После обеда подруги, обе без сил, вернулись на Одли-сквер: необходимо было обсудить в деталях стратегию и тактику появления дебютантки на первом балу, который приходился на конец следующей недели. Во время утреннего турне по модным лавкам Фредерика познакомилась с несколькими леди: некоторые оказались замужем, другие – на выданье. Однако и те и другие принадлежали к сливкам общества. Они наперебой уверяли Фредерику, что немедленно пришлют приглашения и будут рады видеть ее у себя на званых вечерах, которые собираются устроить в самое ближайшее время. Многое – во всяком случае, не одна и не две – из тех, что постарше, оказались хорошими знакомыми мисс Милликен. Наблюдая за их встречей со стороны, можно было подумать, будто после долгих лет разлуки встретились закадычные подруги. Фредерику это обстоятельство удивило, но бывшая наставница до объяснений не снизошла.
– Завтра придется нанести визиты тем дамам, которые высказали желание продолжить знакомство с тобой, – сказала мисс Милликен после того, как они заглянули в зал дома, специально арендованного для бала. По мнению Фредерики, помещение значительно уступало по размерам большой гостиной в особняке лорда Сибрука. – Здесь ты наверняка познакомишься со многими леди, и в приглашениях, думаю, недостатка не будет. К слову сказать, и ламой придется принимать, но не позднее этой пятницы.
– Но ведь получается, принимать нужно за неделю до бала. Не слишком ли короткий интервал между этими двумя событиями? Я имею в виду рассылку приглашений и подтверждение.
– Ничего не поделаешь! Необходимо установить нужные контакты, а медлить опасно, так как отсутствие внимания к тебе крайне нежелательно. Положение в обществе обязывает быть на виду. Я уже приняла соответствующие меры. Сообщила дату нашего приема леди Хэмфрис, пока ты примеряла платья у мадам Жанин. Она дала понять, что твой званый вечер не идет вразрез с чем-либо очень важным, как, например, бал, который дает сама в четверг. Впрочем, не уверена, что прием у нее станет значительным событием этого сезона. А вообще, чтобы сделать все, как положено, нужно начинать готовиться по крайней мере недели за две! – Мисс Милликен была явно раздражена необходимостью делать наспех то, что требовало тщательной подготовки.
Поняв намек, Фредерика с присущим ей благоразумием сменила тему разговора:
– Милли, скажи, а где ты познакомилась с леди Хэмфрис? У меня сложилось впечатление, что она тебя очень хорошо знает.
Мисс Милликен помедлила с ответом, а Фредерика подумала было, что и не дождется его, но та после короткой паузы сказала;
– Мы с ней учились в одной и той же частной школе. Тогда она была, естественно, не леди Хэмфрис, а мисс Брайант. Там же я познакомилась с мисс Текерей и с леди Уимберли, правда, к тому времени я уже работала в этой школе учительницей.
– А какая это была школа? – спросила Фредерика, радуясь возможности узнать хоть что-нибудь о неизвестном периоде жизни подруги.
Когда мисс Милликен ответила, Фредерика задержала дыхание. Вот так так! Это же наиболее престижная и дорогая частная школа, которой оказывают покровительство несколько самых аристократических семей Англии…
– Но… твои родители… они, что же… – начала было она, однако мисс Милликен оборвала ее на полуслове:
– Мой дядюшка был настолько добр, что оплатил обучение. Кстати, что сказала портниха? Когда будет готов твой новый туалет?
Фредерика поняла: экскурс в прошлую жизнь мисс Милликен не состоится. Получив щелчок по носу за излишнее любопытство, она не обиделась, а с готовностью поддержала разговор о нарядах, которые заказала утром.
На следующий день, где-то до обеда, Фредерика вместе с мисс Милликен отправилась с обязательными визитами к дамам, с которыми познакомилась накануне.
Они сразу поехали к леди Хэмфрис, поскольку та занимала в свете высокое положение и, как сообщила мисс Милликен, когда они садились в экипаж, имела в обществе вес и влияние – иными словами, могла оказать Фредерике неоценимую услугу в приобщении ее к лондонскому бомонду, если, конечно, расположилась бы к ней. В продолжение всей поездки, впрочем весьма недолгой, мисс Милликен, строгая и чрезвычайно пунктуальная, что касалось выполнения формальных правил этикета, наставляла бывшую воспитанницу, хотя и была убеждена, что та ее не подведет. Фредерика понимала всю важность момента и была абсолютно уверена в том, что бывшей гувернантке краснеть за нее не придется.
Их проводили в огромную элегантную гостиную, где леди Хэмфрис уже принимала парочку-другую дам. Как только Фредерика и мисс Милликен вошли, она тотчас встала, чтобы приветствовать их.
– Моя дорогая Шарлотта! – воскликнула она, кидаясь к мисс Милликен с распростертыми объятиями. – Я так рада, что ты навестила меня! Позволь представить тебя и мисс Честертон моим гостьям – миссис Фиппс и ее дочери.
Четверть часа пролетели незаметно в приятной беседе, хотя Фредерика отметила, что у мисс Фиппс – ветер в голове. Тем не менее юная леди выказала к ней дружеское расположение и настоятельно просила называть ее просто Гвендолин. Она поведала наиболее скандальные истории, случившиеся в свете с начала сезона.
– Об этих инцидентах все теперь только и говорят, а я не хочу, дорогая Фредерика, чтобы в обществе создалось мнение, будто вы отстали от жизни, – заметила она со смешком.
Фредерика мило улыбалась, но сама помалкивала, предпочитая слушать, что говорят другие.
Когда мисс Фиппс надумала наконец дать своему язычку короткий отдых, к беседе подключились три весьма авантажные дамы, и Фредерика моментально обратилась в слух, дабы не пропустить чего-либо важного. Хотя и того, что рассказала Гвендолин, оказалось вполне достаточно, чтобы понять: репутация мисс Честертон висела на волоске, когда она выдавала себя за мисс Черристоун. Все скандальные истории в сравнении с маскарадом, на который она отважилась, обитая с лордом Сибруком под одной крышей, просто детский лепет! – пришла Фредерика к выводу, заставившему ее поежиться.
Следующей по значимости дамой в списке визитов стояла мисс Текерей – еще одна хорошая знакомая мисс Милликен. К ней они и покатили, распрощавшись с леди Хэмфрис.
В доме у мисс Сильвии Текерей Фредерике впервые пришлось отведать вкус кушания, именуемого сплетней. Эта стряпня, приправленная изысканным соусом светской беседы, доставила ей несколько неприятных минут. Выяснилось, что незамужняя молодая леди имела виды на лорда Сибрука и лелеяла мечту стать графиней. Естественно, объявление о его помолвке, появившееся на страницах газет пару дней назад, имело эффект ушата с ледяной водой.
