Хенли Вирджиния. Совращенная

   – Карета подана! – объявил дворецкий.
   – Передай им, что я скоро, Алекс, – приказал Руперт. – Хопкинс, помогите мне с этим проклятущим шейным платком. Я пытался завязать восточный узел, но и «водопад» вполне сгодится.
   Алекс подхватила накидку, чмокнула бабушку в щеку и сбежала с лестницы. Кучер поклонился ей и открыл дверцу, но девушка не сдвинулась с места. Ее словно молнией ударило, когда она увидела в экипаже братьев Хаттон.
   Черные брови удивленно взлетели вверх.
   – Алекс, ты выглядишь…
   – Изумительно? Только без паники. Уверяю вас, вы оба в полной безопасности.
   Близнецы обменялись восхищенными взглядами, высоко оценив ее внешность и острый язычок. Ник был потрясен не меньше Алекс, он понятия не имел, что она тоже в Лондоне. Молодой человек выругался про себя. Он-то думал: с глаз долой – из сердца вон, а она тут как тут. И сегодняшний вечер грозил необратимыми последствиями.
   Александра уверенно села в карету, прекрасно осознавая свою красоту. Однако всю ее уверенность как ветром сдуло, стоило ей оказаться внутри. Облаченные в черные вечерние костюмы, братья выглядели абсолютно одинаково, ей ни за что не разобрать в полумраке, кто есть кто. Она села рядом с одним из них и сделала вид, что не замечает обоих. «Господи Боже мой! Я приехала в Лондон, желая сбежать от него, и вот сижу с ним колено к колену!» Она пересела на противоположное сиденье, сославшись на то, что не любит ездить спиной.
   Ее прежнее место занял Руперт. Кучер тронул лошадей.
   – Прямо как в старые добрые времена, – расплылся в улыбке Руперт. – Мы четверо снова вместе!
   – Но ты теперь виконт, а я лорд. – Кит ткнул друга локтем в бок.
   Александра похолодела. Оказалось, что она пересела к Николасу Хаттону, от которого пыталась сбежать! Девушка уставилась в окошко, притворившись, будто изучает пейзаж, а мысли были заняты исключительно близостью любимого. На повороте к Пиккадилли Александру качнуло в сторону Ника, краска бросилась ей в лицо. Жар его тела прокрался прямо под платье, грозя растопить лед сопротивления.
   Николас сжал кулак, едва сдерживаясь, чтобы не накрыть своей ладонью ее пальчики. Как трудно устоять перед искушением коснуться этого восхитительного создания! Он с наслаждением вдохнул аромат ее духов, твердя себе, что запретный плод сладок. В этом и только в этом кроется причина притягательности Александры.
   – Давайте потом заглянем в «Уайтс», – предложил Кит. – Наше членство уже должно быть подтверждено.
   Харт Кавендиш выступил поручителем всей троицы перед старейшим мужским клубом Лондона, известным своими игровыми столами.
   – Каков ежегодный взнос? – поинтересовался Руперт. – Я забыл.
   – И не вспоминай, старина, я сам обо всем позабочусь, – махнул рукой Кит.
   Александра вспыхнула. Какая бестактность говорить о деньгах при Николасе, у которого нет ни гроша.
   Карета въехала в ворота Девоншир-Хауса, самого большого особняка на Пиккадилли. Руперт вспомнил о хороших манерах, выпрыгнул первым и подал руку сестре. Кит хотел отпустить экипаж, поскольку они собирались развлекаться всю ночь, однако Николас распорядился дождаться Алекс и отвезти ее домой.
   Возмущению Алекс не было предела. «Черт побери, жизнь несправедлива к женщинам!» Ну почему мужчины могут кутить ночи напролет, а она должна ехать домой? Она бросила на Николаса испепеляющий взгляд и увидела, что этот дьявол ждет не дождется, когда она начнет протестовать и устроит сцену. Но такого удовольствия Алекс ему не доставит. Девушка задрала носик, взмахнула веером и взлетела по ступенькам Девоншир-Хауса.
