Страница:
– Нет, я не брошу тебя, – ответил он.
– Каллум, для меня очень важно, чтобы ты сумел убежать. Я не хочу, чтобы ты снова попал в грязные лапы Родерика.
– А я не хочу возвращаться в дом сэра Пейтона только для того, чтобы сообщить, что не сумел спасти тебя. А теперь – помолчи!
Она собралась было напомнить ему, кто тут ребенок, а кто взрослый, но раздумала. Умолчала и о том, что она все-таки леди Кирсти, а он – просто Каллум. Не в ее характере было рассуждать о правах и общественном положении. Ничто не заставит этого мальчика изменить свое решение, потому что для него это вопрос мужской гордости. А она, много лет прожившая под одной крышей с восемью братьями, хорошо знала, что мужская гордость куда важнее для юноши, чем для взрослого мужчины, и уязвить гордость юноши гораздо легче. Каллум ее ни за что не бросит.
– Каллум, если нас все-таки загонят в угол, – начала она, поразмыслив, – и ты поймешь, что не в силах помешать этим двоим олухам отволочь меня к Родерику, сделай все возможное, чтобы убежать.
– Но я должен… – начал было мальчик.
– В данных обстоятельствах ты должен только одно – какой угодно ценой добраться до дома и рассказать сэру Пейтону о том, что произошло. Мы предупредили его, куда пойдем сегодня, но сейчас-то мы в другом месте, верно? А он, увидев, что нас так долго нет, немедленно отправится разыскивать нас.
– Я же сказал ему, что позабочусь о тебе.
– И он уверен, что ты сдержишь свое слово, но все равно пойдет нас искать. Он рыцарь и поступить иначе не может. Если бы вдруг исчез Йен Сильный, он и его пошел бы искать. А потому должен знать, откуда начинать поиски. К тому же, если Родерику удастся меня поймать, он повезет меня в Тейнскарр, а ты в этом замке знаешь все входы и выходы.
После нескольких мгновений напряженного молчания она скорее почувствовала, чем увидела, что мальчик кивнул.
– Ладно, если пойму, что спасти тебя нельзя, – проговорил он, – буду спасаться сам и пробираться к сэру Пейтону. – Вдруг он напрягся. – Больше нельзя разговаривать.
Прошла целая минута, прежде чем Кирсти уловила звук, который насторожил Каллума, – кто-то приближался к их укрытию. У мальчика, должно быть, очень острый слух. Кирсти напряглась всем телом и почувствовала, как Каллум медленно, беззвучно поднимается на ноги, – и тут шаги замерли прямо перед отверстием, сквозь которое они влезли в темный погреб.
– Все, потеряли мы их, Уотти, – сказал Джиб.
– Вот пропасть какая, а я-то надеялся, что наконец-то мне удастся полапать эту девчонку.
– Ну да, ты только об этом и думаешь.
– Что ж, Родерику-то она ни к чему.
– Это верно. Только вряд ли он позволил бы тебе взгромоздиться на нее. Ведь девчонка – его законная жена, а старина Родерик не из тех, кто отдает ближнему то, что считает по праву своим.
Уотти фыркнул:
– Ошибаешься. Он всерьез об этом подумывал. Ведь если бы у него родился наследник, он получил бы что-то от своей родни. Не то земли какие, не то деньгами, точно не знаю. В общем, ее приданое осталось бы у него. Как раз незадолго до того, как он решил утопить эту дрянь, он завел разговор о том, чтобы отдать ее нам, а мы бы ее обрюхатили.
– Никогда он не согласится, чтобы его наследником стал наш ублюдок. Сэр Родерик слишком гордится своей голубой кровью.
– Думаю, милорд рассчитывал разделаться с ублюдком, чтобы долго не жил на его счет и, уж конечно, не стал его наследником. И все же он хотел отдать нам свою жену для забавы. Я так на это надеялся! Люблю, когда девки новые да целые. Ничего нет в мире слаще девственницы. А она еще и чистенькая, и из хорошей семьи. Конфетка!
– Да может, я сам захочу отведать первой крови, Уотти.
– А это можно разыграть в кости, Джиб.
– Справедливо. Ему-то, милорду, она теперь нужна только мертвая.
– Да может, он и сам позволит нам сначала с ней поразвлечься, хотя бы для того, чтобы полюбоваться унижением этой гордячки, во все сующей свой нос. И уж я ее унижу, верь моему слову, – и вдоль и поперек. Да, охота мне отведать этой нежной белой кожи!
– Что ж, Уотти, был у тебя шанс, да ты его упустил. Ускользнула она от нас, бестия. Интересно, что за мальчишка бежал вместе с ней?
– Наверное, этот гаденыш Каллум. До чего же скользкий и злой мальчишка! Удивляюсь, как это Родерик давным-давно не свернул этому маленькому наглецу его цыплячью шею? Что ж, поищем еще часа два.
– А потом что? Нет, я думаю, что они шмыгнули в какую-нибудь щель и затаились, и теперь, в темноте, мы их и подавно не найдем.
– Тогда пустим по следу собак.
– Ох, Уотти, не погладит нас Родерик по головке за то, что мы упустили девчонку, – промолвил Джиб. И они пошли дальше. Слышно было, как затихают их шаги.
– Не погладит, верно. Но это не так уж важно. Зато мы узнали, что она жива, и за это Родерик нас щедро вознаградит. Теперь понятно, кто виноват в том, что у Родерика последнее время одни неприятности.
Кирсти, держась за живот, напряженно прислушивалась к удаляющимся шагам преследователей. Несколько минут царила полная тишина.
– Кажется, меня сейчас стошнит, – прошептала Кирсти.
– Скоты, – бросил Каллум и занялся доской, закрывавшей отверстие. – Не стоит оставлять здесь содержимое твоего желудка, Кирсти. – Осторожно убрав доску, он оглянулся кругом. – Да, хороший тайник, но впредь лучше им не пользоваться. Собаки сразу обнаружат это место по запаху.
– Так же, как и дом Пейтона, – вставила Кирсти, подходя к мальчику.
– Так же, как и весь этот проклятый город, после сегодняшней-то беготни. Что ж, давай выбираться. Они ушли.
– А не лучше нам подождать? Ведь они говорили, что поищут нас еще час-другой?
– Верно. Но уже с собаками. Чем скорее мы доберемся до дома сэра Пейтона, чем быстрее уберемся с этих улиц, тем больше людей успеет пройтись по дороге после нас, может, это собьет собак со следа.
– Ах, ну конечно. – Она вылезла из норы и принялась отряхиваться, поджидая, пока вылезет Каллум. – До чего же ты хорошо разбираешься в таких вещах! А я-то думала, что сама много чего умею, но в сравнении с тобой я зеленый новичок.
