Страница:
«Что с ним? Он обо что-то ударился головой, когда перекатывался по земле?»
Она поежилась под его тяжестью и, удивленная его стоном, воскликнула:
– Чарли, вам больно?
Не отвечая, он вдруг скатился на бок и встал, резко поднимая на ноги и ее. Когда он отпустил Анжелину, она почувствовала слабость в ногах и протянула к нему руку, чтобы он ее поддержал.
Но Чарли уже повернулся и зашагал к скале. Анжелина, покачнувшись, удержала равновесие.
– Подождите! – крикнула она и побежала за ним.
Он на мгновение задержался, но к ней не повернулся. Когда Анжелина догнала его, он уже перезарядил револьвер. По всему было видно, что с оружием он чувствовал себя более уверенно.
Вместе они подошли к скалам. Чарли знаком показал, чтобы она оставалась у него за спиной, и осторожно обошел угол. Почти сразу же он с облегчением выпрямился и его тело приняло обычную спокойную позу. Взглянув на нее, он кивнул ей, приглашая подойти.
На земле, все еще сжимая рукоять револьвера, лежал человек. Его безжизненные глаза смотрели в бездонное синее небо.
– Вы его знаете? – прошептала Анжелина. Чарли снял курок с боевого взвода и сунул револьвер в кобуру.
– С уверенностью не могу сказать, что знаю. Но это совсем не означает, что он не знает меня.
– Что вы хотите этим сказать?
Чарли пропустил ее вопрос мимо ушей, спокойно приступив к осмотру содержимого карманов убитого.
– Ничего, – сказал он с раздражением.
– Что вы ищете?
– Нечто такое, что мне подскажет, почему он в нас стрелял.
– С целью грабежа? – подсказала Анжелина.
– Сомневаюсь. Теперь воры грабят поезда и дилижансы. Банки... если они по-настоящему храбрые. Получаешь больше денег при тех же усилиях. А ожидание на пустынных степных дорогах в надежде, что кто-нибудь да появится, денег не приносит. Если кто и проедет мимо, так такой же нищий, как и сам грабитель. – Чарли снова посмотрел на лицо мертвеца, потом покачал головой от отвращения. – Нет, этот определенно охотился именно за мной. Хотелось бы только знать почему. Внезапная мысль пришла в голову Анжелины, и она долго и пристально смотрела на него, прежде чем задала свой вопрос.
– Скажите, Чарли, вас что, разыскивают? – спросила она через силу.
Быстрый взгляд метнулся в ее сторону, и ей вдруг захотелось отшатнуться от холодной пустоты его черных глаз.
Ее мозг лихорадочно работал, перебирая различные варианты: «Что я знаю о нем? Он спас мне жизнь, но это не гарантия того, что у него нет против меня каких-либо планов. Ведь сказала же я ему, что моя семья достаточно богата. И заплатит ему за оказанную помощь. Он же с легкостью может меня похитить и удерживать, пока не получит выкуп. Но уж если он это и сделает, то ко времени приезда в Корпус-Кристи мы оба умрем от лихорадки...»
Анжелина смело посмотрела Чарли в глаза. Она не допустит, чтобы так произошло, если только это будет в ее силах. «Я хочу получить ответ, и я его получу».
– Итак, – сказала она, – значит, вас разыскивают?[1]
Губы Чарли дернулись, и глаза Анжелины раскрылись от изумления, когда он начал громко смеяться. Из-за поврежденного горла его громкий смех больше напоминал кашель, но выражение лица свидетельствовало о том, что ее вопрос показался ему забавным.
– Что в этом смешного? – настойчиво спросила она, в приступе гнева позабыв о том, что только что его боялась.
– Вы спросили, – он сделал короткую паузу, чтобы перевести дыхание, – вы спросили, не нужен ли я кому-нибудь.
– Да, спросила и хочу получить ответ. Не вижу в этом ничего смешного.
– Ну, сестра, меня разыскивали и разыскивают. Если вы говорите о женщинах, то это одно. Если о правосудии, то это совсем другое.
– Вы же прекрасно знаете, что я не спрашиваю вас о женщинах, – отпарировала Анжелина, раскрасневшись от стыда.
Видя ее смущение, Чарли посмотрел на нее так, словно хотел снова расхохотаться. Но ее гневный выпад дал ему время подумать. Он сглотнул и откашлялся.
– Да. Меня разыскивали от имени правосудия. Но не в последние годы. За последние пять лет я не совершил ничего такого, что могло бы заставить этого незнакомца стрелять в меня. Черт, я прятался в Сан-Антонио очень долго и уже начал думать, что многие полицейские подзабыли о моем существовании и посчитали меня мертвым.
Горящее еще несколько секунд тому назад лицо Анжелины вдруг исказилось и стало холодным, как зимнее небо.
– Что же вы такого натворили? – спросила она в ужасе.
– Я же сказал вам, – повторил Чарли голосом, полным раздражения, – ничего... за последнее время. Лучше давайте доедем до ближайшего городка и выясним, что здесь такое творится.
– После того, как мы похороним этого человека, конечно.
– Что? – Чарли посмотрел на нее с нескрываемым изумлением.
– Мы же не можем оставить его лежать здесь.
– Почему нет? Сестра, я вас уверяю, что он нас хоронить бы не стал.
– И тем не менее, мы обязаны его похоронить.
– Нет. – Чарли повернулся и пошел прочь.
– Что вы хотите сказать этим «нет»? – бросила она ему вслед.
Он остановился и повернулся к ней вполоборота:
– Я только это и имел в виду. Я похоронил тех двоих только потому, что не хотел, чтобы из-за них звери рыскали ночью вокруг нашего лагеря. А теперь я не стану ломать спину, чтобы похоронить человека, только что пытавшегося меня убить. Вы можете читать мне нравоучения, молиться и пророчить в мой адрес, если вам так хочется, сестра, но я этого делать не стану. – И он целенаправленно направился дальше.
Анжелина с удивлением посмотрела ему вслед и побежала, чтобы его догнать. Она протянула было руку, чтобы схватить Чарли за рукав, но тут же вспомнила печальный опыт двух своих прежних попыток дотронуться до него без предупреждения. Тогда она забежала вперед и остановилась перед ним. Она смотрела ему в лицо, в его преступно красивое лицо, и все ее сомнения снова вернулись. «Что же, в конце концов, я собираюсь сделать? Я же в самом центре незнакомой местности с человеком, который признался, что его разыскивали именем закона уже несколько раз за его жизнь». Она вспомнила, что в Техасе искали убежище многие преступники из разных штатов. Из тех, о ком она слышала, это мог быть Джесс Джеймс. Она уже забыла о незнакомом убийце, которого следовало бы похоронить, и к ней с полной силой вернулся страх перед человеком, стоявшим возле нее.
