Страница:
Александра тщательно оделась. Она должна выглядеть сногсшибательно. Девушка остановила выбор на кремовом платье с глубоким декольте, открывающим ее упругие груди, позвала Сару и попросила ее вплести в кудри бирюзовую бархатную ленту.
Когда Сара поинтересовалась, отчего госпожа облачается днем в вечерний наряд, Алекс осадила ее строгим взглядом:
– Не задавай лишних вопросов, Сара, тебе не понравятся ответы.
Она накинула на плечи черный плащ и в последний момент решила снова воспользоваться веером Дотти из страусовых перьев для создания драматического эффекта. Алекс взяла кеб и поехала на Пэлл-Мэлл.
Александра знала, что нужно отбросить все колебания и действовать, пока безрассудство не покинуло ее. Она закрыла глаза, глубоко вдохнула и переступила порог здания. Все куртизанки в приемной тут же обернулись на нее, в каждом взгляде – понимание. Женщина приходит сюда только по одной причине: она проститутка и надеется получить место в первоклассном борделе.
– Я хочу поговорить с Шарлоттой Кинг, – сказала Александра подошедшей к ней девушке.
Алекс старалась не смотреть на джентльменов, перебрасывавшихся шуточками с девицами. Слава Богу, она никого из них не знает! Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Чарли появилась в приемной. Хозяйка обменялась любезностями с господами и лишь после этого подошла к незнакомке.
Александра смело посмотрела ей в глаза:
– У меня есть к вам деловое предложение, миссис Кинг.
Чарли подняла безупречную бровь:
– Предложения – моя работа.
Александра не сдержалась и нервно хихикнула. Чарли окинула ее с ног до головы оценивающим взглядом, не упускающим ни малейшей детали.
– Следуйте за мной. – Чарли поднялась по ступенькам в личные покои и закрыла за собой дверь, наблюдая за тем, как Александра снимает плащ.
– Что привело вас ко мне?
– Деньги, конечно же.
– Конечно, – рассмеялась Чарли. – Вы хороши в нашем ремесле?
– Не знаю, никогда не пробовала.
Брови Чарли взлетели вверх.
– Вы девственница? Мне нужны опытные девушки. У некоторых из моих клиентов весьма специфические сексуальные наклонности. Здесь не любительский театр, милая, наша задача доставлять мужчинам удовольствие.
– То, что я предлагаю, наверняка доставит им удовольствие, но не физическое.
– Разве есть какой-то иной способ? – Чарли усмехнулась.
– Есть масса иных способов. Но я говорю о визуальном. Я хочу давать представления. Это своего рода маленькая пьеса за тонким занавесом. В свете ярких ламп публика увидит немного больше, чем просто силуэт, но тайна останется тайной. Обычно девушка начинает представление полностью одетой, а заканчивает обнаженной. Она может раздеться и лечь в постель или принять воображаемую ванну. Каждая поза полна грации и эротизма. Возбуждающим стимулом становится штора, отделяющая ее от публики, создающая иллюзию недосягаемости.
– Раздевайтесь.
У Александры пересохло во рту, и она судорожно сглотнула. Однако шестое чувство подсказало – стоит проявить малейшее колебание, и Чарли укажет ей на дверь. Александра взяла себя в руки, задрала носик и начала медленно разоблачаться. Если она не сможет показать свое тело одной-единственной женщине, как она сделает это на глазах у представителей противоположного пола, отделенных лишь тонким занавесом?
Когда Чарли велела ей повернуться, Александра проявила необычайную грацию, потом взяла веер и принялась обмахиваться им, то скрывая, то открывая свое тело.
– Одевайтесь. Вы само очарование и прекрасно знаете это. Фигурка у вас превосходная, но я не потому вас беру. Ваше отношение – вот что импонирует. Вы леди до мозга костей – редкое качество для борделя. Как вас зовут?
– Каприс, – решительно заявила Александра, с невиданной скоростью натянув на себя одежду.
– Что ж, Каприс, я стану платить вам две с половиной сотни за пять вечеров в неделю плюс комната и стол.
Алекс пришла в замешательство. Она рассчитывала давать представление раз в неделю.
– Две сотни за один вечер в неделю. Иначе публике это быстро наскучит. Комната и стол мне ни к чему, я не могу здесь жить.
– Двести гиней за представление? Мои лучшие девушки получают не больше сотни!
– За сто гиней они ублажают одного мужчину, я буду доставлять удовольствие многим.
В комнате повисла тишина.
– Сто. Не хотите, как хотите. Плюс испытательный срок. Если мой бизнес пойдет вверх, получите надбавку. Можете начать в пятницу.
– В субботу. Я стану приходить по субботам, чтобы джентльменам было что вспомнить на воскресной службе в церкви.
Чарли Шампань расхохоталась.
– А ты девушка с мозгами – качество, которое я ценю.
– И которым, вне всякого сомнения, обладаете. – Алекс взяла плащ. – До свидания, миссис Кинг.
На ватных ногах она еле добралась до дома. Сегодня она переплюнула саму Дотти. Это уже не просто эксцентричность, это настоящее сумасбродство!
Глава 19
Глава 20
Когда Сара поинтересовалась, отчего госпожа облачается днем в вечерний наряд, Алекс осадила ее строгим взглядом:
– Не задавай лишних вопросов, Сара, тебе не понравятся ответы.
Она накинула на плечи черный плащ и в последний момент решила снова воспользоваться веером Дотти из страусовых перьев для создания драматического эффекта. Алекс взяла кеб и поехала на Пэлл-Мэлл.
Александра знала, что нужно отбросить все колебания и действовать, пока безрассудство не покинуло ее. Она закрыла глаза, глубоко вдохнула и переступила порог здания. Все куртизанки в приемной тут же обернулись на нее, в каждом взгляде – понимание. Женщина приходит сюда только по одной причине: она проститутка и надеется получить место в первоклассном борделе.
– Я хочу поговорить с Шарлоттой Кинг, – сказала Александра подошедшей к ней девушке.
Алекс старалась не смотреть на джентльменов, перебрасывавшихся шуточками с девицами. Слава Богу, она никого из них не знает! Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Чарли появилась в приемной. Хозяйка обменялась любезностями с господами и лишь после этого подошла к незнакомке.
Александра смело посмотрела ей в глаза:
– У меня есть к вам деловое предложение, миссис Кинг.
Чарли подняла безупречную бровь:
– Предложения – моя работа.