– Какая прелесть! Стало быть, вы без пяти минут леди Сибрук, – сказала она сладким голосом и мило улыбнулась, едва лишь их представили друг дружке. – Перспектива выдержать эту нервотрепку, – продолжала она, – не из самых приятных, в особенности когда появляешься в лондонском обществе впервые. Вы ведь, если я не ошибаюсь, из провинции? – Опушенные густыми длинными ресницами карие глаза хозяйки дома окинули Фредерику критическим взглядом. – Жизнь в городе совсем иная, поверьте! Я уж не говорю о тех обязанностях, которые налагают на вас столь волнительные перемены. Можете рассчитывать на меня. Без церемоний обращайтесь за советом, буду рада помочь, – добавила дама, давая понять, что имен но она обладает качествами истинной графини, но уж никак не мисс Честертон из какого-то медвежьего угла.
– Благодарю вас, мисс Текерей, – ответила Фредерика тоном, ни в чем не уступающим сладкоречивой интонации хозяйки, хотя ее зеленые глаза сверкнули как молния и в воздухе как бы даже запахло озоном. – Думаю, сама справлюсь со всеми сложностями. Между прочим, до сих пор это мне удавалось, и даже неплохо. А с помощью моего дорогого лорда Сибрука, думается, любые проблемы вообще руками разведу, – сказала Фредерика и улыбнулась.
– Остается лишь надеяться, что в нужный момент он окажется у вас под рукой, – фыркнула мисс Текерей, выпустив коготки.
Фредерика поняла, что мисс Текерей бросила камешек в огород лорда Сибрука: репутация волокиты ставила под сомнение любые упования на его постоянство. Она уже собралась было отбить пас, но суровый взгляд мисс Милликен охладил ее порыв.
Выдержка, хладнокровие, умение лишать противника возможности перехватить инициативу – вот что главное! – вспомнила Фредерика наказы Милли. Не поддаваться ни на какие провокаций – основное! О том, что они неизбежны, Милли предупреждала – незамужние леди, оказывается, терпеть не могут, когда замуж выходят не они, а кто-то другой. Их, конечно, понять можно, вот только она никак не предполагала, что злопыхательские выпады не заставят себя ждать, размышляла Фредерика.
Вскоре после обмена подобными любезностями Фредерика и мисс Милликен распрощались с хозяйкой этого дома и, собираясь нанести визит в следующий, решили пройтись пешком, так как идти было недалеко.
– Горжусь тобой, моя дорогая! – сказала мисс Милликен. – Ты с блеском поставила на место мисс Текерей. Однако не пойму, каким образом Берта сподобилась воспитать девицу с такими отвратительными манерами. Прошу об одном – не принимай ее слова близко к сердцу!
Фредерика заверила приятельницу, что этого не будет ни при каких обстоятельствах, хотя из головы не шла мысль о неизбежных уколах, которые последуют со стороны завистниц, когда ее появление в обществе станет более ощутимым. По всей видимости, у нее впереди сплошь рытвины и ухабы. Вот уж чего не ожидала!
В гостиной леди Уимберли они и пяти минут не пробыли наедине с хозяйкой дома, когда с визитом пожаловали еще две дамы. Фредерику ждала очередная неожиданность. Когда появилась леди Элизабет, жена лорда Гарвея, с которой, в качестве мисс Черристоун, беседовала довольно продолжительное время всего три дня назад, она чуть было не лишилась дара речи, но вовремя сообразила, что, пожалуй, достаточно будет изменить тембр голоса.
Когда их представляли друг другу, Фредерика отвечала чуть ли не басом и упорно избегала встречаться взглядом с леди Элизабет. Зато не сводила глаз с ее спутницы, герцогини Рейвнхемской – женщины очаровательной, с непривычно длинными волнистыми волосами цвета червового золота.
– Ваша светлость, – обратилась к ней хозяйка дома, – мисс Честертон только что приехала в Лондон. Вам, полагаю, знакомо ее имя, если не оставили без внимания колонку светской хроники. Одним словом, это та самая особа, которая пленила сердце нашего неукротимого лорда Сибрука. И скажу я вам, помолвка была объявлена несколько дней назад, к великому огорчению чуть ли не половины лондонских барышень и их безутешных маменек! – хохотнула леди Уимберли.
Фредерика сразу поняла: у хозяйки дома нет и не было дочерей.
Герцогиня Рейвнхемская повела себя совершенно по-свойски, а Фредерика немедленно прониклась к ней симпатией, когда обе – она и леди Элизабет – стали наперебой рассказывать забавные истории, приключившиеся с ними в их первый выезд в свет. А когда выяснилось, что герцогиня – она все время настаивала на том, чтобы Фредерика называла ее Бри, – тоже обожает животных, окончательно к ней расположилась.
– Хотя в настоящее время все мое внимание забирает совершенно иного сорта зверь, который свел на нет весь мой прошлый опыт, – сказала герцогиня и от души рассмеялась.
– Бри, это ты моего племянника так нелестно аттестовала? – воскликнула леди Элизабет с притворным негодованием. Обернувшись к Фредерике, она добавила: – Знаете, если бы Бри поступала так, как положено в свете, а не взвалила бы на себя всю заботу о маленьком Дереке, то у нее бы не было причин жаловаться. Однако, положа руку на сердце, могу сказать: кажется, все идет к тому, что и я последую ее примеру! – С довольным видом она сложила затянутые в перчатки руки на округлом животе.
Фредерика подумала, что, пожалуй, она тоже пренебрежет условностями светского общества и будет отдавать всю свою любовь ребенку, который и у нее может появиться! Эта мысль заставила ее немедленно вспомнить о лорде Сибруке и о том, когда она видела его последний раз. Не желая бередить сердце, она решительно выбросила мысли о нем из головы.
– Так вы, стало быть, свояченицы? – задала она вопрос, обращаясь к леди Элизабет.
Общение с этими двумя дамами настроило ее на благодушный лад. Все прежние опасения и страхи исчезли – от леди Элизабет она уже взгляд не отводила, а смотрела ей прямо в глаза.
– Ах ты Боже мой! Совсем упустила из виду, что вы у нас, как говорится, на новеньких, – заулыбалась леди Элизабет. – Бри замужем за моим братом Декстером, герцогом Рейвнхемским. – Она задумалась, на лбу пролегла легкая складка. – Мисс Честертон, а вы уверены, что мы с вами не встречались прежде? У меня такое чувство, словно я вас где-то видела.