– Так кто же вы такой? – спросила она.
У него на лбу залегли морщинки удивления и смущения.
– Вы, случайно, не перегрелись на солнце, Анжелина? Нам для вас непременно надо будет купить в городе шляпу. Я же говорил вам, что я – Чарли. Помните? Чарли Колтрейн.
Он говорил медленно, как будто она – бестолковый ребенок. Страх Анжелины сменился яростью: «Я так доверяла ему, печалилась за него, верила. Я заслужила, чтобы он сказал мне правду...»
– Я хорошо помню, какое имя вы мне назвали. Но разве вы говорите правду? Вы вполне можете быть из той банды, которая напала на наш фургон. – У Анжелины перехватило дыхание от непрошенных воспоминаний. – Только подумайте, ведь вас знает даже последний убийца!
Она начала пятиться от него, оглядываясь по сторонам в поисках укрытия.
– Не надо. – Чарли одним плавным движением схватил ее и привлек к себе. Она сопротивлялась, брыкалась и пыталась ударить его побольнее, но он с легкостью ее удержал. Анжелина почувствовала, что ей никогда не сравниться с ним в силе, поэтому перестала бороться и затихла. Удовлетворившись этим, он продолжил: – Анжелика, послушайте. Я признаюсь, что совершил массу вещей, которыми не могу гордиться. На то у меня были свои причины. Я вам не солгал, когда говорил, что нанялся перегонять скот. Я собирался купить ранчо в Монтане. Мне так хотелось, чтобы меня оставили в покое с моими коровами и лошадьми. Разве это так уж много?
Анжелина отодвинулась от него, чтобы заглянуть в его глаза. Обычно такие холодные, сейчас они показались ей честными. Она вглядывалась в их темные глубины, и вдруг умиротворение снизошло на нее, когда он встретил ее взгляд без содрогания.
– Нет, – проговорила она медленно, продолжая внимательно смотреть на него. – Просить это – совсем не так уж и много.
Часто в прошлом, когда ей приходилось переживать нервное напряжение, она пыталась найти правду, обращаясь к Библии. Еще раз она обратилась к тому же источнику за помощью и поняла, что Чарли не лжет.
– Наш Господь простил Марию Магдалину. То, что вы совершили, пусть останется между вами и Им. У меня нет права судить вас.
Чарли рассмеялся и выпустил ее из своих рук.
– Мария Магдалина. Что ж, должен признаться, что до сих пор меня еще не сравнивали с кем-либо подобным, хотя у меня достаточно много таких знакомых. – Он шутливо наклонил голову набок. – Вы говорите, что Бог ее простил? Ну, тогда у меня тоже есть шанс попасть на небеса когда-нибудь.
– Не богохульствуйте.
– Вы еще ничего не слышали, сестра, – проворчал Чарли и пошел ловить своего коня.
От многолетних привычек трудно избавляться. Когда они приближались к окраинам небольшого техасского городка, Чарли машинально спрятал свои длинные до плеч волосы под шляпу. Ему даже трудно было сосчитать все случаи, когда его узнавали именно по золотисто-серебряному оттенку волос. Если бы он от них избавился, то жизнь его стала бы намного проще. Но когда-то очень давно Чарли пообещал одной девушке, что никогда не острижет длинные волосы. За свою жизнь он нарушил много обещаний, но это сдержать смог.
Городок, в который они попали, – похожий на сотни других, расположенных вдоль границы Техаса, – на самом деле и городом-то считать было нельзя, хотя люди, его населявшие, думали о нем именно, как о городе. Его имя носили салуны, магазин товаров повседневного спроса и каретный сарай дилижансов с платной конюшней. На горбыле, врытом в землю на въезде в этот поселок значилось: «Бейкерстаун», видимо, в честь давно усопшего основателя местного заводика по производству виски.
Несколько жителей вышли из домов, выстроившихся в ряд вдоль пыльного проселка, служившего главной улицей, чтобы посмотреть на приезжих. Из-под широких полей шляпы Чарли внимательно разглядывал всех и всё, что попадало в поле его зрения. Он чувствовал себя очень напряженно, хотя и не подавал вида. То, что впервые за пять лет в него стреляли, вдруг в полную силу оживило его прежние, до сих пор дремавшие навыки выживания. Те годы, что он провел в рядах рейнджеров Мосби во время Гражданской войны, дали ему хорошую подготовку к партизанской войне, а в более поздние годы с собственной бандой в штате Миссури он еще больше отточил свое мастерство. То, что он всегда оставался спокойным и никому ни в чем не доверял, помогало ему оставаться в живых в самых сложных ситуациях.
Они остановились у небольшого универсального магазина, и Чарли спешился. Он подошел к Анжелине, чтобы помочь ей слезть с лошади. Она сняла свой монашеский головной убор, когда он еще только подумал, что неплохо бы это сделать. Ведь смешное сочетание мужской одежды с вуалью монахини могло лишь привлечь к ним внимание, чего ему совершенно не хотелось. Он не хотел, чтобы любого из них кто-нибудь запомнил и описал позже, если бы его спросили.
Анжелина легко соскользнула с лошади сама, без его помощи, и они вместе вошли в магазинчик.
Внутри Чарли несколько раз быстро моргнул, чтобы поскорее привыкнуть к полумраку. Одна его рука лежала на рукояти револьвера, а другая, поднятая над плечами Анжелины, была готова прижать ее к себе в любой момент, чтобы оградить от опасности, пока он будет пробиваться к выходу. Когда его глаза привыкли к темноте, он с облегчением вздохнул: в магазине не было видно покупателей.
– Э-гмм, – раздалось сзади.
Чарли быстро обернулся. Один из вышедших посмотреть, кто въезжает в городок, стоял в дверях.
– Вы, господа, ищите что купить? – спросил он, проскальзывая за прилавок и настороженно глядя на заряженные «кольты» Чарли.
– Да, сэр, – ответил Чарли, покашливая, чтобы скрыть свой голос. Как и волосы, его голос выдавал его слишком легко. Он взял Анжелину за руку и, улыбнувшись хозяину магазина, отвел ее в сторонку, чтобы сказать на ухо: – Купите шляпу и чего-нибудь из еды нам в дорогу. – Он сунул ей в руку деньги. – С другой одеждой придется подождать. Мне не хочется особенно крутиться на людях, пока я не выясню, почему в нас стреляли.
