Он замолчал. Подождав немного, Диксон сказал:
– Я сказал, что верю в тебя, Делос. Сколько тебе нужно?
– А на каких условиях?
– Твой вексель.
– Мой… Ты сказал «мой вексель»?
– Конечно, я бы хотел гарантий.
Харриман выругался.
– Я знал, что тут какой-то подвох. Дэн, ты отлично понимаешь: все, что у меня было, вложено в это дело.
– Ну у тебя есть страховки. У тебя много страховок, я знаю.
– Верно. Но все они оформлены на жену.
– Кажется, ты говорил что-то подобное Джеку Энтенсе, – задумчиво протянул Диксон. – Стало быть, насколько я знаю твои манеры в отношении налогов, у тебя имеется хотя бы один трест с неизменным уставом, или выплаченная ежегодная рента, или еще что-нибудь, чтобы миссис Харриман в любом случае не попала в дом престарелых.
Харриман крепко задумался.
– А когда будет востребован вексель?
– В далеком светлом будущем. Конечно, хотелось бы пунктик о небанкротстве.
– Зачем? Юридически он незаконен.
– Зато законен для тебя, верно?
– Хм-м-м… Ладно, черт с тобой.
– Тогда волоки свои полисы на свет божий – посмотрим, на сколько можно выписать вексель.
Бросив взгляд на Диксона, Харриман резко повернулся и прошел к своему сейфу. Вернулся он с целой грудой толстых папок. Они сложили стоимости полисов – сумма по тем временам вышла просто поразительная. Диксон заглянул в вынутую из кармана шпаргалку:
– Кажется, пропустили один, и довольно крупный. Вероятно, «Североатлантического взаимного».
Харриман бросил на него злобный взгляд:
– Кажется, пора гнать с работы всех моих служащих.
– Не стоит, – мягко сказал Диксон, – информация у меня не из вашего лагеря.
Харриман опять полез в сейф, вынул полис и добавил его к куче других.
– А мои не желаешь? – спросил у Диксона Стронг.
– Нет, – ответил Диксон, – в этом необходимости нет. – Он принялся запихивать полисы в карман. – Я их сохраню и позабочусь о выплатах. И, конечно же, это дело фактурирую. Можешь послать вексель и формы изменения бенефициария в мою контору. Вот твоя тратта.
Он извлек из кармана лист бумаги. Это была тратта, уже выписанная на общую сумму полисов. Харриман пристально посмотрел на Диксона.
– Порой я и понять не могу, – медленно сказал он, – кто же кого надувает? – Он перебросил бумагу Стронгу: – Ладно. Джордж, займись. Я – в Париж, ребята. Пожелайте мне удачи.
Вышел он с видом веселым, как у щенка-фокстерьера. С захлопнувшейся двери Стронг перевел взгляд на Диксона, потом на вексель:
– Мне бы следовало его порвать…
– Не надо, – попросил Диксон. – Видишь ли, я действительно верю Ди-Ди. – Помолчав, он добавил: – Ты, Джордж, Карла Сэндберга когда-нибудь читал?
– Да какой из меня читатель…
– Будет время – прочти. У него была история о человеке, пустившем слух, что в аду найдена нефть. Очень скоро все перебрались в преисподнюю, поддавшись на провокацию. А парень, пустивший слух, посмотрел на все это, почесал репу и сказал сам себе: в конце концов, там просто не может не быть чего-нибудь такого! И сам отправился туда же.
Выслушав историю, Стронг сказал:
– И в чем же здесь суть?
– Суть в том, что я всего лишь хочу быть готовым защитить себя в случае надобности. И тебе, Джордж, советую. А ну как Делос сам поверит в свои слухи? Алмазы… Идем, Джек.
Следующие месяцы оказались такими же суматошными, как и все время до отлета «Пионера», ныне с помпой переданного Смитсоновскому университету. Группа инженеров и большой штат рабочих занимались катапультой, еще две группы – новыми кораблями «Мэйфлауэром» и «Колонистом». Третий корабль был пока что только но бумаге. Главным инженером всего проекта был Фергюссон; Костер же, как и прежде, поддерживаемый Джеком Беркли – техническим консультантом, работающим над тем, над чем хочет. Колорадо-Спрингс быстро развивался; поселения городов-дорог Денвер-Тринидад вышли далеко за его пределы, вплотную подступив к «Петерсон Филдс».
Харриман крутился, точно белка в колесе. Постоянно расширяющиеся торговля и реклама отнимали у него восемь дней в неделю, но, доведя до язвы Монтгомери с Кэминсом, сам почти без сна, он все же успевал частенько наезжать в Колорадо и подолгу беседовать с Костером.
Было решено, что Луна-Сити будет основан уже при следующем полете. «Мэйфлауэр» должен был нести полезную нагрузку не только в количестве семи пассажиров, но и запасы воздуха, воды и пищи, достаточные, чтобы четверым из пассажиров можно было продержаться до следующего корабля. Жить им предстояло в гофрированном алюминиевом домике – прочном, герметичном и вдобавок захороненном под рыхлой лунной почвой до прилета следующего корабля.
