Сумасшедшее скрежетание ударяющегося крыла усиливало этот грохот.
Хуан думал: "Мы не сможем выбраться из этого. Ничто не может выжить здесь".
Он чувствовал, как Рин вцепилась двумя руками ему за пояс прижалась в ужасе, и голос ее звучал у его правого уха:
- Пожалуйста, заставь ее остановиться, пожалуйста, заставь ее остановиться.
Хуан видел, как нос кабины поднялся, рухнул вниз, увидел белую воду и кипящий водоворот там, где был балдахин. Он увидел, как ружье-распылитель вылетело через это отверстие в реку, и он закрепился покрепче между сидениями и пультом управления. Его пальцы сжались там, где он вцепился в колесо руля. Выкручивающее движение кабины повернуло его голову, и он увидел руки Чен-Лу, вцепившиеся в спинку сидения прямо над собой.
Чен-Лу чувствовал звук, как прямое касание нервов, умножаемое до пределов, близких к непереносимому. Он прокатывался через него неконтролируемым ритмом, подавляя все остальное: оглушающий диссонанс цимбал дико шел наперекор рычащему, разрывающему реву бездны. Он чувствовал, что стал видящим, слышащим и чувствующим рецептором, лишенным любой другой функции.
Рин прижалась лицом к Хуану. Для нее сейчас весь мир заключался в жарком запахе тела Хуана и безумном движении. Она чувствовала, как кабина поднимается... поднимается... поднимается и... летит вниз, переворачиваясь и кружась. Вверх, вниз, вверх, вниз. Это было подобно какому-то сумасшедшему виду секса. Отрывистое, ударяющее движение сотрясало ее, когда кабина стремительно летела вниз, смытая стремниной.
Хуан чувствовал, что все внимание его сконцентрировалось на ужасном напряжении зрения. Он увидел перед собой отверстие в боку кабины, где никакого отверстия не должно было быть - парашют, черную пропасть воды, твердый распылитель, мокрую зеленую тень скалы в расщелинах. Он смотрел прямо вниз в бурлящую спираль течения, когда ле-тела кабина. Рука его онемела там, где вцепилась в руль. Плечо ныло.
Коричневая масса течения перекатывалась прямо впереди отверстия. Хуан чувствовал, что кабина скользит вверх по этой гладкой поверхности обманчиво мягкими, скользящими движениями, увидел, как река падает где-то в стороне.
- Кабина не сможет больше выдержать это, - говорил он себе.
Кабина шла носом вниз быстрее и быстрее. Хуан уцепился за приборную доску. Он увидел, как зелено-коричневая волна загибается вверх за остаток искореженного крыла - вверх... вверх... вверх.
Кабина проскочила через него.
Зеленая темнота и вода обрушились в кабину. Послышался скрежет металла. Хуан почувствовал, как обломился хвост и упал вниз, поднимая его в размытые сумерки. Он пробивался к сидению, таща с собой Рин, увидел руки Чен-Лу, все еще вцепившиеся там. Вода хлынула из разорванной стороны кабины. Он чувствовал, как оторванная хвостовая часть кабины бьется о скалы, когда кабина выскочила на другую кипящую стену воды.
Сияющий солнечный свет!
Хуан повернулся кругом, полуослепленный сиянием. Он напряженно всматривался в разорванную дыру там, где когда-то были моторы, посмотрел назад вверх, на ущелье. Ревущий шум этого места ворвался в него. Он увидел сумасшедшие волны, обрыв и подумал: "Мы что, действительно прошли сквозь это?"
Он почувствовал воду вокруг лодыжек, повернулся, ожидая увидеть еще один сумасшедший спад быстрины. Но был только широкий бассейн - везде вокруг темнела вода. Она поглотила вихрь ущелья, и от всего этого водопада остались только блестящие пузырьки и быстро расширяющаяся, переходящая в плавное течение струя.
Кабина накренилась под ним. Хуан пошел, шатаясь, по воде, отогнул верхний край кабины, посмотрел вниз на оставшееся крыло, которое, казалось, одно плавает на поверхности реки.
Раздался голос Рин, потрясающий нормальностью тона наперекор моменту:
- Может нам лучше выйти? Мы тонем.
Он попытался стряхнуть с себя чувство оцепенения, посмотрел вниз и увидел, что она сидит в своем кресле. Он услышал, как позади нее пытается выпрямиться Чен-Лу, и увидел, как тот встает.
Раздался грохот металла, и правое крыло исчезло в воде.
Тогда Хуану показалось с раздвоенным чувством подъема, что они еще живы... но грузовик его мертв. И этот подъем ушел.
- Мы задали им хорошую работенку, - сказал Чен-Лу, - но я думаю, что здесь и конец маршрута.
- Неужели? - огрызнулся Хуан. Он чувствовал, как в нем закипает гнев, коснулся большого старинного пистолета Виеро в кармане. Сработал рефлекс, и дурацкая пустота его принесла волну безумного изумления в мозг.
Вообразить, что можно убить этих существ таким оружием.
- Хуан? - сказала Рин.
- Да, - он кивнул ей, повернулся, взобрался на край кабины, выпрямился, стараясь сохранить равновесие, изучал обстановку. Мокрая струя влаги из ущелья дунула на него.
- Эта штука больше не останется на плаву, - сказал Чен-Лу. Он посмотрел вверх на бездну, и мозг его вдруг отказался принять все то, что произошло с ними.
- Я могу проплыть вон до той точки, - сказала Рин. - Ну, а у вас как с этим обстоят дела?
Чен-Лу повернулся, увидел белесый участок земли, выступающий в этот бассейн в сотне метров вниз по течению. Это был хрупкий островок тростника и грязи, принесенный водой и подкрепляемый высокой стеной деревьев. Длинные следы, оставшиеся в грязи под камышами, вели в реку. "След крокодила", подумал Чен-Лу.
- Я вижу след крокодила, - сказал Хуан. - Лучше, пока можно, оставаться в кабине.
Рин почувствовала, как ужас поднимается вверх до горла, и прошептала.
- Она еще поплывет?
- Если мы будем тихо держаться, - сказал Хуан. - Кажется, мы захватили воздуху где-то под нами - может быть, в крыле левого понтона.
- Никаких признаков... их здесь, - сказала Рин.
- В скором времени их следует ожидать, - сказал Чен-Лу, и он удивился будничности своего голоса.