Анжелина кивнула и пошла торговаться с хозяином. Чарли бродил по магазину, размышляя о том, как бы им собрать нужную информацию, не показывая при этом своей заинтересованности. Его внимание привлекло несколько пожелтевших листков бумаги, приколотых к стене в задней части зала. Один из них показался ему еще свежим и ненадорванным. Он подошел, чтобы прочитать, что в нем написано. – Черт бы их взял! – пробормотал он.
Разыскивается живым или мертвым
ЧАРЛИ КОЛТРЕЙН. За ограбление поезда и убийство.
1 апреля 1875 года вблизи города Даллас, штат Техас. Вознаграждение – 1000 долларов.
Чарли не нуждался в том, чтобы перечитывать написанное. Быстрый взгляд, брошенный в переднюю часть магазина, подсказал ему, что хозяин все еще занят с Анжелиной. Чарли сдернул объявление со стены и сунул бумагу за пазуху. Пока его мозг лихорадочно работал, он продолжал просматривать другие объявления о розыске преступников, как будто ничего не произошло.
Первое апреля? Так ведь стадо вышло из Сан-Антонио двадцать восьмого апреля. Первого числа он оставался в городе, ожидая выступления стада. Он мог бы ограбить поезд возле Далласа и оказаться в Сан-Антонио к двадцать восьмому, но он этого не делал.
Проблема состояла в том, кто это сделал. И этот «кто-то» выглядел и действовал так, будто он – настоящий Чарли. Поэтому в объявлении доставить бандита «живым или мертвым» напечатано его собственное имя. Такое бывало и раньше, но тогда он и совершал нечто такое, что подводило хоть какую-то реальную и юридическую базу под объявление о его розыске.
Сделав все покупки, Анжелина подала Чарли знак. Они вынесли покупки и привязали их к седлам. Хозяин магазина внимательно наблюдал за ними, но при этом не проявлял подозрительности. Чарли надвинул шляпу на глаза. Пряча волосы под шляпой и держа рот закрытым, он мог надеяться, что выберется из этого городка живым.
– А куда вы, господа, держите путь?
Человек проводил их до выхода и теперь вопросительно смотрел на Чарли. Чарли улыбнулся и пожал плечами, глядя на Анжелину.
Ее лоб от смущения наморщился, но она все же ответила ему:
– В Корпус-Кристи.
– А вы оттуда?
– Да... ох... нет. Я хочу сказать, что... я оттуда.
– О, так вы навещали семью?
Чарли снова закашлялся и пробормотал:
– Да.
Хозяин магазина улыбнулся:
– Семья жены, да? Что ж, не завидую я вам. – Он пожал Чарли руку. – Счастливого пути и держитесь начеку. Говорят, в этих местах бродит убийца. Тут перебывало столько «охотников за головами», которые хотят получить награду за преступника, что можно подумать, будто мы – на железнодорожной станции. Присматривайте за женой, слышите? Недурная идея одеть ее под мужчину. Вблизи-то видно, что она – женщина, но издали... Так вы будете в большей безопасности.
Чарли кивнул и вспрыгнул в седло. Он с облегчением отметил, что Анжелина удержалась от разговоров и дала им выехать за околицу, прежде чем стала задавать вопросы.
– Что на вас такое нашло? – резко спросила она.
Он пожал плечами, раздумывая над тем, во что и насколько ее можно посвятить. Один раз она уже напугалась оттого, что его когда-то разыскивали. Что она подумает теперь, если увидит это свежее объявление с его портретом и именем? И за что? За убийство – не больше и не меньше. Может, лучше отправить ее назад, в городок, чтобы она дождалась там очередного дилижанса? И все же, путешествие с нею оборачивалось для него неплохим прикрытием. Хозяин магазина поверил, что они – муж и жена. И другие подумают то же.
– Чарли? – Анжелина вмешалась в ход его мыслей. – Почему вы не стали разговаривать с тем человеком в магазине? Вы выяснили, почему в нас стреляли?
Чарли вздохнул. Придется ей рассказать. Он медленным движением полез за пазуху и вынул оттуда объявление о розыске.
– Что это? – спросила она.
– Ну, вы же видите, что это такое, Анжелина. Меня разыскивают – живого или мертвого – за ограбление поезда и убийство. За такое вознаграждение любой «охотник за головами» или страж порядка в этом штате, да еще и многие другие будут меня преследовать днем и ночью. – И он, щурясь от яркого предвечернего солнца, обернулся назад, чтобы убедиться в том, что их действительно не преследуют.
– Но вы же этого не совершали.
Его голова дернулась в ее сторону так быстро, что один из шейных позвонков скрипнул, протестуя.
– Чего?
– Вы же не делали этого. Вы не стали бы этого делать.
– А почему вы так думаете? – спросил он, ошеломленный прозвучавшей в ее голосе уверенностью.
– Вы же, в сущности, хороший человек. Вы спасли мне жизнь дважды за два дня. Злой человек и пальцем бы не шевельнул.
– Анжелина, – сказал он и глубоко вздохнул, еще не зная, как отнестись к ее такой необоснованной вере в него. «Боже правый, она ведь слишком молода, чтобы знать что-то наверняка». – В своей жизни я много грабил и убивал. Но могу признаться, что именно этот грех – не на мне. Хоть это и не значит, что я не делал этого раньше.
– Я же говорила вам, что то, что вы делали когда-то, касается только вас и Бога. Важно лишь то, что вы делаете сейчас.
– Я мог бы легко вернуться к тому, кем я был прежде. Очень легко. Честную работу я выполнял всего лишь на протяжении последней недели – и вдруг меня снова разыскивают. Можно, конечно, начать снова заниматься грабежами. Денег больше, а работа полегче, да и я в ней специалист покрупнее.
– Но вы бы не стали заниматься этим снова, – заверила она его спокойно.
– Да оставьте вы эти разговоры! – почти прокричал Чарли, теряя самообладание впервые за много лет.
– Почему? Я же только говорю правду.
– Да вы просто ничего обо мне не знаете. Всю свою жизнь я только и делал то, что мне нравилось, и плевать я хотел на последствия. Просто, от того, чтобы не попасть в петлю, меня спасало везение и умение. Так что вам лучше вернуться в этот городок, и как можно скорее. Оставьте меня, сестра. Я могу доставить вам одни только хлопоты.
