Страница:
Джерри посадил Торби за одну консоль, Мату за другую и выдал вводные на проблемы, с которыми сталкивается ходовая рубка корабля. Обе консоли засветились огоньками, и можно было видеть, какие решения принимает каждый оператор и как они сопоставляются с теми, которые были бы нужны в бою, потому что данные имели отношение к подлинным или мнимым схваткам, что случались в прошлом.
Вскоре Торби в изнеможении зашел в тупик, у Маты дела шли куда лучше, чем у него.
Он попробовал еще раз и запутался еще больше. Пока он обливался потом, пытаясь рассчитать действия рейдера, виднеющегося на экранах «Сису», его болезненно уязвляла эта тоненькая, смуглая, симпатичная девчонка рядом с ним, которая своими легкими пальчиками едва притрагивалась к кнопкам и тумблерам, то меняя угол, то уточняя его вектор; действовала она расслабленно и не спеша. И ему пришлось испытать еще одно унижение, узнав потом, что ее действия «спасли корабль» в то время, как он потерпел поражение.
Хуже всего, что она интересовала его и как женщина, о чем он и не подозревал – он чувствовал лишь, что в ее присутствии он испытывает неловкость.
После этого занятия Джерри связался с ними из контрольной рубки: «Конец учебы. Ключ на стол». Быстро явившись в компьютерную, он просмотрел их ленты, читая отметки на чувствительной бумаге так же легко, как другой читал бы текст. Знакомясь с результатами, выданными Торби, он облизал губы.
– Стажер, вы стреляли три раза… и ни один из ваших прицелов не прошел ближе пятидесяти тысяч километров от врага. Речь идет не о расходах, а просто о нашей крови. Объект должен быть поражен, а не поцарапан. Вам придется потрудиться, прежде чем вы научитесь ловить его.
– Я старался изо всех сил!
– Значит, еще недостаточно. Давай посмотрим, что у тебя, сестренка. – Эта фамильярность еще больше уязвила Торби. Брат и сестра обожали друг друга и не утруждали себя формальными обращениями. Торби попытался называть их по именам… и получил по носу: перед ним были «Старший Контролер» и «Младший Контролер».
Джерри просмотрел данные своей сестры и кивнул:
– Отлично, сестренка! Ты всего на секунду отстала от оптимального времени, которое мы вычислили потом, и оно оказалось лишь на три секунды лучше, чем в действительности. Должен признать, что это был прекрасный выстрел… тем более, что на самом деле за пультом сидел я. То был рейдер с Ингстела… помнишь?
– Конечно, помню. – Она взглянула на Торби.
Торби почувствовал себя омерзительно.
– Это нечестно. – Он стал отстегивать ремни.
Джерри удивился:
– Что именно, Стажер?
– Я говорю, что это нечестно! Вы сунули мне ситуацию, я ломал себе голову, а теперь меня оскорбляют, потому что я не справился с ней. А ей оставалось лишь поиграть с контрольной панелью, делая вид, что она ищет ответ, который и так знала… чтобы унизить меня!
Мата растерялась. Торби направился к дверям.
– Я никогда не напрашивался! Я пойду к Капитану и попрошу у него другое дело!
– Стажер!
Торби остановился.
– Садитесь, – тихо сказал Джерри. – Вы увидите Капитана только после того, как я закончу – если вам покажется разумным.
Торби сел.
– Я должен сказать вам две вещи, – холодно сказал Джерри. – Первое, – он повернулся к сестре. – Младший Контролер, знали ли вы, с чем вам придется иметь дело, когда стали рассчитывать прицел?
– Нет, Старший Контролер.
– Работали ли вы ранее над этой задачей?
– Не думаю.
– Почему же вы сказали, что помните ее?
– Что? Ну как же, ты ведь сказал, что это рейдер с Ингстела. А я его никогда не забуду, потому что о нем шел разговор на обеде в твою честь, когда ты сидел рядом со Старшим Офицером.
– Понимаешь? Она хладнокровно поразила цель – так же спокойно, как это сделал я, когда все было в действительности. И сделала она это даже лучше меня; я горд, что у меня такой младший стрелок. К вашему сведению, Мистер Глупый Младший Стажер, она справилась, даже не проходя стажировки. У нее даже не было практики. И справилась лучше, чем вы.
– Ну и хорошо, – мрачно сказал Торби. – Из меня никогда не получится толка. Я сказал, что хочу уйти отсюда.
– Я еще не кончил. Никто не домогается этой работы, от которой разламывается голова. С другой стороны, никто не бросает ее. Проходит время, и сама работа отвергает человека, когда анализ показывает, что он теряет хватку. Может быть, и я начинаю терять ее. Но вот что я тебе обещаю: или ты будешь учиться, или же я сам пойду к Капитану и скажу ему, что ты гроша ломаного не стоишь… и если ты мне хоть что-нибудь ляпнешь, я разделаюсь с тобой без помощи Старшего Офицера. Приступаем к повторному занятию! – рявкнул он. – На боевой станции! Подготовиться! – Он вышел из комнаты.
Мгновением позже они снова услышали его голос.
– Компьютерная! Доложить о готовности!
Мата четко доложила:
– К поиску цели готова. Данные вижу, начинаю поиск.
Ее пальцы запорхали над тумблерами. Торби склонился над своей консолью…
С этого дня Торби говорил с Джерри только по делу. Мату он видел лишь на тренировках или по другую сторону от своего обеденного стола; он обращался с ней с холодной вежливостью, стараясь усвоить все ее умение работать. Он мог встречаться с ней и в другое время; молодые люди свободное время проводили на людях. Но для него она была табу – и как его племянница и потому что они оба принадлежали к одному сообществу.
Но как-то днем Торби оказался в зале, где шел исторический фильм на тему, связанную с Саргоном. И когда он кончился, ему не удалось избежать встречи с Матой, потому что она подошла к нему и уважительно, как к дяде, обратилась к нему с вопросом: не согласится ли он до ужина сыграть партию в мяч?
Он уже был готов отказаться, но, увидев с какой надеждой она ждала его ответа, сказал:
– Конечно, с удовольствием, Мата. Нагуляем аппетит.
Она расплылась в улыбке.
– Отлично. Я скажу Илсе, чтобы она заняла площадку. Идет!
Торби выиграл у нее три партии и одну свел вничью… что было великолепным результатом, так как она была чемпионкой среди женщин и, играя с чемпионом среди мужчин, позволяла ему давать лишь очко форы.
