Страница:
— Вали отсюда! — ответил Дэвид Кеннеди, намереваясь плюнуть в Дугласа.
— Хорошая веревка заставит тебя подавиться собственной слюной.
— Ну так повесь меня и будь проклят!
— Задиристый петушок! — произнес подошедший Гэвин.
— Показная храбрость, а сам небось уже наложил в штаны.
— Я не боюсь вонючих Дугласов!
— Тогда ты полный дурак, сынок. — Рэм повернулся к брату. — Пусть Гамильтоны заплатят за него выкуп. А если пожадничают, я повешу этого сопляка.
Наверху Тина собиралась достать нож из-под матраца, когда дверь отворилась. Она сверкнула глазами на незваного гостя.
— Почему вы не стучите?
Рэм Дуглас поднял в удивлении брови.
— В своем замке?
— Входя в комнату леди!
— Леди? Так ты вспомнила, кто ты такая?
— Н-нет. — Она снова закуталась в плед, прячась от бесцеремонного взгляда черных глаз. Волосы девушки уже высохли, и медные локоны окаймляли ее лицо, вызывая у Рэма непреодолимое желание погрузить пальцы в пылающую копну. — Я помню, что ехала верхом, потом помню проливной дождь и еще… Вы прикасались ко мне! — обвиняющим тоном закончила Тина.
— Да, такого ни одна женщина не забудет.
Тина чуть не задохнулась от ярости («Он что, считает себя неотразимым?»). Но вовремя спохватилась — опасно было злить такого противника.
— Простите незваную гостью, как только я вспомню, где живу, тотчас уеду. Мое имя — кажется, я вот-вот его назову.
Черный Дуглас оценивающе рассматривал свою находку, скользя взглядом по ее лицу, губам, груди.
— Ну, если и не вспомнишь, не беда. Останешься здесь со мной. — Он рассмеялся. — Ах, как мы оскорбились! Все равно я скоро узнаю, кто ты.
— Откуда?
— Я видел тебя раньше.
Его слова напугали Тину: увидев хоть один раз, она бы не забыла это лицо.
— Где?
— В объятиях мужчины, — последовал издевательский ответ.
— Вы обознались, сэр.
— Нет, тебя ни с кем не спутаешь! — Рэм хотел эту девушку больше всего на свете, а так как он всегда брал, что хотел, то, сжав ее рыжие пряди, притянул Тину к себе.
— Отпустите меня, сэр! Я не привыкла к такому обращению!
— Обманщица! Не знаю, как насчет мужа, но любовники у тебя наверняка есть.
— Да как вы смеете?!
— Тебе ничего не стоит соблазнить мужчину. — Сильная рука сорвала с нее плед. — Такое белье носят, чтобы обольщать, оно не скрывает ни трепета груди, ни тонкой талии, а эти ленточки сами просят, чтобы их развязали. Вот так! — Он уже протягивал ладонь к груди девушки, когда она замахнулась, чтобы отвесить нахалу полновесную пощечину. Дуглас перехватил ее руку и усмехнулся. — Ого, да ты разборчива! Мне это нравится.
Вырвавшись, Тина укрылась пледом до шеи.
— Пожалуйста, оставьте меня, я оденусь и спущусь вниз.
— Тебе не нравится эта роскошная комната?
— Нравится, и женщина тоже прекрасна, — указывая на изображение Дамарис, ответила Огонек.
— Сука из клана Кеннеди!
Тине показалось, что в глазах Рэма на секунду промелькнула боль.
— Если вы ее так ненавидите, то почему не уберете портрет?
С мрачным смешком он проговорил:
— Мы пытались, но, как только картину снимали, в замке начинало черт знает что твориться. Эта ведьма нас преследует.
— Ой, бросьте, Черный Рэм — и верит в привидения! — иронически заметила девушка.
Он сузил глаза.
— Ты знаешь, кто я?
— Колин сказал и произнес ваше имя с таким почтением, как будто упомянул самого Господа Бога.
— Бога? — Дуглас хмыкнул. — Скорее, пожалуй, архангела.
Валентина рассмеялась, мгновенно позабыв свой, страх.
— По крайней мере, у вас есть чувство юмора.
— У тебя тоже. А может, мы похожи и в чем-то другом?
— О себе не помню, а вас не знаю.
— Ты — женщина, я — мужчина, пора бы это уяснить. — Он подошел поближе, и Тина подумала, что, прикоснись к ней Рэмсей еще раз, она упадет в обморок.
Какой-то звук раздался за дверью, и, нетерпеливо распахнув ее, Рэм обнаружил волкодава.
— Пожалуйста, не впускайте сюда этого пса, — взмолилась Тина.
— Не бойся, он не войдет, призрак ему не позволяет.
— Вы шутите?
— Нет. Мой кузен Александр пятнадцать лет назад привез в замок свою невесту. Она оказалась шлюхой, как и все бабы Кеннеди, и рассорила двух братьев между собой. Александр отравил ее, а сам бросился вниз с парапета.
Щеки девушки порозовели от оскорбления.
— Наверное, это дух отравителя проклят на веки вечные бродить по замку.
— Да уж, его судьба — предупреждение любому из нас — не женись! Жены — как паучихи, после занятий любовью начинают медленно пожирать свою «половину».
Тина опять подумала, как опасен этот человек.
— Мой господин, позвольте мне закончить туалет и оставить ваш замок. Думаю, память вернется ко мне с глотком свежего воздуха или когда я увижу свою лошадь и место, где все случилось.
Он взмахнул рукой.
— Чувствуй себя как дома, если не боишься привидений.
— Я боюсь только живых людей.
— Принято, милая лисичка. — Дуглас жестко усмехнулся. — Лично я отправляюсь навестить своих ближайших и дражайших соседей, Гамильтонов. Приглашаю тебя на ужин по возвращении.
— Спасибо, — пробормотала Огонек. Рэм назвал ее «лисичкой» — так называл ее отец.
Надевая платье и глядя на портрет, она прошептала:
— Дамарис, помоги мне найти Дэви, нам надо бежать. — Тине было страшно даже подумать, что произойдет, когда Дуглас узнает, что не Гамильтоны устроили набег.
«Я редко покидаю эту комнату, так как избегаю Александра», — отвечал призрак Дамарис.
Тина осторожно спрятала нож в рукав платья.
«Пресвятая Дева, зачем тебе нож? Придется пойти с тобой и постараться защитить, безрассудная моя девочка».
Перед уходом старшая дочь Кеннеди выглянула в окно и с облегчением увидела спины бандитов, уезжавших вместе с Рэмом. Накрыв свои пылающие кудри пледом, она выскользнула из комнаты. Сердцебиение чуть не задушило ее, но Огонек заставила себя идти спокойно, как ни в чем не бывало, лишь иногда оглядываясь по сторонам. Каменные ступени привели ее вниз, в подвал. Тина резко остановилась, услышав писк и возню у бочек с вином и пивом.
