Хенли Вирджиния. Покоренные страстью

   — Да, но тебе лучше ничего не знать о нем. Просто достань разрешение.
   Цыган растаял в тени деревьев, и, хотя еще сотня вопросов вертелась в голове Тины, теперь она с надеждой смотрела в будущее. Леди тщательно расчесала свою гриву, подхватила черный кружевной веер и величественно вплыла в зал. Ада заняла место за столом для прислуги, а Тина вежливо дождалась, пока один из распорядителей не усадил ее. Он исполнил указание и нашел для леди место рядом с гофмейстером, чтобы тот мог отвести ее к канцлеру для представления Его Величеству после ужина.
   С галереи неслась музыка, пажи и слуги носились по залу, выполняя приказания своих хозяев. Наконец прибыл Генрих Тюдор со своими так называемыми джентльменами, и сразу же появились первые нагруженные едой подносы. Огонек с отсутствующим видом крошила хлеб, прихлебывая вино с водой. Ее носик сморщился от запаха жареной дичи, и она постаралась выбросить из памяти перепуганные глаза добиваемых оленей. Конечно, это были не те самые животные, но Тина еще не скоро сможет проглотить кусочек дичи.
   Королевы в зале не было. Ада до этого говорила Тине, что Екатерина Арагонская со своими приближенными в настоящее время находится в Ричмонде, дальше по реке, делая вид, будто ей ничего не известно о развлечениях короля.
   Тина разглядывала наряды придворных, не особо интересуясь теми, кто находился внутри. В результате она не заметила ни злобного взгляда леди Ховард, графини Серрей, ни сынка этой дамы, Эдмунда, глазевшего на молодую красавицу с другого конца зала. Огонек изучала покрой алого камзола, позволявший белой кружевной рубашке выглядывать сквозь прорези. Затем ее взгляд скользнул выше, по аккуратно подстриженной бородке над сборчатым воротником, и столкнулся с глазами лорда Ховарда. Он, конечно, наблюдал за ней. Леди Кеннеди так обрадовалась своей удаче, что послала лорду ослепительную улыбку и получила приветственный полупоклон в ответ. Впервые за день ей удалось глубоко вздохнуть.
   Эдмунд Ховард заметил, как его отец посмотрел на красотку, и выругался про себя. Он знал, что, когда дело касалось женщин, соперничать с графом не имело смысла. Тина, к счастью, не знала, что старший Ховард только что спас ее от младшего.
   Стол был очищен от снеди, за исключением сладостей и вина. Генрих Тюдор гордился тем, что мог заставить любого своего джентльмена допиться до положения риз. Гофмейстер склонился перед леди Кеннеди, а затем оставил ее наедине с канцлером. Тот поспешил представить Тину королю, пока внимание последнего еще не отвлекли борцы. Монарх пожирал глазами изящную фигуру и прекрасное лицо дамы, пробудившей его интерес еще утром, на церковной службе. Огонек склонилась до самого пола, словно приветствовала божество. Близко посаженные глаза Генриха жадно скользили по прелестной груди юной красавицы, едва прикрытой серебристым воротником.
   — Леди Валентина Кеннеди доставила Вашему Величеству послание от Маргарет, королевы Шотландии.
   Генрих протянул унизанную кольцами руку Тине для поцелуя, но Огонек, торопливо вынув письмо из-за корсажа, вложила его в массивную ладонь. Особа, исполнявшая поручение, явно интересовала короля больше, чем письмо. Он небрежно швырнул конверт на стол и пригласил леди занять место рядом с ним. Взмахом ручищи он отослал графа, сидевшего с этого бока, словно тот был не более чем лакеем. Тюдор плеснул мальвазии^[25] в свой большой, усыпанный каменьями бокал и подал его Тине. Она вздрогнула при мысли, что придется пить из той же посуды, к которой прикладывался Генрих, и скрыла отвращение за застенчивой улыбкой.
