Страница:
– Но то, что он похитил меня, – правда, – протестовала она.
– Я считаю, его поведение было абсолютно рыцарским и джентльменским, – ответил Хильдебранд.
– С самого начала, как только я вас увидела, я сочла вас напыщенным, – сказала Аманда. – Вот почему я не рассказала вам, как было на самом деле. И я была совершенно права.
– Это вопрос не напыщенности, – высокомерно ответил Хильдебранд, – а наличия жизненного опыта и правильных представлений о приличном поведении. И теперь, зная правду, я не могу предположить, что леди Эстер придет в голову ехать сюда. Как она, должно быть, была потрясена!
– Ну вот и не была! – сказала Аманда. – Она была совершенно искренне полна сочувствия, так что вы ничего не понимаете! И еще она сказала мне, что ведет очень скучную жизнь да еще вынуждена жить в обществе самых неприятных людей, каких я когда-либо видела, поэтому смею надеяться, она будет очень рада приехать сюда. Она замолчала, глядя на него. Он все еще выглядел сомневающимся, поэтому она добавила еще более серьезно:
– Умоляю, Хильдебранд, поезжайте и привезите ее! Эта страшная старуха наверху, очень возможно, убьет бедного сэра Гарета, ведь она грубая и грязная, и я вижу, она собирается его похоронить. Я не позволю ей ухаживать за ним! Я буду ухаживать за ним сама, только… только доктор сказал, что у него может начаться жар, и если, возможно, я не сделаю того, что следует, и ему станет не лучше, а хуже, а здесь будем только мы с вами, чтобы позаботиться о нем… Хильдебранд, я не могу! Она закончила нотой сдерживаемой паники, но Хильдебранд уже был убежден. Картина, созданная ее словами, заставила его содрогнуться. От чувства облегчения, что он не убил сэра Гарета, в его груди зародился оптимизм, который теперь, как он понял, оказался неоправданным. Мысль, что сэр Гарет все же может умереть здесь, в этой крошечной гостини-це, вдали от родных и друзей, на руках лишь девицы школьного возраста и своего убийцы, заставила его передернуться. Перед его мысленным взором мелькнуло ужасающее видение: он сам, отыскивающий сестру сэра Гарета и сообщающий ей новость, что брат ее умер и от его руки. Он со стуком поставил свою чашку, воскликнув:
– Боже милосердный! Нет! Я не подумал… Ко-нечно, я поеду в Чаттерис! Я вовсе не имел в виду не ехать – и даже если эта леди Эстер откажется поехать со мной, она, по крайней мере, сможет сообщить мне, где найти сестру сэра Гарета!
– Она приедет! – утверждала Аманда. – Итак, вы тотчас же скажете форейтору, что он должен отвезти вас в Бранкастер Парк?
– Нет, – ответил Хильдебранд упрямо, – я не стану связываться с этим парнем! Кроме того, какой потрясающей тратой денег будет нанимать карету для моей поездки в Бранкастер Парк, когда я доберусь туда гораздо скорее верхом или, во всяком случае, до Хантингдона, где смогу нанять почтовую карету для доставки леди Эстер – это в том случае, если вы считаете, она не предпочтет путешествовать в собственном экипаже? Аманда, счастливая, что внезапно он оказался таким покладистым, с одобрением сказала:
– Это блестящая идея, и гораздо лучше моей! Я вижу, у вас есть навык экономии, чему мне тоже следует научиться, ведь, осмелюсь сказать, дорогая жена совсем не подойдет Нейлу. Но у меня сильное ощущение, что эта отвратительная леди Видмор постарается помешать леди Эстер прийти мне на помощь, если сможет, а ей придется узнать о намерении леди Эстер, если она закажет свой экипаж. В сущности, чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что леди Эстер должна ускользнуть тайно. Поэтому, когда вы прибудете в Бранкастер Парк, вы должны настоять на встрече с ней наедине и ни в коем случае не открывать вашей цели кому-либо другому. В этом Хильдебранд был полностью с ней согласен, ощущая величайшее нежелание распространять далее, чем был строго необходимо, историю об ужасных событиях этого дня, но у него возникло нежелательное соображение, и он с беспокойством сказал:
– Не станет ли миссис Чиклейд еще более неприветливой, если мы привезем сюда леди Эстер? Знаете, мне не хотелось об этом упоминать, но она говорила такое! Не думаю, что Чиклейд ее поддержит, ведь он выглядит хорошим парнем, но она хочет, чтобы он сказал доктору Чантри, будто возражает против сэра Гарета здесь и нас всех, потому что ничто не убедит ее, что мы респектабельные личности – конечно, если подумать, так и есть, – добавил он мрачно. – Можете не сомневаться, она не поверила всей этой чепухе, вами рассказанной, что сэр Гарет – наш дядя.
– Мы не должны никогда забывать говорить «мой дядя», когда случится называть его, – кивнула Аманда. – В сущности, лучше называть его дядей Гаретом даже между собой, так, чтобы привыкнуть.
– Да, но она настолько ужасно подозрительна, что боюсь, это не поможет. И во всяком случае, это не объяснит приезд леди Эстер. Я не думаю, что следует говорить, будто она невеста сэра Гарета, если вы не вполне в этом уверены. Десять к одному, она будет чувствовать себя очень неудобно, если окажется, что это не так.
