Страница:
«Мне больно, Дар. У тебя больше нет тела, и бесполезно…»
«Мы занимаем разные ячейки. Страдания, которые ощущаю я, не твои. Мои радости — не твои».
«Мне не нужно твое сочувствие! Ох, Дар! Зачем я только родилась!»
«А если ты была рождена для того, чтобы потерять Дункана?»
«Дар, пожалуйста!»
«Значит, ты родилась и теперь знаешь, что этого никогда не достаточно. Потому ты стала Достопочтенной Матерью. Что еще ты могла сделать? Все еще не достаточно? теперь ты Преподобная Матерь. Думаешь, теперь достаточно? Этого не будет достаточно никогда, покуда ты жива».
«Ты говоришь мне, что я всегда должна тянуться выше, чем я есть».
«Ха! Ты не делаешь решений на этой основе. Ты что, не слышишь его? Не думай — делай! Разве ты изберешь легкий путь? Зачем грустить, потому, что встретилась с неизбежным? И если это все, что ты способна увидеть, ограничься улучшением потомства!»
«Чтоб тебя! Почему ты сделала это со мной?»
«Сделала что?»
«Заставили меня смотреть на себя и моих бывших сестер так!»
«Как?»
«Будь ты проклята! Ты знаешь, что я имею в виду!»
«Бывшие Сестры, говоришь?»
«О, ты коварна».
«Все Преподобные Матери коварны».
«Ты никогда не прекращаешь учить!»
«Разве я это делаю?»
«Как невинна я была! Спроси себя, что ты делаешь на самом деле».
«Ты знаешь это не хуже меня. Мы ждем, когда человечество повзрослеет. Тиран только дал ему время подрасти, но теперь ему нужна забота».
«Да что за дело Тирану до моей боли!»
«Дура! Разве ты потерпела неудачу во время Страстей?»
«Ты же знаешь что нет!»
«Тогда перестань спотыкаться на очевидном».
«Ах ты сука!»
«Предпочитаю быть ведьмой. Но и то и другое лучше шлюхи».
«Единственное различие между бенеджессериткой и Достопочтенной Матерью — место на рыночной площади. Вы вышли замуж за наш Орден».
«Наше Сестринство?»
«Вы выводите породу для власти! Как же это отличается от…»
«Не искажай, Мурбелла! Займись выживанием».
«Не говори мне, что у тебя не было власти».
«Временное руководство людьми требуется для выживания».
«Снова выживание!»
«В Сестринстве это способствует выживанию прочих. Как замужняя женщина, что рождает детей».
«Итак, это сводится к воспроизводству.»
«Это твой выбор — семья и все, что объединяет ее. Что способствует жизни и счастью?»
Мурбелла разразилась смехом. Она уронила руки и открыла глаза и увидела, что перед ней стоит Беллонда и смотрит на нее.
— Всегда есть соблазн в этом для новой Преподобной Матери, — сказала Беллонда. — Поболтать малость с Иной Памятью. Кто это сейчас? Дар?
Мурбелла кивнула.
— Не верь всему, что они говорят тебе. Это знание, и тебе самой судить о них.
«В точности слова Одрейд. Смотри глазами мертвых на сцены давнего прошлого. Зрелище сквозь замочную скважину».
— Ты можешь часами блуждать там, — сказала Беллонда. — Учись сдерживаться. Чувствуй почву. Одна рука — для себя, другая — для корабля.
Снова! Прошлое, примененное к настоящему. Сколь богатой делает Иная Память повседневную жизнь!
— Это пройдет, — сказала Беллонда. — Спустя некоторое время это становится привычным.
Она положила отчет перед Мурбеллой.
«Привычным! Одной рукой правь кораблем, другой — собой. Так много сказано этими идиомами».
Мурбелла откинулась в кресле, чтобы просмотреть отчет Беллонды, внезапно представив себя в сюжете идиом Одрейд:
«Королева Пауков в центре моей сети».
Сеть сейчас, может быть, немного протерлась, но она все еще ловит то, что нужно рассмотреть. Дерни за ниточку, и прибежит Беллонда, выжидательно выставив нижнюю челюсть. Ключевые слова были «Архив» и «Анализ».
Посмотрев на Беллонду под этим углом, Мурбелла увидела мудрость в том, как Одрейд использовала ее, ее пороки и силы. Когда Мурбелла окончила изучать отчет, Беллонда все еще стояла перед ней в характерной позе.
Мурбелла поняла, что Беллонда рассматривает всякого, кто обращается к ней, как тех, кто не умеет ценить, людей, которые требуют Архивы для пустяков и которых нужно прямо поставить на место. Пустяки: черная кошка Беллонды. Мурбелле это показалось забавным.
Мурбелла скрывала веселье, покуда наслаждалась общением с Беллондой. С ней надо было держаться щепетильно. Ничего не вычитать из силы. Этот отчет был моделью краткости и дельных аргументов. Она отстаивала свою точку зрения мало приукрашивая, вполне достаточно для того, чтобы раскрыть свои собственные заключения.
— Тебе нравится обращаться ко мне? — спросила Беллонда.
«Она куда резче, чем раньше! Обращалась ли я к ней? Не слишком многословно, но она знает, где она нужна. Она говорит, что наше Сестринство должно быть образцом смирения. Матерь Настоятельница может быть чем угодно, смотря что ей нужно, но не остальные Сестры».
Мурбелла коснулась отчета.
— Начальная точка.
— Тогда мы должны начать прежде, чем твои подруги найдут ком-камерный центр. — Беллонда опустилась в кресло со знакомой доверчивостью. — Там погибла, но я могу послать за Шианой.
— Где она?
— На корабле. Исследует червей в Большом Ангаре и говорит, что каждая из нас может научиться контролировать их.
— Ценно, если это верно. Оставь ее. Что со Скитейлом?
— Все еще на корабле. Ваши друзья все еще не нашли его.
— Мы держим его под прикрытием.
— Продолжайте. Он — хорошая монета про запас для торга. И они не мои друзья, Белл. Как Рабби и его люди?
— В порядке, но взволнованы. Они знают, что Достопочтенные Матери здесь.
— Держите их под прикрытием.
— Это жутковато. Голос другой, но я слышу Дар.
— Это эхо в твоей голове.
Беллонда откровенно рассмеялась.
— Теперь то, что ты должна распространить среди Сестер. Мы действуем с чрезвычайной осторожностью, когда предстаем перед другими как люди, которыми надо восхищаться и подражать им. «Вы, Достопочтенные Матери, можете не жить так, как мы, но нашу силу вы можете перенять».
— Ах.
— Это приводит к праву собственности. Достопочтенные Матери под властью вещей. «Я хочу это место, эту игрушку, этого человека». Бери, что захочешь. Используй, пока не поломаешь.