Фредерику охватила паника. Отведя взгляд, она торопливо сказала:
– Возможно, вы знакомы с моим братом. Некоторые утверждают, будто между нами поразительное сходство.
Леди Элизабет улыбнулась.
– Ну да, конечно! Я только что познакомилась с сэром Честертоном у лорда Сибрука. Скорее всего, вы правы.
Переведя дыхание, Фредерика сочла за лучшее помалкивать до конца визита. Жаль, конечно, но ничего не поделаешь! Может, когда-нибудь она расскажет этим милым дамам обо всем. Ей хотелось водить с ними дружбу, кроме того, она была убеждена, что они ее обязательно поймут.
Гейвин чертыхнулся. Три дня мотается по городу, вынюхивая след мисс Черристоун, точно собака-ищейка, а все без толку! Кто она, откуда родом? Как не знал, так и не знает…
– А вы уверены, что никто из ваших коллег не припомнит, не отвозил ли ночью шатенку в очках с Апер-Брук-стрит предположительно на лондонскую окраину?
Кебмен покачал головой.
– За других не скажу, милорд, а я точно не отвозил! Шатенка, в очках… Мне, милорд, внешность седока без разницы. Вот если клиент – жмот, каких мало, да еще оскорбляет, такого я запомню. Это уж как пить дать!
– Понимаю, понимаю. Вы, конечно, правы, – вздохнул граф.
Мисс Черристоун действительно не бросается в глаза. Ни одной яркой детали ни во внешности, ни в повадках! Ну хоть бы что-нибудь особенное, тогда кебмен порасспросил бы своих приятелей…
– Вот вы говорили, милорд, что у нее ярко-зеленые глаза. Так я вспомнил, как Старина Джо рассказывал, мол, на днях вез павлина что радуга после дождя. Хозяйка умоляла подвезти. А я бы ни за какие деньги ее не посадил! Старина Джо чуть не оглох – птица вопила всю дорогу как резаная. – Кебмен хихикнул.
Гейвин моментально пришел в крайнее возбуждение.
– Я бы хотел переговорить со Стариной Джо. Где его можно найти? – потребовал он, прервав дальнейшие разглагольствования о странностях клиентов.
Сделав вид, что совсем не удивился, став обладателем золотой монеты, которую граф достал из кармана и немедленно вручил ему, кебмен сказал:
– В это время дня? Право слово, не могу сообразить. Попытайтесь порасспросить в деловом квартале, где банки. Может, стоит где-нибудь на Тред-Нидл-стрите. У него темно-синяя пролетка, и будто бы она когда-то принадлежала лорду Линлею… Может, заливает, не могу сказать!
Кебмен натянул поводья, так как прибабахнугый, по его мнению, джентльмен рванул к собственному экипажу.
– Благодарю покорно, милорд! – крикнул он вдогонку, подкинув в воздух гинею, заработанную дуриком. – Милорд, будут еще вопросы, спросите любого на Гросвенор-сквер, где, мол, Подагрик.
Гейвин, не теряя времени, бросился на розыски кебмена по прозвищу Старина Джо. Подагрик оказался прав. Его коллега в этот час дня загорал возле Биржи и страшно обрадовался, когда лорд Сибрук пересел из кареты с графским гербом в его видавшую виды колымагу.
– Дружище, ну-ка напрягись! Подагрик – знаешь такого? – сказал, будто ты на днях вез леди с павлином в клетке, – говорил граф, взбираясь на свободное место рядом с седовласым кебменом.
Пожилой возница нахмурился, но, прежде чем успел открыть рот, Гейвин достал гинею, и от его угрюмости следа не осталось.
– Было дело, милорд! – быстро сказал он.
– Отвези меня туда, где ты ее посадил, и гинея будет твоя!
– Понял, милорд! Будет сделано.
Старина Джо хлестнул пару кляч, и через четверть часа они на рысях выехали из города.
– Вот здесь, милорд! – весело сообщил он спустя какое-то время, останавливаясь перед респектабельного вида коттеджем.
Гейвин окинул дом критическим взглядом. Впечатление было такое, будто в нем не было ни одной живой души.
– А ты уверен?
– Не сомневайтесь, милорд! Ту поездку никогда не забуду. Разноцветная птица голосила всю дорогу как безумная.
– Ладно, ясно! Получай свою гинею, и я тебя больше не задерживаю.
В это время подкатил собственный экипаж лорда Сибрука, который следовал за ними в отдалении. Приподняв котелок, Старина Джо по трусил вниз по улице, наверняка желая более всего, чтобы такие оригиналы, как этот господин, никогда не переводились.
Гейвин зашагал к коттеджу по дорожке, выложенной плитами. Подойдя к парадной двери, постучал. Слава Богу, он у цели! Через минуту постучал еще раз, громче, чем в первый раз. Никакого движения. Может, дома никого? – подумал он. Ладно, будет торчать на крыльце, пока кто-либо не появится! Теперь-то уж он на верном пути…
Через пару минут он надумал еще разок брякнуть кольцом и уже поднял руку, когда дверь отворилась и на пороге возник согбенный седовласый мужчина.
– Ах, это вы! – воскликнул он, явно обрадованный.
Гейвин опешил. Он знал наверняка, что с этим жизнерадостным старцем никогда прежде не встречался.
– Добрый день, сэр! – сказал Гейвин как можно вежливее. – Если позволите, я бы хотел задать один вопрос.
– Кеннет, прошу вас, не стойте на пороге, проходите, – улыбнулся хозяин дома, распахивая дверь. – Я говорил Шарлотте, что сегодня вы непременно заглянете к нам.
Граф вытаращил глаза.
– Шарлотте? Сэр, боюсь, вы обознались. Я не Кеннет, у меня совсем другое имя.
В этот момент из дальней комнаты вышла служанка и заторопилась к ним. Взяв старца за локоть, она сказала:
– Сэр, прошу вас, возвращайтесь за стол, а то обед остынет. – Взглянув на графа, спросила: – Что угодно, сэр? Если вы к мисс Шарлотте, можете оставить для нее записку. А хозяин, извините, слегка не в себе!
– Мисс Шарлотта? – переспросил окрыленный граф, полагая, что речь идет о Черри. – Ее что, дома нет?
– Да, сэр, она уехала. Вернется через пару недель. Оставьте записку, я передам.
– Через пару недель? – повторил Гейвин упавшим голосом.
Вот ведь незадача! Ну да ладно, главное – он теперь знает, где она живет. Впрочем, нелишне бы выяснить, куда это она отправилась, но вначале не мешает удостовериться, что Шарлотта и Черри – одно и то же лица.