Дела у него шли все лучше, частично из-за мрачной серьезности, с которой он вгрызался в них, частично оттого, что он интуитивно ощущал сложность комплексной геометрии, а также из-за того, что мозг нищего мальчишки был оттренирован и закален более древними дисциплинами. У Джерри ныне не было оснований громко сравнивать результаты упражнений Маты и Торби, и он ограничивался лишь краткими комментариями в адрес Торби: «Уже лучше» или «Получается», а иногда «Попадание в точку». Напряжение, в котором существовал Торби, постепенно спадало; он стал расслабляться, больше времени проводя в обществе и почти постоянно играя в мяч с Матой.
Когда полет сквозь тьму приближался к концу, как-то утром они закончили последнюю тренировку и Джерри скомандовал: «Вольно! Я буду через несколько минут!» – Торби с удовольствием расслабился, но через несколько минут снова напрягся, не в силах отделаться от ощущения, что стал неотъемлемой частью своих аппаратов.
– Как вы думаете, Младший Контролер… не будет ли он возражать, если я взгляну на свою ленту?
– Не думаю, – сказала Мата. – Я ее выну и за все буду отвечать сама.
– Мне бы не хотелось доставлять вам неприятности.
– А вы и не доставите, – серьезно ответила Мата. Она нагнулась над консолью Торби, вытянула ленту с записями, расправила ее и стала считывать данные. Затем, потянув собственную ленту, сравнила обе.
Она серьезно посмотрела на него.
– Великолепный ход, Торби.
В первый раз она назвала его по имени. Но Торби едва обратил на это внимание.
– Правда? Ты так думаешь?
– Это очень хороший ход… Торби. Мы оба поразили цель. Но твои расчеты достигли оптимума между «возможно» и «критическая граница» – в то время, как я слишком торопилась. Видишь?
Торби воспринимал на глаз строчки расчетов с трудом, но он был счастлив слышать такую оценку. Вошел Джерри, взял обе ленты, бросил взгляд на работу Торби, а затем присмотрелся к ней повнимательнее.
– Прежде чем спуститься сюда, я уже кое-что проанализировал, – сказал он.
– Да, сэр? – серьезно сказал Торби.
– М-м-м… похоже, ты избавляешься от своих ошибок.
– Да ты что, братец, – сказала Мата, – это был отличный ход, и ты это знаешь!
– Неужто? – Джерри улыбнулся. – А ты не думаешь, что у нашего звездного мальчика закружится голова?..
Узким проходом они вышли в грузовой коридор второй палубы и вышли наружу. Торби сделал глубокий вдох.
– Тебя что-то беспокоит? – спросил племянник.
– Нисколько! – Торби обнял обоих за плечи. – Джерри, вы с Матой еще сделаете из меня настоящего снайпера.
В первый раз с того дня, как он получил взбучку, Торби обратился к своему учителю по имени. И Джерри спокойно воспринял попытку примирения со стороны своего дяди.
– Не теряй надежды, коллега. Я думаю, что нас еще ждет большая удача.
«Сису» вынырнула из темноты, сбросив скорость до субсветовой. Солнце Лосиана сияло меньше чем в пятидесяти миллиардах километров; через несколько дней их уже ждал очередной рынок. Боевые посты встали на круглосуточные вахты.
Мата несла вахту одна; Джерри решил, что стажеру лучше быть при нем. Первая вахта всегда проходила спокойно; если даже рейдер и получил почерпнутую из связи через n-космос точную информацию о времени появления и цели назначения «Сису», после прыжка во много световых лет было невозможно точно предугадать место и время, когда и где «Сису» высунет нос в нормальный космос.
Джерри занял свое кресло через несколько минут после того как Торби затянул ремни, испытывая странное ощущение, что на этот раз это уже не учеба. Джерри улыбнулся ему:
– Расслабься. Если будешь в таком напряжении, начнет болеть спина, и ты долго не протянешь.
Торби слабо улыбнулся ему в ответ:
– Постараюсь.
– Вот так-то лучше. А теперь можешь сыграть. – Джерри вытащил из кармана какую-то штучку.
– Что это?
– Прекрасно убивает время. Приспособим ее вот так. – Джерри положил коробочку на выключатель, который оповещал о том, какая консоль находится в режиме управления. – Ты видишь тумблер?
– Что? Конечно, нет.
Джерри щелкнул скрытым тумблером.
– Кто из нас сейчас на контроле в случае, если придется пускать оружие в ход?
– Кто из нас сейчас на контроле в случае, если придется пускать оружие в ход?
– В этом и заключается игра. Может быть, на контроле я, а ты просто впустую совершаешь определенные действия, а может, именно ты держишь палец на спусковом крючке, а я сплю в своем кресле. И сколько бы я ни щелкал выключателем, ты не должен знать, в каком я оставил его положении. Поэтому когда раздастся сигнал тревоги – а она не заставит себя ждать, я это нутром чувствую – ты не должен вести себя так, словно добрый Джерри с такими чуткими пальцами держит ситуацию под контролем. Ты должен спасать команду. ТОЛЬКО ТЫ.
Перед Торби предстало смутное видение ракет, лежащих на направляющих и застывших в ожидании людей – тех, кто ждал, что он выдаст безошибочный ответ неразрешимой проблемы жизни и смерти, связанных с искривленными пространствами космоса, наводкой вектора и комплексной геометрией.
– Ты шутишь, – робко сказал он. – Ты не можешь поставить меня на контроль. Капитан спустит шкуру с тебя.
– Вот в этом-то ты как раз и ошибаешься. Рано или поздно приходит день, когда стажер по-настоящему наводит на цель. И лишь после этого он становится настоящим стрелком… или превращается в ангела. Но не позволим тебе расслабиться. О нет! Тебе придется быть начеку все время. Вот в чем будет заключаться игра. Как только я скажу: «Ну!», ты должен угадать, кто на контроле. Если угадаешь, я отдаю тебе сладкое, если ошибешься – ты мне. Ну!
Торби быстро прикинул:
– Наверно, я.
– Ошибка. – Джерри приподнял коробочку. – Ты должен мне одно сладкое – а сегодня это клюквенный торт! Ты должен уметь принимать мгновенные решения. Ну!
– По-прежнему ты!
– Так оно и есть!
– Ты!
– Нет. Видишь. Я съем твой торт – и должен успеть выйти из игры, пока я впереди. До чего мне нравится эта подливка! Ну!
Когда Мата освободила их, Торби был должен Джерри сладкое за четыре дня.
– Мы начнем снова с этой точки, – сказал Джерри, – хотя я и не привык коллекционировать клюквенные торты. Но я забыл сказать тебе о самой большой награде.
