Страница:
– Не обязательно вдаваться в подробности: если судить хотя бы по ее поведению в Лидсе, я легко могу понять разочарование Линдета. Но меня беспокоит, что он уже слишком быстро повернул от Теофании к Пейшенс! Пастор, однако, не придает этому большого значения. Наоборот, он считает абсолютно естественным, что молодой человек, когда он созрел для того, чтобы влюбиться (говоря его словами), обнаружив, что он неправильно понял свое сердце, переносит свою привязанность на другую даму. Мне все это кажется странным, но я прекрасно осознаю, что мужчины сами очень странные создания, даже самые лучшие из них!
– А что сама мисс Чартли, мэм? – улыбаясь, спросила Анцилла.
– Я боюсь, есть опасность, что она сильно привяжется к нему, – со вздохом ответила миссис Чартли. – Она не отличается непостоянством, и если он опять обнаружит, что неправильно понял свое сердце…
– Простите, – перебила ее Анцилла. – Я так понимаю, вы считаете лорда Линдета ветреным. Но я часто бывала вместе с ним в одной компании и у меня было много возможностей быть свидетелем его страстной влюбленности. Как я уже сказала, она могла бы перерасти в любовь, но этого не случилось. И – я уверяю вас, мэм, это замечательно, что пылкий молодой человек, не испытывавший в тот момент какой-либо серьезной привязанности, не поддался чарам Теофании, несмотря на авансы, которые она ему давала.
Лицо миссис Чартли немного просветлело.
– Вот так же и пастор говорит. Должна признать, что о страстной влюбленности здесь речь не идет. Я даже не оставляю их наедине; но если бы я даже предоставила своей дочери ту свободу, которой пользуется Теофания, я уверена, Линдет не стал бы флиртовать с Пейшенс. Он меня приятно удивляет. Под внешними легкими, веселыми манерами у него обнаружился сильный серьезный характер. Он разбирается во всех основных серьезных вопросах, и его склад ума мне симпатичен.
– И, несмотря на все это, мэм, вы против их союза? – спросила немного озадаченная Анцилла.
– Дорогая моя, я была бы странной матерью, если бы не хотела для своей дочери такого выгодного брака! Если он настроен серьезно, для меня нет большей радости, чем увидеть ее так хорошо устроенной. Но, хотя они равны по рождению, они не равны по положению. К тому же Пейшенс не является богатой наследницей. Она получит что-то около четырех тысяч фунтов, но для семьи Линдета это просто мелочь. Из того, что он иногда говорил о том, что он не любит светские приемы, что он расстраивает свою матушку – как обычно, в своей шутливой манере! – у меня возникли подозрения, что его семья стремится устроить ему что называется блестящий брак, и ей может совсем не понравиться его женитьба на дочери сельского священника. – Она замолчала, машинально переложила лежащую рядом с ее локтем на столике какую-то книгу с места на место, затем вновь заговорила: – Я думала, что сэр Уолдо является его опекуном, но теперь понимаю, что это не совсем так. В то же время, не вызывает сомнений тот факт, что он долгое время занимал такое положение. Безусловно также, что его влияние на Линдета очень велико. Вот почему, моя дорогая мисс Трент, я так хотела поговорить с вами. Если есть хоть малейшая вероятность того, что сэр Уолдо будет препятствовать этому браку, даже если он просто будет относиться с неодобрением, я буду категорически против того, чтобы Линдет продолжал свои визиты в наш дом. Ни пастор, ни я не мыслим этот союз, если он не будет одобрен семьей Линдета. Я думаю, вы поймете и мои сомнения, и то, почему я решила посвятить вас в мои размышления. Скажите мне, что думает сэр Уолдо по этому поводу?
Мисс Трент почувствовала, как кровь горячей волной прилила к ее щекам, но отвечала ровным голосом:
– Я очень польщена вашим доверием, мэм, но сэр Уолдо не посвящал меня в свои мысли по этому поводу. Мне очень хотелось бы вам помочь, но это не в моих силах.
Миссис Чартли подняла на нее слегка скептический взгляд.
– Если так, то больше говорить не о чем, разумеется. Я рискнула спросить вас об этом, потому что думала, что вы знаете его гораздо лучше, чем кто-либо в округе.
На несколько секунд воцарилось молчание. Затем мисс Трент перевела дыхание и сказала:
– Мне довелось довольно много времени провести в его обществе, мэм, но я не нахожусь с ним в таких доверительных отношениях, как вы, должно быть, предположили. – Она с трудом улыбнулась. – Все-таки я не устояла перед соблазном! Я позволила убедить себя принять приглашение леди Коулбатч и была так неблагоразумна, что два раза танцевала с сэром Уолдо. Я уже неоднократно пожалела об этом. Боюсь, что удовольствие танцевать снова после стольких лет вскружило мне голову!
Лицо миссис Чартли смягчилось, она подалась вперед и коротко пожала руку Анциллы.
– И не удивительно! Я прекрасно вас понимаю. Но… позвольте быть с вами откровенной, моя дорогая? Все-таки вы молодая женщина, несмотря на то, что вы держитесь так строго! И у вас нет рядом вашей мамы, которая могла бы вам посоветовать, не так ли? Вы мне очень нравитесь, и вы должны меня простить, если вам кажется, что я слишком много себе позволяю. Но я волнуюсь за вас, потому что боюсь, что вы лелеете надежды, которым вряд ли суждено осуществиться! Только не подумайте, что я виню вас за это! Сэр Уолдо вел себя недвусмысленным образом – всем известно, что не было и дня с тех пор, как слегла Шарлотта, что бы он не навестил вас в Степлзе.
– Он приезжал, чтобы узнать, как здоровье Шарлотты, привозил разные безделушки, чтобы ее развлечь! – проговорила Анцилла, чувствуя, что у нее сжалось горло.
– Дорогая моя! – с легким смешком отмахнулась от нее миссис Чартли.
– Мэм, я видела его только однажды – и то в присутствии других.
– Если вы так говорите, я, разумеется, верю вам, но в этом будет трудно убедить остальных!
– Я понимаю, мэм, – с горечью сказала Анцилла. – Все думают, что я пытаюсь его на себе женить, да?
– Не нужно обращать внимания на злобные выпады. Я так не считаю. Наоборот, меня беспокоит то, что он не дает вам покоя. Если бы на месте сэра Уолдо был какой-нибудь другой джентльмен, то я бы поняла его поведение как недвусмысленное ухаживание и была бы готова в любую минуту пожелать вам счастья – потому что вы не можете скрыть от меня, моя дорогая, что вы к нему далеко не равнодушны. Это меня ничуть не удивляет – немногие женщины обладают такой сильной волей, чтобы ему противостоять. Даже я сама – хотя, разумеется, он не давал мне никакого повода! – чувствую его обаяние. Мне кажется, он опасно привлекателен, и найдется немало женщин, влюбленных в него по уши.
