Хайнлайн Роберт Энсон. Достаточно времени для любви, или жизни Лазаруса Лонга

   — Нет… но я не попрошусь на волю.
   — Конечно, все может случиться. Скажем, Иштар с Галахадом захотят завести собственное хозяйство…
   — Папулечка, подожди-ка минутку! Тебе не удастся отделаться от меня так легко! Не очень-то я нужен Иш. Я знаю, потому что пытался уговорить ее выйти за меня замуж много лет назад.
   — …и захотят прихватить с собой самых младших. Мы не станем отговаривать их и не будем пытаться переубедить тех детей, которые предпочтут остаться с ними. Ведь отцом всех троих является Галахад…
   — Он не прав! Папулечка, ты сделал Иш Ундину прямо в бассейне, поэтому девочку так и назвали. Эльф либо твоя дочь, либо Айры — так мне говорила Гама. А в том, кто отец Эндрю Джексона, никто даже не сомневается. Джастин, увы — я стерилен.
   — …что следует из статистической вероятности, качества спермы и того факта, что он так много внимания уделяет любовному делу. Но Иш читает генные карты и держит свои соображения при себе. А мы предпочитаем, чтобы все так и оставалось. Вряд ли Гамадриада будет говорить, что у нее есть или будет ребенок от Айры. Генетических неприятностей быть не должно, Иштар не сомневается. В нашей колонии до сих пор не родилось ни одного дефективного, и это убеждает меня в том, что Иштар умеет читать генные карты. Она проверила всех мигрантов первой партии и даже перенапрягла глаза за эти месяцы. Тем не менее Айра осторожен и даже рядом не станет с Гамадриадой, когда она фертильна. На мой взгляд, это совершенно иррациональная позиция, однако я и сам порой осторожничаю. Слишком хорошо я помню то время, когда процент общих предков у всех говардианцев был весьма заметен, а потому дефективные дети рождались чересчур часто. Конечно, сегодня женщина с чистой генетической картой предпочтет выйти замуж за собственного брата, чем за незнакомца с другой планеты… но старые предрассудки умирают с трудом.
   Значит, так, Джастин. Сейчас нас, отцов, трое — с тобой четверо — и три матери, но будет четыре, когда Минерва попросит считать ее совершеннолетней, а также неопределенное число детей, которых следует учить, шлепать и любить. Число родителей может возрасти — или уменьшиться. Но это мой дом, моя фамилия, и пусть будет так, потому что под моей крышей должна обитать одна Семья, и я не хочу обеспечивать веселую жизнь таким козлам, как Галахад.
   — Но ты это делаешь! Спасибо тебе, милый папочка.
   — …но иду на это ради благополучия детей. Мне случалось видеть, как жестокие катастрофы губят колонии, такие же процветающие, как наша. Джастин, в этой Семье со взрослыми может что-нибудь случиться, но если останутся хотя бы один отец и одна мать, дети должны вырасти нормальными и счастливыми. Это и есть истинное предназначение Семьи. Мы полагаем, что такая Семья, как наша, обеспечивает достижение этой цели в большей степени, чем семья, где только один мужчина и одна женщина, и если ты присоединишься к нам, то перед тобой окажется та же самая цель. Вот и все.
   Я глубоко вздохнул.
   — Где поставить подпись?
   — Я не люблю письменных брачных контрактов. И никому ничего не навязываю. Когда партнеры желают сотрудничать, им не нужны никакие бумажки. Если ты решил присоединиться к нам, достаточно кивнуть…
   — Я согласен!
   — А если тебе хочется, чтобы был обряд. Лаз и Лор охотно придумают чего-нибудь попричудливее, а мы все можем наплакать горшок слез.
   — А брачную ночь Джастину придется провести с ребятишками — пусть почувствует, как все это серьезно.
   — Решено, Галахад. Пожалуй, надо бы заставить Джастина подежурить в ночь перед венчанием, чтобы у него был шанс отступить, если дело покажется слишком трудным.
   — Лазарус, я могу поработать нянькой хоть сегодня; мне не привыкать.
   — Сомневаюсь, что женщины разрешат.
   — До утра не доживешь, — добавил Галахад. — Они у нас эмоциональные. Это прошлой ночью они не слишком усердствовали.