– О какой?
– Когда все будет взаправду, мы поспорим на три торта. И когда все будет кончено, мы их слопаем.
Мата фыркнула:
– Братец, почему ты заставляешь его нервничать?
– Ты нервничаешь, Торби?
– Нисколько.
– Так что не беспокойся, сестричка. Надеюсь на твои маленькие твердые ручки.
– Я сменяю вас, сэр.
– Идем, Торби, нас ждет еда. О, клюквенный торт!
Тремя днями позже «Сису» заметно сбросила скорость, перейдя почти на планетарную, и Лосианское солнце все вырастало на экранах. Со слабым сожалением Торби решил, что его готовность к бою не будет испытана во время этого прыжка.
Внезапно звук всеобщей тревоги заставил его кинуться на свое место, затягивая ремни. Джерри что-то кричал, оглядывая дисплей, его голова дергалась из стороны в сторону, а руки двигались над контрольной панелью.
– За дело! – рявкнул он. – Это уже по-настоящему!
Торби стряхнул с себя мгновенное оцепенение и склонился над своей панелью. Глобус аналога уже выдавал данные; баллистическая ситуация становилась все яснее. Силы небесные, как это уже БЛИЗКО! И как быстро передвигается! Как он сумел так подобраться, что его никто не заметил? Он бросил задавать себе бесполезные вопросы и начал просматривать ответы… нет, еще нет… еще далеко… не повернет ли пират еще немного и не сбросит ли скорость?.. не прикинуть ли поворот с шестикратным ускорением?.. достанут ли его ракеты?.. Достанут ли они его, если он не?.. Он едва почувствовал легкое прикосновение Маты к плечу. Но услышал крик Джерри:
– Отойди, сестренка! Мы засекли его, мы засекли его!
На панели Торби мелькнула лампочка и раздался резкий звук горна.
– Это друзья, это друзья! Лосианский планетный патруль. Назовите себя. Продолжайте спокойно нести вахту.
Торби перевел дыхание, чувствуя, как спадает с него непомерная тяжесть.
– Продолжай вести цель!
– Что?
– Кончай наводку! Это не лосианское судно; это пират! Лосианцы так не маневрируют. Ты поймал его, парень, ты поймал его! НАКРОЙ ЕГО!
Торби слышал испуганный вздох Маты, но он опять весь был в деле. Что-то изменилось? Достанет ли он его? Будет ли враг в конусе выстрела, если он изменит прицел? Ну! Он дал компьютеру приказ.
Он едва слышал голос Джерри; тот говорил очень медленно:
– Ракета пошла. Я думаю, ты накрыл его… но ты погорячился. Дай-ка еще одну, пока его луч не достал нас.
Торби автоматически повиновался. Было слишком мало времени, чтобы принимать какое-то другое решение; он дал приказ выпустить еще одну ракету, ориентируясь на проекцию врага. Затем он увидел, что на его панели изображение цели исчезло и с чувством полной пустоты понял, что его первая ракета поразила цель.
– Все! – объявил Джерри. – Ну!
– Что «ну»?
– Кто поразил? Ты или я? Три сладких.
– Поразил я, – уверенно сказал Торби.
– Неточно. Это обойдется тебе в три десерта. Я струсил и сам держал все под контролем. Конечно, ракеты были разоружены и пусковые установки запломбированы, как только Капитан получил пароль… но я не имел права рисковать, то есть у меня не хватило нервов, чтобы играть с кораблем друзей.
– Друзей?
– Конечно. Но что касается вас, Младший Помощник Контролера, это было первое настоящее дело… как я и хотел.
У Торби закружилась голова.
– Но теперь ты чертовски хороший контролер, так что все в порядке. А я пошел получать свой выигрыш, так что и здесь все в порядке. Сегодня мороженое!
Глава 10
Вскоре Торби в изнеможении зашел в тупик, у Маты дела шли куда лучше, чем у него.
Он попробовал еще раз и запутался еще больше. Пока он обливался потом, пытаясь рассчитать действия рейдера, виднеющегося на экранах «Сису», его болезненно уязвляла эта тоненькая, смуглая, симпатичная девчонка рядом с ним, которая своими легкими пальчиками едва притрагивалась к кнопкам и тумблерам, то меняя угол, то уточняя его вектор; действовала она расслабленно и не спеша. И ему пришлось испытать еще одно унижение, узнав потом, что ее действия «спасли корабль» в то время, как он потерпел поражение.
Хуже всего, что она интересовала его и как женщина, о чем он и не подозревал – он чувствовал лишь, что в ее присутствии он испытывает неловкость.
После этого занятия Джерри связался с ними из контрольной рубки: «Конец учебы. Ключ на стол». Быстро явившись в компьютерную, он просмотрел их ленты, читая отметки на чувствительной бумаге так же легко, как другой читал бы текст. Знакомясь с результатами, выданными Торби, он облизал губы.
– Стажер, вы стреляли три раза… и ни один из ваших прицелов не прошел ближе пятидесяти тысяч километров от врага. Речь идет не о расходах, а просто о нашей крови. Объект должен быть поражен, а не поцарапан. Вам придется потрудиться, прежде чем вы научитесь ловить его.
– Я старался изо всех сил!
– Значит, еще недостаточно. Давай посмотрим, что у тебя, сестренка. – Эта фамильярность еще больше уязвила Торби. Брат и сестра обожали друг друга и не утруждали себя формальными обращениями. Торби попытался называть их по именам… и получил по носу: перед ним были «Старший Контролер» и «Младший Контролер».
Джерри просмотрел данные своей сестры и кивнул:
– Отлично, сестренка! Ты всего на секунду отстала от оптимального времени, которое мы вычислили потом, и оно оказалось лишь на три секунды лучше, чем в действительности. Должен признать, что это был прекрасный выстрел… тем более, что на самом деле за пультом сидел я. То был рейдер с Ингстела… помнишь?
– Конечно, помню. – Она взглянула на Торби.
Торби почувствовал себя омерзительно.
– Это нечестно. – Он стал отстегивать ремни.
Джерри удивился:
– Что именно, Стажер?
– Я говорю, что это нечестно! Вы сунули мне ситуацию, я ломал себе голову, а теперь меня оскорбляют, потому что я не справился с ней. А ей оставалось лишь поиграть с контрольной панелью, делая вид, что она ищет ответ, который и так знала… чтобы унизить меня!
Мата растерялась. Торби направился к дверям.
– Я никогда не напрашивался! Я пойду к Капитану и попрошу у него другое дело!
– Стажер!
Торби остановился.
