Херберт Брайан. Дом Атрейдесов

   - О, у меня опять появилась боль.
   - Тебе больно? - К'тэр осмотрелся, боясь, что выдаст себя громким возгласом. - Я не буду много говорить.
   Тон Д'мурра стал нетерпеливым. Он хотел знать.
   - Продолжай объяснение. Мне надо знать об этом приспособлении.
   - Однажды во время сражения, когда мне отчаянно хотелось поговорить с тобой, мне на память пришли обрывки того памятного разговора. В одном разрушенном здании мне показалось, что я встретил туманный образ старика. Это было как видение. Он говорил со мной своим скрипучим старческим голосом, говорил, что надо делать, какие детали мне нужны и как собрать их воедино. Он дал мне идею, в которой я так нуждался.
   - Это интересно. - Голос навигатора был лишен всякого выражения и жизни.
   Отсутствие эмоций и чувств у брата встревожило К'тэра. К'тэр попытался расспросить Д'мурра о том, как ему живется в Гильдии, но Д'мурр ответил, что не может разглашать секреты Гильдии даже родному брату. Он путешествовал сквозь свернутое пространство, и это было невероятно. Это все, что сказал Д'мурр.
   - Когда мы сможем снова поговорить? - спросил К'тэр. Аппарат угрожающе разогрелся и был готов выйти из строя. Его надо так или иначе выключать, заканчивая сеанс связи. Д'мурр застонал от боли, но не дал определенного ответа.
   Хотя К'тэр понимал, что брат испытывает неловкость от общения с ним, он не смог отказать себе в человеческой потребности сказать "до свидания", даже если у Д'мурра не было больше такой потребности.
   - Прощай, я очень скучаю по тебе.
   Сказав это, К'тэр почувствовал облегчение, и это было странно, потому что брат перестал понимать его, стал совершенно чужим.
   Ощущая вину, К'тэр отключил связь. Потом он посидел в тишине, подавленный противоречивыми эмоциями. Он испытывал радость от того, что поговорил с братом, но грусть от двусмысленной реакции Д'мурра. Как сильно изменился его брат?
   Ему следовало бы опечалиться по поводу смерти мамы и трагических событий, которые обрушились на Икс. Положение гильд-навигатора касается всего человечества. Не должны ли гильд-навигаторы быть и сами более человечными?
   Но вместо этого молодой человек порвал все связи, сжег все мосты. Это было отражением философии Гильдии или Д'мурр теперь был настолько поглощен собой, что превратился в законченного эгоиста? Неужели он должен был вести себя именно так? Прервал ли Д'мурр все связи с людьми? На этот вопрос К'тэр не мог дать ответа.
   Он чувствовал, что второй раз потерял брата.
   К'тэр снял с головы контакты бионейтринной машины, которая усиливала его ментальную энергию, усиливая мысли и таким образом делая его способным общаться с удаленной планетой Джанкшн. Внезапно он почувствовал головокружение, вернулся в свое убежище и лег на узкий топчан. Закрыв глаза, он явственно увидел за прикрытыми веками вселенную, пытаясь представить, что видит там его близнец. В голове шумело после этого странного сеанса связи, это был откат ментального расширения.
   Голос Д'мурра звучал так, словно брат говорил из-под воды, через фильтры, которые модулировали его понимание действительности. Теперь скрытый смысл происшедшего дошел до К'тэра. За вечер, проведенный в уединенной комнате, им овладели мысли, от которых он страдал, словно одержимый. Контакт с Джанкшн высветил что-то совершенно неожиданное, в мозгу произошла какая-то странная реакция.
   За те дни, что он провел в комнате, охваченный усиленной памятью, К'тэр использовал аппарат прототипов, чтобы сконцентрировать мысли до обескураживающей ясности. Час за часом он проигрывал происшедший разговор, и смысл его становился все понятнее. Двойной смысл распустился, как цветок. Сам К'тэр теперь плыл сквозь свернутое пространство своего сознания и своей памяти. Стали понятны нюансы разговора Д'мурра, которые сначала ускользнули от внимания К'тэра. Тогда был только намек, слабый намек, на то, кем теперь стал Д'мурр.
   К'тэр нашел это волнующим. И устрашающим.
   Наконец через неизвестное число дней он пришел в сознание и обнаружил, что еда и напитки разбросаны по всей комнате. Они испортились, и в помещении стоял невыносимый запах. К'тэр посмотрел в зеркало и увидел, что оброс колючей каштановой бородкой. Глаза налиты кровью. Волосы всклокочены. К'тэр едва узнал себя.
