Эти примеры подтверждают несостоятельность мифа о монолитности «государства СС». Летопись национал-социализма отражает его противоречивость и неоднородность. Наверное, не было ни одного высшего функционера СС, который бы не был на ножах с другим эсэсовским фюрером; не было и таких вопросов практической политики, по которым бы не расходились во мнениях руководители черного ордена. Уже в Нюрнберге оберфюрер СС Гюнтер Райнеке жаловался, что «СС насквозь была пронизана полностью чуждыми людьми и структурами».
   Секретные досье СС, которые, к сожалению, до сих пор не в полной мере используются большинством исследователей, способны пролить свет на многочисленные конфликты внутри эсэсовской иерархии. Изучая архивные документы, можно узнать о том, как Гиммлер обвинял группенфюрера СС Эггерта Реедера[29], за срыв «германизации» Бельгии, что командующий нюрнбергским гарнизоном войск СС наотрез отказывался сотрудничать с местными руководителями общих СС и СД. Архивы рассказывают о том, как один унтерштурмфюрер СС собирал компромат на группенфюрера СС Готтлоба Бергера, который, в свою очередь, писал доносы на своих коллег, обвиняя их в потворстве католической церкви. Имеются данные о том, что вышеупомянутый Олендорф издевался над гиммлеровской навязчивой идеей «крови и земли». Главное управление имперской безопасности и главное административно-хозяйственное управление СС никак не могли прийти к единому мнению, следует ли евреев убивать сразу или же сначала превращать их в рабов. Гестапо расстреливало русских перебежчиков, из которых СД собиралась создавать русскую антисоветскую армию.
   Свою лепту во внутренние распри СС вносили и представители в ряде подчиненных ей структур «непосвященного народа», то есть люди, не являвшиеся даже членами «черного ордена». Так, католик Рихард Корхерр стал инспектором по вопросам статистики, бухгалтер Ханс Хохберг — «серым кардиналом» промышленных предприятий СС, а высокопоставленный строительный чиновник из министерства авиации, регирунгсбаудиректор Ханс Каммлер[30] за несколько лет вырос до генерала СС — руководителя строительства концентрационных лагерей.
   Загадочным, необъяснимым, не поддающимся человеческой логике видится мир охранных отрядов. Напротив, вполне логичными кажутся аргументы, которыми оперируют иные ученые и публицисты, пытаясь объяснить феномен СС.
   Истинная история СС никогда не подчинялась какому бы четкому плану, скорее, она протекала по велению случая и сложившихся обстоятельств. История СС, как и история любого тайного ордена, — это история идеалистов и преступников, честолюбцев и романтиков.

Глава 1
ОБРАЗОВАНИЕ СС

 
   Истоки возникновения СС неразделимы с историей зарождения самого нацистского движения в суматошную послевоенную весну 1919 года, когда добровольческим отрядам (фрайкорам)[31] и частям рейхсвера[32] удалось изгнать красное руководство Баварии.
   Невольным же «акушером» национал-социализма суждено было стать мюнхенскому историку, профессору Карлу Александру фон Мюллеру. Он поддерживал тесные контакты с националистически настроенным офицерством, захватившим в то время мюнхенскую политическую арену. На одном из солдатских митингов Мюллер обратил внимание на молодого оратора, отличавшегося захватывающим красноречием.
   «Я увидел, — рассказывал Мюллер впоследствии, — бледное худое лицо, не по-солдатски падающую на лоб челку, коротко подстриженные усики. Однако что поразило меня, так это неестественно большие голубые глаза, светившиеся ледяным фанатизмом».
   Мюллер обратился к стоявшему с ним рядом бывшему однокласснику — капитану генерального штаба Майру.
   — Знаешь ли ты, что среди твоих подопечных есть парень с прирожденным ораторским талантом?
   Карл Майр, начальник отдела, отвечавшего за пропаганду и работу с прессой в штабе IV военного округа, дислоцированного в Баварии, мгновенно понял, о ком идет речь.
   — Это же ефрейтор Гитлер из полка «Лист»… Эй, Гитлер, быстро ко мне!
   Ефрейтор послушно подошел. В его скованных, несколько неуклюжих движениях Мюллер ощутил своеобразную смесь неуверенности в себе и упрямства.
   Эта сцена наглядно иллюстрирует зависимость раннего Адольфа Гитлера от офицеров баварского рейхсвера, соблюдение субординации, свойственное ему чувство подобострастия перед старшими по воинскому званию, от которого будущий фюрер «великогерманской империи» долгие годы не мог избавиться.