Выбор остальных четырех пассажиров превратился в очередное состязание, очередную рекламную кампанию и большую продажу акций. Харриман настоял на отборе двух семейных пар, на что ему тщетно пытались возражать все поголовно научные организации. Уступил Харриман только в одном – пусть все четверо будут учеными, но при этом они все равно должны составлять две семейные пары. Это привело к увеличению скоропалительных браков и разводов – после того как объявили итоги конкурса.
«Мэйфлауэр» был загружен по максимуму – только-только, чтобы с помощью катапульты и собственных двигателей выйти на околоземную орбиту. Старту «Мэйфлауэра» должны были предшествовать старты четырех других кораблей (правда, космическими кораблями в прямом смысле слова они не являлись), таких же больших, как и он, безымянных танкеров. Самые скрупулезные баллистические расчеты и предельная точность при запусках помогут им собраться в одной и той же точке одной и той же орбиты. Там их встретит «Мэйфлауэр» и заберет оставшееся топливо.
Это была самая тонкая часть всего проекта. Если четыре танкера сойдутся на орбите, Лекруа, используя крошечный запас топлива для маневров, сможет подойти к ним на своем новом корабле. Если же нет – что ж, в космосе ему будет жутко одиноко.
Над пилотированием танкеров размышляли всерьез. Предполагалось поместить туда пилотов и счесть неизбежными издержками расход топлива на отделение спасательного бота с крыльями, уменьшение скорости при входе в атмосферу и посадочное торможение. Однако Костер нашел более рациональный способ. Радар-автопилот, чьим предком был дистанционный взрыватель, а родителями – системы наведения самонаводящихся ракет, получит команду: свести танкеры вместе. На первом танкере его не будет, однако второй автоматически «увидит» первый и на минимальной тяге направится на сближение. Третий подойдет к двум первым, как и четвертый. Если это сработает, у Лекруа будет существенно меньше проблем.
Стронг хотел было продемонстрировать Харриману отчеты о реализации автоматических бытовых выключателей «H&S», но Харриман лишь отмахнулся. Стронг опять придвинул их к Харриману, прямо под нос:
– Делос, тебе пора бы хоть немного заинтересоваться такими делами. Кое-кто в этом кабинете должен бы наконец заметить, что к нам поступают некие деньги, принадлежащие лично нам. Иначе этому кому-то скоро придется идти торговать яблоками на углу.
Харриман откинулся в кресле, заложив руки за голову.
– Джордж, как ты можешь? В такой день!.. Никакой в тебе поэзии! Или ты не слышал, что я сказал, когда пришел? Рандеву осуществлено. Первый и второй танкеры соединились, как сиамские близнецы! На этой неделе – в полет!
– Очень может быть. А бизнес своим чередом!
– Стало быть, ты им и управляй, а у меня назначена встреча. Когда Диксон обещал быть?
– Должен с минуты на минуту.
– Хорошо.
Откусив кончик сигары, Харриман продолжал:
– Знаешь, Джордж, я уже не жалею, что не полетел с первым кораблем. Зато сейчас полечу! Я нетерпелив, как жених, и так же счастлив.
Он замурлыкал себе под нос какую-то песенку. Диксон на сей раз явился без Энтенсы – так повелось с того дня, когда ему больше не нужно было скрывать, что он контролирует два пая. Они пожали друг другу руки.
– Слыхал новость, Дэн?
– Да, Джордж говорил.
– У нас все готово! То есть, почти готово. Через неделю – ну там чуть больше или меньше – я буду на Луне! С трудом верится…
Диксон молча уселся в кресло. Харриман продолжал:
– Ты что, не хочешь меня поздравить? Да это же великий день!
– Ди-Ди, – спросил Диксон, – а зачем?
– Чего-о?! Не задавай дурацких вопросов! Для чего я, по-твоему, все это затевал?
– Я не просто так тебя об этом спрашиваю. Я спрашиваю, для чего тебе нужно на Луну? У четверых колонистов причина достаточно веская. Кроме того, каждый из них – отобранный специалист-исследователь. Лекруа – пилот. Костер – инженер, проектирующий лунный город. Но ты-то там зачем? Что ты там будешь делать?
– Как это – что? Я – тот самый тип, который всем заправляет. Черт-побери, когда я доберусь туда, стану мэром! Сигару, приятель? Моя фамилия Харриман, не забудь проголосовать.
Он ухмыльнулся. Диксон был мрачен.
– Вот не знал, что ты собираешься там остаться.
Харриман смущенно отвел взгляд.
– Ну, это все еще не наверняка… Если удастся быстро установить домик, возможно, мы сэкономим достаточно припасов, чтобы и я мог продержаться до следующего корабля. Ты ведь не станешь мне завидовать, так?
Диксон смотрел в глаза Харримана:
– Делос, я вообще не могу позволить тебе лететь.
Харриман онемел от изумления. Немного придя в себя, он сказал:
– Дэн, не шути такими вещами. Я лечу, и ты меня не остановишь. Никто на Земле меня не остановит!