   — Джастин, наш дом не тюрьма. В нем чувствуют себя свободно не только дети, но и взрослые. Когда я спросил, намереваешься ли ты возвращаться на Секундус, то имел в виду именно это. Взрослый может провести вне дома год, десять лет, любой срок — и он будет уверен, что о детях его позаботятся, а по возвращении его или ее встретят с радостью. Мы с близнецами неоднократно покидали планету и еще не раз улетим. Ты ведь знаешь, что я намереваюсь предпринять путешествие во времени. Здесь этот эксперимент займет не слишком много приведенного времени, однако в нем присутствует легкий элемент риска.
   — «Легкий»! Папуля, ты свихнулся. Джастин, не забудь поцеловать его на прощание; назад он уж точно не вернется.
   Я с тревогой обнаружил, что Галахад не шутит.
   — Галахад, — невозмутимо сказал Лазарус, — ты имеешь право говорить это мне, но не в присутствии детей и женщин. — И продолжил, обращаясь ко мне: — Конечно, в путешествии есть элемент риска. А где его нет? Дело здесь не в самом перемещении во времени, как, очевидно, полагает Галахад. — Тот пожал плечами. — Риск здесь не больше, чем при посещении любой планеты, где ты можешь кому-нибудь не понравиться. А скачок во времени происходит в самом безопасном окружении: в космосе, на корабле. Риск появляется позже. — Лазарус ухмыльнулся. — Но меня возмущает Арабелла. Эта старая корова предлагает мне глазеть на битвы! Джастин, самая лучшая черта современности в том, что мы живем так далеко друг от друга, что война сделалась непрактичной. Но… Я тебе говорил, что намереваюсь предпринять пробное путешествие во времени?
   — Нет. По мнению мадам исполняющей обязанности, вы уже располагаете идеальной техникой.
   — Признаюсь, что я предпочел бы, чтобы она так думала. Арабелла не понимает, что никакие имперские эдикты не помогут освоить империальное исчисление. Она никогда не умела правильно поставить вопрос.
   — Полагаю, что и я не сумею, Лазарус; я не знаком с этой областью математики.
   — Если тебе интересно, Дора может научить…
   — Или я, сладкий.
   — Или ты. Тина. А почему ты назвала Джастина сладким? Решила совратить его?
   — Нет, это он обещал совратить меня… примерно через сотню лет.
   Лазарус задумчиво поглядел на меня. Я сделал вид, что не слышал их разговора.
   — Ммм… возможно, лучше, Джастин, если ты позанимаешься с Дорой. С ней ты еще не встречался, она считает себя восьмилетней и не станет соблазнять тебя. Но она самый смышленый космический компьютер-пилот и способна научить тебя многому… и не только преобразованиям полей Либби. Я же говорил, что мы уверены в теории, но мне хотелось получить подтверждение. Поэтому я решил спросить у Мэри Сперлинг…
   — Минуточку. Лазарус, — перебил его я, — в архивах значится лишь одна Мэри Сперлинг, и я ее потомок. Тамара тоже происходит от нее…
   — От нее происходит целая куча говардианцев, сынок. У Мэри было больше тридцати детей. В те времена это был рекорд.
   — Значит, вы имеете в виду старшую Мэри Сперлинг, рожденную в 1953 году по григорианскому календарю и умершую в…
   — Она не умерла, Джастин; в том-то и дело. Поэтому я вернулся и поговорил с нею.
   У меня закружилась голова.
   — Лазарус, вы меня запутали. Вы хотите сказать, что уже предприняли одно путешествие во времени? Почти на две тысячи лет? Нет, больше чем на две тысячи.
   — Джастин, если ты будешь молчать, я расскажу тебе, в чем дело.
   — Прошу прощения, сэр.
   — Назови меня сэром еще только раз, и я велю близнецам защекотать тебя. Я просто отправился в настоящем времени к звезде РК 3722 на планету Малого Народа. Обозначение это ничего не говорит тебе; в новых каталогах оно не значится, потому что мы с Либби закодировали его… от этого места людям следует держаться подальше.
   Маленький Народец явился источником тех концепций, на основе которых Либби сварганил свою теорию поля, которой пользуются все космические пилоты, компьютеры или люди. Но я туда никогда не возвращался… потому что некогда мы с Мэри были близки. Настолько близки, что, когда она «переменила веру», для меня это оказалось ударом. Во многом более тяжелым, чем смерть.
   Но годы смягчают воспоминания, а мне понадобился совет. Итак, мы с близнецами отправились на поиски этой планеты в «Доре», используя координаты и траекторию, которые давным-давно записал еще Энди. Траектория слегка изменилась, но за две тысячи лет звезда далеко не улетит; мы обнаружили ее.