   — Что, ошеломлена такой честью? — Самомнению короля не было предела. Он погладил ее колено с притворно-отеческой лаской. — Ну, лапушка моя, мы с тобой разделим нечто большее, чем этот бокал.
   Двое борцов, одетые только в плотно облегающие штаны, склонились в поклоне перед монархом. Чемпион короля имел штаны зеленого цвета, его противник выступал в обескураживающе-желтом. Оба были огромны и тяжеловесны, и Огонек решила, что вид их мясистых тел просто противен. Генрих интимно склонился к леди:
   — Спорю на поцелуй, что мой чемпион уложит своего соперника.
   — Ваше Величество, я бы не стала болеть ни за того, ни за другого. Я ничего не смыслю в борьбе.
   — Не очень-то мы увлекаемся спортом, а? Ничего, я тебя научу всему, что надо знать о борьбе. — Он закинул голову и расхохотался собственной шутке, затем пригладил золотистую бороду. Как мальчишка-переросток, он хотел произвести впечатление на эту привлекательную даму. — Мой чемпион — самый лучший, никто не может победить его. Кроме меня самого, разумеется. — Глаза Тюдора загорелись. — Хочешь посмотреть, как я его уложу?
   Вот уж что Тина как раз и не стремилась увидеть! Она приоткрыла рот, чтобы набрать побольше воздуху, и Генрих решил, что его сила окончательно покорила леди:
   — Ну давай, лапушка, поставь на меня и можешь выбирать любую награду.
   Огонек тотчас подумала о письме, которое требовало немедленного прочтения, и пробормотала:
   — Ни у одной дамы еще не было более вдохновляющего борца, сэр.
   Король сбросил камзол и бархатный берет на руки одному из своих джентльменов и поднялся с трона под аккомпанемент приветственных криков. Тина с облегчением увидела, что он собирается бороться в рубашке. Она не имела ни малейшего желания лицезреть мясистый торс Тюдора. Спектакль, разворачивающийся перед ней, можно было назвать скорее фарсом, чем соревнованием в силе. Две огромные туши, обхватив друг друга, пыхтели с покрасневшими лицами и обильно потели. Огонек прикрыла лицо веером, пряча выражение отвращения. Противник короля здорово умел притворяться. Он изо всех сил показывал, что его мощь не уступает мощи Генриха, а потом за какую-то долю секунды совершенно выдохся и рухнул на пол. Придворные завопили от восторга, принялись аплодировать и стучать бокалами по столу. Генрих с победным видом поднял руки. Кто же, как не он, был первым чемпионом Англии по борьбе, теннису и стрельбе? И он собирался добавить к этому списку количество соблазненных дам. Королю помогли влезть в его вульгарно-роскошный камзол, и Генрих пощелкал пальцами, напоминающими сардельки, перед носом Валентины.
   — Выбирай сувенирчик, лапушка, не стесняйся.
   — Я не прошу драгоценностей, Ваше Величество, — тихо сказала Тина. — Мне лишь нужно, чтобы вы прочли доставленное мною письмо.
   Тюдор сломал печать и пробежал глазами содержание послания. Губы монарха скривились.
   — А я и не знал, что этого выскочку «лорда-мстителя» захватили.
   — Его не захватили, Ваше Величество. Лорд Дуглас — не тот пират и убийца!
   Сальным взглядом Генрих скользнул по груди леди Кеннеди. Мысль об этой красотке в постели с Дугласом возбуждала его, словно подростка, разглядывающего похабную картинку. С презрительной ухмылкой он спросил.
   — Ты помолвлена с этим Дугласом?
   — Да, Ваше Величество, — тихо ответила она.
   — Грязный шотландский обычай, противозаконный, с нашей точки зрения. Это просто разврат! Живут вместе и спят вместе без церковного освящения. — Он облизнул губы. — Ты же не станешь отрицать, что являешься его любовницей?
   Огонек нервно обмахивалась веером.
   — Это вековая традиция. Он — мой настоящий муж.