– Это миссис Миклби сказала вам, мэм?
– Да, ссылаясь на свою лондонскую кузину. Я приношу свои извинения за то, что так полагаюсь на слухи, но они в некоторой степени были поддержаны Линдетом – только поймите правильно – без всякого намерения бросить тень на своего кузена! Он часто говорит о сэре Уолдо, и всегда с восхищением – даже, я бы сказала, с гордостью! К тому же нельзя забывать, дорогая мисс Трент, что сэр Уолдо принадлежит к определенному кругу, который считается одним из самых элитарных. На самом деле он является его лидером, и он в большой степени человек высшего света. Вы должны знать, может быть, даже лучше, чем я, что манеры и зачастую поступки таких людей основываются на принципах, не всегда совпадающих с теми, которыми руководствуются в более скромных кругах.
– Вы хотите предупредить меня, что сэр Уолдо человек свободных нравов? – напрямую спросила Анцилла.
– Нет! Ради всего святого, конечно, нет! – воскликнула миссис Чартли. – Вы не должны думать… дорогая моя, без сомнения, у него были – как бы это назвать? – свои маленькие приключения, но не думайте, что я подозреваю его, что он… что он…
– Собирается предложить мне карт-бланш? Так вроде бы это называется? Обещаю вам, что я никогда бы на это не пошла!
Миссис Чартли эти слова повергли в еще большее замешательство.
– Нет, нет! Я не думаю, что он замышляет что-то, что может хоть как-то вам повредить! Чего я боюсь – так это того, что он может причинить вам зло неумышленно, не сознавая, что вы можете влюбиться гораздо сильнее, чем он предполагал. Помните, что он привык общаться с женщинами, хорошо понимающими правила игры, в то время как вы, и я рада это отметить, с ними не знакомы. Он подумал, что вы так же прекрасно понимаете азбуку флирта, как и лондонские дамы, тем более, что вы уже не маленькая девочка. Я убеждена, он не стал бы играть чувствами девушки, зная, что она такая неопытная!
– Вы не слишком высокого мнения о нем, не так ли, мэм? – спросила Анцилла, вымученно улыбаясь.
– О, вы не правы! В некотором смысле я его ставлю очень высоко! – быстро возразила миссис Чартли. – Могу сказать с полным основа… – слегка покраснев, она оборвала себя на полуслове и добавила: – Я хочу сказать, моя дорогая, чтобы вы были более осторожной. Не обращайте слишком много внимания на его любезности и всегда помните, что ему тридцать пять или тридцать шесть лет, он красив, богат, изыскан и все еще не женат!
Мисс Трент начала натягивать перчатки.
– Я помню об этом, – сказала она тихим голосом. – Я очень признательна вам за доброту, с которой вы… предупредили меня, мэм, но уверяю вас, в этом не было никакой необходимости! Вы не сказали мне ничего такого, чего я не говорила себе сама. – Она поднялась. – Мне пора. Сожалею, что не могу сказать вам ничего определенного по вопросу, который вас мучает, но я не думаю, что сэр Уолдо будет чинить какие-нибудь препятствия на пути к счастью Линдета.
– Благодарю вас; надеюсь, вы правы. Вы приехали в двуколке? Я провожу вас до двора. Кстати, как закончилась история с планом мистера Кальвера насчет Хэрроугейта?
Представляю, каково вам пришлось! Мы узнали об этом от Линдета, и, судя по тому, чего он не сказал, я поняла, что Теофания была сильно разочарована отказом тети. Анцилла рассмеялась.
– Сильно, мэм? Просто кошмарно! Лорд Линдет, поняв, что надвигается буря, счел за лучшее ретироваться. Я так полагаю, больше мы об этом плане не услышим.
– И слава Богу! Довольно легкомысленная идея! Мне кажется, вы бы предпочли поменьше видеть этого молодого человека.
– Я, конечно, не могу сказать, что в восторге от мистера Кальвера, но должна отдать ему должное: как только он увидел, что миссис Андерхилл не одобряет его план, он тут же оставил эту тему. Признаюсь также, что отнеслась к нему с гораздо большей симпатией, когда он признался мне, что предложил свой план, не подумав, чтобы отвлечь Теофанию, в чем сам тут же раскаялся. Он заверил меня в том, что если понадобится, найдет сотню предлогов, по которым этот план будет неприемлем! При этом он был очень корректен, в чем, надо признать, ему никогда нельзя было отказать.
На этой ноте они и расстались. Миссис Чартли, подождав, пока Анцилла сядет в двуколку, пошла по садовой дорожке обратно к дому. Анцилла выехала из ворот и повернула на деревенскую улицу. Не успела ее лошадка перейти на рысь, как из-за ближайшего поворота показался фаэтон, запряженный четверкой гнедых. Зная, что она как на ладони видна от дома священника, мисс Трент в замешательстве смотрела, как сэр Уолдо придерживает своих лошадей, явно собираясь остановиться рядом с ее двуколкой. Ей не оставалось ничего другого, как смириться с этим, потому что пустить рысью свою лошадь в этот момент было бы настолько невежливо, что сэр Уолдо решил бы, что она избегает встречи с ним.
В следующее мгновение фаэтон уже стоял рядом с двуколкой так близко, что если бы она не знала, кто правит фаэтоном, она бы испугалась, что колеса могут зацепиться; слуга спрыгнул на землю и побежал к лошадям, а сэр Уолдо, приподняв шляпу, вежливо ей улыбнулся.
– Добрый день, мэм! Я родился под счастливой звездой! Появись я минутой позже, я не встретил бы вас! Я и так уж за последнюю неделю привык считать себя полным неудачником!
– Да, – ответила она, пытаясь, чтобы ее слова звучали естественно. – Так же считает и Шарлотта. Вы направляетесь в Лидс?
– Совершенно верно. У вас есть какие-нибудь поручения для меня?
– Нет, спасибо, никаких. Не смею вас задерживать.
– У меня такое впечатление, что это я вас задерживаю, – сказал он насмешливо.
Она улыбнулась, однако ответила серьезным тоном:
– Ну, в любом случае, мне нужно спешить – я засиделась у миссис Чартли. И у вас, наверное, много дел в Лидсе.
– Не слишком. Должен сказать, я уже близок к завершению всех работ.
– Должно быть, вы сильно устали от всего этого. Строители закончили свою работу?
