Страница:
Именно в это время Дебора впервые задумалась: а почему она не пошлет его к черту? Она чувствовала себя ужасно глупо, но еще не была готова его бросить.
– Ты любишь меня? – как-то спросила она.
– Ты же знаешь, девочка, – ответил Вик, целуя ее.
Первый раз он ответил так, когда они сидели у него на балконе. На небе царила полная луна, придавая всему городу романтический, слегка нереальный вид. Дебора сочла этот ответ своей маленькой победой и довольная вернула ему поцелуй. Лунный свет способен иногда творить с людьми чудеса.
Но в следующие два уик-энда этот ответ уже напоминал ей затасканный политический лозунг.
Но на пикнике, который начался в девять утра и продолжался до глубокой ночи, появились две проблемы. Во-первых, Вик, заявив, что лежать на солнце вредно для его здоровья, хотя весь июнь он совершенно спокойно загорал, устроился в тени под деревьями, которые находились довольно далеко от всей компании. Он дремал там, пока почти не стемнело. Дебора, чувствуя себя покинутой, весь день металась между ним и своими подругами.
Вторая проблема была куда серьезней. Муж Долли, Боз Саклинг, за последние годы окончательно спился. Женщины клуба не были строгими поборницами трезвой жизни, поэтому походный холодильник был заполнен до отказа, и не только кока-колой и пивом. Но хуже всего, что Боз становился невыносимым, когда напивался. Он задирался со всеми и лез драться, чаще всего с женой.
Вечером мы все стали свидетелями одной из таких безобразных сцен. Обычно добропорядочные жители маленьких городов предпочитают делать вид, что не замечают происходящего. Боз, напившись, стал придираться к Долли, а когда та, чтобы избежать скандала, промолчала, распалился и стал орать на нее, размахивая огромными кулаками.
Уже стемнело, но притвориться, что мы ничего не видим, было невозможно. Боз размахивал уже бутылкой с виски перед самым носом Долли, шатаясь при этом из стороны в сторону. Я очень боялась, что он заденет Долли или, того хуже, ударит ее бутылкой.
К этому времени к нам присоединился выспавшийся Вик Картер. Я слышала и видела, как Дебора просила его помочь Долли.
– Это их личное дело, детка. Я не собираюсь вмешиваться в семейную ссору, – твердо и с достоинством ответил Вик.
Но до драки дело не дошло. Майк Мейтлэнд встал на ноги, отряхнул травинки с брюк и, насвистывая, направился к Бозу и Долли. Он отозвал приятеля в сторонку, якобы для того, чтобы договориться о завтрашней рыбалке. Боз в бешенстве оглянулся, думая, что ему специально мешают ругаться с женой, но у Майка было такое дружелюбное и простодушное лицо, что Боз тут же махнул рукой на Долли, обнял его и, шатаясь, поплелся с ним. Мы все слышали, как он пьяным голосом громко хвастается новыми отличными удочками, удаляясь с Майком в темноту. Майк ему подыгрывал, что-то восхищенно переспрашивая, и уводил все дальше и дальше вдоль берега, пока их голоса не стихли совсем.
Семейный скандал и такая развязка очень смутили Долли и всех нас вместе с ней.
Эта история заставила Дебору задуматься о том, что за человек Виктор Картер на самом деле? И что для него в жизни имеет значение?
Поэтому через полтора часа, когда Вик привел ее в укромное местечко подальше от всех нас, она задала ему несколько вопросов, последний из которых мучил ее весь месяц.
– Скажи, ты любишь меня, Вик?
– Ты же знаешь сама, девочка, – как обычно, ответил он.
– Нет, не знаю, – возмутилась она.
– Как? – не понял Вик.
– Скажи мне это сам, – потребовала Дебора.
Казалось, что-то застряло у него в горле. Вик прокашлялся, отвернулся к воде, посмотрел на лодки, вытащенные на берег, а затем произнес требуемую фразу.
Фраза не прозвучала так волшебно, как хотелось бы Деборе. Вик сказал: «Я люблю тебя, девочка!» – с той же интонацией, с какой обычно говорил: «Официант, принесите счет!» И приблизительно с такой же страстью.
Дебора ясно поняла, что отныне в любовь Вика ей будет очень трудно поверить, особенно когда он так настойчиво требует слияния их салонов в одно целое. Даже очень влюбленная Дебора всегда сохраняла трезвую голову во всем, что касалось бизнеса. В этот момент она приняла окончательное решение. Салон «Комбат» был ее детищем, которое она создала собственными руками, и она будет руководить им дальше, отнюдь не нуждаясь для этого в помощи Виктора Картера.
В это время Вик потянул ее на траву. И одинокая, неудовлетворенная Дебора, не сопротивляясь, упала на своего красивого ухажера. Хотя в глубине души уже знала, что слишком много фальши в ее симфонии любви.
И что откуда-то издалека звучат уже финальные ноты.
Глава 26
Глава 27
***
В конце июля, когда установилась роскошная погода, Дебора опять решила отвлечь его поездками на природу и другими разговорами. Но не тут-то было. Вик никогда не делал того, чего не хотел.***
Дебора могла заблуждаться, но она никогда не была дурой. В ней была какая-то внутренняя сила, которая заставляла ее вскрывать назревшие нарывы, что бы она при этом ни чувствовала. Дебора была честна и прямолинейна. Она нуждалась в правде. В конце концов она не придумала ничего лучше, чем спросить его откровенно, любит он ее или нет.– Ты любишь меня? – как-то спросила она.
– Ты же знаешь, девочка, – ответил Вик, целуя ее.
Первый раз он ответил так, когда они сидели у него на балконе. На небе царила полная луна, придавая всему городу романтический, слегка нереальный вид. Дебора сочла этот ответ своей маленькой победой и довольная вернула ему поцелуй. Лунный свет способен иногда творить с людьми чудеса.
Но в следующие два уик-энда этот ответ уже напоминал ей затасканный политический лозунг.