   Только произнеся эти слова, Тина поняла, что сказала сущую правду. Рэм Дуглас был ей мужем, и она никогда не сможет ему изменить. Генрих завладел рукой леди и сжал ее, когда Огонек попыталась освободиться. Он хрипло зашептал:
   — Жена и шлюха в одном лице — обольщающее сочетание. Ты как в постели, многое можешь?
   Тина покраснела, но не от стыда, а от ярости. Королю понравилось дразнить ее. Он принялся тискать и гладить ее руку, щекотать ладонь, потом поднес ее к губам и продолжал делать то же самое языком. Тошнота охватила леди, и, испугавшись, что ее вырвет прямо на Королевское Величество, она торопливо сглотнула и взмолилась, как бы не опозориться.
   Графиня Серрей была обеспокоена. Она видела, как канцлер представил Тину королю и как та передала письмо. Послание явно или от шотландского монарха, или от его жены, и в нем могут содержаться сведения, порочащие Ховардов. Не излагая причины графу, графиня убедила его в необходимости быть сейчас поближе к королю. Генрих заметил приближающегося Ховарда и поманил его пальцем. Прочитав выражение поросячьих глазок монарха, граф пожалел о том, что родился.
   — Почему мне не доложили о поимке этого наглеца, «лорда-мстителя»? — ядовито поинтересовался Тюдор.
   — Ваше Величество, только сегодня я получил сведения от моего сына Томаса, что «Месть» видели у мыса Флэмборо. У адмирала есть осведомитель, который предупредил его о набеге на Кингстон, и Томас намерен захватить «лорда-мстителя» и его корабль на реке Хамбер.
   Генрих задумчиво постучал пальцами по столу.
   — Твоя информация совпадает с тем, что пишет Маргарет. И все же Дакре уверен, что он захватил именно этого преступника. Как он мог так ошибаться?
   Поскольку лорд Дакре был соперником Ховарда, тот не упустил возможности очернить его. Пожав плечами, граф произнес:
   — Я полагаю, Ваше Величество назначили большую награду за поимку преступника?
   Король еще быстрее застучал пальцами по столу.
   — Надо было мне доложить, что у нас в башне содержится такой влиятельный шотландец. Хотя это наверняка не «лорд-мститель», за него можно запросить большой выкуп.
   Словно холодная рука сжала сердце Тины.
   — Полагаю, ты знаком с прелестной леди Кеннеди? — спросил Генрих, внимательно наблюдая за графом.
   — Да, Ваше Величество, — сказал Ховард, отвешивая даме элегантный поклон. — Она — одна из любимиц королевы Маргарет, — соврал граф. — Красота леди уже стала легендой.
   Тюдор угадал, какое вожделение испытывает его собеседник и удивился, что тот не смог скрыть своих чувств даже в присутствии короля.
   — Мы желаем, чтобы визит леди Кеннеди оказался приятным. Мы обязуем тебя и твою жену, — подчеркнул Генрих, — сделать для этого все, что в вашей власти.
   Ховард понял, что его удаляют с предупреждением, и немедленно отправился переговорить с женой:
   — Она привезла письма от королевы. Нам не о чем беспокоиться, и нас просят позаботиться о ней.
   — Кажется, Генрих справляется с этим без нашей помощи, — сухо отметила его жена. — Он похож на пса, сторожащего кость.
   — Неудачное сравнение, — резко ответил Ховард, и графиня сразу же поняла, куда ветер дует. Ее муженек приберегал Огненную Тину для себя и ожидал, что она не оправдает надежд короля.
   Леди Ховард присоединилась к Элизабет Блаунт и решила посеять в душе последней зернышко беспокойства.
   — Элизабет, Его Величество совершенно не уделяет вам внимания, но вы не должны его в этом обвинять. У леди Кеннеди такая репутация!
   — Действительно? — пробормотала Бесси.
   В душе она надеялась, что неуемные аппетиты Генриха сегодня ночью будут удовлетворены где-нибудь на стороне, но будь она проклята, если позволит ему так открыто пренебергать ею из-за этой сучки Кеннеди. Элизабет подхватила графиню Серрей под руку, и они направились к королю. Бесси присела в поклоне, демонстрируя сверхоткрытое декольте.