   И больше никаких хлопот. Я самым серьезным образом предупредил Лор и Лаз о том, что здесь очень опасно. Они выслушали меня и словно обрели иммунитет к этому месту, как я; у них не возникло желание обменять свою личность на псевдобессмертие. Они даже развлеклись; планета оказалась прелестной. Ничего не изменилось, это был один огромный парк.
   Поначалу я только вышел на орбиту, поскольку и планета, и ее обитатели обладают силой, которую люди не в состоянии постичь. Все было как и в последний раз: в «Дору» явился призрак существа из Маленького Народца и пригласил пас спуститься па поверхность. На сей раз он называл меня по имени — оно прозвучало у меня в мозгу, потому что они не пользуются устной речью — и проводил к существу Мэри Сперлинг. Я ждал встречи и радовался заранее. Но она, то есть оно встретилось со мной лишь с легким удовольствием, не обнаруживая интереса, как будто я был не старый друг, а незнакомец, помнящий все, что знал этот прежний приятель.
   — Понимаю, — проговорил компьютер. — Нечто вроде нас с Минервой?
   — Да, дорогая… за исключением того, что в самый первый день своего существования ты обладала более определенной личностью, чем это существо, называвшееся именем моей старой приятельницы. И за последние три года твоя личность определялась все более и более.
   — Спасибо, молодчина, не сомневаюсь, что ты так говоришь всем своим девицам.
   — Возможно. Но помолчи, дорогая. Впрочем, рассказывать особенно нечего, Джастин. Мы пробыли там несколько дней и вместе с Дорой беседовали с Маленьким Народцем о теории пространственно-временного поля, а близнецы краем уха слушали, но в основном наслаждались этой туристической поездкой. Но когда «Нью Фронтирс» возвратился оттуда на Землю — ты ведь не забыл? — там осталось около десяти тысяч человек.
   — Одиннадцать тысяч сто восемьдесят три, — поправил я, — в соответствии с записями в журнале «Нью фронтирс».
   — Значит, это число занесено в журнал? Вообще-то было больше, потому что запись в журнале мы сделали, подсчитав тех, кого не смогли обнаружить. К тому же с ними остались незарегистрированные дети, ведь мы пробыли там достаточно долго. Однако не важно, сколько их там было, пусть даже ровно десять тысяч. Как по-твоему, сколько их могло стать через две тысячи лет?
   Я прикинул.
   — Примерно десять в двадцать второй степени — но это смешно. Я бы ожидал какого-то стабильного оптимума — скажем, десять в десятой степени — или мальтузианской катастрофы за семь или восемь столетий.
   — Джастин, там не оказалось никого. Не было даже признака того, что там некогда обитали люди.
   — Что с ними случилось?
   — А что случилось с неандертальцем? Что бывает с побежденным? Джастин, какой смысл сопротивляться, если тебя превосходят настолько, что нет даже смысла бороться? Маленький Народец обитал в идеальной утопии: ни борьбы, ни соревнования, ни проблем перенаселения, ни бедности — они жили в идеальной гармонии со своей прекрасной планетой. Рай, Джастин! Маленький Народец воплотил все то, о чем мечтали философы и религиозные деятели, все, к чему они призывали человечество.
   Возможно, они действительно совершенны, Джастин. И представляют собой то, что может получиться из человеческой расы через… миллион лет. Или десять миллионов.
   Но когда я говорю, что такая утопия пугает мня, что она несет смерть человеческим существам и что Маленький Народец, похоже, избрал тупиковый путь, я не стараюсь принизить их. О нет! Они куда больше меня понимают в математике и науке — иначе зачем мне было бы консультироваться с ними? Я не могу представить себе, как с ними воевать, потому что они сумеют отразить любую нашу атаку. Ну а если бы они сочли нас несносными, не могу даже представить себе, что могло бы случиться с нами — да и не хочу представлять. Но пока мы не лезем в их дела и не претендуем ни на что из того, что им нужно, опасности я не вижу. Так мне кажется… Впрочем, чего стоит мнение старого неандертальца? Я понимаю их примерно в такой же степени, как наш котенок понимает астронавигацию.