«Не бойся, крысы чувствуют мое приближение», — произнесла Дамарис.
Когда мерзкие твари разбежались, девушка двинулась вперед по узкому проходу с зарешеченными дверями по обеим сторонам. За четвертой дверью она обнаружила Дэвида.
— Дэви, ты ранен! Что они делали с тобой?
— Пытали, — солгал тот. — А ты почему здесь, Огонек? Пришла выкупить меня?
Тина покачала головой.
— Они не знают, кто мы, и нам надо бежать, пока Дуглас не вернулся из поездки к Гамильтонам. Я не могу открыть замок, братишка, но вот, возьми мой нож.
Хватая оружие, тот пообещал:
— Я убью охранника, как только он принесет еду.
— Пожалуйста, Дэви, не убивай без крайней необходимости, не хватало нам еще кровопролития. Я сделала все, что смогла, и теперь ухожу.
— Все, что смогла?! Подожги этот чертов замок!
— Господи, да говори ты потише. Все, чего я хочу, это чтобы мы выбрались отсюда живыми и здоровыми. — Тина повернулась и пошла назад по коридору.
Призрак Александра Дугласа сразу же почувствовал появление Дамарис. Он приблизился к двум женщинам — одной из плоти, брызжущей энергией, а другой — эфемерной.
«Дамарис, любимая, кто эта девушка, которую ты оберегаешь?»
Даже движением ресниц Дамарис не выдала, что знает о его присутствии. Александр вздохнул: вот уже пятнадцать лет он умоляет выслушать его, но, должно быть, он невидим для своей жены так же, как для живых людей. Сначала он пытался привлечь внимание, доказать свою невиновность, но это оказалось невозможным. Лошади в конюшне чувствовали его, а волкодав Рэма так часто видел призрак, что уже вилял хвостом при его приближении. И все же Дамарис не замечала его. А может, она поверила чудовищной лжи об отравлении и была слишком упряма, чтобы прислушаться к словам мужа.
Дамарис совершенно не изменилась с той проклятой ночи: нежно-розовый пеньюар подчеркивал фарфоровую бледность прекрасного лица и лунный блеск шелковых кудрей.
Александр был согласен страдать вечность, лишь бы видеть жену хоть иногда и знать, что она в замке. Ведь тогда оставалась слабая надежда на то, что когда-нибудь Дамарис посмотрит на него и улыбнется или проклянет — все равно, лишь бы заметила.
Дойдя до зала, Тина увидела, как все — слуги, охранники и родственники Дугласа — повернулись в ее сторону. Дернув плечиком, она подхватила свою накидку со скамьи и, надевая ее, низко надвинула капюшон. Полин медленно приблизился к девушке.
— Вы покидаете нас, госпожа?
— Нет-нет, я прогуляюсь вокруг замка, раз дождь кончился. Лорд Дуглас предложил мне чувствовать себя как дома и пригласил отужинать с ним, когда он вернется из Ланарка. — Тут Огонек прикусила губу. Она невольно выдала себя, упомянув местность, где находится замок Гамильтонов. Но Колин, должно быть, решил, что это Рэм проговорился о своих планах, и все прошло незамеченным. Стараясь не ускорять шаг, Тина вышла из замка. У входа в конюшню Дамарис прикоснулась губами ко лбу племянницы со словами:
«Прощай, и никогда не возвращайся сюда».
Пришпоривая лошадь, дочь Кеннеди вскоре скрылась из виду.
Было уже темно, когда она появилась в замке Дун. Мрачный Дункан ждал ее на лестнице и, бесцеремонно схватив, принялся трясти сестру как грушу.
— Ты хоть знаешь, как я волновался! Сучка безмозглая! Нашла время шататься со своими паршивыми цыганами! Донал вернется только завтра, и я отвечаю тут за всех!
— Не бесись, Дункан. Я была у Дугласов, спасала Дэви. И отпусти меня, и так сил не осталось после тридцатимильной скачки.
— Ты что, спятила? Сколько можно просить тебя не лезть в мужские дела? — Он ухватил себя за чуб, сдерживая желание заехать сестрице в ухо. Несколько раз глубоко вздохнув, Дункан пообещал: — Попрошу Донала, чтобы выдал тебе как следует.
От усталости Тина дерзила еще больше:
— Ну, пусть потренируется до свадьбы с Мэг Кэмпбелл.
— Донал не стал бы жениться на такой, которая заслуживает битья. Мэгги послушна и нежна. Это тебе отец все позволяет, вот ты и крутишь им, как хочешь. А с Арчибальдом Кэмпбеллом такое не пройдет.
Тина знала, что брат прав. Ей был известен только один такой же тиран, как отец Мэг, это был глава клана Кеннеди, тоже Арчибальд, граф Кассилис. Может, все дело в имени обоих мужчин?
Снаружи донеслись приветственные крики, и Дункан с надеждой произнес:
— Кажется, Дэви вернулся.
— Конечно, вернулся, а что я тебе твержу уже полчаса? — Девушка закрыла глаза и быстро перекрестилась.
Увидев, в каком состоянии младший брат, Дункан отнес его в спальню и раздел, затем послал за Адой.
— Принесите виски, — приказала гувернантка, осматривая промокшую повязку.
Тина предположила:
— Должно быть, это Кояин перевязал тебя, он единственный приличный человек из всех Дугласов.
— Да, тот калека, — ответил Дэви, храбрясь в присутствии женщин.
Ему было велено выпить побольше крепкого напитка, что он с удовольствием и сделал.
— Зря он покрыл рану жиром, придется все смывать. Ты выдержишь, Дэвид? — спросила Ада.
Тот дерзко рассмеялся:
— Я плюнул в лицо Дугласу и сказал, что он может меня повесить, но ничего не узнает, так что переживу и вашу помощь!
Дункан улыбался.
— А я-то думал, что Валентина — самая смелая в нашей семье.
— Так оно и есть, — гордо ответила Тина, — если бы ты только видел, как я их всех провела!
Дэвид выпил уже полкувшина и продолжал заливаться смехом:
— Дуглас отправился к Гамильтонам за деньгами. Представляю себе его рожу, когда он увидит, что птичка улетела! Набось почернеет, как дьявол в аду!
Тина помогала Аде промывать ожог и сыпала всеми известными ей ругательствами в адрес Дугласа. Англичанна отобрала у мальчишки остатки виски и попросила Дункана покрепче держать брата, а затем выплеснула алкоголь на рану. Дэвид вскрикнул и потерял сознание.
— Это надо было сделать, — объяснила Ада. — Если начнется нагноение, он может потерять руку.
Побледнев, Валентина торжественно произнесла:
— Я никогда до этого не знала, что такое ненависть. А сейчас, Ада, я ненавижу Черного Рэма всей душой и сердцем. Не дай Бог опять увидеть этого мерзавца!
