь стоять здесь и любоваться, как вы наскакиваете друг на друга, когда мой ребенок заходится от крика!
   Гарет изумленно уставился на нее.
   А Перри, пораженный столь неожиданной вспышкой гнева, полез в карман и вытащил кошелек.
   — Держи, — сказал он, небрежно бросив кошелек Гарету. — Там хватит денег, чтобы оплатить стол и кров за неделю, а к тому времени, я надеюсь, к тебе вернется способность рассуждать здраво. Считай это моим свадебным подарком. — Он вскочил в седло и, прикоснувшись к полям шляпы, попрощался с Джульет:
   — Всего доброго, леди Гарет. — Насмешливо взглянув на Гарета, он добавил:
   — Желаю вам обоим долгих лет семейного счастья.
   С этими словами он повернул коня и ускакал прочь, оставив Джульет стоять на тротуаре с плачущим ребенком на руках и мужем, который, как она теперь понимала, не представлял, как позаботиться о ней и о ее дочери,

Глава 15

   Гарет в смятении смотрел вслед удаляющемуся Перри. Малышка продолжала кричать. Его молодая супруга стояла на тротуаре, пытаясь успокоить ребенка. Губы ее были плотно сжаты, глаза пылали гневом. Друзья его покинули, обращаться за помощью к Люсьену он категорически отказался…
   И он не имел ни малейшего понятия, что делать дальше.
   Он беспомощно сжимал в кулаке поводья Крестоносца. Ему очень хотелось вскочить на него и галопом помчаться следом за Перри и остальными шалопаями, оставив свалившуюся на него проблему позади.
   Проблему, которую он необдуманно поторопился получить в наследство.
   Готовеньких жену и дочь.
   О чем ты только думал, старина?!
   И он не имел понятия, что делать дальше. Он попал в переделку, и ему не на кого надеяться, кроме самого себя.
   Пропади все пропадом.
   Гарет взглянул на жену. Она стояла в нескольких шагах от него, повернувшись к нему спиной, возможно, смущенная тем, что потеряла контроль над собой, а может быть, просто давая ему возможность остыть. Она склонилась над девочкой, которая — слава Богу — кажется, начала успокаиваться. Гарет взъерошил пальцами волосы, пытаясь успокоиться. Потом, ведя за собой Крестоносца, он подошел к ней сзади.
   — Джульет?
   Она не оглянулась, и Гарету вдруг стало стыдно. Стыдно за свое поведение. Стыдно за то, что был не готов справиться с ситуацией. И особенно стыдно за то, что он на мгновение пожалел, что женился на Джульет и теперь нес полную ответственность за нее и Шарлотту.
   Ответственность.
   Черт побери, это было наихудшее слово во всем словаре!
   — Джульет! — Она не оглянулась. Гарет судорожно глотнул воздух, потом, понурив голову, неуклюже сказал:
   — Прости меня. Знаешь, Перри, пожалуй, прав. У меня вспыльчивый характер, и иногда я не могу с собой совладать.
   Она обернулась и с укором посмотрела ему в глаза.
   — Твой вспыльчивый характер меня не волнует, Гарет, а волнует меня то, что нам сегодня, кажется, негде будет ночевать. Подозреваю также, что нам будет негде жить завтра, послезавтра, не говоря уж о следующей неделе, следующем месяце или следующем годе.
   Он пожал плечами:
   — Мы можем снять комнату в отеле или придумать еще что-нибудь.
   — Да, но надолго ли нам хватит денег при таком образе жизни?
   Он покраснел и отвел взгляд.
   — Неужели ты ни о чем не подумал, прежде чем предлагать мне выйти за тебя замуж?
   — Джульет, прошу тебя…
   — Нет, конечно, не подумал, — с отвращением сказала она усталым голосом. Она снова отошла от него, будто ей было невыносимо находиться рядом с ним, тем более глядеть на него.
   — Джульет!
   — Мне нужно несколько минут побыть одной. Я должна подумать.
   — Все будет хорошо, вот увидишь.
   — Рада, что хоть один из нас в это верит.
   — Послушай, я знаю, что ты на меня сердишься, но я еще не научился быть мужем. Я постепенно научусь. Просто нужно немного практики. Наверное, даже Чарльз не обошелся бы без ошибок…
   — Сомневаюсь, — сказала она, продолжая идти.
   Он неожиданно остановился, и морда Крестоносца, которого он вел за собой, ткнулась ему под лопатки. Ее слова глубоко ранили его, и ему было нечего сказать в свое оправдание. Правда заключалась в том, что несравненный Чарльз, возможно, действительно не допустил бы никаких ошибок.
   Она сделала еще несколько шагов и тоже остановилась. Тяжело вздохнула, стоя с устало опущенными плечами, как будто вела битву с собой, потом повернулась и взглянула на него печальными глазами.
   — Извини, я была несправедлива.
   Он, стиснув зубы, смотрел в сторону.