***
На праздник Четвертого июля 7, который члены женского клуба всегда отмечали в полном составе и с семьями, был устроен большой пикник на озере Ларксдейл. Можете мне поверить, что еды было наготовлено в изобилии – от жареных цыплят и свиных ребрышек до шоколадных кексов и всевозможных тортов. К этому празднику в нашем городе, как и по всей Америке, готовятся серьезно и основательно. Такой праздник ни в коем случае нельзя было пропускать. И когда Вик согласился поехать с ней на пикник, Дебора от радости бросилась ему на шею. Ей стало вдруг стыдно за свои подозрения.Но на пикнике, который начался в девять утра и продолжался до глубокой ночи, появились две проблемы. Во-первых, Вик, заявив, что лежать на солнце вредно для его здоровья, хотя весь июнь он совершенно спокойно загорал, устроился в тени под деревьями, которые находились довольно далеко от всей компании. Он дремал там, пока почти не стемнело. Дебора, чувствуя себя покинутой, весь день металась между ним и своими подругами.
Вторая проблема была куда серьезней. Муж Долли, Боз Саклинг, за последние годы окончательно спился. Женщины клуба не были строгими поборницами трезвой жизни, поэтому походный холодильник был заполнен до отказа, и не только кока-колой и пивом. Но хуже всего, что Боз становился невыносимым, когда напивался. Он задирался со всеми и лез драться, чаще всего с женой.
Вечером мы все стали свидетелями одной из таких безобразных сцен. Обычно добропорядочные жители маленьких городов предпочитают делать вид, что не замечают происходящего. Боз, напившись, стал придираться к Долли, а когда та, чтобы избежать скандала, промолчала, распалился и стал орать на нее, размахивая огромными кулаками.
Уже стемнело, но притвориться, что мы ничего не видим, было невозможно. Боз размахивал уже бутылкой с виски перед самым носом Долли, шатаясь при этом из стороны в сторону. Я очень боялась, что он заденет Долли или, того хуже, ударит ее бутылкой.
К этому времени к нам присоединился выспавшийся Вик Картер. Я слышала и видела, как Дебора просила его помочь Долли.
– Это их личное дело, детка. Я не собираюсь вмешиваться в семейную ссору, – твердо и с достоинством ответил Вик.
Но до драки дело не дошло. Майк Мейтлэнд встал на ноги, отряхнул травинки с брюк и, насвистывая, направился к Бозу и Долли. Он отозвал приятеля в сторонку, якобы для того, чтобы договориться о завтрашней рыбалке. Боз в бешенстве оглянулся, думая, что ему специально мешают ругаться с женой, но у Майка было такое дружелюбное и простодушное лицо, что Боз тут же махнул рукой на Долли, обнял его и, шатаясь, поплелся с ним. Мы все слышали, как он пьяным голосом громко хвастается новыми отличными удочками, удаляясь с Майком в темноту. Майк ему подыгрывал, что-то восхищенно переспрашивая, и уводил все дальше и дальше вдоль берега, пока их голоса не стихли совсем.
Семейный скандал и такая развязка очень смутили Долли и всех нас вместе с ней.
Эта история заставила Дебору задуматься о том, что за человек Виктор Картер на самом деле? И что для него в жизни имеет значение?
Поэтому через полтора часа, когда Вик привел ее в укромное местечко подальше от всех нас, она задала ему несколько вопросов, последний из которых мучил ее весь месяц.
– Скажи, ты любишь меня, Вик?
– Ты же знаешь сама, девочка, – как обычно, ответил он.
– Нет, не знаю, – возмутилась она.
– Как? – не понял Вик.
– Скажи мне это сам, – потребовала Дебора.
Казалось, что-то застряло у него в горле. Вик прокашлялся, отвернулся к воде, посмотрел на лодки, вытащенные на берег, а затем произнес требуемую фразу.
Фраза не прозвучала так волшебно, как хотелось бы Деборе. Вик сказал: «Я люблю тебя, девочка!» – с той же интонацией, с какой обычно говорил: «Официант, принесите счет!» И приблизительно с такой же страстью.
Дебора ясно поняла, что отныне в любовь Вика ей будет очень трудно поверить, особенно когда он так настойчиво требует слияния их салонов в одно целое. Даже очень влюбленная Дебора всегда сохраняла трезвую голову во всем, что касалось бизнеса. В этот момент она приняла окончательное решение. Салон «Комбат» был ее детищем, которое она создала собственными руками, и она будет руководить им дальше, отнюдь не нуждаясь для этого в помощи Виктора Картера.
В это время Вик потянул ее на траву. И одинокая, неудовлетворенная Дебора, не сопротивляясь, упала на своего красивого ухажера. Хотя в глубине души уже знала, что слишком много фальши в ее симфонии любви.
И что откуда-то издалека звучат уже финальные ноты.
Глава 26
ПРЕДСТАВЛЕНИЕ В АНТРАКТЕ
Большинство даже самых проницательных людей при большом желании способны принять мираж за реальность.
Месяц спустя Дебора все еще пыталась убедить себя, что Вик Картер любит ее, почти не получая в этом помощи с его стороны.
Вы должны понять, как это было унизительно для Деборы, которая никогда не была мямлей. Прекрасно сознавая, что ведет себя как страус и при малейшем намеке на правду прячет голову в песок, она все сильнее влюблялась в мужчину, в чувствах которого сомневалась. В те дни Дебора жила как в аду. Подумайте, что творилось у нее в душе, если главным врагом собственной любви была ее гордость? Она не позволяла ей выглядеть совсем уж глупо.
Но на какие только уловки не способен человеческий разум! Каким-то изощренным способом Дебора все же убедила себя, что Вик не может ее обманывать.
Это благородное и ни на чем не основанное утверждение продержалось где-то до конца августа, пока они как-то вечером не пошли в театр на пьесу Шекспира «Два веронца».
Деб купила два билета в качестве подарка Вику, но на самом деле сделала подарок самой себе. Посмотреть вдвоем романтическую комедию Шекспира было для нее просто попыткой вернуть назад то ныне умирающее чувство, которое она испытывала в начале лета, когда читала Вику свои любимые стихи.
Увы, те безоблачные дни давно миновали. Теперь они часто ссорились с Виком, и ее все больше одолевали сомнения. Но, тщательно изучив рекомендации журнала «Космополитэн», Дебора верила, что испортившиеся любовные отношения еще можно спасти, если очень этого хотеть. Поэтому Деб пригласила Вика на обед, потом повела в театр, очень надеясь, что ему понравится веселая пьеса.