   — Ваше Величество ослепили всех, показав вашу безграничную физическую силу. Равного вам не найдется во всей Англии.
   Огонек подумала, что такая явная лесть звучит уж слишком неискренне, но Генрих проглотил ее с удовольствием:
   — Ты часто видишь меня в деле, Бесси, и можешь подтвердить мою выносливость.
   Сценка в зарослях вновь, как наяву, встала перед глазами Тины. Повернувшись к монарху, она едва прошептала:
   — Пожалуйста, простите меня, Ваше Величество, я так плохо себя чувствую. Надеюсь, леди Ховард будет настолько мила, чтобы проводить меня в мою комнату.
   Король посмотрел ей в глаза и со значением произнес:
   — До скорого.
   Затем он препоручил Тину графине Серрей, заказал еще вина и переключился на Бесси Блаунт.
 
   В своей комнате Тина упала в кресло перед камином и сбросила туфли. Она чувствовала себя как выжатый лимон. Напряжение, испытываемое Огоньком в присутствии Тюдора, было невыносимым. Когда его поросячьи глазки изучали ее, ей казалось, что она вываляна в грязи, но, когда он касался ее, унижение становилось ни с чем не сравнимым. И все же стоило заплатить такую цену за освобождение Рэма.
   Ада распустила шнуры корсета леди.
   — Ты бледна, как покойник. Съела хоть что-нибудь?
   Тина покачала головой.
   — Ну давай, хотя бы немного фруктов, — настаивала гувернантка.
   Выбрав грушу, Огонек откусила несколько раз.
   — Надо быть благодарной судьбе. Думаю, что вечер можно считать удачным. Меня в конце концов представили королю, который прочитал письмо в обмен на то, что я позволила ему себя лапать.
   Ада слышала нервозность в голосе воспитанницы.
   — Ада, я боюсь, Генрих возжелал меня, а чего он хочет, то он получает. Он сопел, как распаленный бык. Устроил эту дурацкую борьбу и потел, как свинья.
   — Так все-таки, как бык или как свинья? — улыбнулась англичанка, надеясь шуткой успокоить леди.
   — Думаю, его можно убедить в том, что Рэмсей — не «лорд-мститель», но он не выпустит просто так влиятельного Дугласа из своих лап.
   — Дорогая, ты и так добилась чуда. По крайней мере, убрала петлю с шеи Рэма.
   — Возможно. — Тина вздохнула. — Но вся беда в том, что если я заказываю музыку, то и музыканту должна платить я.
   Ада отнеслась к ее словам философски.
   — Этот мир создан для мужчин, детка. За все надо платить, но, насколько я знаю, ты своего не упустишь. — И предупредила: — Рэм убьет тебя, если узнает, так что не проговорись.
   — Он возненавидит меня навсегда, — печально произнесла Огонек. — Я и сама себя возненавижу.
   — Если сделать все по-умному, то он не узнает, — настаивала Ада.
   «Но я-то буду знать», — подумала Тина.
   — Давай повешу платье, — гувернантка помогла ей снять серебристо-черный наряд. Затем она поставила небольшой табурет леди под ноги, чтобы та могла спокойно отдохнуть перед камином.
   Завороженно глядя в огонь, Тина погрузилась в воспоминания. Она видела Рэма с детьми в Охилтри. Нежность Дугласа окончательно обезоружила его невесту. Больше всего на свете она хотела бы подарить ему их собственное дитя. Постепенно глаза женщины стали слипаться, а голова опустилась на подлокотник кресла. Ада оставила воспитанницу, сидящую перед камином в одном белье, а сама удалилась в свою комнату.
 
   Огонек открыла глаза — кто-то стучал в двери. Положив ладонь на ручку, Тина спросила:
   — Кто там?
   — Это я, дорогая, лорд Ховард. У нас не было возможности поговорить о наших делах в присутствии короля и под взглядами придворных.