   С июня 1919 года отдел Майра, размещенный в здании штаба округа баварского военного министерства на мюнхенской Шенфельдерштрассе, начал вербовать осведомителей в различных воинских частях, расквартированных на территории Баварии. В списках агентов появилась и фамилия Адольфа Гитлера. Везде, где Майру требовалась поддержка на идеологическом фронте, он направлял туда информатора Гитлера, который готов был дать «последний „риторический“ бой». Со временем ефрейтор сделался настолько незаменимым, что капитан в переписке с ним сменил командирский тон на более вежливую форму обращаясь к нему: «Многоуважаемый г сподин Гитлер!» Вскоре австриец стал не только частым гостем на Шенфельдерштрассе, но и получил право называться «политическим сотрудником» капитана Майра. Когда в демобилизационном лагере Лехфельд возникла опасность солдатского бунта, он направил туда Гитлера.
   23 августа 1919 года, осведомитель рейхсвера Лоренц Франк с восторгом докладывал по инстанции: «Господин Гитлер — прирожденный народный трибун! Своей манерой держаться и страстным фанатизмом он без труда приковал к себе внимание митингующих».
   Заметные успехи ефрейтора подвигнули капитана использовать своего агента на более ответственной работе. Помимо пропаганды в задачи отдела Майра входило освещение деятельности политических партий и организаций, действовавших на территории Баварии. В итоге Гитлер был внедрен в немецкую рабочую партию (ДАП). На деле эта партия представляла собой кучку воинствующих политиканов, провозглашавших помимо ненависти к республике и евреям идеи мелкобуржуазного варианта социализма, основанного на борьбе против так называемой «заинтересованности в наемном труде»[33].
   Посланцу рейхсвера удалось достаточно быстро стать «звездным оратором» на собраниях и митингах партии, способным заткнуть за пояс любого конкурента по риторике. Уже в январе 1920 года ДАП, насчитывавшая в своих рядах всего 64 члена, избрала Гитлера своим главным пропагандистом, утвердила подготовленную при его участии новую партийную программу, а также предложенное австрийцем новое название партии — национал-социалистская немецкая рабочая партия (НСДАП).
   К этому времени Карла Майра, ушедшего на пенсию, сменил невысокий, плотный офицер, выделявшийся гладко выбритым массивным черепом, покрытым шрамами лицом и вдавленным носом. Багровый цвет лица выдавал в его хозяине необузданные страсти, поистине взрывную жажду деятельности. Именно этому человеку было предопределено судьбой запустить Гитлера, уже уволенного из армии, в сферы большой политики. Звали его капитан Эрнст Рём[34].
   По натуре Рём представлял собой странный симбиоз героя наполеоновских войн — генерала Шарнхорста и лавочника-бузотера из баварской глубинки. В его крови клокотало неутоленное стремление ко всякого рода заговорам и интригам. Несмотря на склонность к гомосексуализму, Рём считался среди своих товарищей честным рубакой, хотя и грубым, чуждым всякой утонченности, однако обладающим редким даром настоящего гражданского мужества.
   В широкой натуре капитана соединялись многие, на первый взгляд взаимоисключающиеся качества. Так, например, он поклялся низложенному баварскому венценосцу Людвигу III «сохранять верность данной ему присяге до самой смерти».
   Являясь при этом холодным прагматиком, он рассматривал Баварию, как некую последнюю «ячейку порядка», которую следовало всемерно укреплять, чтобы использовать в качестве трамплина для «штурма Берлина — оплота революции». Этот мюнхенский кондотьер, хотя и в самых крайних формах, воплощал в себе чаяния целого поколения разочарованных жизнью офицеров-фронтовиков, которых поражение в войне и крушение монархии кинули в болото нищенской и убогой жизни.
   Лишенные былого элитарного статуса бывшие фронтовики в шатком, презираемом всеми новом общественном устройстве, называемом демократией, порожденной ноябрьской революцией, усмотрели корень всех бед, постигших родину и лично их. Они начали всерьез подумывать о возвращении утраченных социальных позиций, о воссоздании былой боевой мощи империи, уничтоженной союзниками в 1918 году.
   И такой исторический шанс они получили. Именно в Баварии в результате победы над коммунистами военные на непродолжительное время оказались у кормила власти. После разгона советской республики резко вырос статус человека в военной форме. В итоге баварский офицерский корпус, сильно потрепанный социал-демократами и лишь на словах поддержанный правокатолической баварской народной партией (БНП), стал играть ведущую роль на мюнхенской политической сцене. Капитан Карл Майр, о котором мы упоминали, руководил надзором за политическими партиями и движениями, его коллега, Христиан Рот, возглавлял органы юстиции, а обер-лейтенант Эрнст Пёнер заведовал мюнхенским полицей-президиумом. На тридцатидвухлетнего капитана Эрнста Рёма, бывшего начальника штаба городской военной комендатуры, а затем — руководителя отдела вооружения и снаряжения штаба бригады, возглавляемой полковником Францем фон Эппом, была возложена достаточно щекотливая задача: организовать на территории Баварии систему вооруженной гражданской самообороны.