Александра не сдержалась и нервно хихикнула. Чарли окинула ее с ног до головы оценивающим взглядом, не упускающим ни малейшей детали.
– Следуйте за мной. – Чарли поднялась по ступенькам в личные покои и закрыла за собой дверь, наблюдая за тем, как Александра снимает плащ.
– Что привело вас ко мне?
– Деньги, конечно же.
– Конечно, – рассмеялась Чарли. – Вы хороши в нашем ремесле?
– Не знаю, никогда не пробовала.
Брови Чарли взлетели вверх.
– Вы девственница? Мне нужны опытные девушки. У некоторых из моих клиентов весьма специфические сексуальные наклонности. Здесь не любительский театр, милая, наша задача доставлять мужчинам удовольствие.
– То, что я предлагаю, наверняка доставит им удовольствие, но не физическое.
– Разве есть какой-то иной способ? – Чарли усмехнулась.
– Есть масса иных способов. Но я говорю о визуальном. Я хочу давать представления. Это своего рода маленькая пьеса за тонким занавесом. В свете ярких ламп публика увидит немного больше, чем просто силуэт, но тайна останется тайной. Обычно девушка начинает представление полностью одетой, а заканчивает обнаженной. Она может раздеться и лечь в постель или принять воображаемую ванну. Каждая поза полна грации и эротизма. Возбуждающим стимулом становится штора, отделяющая ее от публики, создающая иллюзию недосягаемости.
– Раздевайтесь.
У Александры пересохло во рту, и она судорожно сглотнула. Однако шестое чувство подсказало – стоит проявить малейшее колебание, и Чарли укажет ей на дверь. Александра взяла себя в руки, задрала носик и начала медленно разоблачаться. Если она не сможет показать свое тело одной-единственной женщине, как она сделает это на глазах у представителей противоположного пола, отделенных лишь тонким занавесом?
Когда Чарли велела ей повернуться, Александра проявила необычайную грацию, потом взяла веер и принялась обмахиваться им, то скрывая, то открывая свое тело.
– Одевайтесь. Вы само очарование и прекрасно знаете это. Фигурка у вас превосходная, но я не потому вас беру. Ваше отношение – вот что импонирует. Вы леди до мозга костей – редкое качество для борделя. Как вас зовут?
– Каприс, – решительно заявила Александра, с невиданной скоростью натянув на себя одежду.
– Что ж, Каприс, я стану платить вам две с половиной сотни за пять вечеров в неделю плюс комната и стол.
Алекс пришла в замешательство. Она рассчитывала давать представление раз в неделю.
– Две сотни за один вечер в неделю. Иначе публике это быстро наскучит. Комната и стол мне ни к чему, я не могу здесь жить.
– Двести гиней за представление? Мои лучшие девушки получают не больше сотни!
– За сто гиней они ублажают одного мужчину, я буду доставлять удовольствие многим.
В комнате повисла тишина.
– Сто. Не хотите, как хотите. Плюс испытательный срок. Если мой бизнес пойдет вверх, получите надбавку. Можете начать в пятницу.
– В субботу. Я стану приходить по субботам, чтобы джентльменам было что вспомнить на воскресной службе в церкви.
Чарли Шампань расхохоталась.
– А ты девушка с мозгами – качество, которое я ценю.
– И которым, вне всякого сомнения, обладаете. – Алекс взяла плащ. – До свидания, миссис Кинг.
На ватных ногах она еле добралась до дома. Сегодня она переплюнула саму Дотти. Это уже не просто эксцентричность, это настоящее сумасбродство!
Глава 19
Александра еще раз обдумала свой шаг, потом еще и еще. Тревога не покидала ее. Она знала, что не сможет выступать перед публикой совершенно обнаженной, ее единственная надежда – тончайшее белье телесного цвета, в которое Дотти облачалась, изображая леди Годиву. Алекс порылась в сундуке и извлекла на свет одеяние Дотти и ее длинный белый парик. Как только появится другая возможность заработать, она непременно бросит это занятие. Завтрашнее представление надвигалось со скоростью и неотвратимостью летящего на нее экипажа с обезумевшими лошадьми, и, чтобы немного отвлечься, она решила принять приглашение Харта Кавендиша и сходить с ним в оперу.
Получив ее согласие, герцог Девоншир набросал записку секретарю принца Уэльского Абердину с просьбой предоставить ему ложу Принни в «Ковент-Гардене». Когда Абердин дал свое добро в память об отце герцога, Харт отправился по магазинам. Он знал, чего хочет, и тщательно готовил свой план.
В условленное время Харт прибыл на Беркли-сквер. Александра спустилась к нему, на ее губах играла снисходительная улыбка. Ему наверняка будет приятно для разнообразия вывести ее в свет в женском платье.
– Как вы прелестны! У меня дыхание перехватывает. Ваше лавандовое платье просто чудо, я надеялся, что вы выберете именно его для нынешнего вечера.
Алекс протянула ему фиолетовую кашемировую шаль.
– Вы так любезны, ваша светлость!
Укутывая ее плечи шалью, он наклонился и прошептал ей на ушко:
– Куда подевалась «любовь моя»?
– Это было пари, и, если вы станете напоминать мне о том вечере, я больше не буду считать вас любезным.
– Обещаю исправиться и загладить свою вину, Алекс.
Алекс вздохнула с облегчением, когда Харт сел напротив нее, изображая из себя истинного джентльмена. Но надолго ли его хватит? Улицы в округе «Ковент-Гардена» были забиты экипажами представителей высшего света. Казалось, весь город возжелал посмотреть новую оперу, точнее, показать себя в опере. Мало кто по-настоящему любил оперу, не говоря уже о том, чтобы понимать ее.
В фойе «Ковент-Гардена» было не протолкнуться. Александра поискала глазами сестер Харта, но не нашла.
– Идите за мной. – Харт взял спутницу под руку и, к ее удивлению, пошел наверх, в ложу принца Уэльского.
– Как же так, Харт? Я думала, мы идем с вашей семьей.
«Я не должна находиться с ним наедине в личной ложе принца Уэльского, на обозрении публики! Пойдут слухи, свет будет ждать от нас определенных шагов!»
Харт подвинул ей стул.
– Я хотел сделать этот вечер особенным.
Александра села, окинула взглядом театр и похолодела. Все глаза с галереи уставились на нее. На них. Дамы перешептывались, закрываясь веерами. Выставив ее в ложе регента, герцог Девоншир объявил их парой. Перед тем как погас свет, она поймала на себе изумленный взгляд Кристофера Хаттона. Ее будущий суженый глазам своим не верил.