   Если бы Кайлея Верниус увидела его сейчас, то, наверно, отпрянула бы в ужасе и послала его на работу в самый темный нижний горизонт работать вместе с субоидами. Однако после трагедии, происшедшей на Иксе, насилия, учиненного над любимым городом, мальчишеская увлеченность дочерью графа казалась К'тэру чем-то несущественным. Из всех принесенных жертв эта была среди самых малых.
   Он был уверен, что гораздо более тяжкие жертвы ожидают его впереди.
   Прежде чем почиститься самому и прибраться в комнате, он начал приготовления к следующему сеансу связи с братом.
   Восприятия правят миром.
   Поговорка Бене Гессерит
   Передав контрольной системе охраны околопланетного пространства Валлаха IX опознавательный сигнал, управляемый роботами челнок снялся с орбиты лайнера в системе звезды Лаоцзинь и устремился к поверхности планеты. Валлах IX, резиденция Общины Сестер, был лишь одним из пунктов космических блужданий среди звезд, входящих во владения Империи.
   В густых волосах Сестры Гайус Элен Мохиам начала пробиваться седина, появились и телесные признаки надвигающейся старости. Сестра думала, что после многих месяцев путешествий по разным галактикам ей неплохо было бы отдохнуть дома. Сколько выполнено заданий, и все они, при их кажущейся несвязанности друг с другом, вплетались в канву громадного плана Бене Гессерит. Ни одна Сестра не могла, не имела права знать всего замысла, всех хитросплетений событий и человеческих судеб, каждая из них делала свой участок работы. Сестра Мохиам в этом отношении не отличалась от других Преподобных Матерей.
   Срок беременности увеличивался, и Община призвала Мохиам домой. Она должна была пробыть в Школе Матерей до рождения долгожданной дочери. Только предполагаемая мать Квисаца Анирул знала, какую ценность для селекционной программы Бене Гессерит представлял ребенок, которого сейчас вынашивала в своем чреве Мохиам. Мохиам, конечно, знала, что ребенок важен, но даже голоса Другой Памяти, которые обычно создавали какофонию разноречивых мнений, на этот раз молчали как рыбы.
   Гайус Элен Мохиам была единственным пассажиром челнока Гильдии. Работая под угрозой запретов Джихада, ришезианские производители создали весьма странного робота, управляющего полетом. Это была совершенно неуклюжая с виду машина, похожая на древний рычажный механизм. Своим видом робот не вызывал мыслей о человеческом разуме, он не был похож даже на сложную машину.
   В задачу робота-пилота входила доставка пассажиров с лайнера на планету. Для этого включалась цепь отработанных действий, которая, правда, могла по программе реагировать на некоторые неожиданности: на изменения транспортного потока, на колебания погоды. Робот-пилот выполнял рутинную работу - водил челнок с лайнера на планету и обратно с планеты на лайнер...
   Сидя возле иллюминатора, Мохиам думала о той мести которую она обрушила на барона. Прошло всего несколько месяцев, и барон скорее всего пока ни о чем не подозревает, но Бене Гессерит умел ждать уплаты долгов. Пройдут годы, и только тогда, истерзанный болезнью, проникшийся отвращением к своему жирному, распухшему от болезни телу, барон Владимир Харконнен начнет помышлять о самоубийстве.
   Месть Мохиам, конечно, была импульсивным шагом, но она вполне отвечала тому, что сделал с ней барон. Верховная Мать Харишка не позволила бы, конечно, Харконнену выйти сухим из воды после такого надругательства над Сестрой Ордена, и Мохиам думала, что ее действия были всего лишь жестокой необходимостью. Меньше хлопот для Общины.
   Корабль опустился в слой облаков, окутывавших планету, и Мохиам думала, что теперь ребенок будет здоров и барон больше не потребуется им. Но если ребенок опять родится больным, то у Общины наверняка есть в запасе дополнительные варианты. Селекционные схемы были многочисленны и разнообразны.
   Мохиам сочли оптимальным типом для определенной секретной генетической программы. Она знала имена не всех, но многих кандидаток на проведение этой миссии, но знала также, что Община не желает, чтобы все они забеременели одновременно, боясь, что это может отрицательно повлиять на индекс спаривания. Мохиам не могла понять одного, почему ее опять послали на Гьеди после первой неудачи. Руководство не сочло нужным объяснить ей причину, а сама Мохиам знала, что нельзя ни о чем спрашивать. Голоса Другой Памяти тоже продолжали хранить молчание на эту тему.