– Нет еще. Я провожу довольно значительную реконструкцию.
Она рассмеялась.
– Можете мне не рассказывать, сэр Уолдо! Ваша реконструкция вызывает большой интерес в округе, уверяю вас!
– Да, мне говорили об этом. Множество гипотез, да? Нелепо было рассчитывать, что никому не будет дела до того, что я делаю с домом. В этом вся деревенская жизнь – живейший интерес к соседям!
– Совершенно верно. А вы, хочу вам напомнить, исключительно интересный сосед для жителей этого захолустья! Кроме всего прочего, вы усилили всеобщее любопытство тем, что не прояснили, собираетесь ли вы продавать Брум Холл или же оставите его в качестве жилья на время Йоркских скачек. Все это создает атмосферу таинственности вокруг вашей реконструкции дома, сэр!
Она говорила дружеским подтрунивающим тоном, но с удивлением заметила, что, хотя он и улыбался, вид у него, тем не менее, был печальным.
– Да, я понимаю, – признал он. – Мои планы станут известны, но, пока я здесь, я предпочитаю их не раскрывать.
– Да я лишь подшучивала над вами! – сказала она. – Я и не собиралась лезть в ваши дела!
– Я знаю. Но я хочу облегчить свою душу, мисс Трент. Я боюсь, что я навлеку на себя немилость большинства соседей, но надеюсь, что ваш голос не сольется с хором осуждения. У вас для этого слишком либеральный склад ума. В самое ближайшее время я буду иметь честь нанести вам визит – как я вас и предупреждал давным-давно!
Она не могла поверить, что это говорит человек, у которого на уме только легкий флирт, но почувствовала, что должна отказаться.
– Была бы очень признательна, но боюсь, что это невозможно, сэр Уолдо, – миссис Андерхилл собирается везти Шарлотту в Бридлингтон, и ее не будет неделю или даже больше!
Он дал знак своему слуге и сказал с ослепительной улыбкой, трогаясь с места:
– Я знаю. Наконец мне удастся увидеться с вами наедине, мисс Трент!
15
– А что сама мисс Чартли, мэм? – улыбаясь, спросила Анцилла.
– Я боюсь, есть опасность, что она сильно привяжется к нему, – со вздохом ответила миссис Чартли. – Она не отличается непостоянством, и если он опять обнаружит, что неправильно понял свое сердце…
– Простите, – перебила ее Анцилла. – Я так понимаю, вы считаете лорда Линдета ветреным. Но я часто бывала вместе с ним в одной компании и у меня было много возможностей быть свидетелем его страстной влюбленности. Как я уже сказала, она могла бы перерасти в любовь, но этого не случилось. И – я уверяю вас, мэм, это замечательно, что пылкий молодой человек, не испытывавший в тот момент какой-либо серьезной привязанности, не поддался чарам Теофании, несмотря на авансы, которые она ему давала.
Лицо миссис Чартли немного просветлело.
– Вот так же и пастор говорит. Должна признать, что о страстной влюбленности здесь речь не идет. Я даже не оставляю их наедине; но если бы я даже предоставила своей дочери ту свободу, которой пользуется Теофания, я уверена, Линдет не стал бы флиртовать с Пейшенс. Он меня приятно удивляет. Под внешними легкими, веселыми манерами у него обнаружился сильный серьезный характер. Он разбирается во всех основных серьезных вопросах, и его склад ума мне симпатичен.
– И, несмотря на все это, мэм, вы против их союза? – спросила немного озадаченная Анцилла.
– Дорогая моя, я была бы странной матерью, если бы не хотела для своей дочери такого выгодного брака! Если он настроен серьезно, для меня нет большей радости, чем увидеть ее так хорошо устроенной. Но, хотя они равны по рождению, они не равны по положению. К тому же Пейшенс не является богатой наследницей. Она получит что-то около четырех тысяч фунтов, но для семьи Линдета это просто мелочь. Из того, что он иногда говорил о том, что он не любит светские приемы, что он расстраивает свою матушку – как обычно, в своей шутливой манере! – у меня возникли подозрения, что его семья стремится устроить ему что называется блестящий брак, и ей может совсем не понравиться его женитьба на дочери сельского священника. – Она замолчала, машинально переложила лежащую рядом с ее локтем на столике какую-то книгу с места на место, затем вновь заговорила: – Я думала, что сэр Уолдо является его опекуном, но теперь понимаю, что это не совсем так. В то же время, не вызывает сомнений тот факт, что он долгое время занимал такое положение. Безусловно также, что его влияние на Линдета очень велико. Вот почему, моя дорогая мисс Трент, я так хотела поговорить с вами. Если есть хоть малейшая вероятность того, что сэр Уолдо будет препятствовать этому браку, даже если он просто будет относиться с неодобрением, я буду категорически против того, чтобы Линдет продолжал свои визиты в наш дом. Ни пастор, ни я не мыслим этот союз, если он не будет одобрен семьей Линдета. Я думаю, вы поймете и мои сомнения, и то, почему я решила посвятить вас в мои размышления. Скажите мне, что думает сэр Уолдо по этому поводу?
Мисс Трент почувствовала, как кровь горячей волной прилила к ее щекам, но отвечала ровным голосом:
– Я очень польщена вашим доверием, мэм, но сэр Уолдо не посвящал меня в свои мысли по этому поводу. Мне очень хотелось бы вам помочь, но это не в моих силах.
Миссис Чартли подняла на нее слегка скептический взгляд.
– Если так, то больше говорить не о чем, разумеется. Я рискнула спросить вас об этом, потому что думала, что вы знаете его гораздо лучше, чем кто-либо в округе.
На несколько секунд воцарилось молчание. Затем мисс Трент перевела дыхание и сказала:
– Мне довелось довольно много времени провести в его обществе, мэм, но я не нахожусь с ним в таких доверительных отношениях, как вы, должно быть, предположили. – Она с трудом улыбнулась. – Все-таки я не устояла перед соблазном! Я позволила убедить себя принять приглашение леди Коулбатч и была так неблагоразумна, что два раза танцевала с сэром Уолдо. Я уже неоднократно пожалела об этом. Боюсь, что удовольствие танцевать снова после стольких лет вскружило мне голову!
Лицо миссис Чартли смягчилось, она подалась вперед и коротко пожала руку Анциллы.
