Как только Агнес, Кристофер и родственники Кормака ушли, Элспет спросила:
   – Это ребенок Изабель?
   – Да. Она прятала его от меня в течение семи лет. Если помнишь, мы еще удивлялись ее бесплодию. На самом деле она не была бесплодной. По ее словам, Кристофер появился на свет только потому, что она не успела вовремя избавиться от него, как от остальных детей. – Он кивнул, когда Элспет и Молди от ужаса раскрыли рты. – Но у меня не хватило духа спросить, были ли остальные тоже моими детьми.
   – Значит, зная, что ей предстоит умереть, она все-таки решила рассказать тебе о ребенке? – спросила Элспет.
   – Нет. Думаю, Изабель унесла бы эту тайну с собой в могилу, если бы не решила использовать мальчика как последний шанс избежать виселицы. Она говорила, что отдаст его мне, если я помогу ей освободиться. Если же откажусь, то я никогда не увижу сына. Однако, слава Богу, я получил мальчика, хотя боялся, что она опять меня обманет.
   Элспет заметила, что, вспоминая об этом, он с трудом подавил гнев.
   – Но ты ведь не сделал того, о чем она просила?
   – Нет. Меня уберегли от необходимости делать выбор мудрость и наблюдательность сэра Раналда. Он начал следить за Изабель после смерти ее третьего мужа и поэтому узнал о ребенке и его местонахождении. Изабель крайне редко навешала своего сына. Когда ее посадили в тюрьму, думаю, сэр Раналд подозревал, как она собирается использовать мальчика, и привез его ко мне.
   Было ясно, что Элспет больше не сердится, однако Кормак не знал, какие мысли бродят в ее голове. Он с нетерпением ждал, когда ее родители удалятся, чтобы попытаться выяснить это.
   – Пойдем, – сказала Молди, беря Кормака под руку. – Теперь мы можем присоединиться к остальным.
   – А Кристофер знает правду об Изабель? – спросила Элспет, шагая рядом с Кормаком и крепко сжимая кулаки, чтобы подавить желание прикоснуться к нему.
   – Насколько это можно рассказать ребенку, – ответил Кормак. – Он называл ее леди Изабель и был очень доволен, что остался со мной, не желая больше видеть ее. Агнес и я сообщили ему, что она сделала много плохого, а теперь умерла, но мы не рассказывали, какие преступления она совершила. Иногда Кристофер поминает ее в своих молитвах перед сном, но никогда не расспрашивает о ней. Для него матерью является Агнес, а леди Изабель – женщина, визитов которой он боялся.
   – Это очень печально, но в данном случае, возможно, лучше, что настоящей матери с ним нет, – сказала Молди. – Хорошо, что у него есть Агнес.
   Пока мать расспрашивала Кормака о Кристофере, очевидно, стараясь понять, остались ли в душе мальчика раны, которые требовалось залечить, Элспет пыталась решить, как ей относиться к сложившейся ситуации. Она не чувствовала ни злобы, ни неприязни к ребенку, понимая, что будет любить его, как того заслуживают все дети, однако она не знала, какие чувства владеют Кормаком. Мужчины часто оказываются привязанными к матери их ребенка, а так как Кормак столько лет любил Изабель, то эта привязанность должна быть особенно сильной. Элспет казалось, что, когда он говорил об Изабель, в его словах чувствовались не только гнев и отвращение. Да и трудно было поверить, что он смог полностью изменить свое отношение к этой женщине.
   Элспет не сомневалась, что она скоро выйдет замуж за Кормака. Этого хотел ее отец, и, похоже, Кормак тоже был не против. Она и ликовала, и испытывала страх. Она выходит замуж за отца своего будущего ребенка, за того, кого она желала всей душой и сердцем, за мужчину, который мог воспламенить ее одним только взглядом. Не будет больше ни одиноких ночей, ни боли от несбыточного желания коснуться его тела и услышать его голос. Страх же основывался на следующем. Элспет не могла не думать о том, что Корнак не выбрал ее вместо Изабель, а пришел к ней только после того, как эта женщина умерла. Несмотря на подарки, нежные слова и даже его поступок у ворот Донкойла, она не знала, что у него на сердце. Это был особый предмет для разговора. Должно быть, Кормак не лгал, когда говорил, что в душе его не осталось даже тени Изабель, однако Элспет вдруг осознала, что сама не может отделаться от призрака этой женщины.