– Да, совершенная правда, – ответила она, нахмурившись над этой проблемой. – Я вовсе не хочу поставить ее в неудобное положение, поэтому мы должны придумать какую-нибудь историю, которой эта неприятная женщина поверит. Он с сомнением наблюдал за ней, но через мгновение лоб ее прояснился, и она сказала:
– Конечно, я знаю именно то, что нужно! Леди Эстер должна быть моей тетей! Ведь это из-за того обстоятельства, что у меня нет компаньонки, миссис Чиклейд так нелюбезна. Пока я снимала свое запачканное платье, она все время задавала назойливые вопросы и говорила, что удивлена, как это моя мать отпустила меня путешествовать таким образом, словно она была уверена, что у меня нет матери, и как я ей сказала, это так и есть. И еще я ей сказала, что у меня вместо этого есть тетя, и я могла видеть, она не поверила мне, хотя это совершенная правда. Поэтому я думаю, Хильдебранд, вам надо сообщить Чиклейду, будто вы считаете своим долгом доставить сюда мою тетю, и это убедит миссис Чиклейд, что я действительно говорила правду! Так и было сделано. Чиклейд сразу же приветствовал это предложение с изрядной долей облегчения. Хильдебранд оседлал Принца и отправился, оставив Аманду в приготовлениях к безвозвратному изгнанию миссис Бардфилд из комнаты больного. Было похоже, она получит от этой задачи гораздо больше удовольствия, чем он ожидал от своей. Он сумел быстро добраться до Хантингдона, проезжая, где только было возможно, напрямик, без дороги. Здесь он узнал, что его цель расположена гораздо ближе к Сент-Ивсу, и поэтому направился в этот город. В «Короне» он смог нанять почтовую карету с парой лошадей и поставить Принца в конюшню, и в середине дня прибыл в Бранкастер Парк. Аманда, строго приказав ему не открывать своих намерений никому, кроме леди Эстер, похоже полагала, что этому не будет никаких препятствий, но когда он был впущен в дом слугой, который вежливо осведомился о его имени, то понялечто по. всей вероятности, леди Эстер откажется принять джентльмена, совершенно ей незнакомого. Слегка заикаясь, он объяснил, что его имя ее светлости незнакомо; а потом, когда ему показалось, будто слуга смотрит на него подозрительно, добавил, что привез срочное сообщение. Слуга поклонился и ушел, оставив его в большом зале, где он моментально ощутил себя жертвой всяческих предчувствий. Возможно, войдет герцог и потребует сообщить о его деле, или леди Видмор перехватит сообщение своей заловке, или, что хуже всего, леди Эстер не окажется дома. Шли минуты, и он беспокоился все больше и больше. Он надеялся, что его галстук не сместился на бок и волосы не растрепаны, и, увидев зеркало, висящее на дальней стене комнаты, подошел к нему, чтобы удостовериться в этом. Он был занят разглаживанием своего весьма измятого пальто, когда услышал, как за его спиной открылась дверь, и быстро обернулся и обнаружил, что его разглядывает леди в зеленом платье и шелковом чепце, повязанном поверх ее мягко вьющихся каштановых волос. Смущенный тем, что его застали прихорашивающимся перед зеркалом, он густо покраснел и от смущения не мог ничего сказать. Задумчиво изучив эти признаки смущения, леди улыбнулась и ступила вперед со словами:
– Умоляю, не обращайте внимания. Я точно знаю, как всегда бываешь уверен, что шляпа съехала на бок или на лице сажа. Приятно познакомиться. Я – Эстер Тиль.
– Приятно познакомиться, – ответил он, все еще очень красный. – Мое имя Росс, Хильдебранд Росс, но… но вы не знаете меня, мадам!
– Да, – согласилась она. – Но Клифф сказал, у вас для меня сообщение. Не присядете ли? Он поблагодарил, сел на краешек стула и пару раз сглотнул, стараясь придумать, как лучше объяснить свое присутствие. Она терпеливо ждала со сложенными на коленях руками и ободряюще улыбалась ему.
– Это Аманда, – выпалил он. – Я имею в виду, это именно она заставила его приехать, потому совсем не нравится, мадам, только… только случай такой отчаянный, видите ли! Она выглядела удивленной и воскликнула:
– О Боже! Так значит, сэр Гарет не нашел ее? Конечно, я сделаю все, что смогу, чтобы помочь ей, и если она послала вас ко мне из-за моего дяди, это еще и ужасно унизительно – хотя этого-то и можно было ожидать, как ни стыдно мне говорить.
– Нет, нет! Я имею в виду, сэр Гарет ее нашел, но… ну, это не ради себя Аманда хочет, чтобы вы к ней поехали, а ради него! Она моргнула.
– Простите? – сказала она в недоумении. Он резко вскочил, расправляя плечи.
– Дело в том… Я не знаю, как вам сказать… но я… ио он очень болен, мадам!
– Сэр Гарет очень болен? – повторила она все еще в недоумении. – Вы, наверное, ошибаетесь. Он был совершенно здоров, когда я его видела вчера!
– Да, но дело в том, что я выстрелил в него! – сказал Хильдебранд, идя напролом. Он очень надеялся, что она не упадет в обморок и не впадет в истерику, и сначала почувствовал облегчение, когда она не шевельнулась и не произнесла ни слова. Потом он увидел, что она не только тревожно бледна, но смотрит на него невидящим взглядом, и он ужасно испугался, что возможно, у нее сейчас будут судороги. Но когда она заговорила, голос ее был странно спокоен, словно шел откуда-то издалека.
– Вы сказали: очень болен. Вы имели в виду: умер?
– Нет, клянусь честью! – пылко ответил он. – И врач заверил нас, что пуля не затронула жизненно важных мест, но он потерял так много крови, несмотря на все старания Аманды остановить ее, – я должен сказать, она это делала, – и так долго был без чувств, и у него может начаться жар, а там только Аманда, чтобы ухаживать за ним – хотя я готов сделать все, что в моих силах – потому что она не позволит этой акушерке его трогать. Аманда говорит, она грязная и грубая, а я, со своей стороны, думаю, она закладывает за воротник, потому что от нее несет спиртным. Она внимательно выслушала эту не слишком ясную речь, но все это было явно выше ее понимания, и когда он замолк, она встала, подошла к нему, положив руку на его рукав, и сказала:
– Простите, но я не понимаю, что вы пытаетесь мне сказать. Я поняла, что произошел несчастный случай, не так ли? И сэр Гарет был ранен, но не смертельно?
– Да… то есть, я клянусь, я вовсе не хотел в него стрелять!
– О да, конечно, я уверена. Вы не хотели! Эти успокаивающие слова и улыбка, их сопровождавшая, заставили его порывисто произнести:
– Я боялся, что вы очень рассердитесь. Но Аманда сказала, что нет, мадам, хотя когда вы узнаете все…
– Я не думаю, что рассержусь. Но я была бы вам очень признательна, если бы вы сели около меня здесь, на диване, и рассказали точно, как это случилось, ведь в настоящий момент мне кажется очень странным, что в сэра Гарета могли стрелять. Если, конечно, вы не охотились за дикими голубями и выстрелили в него по ошибке?
– Хуже! – изрек Хильдебранд со стоном. – Я напал на его почтовую карету!
– Но он не путешествовал в карете, – сказала леди Эстер.
– Да, в карете, мадам. Наемной карете, чтобы добраться с Амандой до Бедфорда.
– Это там она живет? – с надеждой спросила Эстер.
– О нет! По крайней мере, я не знаю, но не думаю. Он собирался нанять там карету получше, ведь в Кимболтоне была всего одна и страшно потрепанная. Это там я с ним познакомился. Я еду в Уэльс.
