Херберт Брайан. Дом Атрейдесов

   За окном продолжал лить дождь, и Кайлея налила стакан подогретого пряного вина и подала его Лето, потом сделала то же самое для себя и своего брата. Лето отпил из стакана глоток пряного теплого вина, тепло побежало по телу, согревая озябшие руки. Он улыбнулся Кайлее и поблагодарил ее.
   Она же взглянула на странные вещицы, лежавшие в ящике, и нервным движением поправила золотой гребень в волосах цвета темной меди. Лето заметил, что у девушки предательски дрожат губы.
   - Что с тобой, Кайлея?
   В ответ она тяжело вздохнула, посмотрела на Лето, потом перевела взгляд на брата.
   - Я никогда не смогу вот так же посмотреть вещи мой матери. Ни в Гран-Пале, ни на той планете, куда она взяла с собой самые ценные свои вещи.
   Ромбур подошел к сестре и обнял ее за талию, но она продолжала смотреть на Лето.
   - У матери были подарки от самого императора, которые он лично вручил ей, когда она оставила службу. У нее было так много памятных вещей, она могла бы так много мне рассказать. Пока она была жива, я так мало разговаривала с ней.
   - Все будет хорошо, - попытался успокоить Кайлею Ромбур, - мы создадим свою память.
   - И она напомнит другим о нас, - внезапно ставшим хрупким голосом сказала Кайлея.
   Лето вдруг почувствовал страшную усталость, словно на его плечи навалилась неожиданная тяжесть. Он потер надетое на палец герцогское кольцо. Оно показалось ему непомерно тяжелым, но Лето понимал, что не снимет его до тех пор, пока когда-то в будущем не передаст его своему сыну, которому суждено продолжить традиции Дома Атрейдесов.
   Снаружи продолжала бушевать буря, дождь с силой хлестал по стенам и окнам древнего каменного замка Каладан, о скалы разбивался пенный прибой рассвирепевшего моря. Каладан был таким огромным, что Лето почувствовал себя маленькой песчинкой на его лице. Но в конце концов, это всего лишь ненастная ночь, решил Лето и обменялся дружескими улыбками с Кайлеей и Ромбуром. В его доме было так тепло и уютно.
   Лето узнал о смерти императора, когда вместе с тремя слугами пытался водрузить на стену обеденного зала голову огромного салусанского быка. Рабочие использовали веревки и блоки, чтобы подогнать исполинскую голову чудовища к нужному месту на прежде совершенно голой стене.
   Угрюмый Туфир Гават стоял рядом, наблюдая за этой возней, сцепив руки за спиной. С отсутствующим видом ментат потер старый рубец на ноге - напоминание об ране, нанесенной много лет назад таким же быком, когда воин спас от смерти молодого тогда герцога Пауля. Однако на этот раз ментат вмешался слишком поздно...
   Кайлея вздрогнула от одного взгляда на безобразную тварь.
   - Здесь будет очень тяжело есть, сознавая, что со стены на тебя смотрит такое чудовище. Мне кажется, что я вижу кровь на его рогах.
   Лето смотрел на голову быка совсем другими глазами.
   - Я вижу в этой голове постоянное напоминание о том, что нельзя ни на минуту терять бдительность. Даже глупый бык - не говоря уже о вполне человеческих заговорах - может одним ударом убить главу великого Дома Ландсраада. - Он почувствовал, как по его спине пробежал холодок. - Помни об этом уроке, Кайлея.
   - Мне кажется, что это не слишком успокаивающая мысль, - пробормотала она в ответ. В глазах девушки блеснули слезы, которые она не пыталась скрыть. Несколько раз моргнув, Кайлея занялась своими делами.
   Вглядываясь в листы ридулианского хрусталя, разложенные перед ней, Кайлея вникала в экономическое состояние Дома Атрейдесов, используя все знания, полученные ею дома, на Иксе. Изучая поступления в казну, она искала наилучшие возможности распределения полученных доходов по континентам и регионам Каладана. Несмотря на молодость, Лето и Кайлея часто вели серьезные дискуссии об экономике и промышленности. Юная изгнанница оказалась в этом смысле блестящей находкой для не менее юного герцога.
   "Быть хорошим герцогом - это не значит все время заниматься фехтованием и убивать быков, - говорил Туфир Гават еще до прискорбных событий, потрясших Каладан. - Управляться с мелкими делами - это гораздо более тяжелая битва".
   Эти слова почему-то вспомнились Лето именно сейчас, и он поразился их глубокой мудрости.