И на самом деле Вику пьеса вроде нравилась. Приезжая труппа играла ее с блеском, акцентируя жанровую принадлежность к средневековой комедии дель арте, когда представления разыгрывались прямо на площадях. Артисты в красочных костюмах сыпали остроумными шутками, кривлялись, пели, жонглировали и даже демонстрировали акробатические номера. Зал взрывался смехом и аплодисментами.
Затем объявили антракт.
Открылись двери во внутренний дворик театра. Довольные, возбужденные зрители, не ожидавшие такой веселой интерпретации классики, вышли подышать теплым вечерним воздухом. Разноцветные лампочки, казалось, подмигивали, усиливая праздничную атмосферу, а душный воздух был пропитан сладким ароматом роз. Дебора была просто счастлива.
Она огляделась в поисках свободного укромного уголка, где они с Виком могли бы обменяться впечатлениями.
– Пойдем, – потянула она его за рукав. – Я хочу показать тебе цветы.
Вик шагнул было за ней, но вдруг весь напрягся и вырвал руку из ее ладоней.
Он уставился, напомнив ей охотничью собаку, взявшую след, на четырех элегантно одетых мужчин, которые в прекрасном настроении только выходили во двор театра.
Дебора проследила за взглядом Вика и успокоилась. Она знала этих мужчин. В какой-то мере они были ее конкурентами. Эти четыре друга контролировали несколько парикмахерских салонов в Миннеаполисе, более прибыльных, чем три салона Вика, но не таких процветающих, как ее «Комбаты» и «Золотые ножницы».
Она уважала их, зная, что они достойные соперники. Сильные, изобретательные, но порядочные. Дебора только никак не могла понять, почему они приняли ее в свои ряды с таким радушием. Она же не видела со стороны, какой незаурядной, очаровательной и честной соперницей была сама. К тому же это были старые профессионалы, которые прекрасно понимали, что в бизнесе порой случаются непредсказуемые вещи.
Вик устремился к ним навстречу, почти позабыв о ней. Дебора совсем не обиделась. Ей нравились эти мужчины, и она знала, что поговорить с ними о пьесе будет гораздо интереснее, чем с Виком. К тому же, если они весь антракт проговорят с ними, ее кавалер меньше напьется сегодня вечером.
Но тут произошло нечто неожиданное. Вик шел так быстро, что она отстала от него на несколько шагов. Пока она его догоняла, он закричал каким-то высоким, ненатурально напевным голосом: «Эдмунд, Дональд, Артур, Дэн!»
Вик добежал до мужчин, пожал им руки и даже полуобнял по очереди. Это все выглядело по-европейски стильно, и Дебора не могла понять, почему ее в этом что-то шокировало.
Каким-то образом Вик встал так, что она не могла взять его под руку. Дебора была не особенно сильна в светском этикете, тем сильнее ее потрясло то, что случилось дальше.
Вик махнул в ее сторону рукой.
– Да, вы знаете местную знаменитость? Дебора Коэн! – небрежно бросил он.
Ее имя он произнес совсем иначе.
Й тут до нее дошло.
Вик изображал из себя гея!
Дебора открыла рот для ответа, но, потрясенная, ничего не смогла сказать.
– Здравствуйте, ну как вам пьеса? – спросил вдруг Артур Брайант, обращаясь к Вику. Дебора знала Артура лучше, чем других. Он, очевидно, что-то почувствовал, какое-то напряжение в воздухе, и тактично давал ей время прийти в себя.
– Пьеса? Ох, ради бога! – вдруг залился чуть ли не трелями Вик. – Два мальчика? Почему бы не сыграть все более откровенно?
Возможно, Вик переборщил, но так как в самой постановке эта тема постоянно пародийно обыгрывалась, это не резало слуха. Все восприняли сказанное как шутку.
Это было абсолютное перевоплощение. Дебора, как заядлая театралка, считала, что видела много хороших актеров на своем веку, но то, что демонстрировал сейчас Вик, было куда выше классом всего ею виденного.
Для нее это стало таким откровением, что она просто отключилась. Весь остальной разговор она слышала как звуковой фон. Фальшиво высокий голос Вика, его ломание не давали ей покоя.
Что из этого было ложью? Был он геем или просто притворялся?
На Дебору вдруг накатила волна ужаса. Шел 1987 год, возможно, самый мрачный год в США. СПИД распространялся со страшной скоростью. Истории о том, как бисексуальные мужчины заражают женщин, и сведения о миллионах зараженных американцах передавались во всех новостях. Болезнь была неизлечима и вела к долгой, мучительной и страшной смерти.
Внезапно ее жизнь свелась к двум одинаково ужасным вероятностям. Или Вик бисексуал и мог ее заразить, или он самый отъявленный лжец на свете.
Ей дико захотелось удрать из театра и выяснить все у него прямо сейчас, но она заставила себя спокойно вернуться на место и досидеть до конца пьесы. Правда, сдерживалась она с большим трудом.
– Что, черт побери, все это значит? – потребовала она объяснений у Вика, как только они вышли из театра.
– Ты о чем?
– Ты прекрасно знаешь, черт возьми, о чем я! О твоем превращении в «голубого» мальчика во время антракта!
Она поняла по его лицу, что он сначала собирался прикинуться простачком, но передумал.
– Это все неважно.
– Как раз наоборот, очень важно! Кого, к черту, ты обманывал, Вик? Меня или их?
Припертый к стенке, Вик перешел в наступление.
– Ты что, не любишь геев? – высокомерно спросил он, изображая из себя светского сноба с широкими взглядами.
– Я прекрасно к ним отношусь, – отрезала Дебора. – Я просто ненавижу лжецов, с кем бы они ни спали!
– Девочка моя, бизнес – тяжелая работа. Ты сама это прекрасно знаешь. Поэтому я подыграл им. И что из этого? Это не ложь, по большому счету. Это просто бизнес. Как… как там они говорили в «Крестном отце»? «Ничего личного. Это всегда только бизнес».
