Страница:
— Ты лучше, чем я, дорогая, — вздохнула она. — Но ты знаешь, я буду тебя всегда поддерживать.
— Спасибо, — снова сказала Альда. Их шаги зазвучали вместе, когда они повернули вниз в черные коридоры к казармам. В темные недели зимы дружба между ними выросла, дружба, рожденная от одиночества и взаимного уважения. Альда испытывала благоговейный страх от знаний Джил и от ее холодного быстрого ума. Джил завидовала терпению и состраданию Альды, она считала, что у нее нет этих качеств. Две женщины увидели друг в друге мужество, и Джил из-за своей роковой семейной жизни поняла страдания Альды и путаницу от все возрастающего ее разобщения с братом из-за политики Убежища.
В эти темные снежные дни в сердце Альды так же было неспокойно. Однако она ничего об этом пока не говорила.
Наконец Альда спросила:
— Ты не собираешься возобновить свои исследования? Давай пойдем сегодня ночью в Святилище!
Джил пожала плечами:
— Пока не знаю. Большая часть последней хроники расшифрована, и опять ничего... Слишком давно все это было. Наверное, Драго Третий был последним королем династии Ренвет. С момента наступления Времен Тьмы пролетели столетия. А когда Драго не стало, столицу опять перенесли в Гей — ведь именно там находилась главная резиденция чародеев.
— А что случилось с Драго? Куда он подевался?
— Ну, как мне кажется, он смылся в Мэйджн Джайен Ко. И не один, а с каким-то проходимцем по имени Пнэк. Эх, и шумиха поднялась!.. Больше о нем ничего не известно... Ужасно хочется, черт побери, узнать, где же находится этот Мэйджн Джайен Ко?
— Так тогда назывался Кво, — пояснила Минальда, — место величайшего счастья, рай. Еще его называли центром большой магии, сильнейшего чародейства и волшебства на земле. Если Драго действительно смылся в Кво, то я понимаю причину всеобщего негодования. Тогда возникает еще один вопрос: а был ли Драго колдуном?
Джил опять пожала плечами:
— Горячо... Совсем горячо!.. Однако парень, начавший воевать с чародеями Гея, — его собственный сын. Скорее всего именно его сын и вынудил колдунов уйти из города. Впрочем, почему ты интересуешься этим?
— Ну, я часто вспоминаю, как мы обнаружили комнату наблюдения. Стоит мне только закрыть глаза, как я начинаю двигаться... Особенно по ночам... А иногда я специально закрываю глаза, и тогда мне кажется, что я опять брожу по залам и трогаю все эти диковинки. Бывает, что, как я не стараюсь, у меня ничего не получается, не могу вспомнить и все... Как-то у меня было ощущение, что под моими ногами есть еще несколько уровней с помещениями. Что ты думаешь об этом? Могут быть другие проходы под полом Убежища? Может быть, попытаться раскопать их в самой скале?
— Можно попробовать, — согласилась Джил. — Даже если источник мощности насосов и был магическим, то все равно должны остаться какие-то механизмы. Нам никак не удается найти их. Если только новые проходы обнаружатся, ты обязательно покажи их мне.
Под широкой аркой Джил и Альда вошли в Убежище; ворота уже закрывались на ночь. Отдаленный шум города перекрывался резкими командами военных, так как наступило время смены караула. Невысокая, надменная Мелантрис стояла в компании Януса и военачальника Алвира. В тени ворот белые нашивки на плечах караула казались призрачными, а по темному багрянцу униформ млечным путем рассыпались черные звезды. Как обычно, стражи Церкви отличались неизменно-мрачными, не привлекающими излишнего внимания костюмами.
Альда нахмурилась:
— Джил, было бы лучше, если б ты прихватила свои вощеные плитки с планами Убежища. И совсем не лишне еще раз осмотреть получше комнату обзора. С нее и можно начать свой путь в...
— ...и безразлично, в какую сторону, — закончила весело Джил.
Подходя к дверям казармы, Джил и Альда наткнулись на какую-то женщину, прятавшуюся в тени. Замотанная в изношенную коричневую мантию, женщина (высокая, широкоплечая и рыжеволосая, смутно напоминавшая кого-то Джил) поспешила прикрыть лицо и заторопилась прочь от них. Когда они выходили из казармы с картами Джил, они опять увидели ее. Женщина казалась расстроенной. Покрасневшими от холода пальцами она пыталась закутаться в не согревающий ее плащ. Джил захотелось успокоить ее. Но едва она шагнула в сторону несчастной, как женщина опять исчезла.
Через внешний коридор вокруг обзорной комнаты, внимательно рассматривая по пути стены, полы и двери, Джил и Альда направились по коридору. Снова и снова они уточняли и сверяли карты Джил. Многие месяцы упорных поисков новых проходов и фиксирования их на вощеных плитках постепенно доводили карты до совершенства. И сейчас эти двое больше всех знали о тайнах Убежища. Обнаруживая места с оригинальной конструкцией Убежища, они подолгу рассматривали их, стараясь получше запомнить увиденное. Осторожно спустившись по выщербленным ступеням на первый уровень, они приступили к исследованию коридора.
— Кажется, он ведет к казармам, — заметила Джил, в очередной раз завернув за угол и очутившись в прямоугольнике центрального лабиринта. — Наверное, мы за ними, в юго-западном углу Убежища.
— Но комната обзора была в его юго-восточном углу, — напомнила Альда. — Должно быть, двигатель основного насоса подсоединяется где-то там.
— Вот бы, — Джил переступила через разбитый порог покосившейся двери и огляделась вокруг.
Альда подняла как можно выше лампу.
Повернувшись, Джил указала серебряной шпилькой в сторону.
— Эта часть имеет весьма оригинальный дизайн. Я думаю, эта стена и есть передняя стена Убежища. Посмотри, здесь нет и в помине блоков более поздних конструкций. Если нам удастся пройти вон там, то, наверное, мы попадем в подсобные помещения.
«Вон там» оказалось не подсобкой и не клозетом, как подумала Джил, а крошечным проходом в квадратную комнату, настолько захламленную старьем, что в темноте едва удалось разглядеть деревянную крышку люка в полу. Не боясь появления призрака Франкенштейна, Джил дернула за проржавевшее металлическое кольцо, и в нос ударил застарелый запах пыли и затхлого спертого воздуха. По углам заметались призрачные тени.
— Совсем иной мир. — Темная пустота жадно проглотила нежный голосок Минальды и эхом вернула его ей шепотом и вздохами миллионов исчезнувших голосов. — Куда это мы попали?