   В зал вошел посланник императорского двора, только что прибывший на лайнере Гильдии, и остановился в дверях, одетый в малиново-золотой мундир Дома Коррино.
   - Я прошу аудиенции у герцога Лето Атрейдеса.
   Лето, Ромбур и Кайлея оцепенели, вспомнив, что в последний раз посланник принес им весть о гибели леди Шандо. Лето молил Бога, чтобы на этот раз ничего не случилось с изгнанником Домиником Верниусом. Однако на этот раз вестник был одет в официальный мундир Империи, и было такое впечатление, что он уже десятки раз повторяет свою миссию на разных планетах.
   - Мой долг сообщить всем Великим и Малым Домам Ландсраада о том, что после тяжелой и продолжительной болезни, на сто тридцать восьмом году царствования умер Падишах Император Известной Вселенной Эльруд Коррино IX. История запомнит его правление, и да обретет его душа вечный покой.
   Лето, пораженный до глубины души, сделал шаг назад. Один из рабочих едва не уронил голову быка на пол, и Туфир Гават крикнул ему, чтобы он продолжал заниматься своим делом.
   Император держал галактику мертвой хваткой в течение почти полутора столетий, превысив средний срок царствования почти в два раза. Он жил на Кайтэйне под надежнейшей охраной, принимая гериатрические лекарства, и казалось, что этому царствованию никогда не будет конца. Лето был уверен, что старик не умрет никогда, хотя последние два года по Империи ползли упорные слухи о пошатнувшемся здоровье Эльруда. Лето, соблюдая положенный церемониал, кивнул посланнику:
   - Прошу передать кронпринцу Шаддаму мои искренние соболезнования. Когда состоятся государственные похороны? Дом Атрейдесов готов отдать последний долг императору.
   - В этом нет необходимости, - четким голосом ответил посланец. - По просьбе Трона состоится лишь скромная церемония, на которой будут присутствовать только близкие родственники и члены семьи.
   - Понимаю.
   - Однако Шаддам Коррино, который вскоре будет коронован как Падишах Император Известной Вселенной Шаддам IV, великодушно просит вас прибыть на коронацию, чтобы принести клятву верности Трону Золотого Льва. Детали церемонии коронации сейчас уточняются.
   Лето бросил взгляд на Туфира Гавата и ответил:
   - Это будет сделано.
   Коротко поклонившись, посланец продолжил:
   - После согласования всех деталей и разработки церемониала вам будет послано официальное извещение.
   Он поклонился, перекинул через руку свой малиновый плащ, щелкнул каблуками, повернулся кругом и вышел из зала, поспешив к кораблю, который доставит его на следующую имперскую планету, где он сообщит важную новость.
   - Ну что ж... это была хорошая новость, - проговорил Ромбур, лицо его побледнело, но взгляд был твердым. Он стоял у двери и внимательно слушал вестника. - Если бы не мелочная ревность императора, моя семья справилась бы с кризисом на Иксе, да и Ландсраад не медлил бы с помощью.
   - Эльруд не хотел, чтобы мы справились с кризисом, - промолвила Кайлея, оторвавшись от своих записей. - Мне только жаль, что моя мать никогда не узнает о смерти Эльруда.
   Лето улыбнулся, уголки рта оптимистично поднялись вверх.
   - Подождите, это событие дает нам неожиданный шанс. Подумайте сами. Эльруд испытывал личную неприязнь к Дому Верниусов. У него и вашей матери было общее прошлое, которое доставляло боль императору. Это истинная причина наложенной на вас кровавой контрибуции, и император прекрасно это сознавал. Но это было сугубо личное дело Эльруда IX.
   Стоя под головой быка, Туфир Гават внимательно слушал, ожидая, что предложит новый герцог.
   - Я пытался обратиться к Совету Ландсраада, - продолжал Лето, - но это было совершенно бесполезно. Они ничего не сделают, чтобы помочь нам. Но мой кузен по женской линии Шаддам... - Он облизнул губы. - Я встречался с ним всего трижды, но моя бабка по материнской линии тоже дочь Эльруда. Я могу апеллировать к голосу крови. Когда Шаддам станет императором, я обращусь к нему с петицией о помиловании Дома Верниусов в знак прощения. Когда я буду приносить клятву вечной верности, то напомню новому императору о великой истории Дома Верниусов.
   - Но снизойдет ли император? - оживилась Кайлея. - Какие преимущества он от этого получит?