Ответ был настолько неожиданным для нее и таким откровенно циничным, что Деборе в тридцатипятиградусную жару стало холодно. И хотя опасность заражения СПИДом ей вроде больше не грозила, перед ней встала не менее серьезная проблема. Внезапно куча важных мелочей, на которые она раньше закрывала глаза, встали на свои места. Начиная с того, что они никогда не встречались в городе открыто. Кем бы ни был Виктор Картер в душе, если у него вообще была душа, теперь было совершенно очевидно, что он мастерски ведет двойную игру. Деборе стало безумно стыдно перед собой и своими друзьями. Вик ее просто дурачил. Он оказался выдающимся мастером в умении манипулировать ее чувствами.
Ярость Деборы была настолько сильна, что она не могла говорить. Она повернулась и почти побежала к стоянке машин.
До самого дома Дебора сидела в машине, как парализованная. В салоне было очень душно. Вик закрыл в машине все окна и включил кондиционер на максимум. Внезапно Дебора почувствовала, что задыхается. Она открыла окно.
– Эй, девочка, будет жарко, закрой.
– Заткнись!
Вик удивленно уставился на нее, затем помрачнел и заткнулся.
В Викторе Картере, оказывается, совсем не было мужской твердости и силы.
Месяц спустя Дебора все еще пыталась убедить себя, что Вик Картер любит ее, почти не получая в этом помощи с его стороны.
Вы должны понять, как это было унизительно для Деборы, которая никогда не была мямлей. Прекрасно сознавая, что ведет себя как страус и при малейшем намеке на правду прячет голову в песок, она все сильнее влюблялась в мужчину, в чувствах которого сомневалась. В те дни Дебора жила как в аду. Подумайте, что творилось у нее в душе, если главным врагом собственной любви была ее гордость? Она не позволяла ей выглядеть совсем уж глупо.
Но на какие только уловки не способен человеческий разум! Каким-то изощренным способом Дебора все же убедила себя, что Вик не может ее обманывать.
Это благородное и ни на чем не основанное утверждение продержалось где-то до конца августа, пока они как-то вечером не пошли в театр на пьесу Шекспира «Два веронца».
Деб купила два билета в качестве подарка Вику, но на самом деле сделала подарок самой себе. Посмотреть вдвоем романтическую комедию Шекспира было для нее просто попыткой вернуть назад то ныне умирающее чувство, которое она испытывала в начале лета, когда читала Вику свои любимые стихи.
Увы, те безоблачные дни давно миновали. Теперь они часто ссорились с Виком, и ее все больше одолевали сомнения. Но, тщательно изучив рекомендации журнала «Космополитэн», Дебора верила, что испортившиеся любовные отношения еще можно спасти, если очень этого хотеть. Поэтому Деб пригласила Вика на обед, потом повела в театр, очень надеясь, что ему понравится веселая пьеса.
И на самом деле Вику пьеса вроде нравилась. Приезжая труппа играла ее с блеском, акцентируя жанровую принадлежность к средневековой комедии дель арте, когда представления разыгрывались прямо на площадях. Артисты в красочных костюмах сыпали остроумными шутками, кривлялись, пели, жонглировали и даже демонстрировали акробатические номера. Зал взрывался смехом и аплодисментами.
Затем объявили антракт.
Открылись двери во внутренний дворик театра. Довольные, возбужденные зрители, не ожидавшие такой веселой интерпретации классики, вышли подышать теплым вечерним воздухом. Разноцветные лампочки, казалось, подмигивали, усиливая праздничную атмосферу, а душный воздух был пропитан сладким ароматом роз. Дебора была просто счастлива.
Она огляделась в поисках свободного укромного уголка, где они с Виком могли бы обменяться впечатлениями.
– Пойдем, – потянула она его за рукав. – Я хочу показать тебе цветы.
Вик шагнул было за ней, но вдруг весь напрягся и вырвал руку из ее ладоней.
Он уставился, напомнив ей охотничью собаку, взявшую след, на четырех элегантно одетых мужчин, которые в прекрасном настроении только выходили во двор театра.
Дебора проследила за взглядом Вика и успокоилась. Она знала этих мужчин. В какой-то мере они были ее конкурентами. Эти четыре друга контролировали несколько парикмахерских салонов в Миннеаполисе, более прибыльных, чем три салона Вика, но не таких процветающих, как ее «Комбаты» и «Золотые ножницы».
Она уважала их, зная, что они достойные соперники. Сильные, изобретательные, но порядочные. Дебора только никак не могла понять, почему они приняли ее в свои ряды с таким радушием. Она же не видела со стороны, какой незаурядной, очаровательной и честной соперницей была сама. К тому же это были старые профессионалы, которые прекрасно понимали, что в бизнесе порой случаются непредсказуемые вещи.
Вик устремился к ним навстречу, почти позабыв о ней. Дебора совсем не обиделась. Ей нравились эти мужчины, и она знала, что поговорить с ними о пьесе будет гораздо интереснее, чем с Виком. К тому же, если они весь антракт проговорят с ними, ее кавалер меньше напьется сегодня вечером.
Но тут произошло нечто неожиданное. Вик шел так быстро, что она отстала от него на несколько шагов. Пока она его догоняла, он закричал каким-то высоким, ненатурально напевным голосом: «Эдмунд, Дональд, Артур, Дэн!»
Вик добежал до мужчин, пожал им руки и даже полуобнял по очереди. Это все выглядело по-европейски стильно, и Дебора не могла понять, почему ее в этом что-то шокировало.
Каким-то образом Вик встал так, что она не могла взять его под руку. Дебора была не особенно сильна в светском этикете, тем сильнее ее потрясло то, что случилось дальше.
Вик махнул в ее сторону рукой.
– Да, вы знаете местную знаменитость? Дебора Коэн! – небрежно бросил он.
Ее имя он произнес совсем иначе.
Й тут до нее дошло.
Вик изображал из себя гея!
Дебора открыла рот для ответа, но, потрясенная, ничего не смогла сказать.
– Здравствуйте, ну как вам пьеса? – спросил вдруг Артур Брайант, обращаясь к Вику. Дебора знала Артура лучше, чем других. Он, очевидно, что-то почувствовал, какое-то напряжение в воздухе, и тактично давал ей время прийти в себя.
– Пьеса? Ох, ради бога! – вдруг залился чуть ли не трелями Вик. – Два мальчика? Почему бы не сыграть все более откровенно?
Возможно, Вик переборщил, но так как в самой постановке эта тема постоянно пародийно обыгрывалась, это не резало слуха. Все восприняли сказанное как шутку.
