Хатсон Шон. Эребус

   Он снял с груди еще один отшелушившийся лоскут кожицы и поднес его к глазам. Затем вдруг сунул в рот и принялся жевать.

Глава 25

   Стекла машины были опущены, но легкий ветерок, врывавшийся в салон, нисколько не освежал. Тайлер стер со лба капли пота. В небе безжалостно палило солнце.
   Джо выбросила недокуренную сигарету и оглядела окрестности. Дорога, поначалу окаймлявшаяся лесами и покатыми холмами, сменилась равнинными лугами и пашнями.
   — Что это? — Джо указала направо.
   Тайлер улыбнулся, притормозил.
   — Это футбольный стадион города Вейкли, — объяснил он. — Он когда-то считался одним из лучших стадионов в стране. Председатель местного футбольного клуба был строителем. А после его смерти все пришло в запустение.
   — А до фермы еще далеко? — спросила Джо.
   — Совсем рядом, вон за теми деревьями, — сказал Тайлер.
   Он свернул с шоссе на проселочную дорогу. Колеса запрыгали по неровному грунту, и Джо ухватилась за ручку дверцы. Тайлер сбавил скорость, чтобы не так трясло. Он разглядывал окружавшее их поле. Потом, нахмурившись, взглянул на Джо. Она перехватила его взгляд.
   — Что-нибудь не так? — спросила она.
   — Пока не знаю, — пробормотал он.
   Калитка, ведущая во двор, была открыта. Тайлер развернулся и остановился у большого амбара. Едва он заглушил мотор, как их окутала какая-то странная, почти неправдоподобная тишина. Тайлер осмотрелся, недоуменно пожимая плечами.
   — Куда подевались животные? — задумчиво произнес он.
   Слева находился свинарник, но он был пуст — они видели это через открытые двери. Даже на полях не замечалось никакого движения, хотя у Николса было больше двухсот голов скота. Тайлер направился к «молочному» сараю, настороженно прислушиваясь, то и дело оглядываясь по сторонам. Джо следовала за ним, морщась от зловонного духа, исходящего из свинарника. Тайлер первым увидел околевшую корову — она лежала у дальнего входа. Он осторожно приблизился к ней. Коровьи глаза были открыты, язык вывалился наружу, весь облепленный мухами. Внешних следов повреждения он не заметил — ни ранений, ни следов крови. Они с Джо постояли с минуту, глядя на коровью тушу, затем повернулись и вышли во двор. У открытой двери другого сарая валялись две издохшие свиньи — вернее, два больших кабана.
   Тайлер подал знак, чтобы Джо оставалась на месте, сам же подошел к открытым дверям и, осторожно переступив трупы, заглянул внутрь. В сарае имелись загоны для свиней, примерно такие же, как и на ферме Тайлера. Однако загоны пустовали, животных там не было.
   — Ну что? — спросила Джо, выглядывая из-за плеча Тайлера.
   — Посмотри сама, — ответил он.
   Джо вошла внутрь и тотчас же опять вышла, споткнувшись об одну из мертвых свиней. Глянув вниз, она содрогнулась от отвращения, заметив огромную зеленую муху, выползающую из ноздри животного.
   — Что могло их погубить, Вик? — спросила она.
   — Понятия не имею. — Он недоуменно пожал плечами.
   — Может, какая-нибудь болезнь? — сказала она в раздумье.
   — Может быть. Но где же, черт возьми, остальная скотина?
   Он повернулся и направился к дому. Жилище фермера представляло собой двухэтажное строение с серой шиферной кровлей и настоящей дымовой трубой прошлого века. Дом этот, стоявший в окружении современных сельскохозяйственных машин, выглядел анахронизмом.
   Тайлер подошел к двери и громко постучал. Дверь распахнулась от его удара.
   — Стюарт! Бет! — позвал он. — Это я, Вик!
   Тишина.
   — Давай лучше зайдем, — сказала Джо.
