Хэнкс Мэрил. Колдовской апрель

   Рикардо правил лодкой с изящной небрежностью, хотя все пространство вокруг было буквально забито всевозможными плавсредствами. Устало глядя в широкую спину, Джина с мрачным смешком подумала, что, вывались она сейчас в воду, он проводит ее милой улыбкой и будет счастлив, что все так удачно кончилось.
   Когда она садилась в лодку, Рикардо поддержал ее, и это простое прикосновение зажгло в теле Джины настоящий пожар. Какое счастье, что темнота скрывала пылающее до сих пор лицо и подозрительно блестящие глаза!
   Тело решительно отказывалось презирать и ненавидеть жадного богача с неотразимой внешностью. Тело помнило его ласки, его жар и пыл, тело жаждало этого вновь. Джина угрюмо нахохлилась на подушках сиденья.
   Всю дорогу она молчала, Рикардо тоже не торопился нарушать тишину. Название отеля она ему не сказала, но ведь его шпионы, и синьор Антониони первый, наверняка донесли ему, где она остановилась, вот и пусть везет.
   Гроза прошла стороной, и теперь Рикардо вел лодку, не спеша. Они пережидали красный свет на светофоре, когда Джина ощутила некоторую тревогу и спросила:
   - А.., мы правильно едем?
   - Не волнуйся. Я выбрал более романтичную дорогу, чтобы ты увидела красивые места.
   Джина немедленно надулась и замолчала. После всего, что он ей наговорил, самое время думать о романтике и любоваться прекрасными видами. Да он просто издевается над ней!
   Потом, к своему изумлению. Джина увидела, как они минуют отель и углубляются куда-то, между старинными домами, под ажурными мостами...
   - Что ты делаешь? Мы проехали отель!
   - А я туда и не собирался.
   - Но ты обещал отвезти меня домой!
   - Вот я и везу тебя домой. Кажется, твой дом теперь в Каза Розале?
   С этими словами Рикардо ловко завел лодку в уже знакомый ей док у подножья дома, выпрыгнул на ступени и подал ей руку. Джина горько пробормотала:
   - Это твой дом, не мой. И моим никогда не станет. Я вовсе не хочу сюда возвращаться.
   Он пожал плечами и стал подниматься вверх по лестнице, так что Джине не осталось ничего другого, как последовать за ним. В холле Рикардо повернулся к ней с мягкой и вежливой улыбкой радушного хозяина.
   - Зайдешь ко мне выпить чего-нибудь перед сном?
   - Нет. Я хочу вернуться в отель. В Каза Розале жить нельзя. Если ты меня не отвезешь, я возьму такси.
   - Да, ты могла бы.
   - Не только могла бы, но и собираюсь сделать это.
   - Но я бы не советовал. Сейчас большой наплыв туристов. Вряд ли ты найдешь номер в отеле.
   - У меня уже есть номер!
   - Нет. Я отменил заказ.
   - Что?!
   - Я позвонил в отель и сказал, что ты приболела и останешься в Палаццо деи Кавалли.
   - Но я не желаю здесь оставаться. Кроме того, все мои вещи в отеле!
   - Все твои вещи ждут тебя в комнате. В твоей комнате.
   - Я не хочу здесь оставаться!!!
   - Сейчас почти полночь. Ты не можешь шляться по Венеции в такое время, да еще с больной ногой. - Прошу тебя, Рикардо...
   - Что с тобой? Тебе так неприятно быть моей гостьей?
   - Да, мне неприятно гостить у человека, который считает меня бессердечной и бесстыдной охотницей за чужими деньгами. Я даже не понимаю, почему ты настаиваешь...
   Ее голос дрогнул и сорвался. Все она понимала. Так легче держать ее под наблюдением.
   Джина чувствовала себя совершенно разбитой и очень, очень уставшей. Словно пользуясь этим, Рикардо подхватил ее под руку, едва ли не силой увлекая за собой по лестнице.
   В его кабинете было почти темно, если не считать очень приглушенного света настольной лампы.