– Садитесь, – тихо сказал Джерри. – Вы увидите Капитана только после того, как я закончу – если вам покажется разумным.
Торби сел.
– Я должен сказать вам две вещи, – холодно сказал Джерри. – Первое, – он повернулся к сестре. – Младший Контролер, знали ли вы, с чем вам придется иметь дело, когда стали рассчитывать прицел?
– Нет, Старший Контролер.
– Работали ли вы ранее над этой задачей?
– Не думаю.
– Почему же вы сказали, что помните ее?
– Что? Ну как же, ты ведь сказал, что это рейдер с Ингстела. А я его никогда не забуду, потому что о нем шел разговор на обеде в твою честь, когда ты сидел рядом со Старшим Офицером.
– Понимаешь? Она хладнокровно поразила цель – так же спокойно, как это сделал я, когда все было в действительности. И сделала она это даже лучше меня; я горд, что у меня такой младший стрелок. К вашему сведению, Мистер Глупый Младший Стажер, она справилась, даже не проходя стажировки. У нее даже не было практики. И справилась лучше, чем вы.
– Ну и хорошо, – мрачно сказал Торби. – Из меня никогда не получится толка. Я сказал, что хочу уйти отсюда.
– Я еще не кончил. Никто не домогается этой работы, от которой разламывается голова. С другой стороны, никто не бросает ее. Проходит время, и сама работа отвергает человека, когда анализ показывает, что он теряет хватку. Может быть, и я начинаю терять ее. Но вот что я тебе обещаю: или ты будешь учиться, или же я сам пойду к Капитану и скажу ему, что ты гроша ломаного не стоишь… и если ты мне хоть что-нибудь ляпнешь, я разделаюсь с тобой без помощи Старшего Офицера. Приступаем к повторному занятию! – рявкнул он. – На боевой станции! Подготовиться! – Он вышел из комнаты.
Мгновением позже они снова услышали его голос.
– Компьютерная! Доложить о готовности!
Мата четко доложила:
– К поиску цели готова. Данные вижу, начинаю поиск.
Ее пальцы запорхали над тумблерами. Торби склонился над своей консолью…
С этого дня Торби говорил с Джерри только по делу. Мату он видел лишь на тренировках или по другую сторону от своего обеденного стола; он обращался с ней с холодной вежливостью, стараясь усвоить все ее умение работать. Он мог встречаться с ней и в другое время; молодые люди свободное время проводили на людях. Но для него она была табу – и как его племянница и потому что они оба принадлежали к одному сообществу.
Но как-то днем Торби оказался в зале, где шел исторический фильм на тему, связанную с Саргоном. И когда он кончился, ему не удалось избежать встречи с Матой, потому что она подошла к нему и уважительно, как к дяде, обратилась к нему с вопросом: не согласится ли он до ужина сыграть партию в мяч?
Он уже был готов отказаться, но, увидев с какой надеждой она ждала его ответа, сказал:
– Конечно, с удовольствием, Мата. Нагуляем аппетит.
Она расплылась в улыбке.
– Отлично. Я скажу Илсе, чтобы она заняла площадку. Идет!
Торби выиграл у нее три партии и одну свел вничью… что было великолепным результатом, так как она была чемпионкой среди женщин и, играя с чемпионом среди мужчин, позволяла ему давать лишь очко форы.
Дела у него шли все лучше, частично из-за мрачной серьезности, с которой он вгрызался в них, частично оттого, что он интуитивно ощущал сложность комплексной геометрии, а также из-за того, что мозг нищего мальчишки был оттренирован и закален более древними дисциплинами. У Джерри ныне не было оснований громко сравнивать результаты упражнений Маты и Торби, и он ограничивался лишь краткими комментариями в адрес Торби: «Уже лучше» или «Получается», а иногда «Попадание в точку». Напряжение, в котором существовал Торби, постепенно спадало; он стал расслабляться, больше времени проводя в обществе и почти постоянно играя в мяч с Матой.
Когда полет сквозь тьму приближался к концу, как-то утром они закончили последнюю тренировку и Джерри скомандовал: «Вольно! Я буду через несколько минут!» – Торби с удовольствием расслабился, но через несколько минут снова напрягся, не в силах отделаться от ощущения, что стал неотъемлемой частью своих аппаратов.
– Как вы думаете, Младший Контролер… не будет ли он возражать, если я взгляну на свою ленту?
– Не думаю, – сказала Мата. – Я ее выну и за все буду отвечать сама.
– Мне бы не хотелось доставлять вам неприятности.
– А вы и не доставите, – серьезно ответила Мата. Она нагнулась над консолью Торби, вытянула ленту с записями, расправила ее и стала считывать данные. Затем, потянув собственную ленту, сравнила обе.
Она серьезно посмотрела на него.
– Великолепный ход, Торби.
В первый раз она назвала его по имени. Но Торби едва обратил на это внимание.
– Правда? Ты так думаешь?
– Это очень хороший ход… Торби. Мы оба поразили цель. Но твои расчеты достигли оптимума между «возможно» и «критическая граница» – в то время, как я слишком торопилась. Видишь?
Торби воспринимал на глаз строчки расчетов с трудом, но он был счастлив слышать такую оценку. Вошел Джерри, взял обе ленты, бросил взгляд на работу Торби, а затем присмотрелся к ней повнимательнее.
– Прежде чем спуститься сюда, я уже кое-что проанализировал, – сказал он.
– Да, сэр? – серьезно сказал Торби.
– М-м-м… похоже, ты избавляешься от своих ошибок.
– Да ты что, братец, – сказала Мата, – это был отличный ход, и ты это знаешь!
– Неужто? – Джерри улыбнулся. – А ты не думаешь, что у нашего звездного мальчика закружится голова?..
Узким проходом они вышли в грузовой коридор второй палубы и вышли наружу. Торби сделал глубокий вдох.
– Тебя что-то беспокоит? – спросил племянник.
– Нисколько! – Торби обнял обоих за плечи. – Джерри, вы с Матой еще сделаете из меня настоящего снайпера.
В первый раз с того дня, как он получил взбучку, Торби обратился к своему учителю по имени. И Джерри спокойно воспринял попытку примирения со стороны своего дяди.
– Не теряй надежды, коллега. Я думаю, что нас еще ждет большая удача.
«Сису» вынырнула из темноты, сбросив скорость до субсветовой. Солнце Лосиана сияло меньше чем в пятидесяти миллиардах километров; через несколько дней их уже ждал очередной рынок. Боевые посты встали на круглосуточные вахты.