Хуан изучал маленький полуостров. К этому моменту кабина уже отплыла и вернулась назад завихрением, и от грязного берега их отделяли только несколько метров частично погруженного конца крыла.
"Где эти чертовы крокодилы?" - размышлял он.
- Мы же не собираемся подходить ближе? - спросил Чен-Лу.
Хуан кивнул в знак согласия и сказал:
- Сначала ты, Рин. Стой на крыле как можно дальше. Мы будем рядом. Он положил руку на пистолет в кармане, помог ей другой рукой. Она проскользнула на крыло, и оно направилось дальше, пока не задержалось грязью у берега.
Чен-Лу соскользнул вниз за ней и сказал:
- Пошли.
Они пошли по мелководью к берегу, ноги их увязали в грязи, когда они сошли с крыла. Хуан услышал запах горючего, увидел разрисованные узоры на реке. Камышовая возвышенность высилась перед ним со следами Рин и Чен-Лу. Он залез на нее и встал рядом с ними, вглядываясь в джунгли.
- Может с ними возможно договориться? - спросил Чен-Лу.
Хуан поднял ружье-распылитель и сказал:
- Я думаю, это единственный аргумент, который у нас есть. - Он посмотрел на заряд ружья, убедившись, что он полон, повернулся назад, чтобы изучить остатки кабины. Она лежали уже почти погруженная, крыло ее закопалось в грязь, коричневые потоки перекатывались сверху и через разорванные дыры кабины.
- Ты думаешь, мы должны попытаться достать больше оружия из кабины? спросил Чен-Лу. - С какой целью? Мы же никуда отсюда не собираемся.
"Он прав, конечно", - думал Хуан. Он увидел, что слова Чен-Лу неосознанно послали Рин в дрожь, и он положил на нее свою руку, пока дрожь не прошла.
- Такая прекрасная домашняя сценка, - сказал Чен-Лу, напряженно глядя на них. А сам подумал: "Они единственная монета, которая у меня есть. Вероятно, наши друзья будут вести торг - двое без борьбы за одного, который уйдет свободно".
Рин почувствовала, что спокойствие пришло. Рука Хуана, обнявшая ее, его молчание, потрясли ее больше, чем все остальное, что она хотела бы запомнить. "Такая простая вещь, - думала она. - Простое братско-отцовское объятие". Чен-Лу кашлянул. Она посмотрела на него.
- Джонни, - сказал Чен-Лу. - Дай мне ружье. Я прикрою тебя, пока ты попытаешься достать еще оружие из кабины.
- Вы же сказали, что это лишнее, - сказал Хуан. - Так зачем вам мое ружье?
Рин освободилась от объятия Хуана, неожиданно испуганная выражением глаз Чен-Лу.
- Дай мне ружье, - сказал Чен-Лу ровным голосом. "Какая разница?" спросил себя Хуан. Он взглянул в глаза Чен-Лу и увидел в них немигающую ярость. Боже праведный! Что нашло на него? Он почувствовал, что этот взгляд притягивает его, их светящийся эффект, всепоглощающие признаки ярости.
Левая нога Чен-Лу выбросилась вверх, задела левую руку Хуана, послав ружье резким движением в воздух. Хуан почувствовал, что рука немеет, но инстинктивно встал в боевую стойку капоэйра - бразильского дзюдо. Почти слепой от боли, он получил другой удар ногой и отпрыгнул в сторону.
- Рин, ружье, - закричал Чен-Лу, и он стал наступать на Хуана.
На секунду мозг Рин отказался действовать. Она потрясла головой, посмотрела туда, куда упало ружье прикладом в камыши. Оно смотрело вверх, а приклад был в грязи. "Ружье?"
- спросила она себя. Ну, да, оно остановит человека на этом расстоянии. Она вытащила ружье и оторвала растения, прилипшие к прикладу, направила его на двух мужчин, прикладывая и становясь в стойку, как будто в волшебном танце.
Чен-Лу увидел ее, отпрыгнул назад, согнулся. Хуан выпрямился, сжимая травмированную руку.
- Правильно, Рин, - сказал Чен-Лу. - Возьми его на мушку.
С чувством ужаса за себя Рин поняла, что ствол ружья поворачивается на Хуана.
Хуан стал доставать из кармана пистолет, но остановился. Он почувствовал только болезненную пустоту вместе с отчаянием. "Пусть она убьет меня, если собирается это сделать", - думал он. "Ты сукин сын!" подумала она и нажала курок.
Тяжелый поток яда и бутилоносителя выскочил из ствола, влепился в Чен-Лу, качнул его. Он попытался пробиться сквозь него, но заряд попал в лицо и сбил его с ног. Он катался и извивался, борясь с нарастающим оцепенением по мере того, как носитель оказывал свое воздействие. Движения его стали медленнее - толчок, остановка, толчок.
Рин стояла, направив ружье на Чен-Лу, пока не иссяк заряд, затем отбросила оружие от себя.
Чен-Лу последний раз дернулся в конвульсивном движении и затих. На нем нельзя было различить ни единой черты на лице, весь он был в липкой серо-черно-оранжевой массе.
Рин поняла, что тяжело дышит, глотнула, попыталась сделать глубокий вдох, но не смогла.
Хуан подошел к ней, и она увидела, что в руке у него пистолет. Левая рука его беспомощно висела сбоку.
- Твоя рука, - сказала она.
- Сломана, - сказал он. - Посмотри на деревья.
Она посмотрела в том направлении, увидела порхающее движение в тени. Порыв ветра шевелил там листья, а перед джунглями появилась фигура индейца. Это произошло так, как будто его туда занесло колдовством, создавшим образ единым движением. Эбонитовые глаза сверкали фасеточным огнем из прямых прорезей челки. Красные завитки ахиота шли по лицу. Ярко-красные перья ары торчали из перевязи тесьмы на дельтовидной мышце левой руки. На нем были тряпичные бриджи, а с пояса свисал мешок из обезьяньей шкуры.
Замечательная точность типажа, несмотря на ужас, поражала. Вдруг Рин вспомнила летающих муравьев своего детства и серую порхающую волну, которая поглотила лагерь МЭО. Она повернулась к Хуану, умоляя:
- Хуан... Джонни, пожалуйста, пожалуйста застрели меня. Не позволяй им взять меня.
Он хотел повернуться и бежать, но мышцы не слушались его.