– Делос, я не могу тебе этого позволить, – покачал головой Диксон. – Я слишком глубоко в этом деле. Если ты улетишь, и, не дай Бог, с тобой что-то случится – я потеряю все.
– Это глупость какая-то! Вы с Джорджем продолжите дело.
– А вот ты спроси у Джорджа.
Стронг ничего не сказал. Казалось, он старательно избегал взгляда Харримана. Диксон продолжал:
– И не пытайся схитрить, Делос. Предприятие – это ты. А ты – это предприятие. Если ты погибнешь, всему конец. Я не говорю, что прекратятся космические полеты – ты уже дал им такой толчок, что дело будет продолжаться, даже если на твое место встанут людишки помельче. Но наше предприятие – вот эта самая Компания – пойдет прахом. Нам с Джорджем придется ликвидировать его по полцента за доллар. И это еще с учетом продажи патентных прав! Недвижимость же не стоит ничего.
– Черт с ним! Мы торгуем тем, что нельзя положить в рот! Ты с самого начала это знал.
– Самый важный актив – ты, Делос. Ты – курица, несущая золотые яйца. И я хочу, чтобы ты никуда не улетал, пока еще способен их нести. Ты просто права не имеешь рисковать в космическом полете, пока дело не поставлено на рентабельную основу, так, чтобы любой знающий менеджер, вроде нас с Джорджем, мог вести его дальше и поддерживать платежеспособность. Это я серьезно, Делос. Я слишком много вложил в это дело, чтобы позволить тебе рисковать им ради увеселительной прогулки.
Харриман встал, тяжело дыша и упершись кончиками пальцев в край столешницы.
– Тебе меня не остановить, – медленно и непреклонно сказал он. – Ты отлично знаешь, что я собираюсь лететь. И никакие чистые и нечистые силы меня не остановят!
– Прости меня, Делос, – спокойно возразил Диксон. – Но я могу и хочу остановить тебя. Я могу, например, задержать этот самый корабль.
– Попробуй! Адвокатов у меня не меньше, к тому же мои – лучше!
– Ты увидишь, что уже не так популярен в американских судах – особенно с тех пор, как США сообразили, что Луна им вовсе не принадлежит.
– А я говорю, попробуй! Я разобью тебя, да вдобавок отберу твои же паи!
– Спокойнее, Делос. Не сомневаюсь, у тебя есть наготове план, с помощью которого ты хоть сейчас можешь отнять Компанию у нас с Джорджем. Если захочешь. Однако – ты вовсе не обязательно станешь это делать. И я не обязательно стану задерживать корабль. Я не меньше твоего хочу, чтоб этот полет состоялся. Но вот тебя в корабле не будет – ты передумаешь лететь.
– Я передумаю?! Я что, по-твоему, на чокнутого похож?!
– Нет, напротив.
– Тогда – с чего это я передумаю?
– Из-за твоего векселя, который у меня. Я хочу его инкассировать.
– Как это? Срок еще не вышел!
– Верно. Однако я хочу быть уверенным в инкассации.
– Зачем, дубина ты безмозглая? Если я погибну, ты его инкассируешь гораздо скорей!
– Вот как? Ошибаешься, Делос! Если ты погибнешь во время полета, я ничего не получу! Я справлялся во всех страховавших тебя компаниях – большинство из них вносит оговорки насчет экспериментальных аппаратов; так повелось еще со времен ранней авиации. К тому же все они аннулируют полисы и будут стоять насмерть в суде, если ты ступишь на трап корабля.
– Это ты их надоумил!
– Остынь, Делос. Иначе жилы полопаются. Конечно, я справлялся у них, но ведь я вполне законно соблюдал собственные интересы. Я не хочу инкассировать вексель – ни сейчас, ни в случае твоей смерти. Я хочу, чтобы ты погасил его своими собственными трудами, оставшись дома и пестуя нашу Компанию, пока она не стабилизируется.
Харриман швырнул так и невыкуренную, но сильно изжеванную сигару в мусорную корзину – и промазал.
– Мне плевать, что ты на этом прогоришь. Если б ты их не потревожил, они бы заплатили, не пикнув.
– Однако в твоих планах, Делос, обнаружилось слабое место. Если космические полеты будут регулярными и успешными, страховым компаниям придется их страховать.
– Черт побери, одна уже сейчас так делает – «Североатлантическая взаимная».
– Я смотрел их рекламу и полюбопытствовал, что они предлагают. Все это – просто рекламные фокусы с обычными оговорками. Нет, все виды страховки придется пересматривать.
Харриман задумался.
– Надо проверить. Джордж, позвони Кэминсу. Возможно, нам придется учредить свою страховую компанию.
– Не стоит звонить Кэминсу, – возразил Диксон. – Дело в том, что ты не можешь отправиться в этот полет. Слишком много такого вот сорта мелочей, которые постоянно требуют хозяйского присмотра и заботы.
Харриман заглянул в глаза Диксона:
– Дэн, ты никак не можешь понять? Я лечу! Если сможешь – задержи корабль. Если ты расставишь вокруг шерифов – я найму громил, чтобы вышвырнуть их вон.