   С виду дом напоминал барак, но внутри все утопало в роскоши! Глаза Алекс распахнулись от восторга. Ливрейный лакей принял у нее накидку, и она изумленно уставилась на сверкающую толпу, задаваясь вопросом, как такая масса народу может усесться за одним столом?
   Юный герцог Девоншир тут же заметил прелестницу и подошел к ней.
   – Добро пожаловать в Девоншир-Хаус, Александра. – Харт Кавендиш поднес к губам ее руку. – Вы само очарование. Руперт, подлец ты эдакий, почему ты не сказал мне, что твоя сестра в городе? Я бы прислал ей цветы. Идемте, я вас представлю. – И он с торжественным видом увел девушку из-под носа троих красавцев.
   Александра сказала первое, что пришло на ум:
   – Я и не думала, что в это время года в Лондоне столько людей.
   – Осенью и зимой ожидается немало развлечений. Сегодняшний обед будет дан в честь графа Ливерпуля.
   – Вы имеете в виду Роберта Бэнкса Дженкинсона, нового премьер-министра Англии? – удивилась Александра.
   – Неужели столь юные создания тоже проявляют интерес к политике? – Он одарил ее насмешливой улыбкой.
   – Разумеется. Я слежу за деятельностью политиков, в особенности за их промахами. Покажите мне, пожалуйста, Дженкинсона. Хотелось бы получше рассмотреть человека, который в прошлом году служил под началом Спенсера Персиваля в качестве военного министра и, движимый своими неуемными амбициями, столкнул старого Персиваля с кресла ударом в ухо!
   – Полагаю, удар пришелся в другую часть тела! – расхохотался Харт.
   Столичная элита позабавила Александру. От нее не укрылось, что мамаши выгуливали своих дочек на выданье среди самых завидных женихов, и стайка дебютанток тотчас окружила Кита Хаттона и ее брата, стоило им перешагнуть порог особняка.
   Александра поискала глазами Николаса. Он весьма выразительно дал ей понять, что она не в его вкусе, и ей захотелось посмотреть, каких барышень он предпочитает. Однако, к ее удивлению, Ник вел беседу с одним из своих друзей, при этом ни одна молоденькая девушка не горела желанием привлечь к себе его внимание. Прикрывшись веером, Алекс понаблюдала за ним некоторое время. Как ни странно, к нему подходили только женщины постарше, многоопытные особы, их улыбки красноречиво свидетельствовали о том, что они хорошо друг друга знают. Даже слишком хорошо. Алекс позеленела от ревности, хоть и старалась убедить себя в том, что ей безразличны его победы. Она с облегчением вздохнула, лишь когда Николас завел беседу с премьер-министром.
   Алекс вновь одарила вниманием своего провожатого и только теперь заметила, что двое молодых людей терпеливо ожидают, когда их представят прекрасной спутнице Харта. Их имена польстили Александре – лорд Фицморис, Тависток, и Берлингтон. Вскоре все имена и титулы перемешались у нее в голове, и она уже не могла отличить графа от виконта.
   Харриет, сестра Харта леди Гренвилл, для друзей просто Хэри-Оу, радушно встретила Александру:
   – Я так рада снова видеть вас. Надеюсь, леди Лонгфорд тоже в городе. Поскольку наши бабушки лучшие подруги, мы наверняка будем часто встречаться. Не возражаете, если я украду у вас своего брата? Он нужен мне в банкетном зале, если мы желаем когда-нибудь усадить всю эту толпу за стол.
   Харт подвел Александру к группе знакомых дам и откланялся. В глазах дебютанток и их мамаш загорелся огонек зависти. Английские герцоги на дороге не валяются, а Харт Кавендиш по богатству и положению числился на втором месте после самого короля.
   Вскоре лакеи в ливреях Девонширов распахнули двойные двери столовой. Девушки устремились вперед, в надежде занять местечко рядом с достойным кавалером, а их мамаши подталкивали дочек в спину.