– Прошу прощения, у мисс Шарлотты есть веснушки? И еще – у нее ярко-зеленые глаза, так ведь? На вид лет двадцать…
– Ошибаетесь, сэр! Мисс Шарлотте далеко за двадцать. Цвет глаз – карий, а веснушек отродясь не было.
– Моя Шарлотта – вылитая жена, – сказал старик, энергично кивая. – Подрастет, станет такая же красавица, как ее матушка, считаю нужным заметить, сэр!
Гейвин неопределенно улыбнулся, сообразив, что хозяин дома большую часть времени проводит в далеком прошлом.
– А нет ли в этом доме какой-либо молодой особы, соответствующей моему словесному портрету? Служанки, например?
Женщина покачала головой.
– Кроме меня, других служанок нет. Я веду хозяйство, кухарничаю. Хозяину прислуживает Джон, на котором лежит вся тяжелая работа плюс поддержание порядка в саду. Не хотите с ним поговорить?
Гейвин покачал головой.
– Прошу прощения за беспокойство! Кажется, я ошибся адресом.
Всю дорогу домой он ломал голову, как быть дальше, что делать. Если Старина Джо ничего не перепугал, получается, Черри вышла из того дома. Не может такого быть, чтобы сначала одна молодая особа увозила павлина, а спустя какое-то время другая укатила, и тоже с павлином! Где она сейчас, вот вопрос.
Оказавшись в своей библиотеке, Гейвин погрузился в раздумье. Может, снова наведаться в тот дом? Например, под видом почтальона… Бросил рассеянный взгляд на кипу корреспонденции, накопившуюся за время его отсутствия.
Среди многочисленных приглашений и деловых писем лорд Сибрук наткнулся на письмо от сэра Томаса. Машинально вскрыл конверт. Достал записку. Дважды прочитал ее, прежде чем до него дошел смысл коротенького послания.
– Проклятье! – взорвался он и скомкал в кулаке листок.
Мисс Фредерика Честертон в Лондоне… Все, баста!
Глава шестнадцатая
– Завтра придется нанести визиты тем дамам, которые высказали желание продолжить знакомство с тобой, – сказала мисс Милликен после того, как они заглянули в зал дома, специально арендованного для бала. По мнению Фредерики, помещение значительно уступало по размерам большой гостиной в особняке лорда Сибрука. – Здесь ты наверняка познакомишься со многими леди, и в приглашениях, думаю, недостатка не будет. К слову сказать, и ламой придется принимать, но не позднее этой пятницы.
– Но ведь получается, принимать нужно за неделю до бала. Не слишком ли короткий интервал между этими двумя событиями? Я имею в виду рассылку приглашений и подтверждение.
– Ничего не поделаешь! Необходимо установить нужные контакты, а медлить опасно, так как отсутствие внимания к тебе крайне нежелательно. Положение в обществе обязывает быть на виду. Я уже приняла соответствующие меры. Сообщила дату нашего приема леди Хэмфрис, пока ты примеряла платья у мадам Жанин. Она дала понять, что твой званый вечер не идет вразрез с чем-либо очень важным, как, например, бал, который дает сама в четверг. Впрочем, не уверена, что прием у нее станет значительным событием этого сезона. А вообще, чтобы сделать все, как положено, нужно начинать готовиться по крайней мере недели за две! – Мисс Милликен была явно раздражена необходимостью делать наспех то, что требовало тщательной подготовки.
Поняв намек, Фредерика с присущим ей благоразумием сменила тему разговора:
– Милли, скажи, а где ты познакомилась с леди Хэмфрис? У меня сложилось впечатление, что она тебя очень хорошо знает.
Мисс Милликен помедлила с ответом, а Фредерика подумала было, что и не дождется его, но та после короткой паузы сказала;
– Мы с ней учились в одной и той же частной школе. Тогда она была, естественно, не леди Хэмфрис, а мисс Брайант. Там же я познакомилась с мисс Текерей и с леди Уимберли, правда, к тому времени я уже работала в этой школе учительницей.
– А какая это была школа? – спросила Фредерика, радуясь возможности узнать хоть что-нибудь о неизвестном периоде жизни подруги.
Когда мисс Милликен ответила, Фредерика задержала дыхание. Вот так так! Это же наиболее престижная и дорогая частная школа, которой оказывают покровительство несколько самых аристократических семей Англии…
– Но… твои родители… они, что же… – начала было она, однако мисс Милликен оборвала ее на полуслове:
– Мой дядюшка был настолько добр, что оплатил обучение. Кстати, что сказала портниха? Когда будет готов твой новый туалет?
Фредерика поняла: экскурс в прошлую жизнь мисс Милликен не состоится. Получив щелчок по носу за излишнее любопытство, она не обиделась, а с готовностью поддержала разговор о нарядах, которые заказала утром.
На следующий день, где-то до обеда, Фредерика вместе с мисс Милликен отправилась с обязательными визитами к дамам, с которыми познакомилась накануне.
Они сразу поехали к леди Хэмфрис, поскольку та занимала в свете высокое положение и, как сообщила мисс Милликен, когда они садились в экипаж, имела в обществе вес и влияние – иными словами, могла оказать Фредерике неоценимую услугу в приобщении ее к лондонскому бомонду, если, конечно, расположилась бы к ней. В продолжение всей поездки, впрочем весьма недолгой, мисс Милликен, строгая и чрезвычайно пунктуальная, что касалось выполнения формальных правил этикета, наставляла бывшую воспитанницу, хотя и была убеждена, что та ее не подведет. Фредерика понимала всю важность момента и была абсолютно уверена в том, что бывшей гувернантке краснеть за нее не придется.
Их проводили в огромную элегантную гостиную, где леди Хэмфрис уже принимала парочку-другую дам. Как только Фредерика и мисс Милликен вошли, она тотчас встала, чтобы приветствовать их.
– Моя дорогая Шарлотта! – воскликнула она, кидаясь к мисс Милликен с распростертыми объятиями. – Я так рада, что ты навестила меня! Позволь представить тебя и мисс Честертон моим гостьям – миссис Фиппс и ее дочери.
Четверть часа пролетели незаметно в приятной беседе, хотя Фредерика отметила, что у мисс Фиппс – ветер в голове. Тем не менее юная леди выказала к ней дружеское расположение и настоятельно просила называть ее просто Гвендолин. Она поведала наиболее скандальные истории, случившиеся в свете с начала сезона.