   Кроме стола, кресла, нескольких стульев и книжных полок по стенам здесь стоял еще и небольшой кожаный диван, на который Рикардо усадил Джину. Потом торопливо опустился на колени и легко снял с нее туфли.
   - Дай взглянуть на твою ногу.
   Она закусила губу, чтобы не закричать от неожиданной вспышки возбуждения, охватившего ее при первом же прикосновении этих сильных пальцев. Что с ней? Ведь после сегодняшнего все стало ясно, их дальнейшая связь невозможна, но.., глупое тело опять не желало слушать голову.
   - Я бы сказал, тебе надо полежать и дать ногам настоящий отдых. Кроме того, не лишним будет и холодный компресс... Я вижу, что нога немного отекла.
   Тут он наконец поднял голову и взглянул ей в глаза. При мысли о том, что он сейчас догадается о ее чувствах. Джина вспыхнула. Смуглый мерзавец с легкой улыбкой и искренним интересом наблюдал за тем, как ее лицо меняет цвет, а затем светским тоном сообщил, что вернется через минуту, и вышел, не закрыв дверь.
   Она откинулась на спинку дивана, злясь на себя и на Рикардо, на весь свет и на свою незадачливую судьбу.
   Как он смел аннулировать ее заказ в отеле! Куда ей теперь деваться? Не бродить же в самом деле всю ночь по незнакомому городу, волоча за собой чемодан? Здесь все-таки безопаснее.
   А безопаснее ли здесь? Смотря что считать безопасностью!
   Рикардо вернулся действительно через минуту, неся с собой лед, марлю и эластичный бинт. Он так быстро и ловко сделал Джине повязку, что она только диву давалась: известные ей мужчины с трудом справлялись даже с обычным пластырем.
   После этого Рикардо подошел к небольшому бару, наполнил два бокала и поднес один ей. Ледяной сок лайма. Это было весьма кстати.
   - Судя по выражению твоего лица, у тебя опять разболелась голова. Как ты?
   - Разболелась, но это ничего. Пройдет.
   - Выпей-ка таблетки.
   - Горькие... Послушай, твоя экономка, наверное, будет не очень-то рада неожиданным гостям.
   - Мария? Не бери в голову. К тому же ты ей понравилась.
   - Откуда ты знаешь?
   - Она сама приготовила твою комнату. Я только собирался дать ей поручение, когда привезли твои чемоданы, а она уже все сделала. Верный признак.
   На языке оседал горький вкус таблеток. Джина поморщилась и вздохнула. Рикардо тем временем снял пиджак, с видимым наслаждением развязал галстук и расстегнул две верхние пуговицы рубашки.
   При виде его крепкой смуглой шеи Джина едва не задохнулась от нахлынувших воспоминаний. Вот она приникает губами к его шее, а руки Рикардо уже бродят по ее телу, горячему и готовому отдаваться его любви...
   Рикардо исподтишка наблюдал за ней. Зрачки расширены, розовые губы приоткрыты, на лице застыло странно-мечтательное и немного даже безумное выражение... Джина Хьюстон сейчас напоминала женщину на пике чувственного наслаждения. Как странно, думал Рикардо. В этой женщине сочетаются почти детская невинность и необузданная страстность опытной любовницы... Кто разбудил в ней это, неужели ее муж? Вряд ли.
   И до чего же она красива! Нет сомнения, что Джон Тернер влюбился в нее, и, честно говоря, осуждать его за это трудно. Как жаль, если перед ним расчетливая дрянь... Ему было очень хорошо с ней в постели. Ни с кем другим так не было.
   Рикардо тряхнул головой, отправился к небольшой кофеварке и сделал себе чашку эспрессо. Затем вернулся к дивану и уселся напротив своей нежеланной гостьи (или, наоборот, слишком желанной, несмотря ни на что). Некоторое время оба молчали и пили каждый свое, но потом Рикардо нарушил затянувшуюся паузу.
   - Значит, у Джона было плохое сердце? И что, ничего нельзя было с этим сделать? Он пробовал серьезно лечиться?
   - Нет, это было безнадежно. Вопрос времени. Ты не знал об этом?