При слабом свете лампы тьма неохотно расступилась, формы постепенно материализовывались: столы, скамьи, блеск металла, мерцание граней кристаллов и серых с изморозью многогранников. Джил шагнула вперед, и пламя лампы радостно встрепенулось, повторяясь в бесконечном количестве крошечных зеркал. Из свернутых свитков полетела золотая пыльца, мерцая и угасая в стеклянных сосудах, наполовину заполненных то ли пеплом, то ли пылью. В центре возвышалась платформа, похожая на алтарь.
Джил внимательно огляделась вокруг, ее тени тащились за ней:
— Похоже, все это не очень отличается от привычного нам мира. Думаю, это было сделано тогда и все еще остается таким, каким было в прежние времена, — она дотронулась рукой до гладкого твердого края скамьи. — Похоже, она принадлежала старым лабораториям.
— Какие были при Бектисе? — спросила Минальда, выходя в центр комнаты.
— Наверное, — Джил поднесла лампу поближе к скамье. Заметив лежавшие там многогранники, она осторожно прикоснулась кончиками пальцев к покрытому инеем стеклу.
— Что же все-таки это такое? — Альда подняла какой-то небольшой прибор из стеклянных сфер и золота, своим видом напоминавший подвешенную штангу. — Как ты думаешь, для чего это?
— Убей меня Бог, не знаю. Но все-таки, какого черта делают здесь все эти вещи, когда сами чародеи находятся на другом краю земли? — Джил поставила на столе гладко отшлифованную фигурку, не поняв ее назначения. Свет от лампы мягко засеребрился, отражаясь от чего-то, по форме похожего на большое стеклянное яйцо. Присмотревшись, она разглядела внутри его белые, как соль, кристаллы.
Альда рассмеялась, изумленно разглядывая появляющиеся из темноты диковинки. Она была похожа на девочку, вдруг вспомнившую свой сон.
— Как тепло внизу, — Джил задумчиво покачала головой. — Мне впервые тепло с тех пор, как я пересекла Пустоту. — Она легко толкнула двери в дальнем конце комнаты, и они снова бесшумно закрылись за ними.
В комнате уровнем ниже Джил послышалось слабое эхо работавших механизмов. Теперь девушки двигались между рядами утопленных в полу резервуаров из черного камня. Свет лампы выхватывал то давно сухие каменные желоба для воды, то остатки стальной решетки. Джил задумчиво рассматривала их:
— Может быть, это гидропонная система?
— Что это? — Альда опустилась на колени, показывая на высохшие стоки для воды.
— Альда, что у них тут было?.. Похоже на подземный сад. Они что, для выращивания растений использовали свет? — Джил толкнула еще одну дверь, и вереницы пустых резервуаров засмеялись над ней из темноты. — Если только было освещение, то выращенным здесь можно было прокормить весь город и все это чертово Убежище.
Уже значительно позже, когда девушки поднимались назад, к запрятанной лабиринтом кладовой, Джил спросила:
— Мы расскажем обо всем Алвиру?
— Н-н-нет... Пока нет, — ответила, запинаясь, Альда. Лампу теперь несла она и шла первой, освещая путь. Джил же тащила сумки, набитые какими-то кусочками, обломками инструментов, полудюжиной драгоценных камней, найденных в свинцовой коробке, там были также два или три полигидрона, покрытых серым инеем. Выйдя вверх, они задрожала от холода. Ледяной воздух обжег им лицо и руки.
Свои сокровища девушки вывалили на запыленный стол в центре огромной пустынной комнаты. Свет от лампы выхватывал то дверь, то часть нижнего коридора. Виделись отсветы другого огня, слышался плач ребенка и низкий, спокойный мужской голос, убаюкивающий малыша. Запах готовящейся еды смешивался с запахом пропотевшей одежды. Здесь присутствовали все звуки и запахи Убежища, рассказывая о неведомой им жизни, свободной от Тьмы. Однако этот маленький комплекс переходов и комнатушек всего лишь имитировал жизнь. Его действительными обитателями были Тень, Пыль и Время.
— Джил, — медленно произнесла снова Альда. — Я... Я не верю Алвиру, — казалось, слова с трудом выходил из нее. — Он... Он воспользуется этими вещами для своих целей. Это... — она положила руку на покрытый инеем кристалл и попыталась подсоединить к нему стеклянные сферы путаницей трубок. — Ведь это — часть чего-то, что было весьма нужно чародеям. Но Алвир способен все это разрушить или запрятать подальше, если вдруг ему придет в голову, что это может пригодиться ему. С него станется, Джил. Ведь он по натуре игрок. Он любит манипулировать людьми, событиями и вещами, как картами, — от переживаний голос Альды дрожал.
Смущенная этим признанием, Джил заговорила резче, чем ей хотелось бы:
— Черт побери, ты не единственная на свете, кто думает, что он не подарок нам от Бога!
— Ну конечно же, нет, — согласилась Альда с невольной улыбкой на губах, тут же и исчезнувшей. — Но я должна помочь брату. Он был очень добр ко мне.
— Он и должен быть таким к тебе, — уточнила Джил. — Он понимает, что именно ты источник его власти. Ведь собственной власти у него просто нет.
Альда покачала головой:
— Иногда я думаю, что даже его дружба с... Элдором была частью дьявольской игры. Но Элдор умел подчинять себе Алвира и заставлять его работать на себя. У меня возникает ассоциация с богатырем, мчащимся на полудиком коне, — она вздохнула и белой, изящной ладошкой прикрыла глаза. — Возможно, Элдор догадывался об этом и именно поэтому старался сохранить со мной дистанцию, Джил. Но как только я начинаю вспоминать все происшедшее тогда, меня сразу же охватывают сомнения... В конце концов, Руди — единственный человек, кто принимает меня такой, какая я есть. И любит меня бескорыстно. Просто потому, что я — это я.
Джил понимающе обняла ее за плечи:
— Так всегда бывает, когда власть обрушивается на тебя, — сказала она мягко. — Все мы такие, какие мы есть на самом деле. И Бог наставляет нас и помогает нам во всем.
Неожиданно Альда рассмеялась. В ее глазах засверкали слезы:
— Тогда почему я должна терпеть тернии власти, ничего не получая взамен? — Она приподняла лампу, осветившую ее задумчивое лицо. — Теперь ты понимаешь, почему Алвир ничего не должен пока знать?
По коридору Альда и Джил направились к выходу... Они опять возвращались в мешанину огней и голосов Убежища.
У ворот толпились какие-то люди, слышался женский плач. У стены, в окружении стражников рыдала рыжеволосая женщина, которую они встретили у бараков. Факел освещал ее толстую рыжую косу вокруг головы.