   Играют ли роль детали? - недоумевала Мохиам. Я ношу в своем чреве соответствующего, подходящего ребенка. Удачное рождение поднимет статус Мохиам, может быть, в свое время прокторы даже изберут ее Верховной Матерью... Когда она станет намного старше. Но все зависит от того, какую дочь родит она на этот раз.
   Пока же она только чувствовала, что эта девочка очень важна.
   Вдруг Мохиам почувствовала, что в движении челнока произошли какие-то внезапные изменения. Выглянув в узкий иллюминатор, она увидела, что горизонт Валлаха наклонился, потом стал кувыркаться. Корабль на мгновение завис и начал стремительно падать. Защитное поле вокруг сиденья заполыхало невиданным доселе желтоватым светом. Звук двигателя, до сих пор ровный и негромкий, стал скрежещущим и неприятным.
   На контрольном модуле заплясали огоньки каких-то аварийных индикаторов. Движения робота стали судорожными и неуверенными. Мохиам в свое время обучали, как вести себя в нештатных ситуациях, и ее ум работал с быстротой молнии. Она знала о сбоях в работе таких машин - хотя статистика утверждала, что они случаются редко, - вызванных тем, что на борту не было пилота-человека, который мог бы оценить ситуацию и реагировать на нее. Если возникала проблема - а Мохиам чувствовала, что сейчас она оказалась в эпицентре беды, - то вероятность катастрофы резко возрастала.
   Челнок превратился в кусок железа; трясясь и кувыркаясь, он стремительно падал. Мимо иллюминатора проносились обрывки облаков, похожие на куски белой материи. Робот проделал несколько стандартных маневров, не в силах придумать ничего нового. Двигатель взревел, словно в агонии, и умолк.
   Этого не может быть, подумала Мохиам. Не сейчас, когда я ношу этого ребенка. Нутром она чувствовала, что на этот раз девочка родится здоровой, если только ей удастся пережить надвигающуюся катастрофу. Ребенок должен родиться, ведь он так нужен Общине Сестер.
   Однако мрачные мысли продолжали лезть в голову, и Мохиам против воли начала дрожать. Гильд-навигаторы, пользуясь вычислениями высших порядков, умели предугадывать будущее и на основе этого знания маневрировали кораблями, выбирая наиболее безопасный путь в переплетении измерений свернутого пространства. Узнал ли навигатор о планах Бене Гессерит и не счел ли их слишком опасными для Космической Гильдии?
   Пока неуправляемый челнок несся навстречу катастрофе, Мохиам многое успела передумать. Защитное поле вокруг нее увеличилось в размере, и его желтый цвет стал более интенсивным. Тело ее, словно налитое свинцом, с такой силой давило на поле, что грозило прорвать его. Сложив руки так, чтобы прикрыть живот, Мохиам думала только об одном: ей надо выжить, чтобы выжил ее ребенок. Ее мысли выходили за пределы обычных переживаний матери за судьбу своего не родившегося еще дитя. Мысли эти имели гораздо более широкое значение.
   Но может быть, ее подозрения не имеют под собой никакой почвы. Что, если в дело вмешались силы намного более могущественные, чем может представить себе простая Сестра Бене Гессерит? Не заигралась ли Община со своими селекционными программами, взяв на себя функции Бога? Не существовал ли реальный Бог, Бог, которому нет дела до мелких амбиций каких-то Преподобных Матерей? Бог, который поставит на место любого смертного, каким бы циником и скептиком тот ни был?
   Это была бы очень жестокая шутка.
   Аномалии ее первого ребенка, а теперь угроза смерти - младенца и ее собственной... Все это были штрихи к какой-то общей картине. Но если это так, то кто - или что - стояло за катастрофой?
   Бене Гессерит не верил ни в случайности, ни в совпадения.
   - Я не должна бояться, - размеренным голосом произнесла Мохиам. - Страх это убийца ума. Страх - маленькая смерть, которая уничтожает осмысленное действие. Я встречу свой страх лицом к лицу. Я дам ему пройти сквозь меня и через меня, и когда он пройдет мимо, то я прослежу его путь. Куда уйдет страх, там не будет ничего, но я останусь.
   Это была литания против страха, которой вот уже много поколений пользовались Сестры Бене Гессерит.
   Мохиам глубоко вздохнула. Дрожь прошла, ум обрел обычную ясность.