— Отведи ее в кровать, — приказал гувернантке Дункан. — Для одного дня переживаний более чем достаточно.
Глава 6
Глава 7
— Хорошая веревка заставит тебя подавиться собственной слюной.
— Ну так повесь меня и будь проклят!
— Задиристый петушок! — произнес подошедший Гэвин.
— Показная храбрость, а сам небось уже наложил в штаны.
— Я не боюсь вонючих Дугласов!
— Тогда ты полный дурак, сынок. — Рэм повернулся к брату. — Пусть Гамильтоны заплатят за него выкуп. А если пожадничают, я повешу этого сопляка.
Наверху Тина собиралась достать нож из-под матраца, когда дверь отворилась. Она сверкнула глазами на незваного гостя.
— Почему вы не стучите?
Рэм Дуглас поднял в удивлении брови.
— В своем замке?
— Входя в комнату леди!
— Леди? Так ты вспомнила, кто ты такая?
— Н-нет. — Она снова закуталась в плед, прячась от бесцеремонного взгляда черных глаз. Волосы девушки уже высохли, и медные локоны окаймляли ее лицо, вызывая у Рэма непреодолимое желание погрузить пальцы в пылающую копну. — Я помню, что ехала верхом, потом помню проливной дождь и еще… Вы прикасались ко мне! — обвиняющим тоном закончила Тина.
— Да, такого ни одна женщина не забудет.
Тина чуть не задохнулась от ярости («Он что, считает себя неотразимым?»). Но вовремя спохватилась — опасно было злить такого противника.
— Простите незваную гостью, как только я вспомню, где живу, тотчас уеду. Мое имя — кажется, я вот-вот его назову.
Черный Дуглас оценивающе рассматривал свою находку, скользя взглядом по ее лицу, губам, груди.
— Ну, если и не вспомнишь, не беда. Останешься здесь со мной. — Он рассмеялся. — Ах, как мы оскорбились! Все равно я скоро узнаю, кто ты.
— Откуда?
— Я видел тебя раньше.
Его слова напугали Тину: увидев хоть один раз, она бы не забыла это лицо.
— Где?
— В объятиях мужчины, — последовал издевательский ответ.
— Вы обознались, сэр.
— Нет, тебя ни с кем не спутаешь! — Рэм хотел эту девушку больше всего на свете, а так как он всегда брал, что хотел, то, сжав ее рыжие пряди, притянул Тину к себе.
— Отпустите меня, сэр! Я не привыкла к такому обращению!
— Обманщица! Не знаю, как насчет мужа, но любовники у тебя наверняка есть.
— Да как вы смеете?!
— Тебе ничего не стоит соблазнить мужчину. — Сильная рука сорвала с нее плед. — Такое белье носят, чтобы обольщать, оно не скрывает ни трепета груди, ни тонкой талии, а эти ленточки сами просят, чтобы их развязали. Вот так! — Он уже протягивал ладонь к груди девушки, когда она замахнулась, чтобы отвесить нахалу полновесную пощечину. Дуглас перехватил ее руку и усмехнулся. — Ого, да ты разборчива! Мне это нравится.
Вырвавшись, Тина укрылась пледом до шеи.
— Пожалуйста, оставьте меня, я оденусь и спущусь вниз.
— Тебе не нравится эта роскошная комната?
— Нравится, и женщина тоже прекрасна, — указывая на изображение Дамарис, ответила Огонек.
— Сука из клана Кеннеди!
Тине показалось, что в глазах Рэма на секунду промелькнула боль.
— Если вы ее так ненавидите, то почему не уберете портрет?
С мрачным смешком он проговорил:
— Мы пытались, но, как только картину снимали, в замке начинало черт знает что твориться. Эта ведьма нас преследует.
— Ой, бросьте, Черный Рэм — и верит в привидения! — иронически заметила девушка.
Он сузил глаза.
— Ты знаешь, кто я?
— Колин сказал и произнес ваше имя с таким почтением, как будто упомянул самого Господа Бога.
— Бога? — Дуглас хмыкнул. — Скорее, пожалуй, архангела.
Валентина рассмеялась, мгновенно позабыв свой, страх.
— По крайней мере, у вас есть чувство юмора.
— У тебя тоже. А может, мы похожи и в чем-то другом?
— О себе не помню, а вас не знаю.
— Ты — женщина, я — мужчина, пора бы это уяснить. — Он подошел поближе, и Тина подумала, что, прикоснись к ней Рэмсей еще раз, она упадет в обморок.
Какой-то звук раздался за дверью, и, нетерпеливо распахнув ее, Рэм обнаружил волкодава.
— Пожалуйста, не впускайте сюда этого пса, — взмолилась Тина.
— Не бойся, он не войдет, призрак ему не позволяет.
— Вы шутите?
— Нет. Мой кузен Александр пятнадцать лет назад привез в замок свою невесту. Она оказалась шлюхой, как и все бабы Кеннеди, и рассорила двух братьев между собой. Александр отравил ее, а сам бросился вниз с парапета.
Щеки девушки порозовели от оскорбления.
— Наверное, это дух отравителя проклят на веки вечные бродить по замку.
— Да уж, его судьба — предупреждение любому из нас — не женись! Жены — как паучихи, после занятий любовью начинают медленно пожирать свою «половину».
Тина опять подумала, как опасен этот человек.
— Мой господин, позвольте мне закончить туалет и оставить ваш замок. Думаю, память вернется ко мне с глотком свежего воздуха или когда я увижу свою лошадь и место, где все случилось.
Он взмахнул рукой.
— Чувствуй себя как дома, если не боишься привидений.
— Я боюсь только живых людей.
— Принято, милая лисичка. — Дуглас жестко усмехнулся. — Лично я отправляюсь навестить своих ближайших и дражайших соседей, Гамильтонов. Приглашаю тебя на ужин по возвращении.
— Спасибо, — пробормотала Огонек. Рэм назвал ее «лисичкой» — так называл ее отец.
Надевая платье и глядя на портрет, она прошептала:
— Дамарис, помоги мне найти Дэви, нам надо бежать. — Тине было страшно даже подумать, что произойдет, когда Дуглас узнает, что не Гамильтоны устроили набег.
«Я редко покидаю эту комнату, так как избегаю Александра», — отвечал призрак Дамарис.
Тина осторожно спрятала нож в рукав платья.
«Пресвятая Дева, зачем тебе нож? Придется пойти с тобой и постараться защитить, безрассудная моя девочка».
Перед уходом старшая дочь Кеннеди выглянула в окно и с облегчением увидела спины бандитов, уезжавших вместе с Рэмом. Накрыв свои пылающие кудри пледом, она выскользнула из комнаты. Сердцебиение чуть не задушило ее, но Огонек заставила себя идти спокойно, как ни в чем не бывало, лишь иногда оглядываясь по сторонам. Каменные ступени привели ее вниз, в подвал. Тина резко остановилась, услышав писк и возню у бочек с вином и пивом.