   К вечеру Элспет поняла, что ей, по-видимому, не удастся объясниться с Кормаком до свадьбы, которая должна была состояться через три дня. Она заметила, что он откровенно тяготится компанией ее родственников, которые довольно назойливо опекали его, следуя за ним по пятам. Ее тоже ни на минуту не оставляли одну. Лишь однажды ей удалось обменяться парой слов наедине с Кормаком, поинтересовавшись его самочувствием, но тут же появились Пейтон и ее брат Коннор и увели Кормака с собой. Элспет буркнула что-то и, прислонившись к стене, стала наблюдать за людьми, заполнявшими холл. Большинство из них были ее родственниками.
   – Они не подпустят тебя к нему ни на шаг, пока вы не обвенчаетесь, – сказал брат Кормака Уильям, остановившись рядом с ней.
   – Через три дня он будет полностью в твоем распоряжении, – добавил Дугал, пристраиваясь к ним. – Осталось недолго ждать.
   – А может быть, я хочу до этого объясниться с мужчиной, которого мой отец насильно тащит к алтарю, – сказала Элспет, выдержав их удивленные взгляды.
   – Но разве наш брат выглядит недовольным этой перспективой? – поинтересовался Уильям. – Зачем, по-твоему, он приехал сюда?
   – Меня больше беспокоит не «зачем», а «когда».
   – «Когда»?
   – Да. Он приехал после того, как Изабель умерла.
   – А-а, – тихо протянул Уильям, наблюдая, как Элспет уходит. – Вот, значит, в чем дело.
   – Полагаешь, надо предупредить Кормака? – обратился Дугал к брату.
   – Стоит ли предупреждать дурака, чуть не упустившего такую девушку? Того, кто через три дня может оказаться в постели с красавицей, которая, по его словам, обладает голосом, способным растопить даже лед, и наслаждаться с ней любовью, произнеси он всего несколько нужных слов? – Коннор посмотрел на Дугала, вопросительно приподняв бровь.
   – Ты прав. Он сам должен догадаться, какие слова надо сказать ей.
   Кормак видел, что Элспет покинула большой холл, и тяжело вздохнул. Ее отец, несомненно, был готов простить его и забыть все неприятности, явно довольный предстоящим браком. Ее семья приняла его с распростертыми объятиями. А учитывая то, как он обошелся с Элспет, Кормак понимал, что ему очень повезло. Через три дня он женится на Элспет и тогда сможет ночами обнимать и ласкать ее. Ему следовало бы пойти в часовню и на коленях благодарить Бога за это. Вот только ее родственники, улыбаясь и дружески относясь к нему, явно старались не подпускать его к Элспет до свадьбы. Предстояло ждать долгих три дня.

Глава 19

   – Куда ты направляешься, дочь?
   Элспет вздрогнула и остановилась, услышав резкий голос матери, донесшийся из темноты. Она попыталась поспешно придумать что-нибудь, чтобы отвести подозрения, которые явно читались на лице Молди, когда Элспет повернулась к ней. Мать стояла в дверном проеме своей спальни, притоптывая маленькой ножкой в домашней туфле и скрестив руки на груди, и. Элспет почувствовала себя словно маленькая девочка, застигнутая за очередным озорством.
   – Я немного проголодалась, – сказала она.
   – Понимаю, – тихо произнесла мать. – Должно быть, от волнения перед предстоящей завтра свадьбой ты совсем потеряла голову.
   – Почему ты так думаешь?