— Пока мы идем нашим путем, восхищаясь тем, что мы видим.
— И в этом наш порок. Мы нелегко сдаемся. Бойся любви и чувств! Самообладание имеет свою собственную жадность. «Видишь, что у меня есть? Ты не сможешь этого иметь, пока не пойдешь моим путем!» Никогда не веди себя так с Достопочтенными Матерями.
— Так ты говоришь мне, что мы должны полюбить их?
— Как еще мы заставим их восхищаться нами? В этом была победа Джессики. Когда она отдала любовь, она отдала всю ее. Столькие в душе держат обиду на наши методы, и вдруг всепреодолевающее омовение — отдать все. Этому сопротивляться невозможно.
— Мы нелегко идем на такой компромисс.
— Не легче и Достопочтенным Матерям.
— Это путь их бюрократического происхождения!
— И все же их опытная площадка — путь наименьшего сопротивления.
— Ты смущаешь меня. Да… Мурбелла.
— Разве я сказала, что мы должны идти на компромисс? Компромисс ослабит нас, и мы знаем, что существуют проблемы, которых компромисс не разрешит, решения, которые мы должны принять, не взирая на их жестокость.
— Претендовать на любовь к ним?
— Это только начало.
— Это будет кровавый союз, это объединение бенеджессеритки и Достопочтенной Матери.
— Я предлагаю нам вступить в возможно более емкое Единение. Мы можем потерять людей, пока Достопочтенные Матери обучаются.
— Свадьба на поле брани.
Мурбелла встала, подумав о Дункане в нуль-корабле, вспоминая корабль таким, как она видела его в последний раз. Это было в последний раз, и не скроешь ни от какого чувства. Груда чуждых машин, странно гротескных. Дикий конгломерат выступов и изгибов без определенной цели. Трудно представить такую вещь, поднимающуюся своей собственной силой, какой бы она не была чудовищной, и исчезающей в космосе.
«Исчезающей в космосе!»
Она увидела очертания ментальной мозаики Дункана.
«Кусок, который нельзя будет убрать! Узнать язык… Не думай, делай!»
С внезапностью, охватившей ее холодом, она поняла его решение.
~ ~ ~
— Двигайтесь с чрезвычайной осторожностью, — предупредила его Шиана.
Айдахо не думал, что ему нужны предостережения, но тем не менее учел его.
Наличие в Доме Ордена Достопочтенных Матерей облегчало их задачу. Они заставляли корабельных Поверенных и прочих охранников нервничать. По приказу Мурбеллы ее бывших Сестер держали вне корабля, но все знали, что враг здесь. Сканеры показывали почти бесконечную вереницу лихтеров, высаживающих Достопочтенных Матерей на Посадочную Площадку. Большинство новоприбывших удивлялись чудовищному нуль-кораблю, стоявшему здесь, но ни одна не ослушалась Великой Достопочтенной Матери.
— До тех пор, пока она жива, — бормотал Айдахо, когда Поверенные могли его слышать. — У них традиция убивать своих лидеров, чтобы сменить их. Сколько продержится Мурбелла?
Ком-камеры делали за него его работу. Он знал, что его бормотание разносилось по кораблю.
Шиана пришла в его рабочую комнату вскоре после этого и устроила сцену осуждения.
— Что ты пытаешься сделать, Дункан? Ты беспокоишь людей.
— Пошла к своим червям!
— Дункан!
Мурбелла затеяла опасную игру! Она единственное, что стоит между нами и катастрофой!
Он уже высказал это предостережение Мурбелле.
Это не было новостью для наблюдателей, но повторение вызвало раздражение у каждого, кто это слышал — и у ком-камерных мониторов в Архивах, корабельных охранников, всех. За исключением Достопочтенных Матерей. Мурбелла держала их подальше от Архивов Беллонды.
— Потом будет время, — сказала она.
Шиана сделала намек:
— Дункан, каждая остановка подпитывает наши тревоги или говорит нам, что делать. Ты Ментат. Поработай для нас.
«Ах, Великий Ментат представлен всем на обозрение».
— То, что тебе делать, и так ясно, но это меня не касается. Я не могу оставить Мурбеллу.
«Но меня можно забрать».
Теперь это было делом Шианы. Она оставила его и отправилась, чтобы распространить свой собственный пожар изменений.
«Для примера у нас есть Рассеяние».
Вечером, она нейтрализовала Преподобных Матерей в корабле и сделала им знак рукой, который они могли счесть за следующий шаг.
«Они последуют за мной».
Не намереваясь этого делать, Миссионария установила сцену для власти Шианы. Большинство Сестер знали, что в ней скрыта сила. Опасная. Но она — была в ней.
Неиспользованная сила была подобна марионетке с видимыми нитями, но никто не дергал за них. Неотразимое влечение:
«Я могла бы заставить их плясать».
Поддержав обман, он вызвал Мурбеллу.
— Когда я тебя увижу?
— Дункан, пожалуйста, — даже на проекции она казалась торопящейся. — Я занята. Ты знаешь, время поджимает. Я появлюсь через несколько дней.
Проекция показала Достопочтенных Матерей на заднем плане, мрачно наблюдавших за поведением их лидера. Любая Преподобная Матерь могла прочесть то, что было написано на их лицах.
«Неужели Великая Достопочтенная Мать смягчилась? Это значит только то, что там мужчина!»
Когда его оборвали, Айдахо подчеркнул то, что показывал каждый монитор на корабле.
— Она в опасности! Неужели она не сознает этого?
«А теперь, Шиана, пора действовать тебе».
У Шианы был ключ, чтобы восстановить контроль над полетом корабля. Мины уже убрали. Никто не мог разрушить корабль в последний момент сигналом для спрятанных взрывных устройств. Только человеческий груз можно было принимать во внимание, особенно Тега.
«Тег увидит мой выбор. Другие — группа Рабби, Скитейл — получат свой шанс наравне с нами».
Футары в своих безопасных клетках его не волновали. Интересные животные, но в данный момент не имевшие значения. По этому поводу он только мельком подумал о Скиэйале. Маленький Тлейлаксианец оставался под присмотром охранников, которые неустанно следили за ним, несмотря на прочие тревоги.
Он отправился в постель с нервозностью, которой было готовое объяснение для любого сторожевого пса в Архивах.
«Его драгоценная Мурбелла в опасности».
И она была в опасности, только защитить он ее не мог.
«Самое мое присутствие сейчас для нее опасно».
Он поднялся на рассвете, вернулся на оружейный завод, демонтирующий военное оборудование. Шиана нашла его и попросила присоединиться к ней в ее охранном отсеке.