– Нет, ты молодец. Ведь ты – высокородная леди, а бежала не хуже меня и все с полуслова понимала, когда мы метались по городу, ты умеешь прятаться и умеешь молчать. Ты только не знала, куда бежать, не знакомы тебе все эти повороты и закоулки.
– Думаю, тебе не следует забывать все эти уличные премудрости, хоть тебя и стали обучать сражаться по-настоящему, – сказала Кирсти, когда они снова припустили в направлении дома Пейтона.
Каллум кивнул:
– Вот и Йен Сильный так же говорит. Что не следует терять уже приобретенные навыки. В любой момент они могут пригодиться. И что надо постараться остаться в живых, когда сражаешься с противником, чтобы снова вступить с ним в бой и повергнуть его. А если численный перевес на стороне противника, надо бежать и прятаться, это не позор, дожидаясь, когда шансы будут получше. Йен Сильный очень умный человек.
– Да, похоже, что так. А как ты думаешь, сумеют они с Пейтоном выдумать какую-нибудь хитрость, чтобы помешать собакам обнаружить нас? Или хотя бы помешать Родерику, когда собаки наведут его на наш след?
– Конечно, сумеют. Он сразу поймет, что надо делать. Не тревожься об этом.
– Легко сказать – не тревожься, – буркнула Кирсти себе под нос и смолкла. Сейчас главное – не отстать от Каллума, когда они будут мчаться.
– Она жива?
Родерик уставился на двоих мужланов, которые вторглись в его спальню в самый неподходящий момент и вынудили прервать удовольствие. Он пал так низко, что купил себе хорошо обученного мальчика у мистрис Мерчинсон, подлой сводни, умевшей угодить на любой вкус. «Сойдет пока», – подумал он, глядя на мальчика, выскользнувшего в соседнюю комнату дожидаться, пока его позовут. Не было в этом мальчике той детской свежести, той невинности, которую так любил сэр Родерик. Мальчика успели обломать и даже кое-чему выучить, а сэр Родерик предпочитал детей, выдрессированных его собственной рукой.
Вздохнув, он посмотрел на Джиба и Уотти. Вряд ли их заявление можно было принять на веру. Но если его жена и в самом деле жива, многое становится ясным. Это она постаралась очернить его имя, и ему пришлось прибегать к услугам проститутки за неимением детей. Не исключено, что у нее есть сообщник, и он тоже должен умереть. Самодовольные лицемеры, подумал Родерик со вздохом, и хуже всех его жена.
– Да, милорд, – ответил Джиб. – Мы видели ее с мальчишкой, похоже, это был негодяй Каллум. – И он принялся рассказывать хозяину о том, как они случайно наткнулись на эту парочку, а потом гнались за ними несколько часов подряд.
Родерик слушал его рассеянно, понимая, что тот хочет выслужиться и получить вознаграждение, а потом спросил:
– Ты совершенно уверен, что это была моя жена?
– Разве ее спутаешь с кем-нибудь? Волосы черные, а таких глазищ, как у нее, ни у кого нет. Это была она, леди Кирсти. Тут и думать нечего. Кто мальчишка, не знаю, но ростом с Каллума, милорд ведь подозревал, что это она ему помогла.
– Она ограбила меня! Лишила моих детей! Шныряла тут, шныряла как злой дух, все высматривала да вынюхивала, а потом взяла и похитила мое сокровище!
При мысли о жене его охватила ярость. Надо было задушить ее в первую брачную ночь, когда обнаружился ее гнусный обман.
– Мы подумали, что хорошо бы пустить по их следу собак, – сказал Уотти.
– Ну не нельзя же спустить свору прямо посреди города, – заметил Родерик.
– А если взять только нескольких, на сворке? Мы бы выбрали самых лучших.
– Не сегодня. – Родерик налил в кубок отличного вина, не обращая ни малейшего внимания на жадные взгляды, которые его люди бросали на напиток.
– Но ведь след пока еще свежий, – возразил было Джиб. – А наутро народ пойдет и затопчет все. Вряд ли собаки после этого сумеют взять след.
– Ваш свежий след уже затоптан, слишком много времени прошло с тех пор, как вы видели беглецов в последний раз, – отрезал Родерик и залпом осушил кубок. – Ничего не предпринимайте до утра. Если я начну разыскивать свою жену с собаками, мне придется объяснить, почему я всем сказал, что она мертва. Нужно время, чтобы придумать достойный ответ на такой вопрос. Теперь, когда мы точно знаем, что она скрывается в городе, надо хитростью разнюхать, где ее логово.
Уотти покачал головой:
– И все же я не понимаю, почему она не утонула? – Он быстро отступил к двери, ибо Родерик с проклятием запустил кубком в стену.
– Очевидно, потому, что эта тварь умеет плавать, а ты как думал, дурак? Будь она проклята! До того бесстыжа, что и умереть-то не умеет, как подобает леди! – Он весь дрожал от злости. – И на сей раз я желаю самолично убедиться, вправду ли она мертва. Не знаю еще, позволю ли ей умереть быстро или заставлю мучиться за все причиненные мне неприятности. Я также хочу добраться до мальчишки. И до ее помощника. А теперь идите. Утром начнем травлю.
Глава 10
– Каллум, для меня очень важно, чтобы ты сумел убежать. Я не хочу, чтобы ты снова попал в грязные лапы Родерика.
– А я не хочу возвращаться в дом сэра Пейтона только для того, чтобы сообщить, что не сумел спасти тебя. А теперь – помолчи!
Она собралась было напомнить ему, кто тут ребенок, а кто взрослый, но раздумала. Умолчала и о том, что она все-таки леди Кирсти, а он – просто Каллум. Не в ее характере было рассуждать о правах и общественном положении. Ничто не заставит этого мальчика изменить свое решение, потому что для него это вопрос мужской гордости. А она, много лет прожившая под одной крышей с восемью братьями, хорошо знала, что мужская гордость куда важнее для юноши, чем для взрослого мужчины, и уязвить гордость юноши гораздо легче. Каллум ее ни за что не бросит.
– Каллум, если нас все-таки загонят в угол, – начала она, поразмыслив, – и ты поймешь, что не в силах помешать этим двоим олухам отволочь меня к Родерику, сделай все возможное, чтобы убежать.
– Но я должен… – начал было мальчик.
– В данных обстоятельствах ты должен только одно – какой угодно ценой добраться до дома и рассказать сэру Пейтону о том, что произошло. Мы предупредили его, куда пойдем сегодня, но сейчас-то мы в другом месте, верно? А он, увидев, что нас так долго нет, немедленно отправится разыскивать нас.
– Я же сказал ему, что позабочусь о тебе.
– И он уверен, что ты сдержишь свое слово, но все равно пойдет нас искать. Он рыцарь и поступить иначе не может. Если бы вдруг исчез Йен Сильный, он и его пошел бы искать. А потому должен знать, откуда начинать поиски. К тому же, если Родерику удастся меня поймать, он повезет меня в Тейнскарр, а ты в этом замке знаешь все входы и выходы.