Невероятно, но она улыбалась. Мышцы его лица напряглись, как это не раз уже случалось в те мгновения, когда он ловил на себе именно такой ее взгляд. Он провел с этой женщиной всего несколько дней, а уже страстно стремился к ней. И если уж ему довелось спасти женщину, то почему она должна оказаться именно той в целом мире, которая способна свести его с ума?
– Поехали дальше, Чарли, – предложила она. – Меня ждут сестры. Когда я доберусь до монастыря, вы сможете отправиться к шерифу и объяснить ему, что это не вы ограбили тот поезд.
– Так. И вы думаете, что он обязательно поверит мне. Вы, по-видимому, никогда не сталкивались с законом, Анжелина. Да такой ордер – доставить живым или мертвым за тысячу долларов – не оставляет мне никакого шанса живым добраться до первого же шерифа. Меня просто застрелят по дороге. – Она было открыла рот, чтобы начать с ним спорить, но он перебил ее: – Так или иначе, но планы изменились. Техасский климат стал мне вреден. Едем в Мексику, сестра.
Чарли с удовлетворением улыбнулся, увидев, что Анжелина, наконец, перестала возражать. Для будущей монахини она оказалась ужасно разговорчивой.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Она поежилась под его тяжестью и, удивленная его стоном, воскликнула:
– Чарли, вам больно?
Не отвечая, он вдруг скатился на бок и встал, резко поднимая на ноги и ее. Когда он отпустил Анжелину, она почувствовала слабость в ногах и протянула к нему руку, чтобы он ее поддержал.
Но Чарли уже повернулся и зашагал к скале. Анжелина, покачнувшись, удержала равновесие.
– Подождите! – крикнула она и побежала за ним.
Он на мгновение задержался, но к ней не повернулся. Когда Анжелина догнала его, он уже перезарядил револьвер. По всему было видно, что с оружием он чувствовал себя более уверенно.
Вместе они подошли к скалам. Чарли знаком показал, чтобы она оставалась у него за спиной, и осторожно обошел угол. Почти сразу же он с облегчением выпрямился и его тело приняло обычную спокойную позу. Взглянув на нее, он кивнул ей, приглашая подойти.
На земле, все еще сжимая рукоять револьвера, лежал человек. Его безжизненные глаза смотрели в бездонное синее небо.
– Вы его знаете? – прошептала Анжелина. Чарли снял курок с боевого взвода и сунул револьвер в кобуру.
– С уверенностью не могу сказать, что знаю. Но это совсем не означает, что он не знает меня.
– Что вы хотите этим сказать?
Чарли пропустил ее вопрос мимо ушей, спокойно приступив к осмотру содержимого карманов убитого.
– Ничего, – сказал он с раздражением.
– Что вы ищете?
– Нечто такое, что мне подскажет, почему он в нас стрелял.
– С целью грабежа? – подсказала Анжелина.
– Сомневаюсь. Теперь воры грабят поезда и дилижансы. Банки... если они по-настоящему храбрые. Получаешь больше денег при тех же усилиях. А ожидание на пустынных степных дорогах в надежде, что кто-нибудь да появится, денег не приносит. Если кто и проедет мимо, так такой же нищий, как и сам грабитель. – Чарли снова посмотрел на лицо мертвеца, потом покачал головой от отвращения. – Нет, этот определенно охотился именно за мной. Хотелось бы только знать почему. Внезапная мысль пришла в голову Анжелины, и она долго и пристально смотрела на него, прежде чем задала свой вопрос.
– Скажите, Чарли, вас что, разыскивают? – спросила она через силу.
Быстрый взгляд метнулся в ее сторону, и ей вдруг захотелось отшатнуться от холодной пустоты его черных глаз.
Ее мозг лихорадочно работал, перебирая различные варианты: «Что я знаю о нем? Он спас мне жизнь, но это не гарантия того, что у него нет против меня каких-либо планов. Ведь сказала же я ему, что моя семья достаточно богата. И заплатит ему за оказанную помощь. Он же с легкостью может меня похитить и удерживать, пока не получит выкуп. Но уж если он это и сделает, то ко времени приезда в Корпус-Кристи мы оба умрем от лихорадки...»
Анжелина смело посмотрела Чарли в глаза. Она не допустит, чтобы так произошло, если только это будет в ее силах. «Я хочу получить ответ, и я его получу».
– Итак, – сказала она, – значит, вас разыскивают?[1]
Губы Чарли дернулись, и глаза Анжелины раскрылись от изумления, когда он начал громко смеяться. Из-за поврежденного горла его громкий смех больше напоминал кашель, но выражение лица свидетельствовало о том, что ее вопрос показался ему забавным.
– Что в этом смешного? – настойчиво спросила она, в приступе гнева позабыв о том, что только что его боялась.
– Вы спросили, – он сделал короткую паузу, чтобы перевести дыхание, – вы спросили, не нужен ли я кому-нибудь.
– Да, спросила и хочу получить ответ. Не вижу в этом ничего смешного.
– Ну, сестра, меня разыскивали и разыскивают. Если вы говорите о женщинах, то это одно. Если о правосудии, то это совсем другое.
– Вы же прекрасно знаете, что я не спрашиваю вас о женщинах, – отпарировала Анжелина, раскрасневшись от стыда.
Видя ее смущение, Чарли посмотрел на нее так, словно хотел снова расхохотаться. Но ее гневный выпад дал ему время подумать. Он сглотнул и откашлялся.
– Да. Меня разыскивали от имени правосудия. Но не в последние годы. За последние пять лет я не совершил ничего такого, что могло бы заставить этого незнакомца стрелять в меня. Черт, я прятался в Сан-Антонио очень долго и уже начал думать, что многие полицейские подзабыли о моем существовании и посчитали меня мертвым.
Горящее еще несколько секунд тому назад лицо Анжелины вдруг исказилось и стало холодным, как зимнее небо.
– Что же вы такого натворили? – спросила она в ужасе.
– Я же сказал вам, – повторил Чарли голосом, полным раздражения, – ничего... за последнее время. Лучше давайте доедем до ближайшего городка и выясним, что здесь такое творится.
– После того, как мы похороним этого человека, конечно.
– Что? – Чарли посмотрел на нее с нескрываемым изумлением.
– Мы же не можем оставить его лежать здесь.
– Почему нет? Сестра, я вас уверяю, что он нас хоронить бы не стал.
– И тем не менее, мы обязаны его похоронить.
– Нет. – Чарли повернулся и пошел прочь.
– Что вы хотите сказать этим «нет»? – бросила она ему вслед.
