Только Жаклин никогда не верила в это, но она не шла на сделку с совестью лишь потому, что не хотела получить подтверждение своим мыслям.
Жаклин вздохнула и снова уткнулась в бумаги.
Какой толк ворошить прошлое? Надо заниматься настоящим и постараться спасти то, что еще можно спасти, чтобы обеспечить отцу дальнейшее достойное существование.
Она работала два часа без перерыва, но выводы, к которым пришла, оказались неутешительными. Получалось, что у отца на жизнь оставалась только пенсия, которую выплачивала его компания. Все остальное, чем он владел, было продано для того, чтобы он смог стать основным держателем акций «Солнечной поляны», этого журавля в небе. Кроме того, он серьезно влез в долги.
Когда он поправится после инфаркта, ему предстоит узнать неприятную правду, что он банкрот, с горечью подумала Жаклин. Ему придется в корне изменить свой образ жизни. Поскольку дом будет продан за долги, надо снять большую квартиру или даже дом, чтобы отец не почувствовал резкой смены обстановки. Мэри тоже будет жить с ним, потому что он будет нуждаться в ней как никогда прежде. Но где взять деньги на все это?
Я не буду думать об этом сейчас, сказала себе Жаклин, взглянув на часы. Надо принять душ, одеться и ехать в клинику.
В кабинет заглянула Мэри и передала ей небольшой листок, сложенный пополам. Это была телеграмма. Развернув ее, Жаклин прочитала: «Я жду тебя».
Три коротких слова, но они повергли ее в состояние полнейшего шока.
Жаклин испуганно посмотрела через плечо. Комната была пуста. Но Жаклин так реально ощутила присутствие Рауля, будто он стоял у нее за спиной и касался рукой ее плеча.
– Нет, – вслух проговорила она и повторила уже с силой: – Нет, этого не может быть…
Но в ее голосе слышалась паника.
2
3
Жаклин вздохнула и снова уткнулась в бумаги.
Какой толк ворошить прошлое? Надо заниматься настоящим и постараться спасти то, что еще можно спасти, чтобы обеспечить отцу дальнейшее достойное существование.
Она работала два часа без перерыва, но выводы, к которым пришла, оказались неутешительными. Получалось, что у отца на жизнь оставалась только пенсия, которую выплачивала его компания. Все остальное, чем он владел, было продано для того, чтобы он смог стать основным держателем акций «Солнечной поляны», этого журавля в небе. Кроме того, он серьезно влез в долги.
Когда он поправится после инфаркта, ему предстоит узнать неприятную правду, что он банкрот, с горечью подумала Жаклин. Ему придется в корне изменить свой образ жизни. Поскольку дом будет продан за долги, надо снять большую квартиру или даже дом, чтобы отец не почувствовал резкой смены обстановки. Мэри тоже будет жить с ним, потому что он будет нуждаться в ней как никогда прежде. Но где взять деньги на все это?
Я не буду думать об этом сейчас, сказала себе Жаклин, взглянув на часы. Надо принять душ, одеться и ехать в клинику.
В кабинет заглянула Мэри и передала ей небольшой листок, сложенный пополам. Это была телеграмма. Развернув ее, Жаклин прочитала: «Я жду тебя».
Три коротких слова, но они повергли ее в состояние полнейшего шока.
Жаклин испуганно посмотрела через плечо. Комната была пуста. Но Жаклин так реально ощутила присутствие Рауля, будто он стоял у нее за спиной и касался рукой ее плеча.
– Нет, – вслух проговорила она и повторила уже с силой: – Нет, этого не может быть…
Но в ее голосе слышалась паника.
2
Этому должно быть какое-то разумное объяснение.
Кто-то, очевидно, решил пошутить над ней и совершенно случайно попал в самую точку.
Всю дорогу в клинику Жаклин твердила, что это именно так. Скорее всего кто-то из ее коллег послал ей эту телеграмму.
В этой версии было, правда, одно слабое место. Все они считали, что она еще жарится под бразильским солнцем на берегу Атлантического океана. На работе никто не знал, что она вернулась в Нью-Йорк. Кроме того, текст телеграммы был очень направленным, очень личным, чтобы его мог прислать кто-то другой, кроме Рауля.
Но каким образом простой бразильский рыбак, имевший старую потрепанную шлюпку и недостроенное жилище, смог узнать ее адрес и прислать международную телеграмму? Он даже не знал ее фамилии! Концы не сходились.
У Жаклин голова раскалывалась от мыслей. Она продолжала думать о телеграмме, когда поднималась в лифте в палату отца. В коридоре ее встретила старшая медсестра с хорошей новостью – состояние больного значительно улучшилось.
– Сейчас он спит, но вы можете посидеть около него, – сказала сестра и, внимательно посмотрев на Жаклин, спросила: – Я могу надеяться, что вы не расплачетесь, мисс Коллинз? Для него это было бы очень нежелательно.
– Нет-нет, не беспокойтесь, – заверила ее девушка. – Я хочу, чтобы отец поскорее поправился.
Жаклин налила себе кофе из автомата, стоявшего в коридоре, и тихо вошла в палату. Она старалась держать себя в руках и не давать волю эмоциям, чтобы не создавать негативную атмосферу у постели больного.
Мысли о загадочной телеграмме и о том, кто мог прислать ее, отодвинулись на задний план. Главной ее заботой сейчас был отец, а все остальное не имело значения.
С его лица уже исчез пугающий землистый цвет, который появился сразу после инфаркта. Отец вы глядел сейчас почти так же, как до болезни. Если он будет выздоравливать такими темпами, то его скоро переведут в обычную палату, подумала Жаклин и скрестила пальцы, чтобы не сглазить. Медицинская страховка у него уже закончилась, но я, конечно, оплачу его пребывание в клинике.
– Я позабочусь о тебе, папа, чего бы мне это ни стоило, – пообещала Жаклин. – Я сделаю все возможное, чтобы ты поправился.
Реджинальд проснулся на короткое время, слабо улыбнулся дочери и снова уснул. Но ей и этого было достаточно для поднятия духа.
Как в палате жарко, подумала Жаклин, и распахнула верхнюю пуговку на блузке.
Почти так же жарко, как в Бразилии.
На мгновение она ощутила, как припекает голову палящее солнце, увидела, как оно играет на поверхности лазурного моря, и услышала, как нежные волны плещутся о борт шлюпки, которая везла ее на Лаггос.
Лаггос…
Давая чаевые носильщику, который доставил снизу ее багаж, Жаклин спросила:
– Что это за остров?