После нескольких мгновений напряженного молчания она скорее почувствовала, чем увидела, что мальчик кивнул.
– Ладно, если пойму, что спасти тебя нельзя, – проговорил он, – буду спасаться сам и пробираться к сэру Пейтону. – Вдруг он напрягся. – Больше нельзя разговаривать.
Прошла целая минута, прежде чем Кирсти уловила звук, который насторожил Каллума, – кто-то приближался к их укрытию. У мальчика, должно быть, очень острый слух. Кирсти напряглась всем телом и почувствовала, как Каллум медленно, беззвучно поднимается на ноги, – и тут шаги замерли прямо перед отверстием, сквозь которое они влезли в темный погреб.
– Все, потеряли мы их, Уотти, – сказал Джиб.
– Вот пропасть какая, а я-то надеялся, что наконец-то мне удастся полапать эту девчонку.
– Ну да, ты только об этом и думаешь.
– Что ж, Родерику-то она ни к чему.
– Это верно. Только вряд ли он позволил бы тебе взгромоздиться на нее. Ведь девчонка – его законная жена, а старина Родерик не из тех, кто отдает ближнему то, что считает по праву своим.
Уотти фыркнул:
– Ошибаешься. Он всерьез об этом подумывал. Ведь если бы у него родился наследник, он получил бы что-то от своей родни. Не то земли какие, не то деньгами, точно не знаю. В общем, ее приданое осталось бы у него. Как раз незадолго до того, как он решил утопить эту дрянь, он завел разговор о том, чтобы отдать ее нам, а мы бы ее обрюхатили.
– Никогда он не согласится, чтобы его наследником стал наш ублюдок. Сэр Родерик слишком гордится своей голубой кровью.
– Думаю, милорд рассчитывал разделаться с ублюдком, чтобы долго не жил на его счет и, уж конечно, не стал его наследником. И все же он хотел отдать нам свою жену для забавы. Я так на это надеялся! Люблю, когда девки новые да целые. Ничего нет в мире слаще девственницы. А она еще и чистенькая, и из хорошей семьи. Конфетка!
– Да может, я сам захочу отведать первой крови, Уотти.
– А это можно разыграть в кости, Джиб.
– Справедливо. Ему-то, милорду, она теперь нужна только мертвая.
– Да может, он и сам позволит нам сначала с ней поразвлечься, хотя бы для того, чтобы полюбоваться унижением этой гордячки, во все сующей свой нос. И уж я ее унижу, верь моему слову, – и вдоль и поперек. Да, охота мне отведать этой нежной белой кожи!
– Что ж, Уотти, был у тебя шанс, да ты его упустил. Ускользнула она от нас, бестия. Интересно, что за мальчишка бежал вместе с ней?
– Наверное, этот гаденыш Каллум. До чего же скользкий и злой мальчишка! Удивляюсь, как это Родерик давным-давно не свернул этому маленькому наглецу его цыплячью шею? Что ж, поищем еще часа два.
– А потом что? Нет, я думаю, что они шмыгнули в какую-нибудь щель и затаились, и теперь, в темноте, мы их и подавно не найдем.
– Тогда пустим по следу собак.
– Ох, Уотти, не погладит нас Родерик по головке за то, что мы упустили девчонку, – промолвил Джиб. И они пошли дальше. Слышно было, как затихают их шаги.
– Не погладит, верно. Но это не так уж важно. Зато мы узнали, что она жива, и за это Родерик нас щедро вознаградит. Теперь понятно, кто виноват в том, что у Родерика последнее время одни неприятности.
Кирсти, держась за живот, напряженно прислушивалась к удаляющимся шагам преследователей. Несколько минут царила полная тишина.
– Кажется, меня сейчас стошнит, – прошептала Кирсти.
– Скоты, – бросил Каллум и занялся доской, закрывавшей отверстие. – Не стоит оставлять здесь содержимое твоего желудка, Кирсти. – Осторожно убрав доску, он оглянулся кругом. – Да, хороший тайник, но впредь лучше им не пользоваться. Собаки сразу обнаружат это место по запаху.
– Так же, как и дом Пейтона, – вставила Кирсти, подходя к мальчику.
– Так же, как и весь этот проклятый город, после сегодняшней-то беготни. Что ж, давай выбираться. Они ушли.
– А не лучше нам подождать? Ведь они говорили, что поищут нас еще час-другой?
– Верно. Но уже с собаками. Чем скорее мы доберемся до дома сэра Пейтона, чем быстрее уберемся с этих улиц, тем больше людей успеет пройтись по дороге после нас, может, это собьет собак со следа.
– Ах, ну конечно. – Она вылезла из норы и принялась отряхиваться, поджидая, пока вылезет Каллум. – До чего же ты хорошо разбираешься в таких вещах! А я-то думала, что сама много чего умею, но в сравнении с тобой я зеленый новичок.
– Нет, ты молодец. Ведь ты – высокородная леди, а бежала не хуже меня и все с полуслова понимала, когда мы метались по городу, ты умеешь прятаться и умеешь молчать. Ты только не знала, куда бежать, не знакомы тебе все эти повороты и закоулки.
– Думаю, тебе не следует забывать все эти уличные премудрости, хоть тебя и стали обучать сражаться по-настоящему, – сказала Кирсти, когда они снова припустили в направлении дома Пейтона.
Каллум кивнул:
– Вот и Йен Сильный так же говорит. Что не следует терять уже приобретенные навыки. В любой момент они могут пригодиться. И что надо постараться остаться в живых, когда сражаешься с противником, чтобы снова вступить с ним в бой и повергнуть его. А если численный перевес на стороне противника, надо бежать и прятаться, это не позор, дожидаясь, когда шансы будут получше. Йен Сильный очень умный человек.
– Да, похоже, что так. А как ты думаешь, сумеют они с Пейтоном выдумать какую-нибудь хитрость, чтобы помешать собакам обнаружить нас? Или хотя бы помешать Родерику, когда собаки наведут его на наш след?
– Конечно, сумеют. Он сразу поймет, что надо делать. Не тревожься об этом.
– Легко сказать – не тревожься, – буркнула Кирсти себе под нос и смолкла. Сейчас главное – не отстать от Каллума, когда они будут мчаться.
– Она жива?
Родерик уставился на двоих мужланов, которые вторглись в его спальню в самый неподходящий момент и вынудили прервать удовольствие. Он пал так низко, что купил себе хорошо обученного мальчика у мистрис Мерчинсон, подлой сводни, умевшей угодить на любой вкус. «Сойдет пока», – подумал он, глядя на мальчика, выскользнувшего в соседнюю комнату дожидаться, пока его позовут. Не было в этом мальчике той детской свежести, той невинности, которую так любил сэр Родерик. Мальчика успели обломать и даже кое-чему выучить, а сэр Родерик предпочитал детей, выдрессированных его собственной рукой.