Он остановился и повернулся к ней вполоборота:
– Я только это и имел в виду. Я похоронил тех двоих только потому, что не хотел, чтобы из-за них звери рыскали ночью вокруг нашего лагеря. А теперь я не стану ломать спину, чтобы похоронить человека, только что пытавшегося меня убить. Вы можете читать мне нравоучения, молиться и пророчить в мой адрес, если вам так хочется, сестра, но я этого делать не стану. – И он целенаправленно направился дальше.
Анжелина с удивлением посмотрела ему вслед и побежала, чтобы его догнать. Она протянула было руку, чтобы схватить Чарли за рукав, но тут же вспомнила печальный опыт двух своих прежних попыток дотронуться до него без предупреждения. Тогда она забежала вперед и остановилась перед ним. Она смотрела ему в лицо, в его преступно красивое лицо, и все ее сомнения снова вернулись. «Что же, в конце концов, я собираюсь сделать? Я же в самом центре незнакомой местности с человеком, который признался, что его разыскивали именем закона уже несколько раз за его жизнь». Она вспомнила, что в Техасе искали убежище многие преступники из разных штатов. Из тех, о ком она слышала, это мог быть Джесс Джеймс. Она уже забыла о незнакомом убийце, которого следовало бы похоронить, и к ней с полной силой вернулся страх перед человеком, стоявшим возле нее.
– Так кто же вы такой? – спросила она.
У него на лбу залегли морщинки удивления и смущения.
– Вы, случайно, не перегрелись на солнце, Анжелина? Нам для вас непременно надо будет купить в городе шляпу. Я же говорил вам, что я – Чарли. Помните? Чарли Колтрейн.
Он говорил медленно, как будто она – бестолковый ребенок. Страх Анжелины сменился яростью: «Я так доверяла ему, печалилась за него, верила. Я заслужила, чтобы он сказал мне правду...»
– Я хорошо помню, какое имя вы мне назвали. Но разве вы говорите правду? Вы вполне можете быть из той банды, которая напала на наш фургон. – У Анжелины перехватило дыхание от непрошенных воспоминаний. – Только подумайте, ведь вас знает даже последний убийца!
Она начала пятиться от него, оглядываясь по сторонам в поисках укрытия.
– Не надо. – Чарли одним плавным движением схватил ее и привлек к себе. Она сопротивлялась, брыкалась и пыталась ударить его побольнее, но он с легкостью ее удержал. Анжелина почувствовала, что ей никогда не сравниться с ним в силе, поэтому перестала бороться и затихла. Удовлетворившись этим, он продолжил: – Анжелика, послушайте. Я признаюсь, что совершил массу вещей, которыми не могу гордиться. На то у меня были свои причины. Я вам не солгал, когда говорил, что нанялся перегонять скот. Я собирался купить ранчо в Монтане. Мне так хотелось, чтобы меня оставили в покое с моими коровами и лошадьми. Разве это так уж много?
Анжелина отодвинулась от него, чтобы заглянуть в его глаза. Обычно такие холодные, сейчас они показались ей честными. Она вглядывалась в их темные глубины, и вдруг умиротворение снизошло на нее, когда он встретил ее взгляд без содрогания.
– Нет, – проговорила она медленно, продолжая внимательно смотреть на него. – Просить это – совсем не так уж и много.
Часто в прошлом, когда ей приходилось переживать нервное напряжение, она пыталась найти правду, обращаясь к Библии. Еще раз она обратилась к тому же источнику за помощью и поняла, что Чарли не лжет.
– Наш Господь простил Марию Магдалину. То, что вы совершили, пусть останется между вами и Им. У меня нет права судить вас.
Чарли рассмеялся и выпустил ее из своих рук.
– Мария Магдалина. Что ж, должен признаться, что до сих пор меня еще не сравнивали с кем-либо подобным, хотя у меня достаточно много таких знакомых. – Он шутливо наклонил голову набок. – Вы говорите, что Бог ее простил? Ну, тогда у меня тоже есть шанс попасть на небеса когда-нибудь.
– Не богохульствуйте.
– Вы еще ничего не слышали, сестра, – проворчал Чарли и пошел ловить своего коня.
От многолетних привычек трудно избавляться. Когда они приближались к окраинам небольшого техасского городка, Чарли машинально спрятал свои длинные до плеч волосы под шляпу. Ему даже трудно было сосчитать все случаи, когда его узнавали именно по золотисто-серебряному оттенку волос. Если бы он от них избавился, то жизнь его стала бы намного проще. Но когда-то очень давно Чарли пообещал одной девушке, что никогда не острижет длинные волосы. За свою жизнь он нарушил много обещаний, но это сдержать смог.
Городок, в который они попали, – похожий на сотни других, расположенных вдоль границы Техаса, – на самом деле и городом-то считать было нельзя, хотя люди, его населявшие, думали о нем именно, как о городе. Его имя носили салуны, магазин товаров повседневного спроса и каретный сарай дилижансов с платной конюшней. На горбыле, врытом в землю на въезде в этот поселок значилось: «Бейкерстаун», видимо, в честь давно усопшего основателя местного заводика по производству виски.
Несколько жителей вышли из домов, выстроившихся в ряд вдоль пыльного проселка, служившего главной улицей, чтобы посмотреть на приезжих. Из-под широких полей шляпы Чарли внимательно разглядывал всех и всё, что попадало в поле его зрения. Он чувствовал себя очень напряженно, хотя и не подавал вида. То, что впервые за пять лет в него стреляли, вдруг в полную силу оживило его прежние, до сих пор дремавшие навыки выживания. Те годы, что он провел в рядах рейнджеров Мосби во время Гражданской войны, дали ему хорошую подготовку к партизанской войне, а в более поздние годы с собственной бандой в штате Миссури он еще больше отточил свое мастерство. То, что он всегда оставался спокойным и никому ни в чем не доверял, помогало ему оставаться в живых в самых сложных ситуациях.
Они остановились у небольшого универсального магазина, и Чарли спешился. Он подошел к Анжелине, чтобы помочь ей слезть с лошади. Она сняла свой монашеский головной убор, когда он еще только подумал, что неплохо бы это сделать. Ведь смешное сочетание мужской одежды с вуалью монахини могло лишь привлечь к ним внимание, чего ему совершенно не хотелось. Он не хотел, чтобы любого из них кто-нибудь запомнил и описал позже, если бы его спросили.
Анжелина легко соскользнула с лошади сама, без его помощи, и они вместе вошли в магазинчик.
