Хейли Артур. Отель

   Марша отбивалась изо всех сил, но напрасно: они крепко держали ее. Лайл схватил ее за другую руку, и теперь они все вместе подталкивали ее к спальне.
   — Да ну ее к черту! — воскликнул Диксон. — Ребята, бери ее за ноги! — Кто-то из мальчишек тотчас повиновался. Марша попыталась брыкаться, но в результате лишь сбросила туфли с ног. У Марши было такое ощущение, когда ее внесли в спальню, что все это происходит во сне.
   — В последний раз спрашиваю, — угрожающе произнес Лайл. От добродушной ухмылки на его лице и следа не осталось. — Ты будешь вести себя как надо или нет?
   В ответ Марша еще яростнее забрыкалась.
   — Снимайте с нее платье, — скомандовал кто-то.
   И чей-то голос — ей показалось, что говорил тот, который держал ее за ноги, — неуверенно спросил:
   — А надо ли?
   — Да не волнуйтесь вы, — успокоил их Лайл Дюмер. — Ничего не случится. Ее старик сам распутничает где-то в Риме.
   В комнате стояли две кровати. Все еще отбивавшуюся Маршу бросили на ближайшую из них. И не успела она опомниться, как уже лежала поперек кровати, голова ее была запрокинута, так что она видела лишь потолок над собой, некогда белый, а сейчас покрывшийся серым налетом, и в центре — завиток, с которого свисала люстра. Завиток был пыльный, а рядом красовалось пожелтевшее пятно от воды.
   Верхний свет внезапно потух, но в комнате было довольно светло от какой-то другой лампы. Диксон передвинул обхватывавшую ее руку. Он теперь сидел на кровати рядом с ее головой, но по-прежнему крепко держал ее и зажимал ей рот. Чьи-то руки гладили ее, ощупывали, и Марша почувствовала, что близка к истерике. Она выгнулась, пытаясь отпихнуть их ногами, однако ноги были крепко прижаты к постели. Она хотела повернуться на бок, но услышала лишь, как треснуло по швам ее платье от Баленсиаги.
   — Я — первый, — сказал Стэнли Диксон. — Пусть кто-нибудь займет мое место.
   Марша слышала, как он сопит.
   Кто-то тихо зашел с другой стороны кровати — шаги заглушал толстый ковер. Ноги ее по-прежнему были зажаты, но рука Диксона сдвинулась, и на ее место протянулась другая. Марша воспользовалась моментом. Как только новая рука дотронулась до ее лица. Марша изо всей силы укусила ее. Зубы вошли в тело и проникли до самой кости.
   Раздался крик боли, и рука отдернулась.
   Набрав воздух в легкие. Марша закричала, отчаянно, изо всей мочи:
   — Помогите! Помогите, пожалуйста!
   Последнее слово захлебнулось, не успев сорваться с ее губ, — Стэнли Диксон с такой силой зажал ей рот, что она почувствовала, как теряет сознание.
   — Дура! Круглая идиотка! — прошился он.
   — Она меня укусила! — всхлипывая, причитал кто-то. — Эта ведьма укусила меня за руку!
   — А ты что думал, она тебя поцелует? — Стэнли Диксон был вне себя. — Ну, теперь сюда сбежится весь проклятый отель.
   — Давайте тикать! — взмолился Лайл.
   — Замолчи! — прикрикнул на него Диксон.
   Они замерли, прислушиваясь.
   — Ни звука, — тихо произнес Диксон. — Видно, никто не услышал.
   Должно быть, так оно и есть, в отчаянии подумала Марша. Глаза ее наполнились слезами. Она чувствовала, что у нее нет больше сил бороться.
   В эту минуту в дверь номера раздался стук. Кто-то трижды постучал, решительно и громко.
   — А, черт! — вскрикнул один из ребят. — Значит, все-таки услышали! О господи, как болит рука! — со стоном добавил он.
   — Что же будем делать? — нервно спросил другой.
   Стук в дверь повторился — на этот раз еще энергичнее.