   - Это будет правильно с его стороны, - сказал Ромбур. - Это благородно.
   Сестра посмотрела на брата с таким видом, словно тот лишился разума.
   - Он сделает это ради своего собственного царствования, - возразил Лето. Каждый новый император стремится к самостоятельности, стремится убедить всех в том, что он отличается от своего предшественника и не связан старыми решениями и способами правления. Шаддам может в это время находиться в благодушном расположении духа и будет готов простить. Говорят, что он не слишком ладил со своим отцом, и, несомненно, захочет показать свою самостоятельность после более чем столетнего царствования Эльруда.
   Кайлея бросилась на шею Лето, и он неловко обнял девушку.
   - Это будет так чудесно. Лето, вновь вкусить свободу, обрести достояние семьи! Может быть, на Иксе еще осталось что спасать.
   - Давайте будем надеяться на лучшее, Кайлея, - произнес Ромбур с осторожным оптимизмом. - Постарайся себе это представить, и, возможно, все так и случится.
   - Не надо бояться спрашивать, - сказал Лето.
   - Хорошо, - согласился Ромбур. - Если кто и может сделать так, то это только ты, мой друг.
   Охваченный энтузиазмом от собственного решения, Лето начал строить планы своей поездки на Кайтэйн.
   - Мы сделаем то, чего они не ожидают, - сказал он. - Мы с Ромбуром появимся на коронации вместе.
   Лето вдруг увидел, что ментат Туфир Гават смотрит на него встревоженным взглядом.
   - Милорд, брать с собой сына Верниуса очень опасно.
   - И совершенно неожиданно для них.
   Каких чувств мы лишены, что не можем видеть и слышать мир вокруг нас?
   Библия оранжистов
   Некоторые считали расположенную в глуши Охранную Лесную Станцию очаровательным уголком дикой природы, но барон Владимир Харконнен не любил отдаляться от закрытых зданий, острых углов, металла и плаза. Холодный воздух казался пресным без примеси знакомого промышленного дыма, запахов смазки и железа машин. Слишком свежий, этот примитивный воздух казался даже враждебным.
   Барон понимал всю важность их экспедиции и получал садистское удовольствие, видя, что путешествие доставляет еще больше неудобств вертлявому ментату. Тот старался держаться, хотя его одежда была вымазана в грязи, а волосы всклокочены. Разум его работал, как мощная машина, но тело было изнеженным, тощим и слабым.
   - Здесь все так примитивно, мой барон, так грязно и холодно, - дико вращая глазами, неустанно повторял де Фриз. - Вы уверены, что нам надо забираться так далеко? Неужели нет другой альтернативы, кроме как забираться в этот лес?
   - Есть люди, которые платят большие деньги, чтобы пожить в таких условиях, и называют подобные места курортами, - отрезал барон.
   - Питер, заткнись и следуй за нами, - поддержал дядю Раббан. Они карабкались в это время по крутому и выщербленному склону покрытой снегом скалы, сложенной из песчаника.
   Сморщившись, ментат не остался в долгу и тоже съязвил:
   - Не здесь ли тот маленький мальчик одурачил вас и всю вашу охотничью команду, Раббан?
   Племянник барона нахмурился, вскинув свои кустистые брови, воззрился на де Фриза и прорычал:
   - В следующий раз я устрою охоту на тебя, если ты не придержишь свой поганый язык.
   - На бесценного ментата своего дядюшки? - проговорил де Фриз беззаботным тоном. - Интересно, где он найдет мне достойную замену?
   - Он прав, Раббан, - согласился барон и рассмеялся.
   Племянник что-то недовольно пробурчал в ответ.
   Охрана и егеря барона заранее прочесали эти места для того, чтобы теперь троица могла безбоязненно находиться здесь без обычной охраны и свиты. Раббан тем не менее был вооружен пистолетом и тепловым ружьем, говоря, что здесь во множестве бродят псы и прочие хищники. Барон не разделял подобного оптимизма племянника, будучи в душе согласен с де Фризом: этого олуха действительно перехитрил маленький ребенок. Но здесь они могли оказаться вдали от любого шпиона.
   На уступе все трое отдохнули, посидев на камне, а потом приступили к восхождению на следующий склон. Раббан шел впереди, отклоняя в сторону толстые ветви росшего на склоне кустарника. Но вот они достигли голого песчаника. Здесь виднелась трещина, в нижнем углу которой был узкий лаз, окруженный осыпавшимися камнями.