– И не удивительно! Я прекрасно вас понимаю. Но… позвольте быть с вами откровенной, моя дорогая? Все-таки вы молодая женщина, несмотря на то, что вы держитесь так строго! И у вас нет рядом вашей мамы, которая могла бы вам посоветовать, не так ли? Вы мне очень нравитесь, и вы должны меня простить, если вам кажется, что я слишком много себе позволяю. Но я волнуюсь за вас, потому что боюсь, что вы лелеете надежды, которым вряд ли суждено осуществиться! Только не подумайте, что я виню вас за это! Сэр Уолдо вел себя недвусмысленным образом – всем известно, что не было и дня с тех пор, как слегла Шарлотта, что бы он не навестил вас в Степлзе.
– Он приезжал, чтобы узнать, как здоровье Шарлотты, привозил разные безделушки, чтобы ее развлечь! – проговорила Анцилла, чувствуя, что у нее сжалось горло.
– Дорогая моя! – с легким смешком отмахнулась от нее миссис Чартли.
– Мэм, я видела его только однажды – и то в присутствии других.
– Если вы так говорите, я, разумеется, верю вам, но в этом будет трудно убедить остальных!
– Я понимаю, мэм, – с горечью сказала Анцилла. – Все думают, что я пытаюсь его на себе женить, да?
– Не нужно обращать внимания на злобные выпады. Я так не считаю. Наоборот, меня беспокоит то, что он не дает вам покоя. Если бы на месте сэра Уолдо был какой-нибудь другой джентльмен, то я бы поняла его поведение как недвусмысленное ухаживание и была бы готова в любую минуту пожелать вам счастья – потому что вы не можете скрыть от меня, моя дорогая, что вы к нему далеко не равнодушны. Это меня ничуть не удивляет – немногие женщины обладают такой сильной волей, чтобы ему противостоять. Даже я сама – хотя, разумеется, он не давал мне никакого повода! – чувствую его обаяние. Мне кажется, он опасно привлекателен, и найдется немало женщин, влюбленных в него по уши.
– Это миссис Миклби сказала вам, мэм?
– Да, ссылаясь на свою лондонскую кузину. Я приношу свои извинения за то, что так полагаюсь на слухи, но они в некоторой степени были поддержаны Линдетом – только поймите правильно – без всякого намерения бросить тень на своего кузена! Он часто говорит о сэре Уолдо, и всегда с восхищением – даже, я бы сказала, с гордостью! К тому же нельзя забывать, дорогая мисс Трент, что сэр Уолдо принадлежит к определенному кругу, который считается одним из самых элитарных. На самом деле он является его лидером, и он в большой степени человек высшего света. Вы должны знать, может быть, даже лучше, чем я, что манеры и зачастую поступки таких людей основываются на принципах, не всегда совпадающих с теми, которыми руководствуются в более скромных кругах.
– Вы хотите предупредить меня, что сэр Уолдо человек свободных нравов? – напрямую спросила Анцилла.
– Нет! Ради всего святого, конечно, нет! – воскликнула миссис Чартли. – Вы не должны думать… дорогая моя, без сомнения, у него были – как бы это назвать? – свои маленькие приключения, но не думайте, что я подозреваю его, что он… что он…
– Собирается предложить мне карт-бланш? Так вроде бы это называется? Обещаю вам, что я никогда бы на это не пошла!
Миссис Чартли эти слова повергли в еще большее замешательство.
– Нет, нет! Я не думаю, что он замышляет что-то, что может хоть как-то вам повредить! Чего я боюсь – так это того, что он может причинить вам зло неумышленно, не сознавая, что вы можете влюбиться гораздо сильнее, чем он предполагал. Помните, что он привык общаться с женщинами, хорошо понимающими правила игры, в то время как вы, и я рада это отметить, с ними не знакомы. Он подумал, что вы так же прекрасно понимаете азбуку флирта, как и лондонские дамы, тем более, что вы уже не маленькая девочка. Я убеждена, он не стал бы играть чувствами девушки, зная, что она такая неопытная!
– Вы не слишком высокого мнения о нем, не так ли, мэм? – спросила Анцилла, вымученно улыбаясь.
– О, вы не правы! В некотором смысле я его ставлю очень высоко! – быстро возразила миссис Чартли. – Могу сказать с полным основа… – слегка покраснев, она оборвала себя на полуслове и добавила: – Я хочу сказать, моя дорогая, чтобы вы были более осторожной. Не обращайте слишком много внимания на его любезности и всегда помните, что ему тридцать пять или тридцать шесть лет, он красив, богат, изыскан и все еще не женат!
Мисс Трент начала натягивать перчатки.
– Я помню об этом, – сказала она тихим голосом. – Я очень признательна вам за доброту, с которой вы… предупредили меня, мэм, но уверяю вас, в этом не было никакой необходимости! Вы не сказали мне ничего такого, чего я не говорила себе сама. – Она поднялась. – Мне пора. Сожалею, что не могу сказать вам ничего определенного по вопросу, который вас мучает, но я не думаю, что сэр Уолдо будет чинить какие-нибудь препятствия на пути к счастью Линдета.
– Благодарю вас; надеюсь, вы правы. Вы приехали в двуколке? Я провожу вас до двора. Кстати, как закончилась история с планом мистера Кальвера насчет Хэрроугейта?
Представляю, каково вам пришлось! Мы узнали об этом от Линдета, и, судя по тому, чего он не сказал, я поняла, что Теофания была сильно разочарована отказом тети. Анцилла рассмеялась.
– Сильно, мэм? Просто кошмарно! Лорд Линдет, поняв, что надвигается буря, счел за лучшее ретироваться. Я так полагаю, больше мы об этом плане не услышим.
– И слава Богу! Довольно легкомысленная идея! Мне кажется, вы бы предпочли поменьше видеть этого молодого человека.
– Я, конечно, не могу сказать, что в восторге от мистера Кальвера, но должна отдать ему должное: как только он увидел, что миссис Андерхилл не одобряет его план, он тут же оставил эту тему. Признаюсь также, что отнеслась к нему с гораздо большей симпатией, когда он признался мне, что предложил свой план, не подумав, чтобы отвлечь Теофанию, в чем сам тут же раскаялся. Он заверил меня в том, что если понадобится, найдет сотню предлогов, по которым этот план будет неприемлем! При этом он был очень корректен, в чем, надо признать, ему никогда нельзя было отказать.
На этой ноте они и расстались. Миссис Чартли, подождав, пока Анцилла сядет в двуколку, пошла по садовой дорожке обратно к дому. Анцилла выехала из ворот и повернула на деревенскую улицу. Не успела ее лошадка перейти на рысь, как из-за ближайшего поворота показался фаэтон, запряженный четверкой гнедых. Зная, что она как на ладони видна от дома священника, мисс Трент в замешательстве смотрела, как сэр Уолдо придерживает своих лошадей, явно собираясь остановиться рядом с ее двуколкой. Ей не оставалось ничего другого, как смириться с этим, потому что пустить рысью свою лошадь в этот момент было бы настолько невежливо, что сэр Уолдо решил бы, что она избегает встречи с ним.