«Не бойся, крысы чувствуют мое приближение», — произнесла Дамарис.
Когда мерзкие твари разбежались, девушка двинулась вперед по узкому проходу с зарешеченными дверями по обеим сторонам. За четвертой дверью она обнаружила Дэвида.
— Дэви, ты ранен! Что они делали с тобой?
— Пытали, — солгал тот. — А ты почему здесь, Огонек? Пришла выкупить меня?
Тина покачала головой.
— Они не знают, кто мы, и нам надо бежать, пока Дуглас не вернулся из поездки к Гамильтонам. Я не могу открыть замок, братишка, но вот, возьми мой нож.
Хватая оружие, тот пообещал:
— Я убью охранника, как только он принесет еду.
— Пожалуйста, Дэви, не убивай без крайней необходимости, не хватало нам еще кровопролития. Я сделала все, что смогла, и теперь ухожу.
— Все, что смогла?! Подожги этот чертов замок!
— Господи, да говори ты потише. Все, чего я хочу, это чтобы мы выбрались отсюда живыми и здоровыми. — Тина повернулась и пошла назад по коридору.
Призрак Александра Дугласа сразу же почувствовал появление Дамарис. Он приблизился к двум женщинам — одной из плоти, брызжущей энергией, а другой — эфемерной.
«Дамарис, любимая, кто эта девушка, которую ты оберегаешь?»
Даже движением ресниц Дамарис не выдала, что знает о его присутствии. Александр вздохнул: вот уже пятнадцать лет он умоляет выслушать его, но, должно быть, он невидим для своей жены так же, как для живых людей. Сначала он пытался привлечь внимание, доказать свою невиновность, но это оказалось невозможным. Лошади в конюшне чувствовали его, а волкодав Рэма так часто видел призрак, что уже вилял хвостом при его приближении. И все же Дамарис не замечала его. А может, она поверила чудовищной лжи об отравлении и была слишком упряма, чтобы прислушаться к словам мужа.
Дамарис совершенно не изменилась с той проклятой ночи: нежно-розовый пеньюар подчеркивал фарфоровую бледность прекрасного лица и лунный блеск шелковых кудрей.
Александр был согласен страдать вечность, лишь бы видеть жену хоть иногда и знать, что она в замке. Ведь тогда оставалась слабая надежда на то, что когда-нибудь Дамарис посмотрит на него и улыбнется или проклянет — все равно, лишь бы заметила.
Дойдя до зала, Тина увидела, как все — слуги, охранники и родственники Дугласа — повернулись в ее сторону. Дернув плечиком, она подхватила свою накидку со скамьи и, надевая ее, низко надвинула капюшон. Полин медленно приблизился к девушке.
— Вы покидаете нас, госпожа?
— Нет-нет, я прогуляюсь вокруг замка, раз дождь кончился. Лорд Дуглас предложил мне чувствовать себя как дома и пригласил отужинать с ним, когда он вернется из Ланарка. — Тут Огонек прикусила губу. Она невольно выдала себя, упомянув местность, где находится замок Гамильтонов. Но Колин, должно быть, решил, что это Рэм проговорился о своих планах, и все прошло незамеченным. Стараясь не ускорять шаг, Тина вышла из замка. У входа в конюшню Дамарис прикоснулась губами ко лбу племянницы со словами:
«Прощай, и никогда не возвращайся сюда».
Пришпоривая лошадь, дочь Кеннеди вскоре скрылась из виду.
Было уже темно, когда она появилась в замке Дун. Мрачный Дункан ждал ее на лестнице и, бесцеремонно схватив, принялся трясти сестру как грушу.
— Ты хоть знаешь, как я волновался! Сучка безмозглая! Нашла время шататься со своими паршивыми цыганами! Донал вернется только завтра, и я отвечаю тут за всех!
— Не бесись, Дункан. Я была у Дугласов, спасала Дэви. И отпусти меня, и так сил не осталось после тридцатимильной скачки.
— Ты что, спятила? Сколько можно просить тебя не лезть в мужские дела? — Он ухватил себя за чуб, сдерживая желание заехать сестрице в ухо. Несколько раз глубоко вздохнув, Дункан пообещал: — Попрошу Донала, чтобы выдал тебе как следует.
От усталости Тина дерзила еще больше:
— Ну, пусть потренируется до свадьбы с Мэг Кэмпбелл.
— Донал не стал бы жениться на такой, которая заслуживает битья. Мэгги послушна и нежна. Это тебе отец все позволяет, вот ты и крутишь им, как хочешь. А с Арчибальдом Кэмпбеллом такое не пройдет.
Тина знала, что брат прав. Ей был известен только один такой же тиран, как отец Мэг, это был глава клана Кеннеди, тоже Арчибальд, граф Кассилис. Может, все дело в имени обоих мужчин?
Снаружи донеслись приветственные крики, и Дункан с надеждой произнес:
— Кажется, Дэви вернулся.
— Конечно, вернулся, а что я тебе твержу уже полчаса? — Девушка закрыла глаза и быстро перекрестилась.
Увидев, в каком состоянии младший брат, Дункан отнес его в спальню и раздел, затем послал за Адой.
— Принесите виски, — приказала гувернантка, осматривая промокшую повязку.
Тина предположила:
— Должно быть, это Кояин перевязал тебя, он единственный приличный человек из всех Дугласов.
— Да, тот калека, — ответил Дэви, храбрясь в присутствии женщин.
Ему было велено выпить побольше крепкого напитка, что он с удовольствием и сделал.
— Зря он покрыл рану жиром, придется все смывать. Ты выдержишь, Дэвид? — спросила Ада.
Тот дерзко рассмеялся:
— Я плюнул в лицо Дугласу и сказал, что он может меня повесить, но ничего не узнает, так что переживу и вашу помощь!
Дункан улыбался.
— А я-то думал, что Валентина — самая смелая в нашей семье.
— Так оно и есть, — гордо ответила Тина, — если бы ты только видел, как я их всех провела!
Дэвид выпил уже полкувшина и продолжал заливаться смехом:
— Дуглас отправился к Гамильтонам за деньгами. Представляю себе его рожу, когда он увидит, что птичка улетела! Набось почернеет, как дьявол в аду!
Тина помогала Аде промывать ожог и сыпала всеми известными ей ругательствами в адрес Дугласа. Англичанна отобрала у мальчишки остатки виски и попросила Дункана покрепче держать брата, а затем выплеснула алкоголь на рану. Дэвид вскрикнул и потерял сознание.
— Это надо было сделать, — объяснила Ада. — Если начнется нагноение, он может потерять руку.
Побледнев, Валентина торжественно произнесла:
— Я никогда до этого не знала, что такое ненависть. А сейчас, Ада, я ненавижу Черного Рэма всей душой и сердцем. Не дай Бог опять увидеть этого мерзавца!