   — Нет необходимости извиняться.
   — Есть. Вы с Чарльзом были совершенно разными людьми, и мне не следовало сравнивать тебя с ним.
   — Почему это? — Он хотел было обратить все в шутку, но из-за обиды не успел вовремя остановиться и сказал то, чего говорить не стоило:
   — Все остальные всегда нас сравнивали.
   Глаза у нее потемнели, в них отразились сочувствие, понимание и жалость. Она сделала шаг в его сторону.
   Гарет предостерегающе поднял руку.
   — Я говорил тебе, когда мы только встретились, что я большой мастер впутываться во всякие неприятности. И сейчас я здорово все испортил, не так ли?
   Она подошла к нему еще на шаг и положила руку на его плечо.
   — Не ты создал эту неприятную ситуацию, Гарет.
   — Не я. Чарльз, не так ли? Мой брат был святым, который никогда не делал не правильного шага, никогда не давал повода краснеть за него, никогда не совершал ошибок.
   Боже мой! Кто бы мог подумать, что все так обернется?
   Джульет молча стояла рядом. Он ожидал, что она отреагирует на его слова, может быть, даже грубо оборвет его, наговорит дерзостей, тогда они смогли бы, выложив все начистоту, начать супружескую жизнь с чистой страницы.
   Но она молчала.
   — Ты не собираешься защищать его? — запальчиво спросил он. — Не собираешься перечислять его добродетели, его достоинства, превозносить чистоту его безгрешного образа?
   — Нет, — тихо сказала она, печально глядя на него. — К тому же он не был безупречным.
   — Неужели?
   — Конечно, не был. Как говаривал мой дедушка, на земле был всего один безупречный человек, но Господь поспешил забрать его назад.
   Они оба замолчали.
   Прошла минута, потом другая.
   — Ну что ж… — сказала Джульет наконец.
   Он невесело рассмеялся:
   — Что ты хочешь этим сказать?
   — Думаю, нам надо поискать место для ночлега.
   — Пожалуй.
   Они снова замолчали. Каждый из них хотел заделать трещину, образовавшуюся в их отношениях, но ни он, ни она не знали, что предпринять. Джульет закусила губу, ругая себя за необдуманные слова и за неспособность загладить обиду, которую нанесла мужу. Она взглянула на Шарлотту — малышка, накричавшись до изнеможения, теперь с несчастным видом лишь попискивала у нее на руках.
   Она передала ребенка — словно трубку мира — новоиспеченному супругу.
   Шарлотта тут же замолчала, сквозь слезы уставившись на Гарета голубыми глазенками, и потянулась к его подбородку.
   Внимательно наблюдавшая за Гаретом Джульет без труда уловила тот момент, когда его доброе, израненное сердце растаяло, как снег под лучами солнца.
   — Ну-ну, малышка, — пробормотал он и, когда девочка улыбнулась ему, пальцем стер с ее щечек следы слез. На его губах тоже появилась робкая улыбка. Глядя на эту нежную сцену, Джульет и сама растаяла. Какой большой и мощной казалась его рука по сравнению с крошечным личиком Шарлотты. И какой маленькой казалась девочка, уютно пристроившаяся на сгибе его сильной руки.
   Каким превосходным отцом он уже стал, несмотря на все недостатки.
   Взгляд Джульет потеплел. В этот момент муж посмотрел на нее и уловил на ее лице странное выражение. Он замер, и несмотря на то что они не сказали друг другу ни слова, между ними протянулась ниточка взаимопонимания.
   — Ну что ж, наверное, нам пора идти, — сказал Гарет, поправляя одеяльце Шарлотты. — Скоро время вечернего чая.
   — Значит, я прощена?
   — Прощена? — переспросил он, и на губах его засияла улыбка, словно солнце пробилось сквозь грозовые облака. На щеках появились ямочки, а голубые глаза заискрились. Когда он улыбался такой улыбкой, сердиться на него было невозможно, что бы он ни натворил. Он взял ее руку, поднес к губам и поцеловал. — Только при том условии, дорогая, если ты простишь меня за то, что я не Чарльз.
   — Ox, Гарет, Гарет, — сказала она, покачав головой, — давай-ка лучше постараемся, чтобы у нас все получилось как надо.
   И они пошли вдоль улицы, не обратив внимания на высокую фигуру человека, который, стараясь держаться в тени, следовал за ними по пятам.
 
   В книгу регистрации пари, заключенных между членами клуба «Уайте», была должным образом внесена запись следующего содержания: граф Брукгемптонский держит пари с мистером Томом Одлетом на пятьдесят гиней, что лорд Гарет де Монфор вернется в замок Блэкхит не позднее чем через две недели.
   — Что теперь будет с нами, ведь он бросил нас ради женщины?
   — Нам придется сделать ее почетным членом компании шалопаев.