   Прошло несколько секунд, и голос из-за двери потребовал:
   — Извольте открыть! Я слышал, кто-то звал на помощь. — Голос звучал мягко, с южным акцентом.
   — Он один, — прошептал Лайл, — с ним никого нет. Может, удастся его провести.
   — Можно попробовать, — чуть слышно ответил Диксон. — Я пойду, а вы держите ее покрепче и уж не оплошайте на этот раз.
   Чья-то другая рука быстро легла на рот Марше, она почувствовала, что ее еще крепче вдавливают в постель.
   Щелкнул замок, дверь скрипнула и приоткрылась. Послышался удивленный возглас Стэнли Диксона:
   — О!
   — Извините, сэр. Я служащий отеля. — Это был тот же голос, что и несколько минут тому назад. — Я случайно проходил мимо и услышал, что кто-то звал на помощь.
   — Случайно, значит, проходил, да? — В тоне Диксона слышалась издевка. Истой тотчас спохватился и добавил: — Во всяком случае, спасибо. Но ничего не случилось — просто моя жена вскрикнула во сне. Она уже давно легла. А теперь все в порядке.
   — Что ж… — Незнакомец явно медлил. — Если вы уверены, что теперь все в порядке…
   — В полном порядке, — заверил его Диксон. — Просто иногда с женой случается такое.
   Сказано это было достаточно убедительно, и хозяином положения, несомненно, был Диксон. Марша понимала, что через секунду дверь захлопнется.
   За это время она успела немного передохнуть, да и рука, зажимавшая ей рот, как ей показалось, чуть-чуть ослабла. Тогда, собрав последние силы, она вся напряглась. Резко повернулась на бок, и рука соскользнула с ее рта.
   — Помогите! — закричала она во весь голос. — Не верьте ему! Помогите! — Та же рука грубо оборвала ее крик.
   У двери начались препирательства. Марша услышала, как незнакомец произнес:
   — Я прошу все же разрешить мне войти.
   — Это мой номер. Говорю вам, моя жена кричит во сне.
   — Извините, сэр, но я вам не верю.
   — Ну хорошо, входите, — сказал Диксон.
   И Марша тотчас почувствовала, что ее перестали держать: мучитель явно испугался, что его могут застать с поличным. Она быстро повернулась и приподнялась, глядя на дверь. В комнату вошел молодой негр лет двадцати с приятным интеллигентным лицом. Он был тщательно одет, короткие волосы, разделенные пробором, аккуратно зачесаны назад.
   Он сразу понял, в чем дело, и строго сказал:
   — Сейчас же отпустите эту молодую леди.
   — Нет, вы только посмотрите, ребята! — воскликнул Диксон. — Посмотрите, кто здесь командует!
   Подсознательно Марша понимала, что дверь в коридор все еще приоткрыта.
   — Ну, погоди, черная скотина, — взревел Диксон. — Ты у меня получишь — сам напросился! — И, качнув широкими плечами, Диксон умело выбросил вперед сжатую в кулак правую руку. Вся сила его натренированного тела была вложена в этот удар, который наверняка свалил бы негра, достигни он цели. Но тот с проворностью танцовщика мгновенно отскочил в сторону, и рука прошла мимо его головы, а Диксон полетел вперед. Негр стремительно двинул левым кулаком и смачно съездил противника по скуле.
   Где-то в конце коридора открылась и закрылась дверь.
   Диксон схватился за щеку.
   — Ах ты, сукин сын! — взревел он. И, повернувшись к своим дружкам, закричал: — А ну, влепите ему как следует!
   Только мальчишка с прокушенной рукой не двинулся с места. Остальные же трое, словно по команде, бросились на негра и сбили его с ног. Марша слышала глухие удары, в то время как из коридора уже доносился нарастающий гул голосов.
   Остальные тоже услышали этот гул.
   — Нас накрыли! — предостерегающе крикнул Лайл Дюмер. — Говорил вам, надо было сматываться отсюда!