Мата несла вахту одна; Джерри решил, что стажеру лучше быть при нем. Первая вахта всегда проходила спокойно; если даже рейдер и получил почерпнутую из связи через n-космос точную информацию о времени появления и цели назначения «Сису», после прыжка во много световых лет было невозможно точно предугадать место и время, когда и где «Сису» высунет нос в нормальный космос.
Джерри занял свое кресло через несколько минут после того как Торби затянул ремни, испытывая странное ощущение, что на этот раз это уже не учеба. Джерри улыбнулся ему:
– Расслабься. Если будешь в таком напряжении, начнет болеть спина, и ты долго не протянешь.
Торби слабо улыбнулся ему в ответ:
– Постараюсь.
– Вот так-то лучше. А теперь можешь сыграть. – Джерри вытащил из кармана какую-то штучку.
– Что это?
– Прекрасно убивает время. Приспособим ее вот так. – Джерри положил коробочку на выключатель, который оповещал о том, какая консоль находится в режиме управления. – Ты видишь тумблер?
– Что? Конечно, нет.
Джерри щелкнул скрытым тумблером.
– Кто из нас сейчас на контроле в случае, если придется пускать оружие в ход?
– Кто из нас сейчас на контроле в случае, если придется пускать оружие в ход?
– В этом и заключается игра. Может быть, на контроле я, а ты просто впустую совершаешь определенные действия, а может, именно ты держишь палец на спусковом крючке, а я сплю в своем кресле. И сколько бы я ни щелкал выключателем, ты не должен знать, в каком я оставил его положении. Поэтому когда раздастся сигнал тревоги – а она не заставит себя ждать, я это нутром чувствую – ты не должен вести себя так, словно добрый Джерри с такими чуткими пальцами держит ситуацию под контролем. Ты должен спасать команду. ТОЛЬКО ТЫ.
Перед Торби предстало смутное видение ракет, лежащих на направляющих и застывших в ожидании людей – тех, кто ждал, что он выдаст безошибочный ответ неразрешимой проблемы жизни и смерти, связанных с искривленными пространствами космоса, наводкой вектора и комплексной геометрией.
– Ты шутишь, – робко сказал он. – Ты не можешь поставить меня на контроль. Капитан спустит шкуру с тебя.
– Вот в этом-то ты как раз и ошибаешься. Рано или поздно приходит день, когда стажер по-настоящему наводит на цель. И лишь после этого он становится настоящим стрелком… или превращается в ангела. Но не позволим тебе расслабиться. О нет! Тебе придется быть начеку все время. Вот в чем будет заключаться игра. Как только я скажу: «Ну!», ты должен угадать, кто на контроле. Если угадаешь, я отдаю тебе сладкое, если ошибешься – ты мне. Ну!
Торби быстро прикинул:
– Наверно, я.
– Ошибка. – Джерри приподнял коробочку. – Ты должен мне одно сладкое – а сегодня это клюквенный торт! Ты должен уметь принимать мгновенные решения. Ну!
– По-прежнему ты!
– Так оно и есть!
– Ты!
– Нет. Видишь. Я съем твой торт – и должен успеть выйти из игры, пока я впереди. До чего мне нравится эта подливка! Ну!
Когда Мата освободила их, Торби был должен Джерри сладкое за четыре дня.
– Мы начнем снова с этой точки, – сказал Джерри, – хотя я и не привык коллекционировать клюквенные торты. Но я забыл сказать тебе о самой большой награде.
– О какой?
– Когда все будет взаправду, мы поспорим на три торта. И когда все будет кончено, мы их слопаем.
Мата фыркнула:
– Братец, почему ты заставляешь его нервничать?
– Ты нервничаешь, Торби?
– Нисколько.
– Так что не беспокойся, сестричка. Надеюсь на твои маленькие твердые ручки.
– Я сменяю вас, сэр.
– Идем, Торби, нас ждет еда. О, клюквенный торт!
Тремя днями позже «Сису» заметно сбросила скорость, перейдя почти на планетарную, и Лосианское солнце все вырастало на экранах. Со слабым сожалением Торби решил, что его готовность к бою не будет испытана во время этого прыжка.
Внезапно звук всеобщей тревоги заставил его кинуться на свое место, затягивая ремни. Джерри что-то кричал, оглядывая дисплей, его голова дергалась из стороны в сторону, а руки двигались над контрольной панелью.
– За дело! – рявкнул он. – Это уже по-настоящему!
Торби стряхнул с себя мгновенное оцепенение и склонился над своей панелью. Глобус аналога уже выдавал данные; баллистическая ситуация становилась все яснее. Силы небесные, как это уже БЛИЗКО! И как быстро передвигается! Как он сумел так подобраться, что его никто не заметил? Он бросил задавать себе бесполезные вопросы и начал просматривать ответы… нет, еще нет… еще далеко… не повернет ли пират еще немного и не сбросит ли скорость?.. не прикинуть ли поворот с шестикратным ускорением?.. достанут ли его ракеты?.. Достанут ли они его, если он не?.. Он едва почувствовал легкое прикосновение Маты к плечу. Но услышал крик Джерри:
– Отойди, сестренка! Мы засекли его, мы засекли его!
На панели Торби мелькнула лампочка и раздался резкий звук горна.
– Это друзья, это друзья! Лосианский планетный патруль. Назовите себя. Продолжайте спокойно нести вахту.
Торби перевел дыхание, чувствуя, как спадает с него непомерная тяжесть.
– Продолжай вести цель!
– Что?
– Кончай наводку! Это не лосианское судно; это пират! Лосианцы так не маневрируют. Ты поймал его, парень, ты поймал его! НАКРОЙ ЕГО!
Торби слышал испуганный вздох Маты, но он опять весь был в деле. Что-то изменилось? Достанет ли он его? Будет ли враг в конусе выстрела, если он изменит прицел? Ну! Он дал компьютеру приказ.
Он едва слышал голос Джерри; тот говорил очень медленно:
– Ракета пошла. Я думаю, ты накрыл его… но ты погорячился. Дай-ка еще одну, пока его луч не достал нас.
Торби автоматически повиновался. Было слишком мало времени, чтобы принимать какое-то другое решение; он дал приказ выпустить еще одну ракету, ориентируясь на проекцию врага. Затем он увидел, что на его панели изображение цели исчезло и с чувством полной пустоты понял, что его первая ракета поразила цель.
– Все! – объявил Джерри. – Ну!
– Что «ну»?
– Кто поразил? Ты или я? Три сладких.
– Поразил я, – уверенно сказал Торби.