   – Потому что ты на цыпочках крадешься совсем в другую сторону. – Молди покачала головой, заметив, что дочь покраснела. Затем она взяла Элспет за руку и потянула за собой. – У меня есть здесь кое-какая еда.
   – Я только хотела поговорить с ним, – прошептала Элспет, когда мать затащила ее в небольшую комнату рядом со своей спальней и усадила на стул за маленьким столом. – Тебе не кажется, что мы с Кормаком должны переговорить до того, как предстанем перед священником? – Увидев на столе хлеб, сыр, фрукты и сладкие пирожки, она взяла пирожок с яблоками.
   – Ты хочешь поговорить с ним о твоем ребенке? – спросила Молди.
   Элспет едва не подавилась, а затем поморщилась от довольно сильного шлепка по спине. Мать протянула ей стакан с пивом, чтобы она промочила горло.
   – Как давно ты узнала об этом? – наконец хрипло произнесла Элспет.
   Молди опять покачала головой и села напротив нее.
   – Я догадалась вскоре после твоего возвращения домой и окончательно убедилась спустя несколько недель. Элспет, дитя мое, неужели ты думала, что я не замечу этого?
   – Нет. – Элспет нахмурилась, недовольная собой. – Я не думала, что ты заметишь. Я не слишком и волновалась, пока не убедилась, что беременна. А потом я не знала, как сказать об этом тебе и отцу. При этом меня несколько раз посещали видения, в которых отец тащит изможденного, убитого горем Кормака из часовни, построенной им для Изабель, и заставляет его вместе со мной преклонить колена перед священником. – Она удивленно посмотрела на мать, приглушенно хихикнувшую от такой нелепости. – Затем я решила больше не думать о Кормаке. Но если даже мне удалось бы забыть его, разве могла я позволить себе не думать о нашем будущем ребенке?
   – Конечно, не могла. Значит, ты решила сказать Кормаку об этом?
   – Нет, мне хотелось поговорить с ним о другом. У нас не было возможности объясниться, так как он постоянно окружен моими родственниками. Я рассчитывала, что после разговора с ним развеются некоторые мои сомнения. Пока я не уверена, что Изабель окончательно ушла из нашей жизни.
   – Из-за мальчика?
   – И из-за него тоже. Если я вижу в нем образ его матери, то и Кормак может видеть то же самое.
   – Изабель плохо обращалась со своим ребенком, и Кормак знает об этом. Она не била ребенка, но всячески старалась заставить его чувствовать себя нелюбимым и никому не нужным. Агнес рассказала мне также, что однажды, когда ребенку было шесть лет, леди Изабель появилась во время купания Кристофера. Ничего особенного не произошло, так как Агнес была на страже, однако, когда Изабель, как-то слишком пристально посмотрев на мальчика, настояла на том, чтобы самой обтереть его, Агнес испугалась за него. При дворе ходили слухи, что леди Изабель любила безбородых юнцов, еще не знавших женщин. – Молди содрогнулась. – Я не чувствую глубоких шрамов на сердце Кристофера, хотя кое-какие раны все же есть. Ему будет нужна особая забота.
   – Ты считаешь, что мне следует отбросить все свои сомнения ради этого несчастного мальчика?
   – Да, я так считаю. Ты должна как можно скорее разобраться со своими проблемами, потому что все ваши недоразумения с Кормаком могут плохо отразиться на ребенке. Однако сейчас не время заниматься этим. И если уж говорить начистоту, детка, ты в любом случае будешь обвенчана завтра. Ты носишь ребенка Кормака, и он привез к тебе своего сына, явно желая, чтобы вы образовали семью. Нельзя забывать и об Алане. А я уверена, что ты любишь Кормака и что он и есть тот человек, который тебе нужен. Нельзя пренебречь всем этим из-за страха перед уже мертвой женщиной или из-за беспокойства по поводу клятвы, данной юношей в шестнадцать лет.