Вздохнув, он посмотрел на Джиба и Уотти. Вряд ли их заявление можно было принять на веру. Но если его жена и в самом деле жива, многое становится ясным. Это она постаралась очернить его имя, и ему пришлось прибегать к услугам проститутки за неимением детей. Не исключено, что у нее есть сообщник, и он тоже должен умереть. Самодовольные лицемеры, подумал Родерик со вздохом, и хуже всех его жена.
– Да, милорд, – ответил Джиб. – Мы видели ее с мальчишкой, похоже, это был негодяй Каллум. – И он принялся рассказывать хозяину о том, как они случайно наткнулись на эту парочку, а потом гнались за ними несколько часов подряд.
Родерик слушал его рассеянно, понимая, что тот хочет выслужиться и получить вознаграждение, а потом спросил:
– Ты совершенно уверен, что это была моя жена?
– Разве ее спутаешь с кем-нибудь? Волосы черные, а таких глазищ, как у нее, ни у кого нет. Это была она, леди Кирсти. Тут и думать нечего. Кто мальчишка, не знаю, но ростом с Каллума, милорд ведь подозревал, что это она ему помогла.
– Она ограбила меня! Лишила моих детей! Шныряла тут, шныряла как злой дух, все высматривала да вынюхивала, а потом взяла и похитила мое сокровище!
При мысли о жене его охватила ярость. Надо было задушить ее в первую брачную ночь, когда обнаружился ее гнусный обман.
– Мы подумали, что хорошо бы пустить по их следу собак, – сказал Уотти.
– Ну не нельзя же спустить свору прямо посреди города, – заметил Родерик.
– А если взять только нескольких, на сворке? Мы бы выбрали самых лучших.
– Не сегодня. – Родерик налил в кубок отличного вина, не обращая ни малейшего внимания на жадные взгляды, которые его люди бросали на напиток.
– Но ведь след пока еще свежий, – возразил было Джиб. – А наутро народ пойдет и затопчет все. Вряд ли собаки после этого сумеют взять след.
– Ваш свежий след уже затоптан, слишком много времени прошло с тех пор, как вы видели беглецов в последний раз, – отрезал Родерик и залпом осушил кубок. – Ничего не предпринимайте до утра. Если я начну разыскивать свою жену с собаками, мне придется объяснить, почему я всем сказал, что она мертва. Нужно время, чтобы придумать достойный ответ на такой вопрос. Теперь, когда мы точно знаем, что она скрывается в городе, надо хитростью разнюхать, где ее логово.
Уотти покачал головой:
– И все же я не понимаю, почему она не утонула? – Он быстро отступил к двери, ибо Родерик с проклятием запустил кубком в стену.
– Очевидно, потому, что эта тварь умеет плавать, а ты как думал, дурак? Будь она проклята! До того бесстыжа, что и умереть-то не умеет, как подобает леди! – Он весь дрожал от злости. – И на сей раз я желаю самолично убедиться, вправду ли она мертва. Не знаю еще, позволю ли ей умереть быстро или заставлю мучиться за все причиненные мне неприятности. Я также хочу добраться до мальчишки. И до ее помощника. А теперь идите. Утром начнем травлю.
Глава 10
– Где ты была?
Кирсти только ввалилась в дом, как Пейтон уже распахнул дверь кухни и накинулся на нее. Она сначала добрела до лавки, стоявшей возле стола, и повалилась на нее и только после этого подняла глаза на него, заметив, что Каллум повел себя точно так же. Пейтон был в ярости, как в тот раз, когда она, вооружившись кинжалом, отправилась убивать Родерика.
– Спасалась бегством от прихвостней Родерика, – ответила она устало. И с жадностью выпила прохладный сидр, который Элис подала и ей, и Каллуму. – Мы бежали, потом прятались, снова бежали, снова прятались. Я в полном изнеможении.
У Пейтона сжалось сердце. Он сам удивлялся, до чего глубоко переживает за Кирсти. Она же только и делает, что, едва выбравшись из одной передряги, немедленно попадает в другую. Еще несколько таких ее выходок, и он потеряет рассудок.
Не успел Пейтон заговорить, как в кухню вошел Йен. Перевел взгляд с Каллума на Кирсти, затем снова на Каллума.
– Видел сегодня, как верные приспешники Родерика гонялись за кем-то по всему городу. Следил за ними, пока они не вернулись к своим лошадям и не ускакали прочь, впрочем, подобраться достаточно близко, чтобы услышать, о чем они говорили, мне не удалось. – Он посмотрел на Кирсти. – Они узнали тебя, девочка, так?
– Да, – ответила она. – Нам ужасно не повезло. Они вывалились из трактира в тот самый момент, когда мы бежали по переулку. Сбили нас с ног, а с меня слетела шапка. И они разглядели меня. Нам удалось вырваться из их лап, но мы никак не могли оторваться от погони. Оставаться нам здесь больше нельзя.
– Думаю, прежде всего вам нужно хорошенько помыться и поесть, – быстро заговорила Крошка Элис, покосившись на Пейтона, который с рычанием вцепился себе в волосы. – Это вернет тебе силы, девочка. – И она помогла Кирсти подняться на ноги. – А уж потом ты все толком расскажешь сэру Пейтону. И ты тоже, Каллум. Ведь ты мужчина, и надо узнать твое мнение о случившемся.
Пейтон, окинув взглядом кухню, в которой оставались только он сам и Йен, выглянул в зал и крикнул вдогонку торопливо удаляющейся Элис:
– Встретимся в моем кабинете! Через час! Не позднее!
– Думаю, пора бы мне поджечь этот его так называемый кабинет, – пробормотала Кирсти и даже нашла в себе силы улыбнуться в ответ на хохот Элис.
На сей раз Пейтон действительно в гневе, подумала Кирсти, отпив вина. Он даже не взглянул в ее сторону, с тех пор как они с Каллумом явились к нему в кабинет. Усадив ее, он налил ей вина и все внимание сосредоточил на Каллуме. Если Пейтон вознамерился игнорировать ее, подумала она сердито, мог бы просто позволить ей лечь спать. Она слишком устала, чтобы выслушивать нотации. Ей хотелось только одного – дать ему хорошего пинка под зад, завалиться в постель и проспать несколько дней подряд.
Пейтон продолжал ее игнорировать. И она решила, что с нее хватит. Скоро ей предстоит новое бегство, от которого будет зависеть ее жизнь, и неплохо бы выспаться перед этим. Она направилась к двери, но, когда проходила мимо Пейтона, оказалось, что не так уж он поглощен разговором с Каллумом, как желал показать. Кирсти пискнула скорее от неожиданности, чем от боли, когда он схватил ее за косу и привлек к себе, но тут же выпустил косу и вцепился девушке в руку.