   Александра решила повременить. Обмахиваясь веером, она со стороны наблюдала за тем, как гости локтями прокладывают себе путь к яствам. Размеры роскошного зала и длина столов – футов сорок, не меньше! – произвели на Александру неизгладимое впечатление. На скатертях из дамаста сверкали серебряные приборы и венецианский хрусталь, за каждым вторым стулом стоял лакей, готовый услужить прикрепленной к нему паре.
   Руперт и Кристофер Хаттон сидели в компании юных наследниц, а стул рядом с Николасом остался пустым. «Неужели он приберег местечко для меня?» – мелькнуло в голове, но тут ее осенило. Для матрон высшего света он стал персоной нон грата. Ни одна добропорядочная мать не позволит дочери сесть рядом с человеком, замешанным в скандале с происшествием на охоте.
   У Александры болезненно сжалось сердце. Откуда в них столько высокомерного лицемерия? Девушка вздернула носик и решительно направилась к Николасу Хаттону. Он тут же поднялся и с показной галантностью отодвинул для нее стул. Она устроилась поудобнее и одарила его лучезарной улыбкой, ожидая вспышки ярости.
   Однако Николас с печальной усмешкой произнес:
   – Ты слишком добра, Алекс. Не нужно меня жалеть.
   – Не могу поверить, что с тобой так обращаются, – процедила она сквозь зубы. – Ведь это был несчастный случай!
   Эти слова позабавили Николаса.
   – Да ты не просто добра, ты восхитительно наивна. Богатенькие мамаши отвернулись от меня вовсе не потому, что я застрелил отца; меня подвергли остракизму из-за того, что я больше не имею никакого отношения к наследству Хаттонов.
   Девушка потеряла дар речи. Но по некотором размышлении пришла к выводу, что это чистая правда.
   – Мамаши и дочки прямо-таки бешеные суки! Мужчины более цивилизованны. Я видела, как с тобой разговаривал Роберт Бэнкс Дженкинсон.
   – До того как занять пост премьер-министра, граф Ливерпуль был министром военных дел. – Ник хотел что-то добавить, но передумал.
   – Похоже, амбиции графа не знают пределов.
   – Амбициозность – похвальная черта в характере мужчины, Алекс.
   – А какие черты характера восхищают тебя в женщинах? – приподняла бровь Александра.
   – Преданность. У тебя в избытке. Смелость. Ты проявила ее, сев рядом со мной.
   – Чепуха! Просто я дерзкая от природы и не упущу случая плюнуть бомонду в наглые глаза.
   – Бесенок! – улыбнулся он.
   «О, Ник, ради Бога, не смотри на меня так! Ну почему бы тебе не поступиться своими глупыми принципами и не жениться на мне?» Алекс прогнала прочь греховные мысли и опустила ресницы. Сидящий справа джентльмен сказал ей что-то, но она не разобрала его слов и ответила вежливой улыбкой. В течение всего обеда противоречивые эмоции разрывали ее на части.
   Ник был рад, когда Александра сконцентрировала свое внимание на соседе. Ее близость будоражила его, а груди в глубоком вырезе платья в стиле ампир возбудили настолько, что бриджи грозили не выдержать и лопнуть под натиском восставшей плоти. К концу обеда тупая боль переселилась из паха в сердце.
   Леди Харриет Гренвилл поднялась на возвышение и пригласила всех в музыкальную комнату отведать пирожных с ликером. Танцев сегодня не намечалось, но музыканты Девоншира развлекали гостей разнообразными мелодиями.
   – Вот вы где, – подошел к ней Харт Кавендиш. – Я хотел пригласить вас за семейный стол, Александра. Хэри-Оу и я были бы рады вашему обществу.
   – Мы с Николасом прекрасно чувствовали себя на местах подешевле, – поддела она его, лениво помахивая веером.
   – Простите меня, я думал, вы Кристофер, – извинился Харт, обрадовавшись, что она сидит не со своим предполагаемым женихом.
   – Благодарю вас за избавление. Хаттоны – настоящие Харм и Хазард. – Она взяла герцога под руку. – Пойдемте в музыкальную комнату?