   - Нет, но что интересно, знала ты. Джина подумала, что сейчас умрет от отчаяния. Конечно, очень красивая получается история: она знает, что жить Джону Тернеру осталось всего ничего, и она ничем не рискует, даже и выйдя за него замуж...
   Рикардо помолчал, а затем сказал тихо и как-то растерянно;
   - После похорон мамы Джон сразу же запер дом и уехал. С тех пор мы виделись всего один раз, очень коротко. И не общались.
   Джина понимала, почему так произошло. Единственная любовь Джона умерла, от обоих сыновей Розы он не ждал ни малейшего проявления участия... Ничто не связывало его с Венецией.
   Голос Рикардо ворвался в ее воспоминания.
   - Где и когда вы с ним познакомились?
   - В Париже. В ноябре прошлого года.
   - Расскажи. И учти, я люблю детали!
   - Я учту. Моя коллега, Линда Деверо, заболела воспалением легких. Ее увезли в больницу, так что мне пришлось срочно подменять ее и лететь на конференцию в Париж. Конференцию проводили в Отеле Бельфлер, недалеко от Елисейских Полей, это такое серое старинное здание, а вокруг него цветут розы и петуньи.., нет, пожалуй, бегонии... Или все-таки петуньи?
   - ТАКИЕ подробности можешь опускать.
   - О, спасибо. Это значительно облегчит рассказ. Ты так великодушен...
   Что-то подсказывало Рикардо, что Джина Хьюстон над ним издевается, но он сдержался и коротко кивнул, приглашая ее продолжать.
   - Делегатов было около пятидесяти человек. Конференция открывалась следующим утром, почти все участники уже прибыли и расселились в отеле, так что дел у меня было немного, но только до вечера. Вечером предстояло все еще раз хорошенько проверить, и мне выделили для этого небольшую комнатку под офис. Мой номер был на четвертом этаже. Когда я закончила работать, выяснилось, что ни один лифт уже не работает. Пришлось идти наверх пешком...
   Это была уже даже не поздняя ночь, а, скорее, раннее утро, и Джина была уверена, что во всем отеле нет других бодрствующих. Именно поэтому она чуть не взвизгнула от неожиданности, увидев на ступенях пожилого человека в хорошем сером костюме. Лицо человека было матово-бледным, а от носа вниз до углов рта протянулись резкие голубые тени. У пожилого мужчины явно был сердечный приступ.
   Он не открывал глаз и шептал что-то. Джина склонилась к нему и разобрала женское имя:
   - Роза!
   В это момент он открыл глаза, карие, живые и умные, но полные боли, и Джина окончательно уверилась, что мужчина не пьян, а болен. Губы у него были совсем синие.
   - Чем я могу вам помочь?
   - Таблетки...
   - В каком кармане?
   Вместо ответа он страшно захрипел, и Джина торопливо стала искать по всем карманам. Наконец она нашла маленькую пластмассовую коробочку и с облегчением уселась рядом с мужчиной на холодный мрамор ступеней.
   - Две таблетки?
   - Да, пожалуйста...
   - Я пойду и вызову врача... С неожиданной силой тонкие пальцы впились в ее локоть.
   - Останьтесь со мной... Пожалуйста!
   - Вам нужен врач...
   - Ничего они не сделают, эти врачи! В его голосе прозвучала такая горькая уверенность, что Джина без раздумий уселась обратно на ступеньку, держа незнакомца за руку. Его пальцы были холодны, как лед, но таблетки уже начинали действовать, и дыхание постепенно выравнивалось. Легкий румянец вернулся на высокие скулы, и Джина решила, что мужчина, помимо всего прочего, еще и замерз, лежа на этих ступенях, потому что отопление наверняка выключилось вместе с лифтами. Ему необходимо согреться.
   - Как вы, мистер?
   - Лучше, намного лучше, дорогая, спасибо. Мне нужно просто прилечь...
   - На каком этаже ваш номер?
   - На седьмом.
   Нечего было и думать, что он одолеет такой путь.
   - Послушайте, мы сейчас пойдем ко мне в номер, вы полежите там и немного согреетесь, а я схожу за помощью. Это совсем близко. Вот за этой дверью и еще два шага.