— Отведи ее в кровать, — приказал гувернантке Дункан. — Для одного дня переживаний более чем достаточно.
Глава 6
Как только голова Тины в изнеможении коснулась подушки, ей начал сниться страшный сон. Вновь она была пленницей Черного Рэма в его замке. Дуглас стал Императором, восседающим на троне с изображением овечьих голов. Брошенная к его ногам, с одним только пледом, чтобы прикрыть наготу, девушка понимала — силы и власти у Императора хватит на десятерых, он непреклонен в своих суждениях и правит железной рукой.
В противоположном углу комнаты, рядом с кипящим котлом, стоит Мясник Ботвик, а инструменты для пыток лежат на полке позади него. Мясник крепко держит братишку Дэвида.
— Виновен! Повесить его! — приказывает Черный Рэм.
— Нет! Пожалуйста! — кричит Тина, обнимая высокие сапоги повелителя.
— Встань! Разденься! — командует он.
— Никогда! — Девушка в ярости сверкает глазами.
Черный Рэм кивает Ботвику, который тут же окунает руку мальчика в кипящее масло. Дэви в ужасе кричит.
Голос произносит:
— Повинуйся мне, и пытка прекратится.
Валентина медленно встает и кидает плед на пол. Она обнажена и дрожит от гадливости и страха, но знает, что не должна показывать своих чувств. Гордость заставляет ее выпрямить спину и вздернуть голову. Груди Тины вызывающе торчат, притягивая горящий животной страстью взгляд Императора. Он протягивает руку:
— Подойди.
С неподвижным лицом девушка приближается к монстру и ощущает его грубую руку на рыжих завитках внизу живота.
Властелин оскаливается в улыбке.
— Огонек! — И, внезапно посадив Тину на колени, помещает огромный рубин в ее пупочную впадину. — Этот камень проклят. Любой, кто прикоснется к тебе, умрет. — Одна рука Императора накрывает ее грудь, вторая ползет вверх по бедру. — Открой рот, будь хорошей девочкой.
Она видит, что он держит перед ней золотую чашу с кроваво-красным вином.
— Открой, — хрипло повторяет голос, и Тина, послушно открыв рот, пьет из чаши. Ужас охватывает девушку, когда она понимает, что вино отравлено… С криком Огонек просыпается.
Тина не сразу осознает, где она, ночной кошмар наталкивает ее на воспоминание о картах Старой Мэг. Потом Огонек еще раз с удовольствием перебирает все подробности своей победы над Рэмом Дугласом и наконец в тепле, уюте и безопасности спокойно засыпает.
Ранним утром старшая дочь Кеннеди первым делом навестила Дэвида и обнаружила у его постели Дункана. Младшему брату было уже лучше.
— Дункан, — промолвила Тина. — Не думаю, что стоит докладывать Доналу о моих вчерашних похождениях, и зачем упоминать о том, что Дэви был схвачен, раз все остальное прошло прекрасно? Ты же знаешь старшего братца — он начнет читать нам нотации и вспоминать все грехи столетней давности. А кончится тем, что Бесс разревется, слуги переврут все от начала до конца, а Кести с вытянутой физиономией побежит доносить отцу о набеге, как только он вернется.
Дэвид поддержал сестру:
— И правда, план Донала был такой удачный, зачем портить впечатление?
Дункан посмотрел на младших Кеннеди.
— Если ты весь день проведешь в постели, а ты не отправишься флиртовать Бог знает с кем, то я об этом подумаю.
— Мы обещаем выполнять все, что ты скажешь, и не причиним никаких неприятностей, — провозгласила Тина.
— Неприятности — то, ради чего ты на свет появилась, Валентина Кеннеди, и половина Шотландии уже знает об этом, а вторая половина узнает еще до твоего двадцатилетия, — ответил Дункан.
— Зря ты ей так льстишь, — хихикнул Дэви.
С легким сердцем Тина направилась на кухню, где сразу обратилась к красавцу-французу:
— Мсье Бюрк, мне нужна ваша помощь. Я пригласила Патрика Гамильтона сегодня к ужину, надо бы приготовить что-нибудь сверхъестественное, но, пожалуйста, только не из мяса.
Повар хмыкнул:
— Дорогуша, ни один шотландец не уйдет из-за стола, пока ему не подадут баранину.
— Патрик — сын графа Арана, он не такой неотесанный, как наши гости на прошлой неделе.
— Тогда я предлагаю копченую лососину на закуску, а затем — куропаток. Поджарю их с хрустящей корочкой, как ты любишь.
— Ну, не знаю, мужчины едят дичь прямо руками, получится некрасиво.
— Поставим на стол чаши для омовения пальцев и положим салфетки.
— Мсье Бюрк, Патрик не настолько утонченный!
— Завтра возвращается Донал, Давай-ка, детка, я лучше приготовлю седло барашка. Тебе ведь надо, чтобы брат был в хорошем настроении?
Тина знала, что повар ни за что не выдаст их секрета.
— А помните, мсье, в прошлый раз Гамильтон просто объедался вашим паштетом? Может, снова подадите это блюдо?
Француз игриво посмотрел на девушку.
— Только будь осторожна, это кушанье прибавит молодому человеку резвости!
— О-ля-ля, вы обещаете? — рассмеялась Тина.
Рэм Дуглас не поверил бы ни слову никого из Гамильтонов, но ему пришлось довольствоваться беседой со стражником у ворот. Тот заявил, что сейчас он — самая важная персона в Ланарке. Патрик отправился в Эйр, где на борту королевского флагмана дожидался его отец, младшие сыновья графа Арана охраняют границу, а остальные родственники находятся в фамильном замке, что гораздо севернее.
Вдобавок, соперничество между кланами было таким сильным, что ни один из Гамильтонов не усидел бы в замке, видя беззащитного Дугласа всего только с полудюжиной охраны.
По пути домой Рэм обдумывал, кто еще, кроме ближайших соседей, мог угнать его скот. Англичане не заходили так далеко на север, к тому же на границе всегда стоят патрули. Ну что ж, вскоре он все узнает от мальчишки в подземелье. Дуглас никогда всерьез не собирался вешать узника, но устроить тому хорошую трепку не помешало бы. Его мысли перескочили на красавицу, находившуюся в замке. При одном воспоминании о ней возбуждение охватило Рэма. Может, она видела его в таборе и теперь пытается завлечь? Женщины обычно кидались ему на шею, узнав, что перед ними богатый могущественный Дуглас. История с потерей памяти была, конечно, розыгрышем. Рэм улыбнулся: все это женские штучки, но он подыграет прелестнице, а потом затащит ее в кровать. При мысли о том, как он будет раздевать пленницу, у Дугласа пересохло во рту. Никогда раньше он не замечал, что кружевное белье, одновременно и скрывающее, и выставляющее напоказ женское тело, может быть таким обольстительным.
В зале крепости головорезы Дугласа робко переминались с ноги на ногу.