   Все кинулись к двери во главе с мальчишкой, не участвовавшим в драке. Марша слышала, как Диксон, прежде чем выйти из комнаты, сказал:
   — На нас напали. Мы бежим за помощью.
   Молодой негр приподнялся с пола, лицо его было в крови.
   В коридоре послышался чей-то властный голос, перекрывший остальные.
   — Что здесь происходит?
   — Кричали, дрались, — взволнованно пояснила какая-то женщина. — Вон там.
   — Я уже жаловался на шум, — проворчал какой-то мужчина, — но никто и внимания не обратил.
   Дверь распахнулась. Марша на мгновение увидела любопытные лица, но их тут же заслонила высокая фигура, решительно вошедшая в номер. Дверь закрылась, и в комнате вспыхнул верхний свет.
   Питер Макдермотт окинул взглядом комнату, отметил царивший в ней беспорядок и спросил:
   — Что тут произошло?
   Марша зарыдала, сотрясаемая конвульсиями. Она попыталась выпрямиться, но тут же привалилась без сил к изголовью кровати, кое-как прикрываясь лохмотьями разорванного платья. Отчаянно рыдая, она с трудом произнесла:
   — Хотели… изнасиловать…
   Лицо у Макдермотта стало жестким. Взгляд его обратился на молодого негра, который, прислонившись к стене, пытался с помощью носового платка унять струившуюся по лицу кровь.
   — Ройс! — В глазах Макдермотта сверкнула ярость.
   — Нет! Нет! — взмолилась Марша с другого конца комнаты. — Это не он! Он прибежал на помощь! — Она закрыла глаза, чувствуя, что не выдержит, если сейчас опять начнется избиение.
   Молодой негр выпрямился. Отняв от лица платок, он задиристо спросил:
   — Чего же вы стоите, мистер Макдермотт? Валяйте, бейте меня! Ведь потом вы всегда можете сказать, что произошло недоразумение.
   — Я уже совершил одну ошибку, Ройс, — коротко ответил Питер, — и приношу за нее извинения. — Он терпеть не мог этого Алоисиуса Рейса, работавшего у владельца отеля камердинером и одновременно занимавшегося на факультете права в университете Лойолы. Много лет тому назад отец Рейса, сын раба, поступил в услужение к Уоррену Тренту, стал его компаньоном и доверенным лицом. Спустя четверть века, когда старик умер, его сын Алоисиус, который родился и вырос в «Сент-Грегори», занял его место и теперь жил в личных апартаментах владельца отеля на привилегированном положении, выполняя свои обязанности в свободное от занятий время. Однако, по мнению Питера Макдермотта, Ройс был излишне заносчив и надменен — он словно бы не верил любому проявлению дружелюбия и только и ждал повода ввязаться в ссору.
   — Расскажите, что вам известно, — сказал Питер.
   — Их было четверо. Четверо симпатичных белых молодых джентльменов.
   — Вы кого-нибудь знаете?
   Ройс кивнул.
   — Да. Двоих.
   — Этого вполне достаточно. — Питер направился к телефону, стоявшему около одной из кроватей.
   — Куда вы собираетесь звонить?
   — В полицию. У нас нет иного выхода, придется вызвать их сюда.
   На лице молодого негра появилось подобие улыбки.
   — Если хотите послушать моего совета, не делайте этого.
   — Почему?
   — По одной-единственной причине, — произнес Алоисиус Ройс, растягивая слова и намеренно подчеркивая свой южный акцент. — Мне тогда придется быть свидетелем. А разрешите вам заметить, мистер Макдермотт, что ни один суд в нашем суверенном штате Луизиана не поверит словам негра, коли будут разбирать дело об изнасиловании белой девушки, удавшемся или неудавшемся. Нет, сэр, не поверит, особенно если четверо весьма высокопоставленных молодых белых джентльменов скажут, что этот негр лжет. Не поверит, даже если мисс Прейскотт поддержит негра, хоть я и сомневаюсь, чтобы ее папочка разрешил ей это сделать, — ведь столько существует газет на свете и какую шумиху они могут поднять.
   Питер, уже снявший было трубку, снова положил ее на место.