- Если ты любишь меня, - умоляла она, - пожалуйста...
Он не мог не ответить на мольбу в ее голосе. Пистолет появился в руке, как будто по собственной воле, точно на месте. - Я люблю тебя, Хуан, прошептала она и закрыла глаза.
Слезы слепили Хуану глаза. Он увидел ее лицо сквозь туман. "Я должен, - думал он. - Боже, помоги мне... Я должен". Он нажал курок.
Пистолет загремел, отдавая в руку.
Рин качнулась назад, как будто ее толкнула гигантская рука. Она сделал полуоборот и упала лицом вниз, в траву.
Хуан отвернулся, не в состоянии смотреть, уставился на пистолет в руке. Движение на деревьях привлекло его внимание. Он смахнул слезы и уставился на шеренгу созданий, выступившую из леса. Одни были, как индейцы, которые украли его с отцом... еще похожие на лесных индейцев... фигура Томе из его отряда... еще другой человек, худой в черном костюме, волосы сверкающие серебром.
"Даже мой отец! - думал Хуан. Они копируют даже моего отца!"
Он поднял пистолет вверх, дуло смотрело в сердце. Он не чувствовал ярости, только огромную печаль, когда нажал на курок.
Темнота навалилась на него.
Глава 10
Был сон, в котором его куда-то несли, сон слез и крика, сон резких протестов, демонстративного неповиновения и отказа.
Хуан пробудился от желто-оранжевого света, и фигура, которая не могла быть его отцом, склонилась над ним, протягивая руку и говоря:
- Ну тогда проверь мою руку, если ты не веришь!
"Это не может быть моим отцом, - думал Хуан. Я мертвый... он мертвый. Они скопировали его... мимикрия, ничего более".
Ошеломляющий ужас заполнил сознание Хуана.
"Как я здесь оказался?" - думал он. Ум его искал ответа в памяти, и тогда он увидел себя, убивающего Рин пистолетом Виеро, а затем направляющего оружие на себя.
Что-то двигалось позади фигуры, которая не могла быть его отцом. Внимание Хуана резко переключилось туда, он увидел гигантское лицо, по крайней мере два метра высоты. Это было злобное лицо в странном свете, глаза блестящие и сверкающие... огромные глаза со зрачками внутри зрачков. Лицо отвернулось, и Хуан увидел, что толщиной оно не более двух сантиметров. Лицо снова повернулось. Странные глаза сосредоточились на ногах Хуана.
Хуан заставил себя посмотреть вниз, подняв голову, затем повалившись назад от могучего потрясения. Там, где должны были быть его ноги, он увидел пенистый зеленый кокон. Хуан поднял левую руку, вспомнив, что она была сломана, но рука поднялась без боли, и он увидел, что кожа зеленого оттенка, как и кокон.
- Пощупай мою руку! - приказала фигура старого человека возле него. Я приказываю это!
- Он не совсем проснулся.
Это был гудящий голос, резонирующий, сотрясающий воздух вокруг, и Хуану казалось, что голос исходил откуда-то снизу огромного лица.
"Что это за кошмар? - спрашивал себя Хуан. - Я что, в аду?"
Резким сильным движением Хуан потянулся и сжал предложенную руку.
Она была на ощупь теплой... человеческой.
Глаза Хуана наполнились слезами. Он потряс головой, чтобы смахнуть их, вспомнил... где-то... делал то же самое. Но кроме воспоминаний были две более весомые вещи. Рука на ощупь была настоящая... свои слезы он тоже чувствовал.
- Как это может быть? - прошептал он.
Хуан всматривался в знакомое лицо. Это действительно был его отец, ошибки быть не могло, все до последней черточки. - Но... твое сердце, сказал Хуан.
- Мой насос, - сказал старик. - Посмотри. - Он отвел руку в сторону, повернулся, чтобы продемонстрировать, что спина его костюма была отрезана, концы ее были скреплены каким-то липким веществом. Маслянисто-желтая поверхность пульсировала между концами материи.
Хуан увидел линию парика, разнообразные фигуры. Он снова ушел в себя.
Итак, это только копия, еще один из их трюков.
Старик повернулся и посмотрел ему в лицо, и Хуан не мог пройти мимо юношеского блеска его глаз. Это не фасетные глаза, это настоящие. - Старый насос отказал, и они дали мне новый, - сказал отец. - Он гонит кровь и оживляет меня. Он даст мне еще несколько полезных лет. Как ты думаешь, что об этом скажут наши медики?
- Так это действительно ты? - задохнулся от волнения Хуан.
- Все, за исключением насоса, - сказал старик. - Но ты, ты то бестолковый дурачина! Какое месиво ты сделал из себя и той бедной женщины.
- Рин, - прошептал Хуан.
- Вышиб сердца и часть легких, - сказал отец. - А ты упал прямо в середину всей той коррозийной отравы, которую вы разбрызгали везде по поверхности. Они не только вынуждены были заменить вам сердца, но дать всю новую кровеносную систему!
Хуан поднял руки, уставился на зеленую кожу, ему сделалось дурно от одного ее вида, и никак не мог отделаться от ощущения, что все окружающее происходит во сне.
- Они знают такие медицинские штучки, о которых мы даже не имели понятия, - сказал его отец. - Я никогда так не волновался с самого детства. Я едва могу дождаться, чтобы вернуться и... Хуан! Что с тобой?
Хуан рывком поднялся, взглянул на старика. - Мы больше не люди! Мы не люди, если... Мы не люди!
- О, потише, - сказал его отец.
- Если это... Они же контролируют! - запротестовал Хуан. Он заставил себя взглянуть на гигантское лицо позади отца. - Они же будут править нами!
Он опустился назад, задыхаясь от волнения.
- Мы будем их рабами, - шептал Хуан.
- Такая глупость, - загремел голос-барабан.
- Он всегда был мелодраматичен, - сказал старший Мартиньо. Посмотрите, какое месиво он устроил из этих людей там, на берегу реки. Конечно, вы тоже приложили к этому руку. Если бы вы только прислушались ко мне, доверяли мне.
- Теперь у нас есть заложник, - прогремел Мозг. - Сейчас мы можем позволить себе доверять вам.
- Вы уже получили заложника с того момента, когда поставили мне этот насос, - сказал старик. - Я не понимаю ту цену, которую вы даете вашей индивидуальной единице, - сказал Мозг. - В конце концов, мы пожертвуем почти любой единицей, чтобы спасти улей.