Заговорил Янус:
— Черт тебя дери, нам что, делать больше нечего, как только следить за всякими придурками еще и по ночам? Подумала бы, Тьма и без нашей помощи справляется с ними.
— Все из-за еды, — просто сказал Гнифт, блеснув своими прозрачными глазами эльфа в направлении ворот. — После прихода войск из Алкетча все станет гораздо проще.
Один из младших чинов Алвира горячо запротестовал:
— Действительно. О чем только думает Император? Мы что, должны еще и армию кормить?
Мелантрис насмешливо поддразнила его:
— А ты пошпионил бы за ним, тогда и узнал бы его мысли.
— В чем дело? — спросила Альда.
В желтом отблеске пламени показалось зареванное лицо рыжеволосой женщины:
— О, Господи! Помоги мне, Господи! Я этого никогда не забуду!
— Все дело в ее муже Снелгрине, — объяснил Янус. — Он спрятался за Убежищем и, когда ворота закрылись, пытался своровать еду и спрятать ее в лесу.
— Мне и в голову не приходило, что он способен отважиться на такое, — простонала женщина.
— Вероятно, он тоже не собирался вытворить такое, — мягко проговорила Мелантрис.
Теперь Джил вспомнила эту пару: женщину звали Лолли. Они первыми подали пример женитьбы обитателя Убежища на скиталице из Пенамбры. Прошло не более трех недель с тех пор, как Майо совершил церемонию бракосочетания.
Лолли опять заговорила низким, грудным голосом. Она напоминала раненое животное:
— Он не хотел ничего плохого, — простонала она. Я пыталась его остановить, но он только ответил, что сейчас полнолуние, небо чистое, и ничего плохого не случится. Я умоляла, чтобы он передумал!..
Альда наклонилась к ней. Пытаясь успокоить Лолли, она нежно обняла ее за плечи. Но Лолли, казалось, не заметила этого.
Тихо повернувшись на каблуках, Джил медленно пошла прочь. Тут ни она, ни кто-нибудь другой ничем не могли помочь несчастной. В душе она была согласна с Мелантрис: если человек глуп, то это надолго. Похоже, Снелгрину наплевать на свою жену. Было довольно пустынно, так как до наступления глубокой ночи оставалось всего несколько часов. Дежурство Джил начиналось завтра в восемь утра. Спать ей не хотелось.
Уже в постели, мучаясь бессонницей, Джил подумала, что люди совершают много глупостей от страха или от любви. Поэтому им нельзя позволять поступать по-своему. На этот счет у нее имелся свой печальный опыт. Нельзя позволять им своевольничать просто потому, что дураки еще больше дуреют от вседозволенности. Ее собственному израненному сердцу были понятны любовь, переживания и страх за любимого.
К своим узким койкам тихо прошли Янус и Гнифт. Откуда-то из Убежища донеслись вопли Лолли. Хотя это могло быть плодом ее воображения, а то и просто какие-то другие звуки. Ей ужасно захотелось узнать, а что же будет со Снелгрином утром, когда откроются ворота?
Ей вспомнился всадник, скачущий по речным долинам, — Ледяной Сокол — такой юный и такой отчужденный. Потом припомнились уходящие Ингольд и Руди, злополучный король Драго Третий... Все они навсегда ушли в старинную цитадель чародеев — Мэйджн Джайен Ко.
В засыпающем мозгу ее мысль вдруг споткнулась об этимологию слов «Джайен Ко» — «Джэнгье».
Глаза ее широко открылись в темноте. Так что же осязал Бектис? «...в Пенамбре и в самом Дже, на том самом месте, где теперь Дворец». Она почувствовала, как кровь стынет в жилах.
Но это же бессмыслица, подумала она. Давящая тишина Долины Тьмы вернулась к ней обильным потоком и жутким ощущением слежки за собой. Ей припомнилась уродливая геометрия самого этого места, различимого только под определенным углом со скал на закате, дыхание замерло от привидевшегося ей хаоса.
Но всегда ли эффект был только негативным по отношению к волшебству? А если он был и позитивным?.. Тогда не является ли это причиной возведения городов неподалеку от этих... счастливых мест, а цитаделей чародеев — непосредственно в самих этих местах?.. Но, продолжала она размышлять, не потому ли эти места и были счастливыми, что можно было опять и опять начинать все сначала... И положительный эффект... положительное воздействие... положительная энергия... Да, есть над чем подумать...
В ту ночь Джил так и не уснула.
Джил никогда не была высокого мнения о человечестве. Она убедилась в этом еще раз, когда на рассвете открылись ворота: больше сотни любопытствующих уже собрались у ворот просто потому, что им хотелось узнать, а что же осталось от Снелгрина? Очевидно, слухи уже поползли по Убежищу. Дневное дежурство Джил еще не началось — смена была в восемь утра. Она чувствовала себя раздраженной бессонной ночью и ушибами от утренней тренировки. Ей очень хотелось сойти с трека и облаять их всех вместе взятых.
Как она и предполагала, Альда была уже там. Высокая и тяжелая, Лолли бесчувственно лежала на коленях Альды. Стало ясно, что ни одна из них в ту ночь не спала. Лицо Лолли было красным и распухшим от слез; лицо Альды оставалось строгим и спокойным. К удивлению Джил, появились Алвир и Джованнин. Они попытались подойти незаметно, но их присутствие сразу же обратило на себя внимание.
«Ну и вырядились! Как на аудиенцию», — со злостью подумала Джил.
Янус и Калдерн начали крутить тяжелое колесо запора сначала на внутренних воротах, а потом по темному тоннелю прошли к внешним воротам и тоже открыли их.
Надеюсь, им попадется что-нибудь, достойное их внимания.
Однако всех любопытных подстерегало сильнейшее разочарование. Прошедшей ночью Тьма попыталась поджарить рыбешку иначе: Снелгрина нашли полузамерзшим от долгого лежания в снегу на ступенях Убежища, ошалевшим от потрясения, но живым. Не было секретом, что если жертва оставалась живой, то в этом случае Тьма пожирала ее умственные способности. Джил приходилось встречать таких несчастных: эти любимцы Тьмы либо застывали надолго, бессмысленно уставившись в одну точку, либо двигались хаотично, как под воздействием переменных порывов ветра.
Снелгрину удалось подняться на ноги и вскарабкаться по ступенькам, но его движения... были беспорядочными и неуправляемыми! Эта сцена была настолько жуткой, что Джил задрожала, как от ледяного холода на восходе солнца. Лолли радостно вскрикнула, увидев своего любимого живым. Однако некоторым этот несчастный показался связкой смерзшихся костей, начинающих разваливаться от тепла.