– Теперь я начинаю понимать! – сказала она, с радостью осознав, что он не страдает от солнечного удара, как она начала опасаться. – Догадываюсь, вы заговорили с Амандой, и от этого все и произошло. Что за изобретательная девушка, просто поразительно!
– Да, я полагаю, так и есть, – неохотно признал он. – Хотя это не она придумала нападение на карету. Я это придумал.
– Я думаю, вы очень изобретательны тоже, – любезно сказала она.
– Вот, я это придумал – не то, чтобы я хвастаю, и конечно, теперь я вижу, это было очень нехорошо… Но из того, что говорила Аманда, вы можете представить… Видите, мадам, вот так это было! И потом он излил в ее уши отчет обо всей этой истории. Он обнаружил, что она хороший слушатель, и поскольку она не сбивала его восклицаниями ужаса или осуждения, это поощрило его признаться во всем, даже в своей собственной несчастной слабости, о которой он не мог упомянуть без горького униженения. Действительно, он обнаружил, что трудно без тошноты описать сцену на дороге, и нисколько не удивился, когда от его слов краски снова отхлынули от щек леди Эстер.
– Это было ужасно, – бормотал он, закрывая лицо руками и вздрагивая. – Ужасно!
– Да, – согласилась она чуть слышно. – Но вы сказали… Вы точно сказали!.. Не смертельно?
– Доктор Чантри сказал, что он так не думает, но сказал, за ним нужно очень тщательно ухаживать, и именно поэтому Аманда заставила меня поехать и привезти вас, ведь она не знает, где живет его сестра, и даже ее фамилию.
. – Привезти меня? – удивленная, спросила она.
– Но… – она замолчала, непонимающе глядя на него.
– Да, будьте так добры, вы поедете? – попросил Хильдебранд. – Я сказал Аманде, я уверен, что вы не согласитесь, но случай отчаянный, и даже если вы скажете мне, где найти сестру сэра Гарета, пройдет по крайней мере два дня, прежде чем она сумеет добраться до него, и уже может быть слишком поздно! И более того, – добавил он, подумав о новом затруднении, – по-моему, у меня осталось недостаточно денег для такою дорогого путешествия.
– О, если бы я только могла поехать! – сказала она страдальческим тоном. Она быстро встала и принялась ходить по комнате. – Видите ли, это невозможно. Мой отец уехал в Брайтон, но здесь еще мой брат, и ето жена, и слуги… Она снова остановилась, но на этот раз так, словно у нее появилась идея. Хильдебранд с волнением следил за йей. Внезапно ее близорукий взгляд остановился на его лице, и она улыбнулась.
– Боже мой! Каким же жалким созданием я, должно быть кажусь вам! Видите ли, у меня никогда, не было привычки поступать хоть сколько-нибудь необычно, поэтому вы должны простить меня за то, что я не сразу подумала, смогу ли. Осмелюсь сказать, ничего не может быть проще. В конце концов, Аманда сумела убежать из дома без малейшего затрудения, а я полагаю, за ней следили гораздо строже, чем за мной. Дайте мне немного подумать! Он ждал, храня молчание, через несколько мгновений рискнув сказать:
– Снаружи меня ожидает карета, если… если вы чувствуете, что можете поехать со мной, мадам..
– Правда? Это значительно все упрощает! – сказала она. Ее нахмуренное лицо просветлело. – Я скажу слугам, что вы приехали от моей сестры, леди Эннердейл. Интересно, что может случиться в Анкастере? Дети, конечно, – они, должно быть, заболели. Так, это у детей Эннердейл два года назад была корь или у детей моей сестры Милфорд? Нет, у Эннердейлов была не корь: это был коклюш, теперь я вспомнила. Очень хорошо, у них будет корь – у всех пяти, что вполне оправдывает желание сестры послать за мной. – Она неопределенно улыбнулась Хильдебранду и сказала, приподнимая полушлейф:
– Вы подождете, пока я прикажу горничной упаковать мои вещи? Моя невестка уехала в Эли, и я не ожидаю ее возварщения раньше обеда. Мой брат где-то занят хозяйством, но даже если он придет, осмелюсь сказать, мы очень легко от него отвяжемся. Как вы думаете, на случай, если вам придется отвечать на какее-нибудь затруднительные вопросы, вы сможете решить, почему сестра послала за мной вас, а не кого-нибудь из ее слуг? Это кажется странным с ее стороны, но я уверена, вы придумаете очень хорошую причину. Сэр Мэттью Эннердейл, Анкастер, три мальчика и две девочки, и бедный маленький Гилс очень болезненный, и моя сестра очень нервная! С этими загадочными словами она ушла, оставив Хильдебранда совсем таким же нервным, как леди Эннердейл. Он искренне надеялся, что лорд Видмор не придет: информация, сообщенная ему леди Эстер, казалась ему недостаточной. Наверху леди Эстер преодолела проблему ответов на удивленные вопросы Поуви, игнорируя их. Это, поскольку . – знала, что в немилости, не удивило Поуви, но узнав, что не должна сопровождать свою хозяйку в охваченный болезнью дом, она расстроилась по – настоящему и разразилась слезами. Леди Эстер сожалела о ее расстройстве, но поскольку какое-то объяснение надо было приготовить для беспрецедентного случая поездки без сопровождения горничной, она подумала, что лучше всего притвориться, будто все еще слишком сердита на Поуви, чтобы желать ее общества. Поэтому она сказала с благородной холодностью:
– Нет, ГЙуви, я не хочу брать тебя. Горничная леди Эннердейл сделает все, что мне потребуется. Не упаковывай вечерние платья, пожалуйста: они не понадобятся. Во всякое другое время Поуви запротестовала бы, ведь как бы ни больны могли быть отпрыски леди Эннердейл, было в высочайшей степени непохоже, чтобы ее светлость впала в такое состояние, которое она так же, как и Поуви, наверняка определила бы как убогое. Но ужасное наказание, обрушившееся на нее, настолько завладело ее мыслями, что только гораздо позже странный набор вещей, который она механически упаковывала, обратил на себя ее внимание. Было понятно, что леди Эстер могла понадобиться нюхательная соль, но зачем ей нужен рулон фланели, или почему она настаивала на том, чтобы взять в благоустроенный дом сестры собственную подушку, – это были вопросы, которые позже действительно очень озадачили Поуви. Когда она снова спустилась в простой мантилье, накинутой поверх утренннего платья тусклого цвета, которое она обычно надевала, работая в саду или занимаясь своими собаками, Эстер обнаружила дворецкого, ожидающего ее в холле, и сразу поняла, что его не так легко будет обмануть, как плачущую Поуви. Она приостановилась у подножия лестницы, натягивая перчатки и глядя на Клиффа с легким вызовом во взоре.