Горсточка поверенных приветствовала его. Он не удивился, увидев того, кого они избрали предводителем. Гарими. Он слышал о ее появлении на Согласовании. Подозрительна. Взволнована. Готова начать собственную игру. Это была женщина с мрачным лицом. Говорили, что она редко смеется.
— Мы сбили с толку ком-камеры в этой комнате, — сказала Гарими. — Они показывают, что мы перекусываем и расспрашиваем вас об оружии.
Айдахо ощутил, как свело желудок. Люди Белл быстро распознают подделку. Особенно на проекционую пародию на самого себя.
Гарими ответила на его хмурый взгляд:
— У нас есть союзники в Архивах.
Шиана сказала:
— Мы здесь, чтобы спросить тебя, не хочешь ли ты уйти прежде, чем мы сбежим в этом корабле.
Он искренне удивился.
«Остаться?»
Он и не думал об этом. Мурбелла больше не принадлежала ему. Связь порвалась на ней. Она не смирилась с этим. Еще нет. Но впервые ей придется требовать от себя выбор, подвергающий его опасности ради целей Бене Джессерит. Теперь же она просто отстранилась от него больше, чем требовала необходимость.
— Вы идете в Рассеяние? — спросил он, глядя на Гарими.
— Мы спасаем, что можем. Мы голосуем ногами, как это когда-то звали. Мурбелла разрушает Бене Джессерит.
За словами слышался невысказанный аргумент, которому он верил. Несогласие с игрой Одрейд.
Айдахо глубоко вздохнул.
— Я иду с вами.
— Только потом не жалеть! — предупредила Гарими.
— Это глупо! — сказал он, давая выход своему сдерживаемому горю.
Гарими не удивил бы такой ответ от Сестры. Айдахо ошарашил ее, и она несколько минут приходила в себя. Честность покорила ее.
— Конечно, глупо. Извини. Ты уверен, что не хочешь остаться? Мы даем тебе шанс сделать собственный выбор.
«Бенеджессеритская изощренность по отношению к тем, кто верно служит им».
— Я иду с вами.
Горе, которое они видели на его лице, не было притворным. Он не скрывал его, когда направился к своему рабочему месту.
«Мое место по праву».
Он не пытался скрывать свои действия, когда задавал АД-контуры для корабля.
«Союзники в Архивах».
Контуры вспыхнули на проекции — цветные ленты с оборванной связью, ведущей в систему полета. Путь в обход разрыва стал видимым только после нескольких мгновений исследования. Наблюдения Ментата были подготовлены для этого.
«Умножение через центр».
Айдахо сел и стал ждать.
Взлет был леденящим моментом пустоты, что резко оборвалась, когда они достаточно далеко отошли от поверхности, чтобы использовать нуль-поля и войти в подпространство.
Айдахо рассматривал проекцию. Вот они: старая чета в их саду! Он видел мерцающую сеть перед ними, мужчина показал на нее, удовлетворенная улыбка расплылась по круглому лицу. Они двигались в прозрачном покое, что открывал позади него контуры корабля. Сеть стала расти — уже не линии, но ленты, толще, чем проекционные контуры.
Губы мужчины задвигались, произнося беззвучные слова:
«Мы ждали тебя».
Руки Айдахо опустились на пульт, пальцы распластались по ком-полю, чтобы захватить необходимые элементы контроля над контуром. Не было времени для утонченности. Грубый разрыв. Он вошел в центр в течение секунды. С этого момента было просто накрывать целые сегменты. Сначала навигация. Он увидел, как сетка начала истончаться, выражение удивления на лице мужчины. Потом нульполя. Айдахо почувствовал, как корабль ныряет в подпространство. Сетка наклонилась, растянутая двумя наблюдателями, обрела перспективу и утончилась. Айдахо стер контуры звездной памяти, взяв с особой собственные данные.
Сетка и наблюдатели исчезли.
«Откуда мне было знать, что они будут здесь?»
У него не было ответа, кроме определенности, коренившейся в повторяемом видении.
Шиана не смотрела вверх, когда он нашел ее у пульта временного контроля полета в комнате охраны. Она склонилась над пультом, взирая на него в испуге. Проекция над ней показывала, что они вышли из подпространства. Айдахо не узнавал ни одного из видимых очертаний созвездий, но он и ожидал этого.
Шиана повернулась на стуле и посмотрела на возвышавшуюся над ней Гарими.
— Мы потеряли всю базу данных!
Айдахо постучал себя указательным пальцем по лбу.
— Нет, не потеряли.
— Но ведь на восстановление содержания уйдут годы! — возразила Шиана.
— Что случилось?
— Мы на неопознаваемом корабле в неопознаваемой вселенной, — сказал Айдахо. — Разве мы не этого хотели?
~ ~ ~
Мурбелле показалось, что прошли века с тех пор, как она узнала о решении Дункана.
«Исчезнуть в космосе! Покинуть меня!»
Неизменное чувство времени Страстей сказало ей, что только несколько секунд прошли с момента осознания его намерения, но она чувствовала, что знала о нем с самого начала.
Его надо остановить!
Она потянулась к своему пульту, когда Центральную начало сотрясать. Вибрация продолжалась нескончаемо долго и медленно угасла.
Беллонда вскочила на ноги.
— Что…
— Нуль-корабль, что был на Площадке, только что взлетел, — сказала Мурбелла.
Беллонда потянулась к пульту, но Мурбелла остановила ее.
— Он улетел.
«Она не должна видеть моих страданий».
— Но кто… — Беллонда замолкла. Она по-своему оценила последовательность событий и увидела то же, что и Мурбелла.
Мурбелла вздохнула. Она знала все проклятия, что сохранила история, но не хотела произносить ни одного из них.
— Время ленча, я буду есть в своей обеденной комнате с советницами, и я хочу, чтобы ты присутствовала, — сказала Мурбелла. — Скажи, чтобы снова подали тушеные уанские устрицы.
Беллонда воспротивилась было, но все, что она сказала, было:
— Снова?
— Ты не помнишь, что я ела сегодня вечером внизу одна? — Мурбелла снова уселась.
«Обязанности Матери Настоятельницы!»
Нужно было изменить карты и плыть по реками, и приручать Достопочтенных Матерей.
«Некоторые волны бросают тебя, Мурбелла. Но ты поднимаешься на гребне вновь и продвигаешься вместе с ними. Семь раз вниз, восемь — вверх. Ты умеешь балансировать на странных поверхностях».
«Я знаю, Дар. Добровольное участие в осуществлении твоих мечтаний».
Беллонда взирала на нее, покуда Мурбелла не сказала:
— Я приказала моим советницам сидеть на расстоянии от меня за ужином прошлым вечером. Это было странно — два стола во всей обеденной комнате.