– Неточно. Это обойдется тебе в три десерта. Я струсил и сам держал все под контролем. Конечно, ракеты были разоружены и пусковые установки запломбированы, как только Капитан получил пароль… но я не имел права рисковать, то есть у меня не хватило нервов, чтобы играть с кораблем друзей.
– Друзей?
– Конечно. Но что касается вас, Младший Помощник Контролера, это было первое настоящее дело… как я и хотел.
У Торби закружилась голова.
– Но теперь ты чертовски хороший контролер, так что все в порядке. А я пошел получать свой выигрыш, так что и здесь все в порядке. Сегодня мороженое!
Глава 10
Торби недолго оставался помощником младшего баллистика: Джерри перешел в стажеры у астронавигатора, Мата заняла его пост, и Торби официально стал Младшим Баллистиком Корабля, чья жизнь и смерть отныне лежали на кончиках его пальцев.
События не заставили себя ждать.
Лосиан был «безопасной» планетой. На ней жили цивилизованные негуманоиды, и так как порт не знал налетов, не было необходимости в охране посадочных площадок. Мужчины могли спокойно в свое удовольствие покидать корабль и даже женщинам не возбранялось это делать. (Некоторые из них так и не покидали борт, дожидаясь Встречи, где «Сису» могла обменять их на других девушек.)
Джаббул был для Торби единственным местом, которое сохранилось в его памяти, так что Лосиан был для него первой «чужой» планетой. Поэтому он стремился увидеть ее. Но на первом месте была работа. Когда он был утвержден в звании баллистика, его перевели на место младшего клерка в грузовом отделе. Это повысило статус Торби: торговля считалась более важным занятием, чем ведение хозяйства. Теоретически он должен был всего лишь следить за поступлением грузов; практически же старший клерк выжимал из него, так же как и из других юношей, младших родственников из других отделов, семь потов.
На Лосиане никогда не существовало таможенных тарифов; тяжелые упаковки листьев верги отправлялись с корабля прямо к покупателю. Несмотря на вентиляцию, трюмы были полны вязкого одурманивающего запаха, который напоминал Торби о тех месяцах, отделенных ныне световыми годами, когда он скрюченным беглецом, опасавшимся, что его укоротят, прятался в проеме между грузами, а незнакомый друг спасал его от саргонской полиции.
Но как бы то ни было странным, «Сису» теперь была его домом. Даже во сне он говорил на языке Семьи.
С внезапным чувством вины он подумал, что в последнее время все реже вспоминает папу. Неужели он его забывает? Нет, нет! Он никогда не забудет его, ни за что… Звук его голоса, осуждающий взгляд, когда у него что-то не получалось, его скованные движения по утрам, его бесконечное терпение, никогда не изменявшее ему – за все эти годы папа никогда по-настоящему не разозлился на него – хотя нет, один раз это случилось.
– Я НЕ ТВОЙ ХОЗЯИН!
Да, тогда папа разгневался. Это озадачило Торби; он ничего не понял.
Но теперь, когда прошло столько времени и за ним остались бесконечные пространства космоса, Торби внезапно все понял. Только одно могло вызвать гнев папы: он был оскорблен до глубины души предположением, что Баслим Калека может быть рабовладельцем. Папа, который утверждал, что мудрого человека невозможно оскорбить, потому что правда – это не оскорбление, а ложь не стоит того, чтобы обращать на нее внимания.
И все же он оскорбился, услышав правду, ибо, конечно же, папа был его хозяином, купив Торби на аукционе. Нет, это чепуха. Он не был рабом папы; он был его сыном… папа никогда не вел себя, как хозяин, даже когда давал ему легкий подзатыльник, если Торби слишком много дурачился. Папа… был просто папой.
И теперь Торби знал, что больше всего на свете папа ненавидел рабство.
Он не понимал, почему к нему пришло это убеждение, но он был в нем уверен. Он не мог припомнить ни одного слова, сказанного папой в осуждение рабства как такового; все, что осталось у него в памяти, – это были слова папы, что человек должен быть свободен в своих мыслях, и это самое главное…
– Эй!
К нему обращался суперкарго.
– Сэр?
– Ты поднимаешь этот груз или собираешься спать на нем?
Тремя днями позже, когда Торби вместе с Фрицем смывал в душе грязь, боцман заглянул в душевую, окинул их взглядом и сказал:
– Капитан благодарит вас и просит Клерка Торби Баслим-Краусу зайти к нему.
– Сию секунду, Боцман, – ответил Торби и почувствовал, что у него перехватило дыхание. Он торопливо оделся и помчался в Рубку.
Дверь была открыта. Торби обратился с формальным приветствием, но Капитан остановил его:
– Привет, сынок. Заходи.
Торби переключился с корабельного обращения на семейное:
– Да, Отец.
– Собираюсь пойти прогуляться. Не хочешь ли составить мне компанию?
– Сэр? Я сказал «Да, Отец».
– Отлично. Вижу, что ты готов. Идем. – Он открыл ящик стола и протянул Торби несколько колец проволоки. – Вот тебе карманные деньги, может быть, ты захочешь купить какой-нибудь сувенир.
Торби посмотрел на витки.
– Для чего годится эта штука, Отец?
– Ни для чего – она в ходу только здесь, на Лосиане. Так что вернешь мне то, что у тебя останется. Они расплачиваются с нами ториумом и продовольствием.
– Да, но откуда мне знать, сколько стоит та или иная вещь?
– Верь им на слово. Они не обманывают и не торгуются. Странные существа. Не то, что на Лотарфе… там, если ты берешь кружку пива, не поторговавшись около часа, значит, тебя обязательно обманут.
Торби решил, что лотарфианцев он понимает лучше, чем лосиан. Было что-то неприличное в покупке без непринужденного обмена мнения о цене и качестве. Но у фраки варварские обычаи, и к ним надо приспосабливаться – «Сису» гордилась тем, что у нее никогда не было конфликтов с фраки.
– Пройдемся. Поговорим по дороге.
Когда они спустились, Торби посмотрел на корабль, стоящий рядом с ними – «Эль Нидо», принадлежавший клану Гарсиа.
– Отец, мы идем навестить их?
– Нет, в первый же по прибытии день мы обменялись вызовами.
– Я не это имел в виду. Будут ли какие-нибудь вечеринки?
– Капитан Гарсиа и я договорились обождать с развлечениями. Он торопится уйти в прыжок. Хотя нет никаких препятствий к тому, чтобы ты посетил их в свободное от дел время. Но не ожидай ничего особенного, – добавил он, – она принадлежит к тому же классу, что и «Сису», только не такая современная.