Занавес поднялся, и Алекс отодвинулась внутрь ложи. «Пора привыкать к тому, что на тебя глазеют. Завтра ты сама окажешься на сцене!» – одернула она себя. Правда, она не увидит своих зрителей, но эта мысль не утешала. Они-то ее увидят. Всю, целиком!
Вскоре она уже смеялась над женихом и невестой из оперы Россини, над ценой, которую им пришлось заплатить за свою любовь. И вдруг ей стало не до смеха. «Особенный вечер? Что имел в виду Харт? Неужели решил сделать мне предложение!»
Она скосила на него глаза и увидела, что он смотрит на нее, а не на сцену. Он поймал ее взгляд, улыбнулся, достал из кармана длинную бархатную коробочку и протянул ей:
– Это вам, Александра.
Сердце ее пустилось вскачь, сцена померкла, она не могла отвести глаз от бархатной коробочки. В голову полезли непрошеные мысли. Алекс обещала бабушке выйти за Кристофера Хаттона, потому что Дотти старалась обеспечить ей титул и стабильность. Но герцог Девоншир богат и сделает ее герцогиней. Дотти не станет возражать!
Занавес опустился под оглушительные аплодисменты. Начался антракт. Большая часть публики пошла прогуляться, но Александра и Харт остались в своем гнездышке. Она со вздохом открыла коробочку. Бриллианты и лиловые аметисты ожерелья лучились на фоне черного бархата. Девушка замерла.
Харт подвинулся поближе и наклонился к ней:
– Я хочу, чтобы вы стали моей любовницей, Александра.
Он действительно сделал ей предложение. Непристойное предложение! Она не знала, плакать ей или смеяться. Нельзя сказать, что он не предупреждал ее. Когда он поцеловал ее в первый раз, она заявила ему, что брак ее не интересует, и он ответил, что его тоже. Теперь он просил ее стать его любовницей, подругой.
В глубине души Александра знала, что не должна на него обижаться. Сама виновата, накликала на себя беду своими безобразными выходками. Разве мог он относиться к ней как к леди, если она вела себя самым неподобающим образом? Она посмотрела на бриллиантовое ожерелье и поняла – вот оно, решение всех их финансовых проблем, плюс защита со стороны герцога Девоншира. К тому же он недурен собой. Соблазн слишком велик. Если она позволит ему застегнуть на ее шейке ожерелье, ей не придется идти к Чарли. Она вновь посмотрела на Харта и нехотя призналась сама себе – не может она сделать этого мужчину своим любовником, поскольку любовью здесь и не пахнет.
Александра захлопнула коробочку и вернула ее Харту.
– Черт побери, Алекс, я знаю, вы в состоянии позволить себе любые драгоценности, какие только пожелаете, но почему я не могу сделать вам подарок?
– Конечно, можете, – беззаботно улыбнулась она ему, – но только не бриллианты. Я не продаюсь, Харт.
– Я не собирался вас покупать, я только хотел…
– Уложить меня в постель? – кокетливо взмахнула она ресницами. – Вы и тысячи прочих, встаньте в очередь.
Харт рассмеялся, напряжение спало. Огни погасли, занавес взлетел вверх, заиграл оркестр. В конце представления актеров несколько раз вызывали на сцену.
На площади «Ковент-Гардена» Александра остановилась полюбоваться милыми безделушками, выставленными на продажу.
– Разрешаю подарить мне маску, ваша светлость.
– Зачем вам скрывать свое милое личико, Александра? – поинтересовался он, расплачиваясь за покупку.
– Чтобы скрыть краску стыда при непристойных предложениях, зачем же еще!
– Привет, Кит! Как тебе опера?
Увидев Кристофера Хаттона, Алекс ощутила неловкость.
– Отлично. Обожаю итальянский язык. Итальянцы – превосходные актеры и художники. Я недавно приобрел картину Каналетто «Регата на Большом канале». И хотел бы показать ее вам, – обратился он к Алекс.
– Видимо, ты перепутал название, старина, – нахмурился Харт. – «Регата на Большом канале» висит у меня в Чатсворте.
Лицо Кита превратилось в маску, но в серых глазах полыхнуло пламя. Это не укрылось от Алекс, и она поспешила вмешаться. На сегодня ей уже достаточно внимания общества, не хватало еще, чтобы эти двое вступили в перепалку.
– Было приятно повидаться с вами, Кит. Спокойной ночи.
Кристофер Хаттон был зол на весь мир. Фортуна от него отвернулась. Встреча с Александрой в обществе Харта Кавендиша стала последней каплей, переполнившей чашу его терпения. Предыдущие несколько дней превратились в настоящий кошмар, деньги утекали от него рекой. Сначала эта ненасытная пиявка Итон вытряс из него еще десять тысяч, теперь этот чертов негодяй, торговец картинами! «Завтра первым делом верну ему Каналетто и потребую назад свои денежки. Потом отдам ублюдка под суд!» Он пошел бы сегодня, но салон уже был закрыт. Единственное, что оставалось Киту, – это отправиться в «Хупс и Грейпс» и напиться. Когда ему предложили опиум, он не стал отказываться.
К субботнему вечеру Александра смирилась со своей судьбой. Она облачилась в белье Дотти, облегающее тело, словно вторая кожа, надела пару нижних юбок и два комплекта подвязок. Чем больше предметов одежды ей придется снимать, тем меньше времени она пробудет обнаженной.
– Сегодня маскарад? – удивилась Дотти, заметив на кровати внучки свой белый парик и новую маску.
Пришлось солгать любимой бабуле:
– Да.
«Впрочем, в определенном смысле это и в самом деле маскарад!»
– С кем ты идешь и кто устраивает прием?
– Оливия и Руперт пригласили меня к друзьям Хардингов, не припомню их имени. – Эта ложь должна отбить у Дотти охоту пойти вместе с ними.
– Лучше ты, чем я, милая. Я предпочту быть похороненной заживо.
Час спустя Алекс собрала волю в кулак, распрямила плечи и перешагнула порог заведения Чарли Шампань. В комнате с подиумом все было готово для вечернего представления. Прекрасно зная, какую атмосферу она желает создать, Шарлотта Кинг повесила занавес из золотистого газа. Теплый свет ламп будет подсвечивать его изнутри. Таким образом, Александра окажется в круге света, а зал погрузится в полумрак. «Хорошо, что есть занавес», – подумала Александра. Можно себе представить, что в зале нет мужчин и она одна.