«Почему я продолжаю эту пустую болтовню? Какие извинения мне нужны для объяснения моего вызывающего поведения?»
— Мы удивлялись, почему никому из нас не позволили войти в обеденную комнату, — сказала Беллонда.
— Чтобы спасти ваши жизни! Но вам надо было видеть их любопытство. Я читала по их губам. Ангелика сказала — она ест что-то тушеное. Я слышала, как она обсуждала это с шеф-поваром. Разве не чудесный мир мы приобрели? Мы должны взять образец того, что она заказала.
— Взять образец, — сказала Беллонда. — Вижу. — Затем:
— Знаешь ли, Шиана забрала картину Ван Гога из… вашей спальни.
«Почему это так ранит?»
— Я заметила, что она исчезла.
— Сказала, что позаимствует ее для своей спальни на корабле.
Рот Мурбеллы поджался в тонкую линию.
«Будьте вы прокляты! Дункан и Шиана! Тег, Скитейл… все они ушли и нет пути, чтобы последовать за ними. Но у нас все еще есть автоклавы и клетки Айдахо от наших детей. Не то же самое… но близко. Он думает, что сбежал!»
— С тобой все в порядке, Мурбелла? — в голосе Белл звучала забота.
«Ты предупреждала меня о диких вещах, Дар, а я не слушала…»
— После того, как мы поедим, я возьму мой Совет на инспекционную экскурсию по Центральной. Скажи моей послушнице, что я выпью сидра перед возвращением.
Беллонда ушла, ворча. Это было совсем в ее духе.
«Как же ты будешь теперь вести меня, Дар?»
«Тебе нужно руководство? Экскурсия с гидом по твоей жизни? И для этого я умерла?»
«Но они Ван Гога забрали!»
«Значит, ты это будешь оплакивать?»
«Зачем они взяли его, Дар?»
Язвительный смех был ответом на это, и Мурбелла была довольна, что больше никто этого не слышит.
«Разве ты не видишь, чего она хотела?»
«Схема Миссионарии!»
«О, не только. Это следующая фаза: от Mуаддиба к Тирану, затем от Преподобных Матерей к нам, затем от нас к Шиане… и что потом? Ты не видишь? Все здесь правильно на грани твоих мыслей. Смирись с этим, словно когда пьешь горькое лекарство».
Мурбелла содрогнулась.
«Видеть? Горькое лекарство грядущего Шианы? Однажды мы думали, что все лекарства должны быть горькими, иначе они не эффективны. В сладком нет целительного свойства».
«Это должно случиться. Дар?»
«Некоторые задохнутся от этого лекарства. Но выжившие могут создать интересную схему».
~ ~ ~
— Ты нарочно дал им уйти, Дэниэл!
Старая женщина вытерла руки о запачканный перед своего садового фартука. Вокруг стояло летнее утро, распускались цветы птицы, перекликались на соседних деревьях. Небо было подернуто дымкой, горизонт светился желтым.
— Сейчас, Марти, это было не нарочно, — сказал Дэниэл. Он снял свою шляпу с загнутыми полями и потер густые коротко остриженные седые волосы, прежде чем вновь надел шляпу.
— Он удивил меня. Я знал, что он видит нас, но я не подозревал, что он видит сетку.
— А у меня для них была припасена такая милая планетка, — сказала Марти. — Одна из лучших. Настоящий тест для их способностей.
— Нечего об этом горевать, — сказал Дэниэл. — Они сейчас там, где нам до них не достать. Он Рассеялся так тонко, хотя я ожидал, что легко засеку их.
— У них тоже есть Тлейлакский мастер, — сказала Марти. — Я видела его, когда они проходили под сеткой. Мне бы так приятно было изучить другого Мастера.
— Не вижу зачем. Чтобы всегда обводили нас вокруг пальца, всегда заставляли нас сбивать их. Я не люблю так угрожать Мастерам, и ты это знаешь! Если бы это были не они…
— Они не боги, Дэниэл.
— Мы тоже.
— Я все же думаю, что ты дал им сбежать. Ты так тревожишься за обрезку своих роз!
— Ни, и что бы ты, в любом случае, сказала Мастеру? — спросил Дэниэл.
— Я собиралась пошутить, когда он спросил бы, кто мы такие. Они всегда спрашивают. Я собиралась ответить: «Чего вы ожидали — сам Бог со струящейся бородой!»
Дэниэл захихикал.
— Это было бы забавно. Им так давно пора привыкнуть, что Танцующие Лица могут быть независимы от них.
— Не вижу почему. Это естественные последствия. Они дали нам силу, чтобы воспринять память и опыт других народов. Собрать достаточно их и…
— Это те обличья, что мы принимаем, Марти.
— Любые. Мастерам следовало бы знать, что мы достаточно их наберем, чтобы однажды сделать свой собственный выбор насчет нашего будущего.
— А их будущего?
— О, мне придется попросить у них прощения за то, что я поставлю их на место. Ты можешь сделать только это, управляя другими, разве это не так, Дэниэл?
— Когда у тебя на лице такое выражение, Марти, я иду подрезать свои розы. — Он отправился снова к ряду кустов с зелеными листьями и черными цветами размером с его голову.
Марти закричала ему вслед:
— Собери достаточно людей, и у тебя будет большой мяч знания, Дэниэл! Вот что я говорила ему. И этим бенеджессериткам в этом корабле! Я сказала им, скольких из них я собрала. Заметно же, как они отчужденно чувствуют себя, когда мы украдкой на них смотрим?
Дэниэл склонился над своими черными розами.
Она смотрела на него, уперев руки в бока.
— Не для Ментатов, — сказал он. — Их двое на этом корабле — оба гхолы. Хочешь поиграть с ними?
— Мастера всегда тоже пытаются их контролировать, — сказала она.
— Этот Мастер собирается получить неприятности, если попытается вмешаться в эту большую неприятность, — сказал Дэниэл, обрезая нижний побег с куста у самого корня. — А мои тревоги приятны.
— То же и с Ментатами! — крикнула Марти. — Я говорила им. Грош им цена за дюжину!
— Грош? Не думаю, что они поняли это, Марти. Это Преподобные Матери — да, но не этот здоровенный Ментат. Он не настолько опустел.
— Ты понимаешь, что такое ты упустил, Дэниэл? — требовательно спросила она, подходя к нему. — У этого Мастера в груди нуль-энтропийная трубка. Полная клеток гхол, к тому же!
— Я видел.
— Так вот почему ты их выпустил!
— Я их не выпускал. — Его садовые ножницы пощелкивали. — Гхолы. Они радушно примут его.
«Мы занимаем разные ячейки. Страдания, которые ощущаю я, не твои. Мои радости — не твои».
«Мне не нужно твое сочувствие! Ох, Дар! Зачем я только родилась!»