   Леди Кеннеди требовалась помощь этого человека, сама судьба прислала его сейчас. И она не собиралась отказать лорду в приеме только из-за того, что была не одета. Интересно, который теперь час, подумала Тина, и как долго она проспала. Леди огляделась — Ада нигде не оставила халата.
   — Пожалуйста, простите, я не одета, лорд Ховард. Я умоляю вас помочь мне.
   Он галантно поднес ее руку к губам.
   — Дорогая, я сделаю все, что в моей власти. Вы прекрасно знаете, как я к вам отношусь.
   В голове Тины промелькнула тревога, и, излагая свою просьбу, она пыталась сохранить расстояние между собой и графом.
   — Опасения за жизнь лорда Дугласа заставили меня проделать весь этот путь из Шотландии. Я ужасно беспокоюсь. Пожалуйста, выпишите мне пропуск, чтобы я могла посетить его в башне. Король сказал, что я могу рассчитывать на вас, дорогой лорд Ховард.
   — Мне доставляет глубочайшее наслаждение услужить вам, леди Валентина. Взамен, я надеюсь, вы будете добры ко мне.
   У Тины перехватило дыхание — Боже Милосердный, и этот тоже добивается от нее сексуальной взаимности! Это что, единственное средство расплаты между мужчиной и женщиной? Ховард быстро подошел к ней вплотную и обнял. Его рот накрыл ее губы, руки прижали тело женщины, давая ей почувствовать его возбуждение. Огонек отскочила.
   — Милорд, пропуск!
   После того как Ховард напишет бумагу, она скажет ему, что в соседней номнате спит ее брат. Не выпуская руки леди, граф подошел н столу и поднял перо.
   — Вы больше не та незрелая девчонка, что я знал в Эдинбурге, — улыбаясь, произнес он. Свернув документ, граф игриво вложил его за корсаж Тины. — Ну а теперь подари мне немножко сладенького.
   Одна рука Ховарда обхватила ее плечи, второй он поднял леди под колени и понес ее в постель. Граф оказался неожиданно сильным, и страх захлестнул Тину. Она заплакала.
   — Вы не смеете заставлять меня против моей воли! Брат убьет вас за это, сэр!
   Золотистая дубовая панель на стене отодвинулась, и в проеме появилась массивная фигура Генриха Тюдора, облаченная в халат. Ховард открыл рот. Он тотчас понял, что допустил грубую тактическую ошибку. Огненная Тина была раздета, потому что ожидала короля! Ее поселили в эти комнаты, находящиеся под спальней монарха, только потому, что существовала потайная внутренняя лестница, соединяющая покои. Рот Генриха плотно сжался.
   — Вот как ты обращаешься с леди, которой я обещал помощь и поддержку?
   Он был в ярости. Огонек совсем растерялась, она впервые оказалась в столь сложной ситуации. Тюдор славился своим непредсказуемым поведением, он мог заточить их с Ховардом в тюрьму, не выслушивая никаких объяснений.
   — Я шокирован твоим поведением, Серрей. Джентльмены не насилуют леди! Ты что, не видишь, как бедная девочка расстроена? — продолжал назидательную речь монарх. — Я всеми силами стараюсь поддерживать высокие моральные устои при дворе, а ты своим поступком все разрушаешь!
   Тина не верила своим ушам. Генрих Тюдор — самый большой лицемер из всех, кого она когда-нибудь знала, и все же, казалось, сам он непоколебимо верил в то, что говорил.
   — Оставь нас, явишься завтра утром с докладом. Я начинаю сомневаться в правильности своего решения поставить тебя во главе армии.
   Серрей скованно поклонился.
   — Я ухожу, Ваше Величество. Уверяю вас, моя забота о леди Кеннеди была чисто отеческой.
   К этому моменту Ада уже проснулась и прислушивалась у дверей к происходившему. Она поняла, что лорд Ховард ушел и Тина осталась наедине с королем. Гувернантка ничем не могла помочь. Даже ценой собственной жизни она не отвлекла бы короля от его удовольствий. Леди Кеннеди — не простая женщина, она сумеет обойти Генриха Тюдора.