Внутри Чарли несколько раз быстро моргнул, чтобы поскорее привыкнуть к полумраку. Одна его рука лежала на рукояти револьвера, а другая, поднятая над плечами Анжелины, была готова прижать ее к себе в любой момент, чтобы оградить от опасности, пока он будет пробиваться к выходу. Когда его глаза привыкли к темноте, он с облегчением вздохнул: в магазине не было видно покупателей.
– Э-гмм, – раздалось сзади.
Чарли быстро обернулся. Один из вышедших посмотреть, кто въезжает в городок, стоял в дверях.
– Вы, господа, ищите что купить? – спросил он, проскальзывая за прилавок и настороженно глядя на заряженные «кольты» Чарли.
– Да, сэр, – ответил Чарли, покашливая, чтобы скрыть свой голос. Как и волосы, его голос выдавал его слишком легко. Он взял Анжелину за руку и, улыбнувшись хозяину магазина, отвел ее в сторонку, чтобы сказать на ухо: – Купите шляпу и чего-нибудь из еды нам в дорогу. – Он сунул ей в руку деньги. – С другой одеждой придется подождать. Мне не хочется особенно крутиться на людях, пока я не выясню, почему в нас стреляли.
Анжелина кивнула и пошла торговаться с хозяином. Чарли бродил по магазину, размышляя о том, как бы им собрать нужную информацию, не показывая при этом своей заинтересованности. Его внимание привлекло несколько пожелтевших листков бумаги, приколотых к стене в задней части зала. Один из них показался ему еще свежим и ненадорванным. Он подошел, чтобы прочитать, что в нем написано. – Черт бы их взял! – пробормотал он.
Разыскивается живым или мертвым
ЧАРЛИ КОЛТРЕЙН. За ограбление поезда и убийство.
1 апреля 1875 года вблизи города Даллас, штат Техас. Вознаграждение – 1000 долларов.
Чарли не нуждался в том, чтобы перечитывать написанное. Быстрый взгляд, брошенный в переднюю часть магазина, подсказал ему, что хозяин все еще занят с Анжелиной. Чарли сдернул объявление со стены и сунул бумагу за пазуху. Пока его мозг лихорадочно работал, он продолжал просматривать другие объявления о розыске преступников, как будто ничего не произошло.
Первое апреля? Так ведь стадо вышло из Сан-Антонио двадцать восьмого апреля. Первого числа он оставался в городе, ожидая выступления стада. Он мог бы ограбить поезд возле Далласа и оказаться в Сан-Антонио к двадцать восьмому, но он этого не делал.
Проблема состояла в том, кто это сделал. И этот «кто-то» выглядел и действовал так, будто он – настоящий Чарли. Поэтому в объявлении доставить бандита «живым или мертвым» напечатано его собственное имя. Такое бывало и раньше, но тогда он и совершал нечто такое, что подводило хоть какую-то реальную и юридическую базу под объявление о его розыске.
Сделав все покупки, Анжелина подала Чарли знак. Они вынесли покупки и привязали их к седлам. Хозяин магазина внимательно наблюдал за ними, но при этом не проявлял подозрительности. Чарли надвинул шляпу на глаза. Пряча волосы под шляпой и держа рот закрытым, он мог надеяться, что выберется из этого городка живым.
– А куда вы, господа, держите путь?
Человек проводил их до выхода и теперь вопросительно смотрел на Чарли. Чарли улыбнулся и пожал плечами, глядя на Анжелину.
Ее лоб от смущения наморщился, но она все же ответила ему:
– В Корпус-Кристи.
– А вы оттуда?
– Да... ох... нет. Я хочу сказать, что... я оттуда.
– О, так вы навещали семью?
Чарли снова закашлялся и пробормотал:
– Да.
Хозяин магазина улыбнулся:
– Семья жены, да? Что ж, не завидую я вам. – Он пожал Чарли руку. – Счастливого пути и держитесь начеку. Говорят, в этих местах бродит убийца. Тут перебывало столько «охотников за головами», которые хотят получить награду за преступника, что можно подумать, будто мы – на железнодорожной станции. Присматривайте за женой, слышите? Недурная идея одеть ее под мужчину. Вблизи-то видно, что она – женщина, но издали... Так вы будете в большей безопасности.
Чарли кивнул и вспрыгнул в седло. Он с облегчением отметил, что Анжелина удержалась от разговоров и дала им выехать за околицу, прежде чем стала задавать вопросы.
– Что на вас такое нашло? – резко спросила она.
Он пожал плечами, раздумывая над тем, во что и насколько ее можно посвятить. Один раз она уже напугалась оттого, что его когда-то разыскивали. Что она подумает теперь, если увидит это свежее объявление с его портретом и именем? И за что? За убийство – не больше и не меньше. Может, лучше отправить ее назад, в городок, чтобы она дождалась там очередного дилижанса? И все же, путешествие с нею оборачивалось для него неплохим прикрытием. Хозяин магазина поверил, что они – муж и жена. И другие подумают то же.
– Чарли? – Анжелина вмешалась в ход его мыслей. – Почему вы не стали разговаривать с тем человеком в магазине? Вы выяснили, почему в нас стреляли?
Чарли вздохнул. Придется ей рассказать. Он медленным движением полез за пазуху и вынул оттуда объявление о розыске.
– Что это? – спросила она.
– Ну, вы же видите, что это такое, Анжелина. Меня разыскивают – живого или мертвого – за ограбление поезда и убийство. За такое вознаграждение любой «охотник за головами» или страж порядка в этом штате, да еще и многие другие будут меня преследовать днем и ночью. – И он, щурясь от яркого предвечернего солнца, обернулся назад, чтобы убедиться в том, что их действительно не преследуют.
– Но вы же этого не совершали.
Его голова дернулась в ее сторону так быстро, что один из шейных позвонков скрипнул, протестуя.
– Чего?
– Вы же не делали этого. Вы не стали бы этого делать.
– А почему вы так думаете? – спросил он, ошеломленный прозвучавшей в ее голосе уверенностью.
– Вы же, в сущности, хороший человек. Вы спасли мне жизнь дважды за два дня. Злой человек и пальцем бы не шевельнул.
– Анжелина, – сказал он и глубоко вздохнул, еще не зная, как отнестись к ее такой необоснованной вере в него. «Боже правый, она ведь слишком молода, чтобы знать что-то наверняка». – В своей жизни я много грабил и убивал. Но могу признаться, что именно этот грех – не на мне. Хоть это и не значит, что я не делал этого раньше.
– Я же говорила вам, что то, что вы делали когда-то, касается только вас и Бога. Важно лишь то, что вы делаете сейчас.