«А если ты была рождена для того, чтобы потерять Дункана?»
«Дар, пожалуйста!»
«Значит, ты родилась и теперь знаешь, что этого никогда не достаточно. Потому ты стала Достопочтенной Матерью. Что еще ты могла сделать? Все еще не достаточно? теперь ты Преподобная Матерь. Думаешь, теперь достаточно? Этого не будет достаточно никогда, покуда ты жива».
«Ты говоришь мне, что я всегда должна тянуться выше, чем я есть».
«Ха! Ты не делаешь решений на этой основе. Ты что, не слышишь его? Не думай — делай! Разве ты изберешь легкий путь? Зачем грустить, потому, что встретилась с неизбежным? И если это все, что ты способна увидеть, ограничься улучшением потомства!»
«Чтоб тебя! Почему ты сделала это со мной?»
«Сделала что?»
«Заставили меня смотреть на себя и моих бывших сестер так!»
«Как?»
«Будь ты проклята! Ты знаешь, что я имею в виду!»
«Бывшие Сестры, говоришь?»
«О, ты коварна».
«Все Преподобные Матери коварны».
«Ты никогда не прекращаешь учить!»
«Разве я это делаю?»
«Как невинна я была! Спроси себя, что ты делаешь на самом деле».
«Ты знаешь это не хуже меня. Мы ждем, когда человечество повзрослеет. Тиран только дал ему время подрасти, но теперь ему нужна забота».
«Да что за дело Тирану до моей боли!»
«Дура! Разве ты потерпела неудачу во время Страстей?»
«Ты же знаешь что нет!»
«Тогда перестань спотыкаться на очевидном».
«Ах ты сука!»
«Предпочитаю быть ведьмой. Но и то и другое лучше шлюхи».
«Единственное различие между бенеджессериткой и Достопочтенной Матерью — место на рыночной площади. Вы вышли замуж за наш Орден».
«Наше Сестринство?»
«Вы выводите породу для власти! Как же это отличается от…»
«Не искажай, Мурбелла! Займись выживанием».
«Не говори мне, что у тебя не было власти».
«Временное руководство людьми требуется для выживания».
«Снова выживание!»
«В Сестринстве это способствует выживанию прочих. Как замужняя женщина, что рождает детей».
«Итак, это сводится к воспроизводству.»
«Это твой выбор — семья и все, что объединяет ее. Что способствует жизни и счастью?»
Мурбелла разразилась смехом. Она уронила руки и открыла глаза и увидела, что перед ней стоит Беллонда и смотрит на нее.
— Всегда есть соблазн в этом для новой Преподобной Матери, — сказала Беллонда. — Поболтать малость с Иной Памятью. Кто это сейчас? Дар?
Мурбелла кивнула.
— Не верь всему, что они говорят тебе. Это знание, и тебе самой судить о них.
«В точности слова Одрейд. Смотри глазами мертвых на сцены давнего прошлого. Зрелище сквозь замочную скважину».
— Ты можешь часами блуждать там, — сказала Беллонда. — Учись сдерживаться. Чувствуй почву. Одна рука — для себя, другая — для корабля.
Снова! Прошлое, примененное к настоящему. Сколь богатой делает Иная Память повседневную жизнь!
— Это пройдет, — сказала Беллонда. — Спустя некоторое время это становится привычным.
Она положила отчет перед Мурбеллой.
«Привычным! Одной рукой правь кораблем, другой — собой. Так много сказано этими идиомами».
Мурбелла откинулась в кресле, чтобы просмотреть отчет Беллонды, внезапно представив себя в сюжете идиом Одрейд:
«Королева Пауков в центре моей сети».
Сеть сейчас, может быть, немного протерлась, но она все еще ловит то, что нужно рассмотреть. Дерни за ниточку, и прибежит Беллонда, выжидательно выставив нижнюю челюсть. Ключевые слова были «Архив» и «Анализ».
Посмотрев на Беллонду под этим углом, Мурбелла увидела мудрость в том, как Одрейд использовала ее, ее пороки и силы. Когда Мурбелла окончила изучать отчет, Беллонда все еще стояла перед ней в характерной позе.
Мурбелла поняла, что Беллонда рассматривает всякого, кто обращается к ней, как тех, кто не умеет ценить, людей, которые требуют Архивы для пустяков и которых нужно прямо поставить на место. Пустяки: черная кошка Беллонды. Мурбелле это показалось забавным.
Мурбелла скрывала веселье, покуда наслаждалась общением с Беллондой. С ней надо было держаться щепетильно. Ничего не вычитать из силы. Этот отчет был моделью краткости и дельных аргументов. Она отстаивала свою точку зрения мало приукрашивая, вполне достаточно для того, чтобы раскрыть свои собственные заключения.
— Тебе нравится обращаться ко мне? — спросила Беллонда.
«Она куда резче, чем раньше! Обращалась ли я к ней? Не слишком многословно, но она знает, где она нужна. Она говорит, что наше Сестринство должно быть образцом смирения. Матерь Настоятельница может быть чем угодно, смотря что ей нужно, но не остальные Сестры».
Мурбелла коснулась отчета.
— Начальная точка.
— Тогда мы должны начать прежде, чем твои подруги найдут ком-камерный центр. — Беллонда опустилась в кресло со знакомой доверчивостью. — Там погибла, но я могу послать за Шианой.
— Где она?
— На корабле. Исследует червей в Большом Ангаре и говорит, что каждая из нас может научиться контролировать их.
— Ценно, если это верно. Оставь ее. Что со Скитейлом?
— Все еще на корабле. Ваши друзья все еще не нашли его.
— Мы держим его под прикрытием.
— Продолжайте. Он — хорошая монета про запас для торга. И они не мои друзья, Белл. Как Рабби и его люди?
— В порядке, но взволнованы. Они знают, что Достопочтенные Матери здесь.
— Держите их под прикрытием.
— Это жутковато. Голос другой, но я слышу Дар.
— Это эхо в твоей голове.
Беллонда откровенно рассмеялась.
— Теперь то, что ты должна распространить среди Сестер. Мы действуем с чрезвычайной осторожностью, когда предстаем перед другими как люди, которыми надо восхищаться и подражать им. «Вы, Достопочтенные Матери, можете не жить так, как мы, но нашу силу вы можете перенять».
— Ах.
— Это приводит к праву собственности. Достопочтенные Матери под властью вещей. «Я хочу это место, эту игрушку, этого человека». Бери, что захочешь. Используй, пока не поломаешь.
— Пока мы идем нашим путем, восхищаясь тем, что мы видим.