После неприятных запахов подгоревшего жира, дыма и подтаявших трупов кристальная прозрачность и ясная голубизна утра были желанными. За нижние пики горного хребта цеплялись сиреневатые тучки. А над ними небо радовало прохладным, священным светом, постепенно проявляющим подтаявший, побуревший снег и ледяные глыбы смерзшейся грязи. В развевающейся мантии Джил стояла на ступеньках и думала о трех мужчинах, за которыми она сама закрывала ворота, об Ингольде, угодившем прямо в центр Гнездовья Тьмы на западе и питавшем надежду разыскать там Архимага, о Руди...
— Джил?
Джил облегченно вздохнула, увидев Альду.
— Именно тебя-то я и ищу. Пойдем.
Пока они уходили от наблюдательного поста, осторожно обходя разваливающиеся пищевые отходы, Джил торопливо старалась выбросить из головы те мысли, к которым она пришла минувшей ночью, засомневавшись в справедливости слов «счастливое место». Еще одна причина, из-за которой она пыталась забыть ночные мысли, — это Руди и Ингольд, направлявшиеся сейчас прямо в резиденцию чародеев.
— Когда Руди и Ингольд доберутся до чародеев, Бектис уже проснется, не так ли? Ты не могла бы попросить его войти с ними в контакт? Как-то Ингольд рассказывал о своем контакте с Лохиро из Кво. Я хочу сказать, нельзя ли переговорить с ними, пользуясь магическим кристаллом? Прикажи Бектису связаться с ними и попросить их дальше пока не ходить, я скажу, когда им можно будет продолжить путь, — Джил посмотрела на бледное прозрачное небо. Дни уже стали короче. Был конец октября. — Мое дежурство заканчивается на закате.
— Хорошо, — Альда потуже закуталась в мантию и по уже раскисшей тропинке заторопилась назад к Убежищу. Густой мех ее мантии красиво переливался на свету.
Менее чем через час Альда снова показалась у ворот. Идти ей было тяжело, и, чтобы не перепачкаться, она приподнимала свои тонкие крестьянские юбки.
Джил, нахохлившаяся, как птичка, и потиравшая озябшие руки, заспешила навстречу девушке:
— Что он тебе сказал?
— Извини, Джил, но Бектис говорит, что они уже там.
— Что-о?
— Бектис говорит, что они уже дошли до воздушной стены. Он не сможет найти их в Лабиринте.
— И давно они там? Или это известно только гадалке по чайным листьям?
— Да нет же. В подобных случаях Бектис не осторожничает. Руди и Ингольд отправились в путь чуть больше четырех недель тому назад. Поэтому я думаю, что они еще на подходе к Сивардским горам.
— Сон... Какая же я глупая, — сказала Джил. — Слепая и глупая. Я должна разгадать этимологию слов до их прибытия туда. — Она подобрала горсть снега с земли, слепила снежок и ловко метнула его в грязную стену ближайшего укрытия. — Если они приблизились к воздушной стене, то к моменту их выхода из нее они наверняка уже сами кое-что будут знать.
12
— Спасибо, — снова сказала Альда. Их шаги зазвучали вместе, когда они повернули вниз в черные коридоры к казармам. В темные недели зимы дружба между ними выросла, дружба, рожденная от одиночества и взаимного уважения. Альда испытывала благоговейный страх от знаний Джил и от ее холодного быстрого ума. Джил завидовала терпению и состраданию Альды, она считала, что у нее нет этих качеств. Две женщины увидели друг в друге мужество, и Джил из-за своей роковой семейной жизни поняла страдания Альды и путаницу от все возрастающего ее разобщения с братом из-за политики Убежища.
В эти темные снежные дни в сердце Альды так же было неспокойно. Однако она ничего об этом пока не говорила.
Наконец Альда спросила:
— Ты не собираешься возобновить свои исследования? Давай пойдем сегодня ночью в Святилище!
Джил пожала плечами:
— Пока не знаю. Большая часть последней хроники расшифрована, и опять ничего... Слишком давно все это было. Наверное, Драго Третий был последним королем династии Ренвет. С момента наступления Времен Тьмы пролетели столетия. А когда Драго не стало, столицу опять перенесли в Гей — ведь именно там находилась главная резиденция чародеев.
— А что случилось с Драго? Куда он подевался?
— Ну, как мне кажется, он смылся в Мэйджн Джайен Ко. И не один, а с каким-то проходимцем по имени Пнэк. Эх, и шумиха поднялась!.. Больше о нем ничего не известно... Ужасно хочется, черт побери, узнать, где же находится этот Мэйджн Джайен Ко?
— Так тогда назывался Кво, — пояснила Минальда, — место величайшего счастья, рай. Еще его называли центром большой магии, сильнейшего чародейства и волшебства на земле. Если Драго действительно смылся в Кво, то я понимаю причину всеобщего негодования. Тогда возникает еще один вопрос: а был ли Драго колдуном?
Джил опять пожала плечами:
— Горячо... Совсем горячо!.. Однако парень, начавший воевать с чародеями Гея, — его собственный сын. Скорее всего именно его сын и вынудил колдунов уйти из города. Впрочем, почему ты интересуешься этим?
— Ну, я часто вспоминаю, как мы обнаружили комнату наблюдения. Стоит мне только закрыть глаза, как я начинаю двигаться... Особенно по ночам... А иногда я специально закрываю глаза, и тогда мне кажется, что я опять брожу по залам и трогаю все эти диковинки. Бывает, что, как я не стараюсь, у меня ничего не получается, не могу вспомнить и все... Как-то у меня было ощущение, что под моими ногами есть еще несколько уровней с помещениями. Что ты думаешь об этом? Могут быть другие проходы под полом Убежища? Может быть, попытаться раскопать их в самой скале?
— Можно попробовать, — согласилась Джил. — Даже если источник мощности насосов и был магическим, то все равно должны остаться какие-то механизмы. Нам никак не удается найти их. Если только новые проходы обнаружатся, ты обязательно покажи их мне.
Под широкой аркой Джил и Альда вошли в Убежище; ворота уже закрывались на ночь. Отдаленный шум города перекрывался резкими командами военных, так как наступило время смены караула. Невысокая, надменная Мелантрис стояла в компании Януса и военачальника Алвира. В тени ворот белые нашивки на плечах караула казались призрачными, а по темному багрянцу униформ млечным путем рассыпались черные звезды. Как обычно, стражи Церкви отличались неизменно-мрачными, не привлекающими излишнего внимания костюмами.