– Это Лаггос, сеньорита.
– Лаггос, – шепотом повторила Жаклин.
Положив ладони на перила балкона и подняв лицо к солнцу, она слушала приглушенный шум океана и треск цикад в роскошном саду, окружавшем отель, и чувствовала, как волнение и напряжение последних месяцев постепенно покидают ее.
Я действительно нуждалась в этом отпуске, думала она, ощущая смесь удивления и растущего удовлетворения. Сама я этого не понимала, но Ларри оказался прав.
Она всегда работала безупречно, но в последний месяц допустила две ошибки. Ничего серьезного, их легко можно было исправить, не причиняя неудобств клиенту, но все равно неприятно.
Ларри посмотрел на нее поверх очков и спросил:
– Когда ты в последний раз отдыхала, Жаклин? Я имею в виду не Рождество или обычные выходные. Я говорю о настоящем отдыхе, когда человек посылает всех и вся к черту, уезжает куда подальше, жарится на солнце и не вылезает из моря. Короче говоря, когда ты отдыхала так, как отдыхает большинство нормальных людей?
– У меня бывает свободное время, – ответила Жаклин. – В последний раз я занималась интерьером своей гостиной, например.
– Вот именно. – Ларри откинулся на спинку кресла и вперил в Жаклин сверлящий взгляд. – Значит, так. Сегодня ты уходишь с работы после обеда, заходишь в туристическое агентство и бронируешь место не меньше чем на три недели на одном из курортов Южной Америки. На каком выберешь сама. Потом ты купишь солнцезащитный крем, несколько любовных романчиков и вперед. Это приказ, – строго добавил Ларри, когда Жаклин начала протестовать, заявив, что у нее много работы.
В конце концов она подчинилась. В туристическом агентстве Жаклин согласилась на первое же предложение: бразильский курорт Сантос недалеко от Сан-Паулу, отель «Империал», входивший в знаменитую гостиничную сеть.
Отели этой группы все пятизвездочные, – сказала сотрудница агентства, оформлявшая ее поездку. – Там к вашим услугам будет целая программа спортивных и других развлечений. Этот отель открылся недавно, поэтому там еще есть несколько свободных номеров.
– Меня устроит все, что вы предложите, – равнодушно отозвалась Жаклин.
Приехала она на курорт, можно сказать, под давлением, но солгала бы, если бы сделала вид, что это место не произвело на нее никакого впечатления. Отель оказался потрясающим.
В первые дни Жаклин просто сидела под зонтом на одной из солнечных террас, плавала в бассейнах – там их было три, взяла пару уроков игры в теннис и даже попыталась ходить под парусом.
Надо же, рекламный проспект ничего не приукрасил, а показал то, что есть на самом деле, с усмешкой подумала Жаклин. «Империал» – вершина изобилия и роскоши. Великолепное обслуживание и кухня, развлечения и отдых на любой вкус.
Но к концу первой недели пребывания в этом райском уголке Жаклин стала чувствовать, что здесь все слишком совершенно. Большинство отдыхающих, казалось, были вполне довольны жизнью, ограниченной территорией отеля, но Жаклин не могла избавиться от ощущения, что заточена в золотой клетке. Она начала тяготиться чрезмерной предупредительностью обслуживающего персонала, который бросался к клиентам по первому зову. Взяв напрокат машину, она совершила экскурсию по Сантосу. Красивые яхты, стоявшие на причалах, и сверкавшие огнями магазины оставили ее равнодушной, зато поездка в горы по головокружительному серпантину доставила Жаклин огромное удовольствие. Она также хорошо провела время на одном из виноградников, где попробовала красное густое вино. По дороге Жаклин останавливалась в уютных сельских харчевнях, где варили изумительный бразильский кофе.
Но она все чаще ловила себя на том, что ее тянет к балкону, откуда можно любоваться океаном и таинственным островом Лаггос.
Однажды утром, меняя деньги в бюро обслуживания, Жаклин спросила клерка:
– Как можно попасть на Лаггос?
У того был такой вид, будто она спросила его том, когда на Луну отправится космический корабль.
– На Лаггос? – переспросил он на всякий случай.
Жаклин кивнула.
– Это недалеко. Я думаю, туда должен ходит паром, – предположила она.
– Нет, моторки, – без всякого энтузиазма поправил ее клерк. – Но туристы туда не ездят, сеньорита Коллинз.
– Почему?
Он пожал плечами и продемонстрировал железную логику:
– Потому что все, что им нужно, есть здесь.
– Тем не менее, – невозмутимо сказала Жаклин, пряча улыбку, – мне хотелось бы знать, откуда отправляются моторки.
– Вам не нравится наш отель, сеньорита? – Клерк был явно огорчен. – Вам чего-то не хватает здесь?
– Да нет, что вы, здесь самый настоящие рай, – успокоила его Жаклин. – Я просто хочу сменить обстановку.
– Но на Лаггосе ничего нет, сеньорита. Ни отелей, ни удобств. Там живут крестьяне и рыбаки.
– Замечательно, как раз то, что нужно! – И Жаклин, поблагодарив клерка, вышла на улицу.
Она быстро нашла пирс, где уже наготове стояла шлюпка. Жаклин села на скамью в носовой части лодки. Там уже было несколько пассажиров, судя по одежде, простые крестьяне. Они бросали на иностранку любопытные взгляды, а лодочник, похожий на добродушного пирата, вначале даже не хотел брать с нее деньги за проезд.
Жаклин с восторгом смотрела, как постепенно неясные очертания острова превращаются в горный кряж, нижние склоны которого покрыты растительностью. Шлюпка заскользила вдоль берега, и Жаклин увидела длинные полоски светлого песка, защищенные невысокими скалами.
Она подумала, что для крестьян и рыбаков здесь, должно быть, раздолье – остров казался пригодным и для земледелия, и для рыболовства.
Крошечную гавань, куда причалила шлюпка, заполнили старыми потрепанными лодками, красивых яхт не было и в помине. К берегу спускались ряды небольших белых домиков, на вбитых в песок палках сушились рыболовные сети.
Где-то прозвонил церковный колокол. Его размеренный, чистый звук громко раздавался в горячем мерцающем воздухе.
Жаклин почувствовала, как у нее замерло сердце от внезапного восторга и радости.
Перекинув пляжную полотняную сумку через плечо, она сошла на берег. В гавани, которая выглядела главным торговым местом на острове, было несколько небольших таверн – шураскарий по-бразильски, и кофеен. В них в основном сидели пожилые мужчины, они играли во что-то, напоминавшее игру в кости, только более интенсивную.