В следующее мгновение фаэтон уже стоял рядом с двуколкой так близко, что если бы она не знала, кто правит фаэтоном, она бы испугалась, что колеса могут зацепиться; слуга спрыгнул на землю и побежал к лошадям, а сэр Уолдо, приподняв шляпу, вежливо ей улыбнулся.
– Добрый день, мэм! Я родился под счастливой звездой! Появись я минутой позже, я не встретил бы вас! Я и так уж за последнюю неделю привык считать себя полным неудачником!
– Да, – ответила она, пытаясь, чтобы ее слова звучали естественно. – Так же считает и Шарлотта. Вы направляетесь в Лидс?
– Совершенно верно. У вас есть какие-нибудь поручения для меня?
– Нет, спасибо, никаких. Не смею вас задерживать.
– У меня такое впечатление, что это я вас задерживаю, – сказал он насмешливо.
Она улыбнулась, однако ответила серьезным тоном:
– Ну, в любом случае, мне нужно спешить – я засиделась у миссис Чартли. И у вас, наверное, много дел в Лидсе.
– Не слишком. Должен сказать, я уже близок к завершению всех работ.
– Должно быть, вы сильно устали от всего этого. Строители закончили свою работу?
– Нет еще. Я провожу довольно значительную реконструкцию.
Она рассмеялась.
– Можете мне не рассказывать, сэр Уолдо! Ваша реконструкция вызывает большой интерес в округе, уверяю вас!
– Да, мне говорили об этом. Множество гипотез, да? Нелепо было рассчитывать, что никому не будет дела до того, что я делаю с домом. В этом вся деревенская жизнь – живейший интерес к соседям!
– Совершенно верно. А вы, хочу вам напомнить, исключительно интересный сосед для жителей этого захолустья! Кроме всего прочего, вы усилили всеобщее любопытство тем, что не прояснили, собираетесь ли вы продавать Брум Холл или же оставите его в качестве жилья на время Йоркских скачек. Все это создает атмосферу таинственности вокруг вашей реконструкции дома, сэр!
Она говорила дружеским подтрунивающим тоном, но с удивлением заметила, что, хотя он и улыбался, вид у него, тем не менее, был печальным.
– Да, я понимаю, – признал он. – Мои планы станут известны, но, пока я здесь, я предпочитаю их не раскрывать.
– Да я лишь подшучивала над вами! – сказала она. – Я и не собиралась лезть в ваши дела!
– Я знаю. Но я хочу облегчить свою душу, мисс Трент. Я боюсь, что я навлеку на себя немилость большинства соседей, но надеюсь, что ваш голос не сольется с хором осуждения. У вас для этого слишком либеральный склад ума. В самое ближайшее время я буду иметь честь нанести вам визит – как я вас и предупреждал давным-давно!
Она не могла поверить, что это говорит человек, у которого на уме только легкий флирт, но почувствовала, что должна отказаться.
– Была бы очень признательна, но боюсь, что это невозможно, сэр Уолдо, – миссис Андерхилл собирается везти Шарлотту в Бридлингтон, и ее не будет неделю или даже больше!
Он дал знак своему слуге и сказал с ослепительной улыбкой, трогаясь с места:
– Я знаю. Наконец мне удастся увидеться с вами наедине, мисс Трент!
15
Мисс Трент возвращалась домой, погруженная в счастливые мечты; ей теперь был все равно, видела ли миссис Чартли ее встречу с Совершенным или нет, и она была готова выбросить из головы искреннее предупреждение, которое ей дала эта леди. Теперь она была убеждена, что миссис Чартли была неправа в своем мнении о сэре Уолдо. Так же, впрочем, как и она сама – скорее всего, обе они пали жертвой предубеждения, которое они испытывали по отношению к «Золотому обществу». По-видимому (хоть это и странно), они были введены в заблуждение здравым смыслом. Ни она, ни миссис Чартли не была романтическими натурами. Что касается ее, то она с детства знала, что предаваться фантастическим мечтам из области сказок – опасное безумие. Трудно было себе представить что-нибудь более фантастическое, чем Совершенного в роли прекрасного принца, без памяти влюбленного в свою Золушку, поэтому мисс Трент и миссис Чартли трудно было винить за их сомнения. Хотя мисс Трент и знала, что она совершенно неискушенна в искусстве флирта, она больше не сомневалась – теперь она только удивлялась. Она никак не могла понять, почему он предпочел ее всем благородным красавицам, которые были бы счастливы принять его предложение. Это было невозможно представить и казалось нереальным. Однако, когда она попыталась найти какое-то разумное объяснение тому, что он ей сказал, ее вдруг осенило, что самое невозможное в этой истории было то, как незаметно, постепенно она безнадежно влюбилась в сэра Уолдо.
Она вернулась в Степлз, не чувствуя земли под ногами. Даже миссис Андерхилл, не отличавшаяся особенной наблюдательностью, была поражена ее раскрасневшимися щеками, светящимися глазами и сказала, что она никогда не видела ее такой красивой.
– Ну что, он задал сакраментальный вопрос? – воскликнула миссис Андерхилл.
– Нет-нет, мэм! – ответила Анцилла, заливаясь краской и не в силах сдержать смех.
– Ну, если он не сделал этого, то, по крайней мере, теперь ты знаешь, что он собирается это сделать, иначе с чего это ты вся светишься? – рассудительно спросила миссис Андерхилл.
– В самом деле? Я не знаю! Дорогая миссис Андерхилл, умоляю вам, не спрашивайте меня о том, чего я сама не знаю!
Миссис Андерхилл была так любезна, что больше не стала ни о чем спрашивать, однако не удержалась и посетовала на превратность судьбы, которая вынуждает ее уезжать из Степлза именно в тот момент, когда ей необходимо быть дома.
– Потому что на мужчин нельзя положится, – сказала она. – Иногда им требуется, чтобы кто-нибудь их подтолкнул, а уж это я бы могла сделать!
Мисс Трент, испытывая облегчение от того, что ее хозяйки не будет рядом, тем не менее поблагодарила ее, но сказала, что ни в коем случае не примет предложение джентльмена, которого нужно подталкивать.