   — Правильно. Я уже представляю себе, как она вместе с нами напивается и оскверняет статуи. Могу с уверенностью сказать, что этот брак продлится недолго.
   — Надеюсь, что так и будет, иначе что мы будем делать без Гарета?
   — Даю ему неделю, — сказал Кокем, приближаясь к столу под зеленым сукном, вокруг которого уже рассаживались его приятели, чтобы сыграть партию в «фараона».
   Откинув фалды фрака, он уселся рядом с Перри. Глаза его поблескивали. — Я хочу повысить свою ставку до семидесяти гиней!
   — Принято.
   — Неделю? — воскликнул Одлет, с шумом отодвигая стул и вставая. — А я ставлю сто гиней, что он прибежит в Блэкхит через три дня!
   — Сто двадцать!
   — Сто пятьдесят!
   Подошел слуга с новой бутылкой вина и наполнил их бокалы. Выражение его лица, несмотря на азарт, охвативший присутствующих, было абсолютно непроницаемым.
   Как только он перешел к другому столу, Хью, наклонившись через стол, возмущенно сказал:
   — Тебе должно быть стыдно, Перри.
   — Это почему?
   — Ты в трудную минуту бросил Гарета одного, к тому же с женщиной и ребенком!
   — Ах, какая заботливость!
   — Ты просто бессердечный мерзавец!
   — Ну спасибо, Хью, принимаю это как комплимент. — Перри открыл табакерку и взял табаку. — Я что-то не заметил вас рядом с ним.
   — Правильно. Мы уехали, чтобы дать ему возможность как следует провести брачную ночь.
   — Черта с два! — воскликнул Кокем. — С ней у него не получится настоящей брачной ночи. Я глазам своим не поверил, когда увидел, что она устроила ему там, в церкви. Надо же — оставила на пальце то кольцо! Какая наглость с ее стороны!
   — Уймись, Джонатан, едва ли она сделала это преднамеренно, — протяжно произнес Перри. — Более того, должен вам сказать, что молодая жена Гарета — женщина с огоньком, хотя по ее внешнему виду этого не скажешь. Когда она сердится, то выглядит совершенно потрясающе.
   — Откуда ты это знаешь?
   — Не забудьте, что я остался с ними, когда вы все удрали. — В серых глазах Перри плясали веселые искорки. — Поверьте, миловидная женушка Гарета отнюдь не скучна.
   — И на том спасибо!
   — Да уж, за последние двадцать четыре часа я так и не смог понять, что такое разглядел Гарет в ней, чего не заметили мы все.
   — Возможно, счастье, — язвительно заметил Перри.
   — Счастье?! Будем надеяться, она не нагонит на Гарета тоску!
   — Хотите знать, что я думаю? — спросил Кокем, наклоняясь через стол.
   — Откровенно говоря, не очень.
   — Я думаю, что Гарет совершил большую ошибку.
   Ему следовало жениться на деньгах. На больших деньгах.
   Иначе как он сможет существовать в этом мире?
   Одлет кивнул с умным видом:
   — Да… и у него был большой выбор богатых невест: леди Истлей, мисс Беатрис Смит-Морган, даже Луиза Беллингтон, которая скоро станет самой богатой наследницей в Англии, и та бегала за ним без всякого стеснения.
   Да она в мгновение ока выскочила бы за него замуж, если бы он предложил ей…
   — Забавно, не правда ли? — пробормотал Перри с театральным вздохом. — К чертям деньги и титулы. Для того чтобы двери лучших домов Англии открылись перед тобой, нужны лишь обаяние да красивое лицо.
   — Не говоря уж о красивых бедрах, — с некоторой завистью добавил Кокем.
   — Похоже, тебе в последнее время такое не перепадало, старина? — заметил Перри, искоса взглянув на него.
   — Чума на твою голову, Перри! — возмущенно прошипел Кокем.
   Перри ухмыльнулся и отхлебнул вина.
   — Скажите, кто-нибудь видел Чилкота?
   — Мы не встречались с тех пор, как расстались перед входом в церковь, — сказал Одлет. И, передразнивая высокий гнусавый голос Чилкота, добавил:
   — Он слишком устал и поехал выспаться для поддержания формы.
   Все присутствующие расхохотались.
   — Устал? Как будто все остальные не устали!
   — Черт с ним, с Чилкотом, — задумчиво проговорил Хью. — Меня больше беспокоит другое: что предпримет Гарет, имея на руках молодую жену и ребенка, когда у него нет ни денег, ни крыши над головой…
   Лица приятелей сразу же посерьезнели: их друг попал в трудное положение, и они это понимали.
   — У герцога столько денег, что он может купить пол-Англии, — заявил Одлет. — Гарету не о чем беспокоиться.
   — Не забывай, Гарет слишком горд, чтобы прибежать за помощью к старшему брату, особенно после ссоры, которая произошла между ними вчера, — возразил Хью. — Ему придется добывать деньги из какого-то другого источника.