– Что вам сегодня понадобится? – спросила Чарли.
Алекс много над этим думала и пришла к выводу – чем проще, тем лучше.
– Кровать и стул, и еще небольшая ширма, чтобы было куда повесить одежду.
Двое слуг установили на сцене белую кровать, принесли перину, простыни и подушки.
– Простыни из черного атласа? – поразилась Алекс.
– Других нет. На черных женское тело смотрится особенно эротично и соблазнительно, вам так не кажется?
Закончив со сценой, слуги принесли стулья для публики. Целых три дюжины! Алекс рассчитывала максимум на полдюжины, но, когда одна из девушек показала ей приглашение, которое Чарли разослала своим клиентам, она была ошеломлена.
Шарлотта Кинг желает засвидетельствовать свое почтение лорду и берет на себя смелость сообщить, что в субботу, ровно в восемь часов вечера, прекрасная дева Каприс дает свое знаменитое представление поз в стиле прославленной артистки леди Эммы Гамильтон.
В семь тридцать Алекс встала за дверью у сцены, на голове парик, лицо скрыто под маской. Девушка поплотнее укуталась в плащ, сердце трепетало, как овечий хвост. Она готова была провалиться сквозь землю. Зажглись газовые лампы. Представление началось. Алекс точно парализовало, несколько нескончаемо долгих мгновений она не могла двинуть ни рукой, ни ногой, потом прикрыла глаза, сделала глубокий вдох и шагнула в пустоту.
Каждое ее движение было томным, но тщательно продуманным. Девушка вошла в спальню и медленно, грациозно закрыла за собой дверь. Застыла в соблазнительной позе, прежде чем сбросить накидку. Когда первый предмет одежды полетел прочь, зрители дружно вдохнули. Она повесила накидку на ширму и сделала реверанс. Затем выпрямилась и покружилась немного. Юбки взмыли вверх, превратившись в распустившийся цветок и обнажив лодыжки. Алекс сознательно вызвала в воображении публики таинственный образ дебютантки, только что вернувшейся с бала-маскарада.
Неожиданно она зевнула и потянулась, словно устала и собирается лечь в постель. Дюйм за дюймом она стянула лайковую перчатку и, когда рука ее обнажилась, услышала столь же дружный выдох. Алекс расстегнула пуговицы на платье, спустила его с плеч и снова замерла. Шагнула из платья и повесила его на ширму, взмахнув нижними юбками. Села на стул и принялась расчесывать волосы – непременный ежевечерний ритуал каждой женщины. Затем подняла ногу и застыла, прежде чем снять подвязку. То же самое проделала со второй ногой. Поднялась, сняла первую нижнюю юбку. Снова села, сняла туфельки, затем второй комплект подвязок и чулок. «А-ах!» – пронеслось по залу, когда она медленно спускала с ноги чулок.
По одобрительным возгласам и шепотку Алекс поняла, что пока все идет хорошо. Осталось самое трудное – избавиться от короткой сорочки. Изображая скромность, Алекс повернулась спиной к залу, сняла сорочку, положила на стул и сбросила панталоны. Из зала донесся свист. Да, там не полдюжины зрителей, а во много раз больше! Пора заканчивать представление.
Она прикрыла груди ладошками и повернулась. Боже! Почему ей это раньше не пришло в голову? Просвечивающие сквозь сетчатое одеяние золотистые кудряшки лона не совпадали по цвету с белым париком! Она убрала руки, желая переключить внимание публики на грудь, еще раз зевнула и потянулась, легла на кровать и застыла на черных атласных простынях. Газовые лампы сжалились над ней и погасли.
Послышались оглушительные овации. Сгорающей от стыда Алекс показалось, будто в зале целая толпа. Мужчины что-то кричали, и только через некоторое время до ее сознания дошел смысл.
– Бис! Бис! – вопила публика.
– Выйди на сцену! – прошипел кто-то за подиумом. Алекс вскочила с кровати, накинула плащ, убедилась, что парик и маска на месте, шагнула за занавес и поклонилась. К ее немалому удивлению, все места были заняты. Многие мужчины стояли в проходе! Она попятилась, поклявшись себе никогда больше не появляться перед публикой.
Страшась стать объектом насмешек, Кристофер Хаттон забился в угол. Салон, в котором он купил Каналетто, опустел, его владелец словно испарился. Кит потратил на картину целое состояние, а его провели, как мальчишку. Счета в конце года текли к нему рекой, в довершение ко всему он получил уведомление из «Барклиз бэнк» о том, что у него не осталось средств. До сих пор Джон Итон исправно пополнял казну. Кит послал своему финансовому советнику устное проклятие и записку с просьбой заглянуть на Керзон-стрит.
Джон Итон приехал в самый разгар ненастья. На дворе стоял декабрь, за окном бушевала непогода. Он стряхнул с пальто снег, протянул его дворецкому и предстал перед Китом.
– Ах, лорд Хаттон, вы мудрый человек. В такую пору лучше всего сидеть у огня с графинчиком виски.
Кит налил Итону виски и сразу перешел к делу:
– На моем счету одни нули, Джон. Как вы могли это допустить?
– Этот факт не укрылся от моего внимания, уверяю вас. Меня очень тревожит состояние ваших дел, милорд.
– О чем это ты? – хмыкнул Кит.
Итон кашлянул.
– Видите ли, ваши расходы явно превышают доходы.
– Но я унаследовал капитал моего отца, где он?
– Вам лучше знать, милорд.
– Позвольте не согласиться с вами, сэр! Вы отвечаете за мои инвестиции, так что это вам лучше знать!
– Ваш отец дальновидно вложил деньги в судоходство и морские грузоперевозки. К несчастью, во время войны с Соединенными Штатами многие корабли были захвачены. Генри также сделал ставку на Америку, однако с тех пор мы потеряли все тринадцать колоний.
– Я полагал, мы воюем с Францией!
– Так и есть, милорд. – Итон вытаращил глаза. – И войны, между прочим, выкачивают из страны деньги. Войны привели к тому, что регент и военщина подмяли под себя парламент и привели его к краху.
Для Кита все эти разговоры были все равно что китайская грамота.
– Вы же говорили, что на войне можно сделать деньги.
– Только в случае победы, милорд, – бросил Итон. – Две последние войны опустошили английскую казну. Они привели к повышению цен, непомерным налогам и безработице.
– Меня заботит моя казна, а не английская! Мне деньги нужны!
– Я предупреждал вас, чтобы вы не тратили наличность, не так ли?