   Они вошли, щурясь в полумраке холла.
   — Стюарт! — снова позвал Тайлер, проходя в гостиную.
   Он наткнулся на стул и выругался. В комнате царила кромешная тьма. Воздух в комнате был спертый и влажный, пахло плесенью.
   Тайлер распахнул дверь на кухню.
   На столе лежала нехитрая снедь: кусок сыра, несколько ломтей хлеба и очищенные яйца. Тишина время от времени нарушалась громким жужжанием мух.
   — Давай поднимемся наверх, — предложил Тайлер, выходя из кухни.
   Открыв дверь, ведущую из холла на лестницу, он на мгновение остановился — они продвигались почти в абсолютной темноте. Приходилось идти медленно и осторожно, то и дело останавливаясь.
   — Фу-ты, черт, — проворчал он, продолжая подъем.
   Наверху было гораздо светлее. Яркий луч солнца, проникавший сквозь неплотно задернутые занавески, освещал всю площадку. Они направились к ближайшим трем дверям. Громко постучав в одну из них, Тайлер повернул ручку.
   — Стюарт! — закричал он.
   Они вошли.
   Комната была пуста. Кровать стояла незастланная — простыни смяты, одна из подушек валялась на полу. Пахло гниющим мясом.
   — Зайдем в другую комнату, — сказал Тайлер.
   Подойдя к следующей двери, он повторил ту же процедуру: громко постучал, приоткрыв дверь, окликнул Николса и вошел. В этой комнате было значительно темнее: задернутые шторы и занавесившее окно одеяло почти не пропускали света. На кровати, широко раскинув руки, лежал Стюарт Николс. Его грудь мерно вздымалась, из открытого, словно оскалившегося, рта вырывалось сиплое дыхание. Даже в темноте было заметно, как бледна его кожа. И те же длинные крючковатые ногти на руках, уже знакомые Джо. Тайлер подошел ближе и тут же отступил на шаг, пораженный зловонием, исходившим от Николса.
   — Стюарт, — позвал он, протянув руку, однако дотронуться до неподвижного тела он не решился.
   Николс не шелохнулся.
   Подушка у него под головой была необычно грязная, засаленная. Присмотревшись, Тайлер заметил, что по ней рассыпаны довольно длинные волосы, лежавшие как бы сами по себе. Череп Николса во многих местах был абсолютно голый, будто волосы вырывали клочками.
   — Похоже на коматозное состояние, — сказала Джо. — Может, надо вызвать врача?
   За спиной у них послышался шорох. Они повернулись, вглядываясь в темноту. На другой кровати, в противоположном конце комнаты, лежала женщина, — они настолько были ошеломлены видом Николса, что не заметили его жену.
   Бет Николс всегда была довольно полной женщиной, но сейчас она выглядела так, будто страдала дистрофией: ее тело, прикрытое тонкой ночной рубашкой, было истощено до крайности, словно ее неделями морили голодом. Цвет лица — еще более жуткий, чем у мужа, а волосы, которые она обычно забирала в пучок, были распущены. Тайлер подошел к Николсу и потряс его за плечо, пытаясь вырвать его из беспробудного сна.
   — Внизу телефон, — сказала Джо. — Может, все-таки вызвать врача?
   Тайлер не отвечал, он пристально смотрел на спящего приятеля. Притронувшись к щеке Николса, он почувствовал, какая липкая и холодная у него кожа. Немного подумав, он осторожно приоткрыл его припухшие веки: глаза остекленевшие, безжизненные белки тронуты желтизной. Тайлер вздрогнул — у него промелькнула мысль, что перед ним покойник.
   — Стюарт! — Тайлер с силой сжал руку Николса, и глаза его медленно открылись. Он чуть повернул голову и посмотрел на Тайлера, его потрескавшиеся губы растянулись в ухмылке.
   Тайлер отступил на шаг.