   — Порой мне кажется, что вы намеренно усложняете некоторые вещи, — сказал он. Но в душе Питер знал, что Ройс прав. Взглянув на Маршу, он спросил: — Вы сказали: «мисс Прейскотт», я не ослышался?
   Молодой негр кивнул.
   — Ее отец — Марк Прейскотт. Тот самый Прейскотт. Я правильно говорю, мисс?
   Марша грустно кивнула.
   — Мисс Прейскотт, — обратился к ней Питер, — вы знаете тех людей, которые повинны в случившемся?
   — Да, — прошептала она еле слышно.
   — Они, по-моему, все были на студенческом балу, — предположил Ройс.
   — Это правда, мисс Прейскотт?
   Она слегка наклонила голову в знак подтверждения.
   — И вы вместе с ними пришли сюда — в этот номер?
   — Да, — снова прошептала она.
   Питер испытующе посмотрел на Маршу. И, немного помолчав, сказал:
   — Это ваше личное дело, мисс Прейскотт, станете ли вы подавать в суд или нет. Но какое бы решение вы ни приняли, администрация отеля будет на вашей стороне. Боюсь только, что в словах Рейса насчет шумихи заключена большая доля правды. Ее, видимо, не избежать — я даже полагаю, что шумиха поднимется изрядная и не очень приятная. Конечно, — добавил он, — все должен взвесить ваш отец. Вы не считаете, что мне следует позвонить и попросить его приехать?
   Марша подняла голову и впервые посмотрела Питеру в лицо.
   — Мой отец сейчас в Риме. Пожалуйста, ничего не рассказывайте ему — никогда.
   — Я уверен, кое-что можно сделать, не давая пищи злым языкам. Но я считаю, что совсем спускать такое нельзя. — Питер обошел вокруг кровати. Только тут он с изумлением обнаружил, что перед ним совсем еще девочка, но прехорошенькая. — А пока могу я вам чем-нибудь помочь?
   — Не знаю. Не знаю. — И она снова заплакала, только уже тише.
   Несколько растерявшись, Питер вытащил белый носовой платок, Марша взяла его, вытерла слезы и высморкалась.
   — Теперь лучше?
   Она кивнула.
   — Да… спасибо… — В душе у нее царили самые противоречивые чувства: обида, стыд, гнев, непреодолимое желание отомстить, какими бы ни были последствия, жажда — хоть она и знала, что неосуществимая — упасть в объятия любящих, способных защитить ее рук. Но над всем этим преобладало физическое изнеможение.
   — Мне кажется, вам нужно немного отдохнуть.
   Макдермотт сдернул покрывало с нетронутой постели, и Марша, нырнув под него, легла прямо на одеяло. Наволочка на подушке приятно холодила лицо.
   — Я не хочу здесь оставаться. Не могу, — сказала она.
   Питер кивнул: ему понятно было ее состояние.
   — Мы скоро отправим вас домой.
   — Нет! Туда я тоже не хочу! Пожалуйста, нельзя ли найти… что-нибудь здесь, в отеле?
   Он покачал головой.
   — Боюсь, в отеле у нас полно.
   Алоисиус Ройс ушел в ванную смыть кровь с лица. Теперь он вернулся и стоял в дверях соседней комнаты. Увидев, какой там беспорядок, он даже присвистнул — сдвинутая мебель, перевернутый шкаф, полные окурков пепельницы, разбросанные пустые бутылки, разбитые стаканы.
   — М-да, тут, видно, была настоящая попойка, — заметил Ройс подошедшему к нему Макдермотту.
   — Похоже, что да. — И Питер прикрыл дверь между двумя комнатами.
   — В отеле наверняка найдется какой-нибудь свободный уголок. Пожалуйста, — взмолилась Марша, — я просто не в состоянии ехать сейчас домой.
   — Кажется, свободен пятьсот пятьдесят пятый, — неуверенно сказал Питер и взглянул на Ройса.