Диксон заметно опечалился.
– Я не хотел говорить об этом, Делос, однако тебя остановят без меня.
– Это кто же?
– Твоя супруга.
– А она-то здесь причем?
– Она хоть сейчас готова подать на тебя в суд на алименты: она узнала о полисах. А когда услышит о твоих последних выдумках, уж точно притащит тебя в суд и получит возможность проверить бумаги с учетом твоих активов.
– Это ты ей подсказал!!!
Диксон колебался. Он знал, что миссис Харриман ввел в курс дела Энтенса – со злости. Но что толку подливать масла в огонь?
– У нее и своя голова имеется, – сказал Диксон, – чтобы кое-что выяснить о положении своих собственных дел. Я, честно говоря, беседовал с ней, но она сама меня пригласила.
– Да я вас обоих засужу!
Харриман прошел к окну и выглянул наружу. Окно было настоящим, приятно иногда было вот так подойти к нему и смотреть в небо…
Подошедший Диксон положил руку ему на плечо.
– Не расстраивайся так, Делос. Никто не собирается отнимать у тебя твою мечту. Однако сейчас тебе не следует лететь. Ты не имеешь права подводить нас. Мы вместе с тобой зашли слишком далеко, и ты обязан быть с нами до последнего.
Харриман молчал. Диксон продолжил:
– Ну ладно, я тебе не очень-то нравлюсь. А Джордж? Он ведь с тобой, и вы оба против меня. Однако ему больно от одной только мысли о том, на что ты его обрекаешь. Именно обрекаешь – если не доведешь дело до конца. Как же быть с Джорджем, Делос? Ты и его готов подвести?
Не обращая на Диксона внимания, Харриман резко обернулся к Стронгу.
– Джордж, что скажешь? Ты тоже считаешь, что я должен остаться?
Стронг потер руки, пожевал губу, и наконец поднял глаза.
– Со мной полный порядок, Делос. Делай, что считаешь нужным.
Харриман долго глядел на него. Похоже было, что он сейчас заплачет. Потом он хрипло выговорил:
– Ладно, крысы. Ладно. Я остаюсь.
То был один из великолепных вечеров, что, впрочем, обычно для пика Пайкс после того, как гроза покидает небо. Трек катапульты прямой линией устремился к вершине горы, для этого пришлось срыть весь склон. Во временном здании космопорта Харриман в компании других почетных гостей прощался с пассажирами и экипажем «Мэйфлауэра».
Толпа почти вплотную подошла к рельсам катапульты. Не было надобности держать людей на расстоянии: двигатели не включатся, пока корабль не окажется на вершине пика. Охранялся лишь сам корабль, да сияющие рельсы. Диксон и Стронг вместе – ради Компании и для взаимной поддержки – держались у края площадки, отведенной экипажу и гостям. Они смотрели, как Харриман подшучивает над улетающими:
– До свиданья, доктор. А вы, Жанет, с ним построже: нечего там лунных дев искать!
Потом они принялись наблюдать, как он, о чем-то заговорив с Костером, хлопнул его по спине.
– Не вешает нос, верно? – шепнул Диксон.
– Может, надо было его отпустить? – спросил Стронг.
– Что? Ерунда! Он нужен здесь. Во всяком случае, место в истории ему обеспечено.
– Да что ему история, – серьезно ответил Стронг. – Он ведь просто хотел слетать на Луну…
– Да, черт его побери… Пусть летит – только сначала с нашим делом пусть закончит. В конце концов, он же все это затеял! Все это сделал он!
– Я понимаю.
Обернувшись, Харриман увидел своих компаньонов и направился в их сторону. Они тут же замолчали.
– Ладно, нечего там, – весело сказал он. – Все в порядке. Полечу в следующий раз. К тому времени дело должно уже само собой двигаться. Посмотрите, – он повернулся к «Мэйфлауэру», – каков красавец, а?
Внешний люк был задраен, вдоль трека и с контрольной вышки мигали огни готовности. Завыла сирена.
Харриман подошел поближе.
– Пошел!
Кричала вся толпа. Громадный корабль мягко тронулся вверх по треку, набирая скорость. Через некоторое время он, уже совсем крохотный, достиг вершины и устремился в небо. На долю секунды он завис над землей, затем из его сопел вырвался сноп пламени – включились двигатели.
Потом он превратился в светлое пятнышко – огненный мячик – и вскоре совсем исчез. Улетел – вперед и вверх, на рандеву с танкерами.
Едва корабль достиг вершины, толпа переместилась к западному краю платформы. Харриман остался на месте. Диксон и Стронг тоже не пошли со всеми. Они остались втроем. Харриман был самым одиноким из них – он, казалось, не замечал никого вокруг. Он смотрел в небо.
А Стронг смотрел на него. Наконец он шепнул Диксону:
– Ты Библию читал?
– Кое-что.
– Он совсем как Моисей, тот, наверное, выглядел точно так же, когда созерцал землю Обетованную.