– Миледи, куда вы собираетесь? – спросил он прямо. – Эта карета вовсе не из Анкастера, она из «Короны» в Сент-Ивсе и форейтор тоже!
– О Боже, как досадно, что вы ее узнали! – вздохнула Эстер. – И теперь, я полагаю, вы рассказали всем остальным слугам!
– Нет, миледи, не сказал, и вы хорошо знаете, что не скажу!
Она улыбнулась ему с чуть проказливым видом.
– Не надо! Я полагаюсь на то, что вы скажете моему брату и ее светлости: я уехала к леди Эннердейл, потому что все ее дети заболели корью.
– Но куда вы едете, миледи? – спросил Клифф, обеспокоенный.
– Ну, я точно не знаю, но это действительно не имеет значения! Я буду в совершенной безопасности и не очень далеко отсюда, и я вернусь – о, очень скоро, увы! Не старайтесь удержать меня, умоляю! Я написала очень неправдивое письмо ее светлости: передайте ей, пожалуйста, будьте добры! Он взял у нее письмо и, с минуту посмотрев на нее очень строго, поклонился и сказал:
– Да, миледи.
– Вы всегда были мне добрым другом: спасибо!
– В этом доме нет никого, миледи, не считая тех, о ком и упоминать-то не стоит, кто не был бы счастлив служить вам, – но хотелось бы мне быть уверенным, что я поступил правильно!
– О да! Ведь я еду по делу милосердия, можно так сказать. Теперь я не должна более терять времени. Вы скажете мистеру Россу, что я готова отправиться?
– Да, мидеди! Возможно, мне следует упомянуть, однако, что последние двадцать минут с ним был мистер Уайтлиф.
– Боже мой, как неудачно! Хотелось бы мне знать, что мистер Росс мог ему сказать! – пробормотала она. – Возможно, лучше мне самой пройти и Красный зал. Она вошла в комнату вовремя, чтобы услышать уверенное утверждение мистера Росса, что все дети больны корью, хотя ни один из них так опасно, как маленький Гилс. Леди Эннердейл, добавил он, измучена беспокойством.
– Вы меня изумляете! – воскликнул священник, тщательно его рассматривая. – Я никогда бы не подумал о ее светлости…
– Потому что, – поспешно сказал мистер Росс, – няня имела несчастье упасть с лестницы и сломать ногу, поэтому все легло на ее плечи!
– Да, не ужасно ли? – вмешалась леди Эстер. – Бедная Сьюзан! Неудивительно, что она расстроена! Я совершенно готова отправиться, мистер Pосс, и я действительно чувствую, что нам не следует терять времени!
– Весь путь в Анкастер! – сказал мистер Уайтлиф, ошеломленный. – Вам никак не добраться туда сегодня, леди Эстер! Определенно будет разумнее подождать до завтра.
– Нет, нет, ведь это будет означать, что я не доберусь до самого вечера, да еще совершенно уставшая с дороги. Мы переночуем где-нибудь по пути. И тогда я не буду чересчур измученной и смогу оказать сестре всю возможную помощь.
– Если вы должны ехать, леди Эстер, отчего же сэр Мэттью не оказал любезность приехать за вами сам! Я не извиняюсь за то, что говорю об этом прямо. л В таком поведении не хватает уважения…
– Сэра Мэтгью, – сказал мистер Росс, – нет дома, сэр. Вот почему я предложил быть его представителем.
– Да, и я вам очень признательна! – сказала Эстер. – Но давайте не будем больше зря тратить время, прошу вас! Мистер Уайтлиф больше ничего не сказал, но очевидно, был чрезвычайно потрясен этим новым примером бессовестных требований, предъявляемых сестрами к Эстер, и, плотно сжав губы, проводил ее к месту, где ожидала карета. Она боялась, что он тоже узнает форейтора, но он всего лишь бросил на него беглый взгляд: обстоятельство, что леди Эннердейл дошла до такой низости, что послала наемную карету всего с двумя лошадьми для доставки своей сестры, вытеснило из его головы все остальное. Леди Эстер подсадили в карету, мистер Росс запрыгнул вслед за ней, ступени были подняты, и еще через минуту они поехали.
– Фу! – непроизвольно произнес Хильдебранд, вытаскивая носовой платок и вытирая лоб. – Сказать не могу, как я был счастлив, когда вы вошли в тот момент, ведь он задавал мне всякого рода вопросы! Ему надо было знать, кто я, и я был вынужден сказать, что работаю у сэра Мэттью секретарем.
– Как разумно! Полагаю, он был очень сильно удивленеедь сэр Мэттью ничем не интересуется, кроме спорта.
– Да, удивлен. В сущности, он сказал, что представить не может, чем я могу быть занят у сэра Мэттью. Поэтому я сказал, что у сэра Мэттью появилось намерение заняться политикой.
Это очень рассмешило ее, а он потерял всякую эставшуюся застенчивость и решился сообщить ей новость, что она, без всякого своего ведома, стала тетей Аманды. Он немного боялся, что она может оскорбиться, ведь она была гораздо моложе, чем он полагал, слушая Аманду; но она приняла родство с одобрением и сказала, что, возможно, она лучше станет его тетей тоже. К тому времени, как карета прибыла в Малый Стафтон, они уже были хорошими друзьями. Начинались сумерки, когда карета подъехала к «Быку», и в нескольких окнах был виден свет ламп. Когда Хильдебранд спрыгнул и повернулся, чтобы помочь леди Эстер, Аманда высунулась из окошка под крышей и позвала голосом, резким от беспокойства:
– Хильдебранд? О, Хильдебранд, вы привезли ее? Он взглянул вверх.
– Да, она здесь. Осторожно, не выпадите из окна! Она внезапно исчезла. Рука в руке Хильдебранда судорожно дрожала, но голос леди Эстер, когда она заговорила, был совершенно спокоен.
– Я должна оставить вас, Хильдебранд, рассчитаться с форейтором. Я боюсь… Она не сказала, чего боится, но быстро вошла в гостиницу. Когда она переступила порог, Аманда добралась до подножия крутой лестницы и просто набросилась на нее, рыдая без слез от смеси страха и облегчения.