- Но не королевой, - сказал старик. - Вы не пожертвуете королевой. Ну, а как насчет вас? Вы бы пожертвовали собой?
- Непостижимо, - пробормотал Мозг.
Хуан медленно повернул голову и посмотрел в то место под гигантской головой, откуда исходил голос. Он увидел белую массу около четырех метров шириной и пульсирующий желтый мешок, выступающий из него. По ней ползали бескрылые насекомые, в щелях на его поверхности и внизу, на каменном полу пещеры. Лицо выходило вверх из этой массы, поддерживаемое десятками круглых стеблей. Чешуйчатая поверхность выдавала их структуру.
Сквозь шок в Хуана начала проникать реальность ситуации.
- Рин? - прошептал он.
- Ваша супруга в безопасности, - прогремел Мозг. - Изменена, как вы, но жива.
Хуан продолжал смотреть на белую массу на полу пещеры. Он увидел, что голос исходил из пульсирующего желтого мешка.
- Ваше внимание привлечено к способу ответов на ваши угрозы нам, сказал Мозг. - Это наш Мозг. Он уязвим, но силен... точно также, как и ваш.
Хуан подавил дрожь отвращения.
- Скажите мне, - сказал Мозг. - Как вы определяете, что такое раб.
- Я сейчас раб, - прошептал Хуан. - Я в долгу перед вами. Я должен повиноваться, иначе вы можете убить меня.
- Но вы сами пытались убить себя, - сказал Мозг. Мысль все больше и больше развертывалась в сознании Хуана.
- Раб - это тот, кто должен производить богатство для другого, сказал Мозг. - Во всей вселенной есть только одно истинное богатство, часть его я дал вам. Часть его я дал вашему отцу и вашей супруге. И вашим друзьям. Это богатство - продолжительность жизни. Время. Мы что рабы, потому что дали вам больше времени для жизни? Хуан взглянул вверх от голосового мешка на гигантские сверкающие глаза. Он подумал, что заметил в них удовольствие.
- Мы пощадили и продлили жизнь всем тем, кто были с тобой, - гремел голос. - Это делает нас вашими рабами, не так ли?
- Но что вы берете взамен? - спросил Хуан строго.
- Ах, ах! - голос почти залаял. - Суть за суть! Та вещь называется бизнес, которого я не понимаю. Твой отец скоро уйдет отсюда, чтобы поговорить с людьми своего правительства. Он наш посланник. Он торгует с нами своим временем. Он тоже наш раб, не так ли? Мы связаны друг с другом узами взаимного рабства, которые нельзя разорвать. Их никогда нельзя сломать... как бы сильно вы ни старались этого сделать.
- Это очень просто, когда ты начинаешь понимать взаимозависимость, сказал отец Хуана.
- Понимать что?
- Некоторые из нашего рода жили когда-то в теплицах, - гремел голос, клетки их помнят об этом. Ты, конечно, знаешь о теплицах.
Гигантское лицо отвернулось, чтобы посмотреть на вход в пещеру, где рассвет начинался с того, что делал его серым.
- То, что там снаружи - это тоже теплица, - он снова взглянул вниз на Хуана, а гигантские глаза блестели. - Чтобы сохранить жизнь, в теплице должно поддерживаться тонкое состояние равновесия жизни, которая находится в ней - достаточно одного химиката, достаточно другого, когда требуется и третьего вещества. То, что сначала было отравой, на следующий день может стать самой сладкой пищей.
- Что все это имеет общего с рабством? - спросил Хуан, чувствуя нетерпение в собственном голосе.
- Жизнь развивалась миллионы лет в теплице Земли, - гремел Мозг. Иногда она развивалась в ядовитых выбросах другой жизни... и тогда этот яд становился необходимой ей. Без вещества, производимого земляными червями, трава саванн умрет... со временем.
Хуан внимательно всматривался в скальный потолок пещеры, мысли его переворачивались, как карты в колоде. - Китай - запрещенная земля! - сказал он.
- Именно так, - сказал Мозг. - Без веществ, производимых насекомыми, другие формы жизни, ваш вид, исчезли бы. Иногда нужна лишь мельчайшая частица вещества, такого, как специальная медь, производимая арахнидами. Иногда вещество должно пройти через многие валентности, слегка измененное каждый раз, прежде, чем оно может быть использовано жизненной формой в конце этой цепи. Сломай эту цепь, и все умрет. Чем больше существует различных форм жизни, тем больше жизни может поддерживать теплица Земли. Самая лучшая теплица должна содержать много форм жизни - чем больше форм жизни, тем больше здоровья для всех.
- Чен-Лу, - сказал Хуан. - Он мог бы помочь. Он мог бы пойти с моим отцом, сказать им... Вы спасли Чен-Лу?
- Китаец, - сказал Мозг. - Можно отдать приказ, чтобы он жил, хотя вы жестоко обошлись с ним. Существенные структуры мозга живы благодаря нашему оперативному вмешательству.
Хуан смотрел на взбагривающуюся, расходящуюся массу на полу пещеры. Он отвернулся.
- Они дали мне доказательства, чтобы я мог взять их назад с собой, сказал отец Хуана. - В них нельзя сомневаться. Никто не будет сомневаться в них. Мы должны прекратить убивать и изменять насекомых.
- И позволить им взять власть на Земле, - прошептал Хуан.
- Мы говорим, что вы должны перестать убивать себя, - гремел голос. Уже народ вашего Чен-Лу... как я полагаю, вновь переселяет насекомых на своей земле. Может быть они успеют вовремя, может быть нет. Но ведь это никогда не поздно. В Китае они были осторожны и тщательны... и может быть, им понадобится наша помощь.
- Но вы будете нашими хозяевами, - сказал Хуан. А сам подумал: Рин... Рин, где ты?
- Мы уже почти достигли нового баланса, - сказал Мозг.
- Интересно будет посмотреть. Но у нас будет время обсудить это позднее. Вы можете свободно двигаться... и способны делать это. Но сейчас чувствуйте себя свободными и выйдите наружу, чтобы встретиться со своей супругой. Сегодня утром сияет солнце. Пусть солнце сделает свою работу на вашей коже и с хлорофиллом вашей крови. И когда вы вернетесь сюда назад, скажите мне, является ли солнце вашим рабом.