Жаклин выбрала самую большую таверну и села за столик под навесом. Вскоре к ней подошел плотный мужчина в джинсах и белой рубашке, видимо, хозяин.
– Сеньорита? – Его улыбка была вполне приветливой, но черные проницательные глаза смотрели оценивающе.
Жаклин попросила холодную коку и, когда принесли напиток, поинтересовалась, можно ли на острове взять напрокат машину. Лицо хозяина таверны расплылось в улыбке сожаления. На Лаггосе есть только джипы и грузовики, сказал он, и они не сдаются в аренду. Сеньорита должна понимать, что дороги здесь не очень хорошие для путешествия на машине.
Жаль, подумала Жаклин, хотя и знала заранее, что это место не для туристов.
– Я видела пляжи, сеньор. До них можно добраться пешком?
– Можно. Самый лучший находится примерно в километре отсюда. – Хозяин задумался на минуту. – Но я могу предложить вам вариант получше. – Он извлек из задней пристройки старый велосипед. – Не очень презентабельно, конечно, зато удобно. Велосипед принадлежит моей сестре, она сейчас в Рио-де-Жанейро.
– И вы можете одолжить его мне? – обрадовалась Жаклин. – Очень любезно с вашей стороны.
– Сестра будет только рада, если вы покатаетесь на нем, – ответил хозяин, пожав плечами. – Это честь для нее.
– Откуда вы знаете, что я верну его?
Хозяин почти снисходительно улыбнулся.
– Когда сеньорита захочет уехать с Лагоса, она вернется сюда, в гавань. Она еще должна обедать, а в моей таверне очень хорошая рыба. Самая лучшая на острове. – Он уверенно кивнул. – Вы вернетесь, сеньорита.
Жаклин не садилась на велосипед целую вечность. Хозяин, которого звали Себастьян, торжественно стер пыль с седла и помог Жаклин сесть.
– Надеюсь, он выдержит дорогу до пляжа, – пробормотала она, крепко ухватившись за ручки велосипеда.
– Километр – это не так много, – подбодрил путешественницу Себастьян и после небольшой паузы добавил: – Но я не советую вам, сеньорита, ехать дальше того пляжа.
– Там посмотрим! – бесшабашно отозвалась Жаклин. – Как только я освоюсь с ним, то смогу объехать и весь остров.
Лицо трактирщика стало вдруг серьезным.
– Езжайте только на пляж, сеньорита, мой вам добрый совет. Дальше начинается плохая дорога. Очень плохая.
Виляя рулем, Жаклин отправилась в путь. Но ее не покидало ощущение, что Себастьян предупреждал ее не только о плохом состоянии дороги, которая лежала за пляжем.
Хозяин таверны не преувеличивал. Как только она выехала из поселка, асфальт перешел в пыльную проселочную дорогу – с одной стороны был океан, с другой росли фруктовые деревья. Жаклин пришлось сосредоточить все свое внимание на управлении доисторическим велосипедом, чтобы не наехать на булыжник или не провалиться в глубокую рытвину, которыми пестрела дорога.
Кругом стояла почти звенящая тишина, нарушаемая только шепотом океана и легким шелестом листьев на деревьях, в которых гулял морской бриз. Жаклин порадовалась, что захватила широкую соломенную шляпу, которая защищала ее от солнца.
Пляж, которого она вскоре достигла, разочаровал ее: очень узкая полоска песка, много камней и нигде укрыться от солнца. Те, что я видела со шлюпки, были гораздо лучше, подумала Жаклин. Себастьян наверняка имел в виду те пляжи.
Несмотря на отвратительную дорогу, она начала получать удовольствие от велосипедной прогулки и поэтому решила добраться до одной тех закрытых бухточек, которые узрела с лодки.
Но десять минут спустя Жаклин уже жалела о своем решении. Проселочная дорога резко пошла вверх, а двухколесный динозавр не был приспособлен для езды по горам. Вот что, очевидно, имел в виду Себастьян, когда давал мне совет, мрачно подумала Жаклин.
Она остановилась, достала бутылку с водой, которую ей буквально навязал хозяин таверны, и стала думать, что ей делать дальше.
Лаггос маленький остров, поэтому следующий пляж вряд ли далеко отсюда, размышляла Жаклин, делая небольшие глотки из бутылки. В конце концов она решила оставить велосипед на обочине – никому здесь и в голову не придет украсть его – и проделать дальнейший путь пешком.
Жаклин бережно положила старую рухлядь на бок под деревом, послала велосипеду воздушный поцелуй и двинулась вперед. Она прошла метров триста, когда до нее донеслись едва различимые звуки музыки. Мелодия, несомненно, была латиноамериканской. Жаклин остановилась, чтобы перевести дыхание после резкого подъема, и прислушалась. Брови ее сердито сдвинулись к переносице.
– Не может быть, – пробормотала она, – проделать такой путь по жаре, чтобы встретить на пляже какую-то компанию!
Но любопытство все-таки взяло верх. Идя на музыку, Жаклин осторожно пролезла между кустарником и камнями и выбралась на край скалы. Вниз, к небольшому островку песка, сбегала узкая тропка, но девушка не стала спускаться по ней. Она поднялась чуть выше, откуда можно было видеть весь пляж.
Первое, что ей попалось на глаза, была маленькая лодка, лежавшая почти у самой кромки воды. Синяя краска на ней уже облупилась, парус был спущен.
Жаклин передвинула взгляд, и у нее перехватило дыхание.
Внизу, на пляже, в полном одиночестве танцевал мужчина. Его руки были широко раскинуты, лицо поднято к солнцу. Все его тело было наполнено бившей через край жизнью, оно вибрировало от радости, подчиняясь зажигательной мелодии.
Жаклин отметила про себя, что он всецело и страстно отдавался танцу и что для него в этот момент совершенно очевидно ничего не существовало вокруг. Она опустилась на колени и стала наблюдать за мужчиной, не обращая внимания на царапающие кожу колючие ветви кустарника. Сначала она взирала на танцора с любопытством, но постепенно танец и его исполнитель увлекли Жаклин настолько, что она смотрела как зачарованная. В каждом движении незнакомца чувствовалась дикая первобытная сила, которая рвалась наружу, уже не подчиняясь воле человека.