   Валентина сквозь слезы посмотрела на монарха. Ее губы непроизвольно дрожали, и Генрих, грузно опустившись в кресло, усадил женщину к себе на колени.
   — Ну-ну, лапушка, теперь все в порядке, — грубовато похлопывая ее по плечу, сказал он. Король покачивал Тину, как будто она была ребенком, разбившим коленку. — Давай, куколка, вытри глазки. — Он порылся в карманах, а затем жестом фокусника вытащил носовой платок. — Ну вот, — нежно промокая слезы на лице леди, пробормотал Генрих.
   — Фиалковый корень, — хлопая ресницами и все еще всхлипывая, проговорила Огонек.
   — Правильно, лапушка. Ну что за умница! Мм, а от тебя пахнет фрезией, очень нежный аромат.
   Тина была удивлена. Очевидно, Генрих решил поиграть в «дорогого папочку». Пару раз звонко чмокнув женщину, он сказал:
   — Ну вот, я тебя поцеловал, и все прошло.
   В ужасе от того, что может последовать за этим, Тина глядела на короля широко раскрытыми глазами.
   — Спасибо, Ваше Величество, — прошептала она. — Мой брат спит в соседней комнате. Если бы он проснулся и обнаружил лорда Ховарда рядом, когда я была не одета, он бы заколол этого джентльмена.
   Король приложил палец к губам.
   — Тише, лапушка. Мы не станем его будить. Я только уложу тебя в кроватку и позабочусь, чтобы дверь была надежно заперта.
   Генрих поднял ее и отнес в постель, но, прежде чем положить, скользнул рукой по груди Тины. Прижавшись губами к ее рту, король заставил женщину почувствовать его язык. Он прошептал:
   — Завтра вечером, во время цыганского представления, будешь сидеть со мной рядом. А потом ты раздвинешь для меня ножки, и я буду любить тебя так, что ты этого никогда не забудешь.
   Генрих наслаждался предвкушением так же, как и самим актом. Король всегда восхищался, когда женщина впервые видела его огромные размеры. И, даже если у той уже был сексуальный опыт, ей приходилось вспоминать, как это происходило в первый раз. Генриху, по его выражению, всегда удавалось «пустить кровь».

Глава 34

   Как только монарх ушел, Тина уткнулась в подушку и проплакала почти до рассвета. А после начались кошмарные сны.
   …Она стояла в одном легком белье, безуспешно пытаясь прикрыться своей огненной гривой. Перед Тиной бесконечной чередой мужчины сменяли друг друга. Отец передал ее Патрику Гамильтону, тот толкнул ее прямо в руки Джеймсу Стюарту, который, в свою очередь, уступил леди Ангусу. В самом конце этой очереди она увидела Черного Рэма, с нетерпением ее ожидающего. Огонек могла попасть к Дугласу, только пройдя через руки других мужчин. Ангус передал ее одному из своих людей, тот — гофмейстеру, который швырнул женщину лорду-канцлеру. Сейчас между ней и Рэмом оставались только двое — Ховард и Генрих Тюдор. Переходя из рук канцлера к графу, Тина взглянула в сторону своего жениха и внезапно поняла, что тот собирается ее убить, если она перейдет к Рэму из рук короля. Леди Кеннеди закричала во сне и открыла глаза, но кошмар почти сразу же продолжился.
   И снова перед ней была череда мужчин. Но теперь каждый из них протягивал ей чашу, из которой она должна была выпить. Ни одному из них Тина не доверяла. Теряя сознание от страха, она сделала глоток из чаши брата Дэвида, потом последовало вино из рук Гэвина и Камерона Дугласов. Дальше стояли кузены Иан, Драммонд и Джем и, а за ними — Колин, еще более скрюченный, чем в реальной жизни. Затем ей пришлось отпить из чаши Чокнутого Малкольма, потому что иначе невозможно было достичь Рэма. Наконец Огонек подняла к губам бокал Черного Дугласа. Спокойно и послушно она выпила яд. Во сне леди Кеннеди подтянула колени к животу и закричала…
   Открыв глаза, она поняла, что сон продолжается, — перед ней стоял Хит, но почему-то с рыжими, как у других Кеннеди, волосами. Тина истерически расхохоталась. Цыган принялся трясти ее.