– Я могу заглянуть хотя бы в их компьютерную?
– Сомневаюсь, что они тебя туда пустят. Они очень подозрительные люди. – Когда они отошли от трапа, к ним подбежал лосианский малыш – повизгивая и перебирая ножками, он описывал вокруг них круги. Капитан Крауса позволил ему изучить их, затем мягко сказал: – Ну, хватит, – вежливо отодвинул его. Мать подхватила его, шлепнула и прижала к груди. Капитан Крауса помахал ей и крикнул: – Привет, подружка!
– Здравствуй, Человек-Торговец, – ответила она на Интерлингве, шепелявя и проглатывая согласные. Весила она на треть меньше Торби и стояла на четырех лапах, освободив передние; ребенок же пользовался всеми шестью конечностями. И мать, и дитя – оба были тоненькими, симпатичными и быстроглазыми. У Торби они вызывали искреннюю симпатию, и его лишь немного смущало наличие двух ртов – одного для питания, а второго, чтобы дышать и говорить.
– Ты великолепно взял на прицел тот лосианский корабль, – продолжал разговор Капитан Крауса.
Торби покраснел.
– Вы знали об этом, Отец?
– Что же я за капитан, если не знал бы таких вещей? Я знаю и то, что тебя беспокоит. Забудь. Если я дам тебе цель, ты сожжешь ее, и я в этом уверен. Если мы опознали друга, я должен был остановить тебя. Если я нажал тумблер Господь-будь-доволен, ты не можешь дать своему компьютеру приказ открыть огонь, ракеты разряжены, пусковые установки заблокированы, и Главный Инженер не может повернуть самоубийственный выключатель. Поэтому даже если ты слышишь, как я говорю тебе кончать наводку или ты в таком возбуждении, что ничего не слышишь, не обращай внимания и завершай свое дело. Это отличная практика.
– Я не знал об этом, Отец.
– Разве Джерри не рассказывал тебе? Ты должен был видеть кнопку – такая большая красная под моей правой рукой.
– Я же никогда не был в Ходовой Рубке, Отец.
– Что? Я должен исправить это упущение; может быть, когда-нибудь она будет принадлежать тебе. Напомни мне… после того, как мы ляжем в свободный полет.
– Обязательно, Отец. – Торби был польщен при мысли, что ему будет позволено войти в таинственное святилище – он был уверен, что половина из его родственников никогда не бывала там – и был удивлен: может ли бывший фраки возглавить команду? Для нормального приемного сына было бы естественно рано или поздно занять это место. Но бывший фраки?
– Я не уделяю тебе того внимания, которое должен был бы, сынок, – сказал Капитан Крауса, – и той заботы, которой достоин сын Баслима. Но у меня большая семья, и у меня не хватает времени. Они хорошо относятся к тебе?
– О, конечно, Отец!
– М-м-м… я рад слышать… Это… ну, ты знаешь, что родился не среди Людей.
– Я знаю. Но все прекрасно относятся ко мне.
– Отлично. О тебе ко мне поступает хорошая информация. – Крауса вздохнул. – Сын, у меня есть определенные обязательства перед тобой, и я постараюсь их выполнить наилучшим образом…
Крауса подумал, что именно он может сказать парню. Мать сказала: если Баслим хотел, чтобы мальчик знал содержание послания, которое он доставил, он заставил бы его выучить текст на Интерлингве. С другой стороны, так как мальчик ныне знает язык Семьи, он мог и сам его перевести. Нет, лучше, чтобы он ничего не помнил.
– Торби, знаешь ли ты, к какой семье принадлежишь?
Торби удивился:
– Сэр? Моя семья – это «Сису».
– Да, конечно. Но я имею в виду ту семью, к которой ты принадлежал раньше.
События не заставили себя ждать.
Лосиан был «безопасной» планетой. На ней жили цивилизованные негуманоиды, и так как порт не знал налетов, не было необходимости в охране посадочных площадок. Мужчины могли спокойно в свое удовольствие покидать корабль и даже женщинам не возбранялось это делать. (Некоторые из них так и не покидали борт, дожидаясь Встречи, где «Сису» могла обменять их на других девушек.)
Джаббул был для Торби единственным местом, которое сохранилось в его памяти, так что Лосиан был для него первой «чужой» планетой. Поэтому он стремился увидеть ее. Но на первом месте была работа. Когда он был утвержден в звании баллистика, его перевели на место младшего клерка в грузовом отделе. Это повысило статус Торби: торговля считалась более важным занятием, чем ведение хозяйства. Теоретически он должен был всего лишь следить за поступлением грузов; практически же старший клерк выжимал из него, так же как и из других юношей, младших родственников из других отделов, семь потов.
На Лосиане никогда не существовало таможенных тарифов; тяжелые упаковки листьев верги отправлялись с корабля прямо к покупателю. Несмотря на вентиляцию, трюмы были полны вязкого одурманивающего запаха, который напоминал Торби о тех месяцах, отделенных ныне световыми годами, когда он скрюченным беглецом, опасавшимся, что его укоротят, прятался в проеме между грузами, а незнакомый друг спасал его от саргонской полиции.
Но как бы то ни было странным, «Сису» теперь была его домом. Даже во сне он говорил на языке Семьи.
С внезапным чувством вины он подумал, что в последнее время все реже вспоминает папу. Неужели он его забывает? Нет, нет! Он никогда не забудет его, ни за что… Звук его голоса, осуждающий взгляд, когда у него что-то не получалось, его скованные движения по утрам, его бесконечное терпение, никогда не изменявшее ему – за все эти годы папа никогда по-настоящему не разозлился на него – хотя нет, один раз это случилось.
– Я НЕ ТВОЙ ХОЗЯИН!
Да, тогда папа разгневался. Это озадачило Торби; он ничего не понял.
Но теперь, когда прошло столько времени и за ним остались бесконечные пространства космоса, Торби внезапно все понял. Только одно могло вызвать гнев папы: он был оскорблен до глубины души предположением, что Баслим Калека может быть рабовладельцем. Папа, который утверждал, что мудрого человека невозможно оскорбить, потому что правда – это не оскорбление, а ложь не стоит того, чтобы обращать на нее внимания.
И все же он оскорбился, услышав правду, ибо, конечно же, папа был его хозяином, купив Торби на аукционе. Нет, это чепуха. Он не был рабом папы; он был его сыном… папа никогда не вел себя, как хозяин, даже когда давал ему легкий подзатыльник, если Торби слишком много дурачился. Папа… был просто папой.
И теперь Торби знал, что больше всего на свете папа ненавидел рабство.