   Не знаю, что произошло с оставшимися говардианцами. Быть может, кто-то сумел ассимилироваться, как Мэри Сперлинг. Я не спрашивал, потому что не хотел знать. Кое-кто, должно быть, погрузился в апатию, переев тамошнего лотоса, и умер. Едва ли люди там размножались — впрочем, возможно, некоторых содержали в качестве домашних животных. Если так, то я не хочу знать, что и как там происходило. Я получил то, что хотел — мнение мое о математических странностях физики поля подтвердилось, — а потому забрал своих девиц и улетел.
   Но прежде чем оставить планету, мы облетели ее и засияли ее поверхность, а когда вернулись, отдали пленки Афине для исследования. Тина!
   — Да, молодчина. Джастин, если на поверхности этой планеты находится хоть один предмет, созданный человеческими руками, размер его не превышает половины метра.
   — Поэтому я решил, что все они погибли, — мрачно проговорил Лазарус. — И больше туда не вернусь. Но путешествие к РК 3722 не было пробным путешествием во времени, это был обычный пространственный прыжок. Опытный полет будет прост и безопасен; мы не будем садиться на планету. Хочешь полететь с нами? Или нам лучше взять Галахада?
   — Папочка, — серьезно сказал Галахад, — я молод, прекрасен, здоров и счастлив и хотел бы, чтобы все так и оставалось. Ты не имеешь права впутывать меня в эту безумную аферу. Не люблю прыгать от звезды к звезде, я домосед. Хватит с меня одной посадки с крутой девицей Лорелеей у руля. Нет, ты меня не уговоришь.
   — Ну, мальчик мой, будь умницей, — ласково попросил Лазарус. — Мы же полетим, когда девочки повзрослеют; им будет необходимо мужское внимание. Я не могу выступить в таком качестве, потому что тогда не смогу с ними справляться. Подумай. Впрочем, если хочешь, можешь считать себя в известной мере обязанным.
   — Как только ты начнешь говорить про обязанности, я немедленно улечу из этого улья. Ты, папулечка, слюнтяй, опасающийся двух маленьких девочек.
   — Возможно. Между прочим, долго они маленькими не пробудут. А ты, Джастин?
   Я отчаянно думал. Получить предложение от старейшего слетать вместе с ним в космос… от такого не отказываются. То, что в ходе полета предполагалось совершить попытку путешествия во времени, меня не смущало, потому что вся идея казалась мне нереальной. Но особой опасности не предвиделось, иначе он не стал бы брать с собой своих сестер-дочерей. К тому же я полагал, что Лазаруса нельзя убить, а значит, его пассажир может чувствовать себя в безопасности. Но быть жиголо для его девчонок! Лазарус дурил Галахада, я был уверен, потому что не сомневался и в том, что Лази и Лори уладят подобные дела по своему вкусу.
   — Лазарус, я полечу с вами куда скажете.
   — Остановись! — велел Галахад. — Папулечка, Тамара будет протестовать.
   — Так в чем же дело, сынок? Мы возьмем с собой и Тамару. Я думаю, ей понравится. Она-то хвост не подожмет, как кое-кто — не будем говорить, кто именно.
   — Что? — Галахад выпрямился. — Ты возьмешь с собой Тамару, Джастина, близнецов? Половину семейства? А нас оставишь рыдать у потухшего очага? — Галахад вздохнул. — Ну хорошо, сдаюсь. Записываюсь в волонтеры. Но пусть Джастин и Тамара останутся дома. И близнецы. Не надо ими рисковать. Ты пилот, а я буду готовить. До конца дней своих.
   — Время от времени Галахад обнаруживает неожиданные признаки благородства, — проговорил Лазарус, ни к кому не обращаясь. — Когда-нибудь это его погубит. Сынок, кок мне не нужен, Дора готовит лучше любого из нас. Но близнецы потребуют, чтобы их взяли. И во время пары временных прыжков я хочу понаблюдать, как они справляются; позднее им придется делать это в одиночку. Лазарус обернулся ко мне. — Джастин, мы рады тебе, но путешествие будет скучным. Ты узнаешь о том, что переместился во времени, только тогда, когда я скажу тебе об этом. Я собираюсь лететь к планете, которую легко обнаружить, потому что мы с Либби исследовали ее и он точно определил ее траекторию. Я не собираюсь приземляться, там достаточно опасно. Этой планетой я хочу воспользоваться как часами.