– Я считаю, его поведение было абсолютно рыцарским и джентльменским, – ответил Хильдебранд.
– С самого начала, как только я вас увидела, я сочла вас напыщенным, – сказала Аманда. – Вот почему я не рассказала вам, как было на самом деле. И я была совершенно права.
– Это вопрос не напыщенности, – высокомерно ответил Хильдебранд, – а наличия жизненного опыта и правильных представлений о приличном поведении. И теперь, зная правду, я не могу предположить, что леди Эстер придет в голову ехать сюда. Как она, должно быть, была потрясена!
– Ну вот и не была! – сказала Аманда. – Она была совершенно искренне полна сочувствия, так что вы ничего не понимаете! И еще она сказала мне, что ведет очень скучную жизнь да еще вынуждена жить в обществе самых неприятных людей, каких я когда-либо видела, поэтому смею надеяться, она будет очень рада приехать сюда. Она замолчала, глядя на него. Он все еще выглядел сомневающимся, поэтому она добавила еще более серьезно:
– Умоляю, Хильдебранд, поезжайте и привезите ее! Эта страшная старуха наверху, очень возможно, убьет бедного сэра Гарета, ведь она грубая и грязная, и я вижу, она собирается его похоронить. Я не позволю ей ухаживать за ним! Я буду ухаживать за ним сама, только… только доктор сказал, что у него может начаться жар, и если, возможно, я не сделаю того, что следует, и ему станет не лучше, а хуже, а здесь будем только мы с вами, чтобы позаботиться о нем… Хильдебранд, я не могу! Она закончила нотой сдерживаемой паники, но Хильдебранд уже был убежден. Картина, созданная ее словами, заставила его содрогнуться. От чувства облегчения, что он не убил сэра Гарета, в его груди зародился оптимизм, который теперь, как он понял, оказался неоправданным. Мысль, что сэр Гарет все же может умереть здесь, в этой крошечной гостини-це, вдали от родных и друзей, на руках лишь девицы школьного возраста и своего убийцы, заставила его передернуться. Перед его мысленным взором мелькнуло ужасающее видение: он сам, отыскивающий сестру сэра Гарета и сообщающий ей новость, что брат ее умер и от его руки. Он со стуком поставил свою чашку, воскликнув:
– Боже милосердный! Нет! Я не подумал… Ко-нечно, я поеду в Чаттерис! Я вовсе не имел в виду не ехать – и даже если эта леди Эстер откажется поехать со мной, она, по крайней мере, сможет сообщить мне, где найти сестру сэра Гарета!
– Она приедет! – утверждала Аманда. – Итак, вы тотчас же скажете форейтору, что он должен отвезти вас в Бранкастер Парк?
– Нет, – ответил Хильдебранд упрямо, – я не стану связываться с этим парнем! Кроме того, какой потрясающей тратой денег будет нанимать карету для моей поездки в Бранкастер Парк, когда я доберусь туда гораздо скорее верхом или, во всяком случае, до Хантингдона, где смогу нанять почтовую карету для доставки леди Эстер – это в том случае, если вы считаете, она не предпочтет путешествовать в собственном экипаже? Аманда, счастливая, что внезапно он оказался таким покладистым, с одобрением сказала:
– Это блестящая идея, и гораздо лучше моей! Я вижу, у вас есть навык экономии, чему мне тоже следует научиться, ведь, осмелюсь сказать, дорогая жена совсем не подойдет Нейлу. Но у меня сильное ощущение, что эта отвратительная леди Видмор постарается помешать леди Эстер прийти мне на помощь, если сможет, а ей придется узнать о намерении леди Эстер, если она закажет свой экипаж. В сущности, чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что леди Эстер должна ускользнуть тайно. Поэтому, когда вы прибудете в Бранкастер Парк, вы должны настоять на встрече с ней наедине и ни в коем случае не открывать вашей цели кому-либо другому. В этом Хильдебранд был полностью с ней согласен, ощущая величайшее нежелание распространять далее, чем был строго необходимо, историю об ужасных событиях этого дня, но у него возникло нежелательное соображение, и он с беспокойством сказал:
– Не станет ли миссис Чиклейд еще более неприветливой, если мы привезем сюда леди Эстер? Знаете, мне не хотелось об этом упоминать, но она говорила такое! Не думаю, что Чиклейд ее поддержит, ведь он выглядит хорошим парнем, но она хочет, чтобы он сказал доктору Чантри, будто возражает против сэра Гарета здесь и нас всех, потому что ничто не убедит ее, что мы респектабельные личности – конечно, если подумать, так и есть, – добавил он мрачно. – Можете не сомневаться, она не поверила всей этой чепухе, вами рассказанной, что сэр Гарет – наш дядя.
– Мы не должны никогда забывать говорить «мой дядя», когда случится называть его, – кивнула Аманда. – В сущности, лучше называть его дядей Гаретом даже между собой, так, чтобы привыкнуть.
– Да, но она настолько ужасно подозрительна, что боюсь, это не поможет. И во всяком случае, это не объяснит приезд леди Эстер. Я не думаю, что следует говорить, будто она невеста сэра Гарета, если вы не вполне в этом уверены. Десять к одному, она будет чувствовать себя очень неудобно, если окажется, что это не так.