Хуан думал: "Мы не сможем выбраться из этого. Ничто не может выжить здесь".
Он чувствовал, как Рин вцепилась двумя руками ему за пояс прижалась в ужасе, и голос ее звучал у его правого уха:
- Пожалуйста, заставь ее остановиться, пожалуйста, заставь ее остановиться.
Хуан видел, как нос кабины поднялся, рухнул вниз, увидел белую воду и кипящий водоворот там, где был балдахин. Он увидел, как ружье-распылитель вылетело через это отверстие в реку, и он закрепился покрепче между сидениями и пультом управления. Его пальцы сжались там, где он вцепился в колесо руля. Выкручивающее движение кабины повернуло его голову, и он увидел руки Чен-Лу, вцепившиеся в спинку сидения прямо над собой.
Чен-Лу чувствовал звук, как прямое касание нервов, умножаемое до пределов, близких к непереносимому. Он прокатывался через него неконтролируемым ритмом, подавляя все остальное: оглушающий диссонанс цимбал дико шел наперекор рычащему, разрывающему реву бездны. Он чувствовал, что стал видящим, слышащим и чувствующим рецептором, лишенным любой другой функции.
Рин прижалась лицом к Хуану. Для нее сейчас весь мир заключался в жарком запахе тела Хуана и безумном движении. Она чувствовала, как кабина поднимается... поднимается... поднимается и... летит вниз, переворачиваясь и кружась. Вверх, вниз, вверх, вниз. Это было подобно какому-то сумасшедшему виду секса. Отрывистое, ударяющее движение сотрясало ее, когда кабина стремительно летела вниз, смытая стремниной.
Хуан чувствовал, что все внимание его сконцентрировалось на ужасном напряжении зрения. Он увидел перед собой отверстие в боку кабины, где никакого отверстия не должно было быть - парашют, черную пропасть воды, твердый распылитель, мокрую зеленую тень скалы в расщелинах. Он смотрел прямо вниз в бурлящую спираль течения, когда ле-тела кабина. Рука его онемела там, где вцепилась в руль. Плечо ныло.
Коричневая масса течения перекатывалась прямо впереди отверстия. Хуан чувствовал, что кабина скользит вверх по этой гладкой поверхности обманчиво мягкими, скользящими движениями, увидел, как река падает где-то в стороне.
- Кабина не сможет больше выдержать это, - говорил он себе.
Кабина шла носом вниз быстрее и быстрее. Хуан уцепился за приборную доску. Он увидел, как зелено-коричневая волна загибается вверх за остаток искореженного крыла - вверх... вверх... вверх.
Кабина проскочила через него.
Зеленая темнота и вода обрушились в кабину. Послышался скрежет металла. Хуан почувствовал, как обломился хвост и упал вниз, поднимая его в размытые сумерки. Он пробивался к сидению, таща с собой Рин, увидел руки Чен-Лу, все еще вцепившиеся там. Вода хлынула из разорванной стороны кабины. Он чувствовал, как оторванная хвостовая часть кабины бьется о скалы, когда кабина выскочила на другую кипящую стену воды.
Сияющий солнечный свет!
Хуан повернулся кругом, полуослепленный сиянием. Он напряженно всматривался в разорванную дыру там, где когда-то были моторы, посмотрел назад вверх, на ущелье. Ревущий шум этого места ворвался в него. Он увидел сумасшедшие волны, обрыв и подумал: "Мы что, действительно прошли сквозь это?"
Он почувствовал воду вокруг лодыжек, повернулся, ожидая увидеть еще один сумасшедший спад быстрины. Но был только широкий бассейн - везде вокруг темнела вода. Она поглотила вихрь ущелья, и от всего этого водопада остались только блестящие пузырьки и быстро расширяющаяся, переходящая в плавное течение струя.
Кабина накренилась под ним. Хуан пошел, шатаясь, по воде, отогнул верхний край кабины, посмотрел вниз на оставшееся крыло, которое, казалось, одно плавает на поверхности реки.
Раздался голос Рин, потрясающий нормальностью тона наперекор моменту:
- Может нам лучше выйти? Мы тонем.
Он попытался стряхнуть с себя чувство оцепенения, посмотрел вниз и увидел, что она сидит в своем кресле. Он услышал, как позади нее пытается выпрямиться Чен-Лу, и увидел, как тот встает.
Раздался грохот металла, и правое крыло исчезло в воде.
Тогда Хуану показалось с раздвоенным чувством подъема, что они еще живы... но грузовик его мертв. И этот подъем ушел.
- Мы задали им хорошую работенку, - сказал Чен-Лу, - но я думаю, что здесь и конец маршрута.
- Неужели? - огрызнулся Хуан. Он чувствовал, как в нем закипает гнев, коснулся большого старинного пистолета Виеро в кармане. Сработал рефлекс, и дурацкая пустота его принесла волну безумного изумления в мозг.
Вообразить, что можно убить этих существ таким оружием.
- Хуан? - сказала Рин.
- Да, - он кивнул ей, повернулся, взобрался на край кабины, выпрямился, стараясь сохранить равновесие, изучал обстановку. Мокрая струя влаги из ущелья дунула на него.
- Эта штука больше не останется на плаву, - сказал Чен-Лу. Он посмотрел вверх на бездну, и мозг его вдруг отказался принять все то, что произошло с ними.
- Я могу проплыть вон до той точки, - сказала Рин. - Ну, а у вас как с этим обстоят дела?
Чен-Лу повернулся, увидел белесый участок земли, выступающий в этот бассейн в сотне метров вниз по течению. Это был хрупкий островок тростника и грязи, принесенный водой и подкрепляемый высокой стеной деревьев. Длинные следы, оставшиеся в грязи под камышами, вели в реку. "След крокодила", подумал Чен-Лу.
- Я вижу след крокодила, - сказал Хуан. - Лучше, пока можно, оставаться в кабине.
Рин почувствовала, как ужас поднимается вверх до горла, и прошептала.
- Она еще поплывет?
- Если мы будем тихо держаться, - сказал Хуан. - Кажется, мы захватили воздуху где-то под нами - может быть, в крыле левого понтона.
- Никаких признаков... их здесь, - сказала Рин.
- В скором времени их следует ожидать, - сказал Чен-Лу, и он удивился будничности своего голоса.