   Возможно, это звучит глупо. Но время в космосе трудно установить с помощью часов типа радиоизотопных хронометров моего компьютера. Можно установить время по положению небесных тел, но этот способ требует долгих измерений и вычислений — куда удобнее приземлиться на цивилизованной планете, постучать в какую-нибудь дверь и спросить, который час.
   Еще можно воспользоваться звездной системой с известными эфемеридами планет — как, скажем, здесь, или возле солнца Секундуса, или в Солнечной системе, или в системе любой звезды. Если только Дора обладает необходимыми данными, она может рассчитать положение планет и прочитать по нему время, как по стрелкам часов. Либби делал это на «Нью Фронтирс», когда мы приближались к Солнечной системе.
   Но в нашем путешествии я сам буду калибровать часы: это дело пока неизведанное. Некогда я оставил кое-что на орбите этой планеты. А потом так и не сумел отыскать, несмотря на то что сделал все, чтобы этот предмет можно было найти. Э… это был гроб с телом Энди Либби.
   Так что я собираюсь заглянуть туда снова и, если обнаружу его, определю две даты и смогу прокалибровать временные часы, доказав, что теория путешествия во времени правильна. Ты понимаешь меня?
   — Полагаю, что да, — ответил я. — Вы получите экспериментальное доказательство. Однако я так далек от теории поля, что больше ничего не могу сказать.
   — И не нужно. Я и сам не очень хорошо во всем этом разбираюсь. Первый компьютер, спроектированный для того, чтобы управляться с приводом Либби-Шеффилда, отражал особенности уникального разума Энди. После него компьютер только совершенствовался. Если пилот когда-нибудь скажет тебе, что все понимает, а компьютером пользуется лишь как подручным средством — не садись на его корабль, ибо перед тобой жулик. Да, Тина?
   — Я разбираюсь в астронавигации, — проговорил компьютер, — потому что Минерва воспроизвела во мне навигационные контуры и программу Доры. Но не думаю, что эти проблемы можно описать на английском или на галакте, вообще на любом языке, пользующемся словесными элементами. Я могу распечатать основные уравнения и дать таким образом статическую картину — срез динамического процесса. Сделать?
   — Не трудись, — ответил Лазарус.
   — Ради Бога, не надо, — попросил и я. — Спасибо тебе, Афина, но я не собираюсь становиться звездным пилотом.
   — Галахад! — позвал Лазарус. — Не хочешь ли ты приподнять свои ленивые телеса и отыскать что-нибудь перекусить? Тысячи по четыре калорий на брата. Джастин, я спрашивал, собираешься ли ты возвращаться па Секундус, именно потому, что не хочу, чтобы ты это делал.
   — Я готов!
   — Афина Паллада, начинается мой приватный разговор с главным архивариусом Футом. Запиши.
   — Программа включена, мистер председатель.
   Галахад поспешно вышел.
   — Главный архивариус, не становится ли критичной ситуация в Новом Риме?
   — Мистер председатель, — осторожно заговорил я, — с моей точки зрения, это так, хотя в социодинамике я не более чем дилетант. Но я прибыл сюда не для того, чтобы передать дурацкое послание мадам исполняющей обязанности председателя, а чтобы поговорить с вами.
   Лазарус задумчиво поглядел на меня. И тут я понял, что делает эту личность уникальной. Он обладает умением целиком отдаваться тому, что делает; будь то разговор о жизни и смерти или такой пустяк, как танец в честь гостя. Я понял это, потому что Тамара тоже была такой; она умеет отдавать другому все свое существо.
   Тамара не обладает исключительной красотой, да и в технике не искуснее многих профессионалок, а то и любительниц. Не в этом дело. Умение полностью концентрироваться выделяет ее их всех добрых женщин, посвятивших жизнь этому благородному призванию.
   Я думаю, что старейший относится так ко всему. И когда он вдруг «взял в руки молоток», компьютер немедленно понял это, как и Галахад… и я перестал беспокоиться.
   — Я не мог предположить, — сказал он, — что главный архивариус Семейств отправился в путь ради никчемного послания. Поэтому объясни причины своего прибытия.
   Придумать какую-нибудь отговорку! Нет, объяснение должно быть искренним.
   — Мистер председатель, пора продублировать архивы где-нибудь за пределами Секундуса. Я явился сюда, чтобы узнать, нельзя ли все это сделать на Тертиусе.
   — Продолжай.