– Так, – признал Кит, – но еще вы обещали ссудить мне столько денег, сколько понадобится, и под более низкий процент, чем в банке, два процента, насколько мне помнится.
Итон снова кашлянул.
– Два процента в месяц.
– Но это же двадцать четыре процента годовых!
– Банк берет двадцать шесть, милорд.
– А как насчет этого? – Кит ткнул в кучу бумаг у графина с виски. – Я выписал вам доверенность на ведение всех моих финансовых дел.
Джон Итон взял бумаги и внимательно изучил.
– Это ежегодные траты: налоги на Хаттон-Холл, земельный налог, налог на столичный дом, ежегодное жалованье прислуге. – Итон даже не стал упоминать счета за одежду, еду и спиртное.
– Боже мой, я же могу потерять всю свою собственность! Ты бы хоть налоги оплатил!
– Я финансовый советник, а не нянька.
– Тогда дай мне совет, черт бы тебя побрал!
– Ваши инвестиции пошли прахом. Я выдам вам еще один заем на уплату ежегодных расходов, но за это вы отдадите мне правоустанавливающие документы на поместье Хаттон, и они останутся у меня, пока вы со мной не расплатитесь.
Кит скрепя сердце поплелся в спальню и вернулся с документами на Хаттон-Холл.
– Я хочу получить их назад, ясно? – предупредил он, протягивая Итону листочки с красной печатью.
– Вы без труда выплатите заем, если урежете свои расходы и перестанете потакать всем своим прихотям.
– Я английский лорд, – процедил Кит сквозь зубы.
– В таком случае рекомендую вам поступить так же, как поступают другие титулованные господа, попавшие в затруднительное положение, – женитесь на наследнице!
После ухода Итона Кит не стал ломать голову над своими счетами, все его мысли занял куда более соблазнительный образ Александры.
Алекс в это время смотрела, как Дотти читает послание от лорда Стейнса.
Моя драгоценная Дороти! Очень сожалею, что не смогу встретить с вами Рождество. Доктор приковал меня к постели, утверждая, что у меня сердечный приступ. Не могу же я сказать ему, что лучшее лекарство – это вы, любовь моя. Ваш навеки, Невилл.
Дотти быстро побросала в сумку вещички:
– До Рождества всего три дня, милая, но я еду ухаживать за Невиллом. Куда более заманчивая перспектива, чем праздник в компании твоего брата и Хардингов. Не забывай о своей репутации, Александра. Пусть Руперт сопровождает тебя на все увеселительные мероприятия, а днем непременно бери с собой Сару.
– Не волнуйтесь за меня, – улыбнулась она бабушке, вздохнув с облегчением. Хвала Господу, ее деятельность в заведении Чарли Шампань пройдет незамеченной!
Получив ее согласие, герцог Девоншир набросал записку секретарю принца Уэльского Абердину с просьбой предоставить ему ложу Принни в «Ковент-Гардене». Когда Абердин дал свое добро в память об отце герцога, Харт отправился по магазинам. Он знал, чего хочет, и тщательно готовил свой план.
В условленное время Харт прибыл на Беркли-сквер. Александра спустилась к нему, на ее губах играла снисходительная улыбка. Ему наверняка будет приятно для разнообразия вывести ее в свет в женском платье.
– Как вы прелестны! У меня дыхание перехватывает. Ваше лавандовое платье просто чудо, я надеялся, что вы выберете именно его для нынешнего вечера.
Алекс протянула ему фиолетовую кашемировую шаль.
– Вы так любезны, ваша светлость!
Укутывая ее плечи шалью, он наклонился и прошептал ей на ушко:
– Куда подевалась «любовь моя»?
– Это было пари, и, если вы станете напоминать мне о том вечере, я больше не буду считать вас любезным.
– Обещаю исправиться и загладить свою вину, Алекс.
Алекс вздохнула с облегчением, когда Харт сел напротив нее, изображая из себя истинного джентльмена. Но надолго ли его хватит? Улицы в округе «Ковент-Гардена» были забиты экипажами представителей высшего света. Казалось, весь город возжелал посмотреть новую оперу, точнее, показать себя в опере. Мало кто по-настоящему любил оперу, не говоря уже о том, чтобы понимать ее.
В фойе «Ковент-Гардена» было не протолкнуться. Александра поискала глазами сестер Харта, но не нашла.
– Идите за мной. – Харт взял спутницу под руку и, к ее удивлению, пошел наверх, в ложу принца Уэльского.
– Как же так, Харт? Я думала, мы идем с вашей семьей.
«Я не должна находиться с ним наедине в личной ложе принца Уэльского, на обозрении публики! Пойдут слухи, свет будет ждать от нас определенных шагов!»
Харт подвинул ей стул.
– Я хотел сделать этот вечер особенным.
Александра села, окинула взглядом театр и похолодела. Все глаза с галереи уставились на нее. На них. Дамы перешептывались, закрываясь веерами. Выставив ее в ложе регента, герцог Девоншир объявил их парой. Перед тем как погас свет, она поймала на себе изумленный взгляд Кристофера Хаттона. Ее будущий суженый глазам своим не верил.
Занавес поднялся, и Алекс отодвинулась внутрь ложи. «Пора привыкать к тому, что на тебя глазеют. Завтра ты сама окажешься на сцене!» – одернула она себя. Правда, она не увидит своих зрителей, но эта мысль не утешала. Они-то ее увидят. Всю, целиком!
Вскоре она уже смеялась над женихом и невестой из оперы Россини, над ценой, которую им пришлось заплатить за свою любовь. И вдруг ей стало не до смеха. «Особенный вечер? Что имел в виду Харт? Неужели решил сделать мне предложение!»
Она скосила на него глаза и увидела, что он смотрит на нее, а не на сцену. Он поймал ее взгляд, улыбнулся, достал из кармана длинную бархатную коробочку и протянул ей:
– Это вам, Александра.
Сердце ее пустилось вскачь, сцена померкла, она не могла отвести глаз от бархатной коробочки. В голову полезли непрошеные мысли. Алекс обещала бабушке выйти за Кристофера Хаттона, потому что Дотти старалась обеспечить ей титул и стабильность. Но герцог Девоншир богат и сделает ее герцогиней. Дотти не станет возражать!
Занавес опустился под оглушительные аплодисменты. Начался антракт. Большая часть публики пошла прогуляться, но Александра и Харт остались в своем гнездышке. Она со вздохом открыла коробочку. Бриллианты и лиловые аметисты ожерелья лучились на фоне черного бархата. Девушка замерла.