У Жаклин создалось впечатление, что этот мужчина чувствует себя как дома в уединении дикого пляжа. Он словно был частью океана, скал, знойного ослепительного солнца, и все они хорошо взаимодействовали друг с другом. Жаклин даже подумала, что перед ней языческий бог в человеческом обличье.
На этой мысли она остановилась, решив, что ее фантазия зашла чересчур далеко. Перед ней наверняка официант из какого-нибудь отеля, который репетирует свое вечернее выступление перед туристами. Танцор он, конечно, великолепный.
Но не из моего отеля, подумала Жаклин, иначе я запомнила бы его…
Забыть такого было бы трудно, потому что он был красив не только в танце, но и во многих других отношениях: выше среднего роста, прекрасно сложен, широкие крепкие плечи, узкие бедра и стройные длинные ноги. Густые, темные волосы слегка вились и блестели на солнце как шелк. Из одежды на танцоре были лишь старые линялые шорты из джинсовой ткани, так что вся красота его мужественного загорелого тела была, образно выражаясь, налицо.
Жаклин вдруг обнаружила, к своему ужасу, что во рту у нее стало сухо, а пульс участился от непонятного волнения. Она также ощутила глубоко внутри странную дрожащую боль.
– Господи, какого черта я здесь делаю? – испуганно пробормотала она и, осторожно поднявшись на ноги, попятилась от края скалы. – Я образованная женщина, в мужчине меня интересует ум, а не мускулы. Ну разве что если бы захотела завести с ним какие-нибудь отношения, тогда другое дело… К тому же столь явная, выпуклая физическая красота меня не трогает, не говоря уже о том, что я приехала сюда отдыхать, а не крутить романы.
Одинокий танцор, наверное, и знать не знает, что у него есть зрители, размышляла она, продолжая свой путь. Он создал свой мир страстей движений, и, если его врожденная чувственность так подействовала на меня, он в этом не виноват. Это моя проблема.
Жаклин успокоилась, только когда отошла на приличное расстояние и уже почти не слышала музыку. Однако образ танцующего красавца продолжал преследовать ее, и она с сожалением признавалась себе, что избавиться от наваждения будет не так легко.
– Не понимаю, что со мной происходит, но мне это не нравится, – проворчала она, убыстряя шаг.
Минут через десять Жаклин добралась до следующей бухточки, в которой не было ни души. Она спустилась на пляж, постояла немного, прислушиваясь к окружающей ее тишине, затем расстелила полотенце около скалы, сняла полотняные туфли, брюки и блузку и осталась в темно-синем бикини.
После велосипедной прогулки под палящим солнцем океанская вода показалась ей живительным бальзамом. Поплавав немного, Жаклин перевернулась на спину и, закрыв глаза, чтобы не слепило солнце, стала качаться на волнах.
Она испытывала полное умиротворение. Нью-Йорк, работа, семейные проблемы отодвинулись далеко-далеко. И даже размолвка с отцом перестала казаться фатальной. Нэнси вбила клин между ними, но если действовать с умом, то от этого клина можно избавиться. Возможно, стоило уехать хотя бы для того, чтобы понять это. Как известно, на расстоянии все видится в другом свете.
Жаклин вышла из воды, вытерлась полотенцем, намазалась солнцезащитным кремом и легла на живот. Полежав несколько минут, она вспомнила, что привезла платья с открытой спиной, и расстегнула лифчик, чтобы загар получился ровным.
Она ощущала необыкновенную легкость во всем теле, ее даже начало клонить ко сну, и Жаклин опустила голову на сложенные руки.
– Я справлюсь со всеми проблемами, – уверенно сказала Жаклин и заснула.
Кто-то, очевидно, решил пошутить над ней и совершенно случайно попал в самую точку.
Всю дорогу в клинику Жаклин твердила, что это именно так. Скорее всего кто-то из ее коллег послал ей эту телеграмму.
В этой версии было, правда, одно слабое место. Все они считали, что она еще жарится под бразильским солнцем на берегу Атлантического океана. На работе никто не знал, что она вернулась в Нью-Йорк. Кроме того, текст телеграммы был очень направленным, очень личным, чтобы его мог прислать кто-то другой, кроме Рауля.
Но каким образом простой бразильский рыбак, имевший старую потрепанную шлюпку и недостроенное жилище, смог узнать ее адрес и прислать международную телеграмму? Он даже не знал ее фамилии! Концы не сходились.
У Жаклин голова раскалывалась от мыслей. Она продолжала думать о телеграмме, когда поднималась в лифте в палату отца. В коридоре ее встретила старшая медсестра с хорошей новостью – состояние больного значительно улучшилось.
– Сейчас он спит, но вы можете посидеть около него, – сказала сестра и, внимательно посмотрев на Жаклин, спросила: – Я могу надеяться, что вы не расплачетесь, мисс Коллинз? Для него это было бы очень нежелательно.
– Нет-нет, не беспокойтесь, – заверила ее девушка. – Я хочу, чтобы отец поскорее поправился.
Жаклин налила себе кофе из автомата, стоявшего в коридоре, и тихо вошла в палату. Она старалась держать себя в руках и не давать волю эмоциям, чтобы не создавать негативную атмосферу у постели больного.
Мысли о загадочной телеграмме и о том, кто мог прислать ее, отодвинулись на задний план. Главной ее заботой сейчас был отец, а все остальное не имело значения.
С его лица уже исчез пугающий землистый цвет, который появился сразу после инфаркта. Отец вы глядел сейчас почти так же, как до болезни. Если он будет выздоравливать такими темпами, то его скоро переведут в обычную палату, подумала Жаклин и скрестила пальцы, чтобы не сглазить. Медицинская страховка у него уже закончилась, но я, конечно, оплачу его пребывание в клинике.
– Я позабочусь о тебе, папа, чего бы мне это ни стоило, – пообещала Жаклин. – Я сделаю все возможное, чтобы ты поправился.
Реджинальд проснулся на короткое время, слабо улыбнулся дочери и снова уснул. Но ей и этого было достаточно для поднятия духа.
Как в палате жарко, подумала Жаклин, и распахнула верхнюю пуговку на блузке.
Почти так же жарко, как в Бразилии.
На мгновение она ощутила, как припекает голову палящее солнце, увидела, как оно играет на поверхности лазурного моря, и услышала, как нежные волны плещутся о борт шлюпки, которая везла ее на Лаггос.
Лаггос…
* * *
Жаклин заметила этот остров в первый день пребывания на курорте. Она вышла на балкон своего номера в отеле и посмотрела на ослепительный океан, уходивший далеко за горизонт.Давая чаевые носильщику, который доставил снизу ее багаж, Жаклин спросила:
– Что это за остров?