Харриман опустил глаза и увидел компаньонов.
– Я сказал, что верю в тебя, Делос. Сколько тебе нужно?
– А на каких условиях?
– Твой вексель.
– Мой… Ты сказал «мой вексель»?
– Конечно, я бы хотел гарантий.
Харриман выругался.
– Я знал, что тут какой-то подвох. Дэн, ты отлично понимаешь: все, что у меня было, вложено в это дело.
– Ну у тебя есть страховки. У тебя много страховок, я знаю.
– Верно. Но все они оформлены на жену.
– Кажется, ты говорил что-то подобное Джеку Энтенсе, – задумчиво протянул Диксон. – Стало быть, насколько я знаю твои манеры в отношении налогов, у тебя имеется хотя бы один трест с неизменным уставом, или выплаченная ежегодная рента, или еще что-нибудь, чтобы миссис Харриман в любом случае не попала в дом престарелых.
Харриман крепко задумался.
– А когда будет востребован вексель?
– В далеком светлом будущем. Конечно, хотелось бы пунктик о небанкротстве.
– Зачем? Юридически он незаконен.
– Зато законен для тебя, верно?
– Хм-м-м… Ладно, черт с тобой.
– Тогда волоки свои полисы на свет божий – посмотрим, на сколько можно выписать вексель.
Бросив взгляд на Диксона, Харриман резко повернулся и прошел к своему сейфу. Вернулся он с целой грудой толстых папок. Они сложили стоимости полисов – сумма по тем временам вышла просто поразительная. Диксон заглянул в вынутую из кармана шпаргалку:
– Кажется, пропустили один, и довольно крупный. Вероятно, «Североатлантического взаимного».
Харриман бросил на него злобный взгляд:
– Кажется, пора гнать с работы всех моих служащих.
– Не стоит, – мягко сказал Диксон, – информация у меня не из вашего лагеря.
Харриман опять полез в сейф, вынул полис и добавил его к куче других.
– А мои не желаешь? – спросил у Диксона Стронг.
– Нет, – ответил Диксон, – в этом необходимости нет. – Он принялся запихивать полисы в карман. – Я их сохраню и позабочусь о выплатах. И, конечно же, это дело фактурирую. Можешь послать вексель и формы изменения бенефициария в мою контору. Вот твоя тратта.
Он извлек из кармана лист бумаги. Это была тратта, уже выписанная на общую сумму полисов. Харриман пристально посмотрел на Диксона.
– Порой я и понять не могу, – медленно сказал он, – кто же кого надувает? – Он перебросил бумагу Стронгу: – Ладно. Джордж, займись. Я – в Париж, ребята. Пожелайте мне удачи.
Вышел он с видом веселым, как у щенка-фокстерьера. С захлопнувшейся двери Стронг перевел взгляд на Диксона, потом на вексель:
– Мне бы следовало его порвать…
– Не надо, – попросил Диксон. – Видишь ли, я действительно верю Ди-Ди. – Помолчав, он добавил: – Ты, Джордж, Карла Сэндберга когда-нибудь читал?
– Да какой из меня читатель…
– Будет время – прочти. У него была история о человеке, пустившем слух, что в аду найдена нефть. Очень скоро все перебрались в преисподнюю, поддавшись на провокацию. А парень, пустивший слух, посмотрел на все это, почесал репу и сказал сам себе: в конце концов, там просто не может не быть чего-нибудь такого! И сам отправился туда же.
Выслушав историю, Стронг сказал:
– И в чем же здесь суть?
– Суть в том, что я всего лишь хочу быть готовым защитить себя в случае надобности. И тебе, Джордж, советую. А ну как Делос сам поверит в свои слухи? Алмазы… Идем, Джек.
Следующие месяцы оказались такими же суматошными, как и все время до отлета «Пионера», ныне с помпой переданного Смитсоновскому университету. Группа инженеров и большой штат рабочих занимались катапультой, еще две группы – новыми кораблями «Мэйфлауэром» и «Колонистом». Третий корабль был пока что только но бумаге. Главным инженером всего проекта был Фергюссон; Костер же, как и прежде, поддерживаемый Джеком Беркли – техническим консультантом, работающим над тем, над чем хочет. Колорадо-Спрингс быстро развивался; поселения городов-дорог Денвер-Тринидад вышли далеко за его пределы, вплотную подступив к «Петерсон Филдс».
Харриман крутился, точно белка в колесе. Постоянно расширяющиеся торговля и реклама отнимали у него восемь дней в неделю, но, доведя до язвы Монтгомери с Кэминсом, сам почти без сна, он все же успевал частенько наезжать в Колорадо и подолгу беседовать с Костером.
Было решено, что Луна-Сити будет основан уже при следующем полете. «Мэйфлауэр» должен был нести полезную нагрузку не только в количестве семи пассажиров, но и запасы воздуха, воды и пищи, достаточные, чтобы четверым из пассажиров можно было продержаться до следующего корабля. Жить им предстояло в гофрированном алюминиевом домике – прочном, герметичном и вдобавок захороненном под рыхлой лунной почвой до прилета следующего корабля.