   — Что надо? — процедил Николс, пытаясь приподняться. Наконец ему это удалось, и он сел на кровати, чуть склонив голову.
   — Как долго ты находишься в таком состоянии? — спросил его Тайлер.
   — Не помню, — прохрипел фермер.
   Он вздрогнул, стиснув ладонями виски.
   Тайлер подошел к окну, откинул одеяло, затем отдернул занавески. Комната заполнилась ярким солнечным светом. Николс взвыл как безумный... Этот оглушительный рев вырвался из, казалось, самых глубин его души — рев боли и ярости. Он поднялся на ноги, прикрывая глаза рукой. Тайлер в ужасе смотрел на руки и шею — кожа на них была исполосована ярко-красными рубцами и покрыта множеством волдырей.
   — Задерни шторы! — заорал Николс.
   Он зашатался и, потеряв равновесие, свалился на кровать, выставив перед собой руку, как бы защищаясь от солнечного света. Другой рукой он по-прежнему прикрывал глаза.
   — Да закрой же наконец занавески, ради Бога, закрой, — прорычал он, приподнимаясь с кровати.
   Тайлер пошел было исполнять его просьбу, как вдруг услышал щелчок ружейного затвора. Фермер стоял у кровати, наставив на него дуло ружья.
   — Закрой окно! — снова заревел он.
   Тайлер поспешил исполнить его требование.
   — А теперь убирайся отсюда! — зарычал Николс. — Оставь меня в покое.
   Левая сторона его лица выглядела так, будто ее обожгли паяльной лампой. Из гноящихся ран выступал гной, и какая-то жидкость стекала по его обезображенной щеке.
   Бет Николс, скорчившись, лежала на кровати. Кожа ее лица тоже казалась обожженной.
   Тайлер опасливо направился к двери, увлекая за собой Джо.
   — Убирайтесь отсюда! — рычал Николс, облизывая распухшие губы.
   Фермер снова направил на них ружье, и Тайлер уже решил, что он вот-вот выстрелит; но едва они шагнули за порог, Николс вновь опустил ружье. Тайлер прикрыл за собой дверь, но в следующее мгновение Николс выбежал из комнаты, пошатываясь точно пьяный.
   — И не вздумайте приходить. Не то пристрелю!
   — Но, Стюарт, тебе нужна помощь, — сказал Тайлер, не спуская глаз с дула ружья.
   — Я сказал, убирайся! — орал Николс, потрясая ружьем. — И не смейте никого сюда присылать. Всех перестреляю!
   Джо вышла первой, ей хотелось побыстрее уйти.
   Тайлер вышел во двор секунду спустя.
   — О Боже, — пробормотала Джо, — что с ним?
   Он развел руками:
   — Должно быть, какая-то болезнь.
   — Может, бешенство? — предположила Джо.
   — Нет, у него не те симптомы.
   — Харлей сказал, что это споры каких-то новых бактерий... А может, у него какая-то особая форма бешенства?
   Тайлер покачал головой.
   — Ты видел, что с его кожей? Это же солнечный ожог. — Голос ее сорвался. — Вик, что будем делать?
   — Вызывать полицию бесполезно. Особенно после истории с Андерсеном.
   — Мы должны вызвать врача, — сказала она решительно.
   — Ты слышала, что он сказал? Так вот, я ему верю. Если кто-нибудь сунется к нему, пристрелит не задумываясь. — Они вопросительно взглянули друг на друга, затем Тайлер повернулся и зашагал к машине. — Пошли, — сказал он.
   Джо замешкалась, она увидела нечто для себя новое, чего не заметила, когда они первый раз здесь проходили.
   Справа от дома стоял деревянный сарай, дверь его была открыта, и внутри что-то поблескивало под лучами солнца.
   — Вик, иди сюда, — позвала она Тайлера.
   Тот повернулся. Джо уже стояла в дверях сарая.
   — Взгляни-ка сюда, — сказала она.