   Пятьсот пятьдесят пятый номер был маленькой комнатой, находившейся в личном распоряжении заместителя управляющего. Питер редко пользовался ею — он только держал там запасной костюм на случай, если понадобится переодеться. Сейчас в ней никого не было.
   — Прекрасно, — сказала Марша. — Вот только пусть кто-нибудь позвонит ко мне домой. Надо позвать к телефону экономку Анну.
   — Если хотите, я схожу и принесу ключ, — предложил Ройс.
   Питер кивнул.
   — Только на обратном пути зайдите в этот номер и захватите оттуда халат. И, по-моему, надо вызвать горничную.
   — Позвать сюда сейчас горничную — все равно что сделать объявление по радио.
   Питер задумался. Сплетен все равно уже не остановишь. В любом отеле, случись подобное происшествие, среди служащих тотчас начинает работать телеграф джунглей. Но все-таки лучше не усугублять положение.
   — Хорошо. Мы сами переправим мисс Прейскотт вниз на служебном лифте.
   Едва только молодой негр открыл дверь в коридор, как послышались голоса, град взволнованных вопросов. Питер совсем упустил из виду, что в коридоре толпятся разбуженные клиенты. Он услышал голос Ройса, спокойно отвечавшего на вопросы, — гул в коридоре затих.
   Не открывая глаз. Марша чуть слышно спросила:
   — Вы еще не сказали мне, кто вы такой.
   — Извините, мне давно следовало бы это сделать.
   Он назвал свое имя и должность. Марша никак не отреагироваладо нее дошел смысл его слов, но успокоили ее не столько слова, сколько этот уверенный тон. Через некоторое время мысли у нее стали путаться. Уже сквозь сон она услышала, как в комнату вернулся Алоисиус Ройс, кто-то помог ей встать с кровати, надеть халат и быстро повел по затихшему коридору. Потом был лифт, еще какой-то коридор и другая кровать, на которую она блаженно улеглась. Все тот же уверенный голос сказал:
   — Ну вот, все и в порядке.
   Послышался шум воды. Кто-то сказал, что ванна уже наполнена. У нее хватило сил встать, добраться до ванной и запереться.
   На табурете лежала аккуратно сложенная пижама, и, выйдя из ванны. Марша надела ее. Это была мужская пижама, темно-синяя и очень большая. Рукава закрыли даже кончики пальцев, а штаны, хоть она их и подвернула, тащились по полу.
   Она вышла из ванной, и кто-то помог ей лечь в кровать. Свернувшись калачиком на свежей крахмальной простыне, она снова услышала спокойный бодрящий голос Питера Макдермотта. Этот голос ей нравится, подумала Марша, и обладатель его — тоже.
   — Мы с Ройсом сейчас уйдем, мисс Прейскотт. Дверь в комнату защелкивается сама, ключ — у вашей кровати. Вас никто не потревожит.
   — Спасибо. — И сонным голосом спросила: — А чья это пижама?
   — Моя. Жаль, что она такая большая.
   Марша хотела покачать головой, но не смогла: слишком она устала.
   — Ничего… хорошая. — Ей приятно было, что это его пижама. И возникло такое чувство, будто он держит ее в объятиях.
   — Хорошая, — тихо повторила она. И с этой мыслью заснула.
   Питер стоял один у лифта на пятом этаже. Алоисиус Ройс уже поднялся на пятнадцатый, где находилась его комната рядом с личными апартаментами владельца отеля.
   Ну и вечерок, подумал Питер, сколько всяких гадостей, хотя ничего удивительного тут нет — в большом отеле порой обнажаются самые неожиданные стороны жизни, так что здешним служащим к этому не привыкать.
   — Цокольный, пожалуйста, — сказал Питер лифтеру, когда подошла кабина; при этом он вспомнил, что Кристина ждет его в бельэтаже, но дело, требовавшее его присутствия в вестибюле, займет лишь несколько минут.
   Дверцы лифта уже закрылись, но кабина не трогалась с места. Чувствуя, как в нем нарастает раздражение, Питер наблюдал за лифтером, который обычно работал в ночной смене, — тот тщетно дергал ручку вперед и назад.