Выбор остальных четырех пассажиров превратился в очередное состязание, очередную рекламную кампанию и большую продажу акций. Харриман настоял на отборе двух семейных пар, на что ему тщетно пытались возражать все поголовно научные организации. Уступил Харриман только в одном – пусть все четверо будут учеными, но при этом они все равно должны составлять две семейные пары. Это привело к увеличению скоропалительных браков и разводов – после того как объявили итоги конкурса.
«Мэйфлауэр» был загружен по максимуму – только-только, чтобы с помощью катапульты и собственных двигателей выйти на околоземную орбиту. Старту «Мэйфлауэра» должны были предшествовать старты четырех других кораблей (правда, космическими кораблями в прямом смысле слова они не являлись), таких же больших, как и он, безымянных танкеров. Самые скрупулезные баллистические расчеты и предельная точность при запусках помогут им собраться в одной и той же точке одной и той же орбиты. Там их встретит «Мэйфлауэр» и заберет оставшееся топливо.
Это была самая тонкая часть всего проекта. Если четыре танкера сойдутся на орбите, Лекруа, используя крошечный запас топлива для маневров, сможет подойти к ним на своем новом корабле. Если же нет – что ж, в космосе ему будет жутко одиноко.
Над пилотированием танкеров размышляли всерьез. Предполагалось поместить туда пилотов и счесть неизбежными издержками расход топлива на отделение спасательного бота с крыльями, уменьшение скорости при входе в атмосферу и посадочное торможение. Однако Костер нашел более рациональный способ. Радар-автопилот, чьим предком был дистанционный взрыватель, а родителями – системы наведения самонаводящихся ракет, получит команду: свести танкеры вместе. На первом танкере его не будет, однако второй автоматически «увидит» первый и на минимальной тяге направится на сближение. Третий подойдет к двум первым, как и четвертый. Если это сработает, у Лекруа будет существенно меньше проблем.
Стронг хотел было продемонстрировать Харриману отчеты о реализации автоматических бытовых выключателей «H&S», но Харриман лишь отмахнулся. Стронг опять придвинул их к Харриману, прямо под нос:
– Делос, тебе пора бы хоть немного заинтересоваться такими делами. Кое-кто в этом кабинете должен бы наконец заметить, что к нам поступают некие деньги, принадлежащие лично нам. Иначе этому кому-то скоро придется идти торговать яблоками на углу.
Харриман откинулся в кресле, заложив руки за голову.
– Джордж, как ты можешь? В такой день!.. Никакой в тебе поэзии! Или ты не слышал, что я сказал, когда пришел? Рандеву осуществлено. Первый и второй танкеры соединились, как сиамские близнецы! На этой неделе – в полет!
– Очень может быть. А бизнес своим чередом!
– Стало быть, ты им и управляй, а у меня назначена встреча. Когда Диксон обещал быть?
– Должен с минуты на минуту.
– Хорошо.
Откусив кончик сигары, Харриман продолжал:
– Знаешь, Джордж, я уже не жалею, что не полетел с первым кораблем. Зато сейчас полечу! Я нетерпелив, как жених, и так же счастлив.
Он замурлыкал себе под нос какую-то песенку. Диксон на сей раз явился без Энтенсы – так повелось с того дня, когда ему больше не нужно было скрывать, что он контролирует два пая. Они пожали друг другу руки.
– Слыхал новость, Дэн?
– Да, Джордж говорил.
– У нас все готово! То есть, почти готово. Через неделю – ну там чуть больше или меньше – я буду на Луне! С трудом верится…
Диксон молча уселся в кресло. Харриман продолжал:
– Ты что, не хочешь меня поздравить? Да это же великий день!
– Ди-Ди, – спросил Диксон, – а зачем?
– Чего-о?! Не задавай дурацких вопросов! Для чего я, по-твоему, все это затевал?
– Я не просто так тебя об этом спрашиваю. Я спрашиваю, для чего тебе нужно на Луну? У четверых колонистов причина достаточно веская. Кроме того, каждый из них – отобранный специалист-исследователь. Лекруа – пилот. Костер – инженер, проектирующий лунный город. Но ты-то там зачем? Что ты там будешь делать?
– Как это – что? Я – тот самый тип, который всем заправляет. Черт-побери, когда я доберусь туда, стану мэром! Сигару, приятель? Моя фамилия Харриман, не забудь проголосовать.
Он ухмыльнулся. Диксон был мрачен.
– Вот не знал, что ты собираешься там остаться.
Харриман смущенно отвел взгляд.
– Ну, это все еще не наверняка… Если удастся быстро установить домик, возможно, мы сэкономим достаточно припасов, чтобы и я мог продержаться до следующего корабля. Ты ведь не станешь мне завидовать, так?
Диксон смотрел в глаза Харримана:
– Делос, я вообще не могу позволить тебе лететь.
Харриман онемел от изумления. Немного придя в себя, он сказал:
– Дэн, не шути такими вещами. Я лечу, и ты меня не остановишь. Никто на Земле меня не остановит!