   Харт растерянно прикусил губу.
   – Остаток вечера в Девоншир-Хаусе – скука смертная.
   – Маленький бесенок безжалостно издевается над вами, Харт, – рассмеялся Ник. – Она знает, что мы собираемся в «Уайтсе». Если вы отыщете Кита и Руперта, обещаю проводить юную леди к карете.
   Александра забрала накидку и нашла Ника на мраморной лестнице. Он взял ее под локоток, и они молча спустились к черной карете. Николас знаком велел Тодду оставаться на месте и сам открыл для своей спутницы дверцу.
   – А ты ведь не из галантности это делаешь, – нарушила она молчание. – Просто хочешь удостовериться, что я действительно уехала домой и легла в кроватку.
   – Да. – Он навис над ней, представляя ее в кровати. Его кровати.
   Она даже не двинулась в сторону распахнутой дверцы, шум на улице стих, воцарилась тишина. Темнота окутала их на мгновение, укрыв от посторонних глаз. Они качнулись друг к другу и вновь отпрянули. Он порывисто обнял ее и запечатал на ее губах поцелуй.
   – До свидания, Алекс.
   Он исчез прежде, чем она успела прийти в себя. Словно во сне, она забралась в карету и лишь на полпути к дому сообразила, что он сказал ей «до свидания», а не «спокойной ночи».

Глава 10

   Четверо игроков покинули Девоншир-Хаус и отправились на Сент-Джеймс-стрит. Клуб «Уайтс» с огромным стеклянным эркером располагался в доме номер 37, прямо напротив «Брукса». Харт Кавендиш отдал двадцать гиней, входную плату за четверых, швейцар принял у них цилиндры и шляпы, и они направились прямиком к игровым столикам, слившись с толпой мужчин в вечерних костюмах. В ожидании свободного места они наблюдали за игрой сквозь сизое марево сигарного дыма.
   Ник сел за баккара по левую руку от лорда Сефтона, раздающего, с тем чтобы «туфля», или раздаточная коробка, оказалась у него на следующий кон. Руперт вызвался быть крупье и принимать у игроков ставки, найдя благопристойный предлог не участвовать в игре самому. Целью баккара было набрать девять очков двумя-тремя картами. При первой же раздаче Нику выпали четверка и пятерка, он тут же открылся, и раздающий выплатил ему ставку. На второй раздаче Нику выпало три и шесть, и лорд Сефтон, фыркнув, снова выплатил его ставку. Большинство игроков сдались, однако Ник решил еще пару раз испытать судьбу.
   – Сам дьявол на вашей стороне, Хаттон, – пробормотал лорд Сефтон, не зная, к которому из близнецов обращается, и передал Николасу раздаточную коробку.
   Ник перетасовал колоду, снял, бросил ее обратно в «туфлю», поставил на кон только что выигранные пятьдесят гиней и раздал карты. Лорд Вустер тут же выкрикнул: «Банк!» – приняв вызов Ника. Одним указательным пальцем Ник скинул Вустеру карту рубашкой вверх, взял себе и повторил процедуру. Когда оба перевернули карты, у раздающего оказалось восемь очков, у Вустера всего семь. Николас снова выиграл. Он заметил свободное место за столиком, где играли в фараона, сгреб фишки и передал «туфлю» Харту Кавендишу.
   Ник сел за фараона рядом со своим братом, Руперт встал у них за спиной. Он искренне восхищался дерзостью Ника Хаттона, всем сердцем желая последовать его примеру. Но денег у него по-прежнему не было, и хотя никто не догадывался об этом, рисковать несуществующими гинеями он не хотел – как бы в должники не попасть.
   – Список наверняка уже вывесили. Пойду погляжу.
   Харт Кавендиш представил на рассмотрение имена своих друзей, когда им исполнился двадцать один год, списки новых членов выставлялись на обозрение каждые три месяца.
   Руперт вернулся с листочком в руках и горящими щеками. Его фамилия шла следующей за именем лорда Хаттона, а вот Николаса Хаттона он в списке так и не обнаружил.