— Бог ты мой, вас обвел вокруг пальца младенец! Может, вы еще дали ему лошадь и снабдили провизией на дорожку?
Братья Рэма ухватились за свои кружни, хорошо зная его привычку в ярости сметать все со стола.
— Он тяжело ранил Логана, — защищался Гэвин. — Хитрый оказался дьяволенок.
— Вы даже не обыскали его, — продолжал Рэм. — Выпивоха и то охранял бы лучше! Меня просто тошнит от вас! Ужин на двоих принесете в комнату. Где девушка? — спросил он Полина.
— Столкнувшись с нашим гостеприимством, сбежала, спасая свою честь, — язвительно ответил тот.
Гэвин попытался развеять напряжение легкомысленным тоном:
— Должно быть, узнав, что попала в лапы к этим мерзким Дугласам, она сразу пришла в себя и смылась!
Камерон предложил Рэму:
— Давай-ка, я плесну тебе виски.
— Убирайся, — ответил тот, забирая у брата кувшин. — Сегодня я за себя не ручаюсь.
В комнате он сбросил куртку и, налив виски в первый попавшийся под руку бокал, сделал огромный глоток. Огненная жидкость обожгла горло и разлилась теплом в груди. Черный Дуглас застыл, глядя в пламя камина. Волкодав сидел рядом, привалившись к ноге хозяина. С жалобным поскуливанием Выпивоха толкнул Рэма лапой.
— Ну ладно, не вой, — ответил тот и, поднявшись, скинул рубашку. Как по сигналу, пес поднялся на задние лапы, положив передние на плечи мужчины. Человек и зверь смотрели в глаза друг другу, а затем покатились по полу, и каждый пытался уложить другого на лопатки. Рэм схватил волкодава за шкуру и удерживал его на полу, но пес, лягаясь и кусаясь, освободился и оказался сверху. Он немедленно принялся облизывать хозяину лицо и подставлять брюхо, чтобы его почесали. Дуглас, смеясь, возился с Выпивохой, когда раздался стук в дверь, это слуга принес ужин. Морда собаки немедленно приняла угрожающее выражение, от щенячьей беззаботности не осталось и следа. Рэм вздохнул, увидев приборы на двоих, и поставил вторую тарелку на пол для волкодава.
— Пусть все бабы отправляются к черту, особенно рыжие, — пробормотал он, занявшись мясом и виски. Через два часа, устав следить за отблесками огня на серебристой шерсти зверя, владелец замка закрыл глаза.
Сон не заставил себя ждать. Дуглас возвращался домой верхом после объезда границы. Мужчина не чувствовал усталости, его охватило ожидание чего-то невыразимо притягательного и манящего. Это была она, с радостным лицом, в облаке огненных кудрей, бежавшая ему навстречу. Рэм был счастлив — его женщина, его красавица ждала его, она смеялась и обнимала Дугласа, принимая и возвращая поцелуи. Он нес ее в кровать, чувствуя, что сейчас взорвется от возбуждения. Нетерпеливой рукой Черный Дуглас срывал прекрасное белье, обнаруживая новые, все более сексуальные, прозрачные детали туалета. Наконец, чувствуя благоухание ее шелковистой кожи, он прохрипел:
— Я знаю, кто ты.
— Кто?
— Ты — моя женщина! — выкрикнул он, готовый утонуть в глубинах этого великолепного тела.
Внезапно дверь распахнулась, и красавец-цыган появился в комнате.
— Я был ее первым мужчиной! — Юноша, такой же смуглый и обнаженный, как Рэм, держал в руке нож.
Владелец замка выхватил из-под груды одежды кинжал.
— Может, ты и был первым, но последним буду я, — произнес Дуглас, нанося удар, и почувствовал что-то мокрое и горячее на своей ладони. Он открыл глаза. Оказалось, это Выпивоха лизал руку хозяина. Черный Рэм угрюмо усмехнулся. Удастся ли снова заснуть и увидеть ее во сне? Голос девушки прозвучал у него в ушах: «По крайней мере, у вас есть чувство юмора».
На следующий день, однако, чувство юмора совсем изменило Дугласу. Обычно он легко переносил большие дозы алкоголя, но этим утром его голову словно сжимали в тисках. И все же одно стало ясным — побег мальчишки и рыжая колдунья были как-то связаны между собой. Ослеп он, что ли, от ее красоты? Мог бы догадаться обо всем еще там, в зарослях, где обнаружил эту притворщицу. Она их всех обвела вокруг пальца и выставила дураками, а прежде всего его самого. Злоба душила Рэма при мысли, что женщина одержала над ним верх. Облик цыгана из сна всплыл перед его мысленным взором, и лицо Дугласа исказилось. В одном он был твердо уверен: завтра, еще до захода солнца, он узнает ее имя.
В противоположном углу комнаты, рядом с кипящим котлом, стоит Мясник Ботвик, а инструменты для пыток лежат на полке позади него. Мясник крепко держит братишку Дэвида.
— Виновен! Повесить его! — приказывает Черный Рэм.
— Нет! Пожалуйста! — кричит Тина, обнимая высокие сапоги повелителя.
— Встань! Разденься! — командует он.
— Никогда! — Девушка в ярости сверкает глазами.
Черный Рэм кивает Ботвику, который тут же окунает руку мальчика в кипящее масло. Дэви в ужасе кричит.
Голос произносит:
— Повинуйся мне, и пытка прекратится.
Валентина медленно встает и кидает плед на пол. Она обнажена и дрожит от гадливости и страха, но знает, что не должна показывать своих чувств. Гордость заставляет ее выпрямить спину и вздернуть голову. Груди Тины вызывающе торчат, притягивая горящий животной страстью взгляд Императора. Он протягивает руку:
— Подойди.
С неподвижным лицом девушка приближается к монстру и ощущает его грубую руку на рыжих завитках внизу живота.
Властелин оскаливается в улыбке.
— Огонек! — И, внезапно посадив Тину на колени, помещает огромный рубин в ее пупочную впадину. — Этот камень проклят. Любой, кто прикоснется к тебе, умрет. — Одна рука Императора накрывает ее грудь, вторая ползет вверх по бедру. — Открой рот, будь хорошей девочкой.
Она видит, что он держит перед ней золотую чашу с кроваво-красным вином.
— Открой, — хрипло повторяет голос, и Тина, послушно открыв рот, пьет из чаши. Ужас охватывает девушку, когда она понимает, что вино отравлено… С криком Огонек просыпается.
Тина не сразу осознает, где она, ночной кошмар наталкивает ее на воспоминание о картах Старой Мэг. Потом Огонек еще раз с удовольствием перебирает все подробности своей победы над Рэмом Дугласом и наконец в тепле, уюте и безопасности спокойно засыпает.
Ранним утром старшая дочь Кеннеди первым делом навестила Дэвида и обнаружила у его постели Дункана. Младшему брату было уже лучше.