– Делос, я не могу тебе этого позволить, – покачал головой Диксон. – Я слишком глубоко в этом деле. Если ты улетишь, и, не дай Бог, с тобой что-то случится – я потеряю все.
– Это глупость какая-то! Вы с Джорджем продолжите дело.
– А вот ты спроси у Джорджа.
Стронг ничего не сказал. Казалось, он старательно избегал взгляда Харримана. Диксон продолжал:
– И не пытайся схитрить, Делос. Предприятие – это ты. А ты – это предприятие. Если ты погибнешь, всему конец. Я не говорю, что прекратятся космические полеты – ты уже дал им такой толчок, что дело будет продолжаться, даже если на твое место встанут людишки помельче. Но наше предприятие – вот эта самая Компания – пойдет прахом. Нам с Джорджем придется ликвидировать его по полцента за доллар. И это еще с учетом продажи патентных прав! Недвижимость же не стоит ничего.
– Черт с ним! Мы торгуем тем, что нельзя положить в рот! Ты с самого начала это знал.
– Самый важный актив – ты, Делос. Ты – курица, несущая золотые яйца. И я хочу, чтобы ты никуда не улетал, пока еще способен их нести. Ты просто права не имеешь рисковать в космическом полете, пока дело не поставлено на рентабельную основу, так, чтобы любой знающий менеджер, вроде нас с Джорджем, мог вести его дальше и поддерживать платежеспособность. Это я серьезно, Делос. Я слишком много вложил в это дело, чтобы позволить тебе рисковать им ради увеселительной прогулки.
Харриман встал, тяжело дыша и упершись кончиками пальцев в край столешницы.
– Тебе меня не остановить, – медленно и непреклонно сказал он. – Ты отлично знаешь, что я собираюсь лететь. И никакие чистые и нечистые силы меня не остановят!
– Прости меня, Делос, – спокойно возразил Диксон. – Но я могу и хочу остановить тебя. Я могу, например, задержать этот самый корабль.
– Попробуй! Адвокатов у меня не меньше, к тому же мои – лучше!
– Ты увидишь, что уже не так популярен в американских судах – особенно с тех пор, как США сообразили, что Луна им вовсе не принадлежит.
– А я говорю, попробуй! Я разобью тебя, да вдобавок отберу твои же паи!
– Спокойнее, Делос. Не сомневаюсь, у тебя есть наготове план, с помощью которого ты хоть сейчас можешь отнять Компанию у нас с Джорджем. Если захочешь. Однако – ты вовсе не обязательно станешь это делать. И я не обязательно стану задерживать корабль. Я не меньше твоего хочу, чтоб этот полет состоялся. Но вот тебя в корабле не будет – ты передумаешь лететь.
– Я передумаю?! Я что, по-твоему, на чокнутого похож?!
– Нет, напротив.
– Тогда – с чего это я передумаю?
– Из-за твоего векселя, который у меня. Я хочу его инкассировать.
– Как это? Срок еще не вышел!
– Верно. Однако я хочу быть уверенным в инкассации.
– Зачем, дубина ты безмозглая? Если я погибну, ты его инкассируешь гораздо скорей!
– Вот как? Ошибаешься, Делос! Если ты погибнешь во время полета, я ничего не получу! Я справлялся во всех страховавших тебя компаниях – большинство из них вносит оговорки насчет экспериментальных аппаратов; так повелось еще со времен ранней авиации. К тому же все они аннулируют полисы и будут стоять насмерть в суде, если ты ступишь на трап корабля.
– Это ты их надоумил!
– Остынь, Делос. Иначе жилы полопаются. Конечно, я справлялся у них, но ведь я вполне законно соблюдал собственные интересы. Я не хочу инкассировать вексель – ни сейчас, ни в случае твоей смерти. Я хочу, чтобы ты погасил его своими собственными трудами, оставшись дома и пестуя нашу Компанию, пока она не стабилизируется.
Харриман швырнул так и невыкуренную, но сильно изжеванную сигару в мусорную корзину – и промазал.
– Мне плевать, что ты на этом прогоришь. Если б ты их не потревожил, они бы заплатили, не пикнув.
– Однако в твоих планах, Делос, обнаружилось слабое место. Если космические полеты будут регулярными и успешными, страховым компаниям придется их страховать.
– Черт побери, одна уже сейчас так делает – «Североатлантическая взаимная».
– Я смотрел их рекламу и полюбопытствовал, что они предлагают. Все это – просто рекламные фокусы с обычными оговорками. Нет, все виды страховки придется пересматривать.
Харриман задумался.
– Надо проверить. Джордж, позвони Кэминсу. Возможно, нам придется учредить свою страховую компанию.
– Не стоит звонить Кэминсу, – возразил Диксон. – Дело в том, что ты не можешь отправиться в этот полет. Слишком много такого вот сорта мелочей, которые постоянно требуют хозяйского присмотра и заботы.
Харриман заглянул в глаза Диксона:
– Дэн, ты никак не можешь понять? Я лечу! Если сможешь – задержи корабль. Если ты расставишь вокруг шерифов – я найму громил, чтобы вышвырнуть их вон.