Харт подвинулся поближе и наклонился к ней:
– Я хочу, чтобы вы стали моей любовницей, Александра.
Он действительно сделал ей предложение. Непристойное предложение! Она не знала, плакать ей или смеяться. Нельзя сказать, что он не предупреждал ее. Когда он поцеловал ее в первый раз, она заявила ему, что брак ее не интересует, и он ответил, что его тоже. Теперь он просил ее стать его любовницей, подругой.
В глубине души Александра знала, что не должна на него обижаться. Сама виновата, накликала на себя беду своими безобразными выходками. Разве мог он относиться к ней как к леди, если она вела себя самым неподобающим образом? Она посмотрела на бриллиантовое ожерелье и поняла – вот оно, решение всех их финансовых проблем, плюс защита со стороны герцога Девоншира. К тому же он недурен собой. Соблазн слишком велик. Если она позволит ему застегнуть на ее шейке ожерелье, ей не придется идти к Чарли. Она вновь посмотрела на Харта и нехотя призналась сама себе – не может она сделать этого мужчину своим любовником, поскольку любовью здесь и не пахнет.
Александра захлопнула коробочку и вернула ее Харту.
– Черт побери, Алекс, я знаю, вы в состоянии позволить себе любые драгоценности, какие только пожелаете, но почему я не могу сделать вам подарок?
– Конечно, можете, – беззаботно улыбнулась она ему, – но только не бриллианты. Я не продаюсь, Харт.
– Я не собирался вас покупать, я только хотел…
– Уложить меня в постель? – кокетливо взмахнула она ресницами. – Вы и тысячи прочих, встаньте в очередь.
Харт рассмеялся, напряжение спало. Огни погасли, занавес взлетел вверх, заиграл оркестр. В конце представления актеров несколько раз вызывали на сцену.
На площади «Ковент-Гардена» Александра остановилась полюбоваться милыми безделушками, выставленными на продажу.
– Разрешаю подарить мне маску, ваша светлость.
– Зачем вам скрывать свое милое личико, Александра? – поинтересовался он, расплачиваясь за покупку.
– Чтобы скрыть краску стыда при непристойных предложениях, зачем же еще!
– Привет, Кит! Как тебе опера?
Увидев Кристофера Хаттона, Алекс ощутила неловкость.
– Отлично. Обожаю итальянский язык. Итальянцы – превосходные актеры и художники. Я недавно приобрел картину Каналетто «Регата на Большом канале». И хотел бы показать ее вам, – обратился он к Алекс.
– Видимо, ты перепутал название, старина, – нахмурился Харт. – «Регата на Большом канале» висит у меня в Чатсворте.
Лицо Кита превратилось в маску, но в серых глазах полыхнуло пламя. Это не укрылось от Алекс, и она поспешила вмешаться. На сегодня ей уже достаточно внимания общества, не хватало еще, чтобы эти двое вступили в перепалку.
– Было приятно повидаться с вами, Кит. Спокойной ночи.
Кристофер Хаттон был зол на весь мир. Фортуна от него отвернулась. Встреча с Александрой в обществе Харта Кавендиша стала последней каплей, переполнившей чашу его терпения. Предыдущие несколько дней превратились в настоящий кошмар, деньги утекали от него рекой. Сначала эта ненасытная пиявка Итон вытряс из него еще десять тысяч, теперь этот чертов негодяй, торговец картинами! «Завтра первым делом верну ему Каналетто и потребую назад свои денежки. Потом отдам ублюдка под суд!» Он пошел бы сегодня, но салон уже был закрыт. Единственное, что оставалось Киту, – это отправиться в «Хупс и Грейпс» и напиться. Когда ему предложили опиум, он не стал отказываться.
К субботнему вечеру Александра смирилась со своей судьбой. Она облачилась в белье Дотти, облегающее тело, словно вторая кожа, надела пару нижних юбок и два комплекта подвязок. Чем больше предметов одежды ей придется снимать, тем меньше времени она пробудет обнаженной.
– Сегодня маскарад? – удивилась Дотти, заметив на кровати внучки свой белый парик и новую маску.
Пришлось солгать любимой бабуле:
– Да.
«Впрочем, в определенном смысле это и в самом деле маскарад!»
– С кем ты идешь и кто устраивает прием?
– Оливия и Руперт пригласили меня к друзьям Хардингов, не припомню их имени. – Эта ложь должна отбить у Дотти охоту пойти вместе с ними.
– Лучше ты, чем я, милая. Я предпочту быть похороненной заживо.
Час спустя Алекс собрала волю в кулак, распрямила плечи и перешагнула порог заведения Чарли Шампань. В комнате с подиумом все было готово для вечернего представления. Прекрасно зная, какую атмосферу она желает создать, Шарлотта Кинг повесила занавес из золотистого газа. Теплый свет ламп будет подсвечивать его изнутри. Таким образом, Александра окажется в круге света, а зал погрузится в полумрак. «Хорошо, что есть занавес», – подумала Александра. Можно себе представить, что в зале нет мужчин и она одна.
– Что вам сегодня понадобится? – спросила Чарли.
Алекс много над этим думала и пришла к выводу – чем проще, тем лучше.
– Кровать и стул, и еще небольшая ширма, чтобы было куда повесить одежду.
Двое слуг установили на сцене белую кровать, принесли перину, простыни и подушки.
– Простыни из черного атласа? – поразилась Алекс.
– Других нет. На черных женское тело смотрится особенно эротично и соблазнительно, вам так не кажется?
Закончив со сценой, слуги принесли стулья для публики. Целых три дюжины! Алекс рассчитывала максимум на полдюжины, но, когда одна из девушек показала ей приглашение, которое Чарли разослала своим клиентам, она была ошеломлена.
Шарлотта Кинг желает засвидетельствовать свое почтение лорду и берет на себя смелость сообщить, что в субботу, ровно в восемь часов вечера, прекрасная дева Каприс дает свое знаменитое представление поз в стиле прославленной артистки леди Эммы Гамильтон.
В семь тридцать Алекс встала за дверью у сцены, на голове парик, лицо скрыто под маской. Девушка поплотнее укуталась в плащ, сердце трепетало, как овечий хвост. Она готова была провалиться сквозь землю. Зажглись газовые лампы. Представление началось. Алекс точно парализовало, несколько нескончаемо долгих мгновений она не могла двинуть ни рукой, ни ногой, потом прикрыла глаза, сделала глубокий вдох и шагнула в пустоту.