   На мгновение падение корабля прекратилось, при этом иллюминатор оказался направленным к планете. Двигатель ожил и начал, запинаясь, работать. Мохиам увидела, как быстро надвигается снизу масса материка. Можно было различить Школу Матерей, белые оштукатуренные дома и красные черепичные крыши.
   Что, если корабль чьей-то волей нацелен на святая святых Бене Гессерит и несет на борту взрывной заряд колоссальной силы? Один удар может уничтожить сердце Общины Сестер.
   Мохиам изо всех сил попыталась вырваться из пут защитного поля, но у нее ничего не вышло. Она не смогла освободиться. Челнок переместился, и земля исчезла из виду. Иллюминатор теперь смотрел вверх, и стало видно ослепительное иссиня-белое солнце на краю атмосферы.
   Защитное поле вдруг приняло свой обычный цвет, и Мохиам поняла, что положение корабля почему-то выправилось. Двигатель снова заработал, послышался тихий шум машины. В переднем отсеке робот снова уверенно двигал рычагами, в его действиях появились смысл и сноровка. Автоматический пилот вел себя так, словно ничего не случилось. Видимо, сработала какая-то дополнительная аварийная программа.
   Корабль мягко приземлился на главной площади, и Мохиам с облегчением вздохнула. Она бросилась к выходному люку, ее единственным желанием было поскорее покинуть корабль и оказаться в безопасной гавани родной планеты... но она помедлила и, взяв себя в руки, величаво появилась на пороге трапа. Преподобная Мать должна уметь сохранять приличия.
   Когда Мохиам спустилась с трапа, ее мгновенно окружила толпа послушниц и Сестер. Верховная Мать приказала задержать челнок и тщательно осмотреть его, чтобы найти свидетельства вредительства или подтвердить, что это была обычная неисправность двигателя. Однако короткое сообщение с лайнера поставило все на свое место, и проверка не потребовалась.
   Преподобная Мать Анирул Садоу Тонкин стояла в ожидании Мохиам, излучая гордость и радость. У нее было молодое, вытянутое вперед личико и коротко подстриженные с бронзовым оттенком волосы. Мохиам не понимала, в чем заключается важность Анирул, но, видимо, у Верховной Матери были основания считать так, потому что даже она очень почтительно вела себя по отношению к Анирул. Две женщины кивнули друг другу.
   Сестры и послушницы сопроводили Мохиам в дом; теперь к ней будет приставлена охрана из вооруженных Сестер. Ее будут всячески баловать и исполнять любой ее каприз до тех пор, пока она не родит желанное и столь необходимое дитя.
   - Ты больше никуда не поедешь, Мохиам, - сказала Верховная Мать Харишка. Ты должна остаться здесь и пребывать в безопасности до тех пор, пока у нас в руках не окажется твоя дочь.
   Вы, которые страшитесь в сердце своем, укрепите дух ваш, и страх изыдет; Держитесь, ваш Бог идет с воздаянием; Он грядет и упасет вас от машинопоклонников.
   Оранжевая Католическая Библия
   В том крыле императорского дворца, где располагались покои наложниц, слышался звук работающих массажных машин, которые хлопали и месили голую кожу, наносили массажное масло на самые красивые места безупречных тел императорских женщин. Сложные терапевтические машины устраняли целлюлит, повышали мышечный тонус, подтягивали животы и подбородки и делали микроинъекции для сохранения мягкости кожи. Каждая деталь должна была отвечать вкусу старого Эльруда, хотя в последнее время он, кажется, перестал интересоваться такими мелочами. Даже самая старшая из женщин, семидесятилетняя Грера Кари выглядела на тридцать пять, хотя отчасти это объяснялось постоянным употреблением пряности.
   Рассвет проник в спальню, окрасив воздух в янтарный цвет множества стекол прихотливо украшенных окон. Закончив массаж, машина завернула Кари в теплое полотенце из волокон картана и наложила на лицо маску из материи, пропитанной смесью эвкалиптового и можжевелового масел. Кровать наложницы превратилась в удобное функциональное кресло, идеально пригнанное к телу Греры.
   С потолка спустилась установка для маникюра, и Грера шептала свои мантры ежедневной медитации, пока машина обрабатывала ногти на пальцах рук и ног стригла, полировала и покрывала спиртовым зеленым лаком. Машина скользнула обратно в помещение, расположенное этажом выше. Женщина встала и сбросила полотенце. Электрическое поле прошлось по телу, удалив немногочисленные, едва заметные, но нежелательные волоски.