   — Вы уверены, что дверцы плотно закрыты? — спросил его Питер.
   — Да, сэр, уверен. Дело тут не в дверцах — по-моему, не в порядке контакты, здесь или наверху. — Лифтер мотнул головой в сторону крыши, где находилось машинное отделение, и добавил: — В последнее время участились неполадки. На днях сам шеф проверял. — Он с силой нажал на ручку. Лифт резко дернулся и поехал вниз.
   — Какой это лифт?
   — Четвертый.
   Питер сделал в уме пометку — спросить главного инженера, в чем дело.
   Часы в вестибюле показывали почти половину первого, когда Питер вышел из лифта. Как обычно в этот час, здесь было уже не так оживленно, хотя еще толпилось довольно много народу; из близлежащего Синего зала неслись звуки музыки, верные признаки того, что ужин с танцами в самом разгаре. Питер свернул направо, к стойке портье, но не успел сделать и нескольких шагов, как увидел приближавшуюся к нему тучную фигуру. Огилви, начальник охраны отеля, пропадавший где-то весь вечер, вперевалку шел ему навстречу. Бывший полицейский, бесславно отслуживший свой срок в полиции Нового Орлеана, намеренно придал своему тяжелому квадратному лицу выражение полнейшего безразличия — только его поросячьи глазки шныряли по сторонам, подмечая все, что происходит вокруг. Как всегда, от него за версту несло застоявшимся сигарным дымом, а из нагрудного кармана его пиджака торчали в ряд, как нерасстрелянные торпеды, толстые сигары.
   — Говорят, вы меня искали, — сказал Огилви равнодушным тоном. Констатировал факт — и все.
   Питер почувствовал, как в нем закипает гнев.
   — Конечно, искал. Где вы, черт возьми, были?
   — Занимался своими прямыми обязанностями, мистер Макдермотт. — Для такого крупного человека у Огилви был на редкость высокий голоспочти фальцет. — Если уж вам необходимо все знать, так вот: я ездил в полицейское управление, докладывал о тех неприятностях, которые здесь произошли. Сегодня из камеры хранения украли чемодан.
   — В полицейское управление! Лучше уж прямо скажите, в каком номере играли в покер?
   Поросячьи глазки Огилви сверкнули обидой.
   — Если вы так думаете, можете сами проверить. Или доложить мистеру Тренту.
   Питер кивнул. Он прекрасно знал, что всякие выяснения — лишь пустая трата времени. Огилви, несомненно, обеспечил себе алиби, а его дружки из полицейского управления всегда поддержат его. Кроме того, Уоррен Трент никогда ничего не предпримет против Огилви, ибо бывший полицейский был связан с отелем столько же лет, сколько и сам владелец. Поговаривали и о том, что толстяк детектив знал кое-какие секреты, дававшие ему возможность держать Уоррена Трента в руках. Словом, Огилви занимал в отеле более чем прочные позиции.
   — Дело в том, что, пока вы отсутствовали, тут произошло два неприятных случая, — сказал Питер. — Правда, теперь уже все улажено.
   А может, подумал он, даже и лучше, что Огилви отсутствовал. Весьма сомнительно, чтобы начальник охраны помог Альберту Уэллсу так же быстро и умело, как это сделала Кристина, и уж, конечно, он не проявил бы ни такта, ни сочувствия по отношению к Марше Прейскотт. Питер решил не морочить себе больше голову и, быстро кивнув, направился к стойке портье.
   За стойкой сидел тот самый ночной дежурный, с которым он разговаривал по телефону. Питер подумал, что, пожалуй, не стоит обострять отношения.
   — Спасибо, — любезно сказал он. — Вы очень помогли мне все уладить на четырнадцатом этаже. Теперь мистер Уэллс переведен в тысяча четыреста десятый — ему там будет удобно. Доктор Ааронс договаривается с медицинской сестрой о дежурстве, а главный инженер помог нам наладить кислородную установку…
   Поначалу при виде Питера лицо клерка застыло. Теперь же оно разгладилось.