Каждое ее движение было томным, но тщательно продуманным. Девушка вошла в спальню и медленно, грациозно закрыла за собой дверь. Застыла в соблазнительной позе, прежде чем сбросить накидку. Когда первый предмет одежды полетел прочь, зрители дружно вдохнули. Она повесила накидку на ширму и сделала реверанс. Затем выпрямилась и покружилась немного. Юбки взмыли вверх, превратившись в распустившийся цветок и обнажив лодыжки. Алекс сознательно вызвала в воображении публики таинственный образ дебютантки, только что вернувшейся с бала-маскарада.
Неожиданно она зевнула и потянулась, словно устала и собирается лечь в постель. Дюйм за дюймом она стянула лайковую перчатку и, когда рука ее обнажилась, услышала столь же дружный выдох. Алекс расстегнула пуговицы на платье, спустила его с плеч и снова замерла. Шагнула из платья и повесила его на ширму, взмахнув нижними юбками. Села на стул и принялась расчесывать волосы – непременный ежевечерний ритуал каждой женщины. Затем подняла ногу и застыла, прежде чем снять подвязку. То же самое проделала со второй ногой. Поднялась, сняла первую нижнюю юбку. Снова села, сняла туфельки, затем второй комплект подвязок и чулок. «А-ах!» – пронеслось по залу, когда она медленно спускала с ноги чулок.
По одобрительным возгласам и шепотку Алекс поняла, что пока все идет хорошо. Осталось самое трудное – избавиться от короткой сорочки. Изображая скромность, Алекс повернулась спиной к залу, сняла сорочку, положила на стул и сбросила панталоны. Из зала донесся свист. Да, там не полдюжины зрителей, а во много раз больше! Пора заканчивать представление.
Она прикрыла груди ладошками и повернулась. Боже! Почему ей это раньше не пришло в голову? Просвечивающие сквозь сетчатое одеяние золотистые кудряшки лона не совпадали по цвету с белым париком! Она убрала руки, желая переключить внимание публики на грудь, еще раз зевнула и потянулась, легла на кровать и застыла на черных атласных простынях. Газовые лампы сжалились над ней и погасли.
Послышались оглушительные овации. Сгорающей от стыда Алекс показалось, будто в зале целая толпа. Мужчины что-то кричали, и только через некоторое время до ее сознания дошел смысл.
– Бис! Бис! – вопила публика.
– Выйди на сцену! – прошипел кто-то за подиумом. Алекс вскочила с кровати, накинула плащ, убедилась, что парик и маска на месте, шагнула за занавес и поклонилась. К ее немалому удивлению, все места были заняты. Многие мужчины стояли в проходе! Она попятилась, поклявшись себе никогда больше не появляться перед публикой.
Страшась стать объектом насмешек, Кристофер Хаттон забился в угол. Салон, в котором он купил Каналетто, опустел, его владелец словно испарился. Кит потратил на картину целое состояние, а его провели, как мальчишку. Счета в конце года текли к нему рекой, в довершение ко всему он получил уведомление из «Барклиз бэнк» о том, что у него не осталось средств. До сих пор Джон Итон исправно пополнял казну. Кит послал своему финансовому советнику устное проклятие и записку с просьбой заглянуть на Керзон-стрит.
Джон Итон приехал в самый разгар ненастья. На дворе стоял декабрь, за окном бушевала непогода. Он стряхнул с пальто снег, протянул его дворецкому и предстал перед Китом.
– Ах, лорд Хаттон, вы мудрый человек. В такую пору лучше всего сидеть у огня с графинчиком виски.
Кит налил Итону виски и сразу перешел к делу:
– На моем счету одни нули, Джон. Как вы могли это допустить?
– Этот факт не укрылся от моего внимания, уверяю вас. Меня очень тревожит состояние ваших дел, милорд.
– О чем это ты? – хмыкнул Кит.
Итон кашлянул.
– Видите ли, ваши расходы явно превышают доходы.
– Но я унаследовал капитал моего отца, где он?
– Вам лучше знать, милорд.
– Позвольте не согласиться с вами, сэр! Вы отвечаете за мои инвестиции, так что это вам лучше знать!
– Ваш отец дальновидно вложил деньги в судоходство и морские грузоперевозки. К несчастью, во время войны с Соединенными Штатами многие корабли были захвачены. Генри также сделал ставку на Америку, однако с тех пор мы потеряли все тринадцать колоний.
– Я полагал, мы воюем с Францией!
– Так и есть, милорд. – Итон вытаращил глаза. – И войны, между прочим, выкачивают из страны деньги. Войны привели к тому, что регент и военщина подмяли под себя парламент и привели его к краху.
Для Кита все эти разговоры были все равно что китайская грамота.
– Вы же говорили, что на войне можно сделать деньги.
– Только в случае победы, милорд, – бросил Итон. – Две последние войны опустошили английскую казну. Они привели к повышению цен, непомерным налогам и безработице.
– Меня заботит моя казна, а не английская! Мне деньги нужны!
– Я предупреждал вас, чтобы вы не тратили наличность, не так ли?
– Так, – признал Кит, – но еще вы обещали ссудить мне столько денег, сколько понадобится, и под более низкий процент, чем в банке, два процента, насколько мне помнится.
Итон снова кашлянул.
– Два процента в месяц.
– Но это же двадцать четыре процента годовых!
– Банк берет двадцать шесть, милорд.
– А как насчет этого? – Кит ткнул в кучу бумаг у графина с виски. – Я выписал вам доверенность на ведение всех моих финансовых дел.
Джон Итон взял бумаги и внимательно изучил.
– Это ежегодные траты: налоги на Хаттон-Холл, земельный налог, налог на столичный дом, ежегодное жалованье прислуге. – Итон даже не стал упоминать счета за одежду, еду и спиртное.
– Боже мой, я же могу потерять всю свою собственность! Ты бы хоть налоги оплатил!
– Я финансовый советник, а не нянька.
– Тогда дай мне совет, черт бы тебя побрал!
– Ваши инвестиции пошли прахом. Я выдам вам еще один заем на уплату ежегодных расходов, но за это вы отдадите мне правоустанавливающие документы на поместье Хаттон, и они останутся у меня, пока вы со мной не расплатитесь.
Кит скрепя сердце поплелся в спальню и вернулся с документами на Хаттон-Холл.
– Я хочу получить их назад, ясно? – предупредил он, протягивая Итону листочки с красной печатью.