Альда нахмурилась:
— Джил, было бы лучше, если б ты прихватила свои вощеные плитки с планами Убежища. И совсем не лишне еще раз осмотреть получше комнату обзора. С нее и можно начать свой путь в...
— ...и безразлично, в какую сторону, — закончила весело Джил.
Подходя к дверям казармы, Джил и Альда наткнулись на какую-то женщину, прятавшуюся в тени. Замотанная в изношенную коричневую мантию, женщина (высокая, широкоплечая и рыжеволосая, смутно напоминавшая кого-то Джил) поспешила прикрыть лицо и заторопилась прочь от них. Когда они выходили из казармы с картами Джил, они опять увидели ее. Женщина казалась расстроенной. Покрасневшими от холода пальцами она пыталась закутаться в не согревающий ее плащ. Джил захотелось успокоить ее. Но едва она шагнула в сторону несчастной, как женщина опять исчезла.
Через внешний коридор вокруг обзорной комнаты, внимательно рассматривая по пути стены, полы и двери, Джил и Альда направились по коридору. Снова и снова они уточняли и сверяли карты Джил. Многие месяцы упорных поисков новых проходов и фиксирования их на вощеных плитках постепенно доводили карты до совершенства. И сейчас эти двое больше всех знали о тайнах Убежища. Обнаруживая места с оригинальной конструкцией Убежища, они подолгу рассматривали их, стараясь получше запомнить увиденное. Осторожно спустившись по выщербленным ступеням на первый уровень, они приступили к исследованию коридора.
— Кажется, он ведет к казармам, — заметила Джил, в очередной раз завернув за угол и очутившись в прямоугольнике центрального лабиринта. — Наверное, мы за ними, в юго-западном углу Убежища.
— Но комната обзора была в его юго-восточном углу, — напомнила Альда. — Должно быть, двигатель основного насоса подсоединяется где-то там.
— Вот бы, — Джил переступила через разбитый порог покосившейся двери и огляделась вокруг.
Альда подняла как можно выше лампу.
Повернувшись, Джил указала серебряной шпилькой в сторону.
— Эта часть имеет весьма оригинальный дизайн. Я думаю, эта стена и есть передняя стена Убежища. Посмотри, здесь нет и в помине блоков более поздних конструкций. Если нам удастся пройти вон там, то, наверное, мы попадем в подсобные помещения.
«Вон там» оказалось не подсобкой и не клозетом, как подумала Джил, а крошечным проходом в квадратную комнату, настолько захламленную старьем, что в темноте едва удалось разглядеть деревянную крышку люка в полу. Не боясь появления призрака Франкенштейна, Джил дернула за проржавевшее металлическое кольцо, и в нос ударил застарелый запах пыли и затхлого спертого воздуха. По углам заметались призрачные тени.
— Совсем иной мир. — Темная пустота жадно проглотила нежный голосок Минальды и эхом вернула его ей шепотом и вздохами миллионов исчезнувших голосов. — Куда это мы попали?
При слабом свете лампы тьма неохотно расступилась, формы постепенно материализовывались: столы, скамьи, блеск металла, мерцание граней кристаллов и серых с изморозью многогранников. Джил шагнула вперед, и пламя лампы радостно встрепенулось, повторяясь в бесконечном количестве крошечных зеркал. Из свернутых свитков полетела золотая пыльца, мерцая и угасая в стеклянных сосудах, наполовину заполненных то ли пеплом, то ли пылью. В центре возвышалась платформа, похожая на алтарь.
Джил внимательно огляделась вокруг, ее тени тащились за ней:
— Похоже, все это не очень отличается от привычного нам мира. Думаю, это было сделано тогда и все еще остается таким, каким было в прежние времена, — она дотронулась рукой до гладкого твердого края скамьи. — Похоже, она принадлежала старым лабораториям.
— Какие были при Бектисе? — спросила Минальда, выходя в центр комнаты.
— Наверное, — Джил поднесла лампу поближе к скамье. Заметив лежавшие там многогранники, она осторожно прикоснулась кончиками пальцев к покрытому инеем стеклу.
— Что же все-таки это такое? — Альда подняла какой-то небольшой прибор из стеклянных сфер и золота, своим видом напоминавший подвешенную штангу. — Как ты думаешь, для чего это?
— Убей меня Бог, не знаю. Но все-таки, какого черта делают здесь все эти вещи, когда сами чародеи находятся на другом краю земли? — Джил поставила на столе гладко отшлифованную фигурку, не поняв ее назначения. Свет от лампы мягко засеребрился, отражаясь от чего-то, по форме похожего на большое стеклянное яйцо. Присмотревшись, она разглядела внутри его белые, как соль, кристаллы.
Альда рассмеялась, изумленно разглядывая появляющиеся из темноты диковинки. Она была похожа на девочку, вдруг вспомнившую свой сон.
— Как тепло внизу, — Джил задумчиво покачала головой. — Мне впервые тепло с тех пор, как я пересекла Пустоту. — Она легко толкнула двери в дальнем конце комнаты, и они снова бесшумно закрылись за ними.
В комнате уровнем ниже Джил послышалось слабое эхо работавших механизмов. Теперь девушки двигались между рядами утопленных в полу резервуаров из черного камня. Свет лампы выхватывал то давно сухие каменные желоба для воды, то остатки стальной решетки. Джил задумчиво рассматривала их:
— Может быть, это гидропонная система?
— Что это? — Альда опустилась на колени, показывая на высохшие стоки для воды.
— Альда, что у них тут было?.. Похоже на подземный сад. Они что, для выращивания растений использовали свет? — Джил толкнула еще одну дверь, и вереницы пустых резервуаров засмеялись над ней из темноты. — Если только было освещение, то выращенным здесь можно было прокормить весь город и все это чертово Убежище.
Уже значительно позже, когда девушки поднимались назад, к запрятанной лабиринтом кладовой, Джил спросила:
— Мы расскажем обо всем Алвиру?
— Н-н-нет... Пока нет, — ответила, запинаясь, Альда. Лампу теперь несла она и шла первой, освещая путь. Джил же тащила сумки, набитые какими-то кусочками, обломками инструментов, полудюжиной драгоценных камней, найденных в свинцовой коробке, там были также два или три полигидрона, покрытых серым инеем. Выйдя вверх, они задрожала от холода. Ледяной воздух обжег им лицо и руки.