— Дункан, — промолвила Тина. — Не думаю, что стоит докладывать Доналу о моих вчерашних похождениях, и зачем упоминать о том, что Дэви был схвачен, раз все остальное прошло прекрасно? Ты же знаешь старшего братца — он начнет читать нам нотации и вспоминать все грехи столетней давности. А кончится тем, что Бесс разревется, слуги переврут все от начала до конца, а Кести с вытянутой физиономией побежит доносить отцу о набеге, как только он вернется.
Дэвид поддержал сестру:
— И правда, план Донала был такой удачный, зачем портить впечатление?
Дункан посмотрел на младших Кеннеди.
— Если ты весь день проведешь в постели, а ты не отправишься флиртовать Бог знает с кем, то я об этом подумаю.
— Мы обещаем выполнять все, что ты скажешь, и не причиним никаких неприятностей, — провозгласила Тина.
— Неприятности — то, ради чего ты на свет появилась, Валентина Кеннеди, и половина Шотландии уже знает об этом, а вторая половина узнает еще до твоего двадцатилетия, — ответил Дункан.
— Зря ты ей так льстишь, — хихикнул Дэви.
С легким сердцем Тина направилась на кухню, где сразу обратилась к красавцу-французу:
— Мсье Бюрк, мне нужна ваша помощь. Я пригласила Патрика Гамильтона сегодня к ужину, надо бы приготовить что-нибудь сверхъестественное, но, пожалуйста, только не из мяса.
Повар хмыкнул:
— Дорогуша, ни один шотландец не уйдет из-за стола, пока ему не подадут баранину.
— Патрик — сын графа Арана, он не такой неотесанный, как наши гости на прошлой неделе.
— Тогда я предлагаю копченую лососину на закуску, а затем — куропаток. Поджарю их с хрустящей корочкой, как ты любишь.
— Ну, не знаю, мужчины едят дичь прямо руками, получится некрасиво.
— Поставим на стол чаши для омовения пальцев и положим салфетки.
— Мсье Бюрк, Патрик не настолько утонченный!
— Завтра возвращается Донал, Давай-ка, детка, я лучше приготовлю седло барашка. Тебе ведь надо, чтобы брат был в хорошем настроении?
Тина знала, что повар ни за что не выдаст их секрета.
— А помните, мсье, в прошлый раз Гамильтон просто объедался вашим паштетом? Может, снова подадите это блюдо?
Француз игриво посмотрел на девушку.
— Только будь осторожна, это кушанье прибавит молодому человеку резвости!
— О-ля-ля, вы обещаете? — рассмеялась Тина.
Рэм Дуглас не поверил бы ни слову никого из Гамильтонов, но ему пришлось довольствоваться беседой со стражником у ворот. Тот заявил, что сейчас он — самая важная персона в Ланарке. Патрик отправился в Эйр, где на борту королевского флагмана дожидался его отец, младшие сыновья графа Арана охраняют границу, а остальные родственники находятся в фамильном замке, что гораздо севернее.
Вдобавок, соперничество между кланами было таким сильным, что ни один из Гамильтонов не усидел бы в замке, видя беззащитного Дугласа всего только с полудюжиной охраны.
По пути домой Рэм обдумывал, кто еще, кроме ближайших соседей, мог угнать его скот. Англичане не заходили так далеко на север, к тому же на границе всегда стоят патрули. Ну что ж, вскоре он все узнает от мальчишки в подземелье. Дуглас никогда всерьез не собирался вешать узника, но устроить тому хорошую трепку не помешало бы. Его мысли перескочили на красавицу, находившуюся в замке. При одном воспоминании о ней возбуждение охватило Рэма. Может, она видела его в таборе и теперь пытается завлечь? Женщины обычно кидались ему на шею, узнав, что перед ними богатый могущественный Дуглас. История с потерей памяти была, конечно, розыгрышем. Рэм улыбнулся: все это женские штучки, но он подыграет прелестнице, а потом затащит ее в кровать. При мысли о том, как он будет раздевать пленницу, у Дугласа пересохло во рту. Никогда раньше он не замечал, что кружевное белье, одновременно и скрывающее, и выставляющее напоказ женское тело, может быть таким обольстительным.
В зале крепости головорезы Дугласа робко переминались с ноги на ногу.
— Бог ты мой, вас обвел вокруг пальца младенец! Может, вы еще дали ему лошадь и снабдили провизией на дорожку?
Братья Рэма ухватились за свои кружни, хорошо зная его привычку в ярости сметать все со стола.
— Он тяжело ранил Логана, — защищался Гэвин. — Хитрый оказался дьяволенок.
— Вы даже не обыскали его, — продолжал Рэм. — Выпивоха и то охранял бы лучше! Меня просто тошнит от вас! Ужин на двоих принесете в комнату. Где девушка? — спросил он Полина.
— Столкнувшись с нашим гостеприимством, сбежала, спасая свою честь, — язвительно ответил тот.
Гэвин попытался развеять напряжение легкомысленным тоном:
— Должно быть, узнав, что попала в лапы к этим мерзким Дугласам, она сразу пришла в себя и смылась!
Камерон предложил Рэму:
— Давай-ка, я плесну тебе виски.
— Убирайся, — ответил тот, забирая у брата кувшин. — Сегодня я за себя не ручаюсь.
В комнате он сбросил куртку и, налив виски в первый попавшийся под руку бокал, сделал огромный глоток. Огненная жидкость обожгла горло и разлилась теплом в груди. Черный Дуглас застыл, глядя в пламя камина. Волкодав сидел рядом, привалившись к ноге хозяина. С жалобным поскуливанием Выпивоха толкнул Рэма лапой.
— Ну ладно, не вой, — ответил тот и, поднявшись, скинул рубашку. Как по сигналу, пес поднялся на задние лапы, положив передние на плечи мужчины. Человек и зверь смотрели в глаза друг другу, а затем покатились по полу, и каждый пытался уложить другого на лопатки. Рэм схватил волкодава за шкуру и удерживал его на полу, но пес, лягаясь и кусаясь, освободился и оказался сверху. Он немедленно принялся облизывать хозяину лицо и подставлять брюхо, чтобы его почесали. Дуглас, смеясь, возился с Выпивохой, когда раздался стук в дверь, это слуга принес ужин. Морда собаки немедленно приняла угрожающее выражение, от щенячьей беззаботности не осталось и следа. Рэм вздохнул, увидев приборы на двоих, и поставил вторую тарелку на пол для волкодава.
— Пусть все бабы отправляются к черту, особенно рыжие, — пробормотал он, занявшись мясом и виски. Через два часа, устав следить за отблесками огня на серебристой шерсти зверя, владелец замка закрыл глаза.