– Вы без труда выплатите заем, если урежете свои расходы и перестанете потакать всем своим прихотям.
– Я английский лорд, – процедил Кит сквозь зубы.
– В таком случае рекомендую вам поступить так же, как поступают другие титулованные господа, попавшие в затруднительное положение, – женитесь на наследнице!
После ухода Итона Кит не стал ломать голову над своими счетами, все его мысли занял куда более соблазнительный образ Александры.
Алекс в это время смотрела, как Дотти читает послание от лорда Стейнса.
Моя драгоценная Дороти! Очень сожалею, что не смогу встретить с вами Рождество. Доктор приковал меня к постели, утверждая, что у меня сердечный приступ. Не могу же я сказать ему, что лучшее лекарство – это вы, любовь моя. Ваш навеки, Невилл.
Дотти быстро побросала в сумку вещички:
– До Рождества всего три дня, милая, но я еду ухаживать за Невиллом. Куда более заманчивая перспектива, чем праздник в компании твоего брата и Хардингов. Не забывай о своей репутации, Александра. Пусть Руперт сопровождает тебя на все увеселительные мероприятия, а днем непременно бери с собой Сару.
– Не волнуйтесь за меня, – улыбнулась она бабушке, вздохнув с облегчением. Хвала Господу, ее деятельность в заведении Чарли Шампань пройдет незамеченной!
Глава 20
Бойцам Королевской конной артиллерии на линии фронта с Францией было не до Рождества. Люди бывшего лейтенанта, а ныне капитана Хаттона преследовали армию Сульта, в то время как другие подразделения получили более безопасное задание – блокировать Байонну.
Медленно, но верно они занимали холм за холмом, вынудив врага отступить и занять новую линию обороны.
Во время переправы через реки несколько бойцов Ника утонули. Он оберегал их, как мог, но теперь под его командованием был целый батальон в тысячу человек.
С каждым новым сражением возрастала уверенность Николаса в скорой победе.
– По сведениям наших разведчиков, в окрестностях шатается более пяти тысяч французских дезертиров. Маршал Сульт защищает свою последнюю высоту. Он знает, что конец близок! – сообщил Николас своим подчиненным.
Люди капитана Хаттона поверили ему, когда был взят Сан-Северо. Отряды Сульта ретировались с такой скоростью, что даже не успели уничтожить боеприпасы. Среди солдат начались разговоры о победе над Наполеоном и планах на будущее. Большинство желало оставить службу и вернуться в Англию. К удивлению Николаса, находились и такие, кто выбрал военную карьеру.
Сам Николас Хаттон больше всего на свете хотел вернуться домой. Как только закончится война, он уйдет в отставку. Если останется жив.
В начале года Алекс отнесла в «Коуттс бэнк» первый взнос. Дотти с Невиллом Стейнсом еще не вернулись из деревни, и она взяла на себя решение семейных финансовых проблем. Алекс узнала, что бабушка заняла пять тысяч фунтов и задолжала по процентам триста фунтов, и сердце у нее упало. Сколько же ей придется выступать у Чарли Шампань, чтобы выплатить не только проценты, но и полную сумму займа! Однако выбора у нее не было: нельзя забывать, что Дотти заложила Лонгфорд-Мэнор.
Дома Александру ждал сюрприз. Оказывается, к ней заезжал Кит Хаттон и оставил записку. Ее удивлению не было предела – Кит приглашал ее в театр! Он извинялся за столь позднее уведомление и явно горел желанием увидеться с ней. Она набросала ответ и послала лакея на Керзон-стрит.
Алекс понравилась и пьеса Шеридана, и компания Кита. После спектакля Кит повел ее ужинать.
– На Рождество я ездил домой, в Хаттон-Холл, но там так мрачно и одиноко. Еле дождался возвращения в Лондон.
Его внимание польстило Алекс, однако она подозревала, что это неспроста. Он видел ее с Хартом Кавендишем, и если не приревновал, то в нем наверняка взыграло чувство соперничества. Вероятно, Кит пришел к выводу, что Харт решил сразиться с ним за нее. И она не стала его разуверять.
Медленно, но верно они занимали холм за холмом, вынудив врага отступить и занять новую линию обороны.
Во время переправы через реки несколько бойцов Ника утонули. Он оберегал их, как мог, но теперь под его командованием был целый батальон в тысячу человек.
С каждым новым сражением возрастала уверенность Николаса в скорой победе.
– По сведениям наших разведчиков, в окрестностях шатается более пяти тысяч французских дезертиров. Маршал Сульт защищает свою последнюю высоту. Он знает, что конец близок! – сообщил Николас своим подчиненным.
Люди капитана Хаттона поверили ему, когда был взят Сан-Северо. Отряды Сульта ретировались с такой скоростью, что даже не успели уничтожить боеприпасы. Среди солдат начались разговоры о победе над Наполеоном и планах на будущее. Большинство желало оставить службу и вернуться в Англию. К удивлению Николаса, находились и такие, кто выбрал военную карьеру.
Сам Николас Хаттон больше всего на свете хотел вернуться домой. Как только закончится война, он уйдет в отставку. Если останется жив.
В начале года Алекс отнесла в «Коуттс бэнк» первый взнос. Дотти с Невиллом Стейнсом еще не вернулись из деревни, и она взяла на себя решение семейных финансовых проблем. Алекс узнала, что бабушка заняла пять тысяч фунтов и задолжала по процентам триста фунтов, и сердце у нее упало. Сколько же ей придется выступать у Чарли Шампань, чтобы выплатить не только проценты, но и полную сумму займа! Однако выбора у нее не было: нельзя забывать, что Дотти заложила Лонгфорд-Мэнор.
Дома Александру ждал сюрприз. Оказывается, к ней заезжал Кит Хаттон и оставил записку. Ее удивлению не было предела – Кит приглашал ее в театр! Он извинялся за столь позднее уведомление и явно горел желанием увидеться с ней. Она набросала ответ и послала лакея на Керзон-стрит.
Алекс понравилась и пьеса Шеридана, и компания Кита. После спектакля Кит повел ее ужинать.
– На Рождество я ездил домой, в Хаттон-Холл, но там так мрачно и одиноко. Еле дождался возвращения в Лондон.
Его внимание польстило Алекс, однако она подозревала, что это неспроста. Он видел ее с Хартом Кавендишем, и если не приревновал, то в нем наверняка взыграло чувство соперничества. Вероятно, Кит пришел к выводу, что Харт решил сразиться с ним за нее. И она не стала его разуверять.