Диксон заметно опечалился.
– Я не хотел говорить об этом, Делос, однако тебя остановят без меня.
– Это кто же?
– Твоя супруга.
– А она-то здесь причем?
– Она хоть сейчас готова подать на тебя в суд на алименты: она узнала о полисах. А когда услышит о твоих последних выдумках, уж точно притащит тебя в суд и получит возможность проверить бумаги с учетом твоих активов.
– Это ты ей подсказал!!!
Диксон колебался. Он знал, что миссис Харриман ввел в курс дела Энтенса – со злости. Но что толку подливать масла в огонь?
– У нее и своя голова имеется, – сказал Диксон, – чтобы кое-что выяснить о положении своих собственных дел. Я, честно говоря, беседовал с ней, но она сама меня пригласила.
– Да я вас обоих засужу!
Харриман прошел к окну и выглянул наружу. Окно было настоящим, приятно иногда было вот так подойти к нему и смотреть в небо…
Подошедший Диксон положил руку ему на плечо.
– Не расстраивайся так, Делос. Никто не собирается отнимать у тебя твою мечту. Однако сейчас тебе не следует лететь. Ты не имеешь права подводить нас. Мы вместе с тобой зашли слишком далеко, и ты обязан быть с нами до последнего.
Харриман молчал. Диксон продолжил:
– Ну ладно, я тебе не очень-то нравлюсь. А Джордж? Он ведь с тобой, и вы оба против меня. Однако ему больно от одной только мысли о том, на что ты его обрекаешь. Именно обрекаешь – если не доведешь дело до конца. Как же быть с Джорджем, Делос? Ты и его готов подвести?
Не обращая на Диксона внимания, Харриман резко обернулся к Стронгу.
– Джордж, что скажешь? Ты тоже считаешь, что я должен остаться?
Стронг потер руки, пожевал губу, и наконец поднял глаза.
– Со мной полный порядок, Делос. Делай, что считаешь нужным.
Харриман долго глядел на него. Похоже было, что он сейчас заплачет. Потом он хрипло выговорил:
– Ладно, крысы. Ладно. Я остаюсь.
То был один из великолепных вечеров, что, впрочем, обычно для пика Пайкс после того, как гроза покидает небо. Трек катапульты прямой линией устремился к вершине горы, для этого пришлось срыть весь склон. Во временном здании космопорта Харриман в компании других почетных гостей прощался с пассажирами и экипажем «Мэйфлауэра».
Толпа почти вплотную подошла к рельсам катапульты. Не было надобности держать людей на расстоянии: двигатели не включатся, пока корабль не окажется на вершине пика. Охранялся лишь сам корабль, да сияющие рельсы. Диксон и Стронг вместе – ради Компании и для взаимной поддержки – держались у края площадки, отведенной экипажу и гостям. Они смотрели, как Харриман подшучивает над улетающими:
– До свиданья, доктор. А вы, Жанет, с ним построже: нечего там лунных дев искать!
Потом они принялись наблюдать, как он, о чем-то заговорив с Костером, хлопнул его по спине.
– Не вешает нос, верно? – шепнул Диксон.
– Может, надо было его отпустить? – спросил Стронг.
– Что? Ерунда! Он нужен здесь. Во всяком случае, место в истории ему обеспечено.
– Да что ему история, – серьезно ответил Стронг. – Он ведь просто хотел слетать на Луну…
– Да, черт его побери… Пусть летит – только сначала с нашим делом пусть закончит. В конце концов, он же все это затеял! Все это сделал он!
– Я понимаю.
Обернувшись, Харриман увидел своих компаньонов и направился в их сторону. Они тут же замолчали.
– Ладно, нечего там, – весело сказал он. – Все в порядке. Полечу в следующий раз. К тому времени дело должно уже само собой двигаться. Посмотрите, – он повернулся к «Мэйфлауэру», – каков красавец, а?
Внешний люк был задраен, вдоль трека и с контрольной вышки мигали огни готовности. Завыла сирена.
Харриман подошел поближе.
– Пошел!
Кричала вся толпа. Громадный корабль мягко тронулся вверх по треку, набирая скорость. Через некоторое время он, уже совсем крохотный, достиг вершины и устремился в небо. На долю секунды он завис над землей, затем из его сопел вырвался сноп пламени – включились двигатели.
Потом он превратился в светлое пятнышко – огненный мячик – и вскоре совсем исчез. Улетел – вперед и вверх, на рандеву с танкерами.
Едва корабль достиг вершины, толпа переместилась к западному краю платформы. Харриман остался на месте. Диксон и Стронг тоже не пошли со всеми. Они остались втроем. Харриман был самым одиноким из них – он, казалось, не замечал никого вокруг. Он смотрел в небо.
А Стронг смотрел на него. Наконец он шепнул Диксону:
– Ты Библию читал?
– Кое-что.
– Он совсем как Моисей, тот, наверное, выглядел точно так же, когда созерцал землю Обетованную.
Харриман опустил глаза и увидел компаньонов.