   В сарае лежало несколько мешков с ванденбургским кормом. Тайлер, не задумываясь, поднял один из них на плечо, и они направились к машине. Он открыл заднюю дверцу и бросил мешок рядом с ружьем, затем, сел за руль, подождал, пока рядом с ним не усядется Джо, и завел мотор. Потом развернулся и надавил на газ. Чем быстрее они покинут это место, тем лучше. Не прошло и десяти минут, как они добрались до Вейкли. И только въехав в город, Тайлер сбавил скорость.
   Они медленно ехали по обсаженным деревьями улицам, удивляясь необычной тишине, царящей в городе. Возле некоторых домов валялись садовые инструменты и детские игрушки. Почти все окна были плотно закрыты занавесками. И лишь несколько человек увидели они на улицах: эти бледные и изнуренные люди брели как в полусне. Кроме того, имелось еще одно загадочное обстоятельство, встревожившее Тайлера больше, чем отсутствие на улицах людей.
   Не видно было кошек и собак.
   Вейкли стал городом-призраком.

* * *

   Карло Фандуччи прикурил следующую сигарету и закашлялся, как только едкий дым проник в его легкие. Он сплюнул в открытое окно, успев заметить, что отхаркивает кровью. Он прекрасно видел машину Тайлера, подъехавшую к ветеринарной клинике. Видел и самого фермера, а также Джо, вылезавших из машины. Заметил и пластиковый мешок фирмы «Ванденбург кемикалз».
   Фандуччи окинул оценивающим взглядом фигуру Джо и снова закашлялся после очередной затяжки. Шикарная бабенка, подумал итальянец, снова взглянув на Джо, и представил ее в постели. Теперь он был абсолютно уверен, что где-то раньше ее видел. Он проводил взглядом Джо, шагавшую следом за Тайлером по дорожке, ведущей к клинике, и, не выбрасывая окурок, прикурил от него следующую сигарету. На сей раз не закашлявшись. Фандуччи развязал галстук и уселся в кресло. Со временем он вспомнит, обязательно вспомнит, кто эта девушка. Ведь он всегда гордился своей памятью. Имена, места, даты... Все это надежно хранилось в его памяти в ожидании своего часа. Его губы искривились в ухмылке. Ну конечно... Репортер из «Нью-Йорк тайме». Он видел ее несколько раз с этим мерзавцем Тони Хагеном. Она замахнулась на «дело» старика Скализа и дорого за это заплатила — контракт с ней был расторгнут. Как все-таки тесен наш мир. Фандуччи усмехнулся, поглаживая кобуру револьвера.

Глава 26

   Елена Пайнер сидела на корточках, перед ней лежал садовый совок. Она сильно вспотела, хотя на ней были лишь легкие шорты и бикини. Солнце совершило по небосводу круг и теперь, ближе к вечеру, уже не так припекало. Елена провела рукой по волосам и с трудом поднялась. Она весь день провела в саду — копала, пропалывала, сажала — и сейчас решила, что самое время пойти в дом: уже давно ее мучила жажда, и к тому же пора кормить детей.
   Фила не будет дома еще несколько часов. Он уехал в Лондон по делам, и она не ждала его раньше семи. Последние шесть месяцев он вообще много работал, но Елена все равно была не довольна — денег постоянно не хватало. Особенно туго приходилось сейчас, с рождением второго ребенка. Ведь они с Филом и так уже были обременены кредитом, который они теперь едва ли скоро выплатят. Правда, Фил уговаривает ее не волноваться, но не волноваться она не может — такой уж у нее характер; она постоянно беспокоилась о счетах, о детях, о третьей мировой войне. Проходя мимо Лоррейн, спавшей в своей коляске, Елена взглянула на нее и улыбнулась. Затем тихо вошла в дом и поставила на плиту чайник. Ее немного удивила тишина в доме — тишина необычная, принимая во внимание живой нрав пятилетнего Кевина, комната которого находилась наверху. Он не выходил оттуда несколько часов, и ей никак не удавалось выяснить, чем он там занимается. Проходя мимо зеркала в прихожей, Елена мельком взглянула в него и улыбнулась. После рождения Лоррейн она всеми силами старалась сохранить фигуру, похоже, ей это удалось — в свои тридцать лет она была такой же стройной, как и десять лет назад. Елена поднялась по лестнице, надеясь увидеть сына, в случае, если он занят чем-то неположенным. Она на цыпочках подошла к двери с наклейкой «Звездные войны» и открыла ее.