Свои сокровища девушки вывалили на запыленный стол в центре огромной пустынной комнаты. Свет от лампы выхватывал то дверь, то часть нижнего коридора. Виделись отсветы другого огня, слышался плач ребенка и низкий, спокойный мужской голос, убаюкивающий малыша. Запах готовящейся еды смешивался с запахом пропотевшей одежды. Здесь присутствовали все звуки и запахи Убежища, рассказывая о неведомой им жизни, свободной от Тьмы. Однако этот маленький комплекс переходов и комнатушек всего лишь имитировал жизнь. Его действительными обитателями были Тень, Пыль и Время.
— Джил, — медленно произнесла снова Альда. — Я... Я не верю Алвиру, — казалось, слова с трудом выходил из нее. — Он... Он воспользуется этими вещами для своих целей. Это... — она положила руку на покрытый инеем кристалл и попыталась подсоединить к нему стеклянные сферы путаницей трубок. — Ведь это — часть чего-то, что было весьма нужно чародеям. Но Алвир способен все это разрушить или запрятать подальше, если вдруг ему придет в голову, что это может пригодиться ему. С него станется, Джил. Ведь он по натуре игрок. Он любит манипулировать людьми, событиями и вещами, как картами, — от переживаний голос Альды дрожал.
Смущенная этим признанием, Джил заговорила резче, чем ей хотелось бы:
— Черт побери, ты не единственная на свете, кто думает, что он не подарок нам от Бога!
— Ну конечно же, нет, — согласилась Альда с невольной улыбкой на губах, тут же и исчезнувшей. — Но я должна помочь брату. Он был очень добр ко мне.
— Он и должен быть таким к тебе, — уточнила Джил. — Он понимает, что именно ты источник его власти. Ведь собственной власти у него просто нет.
Альда покачала головой:
— Иногда я думаю, что даже его дружба с... Элдором была частью дьявольской игры. Но Элдор умел подчинять себе Алвира и заставлять его работать на себя. У меня возникает ассоциация с богатырем, мчащимся на полудиком коне, — она вздохнула и белой, изящной ладошкой прикрыла глаза. — Возможно, Элдор догадывался об этом и именно поэтому старался сохранить со мной дистанцию, Джил. Но как только я начинаю вспоминать все происшедшее тогда, меня сразу же охватывают сомнения... В конце концов, Руди — единственный человек, кто принимает меня такой, какая я есть. И любит меня бескорыстно. Просто потому, что я — это я.
Джил понимающе обняла ее за плечи:
— Так всегда бывает, когда власть обрушивается на тебя, — сказала она мягко. — Все мы такие, какие мы есть на самом деле. И Бог наставляет нас и помогает нам во всем.
Неожиданно Альда рассмеялась. В ее глазах засверкали слезы:
— Тогда почему я должна терпеть тернии власти, ничего не получая взамен? — Она приподняла лампу, осветившую ее задумчивое лицо. — Теперь ты понимаешь, почему Алвир ничего не должен пока знать?
По коридору Альда и Джил направились к выходу... Они опять возвращались в мешанину огней и голосов Убежища.
У ворот толпились какие-то люди, слышался женский плач. У стены, в окружении стражников рыдала рыжеволосая женщина, которую они встретили у бараков. Факел освещал ее толстую рыжую косу вокруг головы.
Заговорил Янус:
— Черт тебя дери, нам что, делать больше нечего, как только следить за всякими придурками еще и по ночам? Подумала бы, Тьма и без нашей помощи справляется с ними.
— Все из-за еды, — просто сказал Гнифт, блеснув своими прозрачными глазами эльфа в направлении ворот. — После прихода войск из Алкетча все станет гораздо проще.
Один из младших чинов Алвира горячо запротестовал:
— Действительно. О чем только думает Император? Мы что, должны еще и армию кормить?
Мелантрис насмешливо поддразнила его:
— А ты пошпионил бы за ним, тогда и узнал бы его мысли.
— В чем дело? — спросила Альда.
В желтом отблеске пламени показалось зареванное лицо рыжеволосой женщины:
— О, Господи! Помоги мне, Господи! Я этого никогда не забуду!
— Все дело в ее муже Снелгрине, — объяснил Янус. — Он спрятался за Убежищем и, когда ворота закрылись, пытался своровать еду и спрятать ее в лесу.
— Мне и в голову не приходило, что он способен отважиться на такое, — простонала женщина.
— Вероятно, он тоже не собирался вытворить такое, — мягко проговорила Мелантрис.
Теперь Джил вспомнила эту пару: женщину звали Лолли. Они первыми подали пример женитьбы обитателя Убежища на скиталице из Пенамбры. Прошло не более трех недель с тех пор, как Майо совершил церемонию бракосочетания.
Лолли опять заговорила низким, грудным голосом. Она напоминала раненое животное:
— Он не хотел ничего плохого, — простонала она. Я пыталась его остановить, но он только ответил, что сейчас полнолуние, небо чистое, и ничего плохого не случится. Я умоляла, чтобы он передумал!..
Альда наклонилась к ней. Пытаясь успокоить Лолли, она нежно обняла ее за плечи. Но Лолли, казалось, не заметила этого.
Тихо повернувшись на каблуках, Джил медленно пошла прочь. Тут ни она, ни кто-нибудь другой ничем не могли помочь несчастной. В душе она была согласна с Мелантрис: если человек глуп, то это надолго. Похоже, Снелгрину наплевать на свою жену. Было довольно пустынно, так как до наступления глубокой ночи оставалось всего несколько часов. Дежурство Джил начиналось завтра в восемь утра. Спать ей не хотелось.
Уже в постели, мучаясь бессонницей, Джил подумала, что люди совершают много глупостей от страха или от любви. Поэтому им нельзя позволять поступать по-своему. На этот счет у нее имелся свой печальный опыт. Нельзя позволять им своевольничать просто потому, что дураки еще больше дуреют от вседозволенности. Ее собственному израненному сердцу были понятны любовь, переживания и страх за любимого.
К своим узким койкам тихо прошли Янус и Гнифт. Откуда-то из Убежища донеслись вопли Лолли. Хотя это могло быть плодом ее воображения, а то и просто какие-то другие звуки. Ей ужасно захотелось узнать, а что же будет со Снелгрином утром, когда откроются ворота?
Ей вспомнился всадник, скачущий по речным долинам, — Ледяной Сокол — такой юный и такой отчужденный. Потом припомнились уходящие Ингольд и Руди, злополучный король Драго Третий... Все они навсегда ушли в старинную цитадель чародеев — Мэйджн Джайен Ко.
В засыпающем мозгу ее мысль вдруг споткнулась об этимологию слов «Джайен Ко» — «Джэнгье».
Глаза ее широко открылись в темноте. Так что же осязал Бектис? «...в Пенамбре и в самом Дже, на том самом месте, где теперь Дворец». Она почувствовала, как кровь стынет в жилах.