– Я мог бы легко вернуться к тому, кем я был прежде. Очень легко. Честную работу я выполнял всего лишь на протяжении последней недели – и вдруг меня снова разыскивают. Можно, конечно, начать снова заниматься грабежами. Денег больше, а работа полегче, да и я в ней специалист покрупнее.
– Но вы бы не стали заниматься этим снова, – заверила она его спокойно.
– Да оставьте вы эти разговоры! – почти прокричал Чарли, теряя самообладание впервые за много лет.
– Почему? Я же только говорю правду.
– Да вы просто ничего обо мне не знаете. Всю свою жизнь я только и делал то, что мне нравилось, и плевать я хотел на последствия. Просто, от того, чтобы не попасть в петлю, меня спасало везение и умение. Так что вам лучше вернуться в этот городок, и как можно скорее. Оставьте меня, сестра. Я могу доставить вам одни только хлопоты.
Невероятно, но она улыбалась. Мышцы его лица напряглись, как это не раз уже случалось в те мгновения, когда он ловил на себе именно такой ее взгляд. Он провел с этой женщиной всего несколько дней, а уже страстно стремился к ней. И если уж ему довелось спасти женщину, то почему она должна оказаться именно той в целом мире, которая способна свести его с ума?
– Поехали дальше, Чарли, – предложила она. – Меня ждут сестры. Когда я доберусь до монастыря, вы сможете отправиться к шерифу и объяснить ему, что это не вы ограбили тот поезд.
– Так. И вы думаете, что он обязательно поверит мне. Вы, по-видимому, никогда не сталкивались с законом, Анжелина. Да такой ордер – доставить живым или мертвым за тысячу долларов – не оставляет мне никакого шанса живым добраться до первого же шерифа. Меня просто застрелят по дороге. – Она было открыла рот, чтобы начать с ним спорить, но он перебил ее: – Так или иначе, но планы изменились. Техасский климат стал мне вреден. Едем в Мексику, сестра.
Чарли с удовлетворением улыбнулся, увидев, что Анжелина, наконец, перестала возражать. Для будущей монахини она оказалась ужасно разговорчивой.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
«Чарли, наверное, пошутил. Мексика?»Анжелине совсем не хотелось туда возвращаться. Год назад она ушла в монастырь Корпус-Кристи, оставив отцовскую гасиенду и дав обет никогда туда не возвращаться. Бог призвал ее на этот путь, послав ей в снах ангела. Она сама выбрала церковь и теперь принадлежала только ей. В Мексике ее считали только «движимым имуществом».
– Нет! – воскликнула она, сама удивляясь силе вспыхнувшего в ней гнева. – Я туда не вернусь.
– Что с вами?
– Вы сказали, что мы едем в Мексику.
– Правильно. У вас со слухом все в порядке, сестра.
– Я вам плачу, чтобы вы доставили меня в Корпус-Кристи. Я должна вернуться в монастырь. Меня ждут люди.
Чарли посмотрел на нее как на помешанную.
– Меня же в Техасе разыскивают. По ту сторону Рио-Гранде меня не смогут преследовать по закону, хотя «охотники за головами» не станут особенно разбираться, где эта чертова граница. Если я спрячусь где-нибудь надолго, то они, в конце концов, забудут обо мне и перестанут искать. Тогда я смогу вернуться, взять другое имя и выяснить, что же, черт возьми, происходит на самом деле.
– Я не поеду в Мексику, – произнесла Анжелина медленно и четко, пытаясь подавить в себе поднимавшуюся от одной этой мысли волну страха и ненависти. – Не сейчас и никогда снова.
Пришпорив коня и внутренне улыбаясь тому удивлению, которое промелькнуло на лице у Чарли, она оставила его в облаке пыли.
Анжелина дала лошади возможность скакать по своей воле в течение нескольких минут. Но, рискнув обернуться, она обнаружила, что Чарли отнюдь не догоняет ее. Вместо этого он повернул на запад, в направлении Рио-Гранде и Мексики.
Она вздохнула с облегчением. Если бы он захотел, то легко догнал бы ее на своем мощном коне. Казалось, что это животное специально создано для долгого быстрого бега. И хотя под ней было не менее славное животное, лучшее из лошадей тех преступников, что на нее напали, конь Чарли мог бы ее обогнать без особых усилий.
По ее команде лошадь перешла на более спокойный шаг. Анжелина огляделась. Чтобы вернуться в городок и подождать там дилижанса, ей пришлось бы повернуть и ехать в ту сторону, куда направлялся Чарли. И хотя он направлялся на запад, она не чувствовала уверенности, что он и дальше поедет в том же направлении. «Что ж, тогда мне придется ехать до следующего города одной. Я еду по наезженному проселку и припасов у меня достаточно. Попробую справиться».
Анжелина беспокойно посмотрела на темнеющее небо. Ей придется либо заночевать в степи одной, либо рискнуть ехать всю ночь напролет. Она надеялась найти в седельных сумках еще один револьвер. Повторение вчерашнего приключения ее совсем не прельщало.
Пока еще не совсем стемнело, Анжелина соскользнула с седла и проверила, что у нее есть из запасов. Она обнаружила устрашающего вида револьвер, вероятно принадлежавший кому-то из преступников, однако в нем оставалось всего два патрона. Тщательный осмотр сумок показал, что боеприпасов больше нет. «Что же, хоть два, – подумала она. – Если повезет, то и эти не понадобятся».
Удлинявшиеся тени вызывали у нее беспокойство: «Если останавливаться на ночлег, то все равно придется бодрствовать всю ночь и наблюдать за окрестностями». Поэтому она решила ехать дальше, чтобы к утру добраться до какого-нибудь города. Все, что от нее требовалось, так это не сбиться в сторону от проселка и не заблудиться. Придется справляться и с этим.
Где-то неподалеку затявкал койот, и ее лошадь, занервничав, прибавила шагу. Жуткий, неестественный звук лишь усилил ощущение заброшенности. Похлопав лошадь по холке, Анжелина стала бормотать всякие глупости для того, чтобы им обеим успокоиться.
Из-за ночной дымки и облаков звезд видно не было и только диск луны пробивался сквозь мглу. Она взглянула на небо и поежилась от холодка, которым потянуло сразу после захода солнца.
– Удивительно, какой может показаться ночь, когда ты одна на несколько миль вокруг, – сказала Анжелина, обращаясь к лошади. Лошадь едва заметно кивнула головой, как будто соглашаясь с нею, а она продолжала, успокоенная звуком собственного голоса. – Даже странно, как тебя может угнетать тишина, когда единственным звуком вокруг является лишь твое частое дыхание и беспокойное фырканье твоей лошади.