Она уже хотела обрушиться с бранью на пленившего ее прекрасного тирана, когда Каллум сказал:
– И эти негодяи спят и видят заполучить нашу Кирсти. Надеются поиметь ее, прежде чем Родерик с ней расправится. Броде бы он им обещал. По крайней мере, они на это надеются.
– Каллум! – негромко воскликнула Кирсти, отчасти в ужасе от слов, которые он употребляет, отчасти в тщетной надежде заставить мальчика замолчать. – Сэру Пейтону вовсе ни к чему все это выслушивать. – Пейтон так напрягся при сообщении Каллума, что Кирсти встревожилась. – Мало ли чего эти олухи наговорят.
– Что еще они сказали? – с деланным спокойствием спросил Пейтон ледяным тоном.
– Вроде Родерик подумывал о том, чтобы отдать ее своим людям, потому что хотел, чтобы она родила ребенка. Ему нужен наследник. Джиб и Уотти сами толком не знали зачем, знали только, что, имея наследника, Родерику удастся заполучить что-то. Еще они говорили, что эта мысль появилась у него незадолго до того, как он собирался утопить Кирсти. – Каллум покосился на Кирсти, пожал плечами и добавил: – Они уверены, что смогут заполучить ее, потому что Родерик собирается ее опозорить, прежде чем убить.
– Если она останется жива после того, как эти скоты, по очереди потрудятся над ней. – Пейтон глубоко вздохнул и даже сумел придать своему тону дружелюбность, когда обратился к Каллуму со следующими словами: – Ты можешь гордиться собой, мальчик. Теперь иди отдыхай.
– Нам нужно найти новое укрытие. И чем скорее, тем лучше.
– Лишь в том случае, если этот мерзавец явится прямо сюда, но вряд ли он начнет с того, что примется колотить в мою дверь. А что до укрытия, то Йен уже обустраивает маленький тайник. В подвале имеются несколько подходящих помещений.
– А собаки не смогут его обнаружить?
– Такое возможно, но меня это не слишком тревожит. Существует несколько способов сбить собак со следа, и все необходимое будет у нас под рукой. Иди же, мальчик. Ложись спать.
Как только Йен и Каллум вышли из комнаты, Кирсти попыталась высвободить руку, которую Пейтон крепко держал. Неожиданно он направился к двери и потащил ее за собой. Она хотела запротестовать, когда поняла, что он ведет ее в свою спальню, но подавила в себе это желание. Она понимала, что гнев Пейтона обращен вовсе не на нее, но все же лучше не попадаться ему под горячую руку. Она видела, что он пытается совладать со своими эмоциями, и не собиралась ему мешать.
Однако Пейтон был в бешенстве и никак не мог успокоиться и хранил молчание. Он раздел ее, не проронив ни слова. Усадил на постель и даже не взглянул в ее сторону. Разделся сам. Когда он забрался в постель и растянулся рядом с ней, положив руки под голову, она не выдержала. Прижимая к груди одеяло, она сердито на него посмотрела.
– Зачем ты привел меня сюда, если собираешься все время молчать? – спросила она, когда он поднял на нее взгляд.
– Да нет, я собираюсь говорить, и не только, – протянул он.
– В самом деле? – Она вновь легла и повернулась к нему спиной. – Что ж, попробую не заснуть, пока ты предаешься тягостным раздумьям.
– Я вовсе не предаюсь тягостным раздумьям.
– Нет?
– Нет. Я подавляю в себе желание прямо сейчас пойти и убить кое-кого. Сразу троих, собственно говоря.
Кирсти повернулась к нему:
– Родерика, Джиба и Уотти.
– Их. – Он обнял ее и привлек к себе. – Ведь ты не собиралась передавать мне разговор прихвостней Родерика, не так ли?
– Нет, не собиралась, – призналась она. – Родерик хочет меня убить. Остальное не имеет значения. Те, о чем судачили Джиб и Уотти, – всего лишь один из многих способов, которыми мой муж может добиться своей цели. По-моему, сам способ не так уж и важен, тем более я знала, что, когда ты услышишь о нем, это заденет тебя за живое.
Пейтон негромко засмеялся. Но и в смехе его еще чувствовался неостывший гнев.
– Да, меня это задело за живое. Это была не просто болтовня – все эти разговоры о том, отдаст ли Родерик тебя своим громилам, прежде чем убить.
– Ты правда так думаешь? – От этой мысли мурашки побежали по телу Кирсти.
– Правда. Как это ни грустно, но девушек очень часто насилуют, прежде чем убить, даже в мирное время. Даже если это не рассматривается, так сказать, как право победителя. – В тоне Пейтона слышалось отвращение. – Большинство мужчин полагают, что женщина не вправе им отказать. К тому же несчастная девушка может оказаться просто орудием в руках того, кто хочет нанести обиду своему недругу. Так поступили с моей кузиной Сорчей враги моего дяди Эрика.
– Как все это грустно. – Она поцеловала его грудь, и этот знак сочувствия заставил его задрожать всем телом. – Значит, тебя вовсе не рассердила эта их болтовня?
– Ну, я бы так не сказал. Просто не слишком удивила. Зато взбесил меня рассказ о той участи, которой ты чудом избегла, уготованной тебе этим негодяем. Ведь он хотел отдать тебя этим подонкам, чтобы ты от них родила. Неужели он полагал, что это сойдет ему с рук и что ты не пожалуешься на него своей родне?
– Возможно, именно на такой исход он и рассчитывал. Ведь я никогда не обращалась к ним за помощью. И вряд ли обращусь, что бы ни случилось. Я боюсь за них, и этот страх сильнее моего страха перед Родериком. По законам церкви и мира я – движимое имущество Родерика, и он имеет право поступать со мной, как ему вздумается.
– Вовсе нет.
– Нет? Но откуда мне было знать, в каком именно случае закон защитит меня, его жену? И что гораздо важнее, поможет убедить его влиятельную родню в том, что они не должны подозревать Родерика, пусть сам несет ответственность перед моими разгневанными родичами? Другие Макай, те из них, которых мне довелось повстречать, производили впечатление людей довольно хороших, справедливых и честных и были ко мне добры. Вся беда в том, что я долго не могла понять, что представляет собой Родерик на самом деле. А когда поняла, не стала будоражить всю свою семью. Это могло стоить им жизни. Тем более что я не была уверена в своих предположениях.
– Я заставлю его заплатить за все, – торжественно пообещал Пейтон, коснувшись губами ее лба.
Она была глубоко тронута его словами и прозвучавшей в них искренностью. Радость охватила Кирсти. Значит, Пейтон любит ее по-настоящему, она для него не просто очередная любовница. Однако здравый смысл взял верх над эмоциями. Пейтон – настоящий рыцарь. Он пообещал отомстить потому, что имел идеалы, потому, что ему противна была сама мысль о том, что человек одного с ним сословия смеет так нагло нарушать все законы рыцарства.