— И в этом наш порок. Мы нелегко сдаемся. Бойся любви и чувств! Самообладание имеет свою собственную жадность. «Видишь, что у меня есть? Ты не сможешь этого иметь, пока не пойдешь моим путем!» Никогда не веди себя так с Достопочтенными Матерями.
— Так ты говоришь мне, что мы должны полюбить их?
— Как еще мы заставим их восхищаться нами? В этом была победа Джессики. Когда она отдала любовь, она отдала всю ее. Столькие в душе держат обиду на наши методы, и вдруг всепреодолевающее омовение — отдать все. Этому сопротивляться невозможно.
— Мы нелегко идем на такой компромисс.
— Не легче и Достопочтенным Матерям.
— Это путь их бюрократического происхождения!
— И все же их опытная площадка — путь наименьшего сопротивления.
— Ты смущаешь меня. Да… Мурбелла.
— Разве я сказала, что мы должны идти на компромисс? Компромисс ослабит нас, и мы знаем, что существуют проблемы, которых компромисс не разрешит, решения, которые мы должны принять, не взирая на их жестокость.
— Претендовать на любовь к ним?
— Это только начало.
— Это будет кровавый союз, это объединение бенеджессеритки и Достопочтенной Матери.
— Я предлагаю нам вступить в возможно более емкое Единение. Мы можем потерять людей, пока Достопочтенные Матери обучаются.
— Свадьба на поле брани.
Мурбелла встала, подумав о Дункане в нуль-корабле, вспоминая корабль таким, как она видела его в последний раз. Это было в последний раз, и не скроешь ни от какого чувства. Груда чуждых машин, странно гротескных. Дикий конгломерат выступов и изгибов без определенной цели. Трудно представить такую вещь, поднимающуюся своей собственной силой, какой бы она не была чудовищной, и исчезающей в космосе.
«Исчезающей в космосе!»
Она увидела очертания ментальной мозаики Дункана.
«Кусок, который нельзя будет убрать! Узнать язык… Не думай, делай!»
С внезапностью, охватившей ее холодом, она поняла его решение.
~ ~ ~
Когда ты думаешь взять в свои руки определение своей судьбы, это становится моментом, когда ты можешь быть раздавлен. Допускай возможность неожиданностей. Когда мы творим, всегда действуют и другие силы.
Дарви Одрейд
— Двигайтесь с чрезвычайной осторожностью, — предупредила его Шиана.
Айдахо не думал, что ему нужны предостережения, но тем не менее учел его.
Наличие в Доме Ордена Достопочтенных Матерей облегчало их задачу. Они заставляли корабельных Поверенных и прочих охранников нервничать. По приказу Мурбеллы ее бывших Сестер держали вне корабля, но все знали, что враг здесь. Сканеры показывали почти бесконечную вереницу лихтеров, высаживающих Достопочтенных Матерей на Посадочную Площадку. Большинство новоприбывших удивлялись чудовищному нуль-кораблю, стоявшему здесь, но ни одна не ослушалась Великой Достопочтенной Матери.
— До тех пор, пока она жива, — бормотал Айдахо, когда Поверенные могли его слышать. — У них традиция убивать своих лидеров, чтобы сменить их. Сколько продержится Мурбелла?
Ком-камеры делали за него его работу. Он знал, что его бормотание разносилось по кораблю.
Шиана пришла в его рабочую комнату вскоре после этого и устроила сцену осуждения.
— Что ты пытаешься сделать, Дункан? Ты беспокоишь людей.
— Пошла к своим червям!
— Дункан!
Мурбелла затеяла опасную игру! Она единственное, что стоит между нами и катастрофой!
Он уже высказал это предостережение Мурбелле.
Это не было новостью для наблюдателей, но повторение вызвало раздражение у каждого, кто это слышал — и у ком-камерных мониторов в Архивах, корабельных охранников, всех. За исключением Достопочтенных Матерей. Мурбелла держала их подальше от Архивов Беллонды.
— Потом будет время, — сказала она.
Шиана сделала намек:
— Дункан, каждая остановка подпитывает наши тревоги или говорит нам, что делать. Ты Ментат. Поработай для нас.
«Ах, Великий Ментат представлен всем на обозрение».
— То, что тебе делать, и так ясно, но это меня не касается. Я не могу оставить Мурбеллу.
«Но меня можно забрать».
Теперь это было делом Шианы. Она оставила его и отправилась, чтобы распространить свой собственный пожар изменений.
«Для примера у нас есть Рассеяние».
Вечером, она нейтрализовала Преподобных Матерей в корабле и сделала им знак рукой, который они могли счесть за следующий шаг.
«Они последуют за мной».
Не намереваясь этого делать, Миссионария установила сцену для власти Шианы. Большинство Сестер знали, что в ней скрыта сила. Опасная. Но она — была в ней.
Неиспользованная сила была подобна марионетке с видимыми нитями, но никто не дергал за них. Неотразимое влечение:
«Я могла бы заставить их плясать».
Поддержав обман, он вызвал Мурбеллу.
— Когда я тебя увижу?
— Дункан, пожалуйста, — даже на проекции она казалась торопящейся. — Я занята. Ты знаешь, время поджимает. Я появлюсь через несколько дней.
Проекция показала Достопочтенных Матерей на заднем плане, мрачно наблюдавших за поведением их лидера. Любая Преподобная Матерь могла прочесть то, что было написано на их лицах.
«Неужели Великая Достопочтенная Мать смягчилась? Это значит только то, что там мужчина!»
Когда его оборвали, Айдахо подчеркнул то, что показывал каждый монитор на корабле.
— Она в опасности! Неужели она не сознает этого?
«А теперь, Шиана, пора действовать тебе».
У Шианы был ключ, чтобы восстановить контроль над полетом корабля. Мины уже убрали. Никто не мог разрушить корабль в последний момент сигналом для спрятанных взрывных устройств. Только человеческий груз можно было принимать во внимание, особенно Тега.
«Тег увидит мой выбор. Другие — группа Рабби, Скитейл — получат свой шанс наравне с нами».
Футары в своих безопасных клетках его не волновали. Интересные животные, но в данный момент не имевшие значения. По этому поводу он только мельком подумал о Скиэйале. Маленький Тлейлаксианец оставался под присмотром охранников, которые неустанно следили за ним, несмотря на прочие тревоги.
Он отправился в постель с нервозностью, которой было готовое объяснение для любого сторожевого пса в Архивах.
«Его драгоценная Мурбелла в опасности».
И она была в опасности, только защитить он ее не мог.
«Самое мое присутствие сейчас для нее опасно».
Он поднялся на рассвете, вернулся на оружейный завод, демонтирующий военное оборудование. Шиана нашла его и попросила присоединиться к ней в ее охранном отсеке.