   Комната была погружена в полумрак, занавески на окнах задернуты.
   — Кевин, — позвала она.
   Ее раздражало, что он прячется от нее где-то в потемках. Приглядевшись, она увидела его, скорчившегося на кровати. По ковру были разбросаны игрушки.
   — Что ты здесь делаешь? — строго спросила она, подойдя к окну и отдергивая занавески. — Торчишь целый день в комнате. Вышел бы подышать воздухом, пока я приготовлю чай.
   — Ой, мама, — пробормотал он, — я лучше поиграю здесь...
   — Кевин, выйди, пожалуйста, — настаивала мать.
   — Нет, не хочу, — ответил он.
   — А я тебе сказала, выйди. Тебе вредно весь день сидеть взаперти, в потемках.
   — Не хочу я выходить. Оставь меня в покое.
   Елена похлопала его по спине.
   — Не говори со мной так, Кевин, — сказала она. — А пожалуйста, выходи.
   Она вытолкнула его из комнаты. Он сопел и что-то бурчал себе под нос, спотыкаясь на лестнице. Елена зашла в спальню и выглянула из окна, чтобы убедиться, что мальчик действительно вышел в сад. Она увидела его: он поддал ногой камень и, засунув руки в карманы, принялся слоняться взад-вперед. Она прикрыла окно, но не плотно, чтобы в комнату задувал прохладный вечерний ветерок.
   Кевин Пайнер щурился, прикрывая глаза от солнца и поглядывая то на окно, в котором могла появиться его мать, то на коляску, где лежала его младшая сестра. У него сильно болела голова и чувствовалась неприятная тяжесть в желудке, как будто он чего-нибудь объелся. Но он-то знал, что он не объедался. Да еще это солнце... Не нравится оно ему. И голова... Кевин подбросил вверх камень. Камень, отскочив от земли, ударился о коляску. Кевин глянул на окно. Матери в окне не было. Он подобрал другой камень и швырнул его в коляску. Коляска немного откатилась, Лоррейн захныкала. Он ухмыльнулся и подобрал еще один камень, но побольше. Размахнувшись, бросил его в коляску. Лоррейн громко заплакала.
   От пронзительного детского крика голова у него разболелась пуще прежнего.
   — Заткнись, — проворчал Кевин. — А ну, заткнись.
   Плач не прекращался.
   — Заткнись! — закричал он, подбегая к коляске.
   Окно над ним распахнулось; Елена выглянула в сад. Она слышала плач Лоррейн, но не видела ни коляску, ни Кевина, — их загораживало крыльцо. Кевин изо всех сил встряхнул коляску, встряхнул еще раз и еще. Лоррейн захлебывалась в крике, задыхалась.
   — Лоррейн! — позвала Елена. — Кевин, что ты делаешь?
   Оставив окно открытым, она выбежала из комнаты. Кевину удалось наконец опрокинуть коляску. Лоррейн кричала беспомощно, лежа на спине, Кевин уставился на нее, болезненно щуря глаза. Затем потянулся за садовой лопатой.
   Едена стремительно сбегала по лестнице. Упала, оступившись на последней ступеньке. Тотчас поднялась, бросившись к двери. Рванула ее на себя и выбежала в сад.
   Кевин обеими руками занес лопату.