   — Гражданские беспорядки еще не начались. Но признаки есть, и я не знаю, как долго они будут перерастать в открытое насилие. Народ Секундуса не привык к произволу и еженощной смене законов. Полагаю, скоро начнутся беды. И буду считать, что выполнил свои служебные обязанности, если разрушение архивов на Секундусе не приведет к гибели всех наших анналов. Они располагаются в подземных погребах, однако эти помещения можно разрушить. Я придумал одиннадцать вариантов действий, с помощью которых можно погубить архивы полностью или частично.
   — Ну а где одиннадцать вариантов, там и двенадцатый, тринадцатый и так далее. Ты говорил об этом с кем-нибудь еще?
   — Нет! Просто мне не хотелось подать кому-нибудь такую идею.
   — Разумно. Иногда лучше обойти слабую точку, не привлекая к ней внимания.
   — Так и я подумал, сэр, но когда меня это начало беспокоить, я немедленно стал предпринимать меры для защиты материалов. В частности настоял, чтобы все входящие данные дублировались при поступлении в архивы на хранение. Я хотел бы скопировать архивы целиком, а затем отправить их куда-нибудь. Но у меня не было для этого казенных средств, а моих денег не хватило бы, чтобы заплатить за кубики памяти. Следует воспользоваться велтоновскими мелкозернистыми кубиками, иначе все не погрузишь в корабль.
   — А когда ты начал копировать новые поступления?
   — Сразу же после собрания Попечителей. Я предполагал, что они выберут Сусанну Барстоу. Но они выбрали Арабеллу Фут-Гедрик, и я встревожился, потому что не забыл о годах, которые мы вместе провели в кампусе. Я решил подать в отставку и тогда же приступил к работе над вашими мемуарами.
   — Джастин, я полагаю, что ты не поэтому решил остаться. А ты подозревал, что Арабелла может назначить кого-нибудь на твое место?
   — Такое возможно, сэр.
   — Впрочем, это неважно. Ты скопировал новые поступления на велтоновские кубики?
   — О да. На это я сумел наскрести денег.
   — А где же они? Все еще на «Почтовом голубе»?
   Я вздрогнул.
   — Ну-ну! — сказал старейший. — Ты полагаешь, что я допущу, чтобы такой важный материал находился за много световых лет отсюда?
   — Мистер председатель, конечно же, кубики в моем багаже, который остался в офисе начальника колонии Везерела.
   — Афина Паллада!
   — На кушетке в гостиной, мистер председатель. Начальник колонии приказал мне напомнить ему, чтобы он привез багаж мистера Фута домой.
   — А мы поступим проще. Главный архивариус, сообщите Афине Палладе коды чемоданов. В кабинете Айры есть оборудование, с помощью которого можно немедленно скопировать твои кубики. И больше ни о чем можешь не беспокоиться, потому что все архивы, вплоть до того дня, когда я отдал Арабелле молоток, и так заключены в Афине Палладе.
   Представляю себе выражение моего лица.
   Старейший хихикнул.
   — Почему? Потому что не тебя одного беспокоит безопасность архивов Семейств. Как? Мы украли их, сынок, мы их украли. Я контролировал исполнительный компьютер и воспользовался им, чтобы скопировать все целиком: генеалогию, историю, протоколы совещаний Семей — короче все, причем управляющая программа не позволила твоему главному компьютеру заметить, как я туда залез. Уперли прямо из-под твоего носа, главный архивариус. Но я ничего не сказал тебе ради тебя же самого — мне не хотелось, чтобы Арабелла о чем-либо догадалась и принялась допрашивать тебя. У нее и так слишком много забот. Трудно было лишь накопить достаточное количество велтоновских кубиков. Но сейчас ты сидишь прямо на них, они находятся в двадцати метрах от твоей задницы. Когда Афина Паллада прочтет то, что ты привез в своем багаже, дублирующий архив будет полным. Ну как, тебе лучше?
   Я вздохнул.
   — Гораздо лучше, мистер председатель. Теперь я могу остаться здесь с чистой совестью. Я даже чувствую желание подать в отставку.
   — Не надо.
   — Сэр?
   — Оставайся здесь, но не уходи в отставку. Твоя помощница справляется с делом, и ты доверяешь ей. Арабелла не может самочинно сместить ее с места и поставить своего мальчика до тех пор, пока ты не подашь в отставку, поскольку на эту должность назначают Попечители. Не то чтобы ее смущали соображения закона… но все-таки не будем наводить ее на мысль. Сколько Попечителей на Секундусе?