– Это Лаггос, сеньорита.
– Лаггос, – шепотом повторила Жаклин.
Положив ладони на перила балкона и подняв лицо к солнцу, она слушала приглушенный шум океана и треск цикад в роскошном саду, окружавшем отель, и чувствовала, как волнение и напряжение последних месяцев постепенно покидают ее.
Я действительно нуждалась в этом отпуске, думала она, ощущая смесь удивления и растущего удовлетворения. Сама я этого не понимала, но Ларри оказался прав.
Она всегда работала безупречно, но в последний месяц допустила две ошибки. Ничего серьезного, их легко можно было исправить, не причиняя неудобств клиенту, но все равно неприятно.
Ларри посмотрел на нее поверх очков и спросил:
– Когда ты в последний раз отдыхала, Жаклин? Я имею в виду не Рождество или обычные выходные. Я говорю о настоящем отдыхе, когда человек посылает всех и вся к черту, уезжает куда подальше, жарится на солнце и не вылезает из моря. Короче говоря, когда ты отдыхала так, как отдыхает большинство нормальных людей?
– У меня бывает свободное время, – ответила Жаклин. – В последний раз я занималась интерьером своей гостиной, например.
– Вот именно. – Ларри откинулся на спинку кресла и вперил в Жаклин сверлящий взгляд. – Значит, так. Сегодня ты уходишь с работы после обеда, заходишь в туристическое агентство и бронируешь место не меньше чем на три недели на одном из курортов Южной Америки. На каком выберешь сама. Потом ты купишь солнцезащитный крем, несколько любовных романчиков и вперед. Это приказ, – строго добавил Ларри, когда Жаклин начала протестовать, заявив, что у нее много работы.
В конце концов она подчинилась. В туристическом агентстве Жаклин согласилась на первое же предложение: бразильский курорт Сантос недалеко от Сан-Паулу, отель «Империал», входивший в знаменитую гостиничную сеть.
Отели этой группы все пятизвездочные, – сказала сотрудница агентства, оформлявшая ее поездку. – Там к вашим услугам будет целая программа спортивных и других развлечений. Этот отель открылся недавно, поэтому там еще есть несколько свободных номеров.
– Меня устроит все, что вы предложите, – равнодушно отозвалась Жаклин.
Приехала она на курорт, можно сказать, под давлением, но солгала бы, если бы сделала вид, что это место не произвело на нее никакого впечатления. Отель оказался потрясающим.
В первые дни Жаклин просто сидела под зонтом на одной из солнечных террас, плавала в бассейнах – там их было три, взяла пару уроков игры в теннис и даже попыталась ходить под парусом.
Надо же, рекламный проспект ничего не приукрасил, а показал то, что есть на самом деле, с усмешкой подумала Жаклин. «Империал» – вершина изобилия и роскоши. Великолепное обслуживание и кухня, развлечения и отдых на любой вкус.
Но к концу первой недели пребывания в этом райском уголке Жаклин стала чувствовать, что здесь все слишком совершенно. Большинство отдыхающих, казалось, были вполне довольны жизнью, ограниченной территорией отеля, но Жаклин не могла избавиться от ощущения, что заточена в золотой клетке. Она начала тяготиться чрезмерной предупредительностью обслуживающего персонала, который бросался к клиентам по первому зову. Взяв напрокат машину, она совершила экскурсию по Сантосу. Красивые яхты, стоявшие на причалах, и сверкавшие огнями магазины оставили ее равнодушной, зато поездка в горы по головокружительному серпантину доставила Жаклин огромное удовольствие. Она также хорошо провела время на одном из виноградников, где попробовала красное густое вино. По дороге Жаклин останавливалась в уютных сельских харчевнях, где варили изумительный бразильский кофе.
Но она все чаще ловила себя на том, что ее тянет к балкону, откуда можно любоваться океаном и таинственным островом Лаггос.
Однажды утром, меняя деньги в бюро обслуживания, Жаклин спросила клерка:
– Как можно попасть на Лаггос?
У того был такой вид, будто она спросила его том, когда на Луну отправится космический корабль.
– На Лаггос? – переспросил он на всякий случай.
Жаклин кивнула.
– Это недалеко. Я думаю, туда должен ходит паром, – предположила она.
– Нет, моторки, – без всякого энтузиазма поправил ее клерк. – Но туристы туда не ездят, сеньорита Коллинз.
– Почему?
Он пожал плечами и продемонстрировал железную логику:
– Потому что все, что им нужно, есть здесь.
– Тем не менее, – невозмутимо сказала Жаклин, пряча улыбку, – мне хотелось бы знать, откуда отправляются моторки.
– Вам не нравится наш отель, сеньорита? – Клерк был явно огорчен. – Вам чего-то не хватает здесь?
– Да нет, что вы, здесь самый настоящие рай, – успокоила его Жаклин. – Я просто хочу сменить обстановку.
– Но на Лаггосе ничего нет, сеньорита. Ни отелей, ни удобств. Там живут крестьяне и рыбаки.
– Замечательно, как раз то, что нужно! – И Жаклин, поблагодарив клерка, вышла на улицу.
Она быстро нашла пирс, где уже наготове стояла шлюпка. Жаклин села на скамью в носовой части лодки. Там уже было несколько пассажиров, судя по одежде, простые крестьяне. Они бросали на иностранку любопытные взгляды, а лодочник, похожий на добродушного пирата, вначале даже не хотел брать с нее деньги за проезд.
Жаклин с восторгом смотрела, как постепенно неясные очертания острова превращаются в горный кряж, нижние склоны которого покрыты растительностью. Шлюпка заскользила вдоль берега, и Жаклин увидела длинные полоски светлого песка, защищенные невысокими скалами.
Она подумала, что для крестьян и рыбаков здесь, должно быть, раздолье – остров казался пригодным и для земледелия, и для рыболовства.
Крошечную гавань, куда причалила шлюпка, заполнили старыми потрепанными лодками, красивых яхт не было и в помине. К берегу спускались ряды небольших белых домиков, на вбитых в песок палках сушились рыболовные сети.
Где-то прозвонил церковный колокол. Его размеренный, чистый звук громко раздавался в горячем мерцающем воздухе.
Жаклин почувствовала, как у нее замерло сердце от внезапного восторга и радости.