Это было абсолютное перевоплощение. Дебора, как заядлая театралка, считала, что видела много хороших актеров на своем веку, но то, что демонстрировал сейчас Вик, было куда выше классом всего ею виденного.
Для нее это стало таким откровением, что она просто отключилась. Весь остальной разговор она слышала как звуковой фон. Фальшиво высокий голос Вика, его ломание не давали ей покоя.
Что из этого было ложью? Был он геем или просто притворялся?
На Дебору вдруг накатила волна ужаса. Шел 1987 год, возможно, самый мрачный год в США. СПИД распространялся со страшной скоростью. Истории о том, как бисексуальные мужчины заражают женщин, и сведения о миллионах зараженных американцах передавались во всех новостях. Болезнь была неизлечима и вела к долгой, мучительной и страшной смерти.
Внезапно ее жизнь свелась к двум одинаково ужасным вероятностям. Или Вик бисексуал и мог ее заразить, или он самый отъявленный лжец на свете.
Ей дико захотелось удрать из театра и выяснить все у него прямо сейчас, но она заставила себя спокойно вернуться на место и досидеть до конца пьесы. Правда, сдерживалась она с большим трудом.
– Что, черт побери, все это значит? – потребовала она объяснений у Вика, как только они вышли из театра.
– Ты о чем?
– Ты прекрасно знаешь, черт возьми, о чем я! О твоем превращении в «голубого» мальчика во время антракта!
Она поняла по его лицу, что он сначала собирался прикинуться простачком, но передумал.
– Это все неважно.
– Как раз наоборот, очень важно! Кого, к черту, ты обманывал, Вик? Меня или их?
Припертый к стенке, Вик перешел в наступление.
– Ты что, не любишь геев? – высокомерно спросил он, изображая из себя светского сноба с широкими взглядами.
– Я прекрасно к ним отношусь, – отрезала Дебора. – Я просто ненавижу лжецов, с кем бы они ни спали!
– Девочка моя, бизнес – тяжелая работа. Ты сама это прекрасно знаешь. Поэтому я подыграл им. И что из этого? Это не ложь, по большому счету. Это просто бизнес. Как… как там они говорили в «Крестном отце»? «Ничего личного. Это всегда только бизнес».
Ответ был настолько неожиданным для нее и таким откровенно циничным, что Деборе в тридцатипятиградусную жару стало холодно. И хотя опасность заражения СПИДом ей вроде больше не грозила, перед ней встала не менее серьезная проблема. Внезапно куча важных мелочей, на которые она раньше закрывала глаза, встали на свои места. Начиная с того, что они никогда не встречались в городе открыто. Кем бы ни был Виктор Картер в душе, если у него вообще была душа, теперь было совершенно очевидно, что он мастерски ведет двойную игру. Деборе стало безумно стыдно перед собой и своими друзьями. Вик ее просто дурачил. Он оказался выдающимся мастером в умении манипулировать ее чувствами.
Ярость Деборы была настолько сильна, что она не могла говорить. Она повернулась и почти побежала к стоянке машин.
До самого дома Дебора сидела в машине, как парализованная. В салоне было очень душно. Вик закрыл в машине все окна и включил кондиционер на максимум. Внезапно Дебора почувствовала, что задыхается. Она открыла окно.
– Эй, девочка, будет жарко, закрой.
– Заткнись!
Вик удивленно уставился на нее, затем помрачнел и заткнулся.
В Викторе Картере, оказывается, совсем не было мужской твердости и силы.
Глава 27
ВЕЛИКИЙ ВИК ЛИШАЕТСЯ КЕПКИ
Тот вечер в театре стал сигналом опасности. Дебора так нуждалась в предостережении, и стрела, кажется, достигла цели.
Но, несмотря на совершенно ясное понимание того, что Вик обманщик, Дебора не могла так просто отказаться от него.
Я хотела бы верить, что наш разумный, справедливый выбор не зависит от влияния гормонов. Я также очень хотела бы верить, что Санта Клаус существует на самом деле.
Разумеется, Дебора понимала, что Вик вел себя в театре низко, лживо и уж никак не порядочно. Но ведь даже самый лучший прокурор Америки не смог бы за это его осудить. В конце концов, для нее было важно только одно – любит он ее или нет? Если любит, она бы могла закрыть глаза на маленькие человеческие слабости, убеждала она себя.
Возможно, для тех, кто увлекался литературой эпохи Возрождения, ее решение устроить испытание Вику не покажется странным.
И тут потребовалось мое участие.
Спустя три дня после посещения театра, жарким августовским утром Дебора появилась в моем кабинете с такими горящими глазами, что я подумала: не иначе заболела.
– Есть минутка? – спросила она в дверях.
– Для тебя? Разумеется.
Когда она уселась и откинулась на спинку своего стула, я залюбовалась ею. Дебора, когда она следит за собой, представляет весьма привлекательное зрелище.
– Что случилось? – спросила я.
– Мне нужно прошение об объявлении банкротства.
Я резко выпрямилась. Хорошо, что не свалилась со стула. Я всегда подозревала, что Виктор Картер доведет ее до беды.
– Что? Но я считала… как это могло случиться?.. – Когда я по-настоящему взволнована, я могу несколько минут составлять связное предложение и не очень преуспеть в этом.
Деб подняла руку, останавливая меня:
– Успокойся, ладно? Я не сказала, что разорилась. Я сказала, что мне нужна бумага о банкротстве.
Она наклонилась ко мне и растолковала, в чем дело. Она произнесла всего две фразы, а я уже узнала элегантный в своей простоте стиль учебника «Искусство ведения войны».
После ее разъяснений я вызвала Кристу и включила компьютер.
Через час, когда Дебора вышла от меня, у нее в руках был конверт с тем, что она хотела.
– Хорошо, девочка. Я играю завтра партию в теннис в восемь тридцать. Буду у тебя около десяти, если ты не хочешь где-нибудь позавтракать вместе.
Деб отказалась и сказала, что будет ждать его к десяти. В окно она увидела, как к дому подъехал фургон Армии спасения, из которого выбрались два грузчика в униформе. Дебора накануне звонила им.
– Два больших кресла, два стола и две лампы? – спросил ее высокий грузчик, когда она открыла дверь.