   Она осторожно помогла пожилому джентльмену подняться, и он тяжело оперся на ее плечи, виновато вздохнув.
   - Держитесь за меня и не бойтесь. Я намного крепче, чем с виду, да и с виду не слабенькая.
   Они кое-как добрались до коридора, затем до двери комнаты Джины. В номере она заботливо уложила незнакомца на постель, прикрыв его пледом. Предварительно сняла с него ботинки и носки, помогла стянуть пиджак и ослабить галстук.
   - Хотите еще чего-нибудь?
   - Больше ничего, спасибо. Она подоткнула вокруг него одеяло и выключила верхний свет.
   - Отдыхайте.
   - Спасибо, моя дорогая. Вы настоящий ангел доброты.
   Она сделала попытку подняться и пойти за врачом, но он вновь удержал ее.
   - Останьтесь! Я не хочу быть один.
   - Но вам правда нужен доктор!
   - Мне не нужен доктор. Обещайте, что не бросите меня одного! Джина тихо ответила:
   - Обещаю. Я не уйду.
   Так она и сидела рядом с постелью, держа его холодные худые пальцы в своей руке и почти не двигаясь, пока пожилой незнакомец не заснул.
   Глава 6
   Когда Джина открыла глаза, на часах было четверть седьмого. Пожилой человек в ее постели крепко спал, дыхание у него было ровным, слабый румянец окрашивал щеки. Похоже, ему было намного лучше, чего не скажешь о самой Джине. Она провела ночь в ужасной позе, скрючившись и скособочившись в кресле. Теперь очень болела шея, а правая рука затекла и отнялась.
   Хорошо, хоть не замерзла - в комнате было очень тепло.
   Она критически оглядела свой измятый костюм, тихонько взяла свежую одежду и отправилась в ванную, бесшумно прикрыв за собой дверь.
   Душ ее взбодрил, и когда она, уже одетая в элегантный костюм и причесанная, вернулась в комнату, то обнаружила, что спасенный ею незнакомец тоже проснулся и сидит на краю кровати, зашнуровывая ботинки.
   - Доброе утро, ангел доброты.
   - Доброе утро. Как вы себя чувствуете?
   - О, совершенно и безоговорочно хорошо, благодарю вас.
   - Я очень рада.
   - Но я должен извиниться за то, что доставил вам такие неприятности и заботы.
   - Это не стоит извинений.
   - Я даже занял вашу постель. А где же спали вы, ангел?
   - В кресле. И это оказалось вполне приемлемо. Да я сама проснулась только что, вот душ приняла...
   - О, я тоже мечтаю об этом.
   - Подождите немного, сначала я пойду и проверю, включили ли лифты.
   К счастью, все оказалось в порядке, и Джина принесла радостную весть незнакомцу.
   - Что бы там ни было, все уже в порядке.
   - Замечательно! Не думаю, что я осилил бы еще один подъем по лестнице. Послушайте, ангел, но ведь я даже не знаю вашего имени...
   - Джина Хьюстон.
   - Джон Тернер, к вашим услугам. Они церемонно поклонились друг другу и рассмеялись.
   - Вы здесь на конференции, мистер Тернер?
   - Да, а вы?
   - А я, собственно, организатор. Вообще-то мисс Деверо должна была отвечать за все, но она заболела, и мне пришлось ее подменить.
   - Я так понимаю, вам уже пора на рада нет, я почти все сделала вчера. Потому и задержалась допоздна.
   - В таком случае, не позавтракаете ли со мной, ангел? Мы могли бы еще о многом поболтать.
   Она сама не знала, почему согласилась. того времени, как погиб Стивен, она избегала любого общения, насколько это было возможно при ее работе, и уж конечно ни с кем не общалась вне этой самой работы, но Джон Тернер почему-то располагал к себе.
   - Я с удовольствием.
   - Тогда как насчет того, чтобы встретиться внизу минут через двадцать?
   На этом они и порешили, и Джон Тернер отправился к себе в номер, а Джина принялась на всякий случай просматривать свое расписание. После этого она спустилась в ресторан при отеле - чудесный зимний сад, где столики стояли между большими кадками с вечнозелеными растениями.