– Об этих инцидентах все теперь только и говорят, а я не хочу, дорогая Фредерика, чтобы в обществе создалось мнение, будто вы отстали от жизни, – заметила она со смешком.
Фредерика мило улыбалась, но сама помалкивала, предпочитая слушать, что говорят другие.
Когда мисс Фиппс надумала наконец дать своему язычку короткий отдых, к беседе подключились три весьма авантажные дамы, и Фредерика моментально обратилась в слух, дабы не пропустить чего-либо важного. Хотя и того, что рассказала Гвендолин, оказалось вполне достаточно, чтобы понять: репутация мисс Честертон висела на волоске, когда она выдавала себя за мисс Черристоун. Все скандальные истории в сравнении с маскарадом, на который она отважилась, обитая с лордом Сибруком под одной крышей, просто детский лепет! – пришла Фредерика к выводу, заставившему ее поежиться.
Следующей по значимости дамой в списке визитов стояла мисс Текерей – еще одна хорошая знакомая мисс Милликен. К ней они и покатили, распрощавшись с леди Хэмфрис.
В доме у мисс Сильвии Текерей Фредерике впервые пришлось отведать вкус кушания, именуемого сплетней. Эта стряпня, приправленная изысканным соусом светской беседы, доставила ей несколько неприятных минут. Выяснилось, что незамужняя молодая леди имела виды на лорда Сибрука и лелеяла мечту стать графиней. Естественно, объявление о его помолвке, появившееся на страницах газет пару дней назад, имело эффект ушата с ледяной водой.
– Какая прелесть! Стало быть, вы без пяти минут леди Сибрук, – сказала она сладким голосом и мило улыбнулась, едва лишь их представили друг дружке. – Перспектива выдержать эту нервотрепку, – продолжала она, – не из самых приятных, в особенности когда появляешься в лондонском обществе впервые. Вы ведь, если я не ошибаюсь, из провинции? – Опушенные густыми длинными ресницами карие глаза хозяйки дома окинули Фредерику критическим взглядом. – Жизнь в городе совсем иная, поверьте! Я уж не говорю о тех обязанностях, которые налагают на вас столь волнительные перемены. Можете рассчитывать на меня. Без церемоний обращайтесь за советом, буду рада помочь, – добавила дама, давая понять, что имен но она обладает качествами истинной графини, но уж никак не мисс Честертон из какого-то медвежьего угла.
– Благодарю вас, мисс Текерей, – ответила Фредерика тоном, ни в чем не уступающим сладкоречивой интонации хозяйки, хотя ее зеленые глаза сверкнули как молния и в воздухе как бы даже запахло озоном. – Думаю, сама справлюсь со всеми сложностями. Между прочим, до сих пор это мне удавалось, и даже неплохо. А с помощью моего дорогого лорда Сибрука, думается, любые проблемы вообще руками разведу, – сказала Фредерика и улыбнулась.
– Остается лишь надеяться, что в нужный момент он окажется у вас под рукой, – фыркнула мисс Текерей, выпустив коготки.
Фредерика поняла, что мисс Текерей бросила камешек в огород лорда Сибрука: репутация волокиты ставила под сомнение любые упования на его постоянство. Она уже собралась было отбить пас, но суровый взгляд мисс Милликен охладил ее порыв.
Выдержка, хладнокровие, умение лишать противника возможности перехватить инициативу – вот что главное! – вспомнила Фредерика наказы Милли. Не поддаваться ни на какие провокаций – основное! О том, что они неизбежны, Милли предупреждала – незамужние леди, оказывается, терпеть не могут, когда замуж выходят не они, а кто-то другой. Их, конечно, понять можно, вот только она никак не предполагала, что злопыхательские выпады не заставят себя ждать, размышляла Фредерика.
Вскоре после обмена подобными любезностями Фредерика и мисс Милликен распрощались с хозяйкой этого дома и, собираясь нанести визит в следующий, решили пройтись пешком, так как идти было недалеко.
– Горжусь тобой, моя дорогая! – сказала мисс Милликен. – Ты с блеском поставила на место мисс Текерей. Однако не пойму, каким образом Берта сподобилась воспитать девицу с такими отвратительными манерами. Прошу об одном – не принимай ее слова близко к сердцу!
Фредерика заверила приятельницу, что этого не будет ни при каких обстоятельствах, хотя из головы не шла мысль о неизбежных уколах, которые последуют со стороны завистниц, когда ее появление в обществе станет более ощутимым. По всей видимости, у нее впереди сплошь рытвины и ухабы. Вот уж чего не ожидала!
В гостиной леди Уимберли они и пяти минут не пробыли наедине с хозяйкой дома, когда с визитом пожаловали еще две дамы. Фредерику ждала очередная неожиданность. Когда появилась леди Элизабет, жена лорда Гарвея, с которой, в качестве мисс Черристоун, беседовала довольно продолжительное время всего три дня назад, она чуть было не лишилась дара речи, но вовремя сообразила, что, пожалуй, достаточно будет изменить тембр голоса.
Когда их представляли друг другу, Фредерика отвечала чуть ли не басом и упорно избегала встречаться взглядом с леди Элизабет. Зато не сводила глаз с ее спутницы, герцогини Рейвнхемской – женщины очаровательной, с непривычно длинными волнистыми волосами цвета червового золота.
– Ваша светлость, – обратилась к ней хозяйка дома, – мисс Честертон только что приехала в Лондон. Вам, полагаю, знакомо ее имя, если не оставили без внимания колонку светской хроники. Одним словом, это та самая особа, которая пленила сердце нашего неукротимого лорда Сибрука. И скажу я вам, помолвка была объявлена несколько дней назад, к великому огорчению чуть ли не половины лондонских барышень и их безутешных маменек! – хохотнула леди Уимберли.
Фредерика сразу поняла: у хозяйки дома нет и не было дочерей.
Герцогиня Рейвнхемская повела себя совершенно по-свойски, а Фредерика немедленно прониклась к ней симпатией, когда обе – она и леди Элизабет – стали наперебой рассказывать забавные истории, приключившиеся с ними в их первый выезд в свет. А когда выяснилось, что герцогиня – она все время настаивала на том, чтобы Фредерика называла ее Бри, – тоже обожает животных, окончательно к ней расположилась.
– Хотя в настоящее время все мое внимание забирает совершенно иного сорта зверь, который свел на нет весь мой прошлый опыт, – сказала герцогиня и от души рассмеялась.