   Отлично. Отлично даже для императора.
   Из всего нынешнего набора наложниц только Грера была достаточно стара, чтобы помнить Шандо, эту игрушку, которая оставила императорскую службу, чтобы стать женой героя войн и начать жить "нормальной жизнью". Эльруд обращал весьма мало внимания на Шандо, пока она была при нем, среди его многочисленных женщин, но как только она ушла, он ополчился на остальных, постоянно со стенаниями вспоминая об утрате. Все его последующие наложницы были в той или иной степени похожи на Шандо.
   Глядя на других наложниц, занимавшихся сейчас такими же процедурами, Грера подумала о том, как все изменилось в императорском гареме. Меньше года назад эти женщины редко собирались здесь все вместе, так как император практически всегда был с одной из них. Он настолько часто делал то, что называл исполнением "императорских обязанностей", что получил прозвище Форникарио; на одном из языков Древней Земли так называли мужчин, отличавшихся сексуальной силой и неутомимостью. Это прозвище женщины использовали, только общаясь между собой, оно вызывало у них неподдельное веселье.
   - Видел кто-нибудь Форникарио? - спросила высокая девушка, самая высокая из двух самых молодых наложниц, с другого конца комнаты.
   Грера улыбнулась ей, и женщины захихикали, как школьницы.
   - Боюсь, что наш императорский дуб превратился в плакучую иву.
   Старик теперь редко навещал покои наложниц. Эльруд проводил в постели столько же времени, что и раньше, но совсем по иным причинам. Здоровье его быстро ухудшалось, и вместе с ним уходило либидо. Кажется, следующим на очереди был разум.
   Внезапно болтовня в комнате прекратилась, тишина сменилась тревогой и суетой, как бывало всякий раз, когда кто-нибудь входил в это крыло. Не предупредив женщин, в их покои вошли кронпринц Шаддам и его вечная тень Хазимир Фенринг, которого женщины за его острую мордочку и точеный подбородок прозвали Хорьком. Женщины торопливо прикрыли наготу и встали, выказывая уважение принцу крови.
   - Что же здесь происходит смешного, ххммма? - спросил Фенринг. - Я слышал, как вы хихикали.
   - Девочки смеялись маленькой шутке, - ответила Грера, настороженно ожидая подвоха. Как старшая наложница, она часто отвечала от имени всех.
   Ходили слухи, что этот недомерок заколол двух своих любовниц, и, глядя на него, Грера верила слухам. От такого скользкого типа можно ожидать чего угодно. Сказывался многолетний опыт, Грера по одному виду мужчины могла определить, можно ли ожидать от него неоправданной жестокости. Как говорили, половые органы Фенринга были неправильно сформированы, он был бесплоден, но эрекция у него сохранилась. Она сама никогда не спала с ним, и у нее не было ни малейшего желания делать это.
   Фенринг осмотрел Греру своими огромными, бездушными глазами, потом прошел мимо нее к двум новым блондинкам. Кронпринц задержался возле выхода в солярий. Худой рыжеволосый принц был одет в форму сардаукара, украшенную черно-серебристым галуном. Грера знала, что наследник престола обожает играть в солдатики.
   - Пожалуйста, поделитесь с нами этой шуткой, - настоятельно попросил Фенринг. При этом он пристально смотрел в глаза маленькой блондинке, которая едва перешагнула восемнадцать лет. Девушка была ненамного ниже Фенринга. Ее глаза были похожи на глаза Шандо.
   - Это был совершенно частный разговор. - Грера выступила вперед, чтобы защитить маленькую блондинку. - Чисто личное дело.
   - Она может сказать это сама? - огрызнулся Фенринг, одарив Греру ненавидящим взглядом. На Хазимире был черный, украшенный золотом китель, руки были унизаны многочисленными перстнями. - Если это создание выбрали для услаждения падишаха императора, то она знает, как пересказать простенькую шутку.
   - Все было, как сказала Грера, - заупрямилась маленькая блондинка. - Это чисто женское, не стоит даже повторять.
   Фенринг взялся за край полотенца, которым были прикрыты сладкие изгибы тела девушки, и потянул полотенце на себя. На лице юной наложницы отразились страх и удивление. Фенринг дернул полотенце, при этом обнажилась одна грудь блондинки.
   Грера вспылила:
   - Прекрати эти глупости, Фенринг. Мы - императорские наложницы, и только один император имеет право прикасаться к нам.