Дебора кивнула и провела их в гостиную.
– Вот они. Вам помочь? – спросила она.
– Сами справимся, – отказался он, подходя к мебели.
Они действовали быстро. Через две минуты она уже расписывалась в документах. Гостиная без привычной мебели казалась убогой. На старом голубом ковре стали заметны выцветшие пятна и следы от много лет простоявшей на одном месте мебели. А оставшийся диван и журнальный столик выглядели в большой пустой комнате как-то сиротливо.
Деб смотрела на свое разоренное гнездо минуты две. Она была довольна. Ей давно уже хотелось здесь все переделать. Избавление от старой мебели упростит ей эту задачу.
Но времени было не очень много, поэтому Дебора опомнилась и поспешила на кухню. Там она открыла холодильник и собрала все продукты за исключением самого необходимого в большую коробку. Затем смела всю кухонную посуду, а подумав, и тостер, в другую коробку.
Через два часа багажник ее машины был забит коробками. Дебора отвезла все вещи в Миннеаполис, где сняла квартиру. Еще час она там разгружалась и расставляла все по местам. Она очень устала и чувствовала себя выжатой как лимон. Поэтому позволила себе небольшую радость. Заехала по дороге домой в свой любимый книжный магазин, чтобы купить какой-нибудь роман. Дебора прочитывала примерно четыре книги в неделю. Именно поэтому у нас с ней всегда находились темы для разговоров.
В магазине Дебора испытала острый приступ своего обычного разочарования. Ведь Джейн Остин давно умерла и не могла, к ее великому сожалению, написать больше ничего нового. Ну что ж, Дебора в утешение купила очередную биографию любимой писательницы. Из нее она с некоторым удивлением узнала, что Джейн была большой домоседкой. Дочитав книгу до середины, Дебора потушила свет и попыталась заснуть. Она уставилась в невидимый потолок, раздумывая, что принесет ей завтрашнее утро, и гадая, понравилась бы Джейн Остин эта сцена?
Вик деликатно постучал. Дебора открыла дверь.
– Ну как ты, девочка? – спросил он, сбрасывая свитер на стул в холле и цепляя белую спортивную кепку на крючок вешалки.
– Я чувствую себя гораздо лучше, спасибо.
– Правда? – сказал он не очень заинтересованно. – Что ж, это хорошо.
Вик прошел на кухню.
– Есть что-нибудь попить? – бросил он через плечо.
– Возьми сам в холодильнике, – сказала Дебора,
Вик открыл холодильник, где сиротливо стояла одна дешевая банка диетического газированного напитка среди абсолютно пустых полок.
– Что это за гадость? – спросил Вик, скорее с любопытством, чем с возмущением.
– Он довольно вкусный, милый, – ответила Дебора, гладя его по спине. – Похож на безалкогольное пиво, только сладкий.
– А… – протянул Вик, загипнотизированный видом пустых полок. – А где вся еда?
– Я, хм… – смутилась Деб. – Я не успела еще ничего купить.
Вик бросил взгляд на свои шикарные часы, пожал плечами и захлопнул холодильник.
– Ну, что ж, ладно. Пожалуй, я не смогу надолго остаться у тебя. Очень много дел сегодня.
Дебора погладила его ладонью по груди.
– Тогда не хочешь немного посидеть в гостиной? – Она кокетливо подняла брови. – Мы могли бы успеть кое-чем заняться. Ну, ты понимаешь, что я имею в виду.
Вик поморщился, опять посмотрел на часы, собираясь отказаться, но передумал и направился в гостиную, где его подозрения только усилились. Только бронтозавр не заметил бы исчезновения почти всей обстановки.
– Эй! А где вся твоя мебель?
Дебора помахала в воздухе рукой.
– Ох, ты об этом? Помнишь, я говорила тебе, что хочу вложить деньги в новую компанию…
В глазах Вика промелькнула догадка.
– И только когда я вложила в нее все свои деньги, я подумала, что сейчас не лучшее время разбрасываться деньгами.
Дебора села на старый диван и похлопала рукою рядом с собой. Вик сел без особого желания. Он держался напряженно, стараясь сохранить между ними дистанцию, но не преуспел в этом. Дебора тут же придвинулась к нему и обняла за плечи.
– Слушай, милый. Я тут подумала обо всем, что ты мне говорил все это время. Насчет нашего партнерства и какие великолепные дела мы с тобой сможем совершить! – сказала она, преданно заглядывая ему в глаза.
Глаза Вика загорелись. Он так давно мечтал об этом моменте, что тут же воодушевился.
– Несомненно! Только ты и я, вместе в большом и малом, в богатстве и бедности! – последние слова он, правда, произнес несколько нервно, но в целом это было очень похоже на брачное предложение.
Вик изо всех сил старался улыбаться при этом. Он все пытался просиять, пока Дебора не заявила:
– Я очень рада была услышать это от тебя. Фактически нам самое время начать. – Дебора нервно поправила волосы. – Думаю, что смогу взять немного взаймы, просто для…
Вик, как ошпаренный, отпрыгнул в дальний конец дивана и застыл. Но Дебора не зевала. Она стала медленно придвигаться к нему, опираясь одной рукой на спинку дивана, а пальцами другой как бы шагая по журнальному столику, при этом журналы и газеты как бы нечаянно падали до тех пор, пока наверху стопки не осталась та самая бумага, которую распечатали для нее мы с Кристой. На нее очень трудно было не обратить внимания. Крупными черными буквами сверху было напечатано: «Прошение об объявлении банкротства». Вик тут же ее заметил. И хотя Дебора быстро попыталась спрятать документ под оставшимися газетами на столе, ничего не помогло.
– Что это? – брезгливо спросил он.
– Ох, милый, ты не должен был это видеть, – жалобным голосом пробормотала Дебора, хватая документ и пряча его за спину. Но потом, как бы устыдившись, с несчастным видом протянула его Вику. – Это неважно. София сказала, что это простая формальность на случай… – Ее голос оборвался, она помолчала, а потом простодушно спросила: – Но ведь это ничего не меняет, правда, милый?
На самом деле было видно, что это уже изменило все, начиная с цвета лица Вика, который стал в два раза бледнее, чем его теннисная форма. Вик не смог сразу ответить. Он был способен только, как рыба, тяжело дышать, открывая и закрывая рот. Было видно, что он пытается взять себя в руки и успокоиться, прежде чем заговорить.