– Да, совершенная правда, – ответила она, нахмурившись над этой проблемой. – Я вовсе не хочу поставить ее в неудобное положение, поэтому мы должны придумать какую-нибудь историю, которой эта неприятная женщина поверит. Он с сомнением наблюдал за ней, но через мгновение лоб ее прояснился, и она сказала:
– Конечно, я знаю именно то, что нужно! Леди Эстер должна быть моей тетей! Ведь это из-за того обстоятельства, что у меня нет компаньонки, миссис Чиклейд так нелюбезна. Пока я снимала свое запачканное платье, она все время задавала назойливые вопросы и говорила, что удивлена, как это моя мать отпустила меня путешествовать таким образом, словно она была уверена, что у меня нет матери, и как я ей сказала, это так и есть. И еще я ей сказала, что у меня вместо этого есть тетя, и я могла видеть, она не поверила мне, хотя это совершенная правда. Поэтому я думаю, Хильдебранд, вам надо сообщить Чиклейду, будто вы считаете своим долгом доставить сюда мою тетю, и это убедит миссис Чиклейд, что я действительно говорила правду! Так и было сделано. Чиклейд сразу же приветствовал это предложение с изрядной долей облегчения. Хильдебранд оседлал Принца и отправился, оставив Аманду в приготовлениях к безвозвратному изгнанию миссис Бардфилд из комнаты больного. Было похоже, она получит от этой задачи гораздо больше удовольствия, чем он ожидал от своей. Он сумел быстро добраться до Хантингдона, проезжая, где только было возможно, напрямик, без дороги. Здесь он узнал, что его цель расположена гораздо ближе к Сент-Ивсу, и поэтому направился в этот город. В «Короне» он смог нанять почтовую карету с парой лошадей и поставить Принца в конюшню, и в середине дня прибыл в Бранкастер Парк. Аманда, строго приказав ему не открывать своих намерений никому, кроме леди Эстер, похоже полагала, что этому не будет никаких препятствий, но когда он был впущен в дом слугой, который вежливо осведомился о его имени, то понялечто по. всей вероятности, леди Эстер откажется принять джентльмена, совершенно ей незнакомого. Слегка заикаясь, он объяснил, что его имя ее светлости незнакомо; а потом, когда ему показалось, будто слуга смотрит на него подозрительно, добавил, что привез срочное сообщение. Слуга поклонился и ушел, оставив его в большом зале, где он моментально ощутил себя жертвой всяческих предчувствий. Возможно, войдет герцог и потребует сообщить о его деле, или леди Видмор перехватит сообщение своей заловке, или, что хуже всего, леди Эстер не окажется дома. Шли минуты, и он беспокоился все больше и больше. Он надеялся, что его галстук не сместился на бок и волосы не растрепаны, и, увидев зеркало, висящее на дальней стене комнаты, подошел к нему, чтобы удостовериться в этом. Он был занят разглаживанием своего весьма измятого пальто, когда услышал, как за его спиной открылась дверь, и быстро обернулся и обнаружил, что его разглядывает леди в зеленом платье и шелковом чепце, повязанном поверх ее мягко вьющихся каштановых волос. Смущенный тем, что его застали прихорашивающимся перед зеркалом, он густо покраснел и от смущения не мог ничего сказать. Задумчиво изучив эти признаки смущения, леди улыбнулась и ступила вперед со словами:
– Умоляю, не обращайте внимания. Я точно знаю, как всегда бываешь уверен, что шляпа съехала на бок или на лице сажа. Приятно познакомиться. Я – Эстер Тиль.
– Приятно познакомиться, – ответил он, все еще очень красный. – Мое имя Росс, Хильдебранд Росс, но… но вы не знаете меня, мадам!
– Да, – согласилась она. – Но Клифф сказал, у вас для меня сообщение. Не присядете ли? Он поблагодарил, сел на краешек стула и пару раз сглотнул, стараясь придумать, как лучше объяснить свое присутствие. Она терпеливо ждала со сложенными на коленях руками и ободряюще улыбалась ему.
– Это Аманда, – выпалил он. – Я имею в виду, это именно она заставила его приехать, потому совсем не нравится, мадам, только… только случай такой отчаянный, видите ли! Она выглядела удивленной и воскликнула:
– О Боже! Так значит, сэр Гарет не нашел ее? Конечно, я сделаю все, что смогу, чтобы помочь ей, и если она послала вас ко мне из-за моего дяди, это еще и ужасно унизительно – хотя этого-то и можно было ожидать, как ни стыдно мне говорить.
– Нет, нет! Я имею в виду, сэр Гарет ее нашел, но… ну, это не ради себя Аманда хочет, чтобы вы к ней поехали, а ради него! Она моргнула.
– Простите? – сказала она в недоумении. Он резко вскочил, расправляя плечи.
– Дело в том… Я не знаю, как вам сказать… но я… ио он очень болен, мадам!
– Сэр Гарет очень болен? – повторила она все еще в недоумении. – Вы, наверное, ошибаетесь. Он был совершенно здоров, когда я его видела вчера!
– Да, но дело в том, что я выстрелил в него! – сказал Хильдебранд, идя напролом. Он очень надеялся, что она не упадет в обморок и не впадет в истерику, и сначала почувствовал облегчение, когда она не шевельнулась и не произнесла ни слова. Потом он увидел, что она не только тревожно бледна, но смотрит на него невидящим взглядом, и он ужасно испугался, что возможно, у нее сейчас будут судороги. Но когда она заговорила, голос ее был странно спокоен, словно шел откуда-то издалека.
– Вы сказали: очень болен. Вы имели в виду: умер?
– Нет, клянусь честью! – пылко ответил он. – И врач заверил нас, что пуля не затронула жизненно важных мест, но он потерял так много крови, несмотря на все старания Аманды остановить ее, – я должен сказать, она это делала, – и так долго был без чувств, и у него может начаться жар, а там только Аманда, чтобы ухаживать за ним – хотя я готов сделать все, что в моих силах – потому что она не позволит этой акушерке его трогать. Аманда говорит, она грязная и грубая, а я, со своей стороны, думаю, она закладывает за воротник, потому что от нее несет спиртным. Она внимательно выслушала эту не слишком ясную речь, но все это было явно выше ее понимания, и когда он замолк, она встала, подошла к нему, положив руку на его рукав, и сказала:
– Простите, но я не понимаю, что вы пытаетесь мне сказать. Я поняла, что произошел несчастный случай, не так ли? И сэр Гарет был ранен, но не смертельно?
– Да… то есть, я клянусь, я вовсе не хотел в него стрелять!
– О да, конечно, я уверена. Вы не хотели! Эти успокаивающие слова и улыбка, их сопровождавшая, заставили его порывисто произнести:
– Я боялся, что вы очень рассердитесь. Но Аманда сказала, что нет, мадам, хотя когда вы узнаете все…
– Я не думаю, что рассержусь. Но я была бы вам очень признательна, если бы вы сели около меня здесь, на диване, и рассказали точно, как это случилось, ведь в настоящий момент мне кажется очень странным, что в сэра Гарета могли стрелять. Если, конечно, вы не охотились за дикими голубями и выстрелили в него по ошибке?
– Хуже! – изрек Хильдебранд со стоном. – Я напал на его почтовую карету!
– Но он не путешествовал в карете, – сказала леди Эстер.
– Да, в карете, мадам. Наемной карете, чтобы добраться с Амандой до Бедфорда.
– Это там она живет? – с надеждой спросила Эстер.
– О нет! По крайней мере, я не знаю, но не думаю. Он собирался нанять там карету получше, ведь в Кимболтоне была всего одна и страшно потрепанная. Это там я с ним познакомился. Я еду в Уэльс.