   Дело в том, что по условиям Версальского договора численность личного состава и вооружение германской армии строго ограничивались. Оставшиеся 7 пехотных и 3 кавалерийские дивизии рейхсвера практически не имели необходимых в случае войны резервов. Военные видели выход из создавшегося положения в образовании параллельно официальному рейхсверу подпольной армии — так называемого «черного рейхсвера». Эрнст Рём же, по словам историка Конрада Хайдена, предлагал образовать постоянно действующий военный резерв в форме общенациональной милиции, личный состав которой составляли бы «бюргеры с винтовкой в шкафу». В лице члена «Земельного охотничьего совета» активиста БНП Георга Эшериха капитан нашел весьма изобретательного помощника для реализации своей идеи. Вдвоем им удалось сколотить самую мощную в истории Германии организацию гражданского ополчения из числа местных жителей — баварский «айнвонервер».
   Неутомимый Рём приобретал оружие, доставал снаряжение, оборудовал подпольные склады боеприпасов. Не забывал он и тщательно заметать следы от возможных ищеек центрального правительства и западных союзников. Только в Мюнхене предприимчивому капитану удалось собрать впечатляющий арсенал, которому могло бы позавидовать даже целое воинское соединение: 169 легких и 11 тяжелых орудий, 760 пулеметов, 21 351 винтовок, карабинов и пистолетов, 300 тыс. ручных гранат, 8 млн патронов. Масштабы бурной деятельности Рёма были таковы, что треть всего вооружения, выделенного в 1935 году для оснащения вновь образованного вермахта, поступала из заложенных им тайных арсеналов.
   Однако уже летом 1921 года в истории баварского «гражданского ополчения» была поставлена жирная точка. Под нажимом представителей западных держав-победительниц имперское правительство объявило «айнвонервер» вне закона. Эрнст Рём не только лишился собственной вооруженной силы, но и потерял влиятельных покровителей. В итоге его «армия» сократилась до немногочисленной разрозненной кучки «бойцов» из осколков всевозможных фрайкоров и других ультраправых полувоенных формирований, влачивших в своей массе жалкое существование в мюнхенских пивных и погрязших в скандалах, драках и убийствах.
   Вскоре «борцы с демократией» сообразили, что без «поддержки широких народных масс» они дальше не двинутся. В командирах разного уровня недостатка не было, не хватало главного — свиты, которая, как известно, делает королей, дает им возможность почувствовать себя настоящими вождями. Не было готовых на все исполнительных подчиненных — той самой толпы, меткое определение которой дал поэт-реакционер Богислав фон Зельков:
   Ненавижу толпу, мелочную, низкую, способную, согнув шею, лишь жрать спать да детей рожать.
   Ненавижу толпу, трусливую, покорную, сегодня преданную мне, а завтра сосущую кровь мою.
   Рём, однако, не принадлежал к категории людей, способных повести за собой массы. На одной из сходок ультраправой группировки «Железный кулак», каких в Мюнхене в ту пору было великое множество, он обратил внимание на агитатора из НСДАП Адольфа Гитлера. Их познакомили. В бывшем осведомителе опытный капитан смог разглядеть «страстного трибуна», способного призвать под знамена его подпольной армии тысячи рекрутов.
   Не успел еще Адольф Гитлер, избранный в июле 1921 года первым председателем НСДАП, приступить к своим партийным обязанностям, как Эрнст Рём уже решил для себя: «Вместе с Гитлером — пробиваться к власти!»
   Пока австрийский демагог бегал по мюнхенским пивным, зазывая на борьбу с «ноябрьскими предателями» мелких бюргеров, недовольных инфляцией, Рёму удалось сколотить небольшую подвижную группу, призванную оберегать бесценную жизнь «страстного трибуна». Командир 19-й минометной роты капитан Шрек выделил ему солдат, готовых изувечить любого, кто осмелится посягнуть на «порядок» при проведении нацистских сборищ. Именно на базе этой «подвижной группы» была организована служба порядка партии, переформированная затем в физкультурно-спортивное отделение. В итоге на свет появилась организация, без которой немыслима история самого нацистского движения — «штурмовой отряд» (штурмабтайлунг) сокращенно — СА.