Жаль, что он не следовал с должным усердием придворным законам любви, которые предписывают обожать свою даму издалека, подумала она, сдержав улыбку. Тогда бы у него не было столько амурных приключений, да и она не лежала бы сейчас в его постели. Кирсти придвинулась к нему и, положив голову ему на грудь, улыбнулась. И они не лежали бы сейчас в постели совершено обнаженные, что, впрочем, было бы большой потерей.
– Очень мило с твоей стороны, – прошептала она, целуя его.
– Мило? По-твоему, торжественный обет отомстить за чью-то обиду – это мило?
Не обращая внимания на его возмущение, она сказала:
– Дай обет, что защитишь детей. Они нуждаются в защитнике больше, чем я.
– Не уверен. Кстати, Кирсти, очень скоро нам придется сообщить твоей семье хоть что-то. Этот мальчик, которого ты отослала к ним, вполне может порассказать им такого, что они немедленно захотят узнать всю правду. И если это произойдет, если они заподозрят что-то и принудят того мальчика, твоего брата Юдарда, или твою тетку рассказать им все, ведь они обязательно приедут, да?
Припомнив, какого страху способны были нагнать на кого угодно ее братцы, даже Юдард, если обстоятельства принуждали его к тому, Кирсти села в постели. Разглаживая одной рукой бархатное одеяло, она пыталась сообразить, не зря ли перепугалась. Честно говоря, она сама давно удивлялась, как это ее брат Юдард сумел сохранить все ее тайны? Хотя и ему она никогда не рассказывала всего. Юдард, ее брат-близнец, явно чувствовал, что сестра чего-то недоговаривает, но никогда не давил на нее, кроме того, необходимость спасать детей поглощала их почти целиком. Прочие ее братья тоже пожалели бы детей, но обязательно стали бы требовать рассказать всю правду, заподозри они хоть на мгновение, что она что-то скрывает.
– Кирсти? – Пейтон тоже сел, провел рукой по ее волосам.
– Конечно, они приедут, – спокойно проговорила она. – Юдард – мой брат-близнец, и я совершенно уверена, что он с самого начала почувствовал, что я рассказываю ему не все, но прежде чем он получил возможность как следует на меня надавить, возникла настоятельная необходимость заняться спасением и устройством детей, и на это ушло все время. Остальные братья замечали, конечно, что время от времени на наших землях стали появляться новые люди, но их легко можно провести – и удавалось до сих пор проводить – с помощью всяких неопределенных россказней о милосердии и благотворительности. Все знали, что мы с Юдардом всегда подбирали бездомных. Но вот Майкл? – Она покачала головой. – Конечно, я объяснила ему, почему многое храню в тайне от моей семьи, но не уверена, что он на самом деле все понял. К тому же, если Родерик сообщил им, что я утонула, или до них дошли слухи о том, что он всем и каждому говорит об этом, мои братцы немедленно вспомнят о Майкле и устроят ему настоящий допрос.
– Значит, надо немедленно сообщить твоей семье, что ты жива и что не следует верить слухам.
– Это взбудоражит их еще больше.
– Ага. Пять долгих лет ты держала их в неведении, не желая подвергать опасности. Может, хватит? – Мягким движением он снова уложил ее и сам прилег рядом. – К тому же я не уверен, что они будут тебе признательны за твою сдержанность.
– Конечно же, они возмутятся, вся эта банда глупых и упрямых гордецов. А мой отец ничем не лучше их.
– Скорее всего он возглавит эту банду гордецов, когда они очертя голову ринутся наконец тебе на выручку. – Рука его скользнула вверх, легла на ее грудь, отчего сосок, как с восторгом отметил Пейтон, немедленно напрягся.
На мгновение Кирсти совершенно забыла, о чем они говорили. Одного его прикосновения было достаточно, чтобы разбудить дремлющие желания. Его пальцы лишь задели сосок – и она уже изнемогает от страсти. Как настоящая распутница, подумала Кирсти. Мысль эта не привела ее в ужас, но она тут же вспомнила, что один только Пейтон будил в ней подобные желания. К тому же она понимала, что, хоть у нее и перехватывало дыхание при виде его мужественной красоты, совершенно необязательно давать волю страстям всякий раз, когда он обнимет ее. Он был красив не только лицом, но и душой. Его не оставили равнодушным злоключения детей, он пришел в ярость, узнав, как гнусно обращался с ней Родерик.
– Да, – заставила она себя вымолвить наконец. – Без папы, конечно, не обойдется, тем более что он сочтет себя оскорбленным и обманутым Родериком. Он-то думал, что очень удачно выдал меня замуж с таким маленьким приданым. Выкуп за невесту тоже оказался весьма соблазнительным. Папа, конечно, будет переживать, что не разглядел в женихе негодяя.
Пейтон зашевелился и вдруг оказался на ней, принялся легонько пристраиваться меж ее ног. Он подумал, что девушка, лежащая сейчас под ним, подходит ему идеально. Он вовсе не скучал по изощренным проявлениям буйных страстей, к которым успел привыкнуть, а просто наслаждался тем, что ее гибкое, мягкое тело обвивает его.
Кирсти только ввалилась в дом, как Пейтон уже распахнул дверь кухни и накинулся на нее. Она сначала добрела до лавки, стоявшей возле стола, и повалилась на нее и только после этого подняла глаза на него, заметив, что Каллум повел себя точно так же. Пейтон был в ярости, как в тот раз, когда она, вооружившись кинжалом, отправилась убивать Родерика.
– Спасалась бегством от прихвостней Родерика, – ответила она устало. И с жадностью выпила прохладный сидр, который Элис подала и ей, и Каллуму. – Мы бежали, потом прятались, снова бежали, снова прятались. Я в полном изнеможении.
У Пейтона сжалось сердце. Он сам удивлялся, до чего глубоко переживает за Кирсти. Она же только и делает, что, едва выбравшись из одной передряги, немедленно попадает в другую. Еще несколько таких ее выходок, и он потеряет рассудок.
Не успел Пейтон заговорить, как в кухню вошел Йен. Перевел взгляд с Каллума на Кирсти, затем снова на Каллума.
– Видел сегодня, как верные приспешники Родерика гонялись за кем-то по всему городу. Следил за ними, пока они не вернулись к своим лошадям и не ускакали прочь, впрочем, подобраться достаточно близко, чтобы услышать, о чем они говорили, мне не удалось. – Он посмотрел на Кирсти. – Они узнали тебя, девочка, так?
– Да, – ответила она. – Нам ужасно не повезло. Они вывалились из трактира в тот самый момент, когда мы бежали по переулку. Сбили нас с ног, а с меня слетела шапка. И они разглядели меня. Нам удалось вырваться из их лап, но мы никак не могли оторваться от погони. Оставаться нам здесь больше нельзя.