   Кит осушил стакан виски и бросил взгляд на Руперта.
   – В чем дело, старина? – осклабился он. – Тебе что, дали пинка под зад?
   – Да нет, я здесь, но… э-э… возможно, список неполный.
   Кит, проигравший три раза подряд, взял у Руперта бумагу.
   – Черт меня побери!
   Ник перевел взгляд с одного на другого, выхватил листок из рук брата, быстро пробежал глазами список имен, вернул его и неспешно собрал свой выигрыш.
   – Надеюсь, вы извините меня, господа? – без тени раздражения обратился он к партнерам.
   – Ради Бога, сядь, Ник. Ты можешь остаться в качестве моего гостя. Нет нужды уходить, – заверил его Кит.
   – Еще как есть, – спокойно ответил Ник.
   Он обналичил фишки, выиграв более двухсот фунтов, забрал шляпу и трость и дал швейцару щедрые чаевые. На улице моросил дождик. Лихо сдвинув цилиндр набок, он медленно двинулся вниз по Сент-Джеймс-стрит, пройдясь тростью по железным прутьям ограды и беспечно насвистывая себе под нос.
   Он свернул на Пэлл-Мэлл и направился к Чарли Шампань. Морось сменилась проливным дождем, однако Николас не прибавил шагу и вскоре промок до нитки. Не успел он переступить порог заведения, как ему навстречу выпорхнула восхитительная нимфа. Ник наклонил голову, дабы получше рассмотреть ее груди, и окатил их водой, собравшейся на полях цилиндра.
   – Брр, какой холод! Как насчет войти и погреться, милый? Я знаю одну игру, твоя кровь в огонь превратится, уж поверь мне!
   – Я не для таких игр сюда пожаловал, – осклабился он. – Хочу покрутить рулетку.
   Однако по пути в игровую комнату его поймала Чарли Шампань:
   – Да с тебя течет! Ради Бога, немедленно отправляйся наверх, пока не испортил мои ковры! Беда с тобой!
   – Ты догадалась, что я Ник?
   – А мне и гадать не надо. Я ждала тебя. – Она забрала у него трость и махнула ею в сторону лестницы. – О тебе весь чертов город болтает.
   Чарли провела Николаса в свою личную спальню, стянула с него камзол и повесила на высокую решетку у камина. Ник развязал муслиновый шейный платок, пока Чарли расстегивала пуговицы на его рубашке. Один взгляд на мускулистую грудь, покрытую зарослями черных кудряшек, возбуждал ее, но она отошла в сторонку и позволила ему раздеться самому. Сегодня не тот вечер, сегодня на первом месте должен стоять он и его нужды.
   – Я принесу полотенце.
   Вернувшись, Чарли застала его абсолютно голым. Ее Аполлон стоял спиной к огню.
   – Как хорошо! – Он протянул к ней руки, она подошла к нему, накрыла ладошками его ягодицы и принялась массировать. – А так еще лучше!
   Его пальцы запутались в ее волосах, шпильки и замысловатые украшения из перьев легли на каминную полку. Волнистые локоны цвета шампанского упали на плечи, он запустил в них руки и прижал ее к себе.
   Она осторожно заглянула в его серые глаза, ожидая увидеть в них бурю, но не нашла ничего, кроме вселенского покоя, как будто он пришел к какому-то решению и обрел душевное равновесие.
   – Так что же ты собираешься делать? Жениться?
   – Это предложение? – приподнял он черную бровь.
   Она рассмеялась, легко, непринужденно.
   – У меня предложение иного рода. Мы можем стать партнерами по игорному бизнесу.
   Его резкий, лающий смех прорезал воздух.
   – Ха! Мое имя и без того уже достаточно опорочено!
   Он сосредоточился на ее одежде, и она не стала противиться Хазарду Хаттону. Все равно бесполезно. Этот мужчина всегда знал, чего хочет, и ничто на свете не могло его поколебать. Чарли сомневалась, что он женится на деньгах, не даст он женщине подобной власти над собой. Лев никогда не склонит горделивой головы. Ему сам черт не брат, и, даже будучи голым, он уверен в себе на все сто. Особенно будучи голым.