   — Тина, прекрати, это я, Хит.
   Она в изумлении уставилась на мужчину.
   — О Боже, а я решила, что это еще один кошмар. Почему у тебя рыжие волосы?
   — Это парик. Никто бы не поверил, что я — Кеннеди, без рыжих волос. Ты достала пропуск?
   — Да, да. Только куда я его задевала? — Минуту или две она не могла вспомнить, затем лихорадочно запустила руку за пазуху и вытащила драгоценную бумагу. Внезапно женщину охватила дрожь. — Ой, Хит, я ненавижу этот дворец. Это кошмар — и во сне, и наяву. Я никогда, никогда не увижу Рэма.
   — Вот, Ада принесла тебе горячего чая. Ты должна потеплее одеться. Мы поплывем по реке.
   — По реке? — Тина грела руки о чашку.
   — Значит, так. — Хит нарисовал воображаемую линию на покрывале. — Вот река и причал. Мы отправимся на лодке до этого места на причале, затем пересекаем мост Предателей и через ворота попадаем в башню Святого Томаса, напротив которой, за рвом с водой, как раз и находится Кровавая башня. Она является частью внутренней защитной стены.
   — А что, обязательно идти по мосту Предателей? — дрожа, спросила Огонек. — Я не предавала Рэма, хотя он думает обратное.
   — Тина, соберись. Отнесись к этому, как к еще одному приключению. — Хит кинул ей на колени небольшой узелок. — Ешь!
   Сморщив носик, леди подозрительно спросила:
   — Что там?
   — О Боже, ты опять решишь, что я принес тебе жареного ежика Это овсяные лепешки, всего-навсего.
   Она послушно съела лепешки и допила чай.
   — Тебе получше? — спросила Ада.
   — Нет, — потерянным голосом призналась Тина.
   — Только не говори мне, что вся твоя удаль разом тебя покинула, — настаивал Хит. — Улыбнись и ущипни себя за щеки, чтобы порозовели. Если Рэм увидит тебя такой, то решит, что смертный приговор ему уже подписан.
   Отбросив покрывало, Огонек спрыгнула с постели.
   — Ада, приготовь для меня какой-нибудь миленький наряд.
   Какая она все-таки безмозглая! Все, что надо делать — это держать нос кверху и соблазнять Генриха Тюдора. Если ей не удастся уговорить эту тушу освободить Дугласа, то грош ей цена как женщине. Ада принесла платье персикового цвета, корсаж которого был украшен косичками, а Хит, открыв дверцу шкафа, достал роскошную накидку, отделанную соболем.
   — И побольше задора, — пробормотал он.
   Тина обхватила руками шею цыгана. Она испытывала гораздо большую привязанность к нему, чем ко всем остальным своим братьям. Никогда в жизни Огонек не была благодарна Хиту за поддержку больше, чем в это хмурое утро, когда они ступили на причал. Безрассудство охватило ее. Они плыли вниз по Темзе, и при виде Тауэра колени леди ослабели, а сердце заколотилось в груди. Она не знала, что пугало ее больше — грозный вид тюремных стен или ожидание обвиняющего взгляда Черного Рэма Дугласа.
   Тину даже несколько удивила легкость, с которой им удалось пройти мимо охраны по мосту Предателей, при помощи только пропуска, подписанного графом Серре-ем. Еще больше изумило ее, когда их беспрепятственно пропустили в Кровавую башню. Стражник провел их мимо трех камер и остановился перед зарешеченной дверью четвертой. Посетители получили специальное предупреждение, прежде чем он открыл замок.