– Думаю, прежде всего вам нужно хорошенько помыться и поесть, – быстро заговорила Крошка Элис, покосившись на Пейтона, который с рычанием вцепился себе в волосы. – Это вернет тебе силы, девочка. – И она помогла Кирсти подняться на ноги. – А уж потом ты все толком расскажешь сэру Пейтону. И ты тоже, Каллум. Ведь ты мужчина, и надо узнать твое мнение о случившемся.
Пейтон, окинув взглядом кухню, в которой оставались только он сам и Йен, выглянул в зал и крикнул вдогонку торопливо удаляющейся Элис:
– Встретимся в моем кабинете! Через час! Не позднее!
– Думаю, пора бы мне поджечь этот его так называемый кабинет, – пробормотала Кирсти и даже нашла в себе силы улыбнуться в ответ на хохот Элис.
На сей раз Пейтон действительно в гневе, подумала Кирсти, отпив вина. Он даже не взглянул в ее сторону, с тех пор как они с Каллумом явились к нему в кабинет. Усадив ее, он налил ей вина и все внимание сосредоточил на Каллуме. Если Пейтон вознамерился игнорировать ее, подумала она сердито, мог бы просто позволить ей лечь спать. Она слишком устала, чтобы выслушивать нотации. Ей хотелось только одного – дать ему хорошего пинка под зад, завалиться в постель и проспать несколько дней подряд.
Пейтон продолжал ее игнорировать. И она решила, что с нее хватит. Скоро ей предстоит новое бегство, от которого будет зависеть ее жизнь, и неплохо бы выспаться перед этим. Она направилась к двери, но, когда проходила мимо Пейтона, оказалось, что не так уж он поглощен разговором с Каллумом, как желал показать. Кирсти пискнула скорее от неожиданности, чем от боли, когда он схватил ее за косу и привлек к себе, но тут же выпустил косу и вцепился девушке в руку.
Она уже хотела обрушиться с бранью на пленившего ее прекрасного тирана, когда Каллум сказал:
– И эти негодяи спят и видят заполучить нашу Кирсти. Надеются поиметь ее, прежде чем Родерик с ней расправится. Броде бы он им обещал. По крайней мере, они на это надеются.
– Каллум! – негромко воскликнула Кирсти, отчасти в ужасе от слов, которые он употребляет, отчасти в тщетной надежде заставить мальчика замолчать. – Сэру Пейтону вовсе ни к чему все это выслушивать. – Пейтон так напрягся при сообщении Каллума, что Кирсти встревожилась. – Мало ли чего эти олухи наговорят.
– Что еще они сказали? – с деланным спокойствием спросил Пейтон ледяным тоном.
– Вроде Родерик подумывал о том, чтобы отдать ее своим людям, потому что хотел, чтобы она родила ребенка. Ему нужен наследник. Джиб и Уотти сами толком не знали зачем, знали только, что, имея наследника, Родерику удастся заполучить что-то. Еще они говорили, что эта мысль появилась у него незадолго до того, как он собирался утопить Кирсти. – Каллум покосился на Кирсти, пожал плечами и добавил: – Они уверены, что смогут заполучить ее, потому что Родерик собирается ее опозорить, прежде чем убить.
– Если она останется жива после того, как эти скоты, по очереди потрудятся над ней. – Пейтон глубоко вздохнул и даже сумел придать своему тону дружелюбность, когда обратился к Каллуму со следующими словами: – Ты можешь гордиться собой, мальчик. Теперь иди отдыхай.
– Нам нужно найти новое укрытие. И чем скорее, тем лучше.
– Лишь в том случае, если этот мерзавец явится прямо сюда, но вряд ли он начнет с того, что примется колотить в мою дверь. А что до укрытия, то Йен уже обустраивает маленький тайник. В подвале имеются несколько подходящих помещений.
– А собаки не смогут его обнаружить?
– Такое возможно, но меня это не слишком тревожит. Существует несколько способов сбить собак со следа, и все необходимое будет у нас под рукой. Иди же, мальчик. Ложись спать.
Как только Йен и Каллум вышли из комнаты, Кирсти попыталась высвободить руку, которую Пейтон крепко держал. Неожиданно он направился к двери и потащил ее за собой. Она хотела запротестовать, когда поняла, что он ведет ее в свою спальню, но подавила в себе это желание. Она понимала, что гнев Пейтона обращен вовсе не на нее, но все же лучше не попадаться ему под горячую руку. Она видела, что он пытается совладать со своими эмоциями, и не собиралась ему мешать.
Однако Пейтон был в бешенстве и никак не мог успокоиться и хранил молчание. Он раздел ее, не проронив ни слова. Усадил на постель и даже не взглянул в ее сторону. Разделся сам. Когда он забрался в постель и растянулся рядом с ней, положив руки под голову, она не выдержала. Прижимая к груди одеяло, она сердито на него посмотрела.
– Зачем ты привел меня сюда, если собираешься все время молчать? – спросила она, когда он поднял на нее взгляд.
– Да нет, я собираюсь говорить, и не только, – протянул он.
– В самом деле? – Она вновь легла и повернулась к нему спиной. – Что ж, попробую не заснуть, пока ты предаешься тягостным раздумьям.
– Я вовсе не предаюсь тягостным раздумьям.
– Нет?
– Нет. Я подавляю в себе желание прямо сейчас пойти и убить кое-кого. Сразу троих, собственно говоря.
Кирсти повернулась к нему:
– Родерика, Джиба и Уотти.
– Их. – Он обнял ее и привлек к себе. – Ведь ты не собиралась передавать мне разговор прихвостней Родерика, не так ли?
– Нет, не собиралась, – призналась она. – Родерик хочет меня убить. Остальное не имеет значения. Те, о чем судачили Джиб и Уотти, – всего лишь один из многих способов, которыми мой муж может добиться своей цели. По-моему, сам способ не так уж и важен, тем более я знала, что, когда ты услышишь о нем, это заденет тебя за живое.
Пейтон негромко засмеялся. Но и в смехе его еще чувствовался неостывший гнев.
– Да, меня это задело за живое. Это была не просто болтовня – все эти разговоры о том, отдаст ли Родерик тебя своим громилам, прежде чем убить.
– Ты правда так думаешь? – От этой мысли мурашки побежали по телу Кирсти.
– Правда. Как это ни грустно, но девушек очень часто насилуют, прежде чем убить, даже в мирное время. Даже если это не рассматривается, так сказать, как право победителя. – В тоне Пейтона слышалось отвращение. – Большинство мужчин полагают, что женщина не вправе им отказать. К тому же несчастная девушка может оказаться просто орудием в руках того, кто хочет нанести обиду своему недругу. Так поступили с моей кузиной Сорчей враги моего дяди Эрика.
– Как все это грустно. – Она поцеловала его грудь, и этот знак сочувствия заставил его задрожать всем телом. – Значит, тебя вовсе не рассердила эта их болтовня?