– Конечно, не меняет, девочка моя! – наконец воскликнул он, торопливо поднимаясь на ноги. Ему вдруг захотелось произнести последние слова стоя, как всем выдающимся ораторам. Если уж он вынужден покинуть свою неудачливую любовницу навсегда, то это надо было сделать хотя бы красиво.
Но красиво не получалось. Виктор Картер явно собирался установить рекорд в скорости исчезновения из комнаты брошенной им женщины.
– Конечно, это ничего не может изменить, девочка! – почти кричал он из холла, чтобы быть уверенным, что она его хорошо слышит.
Дебора секунд тридцать сидела совершенно убитая, но потом встала, чтобы проводить Виктора Картера в последний раз.
– Ты не представляешь, как я сочувствую тебе, детка, – чуть не плакал Вик, наклоняясь и хватая свитер со стула. Он быстро набросил его на плечи, завязав рукава на груди. – Я готов умереть, чтобы помочь тебе, девочка моя. Если бы я мог, я отдал бы тебе все, что имею, до последнего цента… Но, лапочка, я сам сейчас с трудом выживаю…
Вик, не поворачиваясь к Деборе спиной, нащупал дверной замок, повернул его и открыл дверь. В ту же секунду он оказался на крыльце.
Но, несмотря на совершенно ясное понимание того, что Вик обманщик, Дебора не могла так просто отказаться от него.
Я хотела бы верить, что наш разумный, справедливый выбор не зависит от влияния гормонов. Я также очень хотела бы верить, что Санта Клаус существует на самом деле.
Разумеется, Дебора понимала, что Вик вел себя в театре низко, лживо и уж никак не порядочно. Но ведь даже самый лучший прокурор Америки не смог бы за это его осудить. В конце концов, для нее было важно только одно – любит он ее или нет? Если любит, она бы могла закрыть глаза на маленькие человеческие слабости, убеждала она себя.
Возможно, для тех, кто увлекался литературой эпохи Возрождения, ее решение устроить испытание Вику не покажется странным.
И тут потребовалось мое участие.
Спустя три дня после посещения театра, жарким августовским утром Дебора появилась в моем кабинете с такими горящими глазами, что я подумала: не иначе заболела.
– Есть минутка? – спросила она в дверях.
– Для тебя? Разумеется.
Когда она уселась и откинулась на спинку своего стула, я залюбовалась ею. Дебора, когда она следит за собой, представляет весьма привлекательное зрелище.
– Что случилось? – спросила я.
– Мне нужно прошение об объявлении банкротства.
Я резко выпрямилась. Хорошо, что не свалилась со стула. Я всегда подозревала, что Виктор Картер доведет ее до беды.
– Что? Но я считала… как это могло случиться?.. – Когда я по-настоящему взволнована, я могу несколько минут составлять связное предложение и не очень преуспеть в этом.
Деб подняла руку, останавливая меня:
– Успокойся, ладно? Я не сказала, что разорилась. Я сказала, что мне нужна бумага о банкротстве.
Она наклонилась ко мне и растолковала, в чем дело. Она произнесла всего две фразы, а я уже узнала элегантный в своей простоте стиль учебника «Искусство ведения войны».
После ее разъяснений я вызвала Кристу и включила компьютер.
Через час, когда Дебора вышла от меня, у нее в руках был конверт с тем, что она хотела.
***
В те дни Дебора жила в маленьком домике на Мэйпл-стрит в Ларксдейле и снимала роскошную квартиру в Миннеаполисе на выходные. От меня она направилась прямо домой. Оттуда она позвонила Вику и сказала, что из-за жары не очень хорошо себя чувствует, поэтому не сможет с ним встретиться вечером, но будет рада увидеться завтра утром. При этом она старалась говорить расстроенным голосом, чтобы он догадался, что у нее на самом деле неприятности. Но такие тонкости были не для Вика.– Хорошо, девочка. Я играю завтра партию в теннис в восемь тридцать. Буду у тебя около десяти, если ты не хочешь где-нибудь позавтракать вместе.
Деб отказалась и сказала, что будет ждать его к десяти. В окно она увидела, как к дому подъехал фургон Армии спасения, из которого выбрались два грузчика в униформе. Дебора накануне звонила им.
– Два больших кресла, два стола и две лампы? – спросил ее высокий грузчик, когда она открыла дверь.
Дебора кивнула и провела их в гостиную.
– Вот они. Вам помочь? – спросила она.
– Сами справимся, – отказался он, подходя к мебели.
Они действовали быстро. Через две минуты она уже расписывалась в документах. Гостиная без привычной мебели казалась убогой. На старом голубом ковре стали заметны выцветшие пятна и следы от много лет простоявшей на одном месте мебели. А оставшийся диван и журнальный столик выглядели в большой пустой комнате как-то сиротливо.
Деб смотрела на свое разоренное гнездо минуты две. Она была довольна. Ей давно уже хотелось здесь все переделать. Избавление от старой мебели упростит ей эту задачу.
Но времени было не очень много, поэтому Дебора опомнилась и поспешила на кухню. Там она открыла холодильник и собрала все продукты за исключением самого необходимого в большую коробку. Затем смела всю кухонную посуду, а подумав, и тостер, в другую коробку.
Через два часа багажник ее машины был забит коробками. Дебора отвезла все вещи в Миннеаполис, где сняла квартиру. Еще час она там разгружалась и расставляла все по местам. Она очень устала и чувствовала себя выжатой как лимон. Поэтому позволила себе небольшую радость. Заехала по дороге домой в свой любимый книжный магазин, чтобы купить какой-нибудь роман. Дебора прочитывала примерно четыре книги в неделю. Именно поэтому у нас с ней всегда находились темы для разговоров.
В магазине Дебора испытала острый приступ своего обычного разочарования. Ведь Джейн Остин давно умерла и не могла, к ее великому сожалению, написать больше ничего нового. Ну что ж, Дебора в утешение купила очередную биографию любимой писательницы. Из нее она с некоторым удивлением узнала, что Джейн была большой домоседкой. Дочитав книгу до середины, Дебора потушила свет и попыталась заснуть. Она уставилась в невидимый потолок, раздумывая, что принесет ей завтрашнее утро, и гадая, понравилась бы Джейн Остин эта сцена?