Сон не заставил себя ждать. Дуглас возвращался домой верхом после объезда границы. Мужчина не чувствовал усталости, его охватило ожидание чего-то невыразимо притягательного и манящего. Это была она, с радостным лицом, в облаке огненных кудрей, бежавшая ему навстречу. Рэм был счастлив — его женщина, его красавица ждала его, она смеялась и обнимала Дугласа, принимая и возвращая поцелуи. Он нес ее в кровать, чувствуя, что сейчас взорвется от возбуждения. Нетерпеливой рукой Черный Дуглас срывал прекрасное белье, обнаруживая новые, все более сексуальные, прозрачные детали туалета. Наконец, чувствуя благоухание ее шелковистой кожи, он прохрипел:
— Я знаю, кто ты.
— Кто?
— Ты — моя женщина! — выкрикнул он, готовый утонуть в глубинах этого великолепного тела.
Внезапно дверь распахнулась, и красавец-цыган появился в комнате.
— Я был ее первым мужчиной! — Юноша, такой же смуглый и обнаженный, как Рэм, держал в руке нож.
Владелец замка выхватил из-под груды одежды кинжал.
— Может, ты и был первым, но последним буду я, — произнес Дуглас, нанося удар, и почувствовал что-то мокрое и горячее на своей ладони. Он открыл глаза. Оказалось, это Выпивоха лизал руку хозяина. Черный Рэм угрюмо усмехнулся. Удастся ли снова заснуть и увидеть ее во сне? Голос девушки прозвучал у него в ушах: «По крайней мере, у вас есть чувство юмора».
На следующий день, однако, чувство юмора совсем изменило Дугласу. Обычно он легко переносил большие дозы алкоголя, но этим утром его голову словно сжимали в тисках. И все же одно стало ясным — побег мальчишки и рыжая колдунья были как-то связаны между собой. Ослеп он, что ли, от ее красоты? Мог бы догадаться обо всем еще там, в зарослях, где обнаружил эту притворщицу. Она их всех обвела вокруг пальца и выставила дураками, а прежде всего его самого. Злоба душила Рэма при мысли, что женщина одержала над ним верх. Облик цыгана из сна всплыл перед его мысленным взором, и лицо Дугласа исказилось. В одном он был твердо уверен: завтра, еще до захода солнца, он узнает ее имя.
Глава 7
Донал прибыл в Дун в прекрасном расположении духа. Теперь у него имелось собственное хозяйство, которое при следующем набеге можно будет пополнить стадами молочных коров и круторогих овец. Оставалось уговорить отца уступить ему замок Кеннеди в Вигтауне. Такое жилище больше подойдет для невесты, особенно если она — дочь Кэмпбелла, могущественного графа Аргайла. А та толстушка, что сегодня согревала постель Донала в Киркудбрайте, пусть там и остается. Чем больше расстояние между женой и любовницей, тем лучше.
На рассвете Рэм Дуглас повел своего коня Бандита на реку. Он снял с жеребца уздечку и кинулся вместе с ним в ледяную воду. Надо было успокоить взбудораженные чувства и освежить голову.
За обедом братья внимательно наблюдали за Рэмом, они знали, что старший Дуглас — человек действия и никогда не оставит без возмездия зло, причиненное клану.
После обеда, находясь в своей комнате, он снял со стены любимое оружие, тщательно начистил и наточил его. Это был широкий, мощный обоюдоострый палаш. Затем наступила очередь кинжала с тяжелой серебряной рукояткой в форме головы круторогого барана. Обнаженный, Рэмсей стоял перед зеркалом, решая, что надеть. Его руки, ноги и грудь покрывали густые черные волосы, и в черное он обычно одевался с головы до ног. В сочетании со смуглым лицом и длинной шевелюрой такой наряд придавал старшему Дугласу еще более устрашающий вид. Сегодня, однако, он выбрал цвета клана. Короткий килт в темно-зеленую и синюю клетку открывал мускулистые ноги мужчины, а плед, наброшенный на одно плечо, скрепляла застежка с гербом Дугласов — кровоточащим сердцем. Палаш и кинжал дополняли костюм горца.
Невидимая для простого смертного, еще одна пара глаз следила за отражением в зеркале. Александр Дуглас с беспокойством наблюдал за кузеном. Сейчас тот выглядел совершенно так же, как его дикие предки, и только тонкий налет цивилизованности скрывал звериную, природную сущность мужчины. Призрак опасался, что Черным Рэмом овладеет роковая для шотландцев междоусобная ненависть. Казалось, даже стены здесь были пропитаны злобой и враждой между членами одного клана, одной семьи, не говоря уж о чужаках. Кровь и горе давно поселились в Грозном замке, а матери пугали своих детишек Черным Дугласом, когда надо было прибегнуть к крайним мерам. Рэм приходился племянником всесильному Арчибальду Дугласу, графу Ангусу, любимым занятием которого было собственноручно вешать нарушителей закона. При появлении этого палача в облике графа дороги мгновенно пустели.
На рассвете Рэм Дуглас повел своего коня Бандита на реку. Он снял с жеребца уздечку и кинулся вместе с ним в ледяную воду. Надо было успокоить взбудораженные чувства и освежить голову.
За обедом братья внимательно наблюдали за Рэмом, они знали, что старший Дуглас — человек действия и никогда не оставит без возмездия зло, причиненное клану.
После обеда, находясь в своей комнате, он снял со стены любимое оружие, тщательно начистил и наточил его. Это был широкий, мощный обоюдоострый палаш. Затем наступила очередь кинжала с тяжелой серебряной рукояткой в форме головы круторогого барана. Обнаженный, Рэмсей стоял перед зеркалом, решая, что надеть. Его руки, ноги и грудь покрывали густые черные волосы, и в черное он обычно одевался с головы до ног. В сочетании со смуглым лицом и длинной шевелюрой такой наряд придавал старшему Дугласу еще более устрашающий вид. Сегодня, однако, он выбрал цвета клана. Короткий килт в темно-зеленую и синюю клетку открывал мускулистые ноги мужчины, а плед, наброшенный на одно плечо, скрепляла застежка с гербом Дугласов — кровоточащим сердцем. Палаш и кинжал дополняли костюм горца.
Невидимая для простого смертного, еще одна пара глаз следила за отражением в зеркале. Александр Дуглас с беспокойством наблюдал за кузеном. Сейчас тот выглядел совершенно так же, как его дикие предки, и только тонкий налет цивилизованности скрывал звериную, природную сущность мужчины. Призрак опасался, что Черным Рэмом овладеет роковая для шотландцев междоусобная ненависть. Казалось, даже стены здесь были пропитаны злобой и враждой между членами одного клана, одной семьи, не говоря уж о чужаках. Кровь и горе давно поселились в Грозном замке, а матери пугали своих детишек Черным Дугласом, когда надо было прибегнуть к крайним мерам. Рэм приходился племянником всесильному Арчибальду Дугласу, графу Ангусу, любимым занятием которого было собственноручно вешать нарушителей закона. При появлении этого палача в облике графа дороги мгновенно пустели.