   Элспет не видела смысла продолжать этот разговор. Ее мать вполне ясно изложила свою позицию, а ее последние слова заставили Элспет почувствовать себя беспомощной и слабой. Они поговорили о том, кто будет завтра присутствовать на свадьбе, а затем мать проводила ее в спальню и, ласково поцеловав, пожелала доброй ночи, выразив этим свою поддержку.
   Слова матери звучали в голове Элспет и утром, когда она шла в детскую к маленькому Алану и Кристоферу. Она понимала, что ей некогда будет сделать это потом, когда начнется суматоха, вызванная прибытием множества маленьких детей ее родственников. Кристофер сидел на полу, складывая кубики, которые Алан пинал ножкой. Когда кубики с грохотом рассыпались, малыш запивался радостным смехом, что вызывало у Кристофера улыбку. Он очень быстро привык к Алану, и Элспет казалось, что он чувствовал что-то общее с этим ребенком, который был так безжалостно брошен. Агнес улыбнулась и подмигнула Элспет, когда та села рядом с мальчиками, и снова принялась за шитье рубашечки для Алана.
   – Ему нравится это, – тихо сказала Элспет, когда Алан снова разрушил ножкой постройку из кубиков, весело засмеялся, а потом пополз к ней. Она взяла его на руки.
   – Он очень хороший малыш, – сказал Кристофер, робко коснувшись темных волосиков Алана. – Его мать была такой же бессердечной, как и моя. Я скажу ему когда-нибудь, что это не его вина, если она бросила его.
   – Думаю, он лучше поймет, если именно ты объяснишь ему это.
   – Он тоже будет жить с нами?
   Элспет чувствовала, что Кристофер атаковал бы ее всеми возможными средствами, доступными умному семилетнему мальчику, если бы она ответила отрицательно.
   – Да, я на это рассчитываю. Думаю, твой папа тоже не будет против.
   – О, конечно. – Кристофер улыбнулся, отчего сердце Элспет болезненно сжалось, потому что эта улыбка напомнила ей его отца. – Он рассказывал мне о маленьком Алане. Он говорил, что скучает по нему почти так же, как по мне. Папа вспоминал, что привык, проснувшись, слышать, как малыш лепечет что-то коту. Мадди – очень хороший кот, – добавил Кристофер, взглянув на Мадди, который развалился неподалеку, внимательно наблюдая за ними.
   Элспет было приятно слышать слова Кристофера об отце, но в то же время она испытывала некоторое замешательство. Собравшись с мыслями, она сказала:
   – Да, конечно, он очень хороший кот. А теперь, Кристофер, – она посмотрела ему в глаза, – хочу спросить тебя: ты не будешь против, если я выйду замуж за твоего папу? – Уголком глаза Элспет увидела, что Агнес одобрительно кивнула.
   – Да, леди Элспет, – ответил Кристофер с серьезным выражением на хорошеньком личике. – Я спрашивал моего папу, добрая ли вы, и он ответил, что очень добрая. Я вижу, он был прав. И он надеется, как он говорил, что вы позволите ему вернуться к вам.
   – Только между нами, мальчуган: я никогда не бросала его. Я только немного разозлилась на него и скажу тебе правду: он все-таки должен объясниться со мной.
   Кристофер кивнул.
   – Вы хотите знать, любит ли он вас всем сердцем?
   – Да, милый, именно это. – «Или по крайней мере выяснить, не притаился ли еще кто-нибудь в его сердце», – мысленно договорила Элспет.
   Она немного поиграла с детьми и собралась уходить. Агнес тоже поднялась и вышла с ней за дверь детской. Было ясно, что она собирается о чем-то поговорить, и Элспет терпеливо ждала, когда женщина начнет.
   – Молодой сэр Кормак – очень хороший человек, – наконец сказала Агнес. – С того момента как открылся секрет леди Изабель, он взял на себя заботу о сыне. Он и его многочисленные родственники постоянно находились в моем маленьком домике, и ребенок был очень доволен. Понимаете, они приняли его, тогда как леди Изабель внушала Кристоферу, что он никому не нужен. Эти парни обращались с ним как с собственным ребенком: шутили, играли, ну а иногда учили его таким вещам, что я готова была надрать им уши.