Хуан изучал маленький полуостров. К этому моменту кабина уже отплыла и вернулась назад завихрением, и от грязного берега их отделяли только несколько метров частично погруженного конца крыла.
"Где эти чертовы крокодилы?" - размышлял он.
- Мы же не собираемся подходить ближе? - спросил Чен-Лу.
Хуан кивнул в знак согласия и сказал:
- Сначала ты, Рин. Стой на крыле как можно дальше. Мы будем рядом. Он положил руку на пистолет в кармане, помог ей другой рукой. Она проскользнула на крыло, и оно направилось дальше, пока не задержалось грязью у берега.
Чен-Лу соскользнул вниз за ней и сказал:
- Пошли.
Они пошли по мелководью к берегу, ноги их увязали в грязи, когда они сошли с крыла. Хуан услышал запах горючего, увидел разрисованные узоры на реке. Камышовая возвышенность высилась перед ним со следами Рин и Чен-Лу. Он залез на нее и встал рядом с ними, вглядываясь в джунгли.
- Может с ними возможно договориться? - спросил Чен-Лу.
Хуан поднял ружье-распылитель и сказал:
- Я думаю, это единственный аргумент, который у нас есть. - Он посмотрел на заряд ружья, убедившись, что он полон, повернулся назад, чтобы изучить остатки кабины. Она лежали уже почти погруженная, крыло ее закопалось в грязь, коричневые потоки перекатывались сверху и через разорванные дыры кабины.
- Ты думаешь, мы должны попытаться достать больше оружия из кабины? спросил Чен-Лу. - С какой целью? Мы же никуда отсюда не собираемся.
"Он прав, конечно", - думал Хуан. Он увидел, что слова Чен-Лу неосознанно послали Рин в дрожь, и он положил на нее свою руку, пока дрожь не прошла.
- Такая прекрасная домашняя сценка, - сказал Чен-Лу, напряженно глядя на них. А сам подумал: "Они единственная монета, которая у меня есть. Вероятно, наши друзья будут вести торг - двое без борьбы за одного, который уйдет свободно".
Рин почувствовала, что спокойствие пришло. Рука Хуана, обнявшая ее, его молчание, потрясли ее больше, чем все остальное, что она хотела бы запомнить. "Такая простая вещь, - думала она. - Простое братско-отцовское объятие". Чен-Лу кашлянул. Она посмотрела на него.
- Джонни, - сказал Чен-Лу. - Дай мне ружье. Я прикрою тебя, пока ты попытаешься достать еще оружие из кабины.
- Вы же сказали, что это лишнее, - сказал Хуан. - Так зачем вам мое ружье?
Рин освободилась от объятия Хуана, неожиданно испуганная выражением глаз Чен-Лу.
- Дай мне ружье, - сказал Чен-Лу ровным голосом. "Какая разница?" спросил себя Хуан. Он взглянул в глаза Чен-Лу и увидел в них немигающую ярость. Боже праведный! Что нашло на него? Он почувствовал, что этот взгляд притягивает его, их светящийся эффект, всепоглощающие признаки ярости.
Левая нога Чен-Лу выбросилась вверх, задела левую руку Хуана, послав ружье резким движением в воздух. Хуан почувствовал, что рука немеет, но инстинктивно встал в боевую стойку капоэйра - бразильского дзюдо. Почти слепой от боли, он получил другой удар ногой и отпрыгнул в сторону.
- Рин, ружье, - закричал Чен-Лу, и он стал наступать на Хуана.
На секунду мозг Рин отказался действовать. Она потрясла головой, посмотрела туда, куда упало ружье прикладом в камыши. Оно смотрело вверх, а приклад был в грязи. "Ружье?"
- спросила она себя. Ну, да, оно остановит человека на этом расстоянии. Она вытащила ружье и оторвала растения, прилипшие к прикладу, направила его на двух мужчин, прикладывая и становясь в стойку, как будто в волшебном танце.
Чен-Лу увидел ее, отпрыгнул назад, согнулся. Хуан выпрямился, сжимая травмированную руку.
- Правильно, Рин, - сказал Чен-Лу. - Возьми его на мушку.
С чувством ужаса за себя Рин поняла, что ствол ружья поворачивается на Хуана.
Хуан стал доставать из кармана пистолет, но остановился. Он почувствовал только болезненную пустоту вместе с отчаянием. "Пусть она убьет меня, если собирается это сделать", - думал он. "Ты сукин сын!" подумала она и нажала курок.
Тяжелый поток яда и бутилоносителя выскочил из ствола, влепился в Чен-Лу, качнул его. Он попытался пробиться сквозь него, но заряд попал в лицо и сбил его с ног. Он катался и извивался, борясь с нарастающим оцепенением по мере того, как носитель оказывал свое воздействие. Движения его стали медленнее - толчок, остановка, толчок.
Рин стояла, направив ружье на Чен-Лу, пока не иссяк заряд, затем отбросила оружие от себя.
Чен-Лу последний раз дернулся в конвульсивном движении и затих. На нем нельзя было различить ни единой черты на лице, весь он был в липкой серо-черно-оранжевой массе.
Рин поняла, что тяжело дышит, глотнула, попыталась сделать глубокий вдох, но не смогла.
Хуан подошел к ней, и она увидела, что в руке у него пистолет. Левая рука его беспомощно висела сбоку.
- Твоя рука, - сказала она.
- Сломана, - сказал он. - Посмотри на деревья.
Она посмотрела в том направлении, увидела порхающее движение в тени. Порыв ветра шевелил там листья, а перед джунглями появилась фигура индейца. Это произошло так, как будто его туда занесло колдовством, создавшим образ единым движением. Эбонитовые глаза сверкали фасеточным огнем из прямых прорезей челки. Красные завитки ахиота шли по лицу. Ярко-красные перья ары торчали из перевязи тесьмы на дельтовидной мышце левой руки. На нем были тряпичные бриджи, а с пояса свисал мешок из обезьяньей шкуры.
Замечательная точность типажа, несмотря на ужас, поражала. Вдруг Рин вспомнила летающих муравьев своего детства и серую порхающую волну, которая поглотила лагерь МЭО. Она повернулась к Хуану, умоляя:
- Хуан... Джонни, пожалуйста, пожалуйста застрели меня. Не позволяй им взять меня.
Он хотел повернуться и бежать, но мышцы не слушались его.