   – Так что же ты собираешься делать?
   – Трахнуть тебя, конечно же. – Он поднял ее, усадил на свою восставшую плоть и отнес на кровать.
   Намного позже Чарли вышла из гардеробной в пеньюаре. Ник лежал на спине в ее кровати, обернув вокруг талии полотенце и попыхивая сигарой. Теперь он был готов к разговорам.
   – Я решил уйти в армию. – Он выпустил колечко дыма.
   – Боже, только не это! – Она подошла к кровати и опустилась рядом с ним на колени. – Война с Францией в самом разгаре. Тебя отправят в Испанию!
   – В этом и состоит мой план, Чарли. Ты же знаешь, что я люблю приключения, риск. Я тебе больше скажу – я сгораю от нетерпения.
   – Ты хоть офицерский чин себе купишь?
   – Постараюсь.
   – Любовница герцога Йорка торгует лицензиями, но после скандала в парламенте Фредерику пришлось оставить пост главнокомандующего.
   – Регент назначил на эту должность своего братца. Фредерик теперь служит в гвардии. Мне посоветовали переговорить с его личным секретарем, сэром Гербертом Тейлором.
   – О, Ник, есть ли способ отговорить тебя?
   – Попробуй, милая. – Он раскрыл ей объятия.
 
   Как только карета притормозила у дома на Беркли-сквер, вышколенный дворецкий выскочил из дому с зонтом.
   – Спасибо, Хопкинс. Ты так заботлив. – Алекс хотела было сказать, что ей нравится дождь, но это свело бы на нет его благородный порыв.
   Горничная еще не ложилась, ждала хозяйку, чтобы помочь ей подготовиться ко сну.
   – В этом нет никакой нужды, Сара. Я вполне способна раздеться сама. Никогда больше не дожидайся меня, обещаешь?
   Сара присела в реверансе.
   – Ваша бабушка просила вас заглянуть к ней и рассказать о приеме в Девоншир-Хаусе.
   Алекс надела приготовленную Сарой ночную сорочку и халат и пошла к бабуле. Дотти нежилась в кровати с книжкой в руках, обложившись кружевными подушками и потягивая мадеру.
   – А-а, вот и ты, милая. Говорят, там небо описалось. – Она подняла стакан. – Я поступила мудро, в Беркли-Хаусе чудесные винные погреба.
   Взгляд Александры упал на картину над очагом. Она подошла поближе и присмотрелась. Так и есть! Зрение не обмануло ее. Комнату бабули украшало эротическое полотно, на котором обнаженная женщина в соблазнительной позе возлежала на леопардовой шкуре. Алекс поморгала, стараясь прогнать видение – золотисто-рыжие кудри обрамляли слишком знакомое личико и клубились внизу живота.
   – Разрази меня гром, она вылитая я!
   – Естественно, милая. Для картины позировала одна из твоих прародительниц.
   – Кто? – Александра округлила глаза.
   – Ну, вообще-то я, – призналась Дотти.
   Алекс аж запинаться начала:
   – Но… это так… непристойно.
   – Непристойность вполне приемлема. Она еще ни одной женщине не повредила, напротив, делает ее неотразимой. Я плохо тебя воспитывала, раз ты этого не понимаешь. Художник оставил на моей ягодице татуировку «Дном вверх»!
   Алекс резко повернулась к бабуле, но заметила в ее глазах озорной огонек и поняла, что та блефует.
   – А я не знала, что цветом своих волос обязана вам.
   – О да, когда-то я была столь же великолепна, как ты, дорогая. Я так давно ношу парики, что ты забыла, какие у меня волосы. Кстати, о великолепии… как тебе Девоншир-Хаус?
   – Подобной роскоши я и представить себе не могла. Особенно поражают приемные, обставленные по-королевски. За столом уместилось более полутора сотен человек. Поистине королевский обед.