– Все это, конечно, правильно, – сказала в ответ миссис Андерхилл, – однако, тебе легко так говорить, когда все, что ты должна сказать – это «да» или «нет»! Как будто ты не понимаешь, что джентльмен долго подводил себя к этому шагу, возможно, накануне не сомкнул глаз ночью, сочиняя и репетирую свою речь, уча ее наизусть, и теперь его нужно немного ободрить, чтобы он поборол смущение и не боялся показаться смешным, потому что мужчины этого не выносят, моя дорогая!
Мисс Трент не могла себе представить Совершенного, смущенного настолько, что его нужно было подбадривать, но она оставила свои мысли по этому поводу при себе. У нее не было никакого желания продолжать эту щекотливую дискуссию и после того, как она тихо согласилась с миссис Андерхилл, постаралась направить ее мысли в другую сторону, предложив ей список дел, которые нужно было уладить, чтобы уезжать из Степлза со спокойным сердцем. К счастью, список был довольно длинным и включал в себя проблемы большой сложности, среди которых выделялся трудный вопрос о новых зимних шторах для гостиной. Их делала одна бедная вдова, которая жила в деревне в нескольких милях от Степлза. Это предприятие затянулось отчасти из-за медлительности вдовы, отчасти из-за глупости работников текстильной лавки, которые послали шелк для подкладки, совсем не подходящий к пышной парче, выбранной миссис Андерхилл.
– Не одно, так другое! – воскликнула миссис Андерхилл. – Они клятвенно меня заверяли, что пришлют другой образец на этой неделе! Сделали они это? Ответь мне!
– Нет, мэм, – послушно ответила мисс Трент. – Они прислали вам письмо, в котором объясняют причины задержки. Может быть, вы хотите, чтобы я написала в лавку, чтобы они послали новый образец миссис Тоттон, и она бы сама решила…
– Нет, ни в коем случае! – перебила ее миссис Андерхилл. – Она решит? Она не может отличить черное от белого, глупейшее создание! И так все медленно делает… Я знала, что так и будет, когда миссис Чартли попросила подкинуть какую-нибудь работу бедной женщине, потому что всякий раз, когда я по доброте душевной нанимаю кого-нибудь, это обходится мне дороже и выполняется хуже, чем если бы я просто отправила все в Лондон и там бы мне сделали на заказ! Мне было бы легче просто подарить ей какую-нибудь сумму денег, и я бы так и сделала, если бы миссис Чартли не предупредила меня, чтобы я так не делала, чтобы не обидеть бедняжку. Терпеть этого не могу!.. Никогда, моя дорогая, не поручай какую-нибудь работу тому, кто строит из себя этакого аристократа и претендует на родственное отношение, потому что даже если он выполнит работу в срок, то, значит, сделает что-нибудь не так и еще оскорбится, когда ему об этом скажешь!
– Хорошо, не буду, – сказала мисс Трент. – Если вы доверяете моему мнению, тогда я сама отнесу подкладочный материал к миссис Тоттон и посмотрю, как он сочетается с парчой. То есть, если образец пришлют до вашего возвращения. Или вы хотите пока оставить все как есть?
– Нет! – сказала миссис Андерхилл. – Я хочу новые шторы этой зимой, а не следующей! Хотя мне неудобно просить тебя выполнять мою работу.
– Я не строю из себя аристократку, мэм. Значит, с этим решено. Далее, нужно отнести лекарство…
– О, Господи, я совсем забыла о старике Мэтью! – воскликнула миссис Андерхилл. – А что удивляться – со всей этой суетой, заботами о Шарлотте, сборами! Он слег с ревматизмом, и нужно отнести ему бутылочку с мазью и кусок фланели! Мне придется выкроить время для этого, потому что он пенсионер, а мистер Андерхилл всегда считал своим долгом заботу о них.
– Я с удовольствием прогуляюсь до его домика завтра утром после того, как посажу вас с Шарлоттой в карету, – пообещала Анцилла.
Миссис Андерхилл редко покидала Степлз так надолго, поэтому сборы были более мучительной процедурой, чем этого можно было ожидать. Им то и дело приходилось распаковывать багаж, чтобы убедиться, что ни одна из многочисленных незаменимых мелочей, набитых в чемоданы и портмоне, не забыта, чего боялась миссис Андерхилл, несмотря на все заверения ее горничной. После того, как путешественникам все-таки один раз пришлось вернуться, потому что Шарлотта забыла свою дорожную шахматную доску, они, наконец, уехали, оставив домашних в полуобморочном состоянии.
– Фу-у! – перевел дух Кортни, засовывая обратно в карман носовой платок. – Словно они собрались на край света! – Он повернулся к своей хихикающей кузине и обратился к ней тоном молодого джентльмена, неукоснительно следующего последним наставлениям своей матушки. – Я собираюсь к Крошеям, если хочешь, можешь поехать со мной. Только давай побыстрее собирайся, я не буду тебя ждать, пока ты будешь прихорашиваться!
Не имея других договоренностей и опасаясь, что мисс Трент может взять ее с собой к старику Мэтью, Теофания с радостью приняла это соблазнительное предложение и убежала в дом переодеваться. Испытывая огромное облегчение от того, что у нее, наконец, выдалось свободное утро, что можно отдохнуть от постоянных забот о Шарлотте, мисс Трент отправилась в путь к домику Мэтью с корзинкой в руке, оставшись наедине со своими мыслями.
На обратном пути ее догнал Линдет в двуколке. Он придержал лошадей, поравнявшись с ней, и возбужденно окликнул ее.
– Доброе утро, мэм! Вы пропустили такое зрелище! Садитесь рядом и позвольте мне отвезти вас домой!
Она улыбнулась ему.
– Спасибо, но мне нравится прогуливаться пешком! А что такого я пропустила?
Он рассмеялся.
– Я сейчас вам расскажу, но вы должны позволить мне отвезти вас! Мне кажется, собирается дождь, а у вас нет зонтика.
– Ну, что ж, – согласилась она, хватаясь за протянутую руку и вскарабкиваясь в карету, – хотя, по-моему, облака слишком высоко для дождя. Ну, не тяните, рассказывайте! Что же я пропустила?
– Артур Миклби пытался достать свой кнут с дерева! – сказал он, все еще смеясь. – Я тоже не все видел, но на его лицо стоило посмотреть! Это случилось в полумиле отсюда, на этой же дороге, где деревья нависают над ней. Вот олух!
Она тоже рассмеялась.
– У него что же, застрял кнут?
– Ну да! Когда я подъехал, он был так зол, проклинал дерево, кнут, своего серого жеребца, что я не мог бы не засмеяться даже под угрозой смертной казни! Всякий раз, когда он ловил рукоятку и дергал ее, пытаясь освободить кнут, его серый в испуге шарахался, подавал вперед, поэтому Миклби приходилось отпускать кнут и успокаивать лошадь. Так он и застрял там под деревом, а кнут раскачивался как маятник и, в конце концов, сбил у него с головы шляпу!