- Если ты любишь меня, - умоляла она, - пожалуйста...
Он не мог не ответить на мольбу в ее голосе. Пистолет появился в руке, как будто по собственной воле, точно на месте. - Я люблю тебя, Хуан, прошептала она и закрыла глаза.
Слезы слепили Хуану глаза. Он увидел ее лицо сквозь туман. "Я должен, - думал он. - Боже, помоги мне... Я должен". Он нажал курок.
Пистолет загремел, отдавая в руку.
Рин качнулась назад, как будто ее толкнула гигантская рука. Она сделал полуоборот и упала лицом вниз, в траву.
Хуан отвернулся, не в состоянии смотреть, уставился на пистолет в руке. Движение на деревьях привлекло его внимание. Он смахнул слезы и уставился на шеренгу созданий, выступившую из леса. Одни были, как индейцы, которые украли его с отцом... еще похожие на лесных индейцев... фигура Томе из его отряда... еще другой человек, худой в черном костюме, волосы сверкающие серебром.
"Даже мой отец! - думал Хуан. Они копируют даже моего отца!"
Он поднял пистолет вверх, дуло смотрело в сердце. Он не чувствовал ярости, только огромную печаль, когда нажал на курок.
Темнота навалилась на него.
Глава 10
Был сон, в котором его куда-то несли, сон слез и крика, сон резких протестов, демонстративного неповиновения и отказа.
Хуан пробудился от желто-оранжевого света, и фигура, которая не могла быть его отцом, склонилась над ним, протягивая руку и говоря:
- Ну тогда проверь мою руку, если ты не веришь!
"Это не может быть моим отцом, - думал Хуан. Я мертвый... он мертвый. Они скопировали его... мимикрия, ничего более".
Ошеломляющий ужас заполнил сознание Хуана.
"Как я здесь оказался?" - думал он. Ум его искал ответа в памяти, и тогда он увидел себя, убивающего Рин пистолетом Виеро, а затем направляющего оружие на себя.
Что-то двигалось позади фигуры, которая не могла быть его отцом. Внимание Хуана резко переключилось туда, он увидел гигантское лицо, по крайней мере два метра высоты. Это было злобное лицо в странном свете, глаза блестящие и сверкающие... огромные глаза со зрачками внутри зрачков. Лицо отвернулось, и Хуан увидел, что толщиной оно не более двух сантиметров. Лицо снова повернулось. Странные глаза сосредоточились на ногах Хуана.
Хуан заставил себя посмотреть вниз, подняв голову, затем повалившись назад от могучего потрясения. Там, где должны были быть его ноги, он увидел пенистый зеленый кокон. Хуан поднял левую руку, вспомнив, что она была сломана, но рука поднялась без боли, и он увидел, что кожа зеленого оттенка, как и кокон.
- Пощупай мою руку! - приказала фигура старого человека возле него. Я приказываю это!
- Он не совсем проснулся.
Это был гудящий голос, резонирующий, сотрясающий воздух вокруг, и Хуану казалось, что голос исходил откуда-то снизу огромного лица.
"Что это за кошмар? - спрашивал себя Хуан. - Я что, в аду?"
Резким сильным движением Хуан потянулся и сжал предложенную руку.
Она была на ощупь теплой... человеческой.
Глаза Хуана наполнились слезами. Он потряс головой, чтобы смахнуть их, вспомнил... где-то... делал то же самое. Но кроме воспоминаний были две более весомые вещи. Рука на ощупь была настоящая... свои слезы он тоже чувствовал.
- Как это может быть? - прошептал он.
Хуан всматривался в знакомое лицо. Это действительно был его отец, ошибки быть не могло, все до последней черточки. - Но... твое сердце, сказал Хуан.
- Мой насос, - сказал старик. - Посмотри. - Он отвел руку в сторону, повернулся, чтобы продемонстрировать, что спина его костюма была отрезана, концы ее были скреплены каким-то липким веществом. Маслянисто-желтая поверхность пульсировала между концами материи.
Хуан увидел линию парика, разнообразные фигуры. Он снова ушел в себя.
Итак, это только копия, еще один из их трюков.
Старик повернулся и посмотрел ему в лицо, и Хуан не мог пройти мимо юношеского блеска его глаз. Это не фасетные глаза, это настоящие. - Старый насос отказал, и они дали мне новый, - сказал отец. - Он гонит кровь и оживляет меня. Он даст мне еще несколько полезных лет. Как ты думаешь, что об этом скажут наши медики?
- Так это действительно ты? - задохнулся от волнения Хуан.
- Все, за исключением насоса, - сказал старик. - Но ты, ты то бестолковый дурачина! Какое месиво ты сделал из себя и той бедной женщины.
- Рин, - прошептал Хуан.
- Вышиб сердца и часть легких, - сказал отец. - А ты упал прямо в середину всей той коррозийной отравы, которую вы разбрызгали везде по поверхности. Они не только вынуждены были заменить вам сердца, но дать всю новую кровеносную систему!
Хуан поднял руки, уставился на зеленую кожу, ему сделалось дурно от одного ее вида, и никак не мог отделаться от ощущения, что все окружающее происходит во сне.
- Они знают такие медицинские штучки, о которых мы даже не имели понятия, - сказал его отец. - Я никогда так не волновался с самого детства. Я едва могу дождаться, чтобы вернуться и... Хуан! Что с тобой?
Хуан рывком поднялся, взглянул на старика. - Мы больше не люди! Мы не люди, если... Мы не люди!
- О, потише, - сказал его отец.
- Если это... Они же контролируют! - запротестовал Хуан. Он заставил себя взглянуть на гигантское лицо позади отца. - Они же будут править нами!
Он опустился назад, задыхаясь от волнения.
- Мы будем их рабами, - шептал Хуан.
- Такая глупость, - загремел голос-барабан.
- Он всегда был мелодраматичен, - сказал старший Мартиньо. Посмотрите, какое месиво он устроил из этих людей там, на берегу реки. Конечно, вы тоже приложили к этому руку. Если бы вы только прислушались ко мне, доверяли мне.
- Теперь у нас есть заложник, - прогремел Мозг. - Сейчас мы можем позволить себе доверять вам.
- Вы уже получили заложника с того момента, когда поставили мне этот насос, - сказал старик. - Я не понимаю ту цену, которую вы даете вашей индивидуальной единице, - сказал Мозг. - В конце концов, мы пожертвуем почти любой единицей, чтобы спасти улей.