Горсточка поверенных приветствовала его. Он не удивился, увидев того, кого они избрали предводителем. Гарими. Он слышал о ее появлении на Согласовании. Подозрительна. Взволнована. Готова начать собственную игру. Это была женщина с мрачным лицом. Говорили, что она редко смеется.
— Мы сбили с толку ком-камеры в этой комнате, — сказала Гарими. — Они показывают, что мы перекусываем и расспрашиваем вас об оружии.
Айдахо ощутил, как свело желудок. Люди Белл быстро распознают подделку. Особенно на проекционую пародию на самого себя.
Гарими ответила на его хмурый взгляд:
— У нас есть союзники в Архивах.
Шиана сказала:
— Мы здесь, чтобы спросить тебя, не хочешь ли ты уйти прежде, чем мы сбежим в этом корабле.
Он искренне удивился.
«Остаться?»
Он и не думал об этом. Мурбелла больше не принадлежала ему. Связь порвалась на ней. Она не смирилась с этим. Еще нет. Но впервые ей придется требовать от себя выбор, подвергающий его опасности ради целей Бене Джессерит. Теперь же она просто отстранилась от него больше, чем требовала необходимость.
— Вы идете в Рассеяние? — спросил он, глядя на Гарими.
— Мы спасаем, что можем. Мы голосуем ногами, как это когда-то звали. Мурбелла разрушает Бене Джессерит.
За словами слышался невысказанный аргумент, которому он верил. Несогласие с игрой Одрейд.
Айдахо глубоко вздохнул.
— Я иду с вами.
— Только потом не жалеть! — предупредила Гарими.
— Это глупо! — сказал он, давая выход своему сдерживаемому горю.
Гарими не удивил бы такой ответ от Сестры. Айдахо ошарашил ее, и она несколько минут приходила в себя. Честность покорила ее.
— Конечно, глупо. Извини. Ты уверен, что не хочешь остаться? Мы даем тебе шанс сделать собственный выбор.
«Бенеджессеритская изощренность по отношению к тем, кто верно служит им».
— Я иду с вами.
Горе, которое они видели на его лице, не было притворным. Он не скрывал его, когда направился к своему рабочему месту.
«Мое место по праву».
Он не пытался скрывать свои действия, когда задавал АД-контуры для корабля.
«Союзники в Архивах».
Контуры вспыхнули на проекции — цветные ленты с оборванной связью, ведущей в систему полета. Путь в обход разрыва стал видимым только после нескольких мгновений исследования. Наблюдения Ментата были подготовлены для этого.
«Умножение через центр».
Айдахо сел и стал ждать.
Взлет был леденящим моментом пустоты, что резко оборвалась, когда они достаточно далеко отошли от поверхности, чтобы использовать нуль-поля и войти в подпространство.
Айдахо рассматривал проекцию. Вот они: старая чета в их саду! Он видел мерцающую сеть перед ними, мужчина показал на нее, удовлетворенная улыбка расплылась по круглому лицу. Они двигались в прозрачном покое, что открывал позади него контуры корабля. Сеть стала расти — уже не линии, но ленты, толще, чем проекционные контуры.
Губы мужчины задвигались, произнося беззвучные слова:
«Мы ждали тебя».
Руки Айдахо опустились на пульт, пальцы распластались по ком-полю, чтобы захватить необходимые элементы контроля над контуром. Не было времени для утонченности. Грубый разрыв. Он вошел в центр в течение секунды. С этого момента было просто накрывать целые сегменты. Сначала навигация. Он увидел, как сетка начала истончаться, выражение удивления на лице мужчины. Потом нульполя. Айдахо почувствовал, как корабль ныряет в подпространство. Сетка наклонилась, растянутая двумя наблюдателями, обрела перспективу и утончилась. Айдахо стер контуры звездной памяти, взяв с особой собственные данные.
Сетка и наблюдатели исчезли.
«Откуда мне было знать, что они будут здесь?»
У него не было ответа, кроме определенности, коренившейся в повторяемом видении.
Шиана не смотрела вверх, когда он нашел ее у пульта временного контроля полета в комнате охраны. Она склонилась над пультом, взирая на него в испуге. Проекция над ней показывала, что они вышли из подпространства. Айдахо не узнавал ни одного из видимых очертаний созвездий, но он и ожидал этого.
Шиана повернулась на стуле и посмотрела на возвышавшуюся над ней Гарими.
— Мы потеряли всю базу данных!
Айдахо постучал себя указательным пальцем по лбу.
— Нет, не потеряли.
— Но ведь на восстановление содержания уйдут годы! — возразила Шиана.
— Что случилось?
— Мы на неопознаваемом корабле в неопознаваемой вселенной, — сказал Айдахо. — Разве мы не этого хотели?
~ ~ ~
Для равновесия тайн нет. Ты уже должен ощущать волны.
Дарви Одрейд
Мурбелле показалось, что прошли века с тех пор, как она узнала о решении Дункана.
«Исчезнуть в космосе! Покинуть меня!»
Неизменное чувство времени Страстей сказало ей, что только несколько секунд прошли с момента осознания его намерения, но она чувствовала, что знала о нем с самого начала.
Его надо остановить!
Она потянулась к своему пульту, когда Центральную начало сотрясать. Вибрация продолжалась нескончаемо долго и медленно угасла.
Беллонда вскочила на ноги.
— Что…
— Нуль-корабль, что был на Площадке, только что взлетел, — сказала Мурбелла.
Беллонда потянулась к пульту, но Мурбелла остановила ее.
— Он улетел.
«Она не должна видеть моих страданий».
— Но кто… — Беллонда замолкла. Она по-своему оценила последовательность событий и увидела то же, что и Мурбелла.
Мурбелла вздохнула. Она знала все проклятия, что сохранила история, но не хотела произносить ни одного из них.
— Время ленча, я буду есть в своей обеденной комнате с советницами, и я хочу, чтобы ты присутствовала, — сказала Мурбелла. — Скажи, чтобы снова подали тушеные уанские устрицы.
Беллонда воспротивилась было, но все, что она сказала, было:
— Снова?
— Ты не помнишь, что я ела сегодня вечером внизу одна? — Мурбелла снова уселась.
«Обязанности Матери Настоятельницы!»
Нужно было изменить карты и плыть по реками, и приручать Достопочтенных Матерей.
«Некоторые волны бросают тебя, Мурбелла. Но ты поднимаешься на гребне вновь и продвигаешься вместе с ними. Семь раз вниз, восемь — вверх. Ты умеешь балансировать на странных поверхностях».
«Я знаю, Дар. Добровольное участие в осуществлении твоих мечтаний».
Беллонда взирала на нее, покуда Мурбелла не сказала:
— Я приказала моим советницам сидеть на расстоянии от меня за ужином прошлым вечером. Это было странно — два стола во всей обеденной комнате.