Перекинув пляжную полотняную сумку через плечо, она сошла на берег. В гавани, которая выглядела главным торговым местом на острове, было несколько небольших таверн – шураскарий по-бразильски, и кофеен. В них в основном сидели пожилые мужчины, они играли во что-то, напоминавшее игру в кости, только более интенсивную.
Жаклин выбрала самую большую таверну и села за столик под навесом. Вскоре к ней подошел плотный мужчина в джинсах и белой рубашке, видимо, хозяин.
– Сеньорита? – Его улыбка была вполне приветливой, но черные проницательные глаза смотрели оценивающе.
Жаклин попросила холодную коку и, когда принесли напиток, поинтересовалась, можно ли на острове взять напрокат машину. Лицо хозяина таверны расплылось в улыбке сожаления. На Лаггосе есть только джипы и грузовики, сказал он, и они не сдаются в аренду. Сеньорита должна понимать, что дороги здесь не очень хорошие для путешествия на машине.
Жаль, подумала Жаклин, хотя и знала заранее, что это место не для туристов.
– Я видела пляжи, сеньор. До них можно добраться пешком?
– Можно. Самый лучший находится примерно в километре отсюда. – Хозяин задумался на минуту. – Но я могу предложить вам вариант получше. – Он извлек из задней пристройки старый велосипед. – Не очень презентабельно, конечно, зато удобно. Велосипед принадлежит моей сестре, она сейчас в Рио-де-Жанейро.
– И вы можете одолжить его мне? – обрадовалась Жаклин. – Очень любезно с вашей стороны.
– Сестра будет только рада, если вы покатаетесь на нем, – ответил хозяин, пожав плечами. – Это честь для нее.
– Откуда вы знаете, что я верну его?
Хозяин почти снисходительно улыбнулся.
– Когда сеньорита захочет уехать с Лагоса, она вернется сюда, в гавань. Она еще должна обедать, а в моей таверне очень хорошая рыба. Самая лучшая на острове. – Он уверенно кивнул. – Вы вернетесь, сеньорита.
Жаклин не садилась на велосипед целую вечность. Хозяин, которого звали Себастьян, торжественно стер пыль с седла и помог Жаклин сесть.
– Надеюсь, он выдержит дорогу до пляжа, – пробормотала она, крепко ухватившись за ручки велосипеда.
– Километр – это не так много, – подбодрил путешественницу Себастьян и после небольшой паузы добавил: – Но я не советую вам, сеньорита, ехать дальше того пляжа.
– Там посмотрим! – бесшабашно отозвалась Жаклин. – Как только я освоюсь с ним, то смогу объехать и весь остров.
Лицо трактирщика стало вдруг серьезным.
– Езжайте только на пляж, сеньорита, мой вам добрый совет. Дальше начинается плохая дорога. Очень плохая.
Виляя рулем, Жаклин отправилась в путь. Но ее не покидало ощущение, что Себастьян предупреждал ее не только о плохом состоянии дороги, которая лежала за пляжем.
Хозяин таверны не преувеличивал. Как только она выехала из поселка, асфальт перешел в пыльную проселочную дорогу – с одной стороны был океан, с другой росли фруктовые деревья. Жаклин пришлось сосредоточить все свое внимание на управлении доисторическим велосипедом, чтобы не наехать на булыжник или не провалиться в глубокую рытвину, которыми пестрела дорога.
Кругом стояла почти звенящая тишина, нарушаемая только шепотом океана и легким шелестом листьев на деревьях, в которых гулял морской бриз. Жаклин порадовалась, что захватила широкую соломенную шляпу, которая защищала ее от солнца.
Пляж, которого она вскоре достигла, разочаровал ее: очень узкая полоска песка, много камней и нигде укрыться от солнца. Те, что я видела со шлюпки, были гораздо лучше, подумала Жаклин. Себастьян наверняка имел в виду те пляжи.
Несмотря на отвратительную дорогу, она начала получать удовольствие от велосипедной прогулки и поэтому решила добраться до одной тех закрытых бухточек, которые узрела с лодки.
Но десять минут спустя Жаклин уже жалела о своем решении. Проселочная дорога резко пошла вверх, а двухколесный динозавр не был приспособлен для езды по горам. Вот что, очевидно, имел в виду Себастьян, когда давал мне совет, мрачно подумала Жаклин.
Она остановилась, достала бутылку с водой, которую ей буквально навязал хозяин таверны, и стала думать, что ей делать дальше.
Лаггос маленький остров, поэтому следующий пляж вряд ли далеко отсюда, размышляла Жаклин, делая небольшие глотки из бутылки. В конце концов она решила оставить велосипед на обочине – никому здесь и в голову не придет украсть его – и проделать дальнейший путь пешком.
Жаклин бережно положила старую рухлядь на бок под деревом, послала велосипеду воздушный поцелуй и двинулась вперед. Она прошла метров триста, когда до нее донеслись едва различимые звуки музыки. Мелодия, несомненно, была латиноамериканской. Жаклин остановилась, чтобы перевести дыхание после резкого подъема, и прислушалась. Брови ее сердито сдвинулись к переносице.
– Не может быть, – пробормотала она, – проделать такой путь по жаре, чтобы встретить на пляже какую-то компанию!
Но любопытство все-таки взяло верх. Идя на музыку, Жаклин осторожно пролезла между кустарником и камнями и выбралась на край скалы. Вниз, к небольшому островку песка, сбегала узкая тропка, но девушка не стала спускаться по ней. Она поднялась чуть выше, откуда можно было видеть весь пляж.
Первое, что ей попалось на глаза, была маленькая лодка, лежавшая почти у самой кромки воды. Синяя краска на ней уже облупилась, парус был спущен.
Жаклин передвинула взгляд, и у нее перехватило дыхание.
Внизу, на пляже, в полном одиночестве танцевал мужчина. Его руки были широко раскинуты, лицо поднято к солнцу. Все его тело было наполнено бившей через край жизнью, оно вибрировало от радости, подчиняясь зажигательной мелодии.
Жаклин отметила про себя, что он всецело и страстно отдавался танцу и что для него в этот момент совершенно очевидно ничего не существовало вокруг. Она опустилась на колени и стала наблюдать за мужчиной, не обращая внимания на царапающие кожу колючие ветви кустарника. Сначала она взирала на танцора с любопытством, но постепенно танец и его исполнитель увлекли Жаклин настолько, что она смотрела как зачарованная. В каждом движении незнакомца чувствовалась дикая первобытная сила, которая рвалась наружу, уже не подчиняясь воле человека.