– Бри, это ты моего племянника так нелестно аттестовала? – воскликнула леди Элизабет с притворным негодованием. Обернувшись к Фредерике, она добавила: – Знаете, если бы Бри поступала так, как положено в свете, а не взвалила бы на себя всю заботу о маленьком Дереке, то у нее бы не было причин жаловаться. Однако, положа руку на сердце, могу сказать: кажется, все идет к тому, что и я последую ее примеру! – С довольным видом она сложила затянутые в перчатки руки на округлом животе.
Фредерика подумала, что, пожалуй, она тоже пренебрежет условностями светского общества и будет отдавать всю свою любовь ребенку, который и у нее может появиться! Эта мысль заставила ее немедленно вспомнить о лорде Сибруке и о том, когда она видела его последний раз. Не желая бередить сердце, она решительно выбросила мысли о нем из головы.
– Так вы, стало быть, свояченицы? – задала она вопрос, обращаясь к леди Элизабет.
Общение с этими двумя дамами настроило ее на благодушный лад. Все прежние опасения и страхи исчезли – от леди Элизабет она уже взгляд не отводила, а смотрела ей прямо в глаза.
– Ах ты Боже мой! Совсем упустила из виду, что вы у нас, как говорится, на новеньких, – заулыбалась леди Элизабет. – Бри замужем за моим братом Декстером, герцогом Рейвнхемским. – Она задумалась, на лбу пролегла легкая складка. – Мисс Честертон, а вы уверены, что мы с вами не встречались прежде? У меня такое чувство, словно я вас где-то видела.
Фредерику охватила паника. Отведя взгляд, она торопливо сказала:
– Возможно, вы знакомы с моим братом. Некоторые утверждают, будто между нами поразительное сходство.
Леди Элизабет улыбнулась.
– Ну да, конечно! Я только что познакомилась с сэром Честертоном у лорда Сибрука. Скорее всего, вы правы.
Переведя дыхание, Фредерика сочла за лучшее помалкивать до конца визита. Жаль, конечно, но ничего не поделаешь! Может, когда-нибудь она расскажет этим милым дамам обо всем. Ей хотелось водить с ними дружбу, кроме того, она была убеждена, что они ее обязательно поймут.
Гейвин чертыхнулся. Три дня мотается по городу, вынюхивая след мисс Черристоун, точно собака-ищейка, а все без толку! Кто она, откуда родом? Как не знал, так и не знает…
– А вы уверены, что никто из ваших коллег не припомнит, не отвозил ли ночью шатенку в очках с Апер-Брук-стрит предположительно на лондонскую окраину?
Кебмен покачал головой.
– За других не скажу, милорд, а я точно не отвозил! Шатенка, в очках… Мне, милорд, внешность седока без разницы. Вот если клиент – жмот, каких мало, да еще оскорбляет, такого я запомню. Это уж как пить дать!
– Понимаю, понимаю. Вы, конечно, правы, – вздохнул граф.
Мисс Черристоун действительно не бросается в глаза. Ни одной яркой детали ни во внешности, ни в повадках! Ну хоть бы что-нибудь особенное, тогда кебмен порасспросил бы своих приятелей…
– Вот вы говорили, милорд, что у нее ярко-зеленые глаза. Так я вспомнил, как Старина Джо рассказывал, мол, на днях вез павлина что радуга после дождя. Хозяйка умоляла подвезти. А я бы ни за какие деньги ее не посадил! Старина Джо чуть не оглох – птица вопила всю дорогу как резаная. – Кебмен хихикнул.
Гейвин моментально пришел в крайнее возбуждение.
– Я бы хотел переговорить со Стариной Джо. Где его можно найти? – потребовал он, прервав дальнейшие разглагольствования о странностях клиентов.
Сделав вид, что совсем не удивился, став обладателем золотой монеты, которую граф достал из кармана и немедленно вручил ему, кебмен сказал:
– В это время дня? Право слово, не могу сообразить. Попытайтесь порасспросить в деловом квартале, где банки. Может, стоит где-нибудь на Тред-Нидл-стрите. У него темно-синяя пролетка, и будто бы она когда-то принадлежала лорду Линлею… Может, заливает, не могу сказать!
Кебмен натянул поводья, так как прибабахнугый, по его мнению, джентльмен рванул к собственному экипажу.
– Благодарю покорно, милорд! – крикнул он вдогонку, подкинув в воздух гинею, заработанную дуриком. – Милорд, будут еще вопросы, спросите любого на Гросвенор-сквер, где, мол, Подагрик.
Гейвин, не теряя времени, бросился на розыски кебмена по прозвищу Старина Джо. Подагрик оказался прав. Его коллега в этот час дня загорал возле Биржи и страшно обрадовался, когда лорд Сибрук пересел из кареты с графским гербом в его видавшую виды колымагу.
– Дружище, ну-ка напрягись! Подагрик – знаешь такого? – сказал, будто ты на днях вез леди с павлином в клетке, – говорил граф, взбираясь на свободное место рядом с седовласым кебменом.
Пожилой возница нахмурился, но, прежде чем успел открыть рот, Гейвин достал гинею, и от его угрюмости следа не осталось.
– Было дело, милорд! – быстро сказал он.
– Отвези меня туда, где ты ее посадил, и гинея будет твоя!
– Понял, милорд! Будет сделано.
Старина Джо хлестнул пару кляч, и через четверть часа они на рысях выехали из города.
– Вот здесь, милорд! – весело сообщил он спустя какое-то время, останавливаясь перед респектабельного вида коттеджем.
Гейвин окинул дом критическим взглядом. Впечатление было такое, будто в нем не было ни одной живой души.
– А ты уверен?
– Не сомневайтесь, милорд! Ту поездку никогда не забуду. Разноцветная птица голосила всю дорогу как безумная.
– Ладно, ясно! Получай свою гинею, и я тебя больше не задерживаю.
В это время подкатил собственный экипаж лорда Сибрука, который следовал за ними в отдалении. Приподняв котелок, Старина Джо по трусил вниз по улице, наверняка желая более всего, чтобы такие оригиналы, как этот господин, никогда не переводились.
Гейвин зашагал к коттеджу по дорожке, выложенной плитами. Подойдя к парадной двери, постучал. Слава Богу, он у цели! Через минуту постучал еще раз, громче, чем в первый раз. Никакого движения. Может, дома никого? – подумал он. Ладно, будет торчать на крыльце, пока кто-либо не появится! Теперь-то уж он на верном пути…
Через пару минут он надумал еще разок брякнуть кольцом и уже поднял руку, когда дверь отворилась и на пороге возник согбенный седовласый мужчина.
– Ах, это вы! – воскликнул он, явно обрадованный.
Гейвин опешил. Он знал наверняка, что с этим жизнерадостным старцем никогда прежде не встречался.