«Почему я продолжаю эту пустую болтовню? Какие извинения мне нужны для объяснения моего вызывающего поведения?»
— Мы удивлялись, почему никому из нас не позволили войти в обеденную комнату, — сказала Беллонда.
— Чтобы спасти ваши жизни! Но вам надо было видеть их любопытство. Я читала по их губам. Ангелика сказала — она ест что-то тушеное. Я слышала, как она обсуждала это с шеф-поваром. Разве не чудесный мир мы приобрели? Мы должны взять образец того, что она заказала.
— Взять образец, — сказала Беллонда. — Вижу. — Затем:
— Знаешь ли, Шиана забрала картину Ван Гога из… вашей спальни.
«Почему это так ранит?»
— Я заметила, что она исчезла.
— Сказала, что позаимствует ее для своей спальни на корабле.
Рот Мурбеллы поджался в тонкую линию.
«Будьте вы прокляты! Дункан и Шиана! Тег, Скитейл… все они ушли и нет пути, чтобы последовать за ними. Но у нас все еще есть автоклавы и клетки Айдахо от наших детей. Не то же самое… но близко. Он думает, что сбежал!»
— С тобой все в порядке, Мурбелла? — в голосе Белл звучала забота.
«Ты предупреждала меня о диких вещах, Дар, а я не слушала…»
— После того, как мы поедим, я возьму мой Совет на инспекционную экскурсию по Центральной. Скажи моей послушнице, что я выпью сидра перед возвращением.
Беллонда ушла, ворча. Это было совсем в ее духе.
«Как же ты будешь теперь вести меня, Дар?»
«Тебе нужно руководство? Экскурсия с гидом по твоей жизни? И для этого я умерла?»
«Но они Ван Гога забрали!»
«Значит, ты это будешь оплакивать?»
«Зачем они взяли его, Дар?»
Язвительный смех был ответом на это, и Мурбелла была довольна, что больше никто этого не слышит.
«Разве ты не видишь, чего она хотела?»
«Схема Миссионарии!»
«О, не только. Это следующая фаза: от Mуаддиба к Тирану, затем от Преподобных Матерей к нам, затем от нас к Шиане… и что потом? Ты не видишь? Все здесь правильно на грани твоих мыслей. Смирись с этим, словно когда пьешь горькое лекарство».
Мурбелла содрогнулась.
«Видеть? Горькое лекарство грядущего Шианы? Однажды мы думали, что все лекарства должны быть горькими, иначе они не эффективны. В сладком нет целительного свойства».
«Это должно случиться. Дар?»
«Некоторые задохнутся от этого лекарства. Но выжившие могут создать интересную схему».
~ ~ ~
Парные противоположности определяют твои стремления, и ты становишься пленником этих стремлений.
Дзенсуннитский Кнут
— Ты нарочно дал им уйти, Дэниэл!
Старая женщина вытерла руки о запачканный перед своего садового фартука. Вокруг стояло летнее утро, распускались цветы птицы, перекликались на соседних деревьях. Небо было подернуто дымкой, горизонт светился желтым.
— Сейчас, Марти, это было не нарочно, — сказал Дэниэл. Он снял свою шляпу с загнутыми полями и потер густые коротко остриженные седые волосы, прежде чем вновь надел шляпу.
— Он удивил меня. Я знал, что он видит нас, но я не подозревал, что он видит сетку.
— А у меня для них была припасена такая милая планетка, — сказала Марти. — Одна из лучших. Настоящий тест для их способностей.
— Нечего об этом горевать, — сказал Дэниэл. — Они сейчас там, где нам до них не достать. Он Рассеялся так тонко, хотя я ожидал, что легко засеку их.
— У них тоже есть Тлейлакский мастер, — сказала Марти. — Я видела его, когда они проходили под сеткой. Мне бы так приятно было изучить другого Мастера.
— Не вижу зачем. Чтобы всегда обводили нас вокруг пальца, всегда заставляли нас сбивать их. Я не люблю так угрожать Мастерам, и ты это знаешь! Если бы это были не они…
— Они не боги, Дэниэл.
— Мы тоже.
— Я все же думаю, что ты дал им сбежать. Ты так тревожишься за обрезку своих роз!
— Ни, и что бы ты, в любом случае, сказала Мастеру? — спросил Дэниэл.
— Я собиралась пошутить, когда он спросил бы, кто мы такие. Они всегда спрашивают. Я собиралась ответить: «Чего вы ожидали — сам Бог со струящейся бородой!»
Дэниэл захихикал.
— Это было бы забавно. Им так давно пора привыкнуть, что Танцующие Лица могут быть независимы от них.
— Не вижу почему. Это естественные последствия. Они дали нам силу, чтобы воспринять память и опыт других народов. Собрать достаточно их и…
— Это те обличья, что мы принимаем, Марти.
— Любые. Мастерам следовало бы знать, что мы достаточно их наберем, чтобы однажды сделать свой собственный выбор насчет нашего будущего.
— А их будущего?
— О, мне придется попросить у них прощения за то, что я поставлю их на место. Ты можешь сделать только это, управляя другими, разве это не так, Дэниэл?
— Когда у тебя на лице такое выражение, Марти, я иду подрезать свои розы. — Он отправился снова к ряду кустов с зелеными листьями и черными цветами размером с его голову.
Марти закричала ему вслед:
— Собери достаточно людей, и у тебя будет большой мяч знания, Дэниэл! Вот что я говорила ему. И этим бенеджессериткам в этом корабле! Я сказала им, скольких из них я собрала. Заметно же, как они отчужденно чувствуют себя, когда мы украдкой на них смотрим?
Дэниэл склонился над своими черными розами.
Она смотрела на него, уперев руки в бока.
— Не для Ментатов, — сказал он. — Их двое на этом корабле — оба гхолы. Хочешь поиграть с ними?
— Мастера всегда тоже пытаются их контролировать, — сказала она.
— Этот Мастер собирается получить неприятности, если попытается вмешаться в эту большую неприятность, — сказал Дэниэл, обрезая нижний побег с куста у самого корня. — А мои тревоги приятны.
— То же и с Ментатами! — крикнула Марти. — Я говорила им. Грош им цена за дюжину!
— Грош? Не думаю, что они поняли это, Марти. Это Преподобные Матери — да, но не этот здоровенный Ментат. Он не настолько опустел.
— Ты понимаешь, что такое ты упустил, Дэниэл? — требовательно спросила она, подходя к нему. — У этого Мастера в груди нуль-энтропийная трубка. Полная клеток гхол, к тому же!
— Я видел.
— Так вот почему ты их выпустил!
— Я их не выпускал. — Его садовые ножницы пощелкивали. — Гхолы. Они радушно примут его.