   - Это здесь, - сказал Раббан, - пошли.
   Барон опустился на колени и посветил себе фонариком, вделанным в перстень.
   - За мной, Питер.
   - Я не спелеолог, - ответил ментат. - К тому же очень устал.
   - Ты просто плохо тренирован, - возразил барон и глубоко вдохнул, ощутив все свои мышцы. - Надо больше упражняться. Держи себя в форме.
   - Но вы приобретали меня не для этого, мой барон.
   - Я приобрел тебя для того, чтобы ты делал то, что я тебе велю.
   Он наклонился и пополз в лаз, светя себе тонким, но мощным лучом фонарика.
   Хотя барон изо всех сил поддерживал себя в форме, в течение последнего года его стали беспокоить какие-то неясные боли в теле. Никто не замечал - а может, просто не отваживался сказать, - что в последнее время он также стал набирать вес, хотя диета его и не изменилась. Кожа стала плотной, толстой и какой-то отечной. Надо бы посоветоваться с врачом, может быть, даже придется пригласить доктора Сук, хотя у этих прохвостов сумасшедшие гонорары. Жизнь превращается в бесконечную полосу проблем.
   - Такое впечатление, что здесь здорово нагадил медведь, - пожаловался де Фриз, протиснувшись в лаз.
   - Откуда ты знаешь, как воняет медвежье дерьмо? - спросил Раббан, заталкивая ментата глубже в пещеру, чтобы освободить место для себя.
   - Зато я знаю, как воняешь ты. Ни один дикий зверь не сумеет тебя в этом превзойти.
   Мужчины, выпрямившись, остановились посреди пещеры. Барон зажег светильник и подвесил его у потолка. Свет вырвал из тьмы противоположную стену с небольшим выступом.
   - Хорошую маскировку придумали наши люди, а? - довольным голосом произнес барон. - Неплохо сработано.
   Он вытянул руку вперед, и стена померкла, скрывшись в сгустившейся тьме.
   Раббан нажал на выступ, и стена повернулась, открыв настоящий туннель.
   - Очень специфичное потайное место, - сказал барон. Вспыхнули лампы, осветив проход, который вел в глубь отвесной скалы. Когда они вступили внутрь и запечатали за собой проекцию скалы, де Фриз в изумлении огляделся:
   - И вы держали это в тайне даже от меня, барон?
   - Раббан нашел это очаровательное местечко во время одной своей охотничьей прогулки. Мы... произвели некоторую модернизацию, применив новые технологии, совершенно потрясающие технологии, должен сказать. Ты сам увидишь все наши возможности, когда я все тебе объясню.
   - Очень совершенное потайное место, - согласился ментат. - Здесь можно не думать о шпионах.
   Барон поднял руки к потолку и закричал во всю силу своих легких:
   - Проклятый кронпринц Шаддам, чтоб ты оказался в помойной яме! Нет, чтоб ты провалился в самую вонючую, самую глубокую пропасть на свете!
   Это были слова изменника, которые потрясли даже видавшего виды де Фриза, но барон только расхохотался.
   - Здесь, Питер, - и нигде больше на Гьеди Первой - я не могу столь же пренебрежительно относиться к возможности подслушивания.
   Он повел остальных в главное помещение.
   - Мы втроем можем остаться здесь и выдержать осаду целой армии и пережить даже применение контрабандной атомной бомбы. Никто не найдет нас. В корзинах с нулевой энтропией имеются практически неисчерпаемые запасы пищи, у нас много оружия. Здесь находится все, что жизненно важно для Дома Харконненов, включая финансовые документы и генеалогические записи. Здесь мы держим материал и другого рода - компрометирующие доказательства преступной деятельности других Домов.
   Раббан сел за высокий полированный стол и нажал кнопку на панели управления. Внезапно стены помещения стали совершенно прозрачными, желтые лампы осветили вытянутые трупы в количестве двадцати одного, висевшие между листами прозрачного плаза. Это была впечатляющая выставка.
   - Команда строителей, - сказал Раббан. - Это наш... особенный, правда... памятник в их честь.
   - Так поступали в свое время фараоны, - небрежно заметил барон.
   Плоть мертвых тел потеряла естественный цвет и вздулась, лица застыли в отвратительной гримасе смерти. В выражениях лиц жертв запечатлелось скорее грустное недоумение, нежели ужас перед насильственной смертью. Каждый, кто строил это секретное убежище для семьи Харконненов, с самого начала знал, что обречен.