   Элспет с трудом сдержала улыбку, представив, как эта полная женщина командовала целой ордой здоровенных парней из клана Армстронгов. Хотя Агнес являлась всего лишь няней Кристофера, на деле она заменила ему мать, и Элспет задумалась, понимали ли это Армстронги.
   – Что я хочу этим сказать, миледи: мальчик должен почувствовать, что его приняли здесь, – продолжила Агнес, – что это его дом.
   – Думаю, с этим не будет проблем, – уверила ее Элспет.
   – Я очень на это надеюсь и буду молиться за вас. Вы поступили так благородно, приютив маленького Алана. Кристофер очень полюбил его.
   – О да, я вижу. По-моему, в них есть что-то общее – может быть, потому, что они оба были брошены своими матерями.
   Агнес покачала головой:
   – Я никак не могу понять этого и простить. Ну а теперь вам пора идти готовиться к свадьбе. Я сказала все, что хотела, и очень благодарна вам за то, что вы приютили мальчика.
   – О, Агнес, – Элспет поцеловала пожилую женщину в пухлую щеку, – Кристофер всегда имел дом, потому что Господь был милостив к мальчику, ниспослав ему вас.
   Войдя в свою спальню, Элспет попала в окружение своих кузин – Эвери, Беги, маленькой Джиллианы, ее сестры Морны – и служанок. Она попыталась отказаться от такого количества помощниц, но на ее протесты никто не обратил внимания. Ее раздели, искупали и нарядили в свадебное платье, расчесав волосы и украсив их ярко-зелеными лентами. Когда все приготовления были закончены и Элспет осталась только с Эвери и юной Джиллианой, она чувствовала усталость, но была довольна. Зеленый цвет платья очень шел ей. Подумав, что ее наряд выглядит немного вызывающим, Элспет слегка покраснела.
   – Краснеешь? – насмешливо сказала кузина Эвери, словно сытая кошка, растянувшаяся на кровати Элспет. Ее золотистые глаза весело сверкали. – Только не говори, что ты не знаешь, что надо делать!
   – Здесь юные уши, – предостерегла ее Элспет, глядя на Джиллиану, обещавшую быть такой же красивой, как ее старшая сестра Сорча.
   Джиллиана фыркнула:
   – .С такими братьями и кузенами, как у меня, еще и не того наслушаешься.
   – А зачем вы задержались здесь? – спросила Элспет, взволнованно теребя локон.
   – Джиллиана должна держать свадебную чашу, а я буду следить, чтобы ты не наступила на подол платья и не упала, – весело ответила Эвери. – И еще нам хотелось немного побыть с тобой, так как мы с Джиллианой скоро едем во Францию навестить моих кузин.
   – В самом деле? Удивительно, что тетя Бети отпускает вас.
   – Вообще-то после того, что случилось с Сорчей, она готова держать нас в клетке, но мы все же надеемся ее уговорить.
   – Сорча тоже должна быть здесь?
   – Нет, – ответила Джилли. – Она не могла сейчас покинуть монастырь, но обещала приехать к тебе, когда родится первый ребенок. – Джилли засмеялась, заметив, что Элспет инстинктивно приложила руку к своему животу. – Она еще сказала, что вряд ли придется долго ждать.
   – Негодница! – шутя возмутилась Элспет и сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. – Что ж, пора идти.
   – Как романтично! – произнесла Звери, медленно вставая с кровати. – Он красивый парень, кузина, и, кажется, очень хочет жениться на тебе. И у него прелестный сынишка.
   – Когда ты успела познакомиться с Кристофером? – удивилась Элспет.