   Обогнув крыльцо, Елена увидела, как острие лопаты вонзается в живот Лоррейн, лежащей на траве. Ребенок больше не кричал. Теперь пронзительно кричала женщина. Елена сделала шаг к Кевину, но ноги не слушались ее, она беспомощно опустилась на траву. И в тот же миг увидела, как сын ее вновь занес лопату, вонзая острие в горло ребенка.
   Из раны ударил фонтан крови, заливая Кевина. Тот наклонился и раскрыл рот, с жадностью глотая темно-красную струю.
   Елена Пайнер потеряла сознание.

Глава 27

   Справа в разорванном пакете — корм фирмы «Ванденбург кемикалз», слева — кровь теленка. Харлей отошел от микроскопа и предложил Тайлеру взглянуть в него. Фермер склонился над линзами. Затем перешел к другому микроскопу. Посмотрев в него, взглянул на Харлея, но промолчал. Джо подходила к микроскопам следом за Тайлером. Она и нарушила тишину.
   — Все одинаковые, — сказала она.
   Харлей утвердительно кивнул:
   — Такие же штаммы и в крови теленка, и в ванденбургском корме.
   — Следовательно, неорганический элемент, воздействующий на животных, изначально содержался в корме? — спросил Тайлер.
   Харлей снова кивнул:
   — Но что это такое, я не знаю. Это действительно бактерия... И я выяснил, что составная часть корма — протеин. Другие составные части — кукуруза, ячмень, пшеница — содержатся во всех кормах. Только протеина здесь быть не должно.
   — Что значит — не должно быть? — уставился на него Тайлер.
   — Он специально подмешан в корм. Но это синтетический протеин без пептидных связей.
   Тайлер промолчал.
   — Дэн, ты можешь говорить на понятном языке? — спросил он наконец.
   — Видишь ли, молекула протеина состоит из сотен тысяч молекул аминокислот. Они связаны между собой пептидными связями. При соединении с кислородом аминокислота образует вещества, способствующие связи молекулы протеина. Протеины ванденбургского корма не синтезированы из аминокислот. Они связаны искусственным путем. Вот одна из причин того, почему бактерии живут и размножаются, хотя они должны были погибнуть. Протеин получен из неорганического вещества.
   — То есть бактерии как бы искусственные? — спросила Джо.
   — Верно. Бактерии практически неистребимы.
   Воцарилась гробовая тишина. Ветеринар с любопытством посматривал на своих собеседников: ему не терпелось узнать, какое впечатление на них произвели его слова. По их тревожным взглядам он понял, что впечатление довольно сильное. Тайлер снова посмотрел в микроскоп.
   — Кто мог создать такой протеин? — спросил он.
   — Кто-то, кто обладает знаниями в этой области. И немалыми.
   — Крупный ученый?
   — Андерсон? — спросила Джо.
   Ветеринар кивнул.
   — Но почему этот протеин поглощается бактериями? — спросил Тайлер.
   — Обычные молекулы протеина при погружении их в воду или соль дают коллоиды. Своего рода защитный механизм... Этот протеин — искусственный — не имеет защиты. Поэтому по истечении определенного времени он поглощается бактерией, она его съедает. Тайлер помассировал висок и судорожно сглотнул.
   — Но вы не знаете, как передается эта инфекция? — спросила Джо.
   — Не знал до сегодняшнего дня, — сказал ветеринар.
   — Так что же? Каков будет ответ? — вмешался Тайлер.
   — Все животные, которым давали этот корм, несут в себе бактерию. — Он сделал паузу. — И всякий, кто ел их мясо, возможно, инфицирован.
   — О Боже, — пробормотал Тайлер.
   — Говядина, свинина, баранина, сосиски, пирожки. Все мясное с большей или меньшей вероятностью заражено, и всякий, кто употребляет в пищу зараженное мясо, будет инфицирован.
   — А птица и рыба? — спросил Тайлер.
   — На них это не распространяется. Корм, как я понимаю, производится в расчете лишь на крупных домашних животных.