– Подумать только, я пропустила такое зрелище! – сказала мисс Трент, с увлечением слушавшая его рассказ. – Ну и что же, ему удалось освободить кнут?
– Нет! Он по-прежнему там висит! Но думаю, что ненадолго – Миклби отправился домой – за лестницей, я полагаю! Хочет побыстрее достать его, пока никто не появился и не начал интересоваться, что это там болтается среди ветвей. Я вот поинтересовался у него. Бедный Миклби меня чуть не убил, но я ничего не мог с собой поделать!
– Бедный Артур! Вы были слишком безжалостны с ним!
– Ничуть! Я даже подобрал с земли его шляпу! Конечно, во всем виноват Уолдо, – обычно он так стегает кнутом, описывая дугу над головой – вот Миклби и решил повторить прием, да неудачно! Я говорю Уолдо, что если он останется здесь еще на какое-то время, то вскоре из него сделают идола – Миклби и вся компания копируют каждый его жест. Если он будет носить сюртук наизнанку – они поступят так же!
– По-видимому, так и есть, – согласилась она. – К счастью, он не делает ничего слишком экстравагантного! Скорее наоборот, он оказал благотворное влияние на своих верных последователей, чем заодно заслужил расположение их родителей!
Он ухмыльнулся.
– Да, это так. Все от него без ума! Но он быстро утратит свою популярность, когда они узнают, что Брум Холл ему был нужен только для своих гнусных выродков.
– Гнусных выродков?! – переспросила неестественным голосом мисс Трент.
– Да, так их называет мой кузен Джордж, – рассмеялся его светлость. – Он не слишком хорошо к ним относится. Он неплохой человек, но излишне чопорный и слишком много времени уделяет приличиям. Он говорит, что поселять детей в таком добропорядочном месте – это уж слишком эксцентрично. Должен признаться, я не решился бы поступить так на месте кузена. Даже пастор был немного смущен, когда Уолдо раскрыл ему свои планы, и, как мне кажется, он беспокоится, что скажут люди типа миссис Миклби, когда узнают, что у сэра Уолдо на уме! – Он вдруг заметил, что мисс Трент все это время, не проронив ни слова, напряженно его слушает, осекся на полуслове, и, посмотрев на нее, встретился с ее серьезным внимательным взглядом. – А разве вам Уолдо не рассказывал про своих детей?
Она вернулась в Степлз, не чувствуя земли под ногами. Даже миссис Андерхилл, не отличавшаяся особенной наблюдательностью, была поражена ее раскрасневшимися щеками, светящимися глазами и сказала, что она никогда не видела ее такой красивой.
– Ну что, он задал сакраментальный вопрос? – воскликнула миссис Андерхилл.
– Нет-нет, мэм! – ответила Анцилла, заливаясь краской и не в силах сдержать смех.
– Ну, если он не сделал этого, то, по крайней мере, теперь ты знаешь, что он собирается это сделать, иначе с чего это ты вся светишься? – рассудительно спросила миссис Андерхилл.
– В самом деле? Я не знаю! Дорогая миссис Андерхилл, умоляю вам, не спрашивайте меня о том, чего я сама не знаю!
Миссис Андерхилл была так любезна, что больше не стала ни о чем спрашивать, однако не удержалась и посетовала на превратность судьбы, которая вынуждает ее уезжать из Степлза именно в тот момент, когда ей необходимо быть дома.
– Потому что на мужчин нельзя положится, – сказала она. – Иногда им требуется, чтобы кто-нибудь их подтолкнул, а уж это я бы могла сделать!
Мисс Трент, испытывая облегчение от того, что ее хозяйки не будет рядом, тем не менее поблагодарила ее, но сказала, что ни в коем случае не примет предложение джентльмена, которого нужно подталкивать.
– Все это, конечно, правильно, – сказала в ответ миссис Андерхилл, – однако, тебе легко так говорить, когда все, что ты должна сказать – это «да» или «нет»! Как будто ты не понимаешь, что джентльмен долго подводил себя к этому шагу, возможно, накануне не сомкнул глаз ночью, сочиняя и репетирую свою речь, уча ее наизусть, и теперь его нужно немного ободрить, чтобы он поборол смущение и не боялся показаться смешным, потому что мужчины этого не выносят, моя дорогая!
Мисс Трент не могла себе представить Совершенного, смущенного настолько, что его нужно было подбадривать, но она оставила свои мысли по этому поводу при себе. У нее не было никакого желания продолжать эту щекотливую дискуссию и после того, как она тихо согласилась с миссис Андерхилл, постаралась направить ее мысли в другую сторону, предложив ей список дел, которые нужно было уладить, чтобы уезжать из Степлза со спокойным сердцем. К счастью, список был довольно длинным и включал в себя проблемы большой сложности, среди которых выделялся трудный вопрос о новых зимних шторах для гостиной. Их делала одна бедная вдова, которая жила в деревне в нескольких милях от Степлза. Это предприятие затянулось отчасти из-за медлительности вдовы, отчасти из-за глупости работников текстильной лавки, которые послали шелк для подкладки, совсем не подходящий к пышной парче, выбранной миссис Андерхилл.
– Не одно, так другое! – воскликнула миссис Андерхилл. – Они клятвенно меня заверяли, что пришлют другой образец на этой неделе! Сделали они это? Ответь мне!
– Нет, мэм, – послушно ответила мисс Трент. – Они прислали вам письмо, в котором объясняют причины задержки. Может быть, вы хотите, чтобы я написала в лавку, чтобы они послали новый образец миссис Тоттон, и она бы сама решила…
– Нет, ни в коем случае! – перебила ее миссис Андерхилл. – Она решит? Она не может отличить черное от белого, глупейшее создание! И так все медленно делает… Я знала, что так и будет, когда миссис Чартли попросила подкинуть какую-нибудь работу бедной женщине, потому что всякий раз, когда я по доброте душевной нанимаю кого-нибудь, это обходится мне дороже и выполняется хуже, чем если бы я просто отправила все в Лондон и там бы мне сделали на заказ! Мне было бы легче просто подарить ей какую-нибудь сумму денег, и я бы так и сделала, если бы миссис Чартли не предупредила меня, чтобы я так не делала, чтобы не обидеть бедняжку. Терпеть этого не могу!.. Никогда, моя дорогая, не поручай какую-нибудь работу тому, кто строит из себя этакого аристократа и претендует на родственное отношение, потому что даже если он выполнит работу в срок, то, значит, сделает что-нибудь не так и еще оскорбится, когда ему об этом скажешь!