   В этот ранний час в ресторане был только один посетитель, читающий утреннюю газету и потягивающий горячий шоколад. Джина с легким вздохом блаженно вытянула ноги и принялась от нечего делать рассматривать стены и потолок.
   Минутой позже в ресторане появился Джон Тернер, свежевыбритый, помолодевший и элегантный. К удивлению Джины, они встретились, как старые друзья. Она с удовольствием разглядывала своего симпатичного визави, все еще очень привлекательного, несмотря на возраст.
   Официант принес круассаны, джем, масло, апельсиновый сок и горячий кофе, и Джина с Джоном принялись болтать ни о чем. Только за второй чашкой кофе Джон вернулся к ночному, вернее, утреннему событию.
   - И все же мне не дает покоя мое поведение. Ведь я не дал вам как следует выспаться. Я должен извиниться перед вами, Джина.
   - Вам действительно не за что извиняться. Скажите лучше, если это не... Нет, лучше не будем о болезнях.
   - Нет-нет, меня вовсе не пугают и не расстраивают эти разговоры. Видите ли, я уже довольно давно страдаю заболеванием сердца, и каждый новый приступ, так сказать, приближает мой последний час, но я уже свыкся с этой мыслью. Пугает меня другое. Я боюсь умереть в одиночестве. Понимаете, эта темная дорога в неведомое... Я никогда не был особенно религиозен, но моя жена перед смертью уверила, что подождет меня. На небесах. И вот теперь я и страшусь конца, и жду его... Я очень любил мою жену.
   - Розу?
   - Откуда вы знаете?!
   - Вы ее звали во время приступа.
   - Да... Вполне возможно... Я часто призываю ее... Но вместо нее на этот раз появились вы и спасли меня. Не будем о грустном, прошу вас. Расскажите лучше немного о себе. Вам, наверное, приходится много путешествовать?
   - Да, почти без перерыва.
   - Не устали от этого?
   - Иногда кажется, что больше не могу, но потом приходят новые силы.
   - А ваш муж? Судя по кольцу, вы замужем, но неужели он одобряет такой напряженный график работы своей очаровательной половины?
   - Понимаете... Мой муж умер.., погиб в автокатастрофе два с половиной года назад.
   Джон не стал извиняться, не смутился, не перевел разговор на другое. Он перегнулся через стол и взял ее за руку. Твердо глядя ей в глаза, он произнес:
   - А ведь легче не становится, не так ли? Моя жена умерла три с половиной года назад, но я тоскую по ней каждый день, каждый час, каждую минуту, и ничто не может заставить меня не думать о ней... Должно быть, так и вы, Джина, тоскуете о своем муже...
   - Итак, вы прониклись друг к другу симпатией?
   Голос Рикардо вырвал Джину из воспоминаний, она растерянно посмотрела на него, с трудом приходя в себя.
   - Прости? Ах, да. Да, можно сказать и так.
   - И вам неожиданно стало интересно узнавать друг о друге все больше и больше...
   - Да нет... Этого я сказать не могу. Он мало рассказывал мне о себе и своей личной жизни. Я уже говорила, он ни разу не упоминал о том, что у него есть пасынки. Да и Венецию не упоминал.
   - Интересно, почему бы это?
   - Это как раз понятно. Мне - понятно. Он слишком глубоко переживал смерть своей жены, и ему больно было вспоминать тот город, где они были так счастливы вместе. Я его хорошо понимаю.
   - Значит, ты действительно потеряла мужа?
   Она смотрела на Рикардо, совершенно не понимая, что он имеет в виду. Разум отказывался это понимать. А стальные глаза продолжали сверлить ее.
   - Или это был небольшой изящный трюк, чтобы вызвать к себе дополнительную симпатию?
   - Я не...
   - Не понимаешь? Я хочу знать, действительно ли ты вдова. Или это просто часть спектакля?