   - На них будет неприятно смотреть, пока они будут гнить, но потом все эти страшные трупы превратятся во вполне милые чистенькие скелеты, - сказал барон.
   Остальные стены были покрыты росписью: синие грифоны Харконненов, изображения обнаженных людей и животных, совершавших акты копуляции. Часы с механическими фигурками оскорбили бы вкус всякого стороннего наблюдателя: Раббан смеялся, глядя, как половой член мужчины входит во влагалище, подчиняясь вечному постоянному ритму.
   Де Фриз огляделся, анализируя детали, и приступил к созданию первичной проекции.
   Барон улыбнулся.
   - Помещение окружено защитным полем, которое делает его непроницаемым для всех длин волн. Никакой сканер не может обнаружить это укрытие ни по виду, ни по звуку, ни даже при прямом прикосновении. Мы называем это нулевым полем. Подумай от этом. Мы находимся в таком месте, которое не существует для всей остальной вселенной. Это самое подходящее место для обсуждения наших... деликатных планов.
   - Я никогда не слышал о таком поле, ни от членов Гильдии, ни от иксианцев, - сказал де Фриз. - Кто его изобрел?
   - Может быть, ты помнишь нашего... гостя от Ришезов?
   - Чобин? - спросил ментат, потом спохватился и сам ответил на свой вопрос: - Да, именно так его звали.
   - Он приезжал к нам с секретной миссией с последними технологическими разработками Ришезов. Это очень рискованная новая технология, но наш друг Чобин видел ее безграничные возможности. Он поступил мудро, поделившись ею с Домом Харконненов, учитывая, правда, что мы возместили ему издержки.
   - Мы определенно заплатили ему больше чем достаточно.
   - Мы оправдали все, до последнего солари, - продолжал барон. Он привычно забарабанил пальцами по столу. - Внутри этого нулевого убежища нас не сможет прослушать ни одна живая душа, даже гильд-навигаторы с их проклятым предзнанием. Теперь Чобин работает над еще более интересной вещью.
   Раббаи нетерпеливо откинулся на спинку кресла.
   - Давайте все же перейдем к делу, ради которого пришли сюда.
   Де Фриз сидел за самоочищающимся столом, глаза его блестели, ум ментата включился на полную мощность, обдумывая возможности такой технологии невидимого. Как можно ее использовать...
   Барон перевел взгляд с пышущего здоровьем племянника на кривобокого ментата. Какой между ними контраст. Они представляют весь интеллектуальный спектр. За ними обоими надо постоянно присматривать. За первым из-за его твердолобости и недостатка гибкости, а за вторым из-за блестящего ума, который равно опасен.
   Несмотря на свою очевидную тупость, Раббан был единственным возможным наследником барона. Абульурд для этой роли определенно не годится. Кроме тех двух ублюдков женского пола, к рождению которых его принудили ведьмы Бене Гессерит, у барона нет своих детей. Следовательно, придется заняться обучением племянника государственным делам, чтобы в случае смерти у Владимира была уверенность в том, что дело Дома Харконненов будет продолжено.
   Было бы, однако, совсем хорошо, если бы удалось истребить Дом Атрейдесов.
   Возможно, для руководства действиями Раббана потребуется два ментата вместо одного. Раббан настоящий бык, и его правление окажется жестоким даже по меркам Харконненов, у которых в обычае подвергать своих подданных на Гьеди Первой издевательствам и пыткам, обращая людей в настоящих рабов.
   Барон помрачнел.
   - Переходим к делу. Теперь слушайте меня оба. Питер, я хочу, чтобы ты изо всех сил напряг свои способности ментата.
   Де Фриз достал из кармана маленькую бутылку с соком сафо. Он отпил из нее и облизал губы. Этот жест ментата барон находил особенно отталкивающим.
   - Мои агенты доставляют мне очень настораживающую и неприятную информацию, - начал барон. - Эта информация касается Икса и планов, которые вынашивал император незадолго до своей смерти.
   Харконнен забарабанил пальцами в такт своей любимой песенке.
   - Этот заговор может серьезно подорвать финансовое могущество нашего Дома. Об этих планах покойного императора не знают ни Гильдия, ни ОСПЧТ.
   Раббан хмыкнул. Де Фриз выпрямился, ожидая поступления новых данных.
   - Создается впечатление, что император и тлейлаксы образовали нечто вроде союза для того, чтобы предпринять неортодоксальную и в некотором смысле незаконную акцию.
   - Слиньи и дерьмо идут вместе, - произнес Раббан.