– Теперь я начинаю понимать! – сказала она, с радостью осознав, что он не страдает от солнечного удара, как она начала опасаться. – Догадываюсь, вы заговорили с Амандой, и от этого все и произошло. Что за изобретательная девушка, просто поразительно!
– Да, я полагаю, так и есть, – неохотно признал он. – Хотя это не она придумала нападение на карету. Я это придумал.
– Я думаю, вы очень изобретательны тоже, – любезно сказала она.
– Вот, я это придумал – не то, чтобы я хвастаю, и конечно, теперь я вижу, это было очень нехорошо… Но из того, что говорила Аманда, вы можете представить… Видите, мадам, вот так это было! И потом он излил в ее уши отчет обо всей этой истории. Он обнаружил, что она хороший слушатель, и поскольку она не сбивала его восклицаниями ужаса или осуждения, это поощрило его признаться во всем, даже в своей собственной несчастной слабости, о которой он не мог упомянуть без горького униженения. Действительно, он обнаружил, что трудно без тошноты описать сцену на дороге, и нисколько не удивился, когда от его слов краски снова отхлынули от щек леди Эстер.
– Это было ужасно, – бормотал он, закрывая лицо руками и вздрагивая. – Ужасно!
– Да, – согласилась она чуть слышно. – Но вы сказали… Вы точно сказали!.. Не смертельно?
– Доктор Чантри сказал, что он так не думает, но сказал, за ним нужно очень тщательно ухаживать, и именно поэтому Аманда заставила меня поехать и привезти вас, ведь она не знает, где живет его сестра, и даже ее фамилию.
. – Привезти меня? – удивленная, спросила она.
– Но… – она замолчала, непонимающе глядя на него.
– Да, будьте так добры, вы поедете? – попросил Хильдебранд. – Я сказал Аманде, я уверен, что вы не согласитесь, но случай отчаянный, и даже если вы скажете мне, где найти сестру сэра Гарета, пройдет по крайней мере два дня, прежде чем она сумеет добраться до него, и уже может быть слишком поздно! И более того, – добавил он, подумав о новом затруднении, – по-моему, у меня осталось недостаточно денег для такою дорогого путешествия.
– О, если бы я только могла поехать! – сказала она страдальческим тоном. Она быстро встала и принялась ходить по комнате. – Видите ли, это невозможно. Мой отец уехал в Брайтон, но здесь еще мой брат, и ето жена, и слуги… Она снова остановилась, но на этот раз так, словно у нее появилась идея. Хильдебранд с волнением следил за йей. Внезапно ее близорукий взгляд остановился на его лице, и она улыбнулась.
– Боже мой! Каким же жалким созданием я, должно быть кажусь вам! Видите ли, у меня никогда, не было привычки поступать хоть сколько-нибудь необычно, поэтому вы должны простить меня за то, что я не сразу подумала, смогу ли. Осмелюсь сказать, ничего не может быть проще. В конце концов, Аманда сумела убежать из дома без малейшего затрудения, а я полагаю, за ней следили гораздо строже, чем за мной. Дайте мне немного подумать! Он ждал, храня молчание, через несколько мгновений рискнув сказать:
– Снаружи меня ожидает карета, если… если вы чувствуете, что можете поехать со мной, мадам..
– Правда? Это значительно все упрощает! – сказала она. Ее нахмуренное лицо просветлело. – Я скажу слугам, что вы приехали от моей сестры, леди Эннердейл. Интересно, что может случиться в Анкастере? Дети, конечно, – они, должно быть, заболели. Так, это у детей Эннердейл два года назад была корь или у детей моей сестры Милфорд? Нет, у Эннердейлов была не корь: это был коклюш, теперь я вспомнила. Очень хорошо, у них будет корь – у всех пяти, что вполне оправдывает желание сестры послать за мной. – Она неопределенно улыбнулась Хильдебранду и сказала, приподнимая полушлейф:
– Вы подождете, пока я прикажу горничной упаковать мои вещи? Моя невестка уехала в Эли, и я не ожидаю ее возварщения раньше обеда. Мой брат где-то занят хозяйством, но даже если он придет, осмелюсь сказать, мы очень легко от него отвяжемся. Как вы думаете, на случай, если вам придется отвечать на какее-нибудь затруднительные вопросы, вы сможете решить, почему сестра послала за мной вас, а не кого-нибудь из ее слуг? Это кажется странным с ее стороны, но я уверена, вы придумаете очень хорошую причину. Сэр Мэттью Эннердейл, Анкастер, три мальчика и две девочки, и бедный маленький Гилс очень болезненный, и моя сестра очень нервная! С этими загадочными словами она ушла, оставив Хильдебранда совсем таким же нервным, как леди Эннердейл. Он искренне надеялся, что лорд Видмор не придет: информация, сообщенная ему леди Эстер, казалась ему недостаточной. Наверху леди Эстер преодолела проблему ответов на удивленные вопросы Поуви, игнорируя их. Это, поскольку . – знала, что в немилости, не удивило Поуви, но узнав, что не должна сопровождать свою хозяйку в охваченный болезнью дом, она расстроилась по – настоящему и разразилась слезами. Леди Эстер сожалела о ее расстройстве, но поскольку какое-то объяснение надо было приготовить для беспрецедентного случая поездки без сопровождения горничной, она подумала, что лучше всего притвориться, будто все еще слишком сердита на Поуви, чтобы желать ее общества. Поэтому она сказала с благородной холодностью:
– Нет, ГЙуви, я не хочу брать тебя. Горничная леди Эннердейл сделает все, что мне потребуется. Не упаковывай вечерние платья, пожалуйста: они не понадобятся. Во всякое другое время Поуви запротестовала бы, ведь как бы ни больны могли быть отпрыски леди Эннердейл, было в высочайшей степени непохоже, чтобы ее светлость впала в такое состояние, которое она так же, как и Поуви, наверняка определила бы как убогое. Но ужасное наказание, обрушившееся на нее, настолько завладело ее мыслями, что только гораздо позже странный набор вещей, который она механически упаковывала, обратил на себя ее внимание. Было понятно, что леди Эстер могла понадобиться нюхательная соль, но зачем ей нужен рулон фланели, или почему она настаивала на том, чтобы взять в благоустроенный дом сестры собственную подушку, – это были вопросы, которые позже действительно очень озадачили Поуви. Когда она снова спустилась в простой мантилье, накинутой поверх утренннего платья тусклого цвета, которое она обычно надевала, работая в саду или занимаясь своими собаками, Эстер обнаружила дворецкого, ожидающего ее в холле, и сразу поняла, что его не так легко будет обмануть, как плачущую Поуви. Она приостановилась у подножия лестницы, натягивая перчатки и глядя на Клиффа с легким вызовом во взоре.