Но это же бессмыслица, подумала она. Давящая тишина Долины Тьмы вернулась к ней обильным потоком и жутким ощущением слежки за собой. Ей припомнилась уродливая геометрия самого этого места, различимого только под определенным углом со скал на закате, дыхание замерло от привидевшегося ей хаоса.
Но всегда ли эффект был только негативным по отношению к волшебству? А если он был и позитивным?.. Тогда не является ли это причиной возведения городов неподалеку от этих... счастливых мест, а цитаделей чародеев — непосредственно в самих этих местах?.. Но, продолжала она размышлять, не потому ли эти места и были счастливыми, что можно было опять и опять начинать все сначала... И положительный эффект... положительное воздействие... положительная энергия... Да, есть над чем подумать...
В ту ночь Джил так и не уснула.
Джил никогда не была высокого мнения о человечестве. Она убедилась в этом еще раз, когда на рассвете открылись ворота: больше сотни любопытствующих уже собрались у ворот просто потому, что им хотелось узнать, а что же осталось от Снелгрина? Очевидно, слухи уже поползли по Убежищу. Дневное дежурство Джил еще не началось — смена была в восемь утра. Она чувствовала себя раздраженной бессонной ночью и ушибами от утренней тренировки. Ей очень хотелось сойти с трека и облаять их всех вместе взятых.
Как она и предполагала, Альда была уже там. Высокая и тяжелая, Лолли бесчувственно лежала на коленях Альды. Стало ясно, что ни одна из них в ту ночь не спала. Лицо Лолли было красным и распухшим от слез; лицо Альды оставалось строгим и спокойным. К удивлению Джил, появились Алвир и Джованнин. Они попытались подойти незаметно, но их присутствие сразу же обратило на себя внимание.
«Ну и вырядились! Как на аудиенцию», — со злостью подумала Джил.
Янус и Калдерн начали крутить тяжелое колесо запора сначала на внутренних воротах, а потом по темному тоннелю прошли к внешним воротам и тоже открыли их.
Надеюсь, им попадется что-нибудь, достойное их внимания.
Однако всех любопытных подстерегало сильнейшее разочарование. Прошедшей ночью Тьма попыталась поджарить рыбешку иначе: Снелгрина нашли полузамерзшим от долгого лежания в снегу на ступенях Убежища, ошалевшим от потрясения, но живым. Не было секретом, что если жертва оставалась живой, то в этом случае Тьма пожирала ее умственные способности. Джил приходилось встречать таких несчастных: эти любимцы Тьмы либо застывали надолго, бессмысленно уставившись в одну точку, либо двигались хаотично, как под воздействием переменных порывов ветра.
Снелгрину удалось подняться на ноги и вскарабкаться по ступенькам, но его движения... были беспорядочными и неуправляемыми! Эта сцена была настолько жуткой, что Джил задрожала, как от ледяного холода на восходе солнца. Лолли радостно вскрикнула, увидев своего любимого живым. Однако некоторым этот несчастный показался связкой смерзшихся костей, начинающих разваливаться от тепла.
После неприятных запахов подгоревшего жира, дыма и подтаявших трупов кристальная прозрачность и ясная голубизна утра были желанными. За нижние пики горного хребта цеплялись сиреневатые тучки. А над ними небо радовало прохладным, священным светом, постепенно проявляющим подтаявший, побуревший снег и ледяные глыбы смерзшейся грязи. В развевающейся мантии Джил стояла на ступеньках и думала о трех мужчинах, за которыми она сама закрывала ворота, об Ингольде, угодившем прямо в центр Гнездовья Тьмы на западе и питавшем надежду разыскать там Архимага, о Руди...
— Джил?
Джил облегченно вздохнула, увидев Альду.
— Именно тебя-то я и ищу. Пойдем.
Пока они уходили от наблюдательного поста, осторожно обходя разваливающиеся пищевые отходы, Джил торопливо старалась выбросить из головы те мысли, к которым она пришла минувшей ночью, засомневавшись в справедливости слов «счастливое место». Еще одна причина, из-за которой она пыталась забыть ночные мысли, — это Руди и Ингольд, направлявшиеся сейчас прямо в резиденцию чародеев.
— Когда Руди и Ингольд доберутся до чародеев, Бектис уже проснется, не так ли? Ты не могла бы попросить его войти с ними в контакт? Как-то Ингольд рассказывал о своем контакте с Лохиро из Кво. Я хочу сказать, нельзя ли переговорить с ними, пользуясь магическим кристаллом? Прикажи Бектису связаться с ними и попросить их дальше пока не ходить, я скажу, когда им можно будет продолжить путь, — Джил посмотрела на бледное прозрачное небо. Дни уже стали короче. Был конец октября. — Мое дежурство заканчивается на закате.
— Хорошо, — Альда потуже закуталась в мантию и по уже раскисшей тропинке заторопилась назад к Убежищу. Густой мех ее мантии красиво переливался на свету.
Менее чем через час Альда снова показалась у ворот. Идти ей было тяжело, и, чтобы не перепачкаться, она приподнимала свои тонкие крестьянские юбки.
Джил, нахохлившаяся, как птичка, и потиравшая озябшие руки, заспешила навстречу девушке:
— Что он тебе сказал?
— Извини, Джил, но Бектис говорит, что они уже там.
— Что-о?
— Бектис говорит, что они уже дошли до воздушной стены. Он не сможет найти их в Лабиринте.
— И давно они там? Или это известно только гадалке по чайным листьям?
— Да нет же. В подобных случаях Бектис не осторожничает. Руди и Ингольд отправились в путь чуть больше четырех недель тому назад. Поэтому я думаю, что они еще на подходе к Сивардским горам.
— Сон... Какая же я глупая, — сказала Джил. — Слепая и глупая. Я должна разгадать этимологию слов до их прибытия туда. — Она подобрала горсть снега с земли, слепила снежок и ловко метнула его в грязную стену ближайшего укрытия. — Если они приблизились к воздушной стене, то к моменту их выхода из нее они наверняка уже сами кое-что будут знать.
12
— Ты видишь ее?
— Вижу что?
Ингольд не ответил. Сунув руки в варежках в рукава, он пристально наблюдал за Руди. Интерес Ингольда к Руди был интересом старшего к младшему — такому, каким он когда-то еще только учился чародейству, пытаясь сначала поднять водопад вверх, а потом вновь обрушить его вниз. Легкий ветерок тронул верхушки пожелтевших осин. Под ноги посыпались охапки мокрых листьев.