   — Мы видели околевшую скотину на ферме Стюарта Николса, — сказал Тайлер.
   — Возможно, их, убила эта инфекция.
   — А может быть, и некоторые люди инфицированы этим вирусом? — спросила Джо.
   Харлей ответил не сразу.
   — Пока я знаю лишь одно, — медленно проговорил он. — Инфицированы животные, которым давали ванденбургский корм. Они переносчики вируса. Всякий, кто ест мясо, рискует заразиться.
   Тайлер устало вздохнул:
   — Дэн, как, по-твоему, что это за болезнь? Каковы ее симптомы? Как она проявляется?
   — Понятия не имею, — ответил Харлей. — Я всего лишь ветеринар.
   Тайлер пристально взглянул на Харлея, отмечая бледность его лица и темные круги под глазами. Ветеринар прищурился, похоже, яркий свет был ему неприятен.
   — Как вы себя чувствуете, Дэн? — спросил Тайлер.
   — Прекрасно. А как я себя, по-вашему, должен чувствовать?
   — Я просто так, поинтересовался... Можно мне позвонить?
   Харлей передал ему телефон.
   Тайлер набрал номер телефона Френка Терстона.
   — Хэлло! Я хочу поговорить с Беном, он дома?
   В трубке раздался стук, и Тайлер услыхал шаркающие шаги, удалявшиеся от телефона.
   — Френк! — позвал он.
   К нему подошла Джо.
   — Кому-нибудь дозвонился? — спросила она.
   Тайлер подал ей знак молчать.
   Прошла минута, другая...
   — Привет, Вик. Тебе нужна моя помощь?
   Тайлер улыбнулся, узнав голос Терстона. Голос приветливый и веселый, как обычно.
   — Бен, как ты себя чувствуешь? — спросил Тайлер.
   — Я-то нормально. А вот мои мальчики не очень, — отвечал Терстон. — Оба выглядят точно покойники. Уже несколько дней. А врачам не дозвонишься, никто не отвечает.
   Тайлер вздохнул.
   — А ты как, Вик? Тебе что-нибудь нужно? — спросил Терстон.
   Тайлер на секунду задумался и решил не говорить Терстону о вирусе.
   — Нет, ничего, Бен, спасибо, у меня все в порядке.
   — Тогда извини меня, Вик, но я пойду, все я сейчас делаю сам. — Он усмехнулся и повесил трубку.
   — Так, — сказала Джо. — Значит, не каждый инфицирован.
   — Не каждый.
   Она потянулась к телефону.
   — Куда ты собираешься звонить? — спросил он.
   — Звоню в газету.
   — Только не говори о вирусе, — сказал Тайлер.
   — Почему, Вик? Люди в Вейкли нуждаются в помощи.
   — Они ее не получат, если вокруг них будут виться репортеры.
   Она взглянула на него с сожалением и отошла.
   — Что ты хочешь этим сказать? — спросила она.
   — Если ты расскажешь своим коллегам, что здесь происходит, об этом узнает вся Англия. Газетчики со всей страны съедутся в Вейкли.
   — Люди имеют право знать, что происходит у них в стране. Особенно если виной этому «Ванденбург кемикалз». Ведь жизнь многих в опасности...
   — Вот именно. А твои газетчики могут распространить эту инфекцию по всей стране.
   — Черт возьми, Вик, не пытайся сделать по-своему. Все имеют право на информацию.
   — Хорошо, — сдержанно кивнул он. — Звони в свой офис. — Он поднял трубку и подал ее Джо. Она набрала номер. Нахмурилась.
   — Что случилось? — спросил он.
   — Линию отключили. — Она надавила на рычаг и снова набрала номер. Так и ее дозвонившись, набрала номер своего домашнего телефона.
   Не слышно было даже помех.
   Джо надавила на рычаг.
   — Подожди, — сказал Тайлер.
   Взял у нее трубку, набрал 100 и подождал ответа оператора.