– Миледи, куда вы собираетесь? – спросил он прямо. – Эта карета вовсе не из Анкастера, она из «Короны» в Сент-Ивсе и форейтор тоже!
– О Боже, как досадно, что вы ее узнали! – вздохнула Эстер. – И теперь, я полагаю, вы рассказали всем остальным слугам!
– Нет, миледи, не сказал, и вы хорошо знаете, что не скажу!
Она улыбнулась ему с чуть проказливым видом.
– Не надо! Я полагаюсь на то, что вы скажете моему брату и ее светлости: я уехала к леди Эннердейл, потому что все ее дети заболели корью.
– Но куда вы едете, миледи? – спросил Клифф, обеспокоенный.
– Ну, я точно не знаю, но это действительно не имеет значения! Я буду в совершенной безопасности и не очень далеко отсюда, и я вернусь – о, очень скоро, увы! Не старайтесь удержать меня, умоляю! Я написала очень неправдивое письмо ее светлости: передайте ей, пожалуйста, будьте добры! Он взял у нее письмо и, с минуту посмотрев на нее очень строго, поклонился и сказал:
– Да, миледи.
– Вы всегда были мне добрым другом: спасибо!
– В этом доме нет никого, миледи, не считая тех, о ком и упоминать-то не стоит, кто не был бы счастлив служить вам, – но хотелось бы мне быть уверенным, что я поступил правильно!
– О да! Ведь я еду по делу милосердия, можно так сказать. Теперь я не должна более терять времени. Вы скажете мистеру Россу, что я готова отправиться?
– Да, мидеди! Возможно, мне следует упомянуть, однако, что последние двадцать минут с ним был мистер Уайтлиф.
– Боже мой, как неудачно! Хотелось бы мне знать, что мистер Росс мог ему сказать! – пробормотала она. – Возможно, лучше мне самой пройти и Красный зал. Она вошла в комнату вовремя, чтобы услышать уверенное утверждение мистера Росса, что все дети больны корью, хотя ни один из них так опасно, как маленький Гилс. Леди Эннердейл, добавил он, измучена беспокойством.
– Вы меня изумляете! – воскликнул священник, тщательно его рассматривая. – Я никогда бы не подумал о ее светлости…
– Потому что, – поспешно сказал мистер Росс, – няня имела несчастье упасть с лестницы и сломать ногу, поэтому все легло на ее плечи!
– Да, не ужасно ли? – вмешалась леди Эстер. – Бедная Сьюзан! Неудивительно, что она расстроена! Я совершенно готова отправиться, мистер Pосс, и я действительно чувствую, что нам не следует терять времени!
– Весь путь в Анкастер! – сказал мистер Уайтлиф, ошеломленный. – Вам никак не добраться туда сегодня, леди Эстер! Определенно будет разумнее подождать до завтра.
– Нет, нет, ведь это будет означать, что я не доберусь до самого вечера, да еще совершенно уставшая с дороги. Мы переночуем где-нибудь по пути. И тогда я не буду чересчур измученной и смогу оказать сестре всю возможную помощь.
– Если вы должны ехать, леди Эстер, отчего же сэр Мэттью не оказал любезность приехать за вами сам! Я не извиняюсь за то, что говорю об этом прямо. л В таком поведении не хватает уважения…
– Сэра Мэтгью, – сказал мистер Росс, – нет дома, сэр. Вот почему я предложил быть его представителем.
– Да, и я вам очень признательна! – сказала Эстер. – Но давайте не будем больше зря тратить время, прошу вас! Мистер Уайтлиф больше ничего не сказал, но очевидно, был чрезвычайно потрясен этим новым примером бессовестных требований, предъявляемых сестрами к Эстер, и, плотно сжав губы, проводил ее к месту, где ожидала карета. Она боялась, что он тоже узнает форейтора, но он всего лишь бросил на него беглый взгляд: обстоятельство, что леди Эннердейл дошла до такой низости, что послала наемную карету всего с двумя лошадьми для доставки своей сестры, вытеснило из его головы все остальное. Леди Эстер подсадили в карету, мистер Росс запрыгнул вслед за ней, ступени были подняты, и еще через минуту они поехали.
– Фу! – непроизвольно произнес Хильдебранд, вытаскивая носовой платок и вытирая лоб. – Сказать не могу, как я был счастлив, когда вы вошли в тот момент, ведь он задавал мне всякого рода вопросы! Ему надо было знать, кто я, и я был вынужден сказать, что работаю у сэра Мэттью секретарем.
– Как разумно! Полагаю, он был очень сильно удивленеедь сэр Мэттью ничем не интересуется, кроме спорта.
– Да, удивлен. В сущности, он сказал, что представить не может, чем я могу быть занят у сэра Мэттью. Поэтому я сказал, что у сэра Мэттью появилось намерение заняться политикой.
Это очень рассмешило ее, а он потерял всякую эставшуюся застенчивость и решился сообщить ей новость, что она, без всякого своего ведома, стала тетей Аманды. Он немного боялся, что она может оскорбиться, ведь она была гораздо моложе, чем он полагал, слушая Аманду; но она приняла родство с одобрением и сказала, что, возможно, она лучше станет его тетей тоже. К тому времени, как карета прибыла в Малый Стафтон, они уже были хорошими друзьями. Начинались сумерки, когда карета подъехала к «Быку», и в нескольких окнах был виден свет ламп. Когда Хильдебранд спрыгнул и повернулся, чтобы помочь леди Эстер, Аманда высунулась из окошка под крышей и позвала голосом, резким от беспокойства:
– Хильдебранд? О, Хильдебранд, вы привезли ее? Он взглянул вверх.
– Да, она здесь. Осторожно, не выпадите из окна! Она внезапно исчезла. Рука в руке Хильдебранда судорожно дрожала, но голос леди Эстер, когда она заговорила, был совершенно спокоен.
– Я должна оставить вас, Хильдебранд, рассчитаться с форейтором. Я боюсь… Она не сказала, чего боится, но быстро вошла в гостиницу. Когда она переступила порог, Аманда добралась до подножия крутой лестницы и просто набросилась на нее, рыдая без слез от смеси страха и облегчения.