— Ты говоришь о дороге? — спросил Руди, оглядываясь назад. Ему показалось, что поворот уже пройден и они на основной дороге, вымощенной изношенными шестиугольными плитками и слабо мерцавшей серебром гнилушек. Влажный торжественный лес молчал.
Руди опять вопросительно посмотрел на Ингольда, но тот, похоже, не рассчитывал на чью-либо помощь здесь. Не дождавшись ответа, Руди отвернулся от Ингольда и начал разглядывать путаницу лиан, опять обступивших их... С чего это ему пришло в голову, что это та самая, нужная им дорога? Впервые его одолевали весьма противоречивые чувства: он был уверен в присутствии чего-то ирреального и не верил тому, что видел собственными глазами. За этой густой стеной лиан абсолютно ничего нельзя было рассмотреть, только откуда-то доносился привычный шум невидимой за деревьями реки. Руди осторожно ступил на желтый костер из листьев и направился в сторону горной гряды. Однако на его пути возникло еще одно новое препятствие — дренажная канава, до краев наполненная дождевой водой. Канава отделяла дорогу от крутого горного склона. Интуитивно Руди чувствовал, что ему нужно именно здесь перейти вброд канаву. И вдруг нога нащупала камень. Он изумился, как же это он раньше не рассмотрел маленького мосточка? Замшелый от старости, в несколько футов в длину и ширину — вот же он, прямо под ногами. В одно мгновение Руди перебрался через канаву, и опять перед ним побежала тропа. Руди был уверен, что он ее раньше не видел, но про себя знал, что она должна была начинаться именно отсюда, от мосточка, и выглядеть именно так.
Густые заросли вьющихся толстых растений почти полностью заслоняли гранитную стелу наверху. Все же, присмотревшись повнимательнее, Руди разглядел еле видную, почти стершуюся Руну Яда, высеченную там. Это была знаменитая Руна Вейла.
Обостренные чувства фиксировали малейшие детали: побуревшие заросли дикого винограда, свисавшие, как занавес в опрятном домике, мягкий ковер опавшей листвы, великолепные грибы с черными каемочками по краям.
Руди оглянулся на улыбавшегося ему Ингольда:
— Ты видишь Руну?
Ингольд заулыбался еще шире.
— Ну конечно же, — он шагнул на мосточек и потянул за собой Че.
Весь день шел дождь. Теперь Руди и Ингольд шли под все еще густыми кронами леса, но, несмотря на это, они вымокли до нитки и дрожали от холода. Руди в своем плаще из телячьей кожи трясся, не переставая. Ему не верилось, что он когда-нибудь просохнет и сможет согреться.
Восточные склоны Сивардских гор были покрыты лесом, поэтому шум дождя усиливался шумом деревьев и напоминал рокот моря в шторм. Все предыдущие дни также шел дождь, не позволяя путешественникам получше рассмотреть перед собой дорогу. Дождь превращал ручейки в непроходимые, вспученные реки, а низины с затопленными копьевидными метелками тростника — в израненные сереющие чудища. Небо над деревьями тоже было серым, неуютным и чем-то грозившим. Однако по сравнению с продуваемыми всеми ветрами пустынями немного потеплело.
— Вижу что?
Ингольд не ответил. Сунув руки в варежках в рукава, он пристально наблюдал за Руди. Интерес Ингольда к Руди был интересом старшего к младшему — такому, каким он когда-то еще только учился чародейству, пытаясь сначала поднять водопад вверх, а потом вновь обрушить его вниз. Легкий ветерок тронул верхушки пожелтевших осин. Под ноги посыпались охапки мокрых листьев.
— Ты говоришь о дороге? — спросил Руди, оглядываясь назад. Ему показалось, что поворот уже пройден и они на основной дороге, вымощенной изношенными шестиугольными плитками и слабо мерцавшей серебром гнилушек. Влажный торжественный лес молчал.
Руди опять вопросительно посмотрел на Ингольда, но тот, похоже, не рассчитывал на чью-либо помощь здесь. Не дождавшись ответа, Руди отвернулся от Ингольда и начал разглядывать путаницу лиан, опять обступивших их... С чего это ему пришло в голову, что это та самая, нужная им дорога? Впервые его одолевали весьма противоречивые чувства: он был уверен в присутствии чего-то ирреального и не верил тому, что видел собственными глазами. За этой густой стеной лиан абсолютно ничего нельзя было рассмотреть, только откуда-то доносился привычный шум невидимой за деревьями реки. Руди осторожно ступил на желтый костер из листьев и направился в сторону горной гряды. Однако на его пути возникло еще одно новое препятствие — дренажная канава, до краев наполненная дождевой водой. Канава отделяла дорогу от крутого горного склона. Интуитивно Руди чувствовал, что ему нужно именно здесь перейти вброд канаву. И вдруг нога нащупала камень. Он изумился, как же это он раньше не рассмотрел маленького мосточка? Замшелый от старости, в несколько футов в длину и ширину — вот же он, прямо под ногами. В одно мгновение Руди перебрался через канаву, и опять перед ним побежала тропа. Руди был уверен, что он ее раньше не видел, но про себя знал, что она должна была начинаться именно отсюда, от мосточка, и выглядеть именно так.
Густые заросли вьющихся толстых растений почти полностью заслоняли гранитную стелу наверху. Все же, присмотревшись повнимательнее, Руди разглядел еле видную, почти стершуюся Руну Яда, высеченную там. Это была знаменитая Руна Вейла.
Обостренные чувства фиксировали малейшие детали: побуревшие заросли дикого винограда, свисавшие, как занавес в опрятном домике, мягкий ковер опавшей листвы, великолепные грибы с черными каемочками по краям.
Руди оглянулся на улыбавшегося ему Ингольда:
— Ты видишь Руну?
Ингольд заулыбался еще шире.
— Ну конечно же, — он шагнул на мосточек и потянул за собой Че.
Весь день шел дождь. Теперь Руди и Ингольд шли под все еще густыми кронами леса, но, несмотря на это, они вымокли до нитки и дрожали от холода. Руди в своем плаще из телячьей кожи трясся, не переставая. Ему не верилось, что он когда-нибудь просохнет и сможет согреться.
Восточные склоны Сивардских гор были покрыты лесом, поэтому шум дождя усиливался шумом деревьев и напоминал рокот моря в шторм. Все предыдущие дни также шел дождь, не позволяя путешественникам получше рассмотреть перед собой дорогу. Дождь превращал ручейки в непроходимые, вспученные реки, а низины с затопленными копьевидными метелками тростника — в израненные сереющие чудища. Небо над деревьями тоже было серым, неуютным и чем-то грозившим. Однако по сравнению с продуваемыми всеми ветрами пустынями немного потеплело.