– Хорошо, не буду, – сказала мисс Трент. – Если вы доверяете моему мнению, тогда я сама отнесу подкладочный материал к миссис Тоттон и посмотрю, как он сочетается с парчой. То есть, если образец пришлют до вашего возвращения. Или вы хотите пока оставить все как есть?
– Нет! – сказала миссис Андерхилл. – Я хочу новые шторы этой зимой, а не следующей! Хотя мне неудобно просить тебя выполнять мою работу.
– Я не строю из себя аристократку, мэм. Значит, с этим решено. Далее, нужно отнести лекарство…
– О, Господи, я совсем забыла о старике Мэтью! – воскликнула миссис Андерхилл. – А что удивляться – со всей этой суетой, заботами о Шарлотте, сборами! Он слег с ревматизмом, и нужно отнести ему бутылочку с мазью и кусок фланели! Мне придется выкроить время для этого, потому что он пенсионер, а мистер Андерхилл всегда считал своим долгом заботу о них.
– Я с удовольствием прогуляюсь до его домика завтра утром после того, как посажу вас с Шарлоттой в карету, – пообещала Анцилла.
Миссис Андерхилл редко покидала Степлз так надолго, поэтому сборы были более мучительной процедурой, чем этого можно было ожидать. Им то и дело приходилось распаковывать багаж, чтобы убедиться, что ни одна из многочисленных незаменимых мелочей, набитых в чемоданы и портмоне, не забыта, чего боялась миссис Андерхилл, несмотря на все заверения ее горничной. После того, как путешественникам все-таки один раз пришлось вернуться, потому что Шарлотта забыла свою дорожную шахматную доску, они, наконец, уехали, оставив домашних в полуобморочном состоянии.
– Фу-у! – перевел дух Кортни, засовывая обратно в карман носовой платок. – Словно они собрались на край света! – Он повернулся к своей хихикающей кузине и обратился к ней тоном молодого джентльмена, неукоснительно следующего последним наставлениям своей матушки. – Я собираюсь к Крошеям, если хочешь, можешь поехать со мной. Только давай побыстрее собирайся, я не буду тебя ждать, пока ты будешь прихорашиваться!
Не имея других договоренностей и опасаясь, что мисс Трент может взять ее с собой к старику Мэтью, Теофания с радостью приняла это соблазнительное предложение и убежала в дом переодеваться. Испытывая огромное облегчение от того, что у нее, наконец, выдалось свободное утро, что можно отдохнуть от постоянных забот о Шарлотте, мисс Трент отправилась в путь к домику Мэтью с корзинкой в руке, оставшись наедине со своими мыслями.
На обратном пути ее догнал Линдет в двуколке. Он придержал лошадей, поравнявшись с ней, и возбужденно окликнул ее.
– Доброе утро, мэм! Вы пропустили такое зрелище! Садитесь рядом и позвольте мне отвезти вас домой!
Она улыбнулась ему.
– Спасибо, но мне нравится прогуливаться пешком! А что такого я пропустила?
Он рассмеялся.
– Я сейчас вам расскажу, но вы должны позволить мне отвезти вас! Мне кажется, собирается дождь, а у вас нет зонтика.
– Ну, что ж, – согласилась она, хватаясь за протянутую руку и вскарабкиваясь в карету, – хотя, по-моему, облака слишком высоко для дождя. Ну, не тяните, рассказывайте! Что же я пропустила?
– Артур Миклби пытался достать свой кнут с дерева! – сказал он, все еще смеясь. – Я тоже не все видел, но на его лицо стоило посмотреть! Это случилось в полумиле отсюда, на этой же дороге, где деревья нависают над ней. Вот олух!
Она тоже рассмеялась.
– У него что же, застрял кнут?
– Ну да! Когда я подъехал, он был так зол, проклинал дерево, кнут, своего серого жеребца, что я не мог бы не засмеяться даже под угрозой смертной казни! Всякий раз, когда он ловил рукоятку и дергал ее, пытаясь освободить кнут, его серый в испуге шарахался, подавал вперед, поэтому Миклби приходилось отпускать кнут и успокаивать лошадь. Так он и застрял там под деревом, а кнут раскачивался как маятник и, в конце концов, сбил у него с головы шляпу!
– Подумать только, я пропустила такое зрелище! – сказала мисс Трент, с увлечением слушавшая его рассказ. – Ну и что же, ему удалось освободить кнут?
– Нет! Он по-прежнему там висит! Но думаю, что ненадолго – Миклби отправился домой – за лестницей, я полагаю! Хочет побыстрее достать его, пока никто не появился и не начал интересоваться, что это там болтается среди ветвей. Я вот поинтересовался у него. Бедный Миклби меня чуть не убил, но я ничего не мог с собой поделать!
– Бедный Артур! Вы были слишком безжалостны с ним!
– Ничуть! Я даже подобрал с земли его шляпу! Конечно, во всем виноват Уолдо, – обычно он так стегает кнутом, описывая дугу над головой – вот Миклби и решил повторить прием, да неудачно! Я говорю Уолдо, что если он останется здесь еще на какое-то время, то вскоре из него сделают идола – Миклби и вся компания копируют каждый его жест. Если он будет носить сюртук наизнанку – они поступят так же!
– По-видимому, так и есть, – согласилась она. – К счастью, он не делает ничего слишком экстравагантного! Скорее наоборот, он оказал благотворное влияние на своих верных последователей, чем заодно заслужил расположение их родителей!
Он ухмыльнулся.
– Да, это так. Все от него без ума! Но он быстро утратит свою популярность, когда они узнают, что Брум Холл ему был нужен только для своих гнусных выродков.
– Гнусных выродков?! – переспросила неестественным голосом мисс Трент.
– Да, так их называет мой кузен Джордж, – рассмеялся его светлость. – Он не слишком хорошо к ним относится. Он неплохой человек, но излишне чопорный и слишком много времени уделяет приличиям. Он говорит, что поселять детей в таком добропорядочном месте – это уж слишком эксцентрично. Должен признаться, я не решился бы поступить так на месте кузена. Даже пастор был немного смущен, когда Уолдо раскрыл ему свои планы, и, как мне кажется, он беспокоится, что скажут люди типа миссис Миклби, когда узнают, что у сэра Уолдо на уме! – Он вдруг заметил, что мисс Трент все это время, не проронив ни слова, напряженно его слушает, осекся на полуслове, и, посмотрев на нее, встретился с ее серьезным внимательным взглядом. – А разве вам Уолдо не рассказывал про своих детей?