Он не понимал, почему к нему пришло это убеждение, но он был в нем уверен. Он не мог припомнить ни одного слова, сказанного папой в осуждение рабства как такового; все, что осталось у него в памяти, – это были слова папы, что человек должен быть свободен в своих мыслях, и это самое главное…
– Эй!
К нему обращался суперкарго.
– Сэр?
– Ты поднимаешь этот груз или собираешься спать на нем?
Тремя днями позже, когда Торби вместе с Фрицем смывал в душе грязь, боцман заглянул в душевую, окинул их взглядом и сказал:
– Капитан благодарит вас и просит Клерка Торби Баслим-Краусу зайти к нему.
– Сию секунду, Боцман, – ответил Торби и почувствовал, что у него перехватило дыхание. Он торопливо оделся и помчался в Рубку.
Дверь была открыта. Торби обратился с формальным приветствием, но Капитан остановил его:
– Привет, сынок. Заходи.
Торби переключился с корабельного обращения на семейное:
– Да, Отец.
– Собираюсь пойти прогуляться. Не хочешь ли составить мне компанию?
– Сэр? Я сказал «Да, Отец».
– Отлично. Вижу, что ты готов. Идем. – Он открыл ящик стола и протянул Торби несколько колец проволоки. – Вот тебе карманные деньги, может быть, ты захочешь купить какой-нибудь сувенир.
Торби посмотрел на витки.
– Для чего годится эта штука, Отец?
– Ни для чего – она в ходу только здесь, на Лосиане. Так что вернешь мне то, что у тебя останется. Они расплачиваются с нами ториумом и продовольствием.
– Да, но откуда мне знать, сколько стоит та или иная вещь?
– Верь им на слово. Они не обманывают и не торгуются. Странные существа. Не то, что на Лотарфе… там, если ты берешь кружку пива, не поторговавшись около часа, значит, тебя обязательно обманут.
Торби решил, что лотарфианцев он понимает лучше, чем лосиан. Было что-то неприличное в покупке без непринужденного обмена мнения о цене и качестве. Но у фраки варварские обычаи, и к ним надо приспосабливаться – «Сису» гордилась тем, что у нее никогда не было конфликтов с фраки.
– Пройдемся. Поговорим по дороге.
Когда они спустились, Торби посмотрел на корабль, стоящий рядом с ними – «Эль Нидо», принадлежавший клану Гарсиа.
– Отец, мы идем навестить их?
– Нет, в первый же по прибытии день мы обменялись вызовами.
– Я не это имел в виду. Будут ли какие-нибудь вечеринки?
– Капитан Гарсиа и я договорились обождать с развлечениями. Он торопится уйти в прыжок. Хотя нет никаких препятствий к тому, чтобы ты посетил их в свободное от дел время. Но не ожидай ничего особенного, – добавил он, – она принадлежит к тому же классу, что и «Сису», только не такая современная.
– Я могу заглянуть хотя бы в их компьютерную?
– Сомневаюсь, что они тебя туда пустят. Они очень подозрительные люди. – Когда они отошли от трапа, к ним подбежал лосианский малыш – повизгивая и перебирая ножками, он описывал вокруг них круги. Капитан Крауса позволил ему изучить их, затем мягко сказал: – Ну, хватит, – вежливо отодвинул его. Мать подхватила его, шлепнула и прижала к груди. Капитан Крауса помахал ей и крикнул: – Привет, подружка!
– Здравствуй, Человек-Торговец, – ответила она на Интерлингве, шепелявя и проглатывая согласные. Весила она на треть меньше Торби и стояла на четырех лапах, освободив передние; ребенок же пользовался всеми шестью конечностями. И мать, и дитя – оба были тоненькими, симпатичными и быстроглазыми. У Торби они вызывали искреннюю симпатию, и его лишь немного смущало наличие двух ртов – одного для питания, а второго, чтобы дышать и говорить.
– Ты великолепно взял на прицел тот лосианский корабль, – продолжал разговор Капитан Крауса.
Торби покраснел.
– Вы знали об этом, Отец?
– Что же я за капитан, если не знал бы таких вещей? Я знаю и то, что тебя беспокоит. Забудь. Если я дам тебе цель, ты сожжешь ее, и я в этом уверен. Если мы опознали друга, я должен был остановить тебя. Если я нажал тумблер Господь-будь-доволен, ты не можешь дать своему компьютеру приказ открыть огонь, ракеты разряжены, пусковые установки заблокированы, и Главный Инженер не может повернуть самоубийственный выключатель. Поэтому даже если ты слышишь, как я говорю тебе кончать наводку или ты в таком возбуждении, что ничего не слышишь, не обращай внимания и завершай свое дело. Это отличная практика.
– Я не знал об этом, Отец.
– Разве Джерри не рассказывал тебе? Ты должен был видеть кнопку – такая большая красная под моей правой рукой.
– Я же никогда не был в Ходовой Рубке, Отец.
– Что? Я должен исправить это упущение; может быть, когда-нибудь она будет принадлежать тебе. Напомни мне… после того, как мы ляжем в свободный полет.
– Обязательно, Отец. – Торби был польщен при мысли, что ему будет позволено войти в таинственное святилище – он был уверен, что половина из его родственников никогда не бывала там – и был удивлен: может ли бывший фраки возглавить команду? Для нормального приемного сына было бы естественно рано или поздно занять это место. Но бывший фраки?
– Я не уделяю тебе того внимания, которое должен был бы, сынок, – сказал Капитан Крауса, – и той заботы, которой достоин сын Баслима. Но у меня большая семья, и у меня не хватает времени. Они хорошо относятся к тебе?
– О, конечно, Отец!
– М-м-м… я рад слышать… Это… ну, ты знаешь, что родился не среди Людей.
– Я знаю. Но все прекрасно относятся ко мне.
– Отлично. О тебе ко мне поступает хорошая информация. – Крауса вздохнул. – Сын, у меня есть определенные обязательства перед тобой, и я постараюсь их выполнить наилучшим образом…
Крауса подумал, что именно он может сказать парню. Мать сказала: если Баслим хотел, чтобы мальчик знал содержание послания, которое он доставил, он заставил бы его выучить текст на Интерлингве. С другой стороны, так как мальчик ныне знает язык Семьи, он мог и сам его перевести. Нет, лучше, чтобы он ничего не помнил.
– Торби, знаешь ли ты, к какой семье принадлежишь?
Торби удивился:
– Сэр? Моя семья – это «Сису».
– Да, конечно. Но я имею в виду ту семью, к которой ты принадлежал раньше.