   - Счастливые... - Фенринг посмотрел на Шаддама, стоявшего в противоположном конце комнаты.
   Кронпринц неохотно кивнул:
   - Она права, Хазимир. Если хочешь, я могу поделиться с тобой одной из моих наложниц.
   - Но я не трогал ее, друг мой, я только немного придержал ее за полотенце. - Он отпустил девушку, и она снова закуталась в полотенце. - Но император пользовался твоими... ххммм-а, услугами в последнее время? Мы слышали, что у него недавно отпала одна очень важная часть. - Фенринг посмотрел на Греру, которая как башня возвышалась над Хорьком на целую голову.
   Она взглянула на Шаддама, ища у него поддержки и помощи, но не нашла ни того, ни другого. Его холодные глаза смотрели мимо нее. Взглянув в эти глаза, она подумала, интересно, каким бы любовником был этот императорский наследник, обладай он былой сексуальной сноровкой своего отца. Но этот человек был похож на снулую треску, а такие мужчины хуже, чем самый истощенный старик, лежащий на смертном одре.
   - Старушка, ты пойдешь со мной, и мы потолкуем немного о шутках. Может быть, даже обменяемся несколькими, - приказал Фенринг. - Я иногда бываю забавен.
   - Сейчас, сэр? - Пальцами свободной руки женщина указала на картановое полотенце, в которое она была закутана.
   Сверкающие глаза Фенринга опасно прищурились.
   - Человек моего сана и положения не может ждать, пока женщина оденется. Конечно, сейчас! - Он схватился за шелковистую ткань полотенца и с силой потянул женщину на себя. Она пошла за Фенрингом, стараясь, чтобы полотенце не упало с ее плеч. - Вот так. Пошли, пошли.
   Шаддам вяло последовал за ними, когда Фенринг потащил Греру к дверям.
   - Император узнает обо всем! - запротестовала женщина.
   - Говори громче, он плохо слышит. - Фенринг улыбнулся так, что Грера чуть не сошла с ума. - Да и кто ему скажет? Бывают дни, когда он не помнит даже собственного имени, так станет ли он вспоминать о такой старой карге, как ты?
   От такого тона по спине Греры пробежал холодок. Другие наложницы столпились за ними, растерянно и беспомощно взирая, как их гранд-даму так бесцеремонно тащат в коридор.
   В этот ранний час в коридоре не было видно ни одного придворного, в углах стояли только солдаты сардаукарской гвардии. Но в присутствии кронпринца сардаукары предпочитали ничего не видеть и не слышать. Грера посмотрела в их сторону, но они отводили взгляды или смотрели словно сквозь нее.
   Поняв, что ее заикающийся от волнения голос раздражает Фенринга, Грера решила, что самое безопасное в таком положении - помолчать. Хорек, конечно, ведет себя очень странно, но она императорская наложница и может не опасаться какого-то Хазимира Фенринга. Этот робкий человечек не осмелится сделать ничего серьезного, во всяком случае такого, что причинило бы ей серьезный вред.
   Оглянувшись, она увидела, что Шаддам куда-то исчез. Наверно, ускользнул потайным ходом. Она осталась наедине с этим порочным и злым человеком.
   Фенринг прошел через барьер безопасности и втолкнул Греру в какую-то комнату. Она, споткнувшись, ступила на черно-белый пол из мраморного плаза. Большая комната. С одной стороны всю стену занимает громадный камин. Когда-то это была комната для гостей, но сейчас в ней совершенно не было мебели. Пахло свежей краской и давней заброшенностью.
   Оставшись стоять на месте, стараясь казаться гордой и бесстрашной, хотя на ней было только полотенце, Грера тем не менее старалась выглядеть одновременно полной уважения и не проявляла упрямства. За много лет службы при дворе она поняла, как постоять за себя.
   Дверь закрылась. Они были одни, Шаддам так и не пришел. Чего хочет от нее этот коротышка?
   Из внутреннего кармана кителя Фенринг извлек зеленый, украшенный драгоценными каменьями овальный футляр. Хорек нажал на кнопку, и из футляра вылетело длинное зеленое лезвие, сверкнувшее в свете плавающей лампы.
   - Я привел тебя сюда не для того, чтобы о чем-то спрашивать, старая карга, - сказал он вкрадчивым тоном. - В действительности мне просто надо испытать вот эту штуку. Это новый образец, и кроме того, мне никогда не нравились некоторые куски ходячего мяса императора.