   – Вчера поздно вечером. Мы прибыли, когда ты уже ушла в свою спальню. После путешествия и знакомства с Армстронгами я чувствовала, что не могу уснуть, и пошла па кухню, надеясь выпить там немного теплого вина. В это время Агнес кормила кашей маленького Алана, а Кристофер с сонным видом наблюдал за ними. Агнес любезно подогрела мне вино, и мы очень хорошо посидели, пока я его пила. – Звери подмигнула Элспет, когда они вошли в зал. – Агнес хотела бы, чтобы твой первый ребенок был девочкой. Она говорит, что среди Армстронгов и так уже много мужчин. – Взглянув на собравшихся людей, Звери тихо засмеялась: – Пожалуй, она права.
   Элспет тоже улыбнулась, но ее внимание было приковано к Кормаку. Он стоял рядом с ее отцом и разговаривал с молодым священником. При виде его высокой стройной фигуры в черном камзоле, украшенном серебром, сердце ее замерло. Неподалеку от него находились несколько его братьев и Кристофер. Все они были в шотландских килтах и накрахмаленных белых рубашках. Ее отец тоже выглядел очень достойно в черном камзоле и чулках, и губы Элспет тронула легкая улыбка, когда она вспомнила, как часто, но безуспешно мать пыталась заставить его надеть что-нибудь нарядное. Рядом с отцом стояли ее братья – Коннор, Эван и Лайэм, тоже в красивых килтах. «Их вид достоин внимания любой девушки», – с грустью подумала Элспет.
   Словно почувствовав ее взгляд, Кормак повернулся и внимательно посмотрел ей в лицо, стараясь понять, какие чувства она испытывает. Затем он улыбнулся, и Элспет затаила дыхание, услышав, как оба ее кузена одобрительно крякнули.
   Ей потребовалось немало усилий, чтобы взять себя в руки. Свадьба была уже неминуема, однако Элспет надо было все-таки решить с Кормаком некоторые проблемы. Она больше не допустит, чтобы он отделывался лишь улыбками и нежными взглядами. Элспет решила не начинать свадебной церемонии, если ее вопросы останутся без ответа и сомнения не будут развеяны.
   Глубоко вздохнув, она направилась к Кормаку. Элспет знала, что невесты обычно волнуются перед свадьбой, однако не по той причине, что она. Ей нужно было знать, действительно ли Кормак любит ее. Был момент, когда она думала, что уже завоевала его сердце, а он предпочел Изабель. Если он и теперь не питает к ней более глубоких чувств, чем страсть, во второй раз она не перенесет боли и разочарования. Ей недостаточно только предположений относительно его истинных чувств.
   – Ты выглядишь слишком серьезной, дорогая, – сказал Кормак, когда она подошла к нему.
   – Свадьба – серьезное дело, – сухо ответила Элспет и, взглянув на отца, добавила: – Однако одной из сторон так и не дали возможности высказаться.
   Балфур, сцепив руки за спиной и глядя в потолок, вздохнул с некоторым раздражением:
   – Теперь поздно говорить об этом.
   – Если бы за последние три дня я могла бы хоть немного побыть наедине с женихом и поговорить с ним, мне не пришлось бы доводить дело до последнего момента.
   Строго посмотрев на обеспокоенного священника, Балфур приказал:
   – Начинайте.
   – Но… – священник откашлялся, – обе стороны должны изъявить желание венчаться.
   Когда отец и Кормак вопросительно взглянули на Элспет, она опустила голову и начала мямлить что-то неопределенное. Хотя у нее было явное намерение продолжать это неясное бормотание, она тем не менее замолчала, услышав, как мужчины зачертыхались, мать и тетушки издали стоны удивления и отчаяния, а за спиной ее кузины давились от смеха. Элспет было интересно, как теперь отец и Кормак выйдут из создавшегося положения.
   – Это не смешно, дорогая, – резко сказал Балфур. – Ты должна делать то, что положено. – Когда его дочь забормотала что-то чуть громче, Балфур выругался и запустил пальцы в свои волосы с проседью. – Ты упряма, как твоя мать.