Анжелине в жизни не приходилось оставаться одной больше чем на несколько минут. Она выросла в окружении шестерых братьев, не говоря уже о бесчисленном количестве прислуги, поэтому всегда кто-нибудь оказывался поблизости. Когда она уехала из дома в монастырь, вокруг нее оказалось еще больше людей, заполнивших ее жизнь.
– Если уж говорить начистоту, – сказала она своей компаньонке, – а честность – это то, к чему я стремлюсь, – то я считаю уединенность чем-то излишне переоцененным.
Клип-клоп, клип-клоп ритмично цокали в ответ копыта лошади, успокаивая ее. Приглушенный цокот копыт по мягкому грунту степного тракта укачивал Анжелину. Она не знала, сколько времени продремала, когда вдруг выпрямилась и сердце ее отчаянно забилось. «Я чуть не упала с лошади?»Нет. Она по-прежнему сидела в седле прямо и уверенно. «Если не это, то что же тогда меня разбудило?»
Анжелина тревожно вслушивалась, немного успокоенная ритмичным цоканьем копыт. Наконец, она уловила посторонний звук. Все еще отдаленный, но приближающийся – тяжелый топот галопа.
– Нет! – воскликнула она, сама удивляясь силе вспыхнувшего в ней гнева. – Я туда не вернусь.
– Что с вами?
– Вы сказали, что мы едем в Мексику.
– Правильно. У вас со слухом все в порядке, сестра.
– Я вам плачу, чтобы вы доставили меня в Корпус-Кристи. Я должна вернуться в монастырь. Меня ждут люди.
Чарли посмотрел на нее как на помешанную.
– Меня же в Техасе разыскивают. По ту сторону Рио-Гранде меня не смогут преследовать по закону, хотя «охотники за головами» не станут особенно разбираться, где эта чертова граница. Если я спрячусь где-нибудь надолго, то они, в конце концов, забудут обо мне и перестанут искать. Тогда я смогу вернуться, взять другое имя и выяснить, что же, черт возьми, происходит на самом деле.
– Я не поеду в Мексику, – произнесла Анжелина медленно и четко, пытаясь подавить в себе поднимавшуюся от одной этой мысли волну страха и ненависти. – Не сейчас и никогда снова.
Пришпорив коня и внутренне улыбаясь тому удивлению, которое промелькнуло на лице у Чарли, она оставила его в облаке пыли.
Анжелина дала лошади возможность скакать по своей воле в течение нескольких минут. Но, рискнув обернуться, она обнаружила, что Чарли отнюдь не догоняет ее. Вместо этого он повернул на запад, в направлении Рио-Гранде и Мексики.
Она вздохнула с облегчением. Если бы он захотел, то легко догнал бы ее на своем мощном коне. Казалось, что это животное специально создано для долгого быстрого бега. И хотя под ней было не менее славное животное, лучшее из лошадей тех преступников, что на нее напали, конь Чарли мог бы ее обогнать без особых усилий.
По ее команде лошадь перешла на более спокойный шаг. Анжелина огляделась. Чтобы вернуться в городок и подождать там дилижанса, ей пришлось бы повернуть и ехать в ту сторону, куда направлялся Чарли. И хотя он направлялся на запад, она не чувствовала уверенности, что он и дальше поедет в том же направлении. «Что ж, тогда мне придется ехать до следующего города одной. Я еду по наезженному проселку и припасов у меня достаточно. Попробую справиться».
Анжелина беспокойно посмотрела на темнеющее небо. Ей придется либо заночевать в степи одной, либо рискнуть ехать всю ночь напролет. Она надеялась найти в седельных сумках еще один револьвер. Повторение вчерашнего приключения ее совсем не прельщало.
Пока еще не совсем стемнело, Анжелина соскользнула с седла и проверила, что у нее есть из запасов. Она обнаружила устрашающего вида револьвер, вероятно принадлежавший кому-то из преступников, однако в нем оставалось всего два патрона. Тщательный осмотр сумок показал, что боеприпасов больше нет. «Что же, хоть два, – подумала она. – Если повезет, то и эти не понадобятся».
Удлинявшиеся тени вызывали у нее беспокойство: «Если останавливаться на ночлег, то все равно придется бодрствовать всю ночь и наблюдать за окрестностями». Поэтому она решила ехать дальше, чтобы к утру добраться до какого-нибудь города. Все, что от нее требовалось, так это не сбиться в сторону от проселка и не заблудиться. Придется справляться и с этим.
Где-то неподалеку затявкал койот, и ее лошадь, занервничав, прибавила шагу. Жуткий, неестественный звук лишь усилил ощущение заброшенности. Похлопав лошадь по холке, Анжелина стала бормотать всякие глупости для того, чтобы им обеим успокоиться.
Из-за ночной дымки и облаков звезд видно не было и только диск луны пробивался сквозь мглу. Она взглянула на небо и поежилась от холодка, которым потянуло сразу после захода солнца.
– Удивительно, какой может показаться ночь, когда ты одна на несколько миль вокруг, – сказала Анжелина, обращаясь к лошади. Лошадь едва заметно кивнула головой, как будто соглашаясь с нею, а она продолжала, успокоенная звуком собственного голоса. – Даже странно, как тебя может угнетать тишина, когда единственным звуком вокруг является лишь твое частое дыхание и беспокойное фырканье твоей лошади.
Анжелине в жизни не приходилось оставаться одной больше чем на несколько минут. Она выросла в окружении шестерых братьев, не говоря уже о бесчисленном количестве прислуги, поэтому всегда кто-нибудь оказывался поблизости. Когда она уехала из дома в монастырь, вокруг нее оказалось еще больше людей, заполнивших ее жизнь.
– Если уж говорить начистоту, – сказала она своей компаньонке, – а честность – это то, к чему я стремлюсь, – то я считаю уединенность чем-то излишне переоцененным.
Клип-клоп, клип-клоп ритмично цокали в ответ копыта лошади, успокаивая ее. Приглушенный цокот копыт по мягкому грунту степного тракта укачивал Анжелину. Она не знала, сколько времени продремала, когда вдруг выпрямилась и сердце ее отчаянно забилось. «Я чуть не упала с лошади?»Нет. Она по-прежнему сидела в седле прямо и уверенно. «Если не это, то что же тогда меня разбудило?»
Анжелина тревожно вслушивалась, немного успокоенная ритмичным цоканьем копыт. Наконец, она уловила посторонний звук. Все еще отдаленный, но приближающийся – тяжелый топот галопа.