   Рём не только лично подбирал бойцов для первого «штурмового отряда», но разыскивал и командиров. Будущих фюреров СА он нашел среди остатков штаба 2-й морской бригады, возглавлявшейся в свое время крайне радикально настроенным капитаном 3-го ранга Германом Эрхардтом[35]. За участие в Капповском путче[36] в марте 1920 года, направленном против имперского правительства, бригаду расформировали. Ее офицеры рассеялись по стране. В Мюнхене приспешники Эрхардта укрылись за стенами некоей полуподпольной группировки, известной как организация «Консул». Сначала несговорчивый Эрхардт категорически отказался иметь дело с Гитлером. Услышав имя нацистского фюрера, моряк воскликнул: «О, Господи, что же этому идиоту еще понадобилось?!» Однако Рём выдвинул свой аргумент: бригада так или иначе нуждается в офицерском пополнении, а с помощью СА с кадрами проблем не будет. Тогда Эрхард дал свое согласие и выделил для СА своих лучших сподвижников. В итоге лейтенант Иоахим Ульрих Клинч занялся обучением командного состава штурмовиков, а его тезка, капитан-лейтенант Иоахим Хофман, возглавил штаб СА. Позже к ним примкнул капитан-лейтенант барон Манфред фон Киллингер, находившийся в полицейском розыске за соучастие в нашумевшем убийстве Маттиаса Эрцбергера[37]. После перехода под флаг СА морякам пришлось изменить и свой боевой гимн. Вместо принятых ранее слов: «бригада Эрхардта», теперь следовало петь — «штурмовой отряд Гитлера». Музыка осталась прежней, но гимн стал звучать так:
 
Свастика на каске да черно-бело-красная в анфас.
Штурмовым отрядом
Гитлера называют нас.
 
   3 августа 1920 года, в день основания первого штурмового отряда, его руководители торжественно поклялись, что СА — «железная организация», будет верно служить НСДАП и «с радостью повиноваться фюреру». Однако очень скоро Гитлер убедился, насколько формальна была эта клятва, как и вообще его власть над СА. Беспрекословно штурмовики подчинялись только своим командирам — ставленникам Рёма и Эрхардта. Не разделяли они и взглядов Гитлера на предназначение и функции штурмовых отрядов. Фюрер НСДАП, например, видел в СА лишь удобный инструмент для осуществления политической пропаганды: штурмовики могли оперативно оклеить весь город нацистскими предвыборными плакатами, легко одержать победу в «пивных баталиях», очаровать впечатлительных сограждан своими парадами и построениями. Главари же СА желали, чтобы их детище воспринималось как настоящее воинское формирование. Да и на самом деле баварские военные власти стали относиться к СА со всей серьезностью, учитывая штурмовые отряды в своих мобилизационных планах. Так, на 7-й саперный батальон и на 19-й пехотный полк была возложена военная подготовка штурмовиков, а мюнхенскому полку СА, численный состав которого в 1923 году достиг 1150 человек, были приданы кавалерийские и артиллерийские подразделения.
   Чтобы создать противовес группировке Эрхардта, Гитлер назначил на должность командующего СА героя летчика Первой мировой войны, кавалера ордена «Пур-ле-мерит» («За заслуги») капитана Германа Геринга[38]. В начале 1923 года новый глава штурмовиков учредил главное командование СА, сформированное по образу и подобию штаба армейской дивизии и включавшее должности командующих пехотой и артиллерией.
   Однако Гитлер интуитивно чувствовал, что внутри партии формируется сила, подчиняющаяся чужим приказам. Так, подполковник в отставке Герман Крибель, военный руководитель так называемого «Объединения патриотических союзов фронтовиков», в состав которого НСДАП входила наравне с другими праворадикальными группировками, выдвинул жесткое требование: «Политикам следует заткнуться!» В информационном бюллетене № 2, издаваемом главным командованием СА, был напечатан следующий пассаж: "Ортсгруппенфюреры (руководители местных штурмовых отрядов) готовы полностью поддержать вождя СА, если он возложит на себя лишь функции «трибуна». А из директивы начальника штаба СА Иоахима Хоффмана Гитлер узнал, что штурмовые отряды — это «особая организация национал-социалистского движения, независимая от партийного руководства и местных парторганизаций».
   Так обозначился конфликт, которому суждено было сотрясать нацистское движение вплоть до физической ликвидации Рёма и его соратников. Начинался период беспощадной борьбы между вожаками СА и партократами. Уже тогда Гитлеру удалось предвосхитить надвигающуюся опасность: он решил создать собственную преторианскую гвардию, способную защитить его от своенравных штурмовиков.
   В марте 1923 года появилась структура, ставшая зародышем будущего «черного ордена». А начиналось все так: несколько «старых борцов» поклялись Гитлеру защищать его от внешних и внутренних врагов даже ценой собственной жизни. Они назвали себя «штабсвахе» — «охрана штаба».
   Именно тогда впервые на нацистской партийной форме появилась черная расцветка будущих СС. Гвардейцы фюрера решили внести в свое обмундирование элементы, отличающие их от общей массы штурмовиков. Кроме серо-зеленых фронтовых мундиров, цивильных ветровок защитного цвета они стали носить черные лыжные кепки с серебристым изображением «мертвой головы», а красное поле нарукавной повязки со свастикой обшили по краям черной лентой.