   Барон рассмеялся, оценив шутку.
   - Я узнал, что наш обожаемый покойный император стоял за захватом Икса. Он заставил членов Дома Верниусов стать отступниками и поставил на их место тлейлаксов с тем, чтобы они смогли для своих исследовательских нужд приспособить производственные и научные мощности Икса.
   - Какие это нужды, мой барон? - спросил де Фриз
   Барон взорвал заранее припасенную бомбу.
   - Они ищут биологический метод изготовления меланжи. Думают, что если они смогут синтезировать свою пряность искусственно и дешево, то смогут таким образом отстранить Арракис - то есть нас - от каналов ее распространения и распределения.
   Раббан презрительно фыркнул:
   - Невозможно. Никто не сможет этого сделать.
   Однако ум де Фриза уже переварил полученную информацию и, словно щелкнув, расставил все по своим местам.
   -Я бы не стал недооценивать тлейлаксов, особенно если соединить их способности с технологическими возможностями Икса. Они получат в свое распоряжение любую технику и любые вещества, которые им потребуются.
   Раббан поднялся.
   - Но если император сумеет синтезировать искусственную пряность, то что станет с нашим холдингом? Что произойдет со всеми запасами пряности, которые мы собирали годами?
   - Учитывая, что новый синтетический способ будет дешевым и эффективным, это значит, что все богатство Харконненов, которое зиждется исключительно на пряности, рассеется как дым, - с каменным лицом произнес де Фриз. - Причем в одну ночь.
   - Это истинная правда, Питер. - Барон грохнул рукой, унизанной перстнями, по столу. - Сбор пряности на Арракисе невероятно дорог. Если у императора появится свой источник пряности, то рынок рухнет и Дом Коррино захватит все остальное - это будет новая монополия, и она окажется целиком в руках императора.
   - Все это не понравится ОСПЧТ, - с необычайной для него прозорливостью заметил Раббан.
   Вслед за Раббаном заговорил де Фриз:
   - Тогда мы должны передать эту информацию Космической Гильдии. Мы должны открыть им, что делает император, и проследить, чтобы Шаддам прикрыл эти исследования. ОСПЧТ и Гильдия равным образом не захотят терять вложения, сделанные в добычу пряности, - предложил ментат.
   - Но что, если новый император сначала заключит договор именно с ними, Питер? - спросил барон. - ОСПЧТ частично принадлежит Дому Коррино. Может быть, новый император захочет начать свое царствование именно с такого неожиданного действия. Что, если именно ОСПЧТ нажимает на Шаддама с тем, чтобы он предоставил ей доступ к синтетической пряности с исключительными скидками в обмен на сотрудничество? Гильдия тоже будет не прочь поживиться дешевыми и надежными поставками. Они могут тоже покинуть Арракис, если добыча пряности на нем слишком трудна.
   - Тогда мы одни останемся ни с чем, - прорычал Раббан. - Дом Харконненов сможет тогда раздавить любой.
   Ментат прикрыл глаза, продолжая выдавать свою проекцию.
   - Мы даже не можем подать формальную жалобу в Ландсраад. Как только Дома узнают о заменителе пряности, начнется невообразимая лихорадка в Федерации. Политические союзы сформировались недавно, и очень многие Дома не станут возражать, если наша монополия на пряность превратится в ничто. Они не пошевелятся, если цена на пряность резко упадет. Потеряют только те, кто вложил много денег в накопление незаконных запасов пряности, или те, кто вложил большие средства в дорогую добычу пряности на Арракисе.
   - Другими словами - это опять-таки мы и наши немногие союзники, - сказал барон.
   - Бене Гессерит и вашей подружке-ведьме тоже понравятся дешевые поставки.
   Барон тяжелым взглядом уставился на своего племянника. Раббан только рассмеялся.
   - Итак, что мы можем сделать?
   Де Фриз ответил, не спрашивая согласия барона:
   - Дому Харконненов придется самому о себе позаботиться. Мы не можем рассчитывать на постороннюю помощь.
   - Помни, что Арракис - это наш квазилен, - сказал барон. - Он был отдан нам всего лишь с молчаливого согласия ОСПЧТ и императора. Теперь он превратился в крюк, на котором нас подвесят при первом удобном случае для просушки. Нам надо проявить исключительную осторожность.
   - У нас нет достаточной военной силы, чтобы воевать со всеми этими противниками, - произнес Раббан.
   - Надо проявить дипломатическую тонкость, - сказал де Фриз.