   Кровь отхлынула от лица Джины. Она физически чувствовала, как побелели ее губы. С трудом произнося слова, очень медленно и почти без интонаций, она произнесла охрипшим от боли голосом:
   - Я очень хотела бы, чтобы все это оказалось, как ты говоришь, спектаклем. Изящным трюком. Однако, к сожалению, я действительно вдова. И я все рассказала тебе о своем муже.
   - Да, ты была весьма словоохотлива. Можно сказать, говорила, не останавливаясь, но что из сказанного было правдой, вот что интересно.
   - Все. До последнего слова. Впрочем, зная, кем ты меня считаешь, я даже не стану пытаться убеждать тебя в этом.
   - Ну почему же. Выехав из Шварцвальда, я много размышлял и едва не изменил своего мнения о тебе. Все, что ты рассказывала, ЗВУЧАЛО очень убедительно. Я.., мои выводы противоречили очевидным фактам, но передо мной была и впрямь сама невинность...
   Джина вспыхнула. Ярость заставила ярко запылать ее щеки.
   - Факты?! Что ты несешь! Какие еще факты?! Да ты ничего обо мне не знаешь, ничего! Ты просто узнал, что Джон оставил мне наследство, и сразу решил, что перед тобой бессовестная шлюха, охотница за чужими деньгами. А как же может быть иначе? Все остальное ты просто подгонял под эту схему, не желая знать правду!
   В тон Джине за окном оглушительно громыхнул гром, яркая молния на мгновение высветила замершие старинные дома на площади Кампо деи Кавалли. Гроза стремительно приближалась к городу, но в кабинете Рикардо Хоука она уже разразилась.
   - О, разумеется, тебе хотелось бы уверить меня в собственной невинности, но, боюсь, я не подхожу на роль идиота!
   - Отлично подходишь, просто тебе пока никто не говорил об этом! Да ты не узнаешь невинность, даже если она выскочит из кустов и даст тебе по голове! И откуда тебе быть с ней знакомым? Ты ревновал свою мать, бесился оттого, что она смеет быть счастливой. А теперь тебя волнуют только ее деньги!
   - Возможно, я и не узнаю невинность, но уж подделку под нее отличу.
   - Что?!
   - Что слышала. Надо же, невинная ты наша! В первый же вечер после знакомства отправиться в постель к совершенно незнакомому мужчине!
   Джина отшатнулась. Слезы стыда, отчаяния и гнева застилали ей глаза.
   - Что, будешь отрицать это, весталка?
   - Я знаю, это именно так и выглядит, но я.., я... Я потеряла голову.
   - Ой, я сейчас заплачу.
   - Это правда. Я никогда не пью, а вчера выпила много вина, потом еще бренди... Я еле стояла на ногах.
   Рикардо ответил ей яростным и циничным взглядом, ясно показывавшим, что он не верит ни одному ее слову.
   - Значит, голову потеряла?
   - Да!
   - Дальше ты обвинишь меня в том, что я тебя соблазнил и затащил в постель, хотя ты этого не хотела?
   - Нет!
   - Не слышу! Ты сказала...
   - Нет. Я сказала нет. Я не собираюсь тебя ни в чем обвинять.
   - Спасибо. Премного благодарны.
   - И я не собираюсь отрицать, что хотела заняться с тобой любовью.
   Рикардо насмешливо и брезгливо вскинул брови.
   - Скажи мне, Джина, ты отправляешься в постель с каждым мужчиной, с которым знакомишься?
   - Нет. Единственный мужчина, с которым я спала, был мой муж.
   - Кроме меня, ты имеешь в виду?
   - Да. Кроме тебя. После смерти Стивена я не только не спала ни с кем. Я даже не смотрела на мужчин. Я вообще ничего не хотела. Ничего и никого.
   - И ты думаешь, я в это поверю?
   - А почему в это нельзя поверить?
   - Ты говорила, что твоего мужа нет в живых уже три года.
   - Да.
   - И ты ни с кем...
   - Нет!
   - Молодая, красивая вдова! Наверняка вокруг вилось полно мужчин, которые были бы не прочь...
   - Все эти годы я носила обручальное кольцо. Кроме Джона никто и не знал, что я вдова.