   Элспет перестала бубнить и тихо сказала:
   – Спасибо.
   – Это вовсе не комплимент.
   – Балфур, – предостерегла его Молди и, оставив тетушек Элспет, Бети и Гизелу, подошла к мужу: – Ты затеял опасную игру.
   – А ты не хочешь мне помочь?
   – Это твоя проблема. Ты заварил эту кашу, вот и расхлебывай ее теперь.
   Кормак с тревогой оглядывался по сторонам. Он заметил, что родственники, после того как прошло первое потрясение, явно забавлялись, и даже в глазах Балфура промелькнули веселые искорки, что свидетельствовало о его одобрении поведения дочери. Однако Кормак не растерялся. Он знал, как убедить Элспет. После страстного поцелуя она обычно теряла голову, и тогда, если даже утверждать, что луна зеленого цвета, она не станет возражать. По крайней мере надо попробовать сейчас воспользоваться этим. Немного поколебавшись, Кормак решил, что если ею поцелуи уже не оказывают на нее такого влияния, то, может быть, и не стоит жениться. Для него будет адской мукой быть связанным с Элспет, если она больше не испытывает к нему прежней страсти.
   – Сэр Балфур, позвольте мне?.. – обратился Кормак, слегка поклонившись.
   – Думаешь, ты сможешь урезонить ее?
   Кормак надеялся заставить Элспет потерять всякую способность здраво мыслить, пока они не обвенчаются, но он не мог сказать этого, стремясь застать ее врасплох.
   – Во всяком случае, хочу попытаться.
   – Что ж, попробуй.
   – И попробую, – медленно произнес Кормак и заключил Элспет в объятия.
   Бормотание Элспет прервалось, и послышался легкий вскрик, когда Кормак прильнул к ее губам. До него донеслись возгласы одобрения со стороны мужчин и испуганные крики женщин, однако все его внимание было сосредоточено на хрупкой фигурке, которую он держал в своих объятиях. Тело Элспет было напряжено, а губы плотно сжаты, и Кормак испугался, что убил в ней всякую страсть. Но вот она со вздохом расслабилась, и он задрожал, почувствовав ответную страстную ласку, когда ее язык погрузился в его рот. Поцелуй длился бесконечно долго, и Кормак оторвался от нее, только когда у обоих не стало хватать воздуха и легких. Затем он поцеловал ее еще раз.
   После второго поцелуя Кормак посмотрел на Элспет Ее губы были мягкими и влажными, щеки горели, а когда она открыла спои чудесные глаза, он едва не застонал. Он так соскучился по ней и так возбудился, что почти забыл, где находится. Он снова поцеловал Элспет, на этот раз в ложбинку возле уха, и слегка укусил за мочку.
   – Скажи «да», ангел мой, – прошептал Кормак, услышав, что священник, которого Балфур слегка подтолкнул, снова спросил, согласна ли Элспет выйти замуж.
   – Кому сказать, Кормак? – спросила она, теснее прижимаясь к нему.
   – Священнику. Скажи ему «да», любовь моя. – И он провел языком по ее уху.
   – О да, – произнесла Элспет и удивилась, услышав смех.
   Вновь побуждаемый легким толчком Балфура, священник начал свою торжественную речь. Кормак, не отпуская Элспет, убедил ее встать на колени рядом с ним. Каждый раз, когда он чувствовал, что Элспет может опомниться, Кормак касался ее уха или откровенно целовал ее. Когда же священник наконец объявил их мужем и женой, Кормак быстро вскочил на ноги и поднял Элспет. Он снова крепко поцеловал ее и улыбнулся. Затем они вместе отпили из свадебной чаши, которую Джиллиана поднесла им.
   – О, миледи Армстронг, ни у одного мужчины нет такой прекрасной жены, как у меня, – сказал Кормак, ожидая с некоторым напряжением, когда до нее дойдет смысл свершившегося.