– Добрый день, сэр! – сказал Гейвин как можно вежливее. – Если позволите, я бы хотел задать один вопрос.
– Кеннет, прошу вас, не стойте на пороге, проходите, – улыбнулся хозяин дома, распахивая дверь. – Я говорил Шарлотте, что сегодня вы непременно заглянете к нам.
Граф вытаращил глаза.
– Шарлотте? Сэр, боюсь, вы обознались. Я не Кеннет, у меня совсем другое имя.
В этот момент из дальней комнаты вышла служанка и заторопилась к ним. Взяв старца за локоть, она сказала:
– Сэр, прошу вас, возвращайтесь за стол, а то обед остынет. – Взглянув на графа, спросила: – Что угодно, сэр? Если вы к мисс Шарлотте, можете оставить для нее записку. А хозяин, извините, слегка не в себе!
– Мисс Шарлотта? – переспросил окрыленный граф, полагая, что речь идет о Черри. – Ее что, дома нет?
– Да, сэр, она уехала. Вернется через пару недель. Оставьте записку, я передам.
– Через пару недель? – повторил Гейвин упавшим голосом.
Вот ведь незадача! Ну да ладно, главное – он теперь знает, где она живет. Впрочем, нелишне бы выяснить, куда это она отправилась, но вначале не мешает удостовериться, что Шарлотта и Черри – одно и то же лица.
– Прошу прощения, у мисс Шарлотты есть веснушки? И еще – у нее ярко-зеленые глаза, так ведь? На вид лет двадцать…
– Ошибаетесь, сэр! Мисс Шарлотте далеко за двадцать. Цвет глаз – карий, а веснушек отродясь не было.
– Моя Шарлотта – вылитая жена, – сказал старик, энергично кивая. – Подрастет, станет такая же красавица, как ее матушка, считаю нужным заметить, сэр!
Гейвин неопределенно улыбнулся, сообразив, что хозяин дома большую часть времени проводит в далеком прошлом.
– А нет ли в этом доме какой-либо молодой особы, соответствующей моему словесному портрету? Служанки, например?
Женщина покачала головой.
– Кроме меня, других служанок нет. Я веду хозяйство, кухарничаю. Хозяину прислуживает Джон, на котором лежит вся тяжелая работа плюс поддержание порядка в саду. Не хотите с ним поговорить?
Гейвин покачал головой.
– Прошу прощения за беспокойство! Кажется, я ошибся адресом.
Всю дорогу домой он ломал голову, как быть дальше, что делать. Если Старина Джо ничего не перепугал, получается, Черри вышла из того дома. Не может такого быть, чтобы сначала одна молодая особа увозила павлина, а спустя какое-то время другая укатила, и тоже с павлином! Где она сейчас, вот вопрос.
Оказавшись в своей библиотеке, Гейвин погрузился в раздумье. Может, снова наведаться в тот дом? Например, под видом почтальона… Бросил рассеянный взгляд на кипу корреспонденции, накопившуюся за время его отсутствия.
Среди многочисленных приглашений и деловых писем лорд Сибрук наткнулся на письмо от сэра Томаса. Машинально вскрыл конверт. Достал записку. Дважды прочитал ее, прежде чем до него дошел смысл коротенького послания.
– Проклятье! – взорвался он и скомкал в кулаке листок.
Мисс Фредерика Честертон в Лондоне… Все, баста!
Глава шестнадцатая
Бал, который устраивала леди Хэмфрис, означал для Фредерики многое. Официальное появление в обществе впервые равносильно серьезной моральной встряске, размышляла она. Мало того, что увидит самых влиятельных представителей лондонской элиты, но и ее весь бомонд будет оценивать по достоинству. Говорят, принц-регент приедет… Ей, дебютантке, необходимо произвести на него впечатление. Просто голова кругом! Однако мысль о том, что на этом светском рауте она – уже мисс Честертон! – как бы в первый раз встретится с лордом Сибруком, приводила ее в трепет. Как это произойдет? Фредерика терялась в догадках. А если он не появится? Исключено… Вчера Томас послал письмо, где сообщил, что она уже в Лондоне. А если прямо сейчас он явится с визитом или ближе к вечеру заедет за ней, чтобы вместе отправиться на бал?
Фредерика целый день не находила себе места, надеясь и одновременно замирая от страха, но он так и не появился. А у нее с души будто камень свалился. Слава Богу! На балу гораздо легче будет признаться в розыгрыше, чем у себя дома, беседуя с глазу на глаз. Если все произойдет так, как задумала, размышляла Фредерика, тогда следует немедленно прекратить водить его за нос.
Нервное напряжение достигло апогея, когда она перед выходом еще раз придирчивым взглядом окинула свое отражение в трюмо.
В локоны отлива бронзы, забранные кверху, были вплетены белые розочки в пандан туалету. Белоснежный атлас с узором из зеленых веточек превосходно гармонировал как с цветом волос, так и ярко-зелеными глазами. Все было продумано. Бело-зеленая гамма наряда отвлекала внимание от цвета глаз, так что лорд Сибрук, решила она, не сразу, а возможно, и вовсе не обратит на них внимания.
И тем не менее эти женские ухищрения имели потрясающий эффект: она ощущала себя лучше, чем когда бы то ни было. Так, как сегодня, она никогда не выглядела! Фредерика подмигнула своему отражению.
Она возлагала большие надежды на веер из белого шелка в зеленую полосочку. Чудесное изобретение! – подумала Фредерика, кокетничая перед зеркалом. Лорд Сибрук не устоит, то есть непременно падет к ее ногам!
Фредерика осталась собой довольна.
– Моя дорогая, ты готова? – спросила мисс Милликен, входя в ее будуар. – Если появимся на балу после принца-регента, станем притчей во языцех.
– Ах, Милли, я так волнуюсь! – воскликнула Фредерика. Вскинув голову, она постаралась скрыть дрожь, охватившую ее. – Что ж, с Богом! – добавила она, направляясь к парадной лестнице с широкими маршами.
Внизу ее ждал Томас.
– Мецгер, ты что, в самом деле? Опять не так! – Лорд Сибрук смерил незадачливого камердинера грозным взглядом, поскольку тот загубил еще один шейный платок. – Ну-ка отойди! Я сам…
Завязав белоснежный квадрат ткани на манер a la Восток, он скосил глаза на Мецгера, молча переминавшегося с ноги на ногу в сторонке.
– Не серчай, братец! Я не прав, ты уж извини! Просто хочется рвать и метать…
Мецгер молча кивнул.