***
На следующее утро Виктор Картер, как обычно, опоздал на полчаса. Он, должно быть, и впрямь играл в теннис, на нем до сих пор были белые шорты, белая тенниска, белые носки и кроссовки. На плечи был небрежно наброшен белый свитер. Он был таким красивым, что у Деборы, которая наблюдала за ним из окна, сжалось сердце. Ну, может быть, совсем чуть-чуть. И вместе с тем окрепла решимость привести свой план в исполнение.Вик деликатно постучал. Дебора открыла дверь.
– Ну как ты, девочка? – спросил он, сбрасывая свитер на стул в холле и цепляя белую спортивную кепку на крючок вешалки.
– Я чувствую себя гораздо лучше, спасибо.
– Правда? – сказал он не очень заинтересованно. – Что ж, это хорошо.
Вик прошел на кухню.
– Есть что-нибудь попить? – бросил он через плечо.
– Возьми сам в холодильнике, – сказала Дебора,
Вик открыл холодильник, где сиротливо стояла одна дешевая банка диетического газированного напитка среди абсолютно пустых полок.
– Что это за гадость? – спросил Вик, скорее с любопытством, чем с возмущением.
– Он довольно вкусный, милый, – ответила Дебора, гладя его по спине. – Похож на безалкогольное пиво, только сладкий.
– А… – протянул Вик, загипнотизированный видом пустых полок. – А где вся еда?
– Я, хм… – смутилась Деб. – Я не успела еще ничего купить.
Вик бросил взгляд на свои шикарные часы, пожал плечами и захлопнул холодильник.
– Ну, что ж, ладно. Пожалуй, я не смогу надолго остаться у тебя. Очень много дел сегодня.
Дебора погладила его ладонью по груди.
– Тогда не хочешь немного посидеть в гостиной? – Она кокетливо подняла брови. – Мы могли бы успеть кое-чем заняться. Ну, ты понимаешь, что я имею в виду.
Вик поморщился, опять посмотрел на часы, собираясь отказаться, но передумал и направился в гостиную, где его подозрения только усилились. Только бронтозавр не заметил бы исчезновения почти всей обстановки.
– Эй! А где вся твоя мебель?
Дебора помахала в воздухе рукой.
– Ох, ты об этом? Помнишь, я говорила тебе, что хочу вложить деньги в новую компанию…
В глазах Вика промелькнула догадка.
– И только когда я вложила в нее все свои деньги, я подумала, что сейчас не лучшее время разбрасываться деньгами.
Дебора села на старый диван и похлопала рукою рядом с собой. Вик сел без особого желания. Он держался напряженно, стараясь сохранить между ними дистанцию, но не преуспел в этом. Дебора тут же придвинулась к нему и обняла за плечи.
– Слушай, милый. Я тут подумала обо всем, что ты мне говорил все это время. Насчет нашего партнерства и какие великолепные дела мы с тобой сможем совершить! – сказала она, преданно заглядывая ему в глаза.
Глаза Вика загорелись. Он так давно мечтал об этом моменте, что тут же воодушевился.
– Несомненно! Только ты и я, вместе в большом и малом, в богатстве и бедности! – последние слова он, правда, произнес несколько нервно, но в целом это было очень похоже на брачное предложение.
Вик изо всех сил старался улыбаться при этом. Он все пытался просиять, пока Дебора не заявила:
– Я очень рада была услышать это от тебя. Фактически нам самое время начать. – Дебора нервно поправила волосы. – Думаю, что смогу взять немного взаймы, просто для…
Вик, как ошпаренный, отпрыгнул в дальний конец дивана и застыл. Но Дебора не зевала. Она стала медленно придвигаться к нему, опираясь одной рукой на спинку дивана, а пальцами другой как бы шагая по журнальному столику, при этом журналы и газеты как бы нечаянно падали до тех пор, пока наверху стопки не осталась та самая бумага, которую распечатали для нее мы с Кристой. На нее очень трудно было не обратить внимания. Крупными черными буквами сверху было напечатано: «Прошение об объявлении банкротства». Вик тут же ее заметил. И хотя Дебора быстро попыталась спрятать документ под оставшимися газетами на столе, ничего не помогло.
– Что это? – брезгливо спросил он.
– Ох, милый, ты не должен был это видеть, – жалобным голосом пробормотала Дебора, хватая документ и пряча его за спину. Но потом, как бы устыдившись, с несчастным видом протянула его Вику. – Это неважно. София сказала, что это простая формальность на случай… – Ее голос оборвался, она помолчала, а потом простодушно спросила: – Но ведь это ничего не меняет, правда, милый?
На самом деле было видно, что это уже изменило все, начиная с цвета лица Вика, который стал в два раза бледнее, чем его теннисная форма. Вик не смог сразу ответить. Он был способен только, как рыба, тяжело дышать, открывая и закрывая рот. Было видно, что он пытается взять себя в руки и успокоиться, прежде чем заговорить.
– Конечно, не меняет, девочка моя! – наконец воскликнул он, торопливо поднимаясь на ноги. Ему вдруг захотелось произнести последние слова стоя, как всем выдающимся ораторам. Если уж он вынужден покинуть свою неудачливую любовницу навсегда, то это надо было сделать хотя бы красиво.
Но красиво не получалось. Виктор Картер явно собирался установить рекорд в скорости исчезновения из комнаты брошенной им женщины.
– Конечно, это ничего не может изменить, девочка! – почти кричал он из холла, чтобы быть уверенным, что она его хорошо слышит.
Дебора секунд тридцать сидела совершенно убитая, но потом встала, чтобы проводить Виктора Картера в последний раз.
– Ты не представляешь, как я сочувствую тебе, детка, – чуть не плакал Вик, наклоняясь и хватая свитер со стула. Он быстро набросил его на плечи, завязав рукава на груди. – Я готов умереть, чтобы помочь тебе, девочка моя. Если бы я мог, я отдал бы тебе все, что имею, до последнего цента… Но, лапочка, я сам сейчас с трудом выживаю…
Вик, не поворачиваясь к Деборе спиной, нащупал дверной замок, повернул его и открыл дверь. В ту же секунду он оказался на крыльце.