   – Короли в подметки Девонширам не годятся, жалкие оборванцы! Надеюсь, ты не сидела с юным Хаттоном, приберегла свои улыбки для Харта Кавендиша?
   – Я не сидела с Кристофером.
   – Так и надо этому прохвосту! Соревнование с Хартингтоном заставит его попрыгать, помяни мое слово.
   Алекс сменила тему:
   – Что читаете?
   – «Исповедь» Руссо, классика романтизма. Дам тебе, когда дочитаю, а пока возьми что-нибудь попроще.
   Александра пробежала пальцем по заголовкам, оставив без внимания любовные романы, и выбрала книгу по астрологии. Она гнала от себя воспоминания о Николасе, пока не оказалась в своей спальне, Алекс вспомнила его восхитительный, властный поцелуй и снова задалась вопросом – почему он попрощался с ней, вместо того чтобы просто пожелать спокойной ночи? Ну и ладно! Она отмахнулась от навязчивой идеи, забралась в постель и открыла страничку с описанием Стрельца.
   «Вы – незабываемый, очаровательный человек, веселый и дружелюбный, притягивающий к себе внимание и любовь».
   – Ха! Хотелось бы мне притянуть его любовь, – пробормотала Алекс.
   «Ваши глаза всегда искрятся, вы часто смеетесь, озаряя все вокруг волшебным светом. Общительность и чувство юмора – вот в чем ваша сила, с их помощью вы найдете выход из любой ситуации. Однако вы натура мятежная и живете по своим собственным законам, кои требуют личной свободы».
   – Ну, этого отрицать никак нельзя, – кивнула Алекс.
   «Вы более романтичны, чем кажетесь. Ваша идеальная пара – человек сильный, который сумеет держать вас в руках, но в то же время достаточно гибкий, чтобы дать вам возможность расправить крылья».
   Алекс быстро пролистала страницы и нашла знак Льва.
   «Это король всех знаков. Эта большая кошка горделива и игрива. Среди Львов не найти интровертов или робких. Они сильные, властные и благородно, по-королевски нежатся на солнце в ожидании своего часа. Двигаются с кошачьей грацией. Львы неизменно деспотичны и величавы. Лев всегда в центре драматических событий, его команды эффективны, поскольку он мастер говорить начистоту. Он имеет привычку указывать окружающим, как им жить».
   – Кит то же самое говорит про Ника, – буркнула Александра. – Он и со мной обращается подобным образом.
   «Лев никогда не учится на чужих ошибках, только на своих собственных. Он необуздан, страстен и храбр, способен с достоинством вынести любые удары судьбы. Он удачлив в игре и делает ставки куда более высокие, чем остальные. Он верный друг, но сильный и опасный враг. Львы вспыльчивы и вполне могут убить».
   Александра закрыла книгу, скользнула под одеяло и задумалась о Нике. Возможно ли, что он убил своего отца? Нет, нет, убийство – поступок труса, а Николас был самым смелым мальчиком, которого она знала, и превратился в не менее отважного мужчину. Она вспомнила его сегодняшний поцелуй, нежный и в то же время властный. Прощальный поцелуй!
   В эту ночь Алекс приснилось, что Николас ее любит. Целует ее всеми возможными способами, которые она только могла себе вообразить. Его губы дразнят ее, касаются ее губ, легко, нежно, игриво, чувственно. И вдруг его поцелуй становится жадным, страстным, почти грубым. Но неожиданно он отстраняется от нее, и она слышит собственный голос: «Ник, пожалуйста, не покидай меня». Но он не слушает ее и уходит прочь. Потом она видит его в красном камзоле, с ружьем в руках. Алекс в отчаянии.
 
   За несколько часов до рассвета Николас вернулся в особняк Хаттонов на Керзон-стрит. Времени переодеться, принять ванну, побриться, позавтракать, добраться до министерства военных дел в Уайтхолле и предстать перед секретарем принца Фредерика, сэром Гербертом Тейлором, было вполне достаточно.