А что тут скажешь? – подумал он. Мисс Черристоун уехала, а его господин будто с цепи сорвался. Сегодня и вовсе хоть святых выноси! Ничего удивительного – через час встретится со своей невестой. Служил ему верой и правдой. Что-то теперь будет? Ну да ладно. Не его это дело. Это он знает точно.
Некоторое время спустя Гейвин стоял на верхней площадке парадной мраморной лестницы дома леди Хэмфрис, задержавшись перед тем, как войти в бальный зал. Окинув удрученным взглядом блестящее общество, гудевшее словно улей, он подумал: «Может, Бог миловал? Или все-таки прикатила?»
По всем правилам этикета полагалось нанести мисс Честертон визит еще днем, но он не мог себя заставить сделать это. Просто не в состоянии! Но как бы то ни было, следует, собравшись с духом, обосновать причину разрыва помолвки прямо сейчас, если она на балу. Как говорится, лучше поздно, чем никогда… Может, сразу взять и сказать, что полюбил другую, хотя эта другая как сквозь землю провалилась! Нет, не годится… Неубедительно. Набрав в грудь воз духа, он медленно выдохнул. Только и остается дышать глубже, тем более что Черри всегда так делала, когда была взволнованна. Ах, Черри, Черри… И что теперь? Ситуация абсурдная. Между прочим, сам во всем виноват, и мисс Честертон ни при чем. Как светский человек, он обязан оказать ей должное внимание.
Гейвин направился было в зал, когда увидел сэра Томаса. Тот как раз поднес к губам руку хозяйки бала миссис Хэмфрис. Рядом с ним стояла довольно интересная леди. Должно быть, компаньонка мисс Честертон это создание в белом, увенчанное короной из медно-рыжих волос, подумал лорд Сибрук. А когда та, опираясь на руку сэра Томаса, легкой походкой направилась в зал, понял, что это мисс Честертон. Скромница какая! Глазки долу… Но зато какой цвет кожи, черт возьми! Ни единого изъяна. Алебастровые плечи, точеная шейка, изящная прическа… Что ж, вполне!.. Вряд ли, найдется среди гостей леди, способная соперничать с его невестой. Тут двух мнений быть не может!
Фредерика целый день не находила себе места, надеясь и одновременно замирая от страха, но он так и не появился. А у нее с души будто камень свалился. Слава Богу! На балу гораздо легче будет признаться в розыгрыше, чем у себя дома, беседуя с глазу на глаз. Если все произойдет так, как задумала, размышляла Фредерика, тогда следует немедленно прекратить водить его за нос.
Нервное напряжение достигло апогея, когда она перед выходом еще раз придирчивым взглядом окинула свое отражение в трюмо.
В локоны отлива бронзы, забранные кверху, были вплетены белые розочки в пандан туалету. Белоснежный атлас с узором из зеленых веточек превосходно гармонировал как с цветом волос, так и ярко-зелеными глазами. Все было продумано. Бело-зеленая гамма наряда отвлекала внимание от цвета глаз, так что лорд Сибрук, решила она, не сразу, а возможно, и вовсе не обратит на них внимания.
И тем не менее эти женские ухищрения имели потрясающий эффект: она ощущала себя лучше, чем когда бы то ни было. Так, как сегодня, она никогда не выглядела! Фредерика подмигнула своему отражению.
Она возлагала большие надежды на веер из белого шелка в зеленую полосочку. Чудесное изобретение! – подумала Фредерика, кокетничая перед зеркалом. Лорд Сибрук не устоит, то есть непременно падет к ее ногам!
Фредерика осталась собой довольна.
– Моя дорогая, ты готова? – спросила мисс Милликен, входя в ее будуар. – Если появимся на балу после принца-регента, станем притчей во языцех.
– Ах, Милли, я так волнуюсь! – воскликнула Фредерика. Вскинув голову, она постаралась скрыть дрожь, охватившую ее. – Что ж, с Богом! – добавила она, направляясь к парадной лестнице с широкими маршами.
Внизу ее ждал Томас.
– Мецгер, ты что, в самом деле? Опять не так! – Лорд Сибрук смерил незадачливого камердинера грозным взглядом, поскольку тот загубил еще один шейный платок. – Ну-ка отойди! Я сам…
Завязав белоснежный квадрат ткани на манер a la Восток, он скосил глаза на Мецгера, молча переминавшегося с ноги на ногу в сторонке.
– Не серчай, братец! Я не прав, ты уж извини! Просто хочется рвать и метать…
Мецгер молча кивнул.
А что тут скажешь? – подумал он. Мисс Черристоун уехала, а его господин будто с цепи сорвался. Сегодня и вовсе хоть святых выноси! Ничего удивительного – через час встретится со своей невестой. Служил ему верой и правдой. Что-то теперь будет? Ну да ладно. Не его это дело. Это он знает точно.
Некоторое время спустя Гейвин стоял на верхней площадке парадной мраморной лестницы дома леди Хэмфрис, задержавшись перед тем, как войти в бальный зал. Окинув удрученным взглядом блестящее общество, гудевшее словно улей, он подумал: «Может, Бог миловал? Или все-таки прикатила?»
По всем правилам этикета полагалось нанести мисс Честертон визит еще днем, но он не мог себя заставить сделать это. Просто не в состоянии! Но как бы то ни было, следует, собравшись с духом, обосновать причину разрыва помолвки прямо сейчас, если она на балу. Как говорится, лучше поздно, чем никогда… Может, сразу взять и сказать, что полюбил другую, хотя эта другая как сквозь землю провалилась! Нет, не годится… Неубедительно. Набрав в грудь воз духа, он медленно выдохнул. Только и остается дышать глубже, тем более что Черри всегда так делала, когда была взволнованна. Ах, Черри, Черри… И что теперь? Ситуация абсурдная. Между прочим, сам во всем виноват, и мисс Честертон ни при чем. Как светский человек, он обязан оказать ей должное внимание.
Гейвин направился было в зал, когда увидел сэра Томаса. Тот как раз поднес к губам руку хозяйки бала миссис Хэмфрис. Рядом с ним стояла довольно интересная леди. Должно быть, компаньонка мисс Честертон это создание в белом, увенчанное короной из медно-рыжих волос, подумал лорд Сибрук. А когда та, опираясь на руку сэра Томаса, легкой походкой направилась в зал, понял, что это мисс Честертон. Скромница какая! Глазки долу… Но зато какой цвет кожи, черт возьми! Ни единого изъяна. Алебастровые плечи, точеная шейка, изящная прическа… Что ж, вполне!.. Вряд ли, найдется среди гостей леди, способная соперничать с его невестой. Тут двух мнений быть не может!