У Жаклин создалось впечатление, что этот мужчина чувствует себя как дома в уединении дикого пляжа. Он словно был частью океана, скал, знойного ослепительного солнца, и все они хорошо взаимодействовали друг с другом. Жаклин даже подумала, что перед ней языческий бог в человеческом обличье.
На этой мысли она остановилась, решив, что ее фантазия зашла чересчур далеко. Перед ней наверняка официант из какого-нибудь отеля, который репетирует свое вечернее выступление перед туристами. Танцор он, конечно, великолепный.
Но не из моего отеля, подумала Жаклин, иначе я запомнила бы его…
Забыть такого было бы трудно, потому что он был красив не только в танце, но и во многих других отношениях: выше среднего роста, прекрасно сложен, широкие крепкие плечи, узкие бедра и стройные длинные ноги. Густые, темные волосы слегка вились и блестели на солнце как шелк. Из одежды на танцоре были лишь старые линялые шорты из джинсовой ткани, так что вся красота его мужественного загорелого тела была, образно выражаясь, налицо.
Жаклин вдруг обнаружила, к своему ужасу, что во рту у нее стало сухо, а пульс участился от непонятного волнения. Она также ощутила глубоко внутри странную дрожащую боль.
– Господи, какого черта я здесь делаю? – испуганно пробормотала она и, осторожно поднявшись на ноги, попятилась от края скалы. – Я образованная женщина, в мужчине меня интересует ум, а не мускулы. Ну разве что если бы захотела завести с ним какие-нибудь отношения, тогда другое дело… К тому же столь явная, выпуклая физическая красота меня не трогает, не говоря уже о том, что я приехала сюда отдыхать, а не крутить романы.
Одинокий танцор, наверное, и знать не знает, что у него есть зрители, размышляла она, продолжая свой путь. Он создал свой мир страстей движений, и, если его врожденная чувственность так подействовала на меня, он в этом не виноват. Это моя проблема.
Жаклин успокоилась, только когда отошла на приличное расстояние и уже почти не слышала музыку. Однако образ танцующего красавца продолжал преследовать ее, и она с сожалением признавалась себе, что избавиться от наваждения будет не так легко.
– Не понимаю, что со мной происходит, но мне это не нравится, – проворчала она, убыстряя шаг.
Минут через десять Жаклин добралась до следующей бухточки, в которой не было ни души. Она спустилась на пляж, постояла немного, прислушиваясь к окружающей ее тишине, затем расстелила полотенце около скалы, сняла полотняные туфли, брюки и блузку и осталась в темно-синем бикини.
После велосипедной прогулки под палящим солнцем океанская вода показалась ей живительным бальзамом. Поплавав немного, Жаклин перевернулась на спину и, закрыв глаза, чтобы не слепило солнце, стала качаться на волнах.
Она испытывала полное умиротворение. Нью-Йорк, работа, семейные проблемы отодвинулись далеко-далеко. И даже размолвка с отцом перестала казаться фатальной. Нэнси вбила клин между ними, но если действовать с умом, то от этого клина можно избавиться. Возможно, стоило уехать хотя бы для того, чтобы понять это. Как известно, на расстоянии все видится в другом свете.
Жаклин вышла из воды, вытерлась полотенцем, намазалась солнцезащитным кремом и легла на живот. Полежав несколько минут, она вспомнила, что привезла платья с открытой спиной, и расстегнула лифчик, чтобы загар получился ровным.
Она ощущала необыкновенную легкость во всем теле, ее даже начало клонить ко сну, и Жаклин опустила голову на сложенные руки.
– Я справлюсь со всеми проблемами, – уверенно сказала Жаклин и заснула.
3
Она так и не поняла, что разбудило ее. Где-то в подсознании появилось странное ощущение беспокойства, по телу будто пробежал холодок и, вторгшись в приятный сон, разрушил все его очарование.
Жаклин подняла отяжелевшие веки. В первое мгновение она ничего не увидела из-за ярко солнца. Затем, когда ее зрение немного адаптировалось, она поняла, что на пляже появился кт то еще.
На песке в нескольких шагах от нее лежал человек. Он был высоким, загорелым, в потертых шортах, и он – о Господи! – улыбался ей.
Жаклин хотела закричать, но горло словно песком забило. И подняться она не могла, так как лифчик был расстегнут.
– Что вам нужно?
Незнакомец улыбнулся еще шире. Рот у него был жестким, но смягчался чувственным изгибом нижней губы. На загорелом лице выделялись крепкие белоснежные зубы. Жаклин разглядел прямой, чуть удлиненный нос, резко очерченные скулы и почти черные глаза с золотистыми крапинками. Ему не мешало бы побриться, подумала она, закончив беглый осмотр.
– Почему вы не спустились ко мне? Мы бы потанцевали вместе, – сказал он на хорошем английском языке. В его глубоком бархатистом голосе слышались игривые нотки.
Такого вопроса Жаклин никак не ожидала и поэтому поначалу растерялась.
– Не понимаю, что вы имеете в виду, – ответила она, придя в себя.
– Ай-ай-ай, – насмешливо укорил он. – Вы не должны обманывать, у вас это плохо получается. Вас выдают глаза.
– Какая глупость! – сердито фыркнула Жаклин. – Кроме того, это не очень вежливо. Вы совсем не знаете меня.
– Я знаю, что вы наблюдали за мной со скалы, а потом убежали, – с невозмутимым спокойствием заметил мужчина.
– Я не убегала, – возразила Жаклин с достоинством. – Я искала место, где было бы тихо и спокойно. И у меня даже в мыслях не было беспокоить вас. Так что можете вернуться к своей… репетиции.
– На сегодня уже достаточно. Теперь можно перекусить.
Он достал из-за спины маленький рюкзачок.
О, черт! Как избавиться от этого знойного красавца, чтобы не оскорбить его мужское самолюбие? Латиноамериканцы – народ темпераментный. Жаклин было немного страшновато находиться с ним на этом маленьком удаленном пляже. К тому же оба были почти голыми. Жаклин боялась, что может невольно спровоцировать его, и тогда она пропала.
Она деловито посмотрела на часы.
– Вы правы. Мне надо возвращаться в гавань. Себастьян ожидает меня к обеду.
– Возможно, но не в середине дня, – сказал мужчина. – В это время он обычно пьет кофе и играет в кости. Себастьян приготовит вам ужин.
– Не думаю. – Жаклин попыталась незаметно застегнуть лифчик. – Вечером мне надо вернуться в гостиницу.
Ее нежеланный сосед с интересом наблюдал, как она мучается с застежкой, но помощь вопреки опасениям Жаклин не предложил.