– Ну, я бы так не сказал. Просто не слишком удивила. Зато взбесил меня рассказ о той участи, которой ты чудом избегла, уготованной тебе этим негодяем. Ведь он хотел отдать тебя этим подонкам, чтобы ты от них родила. Неужели он полагал, что это сойдет ему с рук и что ты не пожалуешься на него своей родне?
– Возможно, именно на такой исход он и рассчитывал. Ведь я никогда не обращалась к ним за помощью. И вряд ли обращусь, что бы ни случилось. Я боюсь за них, и этот страх сильнее моего страха перед Родериком. По законам церкви и мира я – движимое имущество Родерика, и он имеет право поступать со мной, как ему вздумается.
– Вовсе нет.
– Нет? Но откуда мне было знать, в каком именно случае закон защитит меня, его жену? И что гораздо важнее, поможет убедить его влиятельную родню в том, что они не должны подозревать Родерика, пусть сам несет ответственность перед моими разгневанными родичами? Другие Макай, те из них, которых мне довелось повстречать, производили впечатление людей довольно хороших, справедливых и честных и были ко мне добры. Вся беда в том, что я долго не могла понять, что представляет собой Родерик на самом деле. А когда поняла, не стала будоражить всю свою семью. Это могло стоить им жизни. Тем более что я не была уверена в своих предположениях.
– Я заставлю его заплатить за все, – торжественно пообещал Пейтон, коснувшись губами ее лба.
Она была глубоко тронута его словами и прозвучавшей в них искренностью. Радость охватила Кирсти. Значит, Пейтон любит ее по-настоящему, она для него не просто очередная любовница. Однако здравый смысл взял верх над эмоциями. Пейтон – настоящий рыцарь. Он пообещал отомстить потому, что имел идеалы, потому, что ему противна была сама мысль о том, что человек одного с ним сословия смеет так нагло нарушать все законы рыцарства.
Жаль, что он не следовал с должным усердием придворным законам любви, которые предписывают обожать свою даму издалека, подумала она, сдержав улыбку. Тогда бы у него не было столько амурных приключений, да и она не лежала бы сейчас в его постели. Кирсти придвинулась к нему и, положив голову ему на грудь, улыбнулась. И они не лежали бы сейчас в постели совершено обнаженные, что, впрочем, было бы большой потерей.
– Очень мило с твоей стороны, – прошептала она, целуя его.
– Мило? По-твоему, торжественный обет отомстить за чью-то обиду – это мило?
Не обращая внимания на его возмущение, она сказала:
– Дай обет, что защитишь детей. Они нуждаются в защитнике больше, чем я.
– Не уверен. Кстати, Кирсти, очень скоро нам придется сообщить твоей семье хоть что-то. Этот мальчик, которого ты отослала к ним, вполне может порассказать им такого, что они немедленно захотят узнать всю правду. И если это произойдет, если они заподозрят что-то и принудят того мальчика, твоего брата Юдарда, или твою тетку рассказать им все, ведь они обязательно приедут, да?
Припомнив, какого страху способны были нагнать на кого угодно ее братцы, даже Юдард, если обстоятельства принуждали его к тому, Кирсти села в постели. Разглаживая одной рукой бархатное одеяло, она пыталась сообразить, не зря ли перепугалась. Честно говоря, она сама давно удивлялась, как это ее брат Юдард сумел сохранить все ее тайны? Хотя и ему она никогда не рассказывала всего. Юдард, ее брат-близнец, явно чувствовал, что сестра чего-то недоговаривает, но никогда не давил на нее, кроме того, необходимость спасать детей поглощала их почти целиком. Прочие ее братья тоже пожалели бы детей, но обязательно стали бы требовать рассказать всю правду, заподозри они хоть на мгновение, что она что-то скрывает.
– Кирсти? – Пейтон тоже сел, провел рукой по ее волосам.
– Конечно, они приедут, – спокойно проговорила она. – Юдард – мой брат-близнец, и я совершенно уверена, что он с самого начала почувствовал, что я рассказываю ему не все, но прежде чем он получил возможность как следует на меня надавить, возникла настоятельная необходимость заняться спасением и устройством детей, и на это ушло все время. Остальные братья замечали, конечно, что время от времени на наших землях стали появляться новые люди, но их легко можно провести – и удавалось до сих пор проводить – с помощью всяких неопределенных россказней о милосердии и благотворительности. Все знали, что мы с Юдардом всегда подбирали бездомных. Но вот Майкл? – Она покачала головой. – Конечно, я объяснила ему, почему многое храню в тайне от моей семьи, но не уверена, что он на самом деле все понял. К тому же, если Родерик сообщил им, что я утонула, или до них дошли слухи о том, что он всем и каждому говорит об этом, мои братцы немедленно вспомнят о Майкле и устроят ему настоящий допрос.
– Значит, надо немедленно сообщить твоей семье, что ты жива и что не следует верить слухам.
– Это взбудоражит их еще больше.
– Ага. Пять долгих лет ты держала их в неведении, не желая подвергать опасности. Может, хватит? – Мягким движением он снова уложил ее и сам прилег рядом. – К тому же я не уверен, что они будут тебе признательны за твою сдержанность.
– Конечно же, они возмутятся, вся эта банда глупых и упрямых гордецов. А мой отец ничем не лучше их.
– Скорее всего он возглавит эту банду гордецов, когда они очертя голову ринутся наконец тебе на выручку. – Рука его скользнула вверх, легла на ее грудь, отчего сосок, как с восторгом отметил Пейтон, немедленно напрягся.
На мгновение Кирсти совершенно забыла, о чем они говорили. Одного его прикосновения было достаточно, чтобы разбудить дремлющие желания. Его пальцы лишь задели сосок – и она уже изнемогает от страсти. Как настоящая распутница, подумала Кирсти. Мысль эта не привела ее в ужас, но она тут же вспомнила, что один только Пейтон будил в ней подобные желания. К тому же она понимала, что, хоть у нее и перехватывало дыхание при виде его мужественной красоты, совершенно необязательно давать волю страстям всякий раз, когда он обнимет ее. Он был красив не только лицом, но и душой. Его не оставили равнодушным злоключения детей, он пришел в ярость, узнав, как гнусно обращался с ней Родерик.
– Да, – заставила она себя вымолвить наконец. – Без папы, конечно, не обойдется, тем более что он сочтет себя оскорбленным и обманутым Родериком. Он-то думал, что очень удачно выдал меня замуж с таким маленьким приданым. Выкуп за невесту тоже оказался весьма соблазнительным. Папа, конечно, будет переживать, что не разглядел в женихе негодяя.
Пейтон зашевелился и вдруг оказался на ней, принялся легонько пристраиваться меж ее ног. Он подумал, что девушка, лежащая сейчас под ним, подходит ему идеально. Он вовсе не скучал по изощренным проявлениям буйных страстей, к которым успел привыкнуть, а просто наслаждался тем, что ее гибкое, мягкое тело обвивает его.