- Но не королевой, - сказал старик. - Вы не пожертвуете королевой. Ну, а как насчет вас? Вы бы пожертвовали собой?
- Непостижимо, - пробормотал Мозг.
Хуан медленно повернул голову и посмотрел в то место под гигантской головой, откуда исходил голос. Он увидел белую массу около четырех метров шириной и пульсирующий желтый мешок, выступающий из него. По ней ползали бескрылые насекомые, в щелях на его поверхности и внизу, на каменном полу пещеры. Лицо выходило вверх из этой массы, поддерживаемое десятками круглых стеблей. Чешуйчатая поверхность выдавала их структуру.
Сквозь шок в Хуана начала проникать реальность ситуации.
- Рин? - прошептал он.
- Ваша супруга в безопасности, - прогремел Мозг. - Изменена, как вы, но жива.
Хуан продолжал смотреть на белую массу на полу пещеры. Он увидел, что голос исходил из пульсирующего желтого мешка.
- Ваше внимание привлечено к способу ответов на ваши угрозы нам, сказал Мозг. - Это наш Мозг. Он уязвим, но силен... точно также, как и ваш.
Хуан подавил дрожь отвращения.
- Скажите мне, - сказал Мозг. - Как вы определяете, что такое раб.
- Я сейчас раб, - прошептал Хуан. - Я в долгу перед вами. Я должен повиноваться, иначе вы можете убить меня.
- Но вы сами пытались убить себя, - сказал Мозг. Мысль все больше и больше развертывалась в сознании Хуана.
- Раб - это тот, кто должен производить богатство для другого, сказал Мозг. - Во всей вселенной есть только одно истинное богатство, часть его я дал вам. Часть его я дал вашему отцу и вашей супруге. И вашим друзьям. Это богатство - продолжительность жизни. Время. Мы что рабы, потому что дали вам больше времени для жизни? Хуан взглянул вверх от голосового мешка на гигантские сверкающие глаза. Он подумал, что заметил в них удовольствие.
- Мы пощадили и продлили жизнь всем тем, кто были с тобой, - гремел голос. - Это делает нас вашими рабами, не так ли?
- Но что вы берете взамен? - спросил Хуан строго.
- Ах, ах! - голос почти залаял. - Суть за суть! Та вещь называется бизнес, которого я не понимаю. Твой отец скоро уйдет отсюда, чтобы поговорить с людьми своего правительства. Он наш посланник. Он торгует с нами своим временем. Он тоже наш раб, не так ли? Мы связаны друг с другом узами взаимного рабства, которые нельзя разорвать. Их никогда нельзя сломать... как бы сильно вы ни старались этого сделать.
- Это очень просто, когда ты начинаешь понимать взаимозависимость, сказал отец Хуана.
- Понимать что?
- Некоторые из нашего рода жили когда-то в теплицах, - гремел голос, клетки их помнят об этом. Ты, конечно, знаешь о теплицах.
Гигантское лицо отвернулось, чтобы посмотреть на вход в пещеру, где рассвет начинался с того, что делал его серым.
- То, что там снаружи - это тоже теплица, - он снова взглянул вниз на Хуана, а гигантские глаза блестели. - Чтобы сохранить жизнь, в теплице должно поддерживаться тонкое состояние равновесия жизни, которая находится в ней - достаточно одного химиката, достаточно другого, когда требуется и третьего вещества. То, что сначала было отравой, на следующий день может стать самой сладкой пищей.
- Что все это имеет общего с рабством? - спросил Хуан, чувствуя нетерпение в собственном голосе.
- Жизнь развивалась миллионы лет в теплице Земли, - гремел Мозг. Иногда она развивалась в ядовитых выбросах другой жизни... и тогда этот яд становился необходимой ей. Без вещества, производимого земляными червями, трава саванн умрет... со временем.
Хуан внимательно всматривался в скальный потолок пещеры, мысли его переворачивались, как карты в колоде. - Китай - запрещенная земля! - сказал он.
- Именно так, - сказал Мозг. - Без веществ, производимых насекомыми, другие формы жизни, ваш вид, исчезли бы. Иногда нужна лишь мельчайшая частица вещества, такого, как специальная медь, производимая арахнидами. Иногда вещество должно пройти через многие валентности, слегка измененное каждый раз, прежде, чем оно может быть использовано жизненной формой в конце этой цепи. Сломай эту цепь, и все умрет. Чем больше существует различных форм жизни, тем больше жизни может поддерживать теплица Земли. Самая лучшая теплица должна содержать много форм жизни - чем больше форм жизни, тем больше здоровья для всех.
- Чен-Лу, - сказал Хуан. - Он мог бы помочь. Он мог бы пойти с моим отцом, сказать им... Вы спасли Чен-Лу?
- Китаец, - сказал Мозг. - Можно отдать приказ, чтобы он жил, хотя вы жестоко обошлись с ним. Существенные структуры мозга живы благодаря нашему оперативному вмешательству.
Хуан смотрел на взбагривающуюся, расходящуюся массу на полу пещеры. Он отвернулся.
- Они дали мне доказательства, чтобы я мог взять их назад с собой, сказал отец Хуана. - В них нельзя сомневаться. Никто не будет сомневаться в них. Мы должны прекратить убивать и изменять насекомых.
- И позволить им взять власть на Земле, - прошептал Хуан.
- Мы говорим, что вы должны перестать убивать себя, - гремел голос. Уже народ вашего Чен-Лу... как я полагаю, вновь переселяет насекомых на своей земле. Может быть они успеют вовремя, может быть нет. Но ведь это никогда не поздно. В Китае они были осторожны и тщательны... и может быть, им понадобится наша помощь.
- Но вы будете нашими хозяевами, - сказал Хуан. А сам подумал: Рин... Рин, где ты?
- Мы уже почти достигли нового баланса, - сказал Мозг.
- Интересно будет посмотреть. Но у нас будет время обсудить это позднее. Вы можете свободно двигаться... и способны делать это. Но сейчас чувствуйте себя свободными и выйдите наружу, чтобы встретиться со своей супругой. Сегодня утром сияет солнце. Пусть солнце сделает свою работу на вашей коже и с хлорофиллом вашей крови. И когда вы вернетесь сюда назад, скажите мне, является ли солнце вашим рабом.