   Рикардо вновь цинично усмехнулся. Джина тихо добавила:
   - До встречи с тобой, я имею в виду... До проклятой встречи с тобой... Ты не понимаешь! Я ушла с головой в работу, я не хотела думать ни о чем, я свела все свои контакты вне работы к нулю.., ну, почти к нулю. У меня была Джолли, потом у меня появился Джон. Мои два друга. Это все. Я была разбита на мелкие кусочки.
   - Ты опять пытаешься убедить меня в невозможном. Что молодая, красивая женщина, здоровая и потому несомненно обуреваемая вполне естественными желаниями добровольно отказалась от всех контактов...
   - Рикардо, ты все время сводишь все к сексу, но ведь я потеряла не только секс. Между прочим, не так уж он мне... Короче, это я могла пережить, обойтись без этого. Пойми! Я любила Стивена почти всю свою жизнь. Наверное, ты никогда не любил, поэтому и не понимаешь меня. Я потеряла куда больше, чем секс. Человеческое тепло. Ласку. Заботу. Защищенность.
   Рикардо Хоук почувствовал приступ паники. Золотоволосая красавица не лгала - он это чувствовал. В ее голосе звучала боль, которую невозможно подделать, в ее глазах стояла тоска, которую невозможно сыграть. А если так - то он, Рикардо Анжело Хоук, убивал ее своими словами, своим цинизмом, убивал с особой жестокостью, беспощадно и страшно, так, как нельзя убивать ни одно живое существо.
   Он пытался удержать позиции.
   - Итак, ты три года ухитрилась прожить одна, без любовника, но после этого улеглась в постель с первым встречным.
   Джина поникла. Она молчала, словно жизнь уже покидала ее. Рикардо почти ненавидел себя, но говорил дальше:
   - Или ты хочешь сказать, что я был каким-то особенным? Возможно, таким, как Джон Тернер?
   - Нет.
   - Тогда почему, черт возьми!
   - Я слишком много выпила... Потеряла контроль над собой. Внезапный порыв. А может быть... Может быть, я просто почувствовала, что мое время скорби и слез кончилось и можно попытаться начать жизнь заново...
   - С первым встречным?
   - Нет. С тем мужчиной, который пробудил во мне такие чувства, о каких я давно уже забыла.
   - Может быть, все дело в том, что мы с твоим мужем похожи?
   - Мне так показалось вначале, но я ошиблась. Ты не похож на Стивена. Совсем не похож. Даже внешне.
   - И все же я тебя привлек?
   - Да.
   - Не в качестве ли очередной кормушки?
   - Мне не нужна кормушка.
   - Ну, это сейчас, пока ты молода и хороша собой.
   - Мне никогда не нужна была никакая кормушка, и не понадобится в дальнейшем. Я могу зарабатывать себе на жизнь сама.
   - Знаешь, моя дорогая, так думают очень многие женщины, но когда находится толстый и богатый папик, они вдруг понимают, что, в сущности, от них требуется очень немногое... И даже удивительно, как много мужчин ловятся на смазливые личики и упругие попки. А уж известная поговорка насчет старого дурака...
   - Джон вовсе не был дураком. Он был очень одинок и несчастен. И в любом случае достаточно умен, чтобы понять, играю я или нет.
   - Когда он сказал тебе, что ты его наследница?
   - Он не говорил. Мы вообще никогда о деньгах не говорили. Я понятия не имела, богат он или беден. Уже после его смерти меня вызвал его адвокат и объявил, что я унаследовала все состояние Джона. Я не могла этому поверить... А теперь позволь мне пройти. Я очень устала, это был слишком долгий и трудный день. Я хочу в постель.
   - Одна?
   - Одна.
   - Что ж... Тем не менее, нога-то у тебя все еще болит, так что я тебя отнесу.
   - Нет! Она не настолько болит, и я вполне могу идти сама.
   Ей было страшно представить, что Рикардо Хоук возьмет ее на руки. Если она, Джина Хьюстон, еще раз переспит с Рикардо, все погибло. Она потеряет остатки самоуважения, свою гордость, свое достоинство, и он тогда окажется совершенно прав, считая ее обычной шлюхой.