– Вы остановились в?..
С третьей попытки Жаклин удалось застегнуть лифчик, и она сразу почувствовала себя увереннее.
– В «Империале».
– Ого. – Его черные брови взлетели вверх. – Вы, должно быть, богаты, если можете позволить себе такой дорогой отель.
Уж не собирается ли он похитить меня за выкуп? – испугалась Жаклин и сухо ответила:
– Я, как и все, работаю и могу оплатить свой отдых.
– А, вы, наверное, модель или… актриса? – попробовал угадать мужчина.
Он вытащил из рюкзака бумажный пакет и открыл его. Жаклин увидела разрезанную вдоль лепешку, которая была чем-то заполнена.
– О нет, я эксперт по налогообложению. – Жаклин взяла блузку. – А теперь мне пора идти.
– До вечера еще далеко, я имею в виду ужин у Себастьяна и моторку, на которой вы вернетесь в отель.
Он разломил лепешку пополам и протянул одну половину Жаклин, используя бумажный пакет в качестве тарелки.
– Нет, – твердо отказалась Жаклин, – вы очень добры, но я не могу.
Мужчина потянулся, положил пакет на уголок ее полотенца и с дружеским участием поинтересовался:
– Чего вы боитесь?
– Я не боюсь.
– Снова говорите неправду. – Он вздохнул. – А теперь поешьте и расскажите мне о своей работе в Америке, а потом мы с вами поплаваем. Только не говорите, что вы не умеете плавать, – добавил он, предугадав очередной отказ Жаклин, – потому что я тоже наблюдал за вами.
Она резко села, выпрямила спину – будто палку проглотила – и, сдерживая раздражение, спросила:
– А вам не приходило в голову, что я, может быть, не хочу проводить с вами время здесь? Может, я предпочитаю одиночество?
Настырный незнакомец ничуть не смутился.
Жаклин подняла отяжелевшие веки. В первое мгновение она ничего не увидела из-за ярко солнца. Затем, когда ее зрение немного адаптировалось, она поняла, что на пляже появился кт то еще.
На песке в нескольких шагах от нее лежал человек. Он был высоким, загорелым, в потертых шортах, и он – о Господи! – улыбался ей.
Жаклин хотела закричать, но горло словно песком забило. И подняться она не могла, так как лифчик был расстегнут.
– Что вам нужно?
Незнакомец улыбнулся еще шире. Рот у него был жестким, но смягчался чувственным изгибом нижней губы. На загорелом лице выделялись крепкие белоснежные зубы. Жаклин разглядел прямой, чуть удлиненный нос, резко очерченные скулы и почти черные глаза с золотистыми крапинками. Ему не мешало бы побриться, подумала она, закончив беглый осмотр.
– Почему вы не спустились ко мне? Мы бы потанцевали вместе, – сказал он на хорошем английском языке. В его глубоком бархатистом голосе слышались игривые нотки.
Такого вопроса Жаклин никак не ожидала и поэтому поначалу растерялась.
– Не понимаю, что вы имеете в виду, – ответила она, придя в себя.
– Ай-ай-ай, – насмешливо укорил он. – Вы не должны обманывать, у вас это плохо получается. Вас выдают глаза.
– Какая глупость! – сердито фыркнула Жаклин. – Кроме того, это не очень вежливо. Вы совсем не знаете меня.
– Я знаю, что вы наблюдали за мной со скалы, а потом убежали, – с невозмутимым спокойствием заметил мужчина.
– Я не убегала, – возразила Жаклин с достоинством. – Я искала место, где было бы тихо и спокойно. И у меня даже в мыслях не было беспокоить вас. Так что можете вернуться к своей… репетиции.
– На сегодня уже достаточно. Теперь можно перекусить.
Он достал из-за спины маленький рюкзачок.
О, черт! Как избавиться от этого знойного красавца, чтобы не оскорбить его мужское самолюбие? Латиноамериканцы – народ темпераментный. Жаклин было немного страшновато находиться с ним на этом маленьком удаленном пляже. К тому же оба были почти голыми. Жаклин боялась, что может невольно спровоцировать его, и тогда она пропала.
Она деловито посмотрела на часы.
– Вы правы. Мне надо возвращаться в гавань. Себастьян ожидает меня к обеду.
– Возможно, но не в середине дня, – сказал мужчина. – В это время он обычно пьет кофе и играет в кости. Себастьян приготовит вам ужин.
– Не думаю. – Жаклин попыталась незаметно застегнуть лифчик. – Вечером мне надо вернуться в гостиницу.
Ее нежеланный сосед с интересом наблюдал, как она мучается с застежкой, но помощь вопреки опасениям Жаклин не предложил.
– Вы остановились в?..
С третьей попытки Жаклин удалось застегнуть лифчик, и она сразу почувствовала себя увереннее.
– В «Империале».
– Ого. – Его черные брови взлетели вверх. – Вы, должно быть, богаты, если можете позволить себе такой дорогой отель.
Уж не собирается ли он похитить меня за выкуп? – испугалась Жаклин и сухо ответила:
– Я, как и все, работаю и могу оплатить свой отдых.
– А, вы, наверное, модель или… актриса? – попробовал угадать мужчина.
Он вытащил из рюкзака бумажный пакет и открыл его. Жаклин увидела разрезанную вдоль лепешку, которая была чем-то заполнена.
– О нет, я эксперт по налогообложению. – Жаклин взяла блузку. – А теперь мне пора идти.
– До вечера еще далеко, я имею в виду ужин у Себастьяна и моторку, на которой вы вернетесь в отель.
Он разломил лепешку пополам и протянул одну половину Жаклин, используя бумажный пакет в качестве тарелки.
– Нет, – твердо отказалась Жаклин, – вы очень добры, но я не могу.
Мужчина потянулся, положил пакет на уголок ее полотенца и с дружеским участием поинтересовался:
– Чего вы боитесь?
– Я не боюсь.
– Снова говорите неправду. – Он вздохнул. – А теперь поешьте и расскажите мне о своей работе в Америке, а потом мы с вами поплаваем. Только не говорите, что вы не умеете плавать, – добавил он, предугадав очередной отказ Жаклин, – потому что я тоже наблюдал за вами.
Она резко села, выпрямила спину – будто палку проглотила – и, сдерживая раздражение, спросила:
– А вам не приходило в голову, что я, может быть, не хочу проводить с вами время здесь? Может, я предпочитаю одиночество?
Настырный незнакомец ничуть не смутился.