   — Я и не предполагал, что дело там обстоит так серьезно.
   — Был момент, когда мне казалось, что он на волоске от смерти. Поэтому-то я и стал выяснять, зачем его перевели в ту комнату.
   Клерк с глубокомысленным видом кивнул.
   — В таком случае я непременно этим займусь. Да уж можете не сомневаться.
   — На одиннадцатом этаже тоже была неприятность. Не скажете ли мне, на чье имя снят тысяча сто двадцать шестой — двадцать седьмой?
   Дежурный порылся в картотеке и вытащил карточку.
   — Мистер Стэнли Диксон.
   — Диксон? — Это была одна из фамилий, которые назвал ему Алоисиус Ройс после того, как они вышли, оставив Маршу.
   — Да, сын автопромышленника. Мистер Диксон-старший часто бывает у нас в отеле.
   — Спасибо. — Питер кивнул. — Можете числить его выбывшим и передать кассиру, чтобы счет ему послали по почте. — Но тотчас передумав, добавил: — Впрочем, нет, дайте завтра этот счет мне, я сам напишу письмо. Там еще надо указать сумму за возмещение убытков, как только мы их подсчитаем.
   — Слушаюсь, мистер Макдермотт. — Перемена в поведении ночного портье была весьма разительной. — Я все передам кассиру. Значит, та комната теперь свободна.
   — Да.
   Нет никакого смысла, решил Питер, говорить о том, что Марша находится в пятьсот пятьдесят пятом; к тому же рано утром она, по-видимому, сможет незаметно уйти. Тут он вспомнил о своем обещании позвонить в дом Прейскоттов. Дружелюбно бросив клерку: «Спокойной ночи», он прошел через вестибюль к свободному столику, за которым днем сидит один из помощников управляющего. Он нашел телефон Марка Прейскотта в адресной книге Садового района и набрал номер. Послышались гудки, некоторое время никто не подходил к телефону, потом ответила женщина заспанным голосом. Назвав себя, он сказал:
   — Мне поручено передать кое-что Анне от мисс Прейскотт.
   Голос с сильным южным акцентом ответил:
   — Это Анна. С мисс Маршей ничего не случилось?
   — Нет, все в порядке, она просила сказать, что останется на ночь в отеле.
   — Повторите, кто это со мной говорит? — попросила экономка.
   Питер терпеливо объяснил.
   — Кстати, — сказал он, — если хотите проверить, можете сами позвонить сюда. Отель «Сент-Грегори». И попросите соединить вас со столом помощника управляющего в вестибюле.
   Женщина с явным облегчением ответила:
   — Да, сэр, я так и сделаю. — Не прошло и минуты, как их снова соединили. — Вот и хорошо, — сказала она, — теперь я уж точно знаю, кто со мной говорил. Мы ведь беспокоимся за мисс Прейскотт — отец-то ее в отъезде, да и вообще…
   Положив трубку на место, Питер поймал себя на мысли, что снова думает о Марше Прейскотт. Он решил, что завтра поговорит с ней и выяснит, что же все-таки произошло до того, как ее пытались изнасиловать. К примеру, беспорядок, царивший в номере, наводил на разные размышления.
   Питер заметил, что все это время Херби Чэндлер искоса наблюдал за ним со своего места. Теперь, подойдя к нему, Питер резко сказал:
   — Мне кажется, я давал вам указание проверить жалобу на одиннадцатом этаже.
   С остренькой хитрой физиономии на него глядели наигранно-невинные глаза.
   — Я сразу же поднялся туда, мистер Мак. Обошел весь этаж — там все было спокойно.
   Собственно, так оно и было. Изнервничавшись, Херби не выдержал и в конце концов поднялся на одиннадцатый этаж, но, если там и был скандал, то к моменту его прихода, по счастью, все уже улеглось. Более того, вернувшись на свое место в вестибюле, он с облегчением узнал, что и те две девицы, которых он вызывал по телефону, тихо и незаметно покинули отель.
   — Должно быть, плохо вы смотрели и слушали.