Хейли Артур. Отель

   Херби Чэндлер упрямо покачал головой.
   — На это я могу вам ответить лишь одно: я выполнил ваше приказание, мистер Мак. Вы поручили мне подняться туда, и я поднялся, пусть это и не входит в мои обязанности.
   — Что ж, ладно. — И хотя инстинктивно Питер чувствовал, что старший посыльный знает больше, чем говорит, он решил не настаивать. — Я наведу справки. Возможно, мы еще вернемся к этому разговору.
   На всем протяжении вестибюля, пока Питер не вошел в лифт, он чувствовал на себе взгляд Херби Чэндлера и начальника охраны Огилви. На этот раз Питер поднялся всего на один этаж — туда, где находились помещения дирекции отеля.
   Кристина ждала его в кабинете. Она сняла туфли и, поджав под себя ноги, сидела, как и полтора часа тому назад, в большом кожаном кресле. Глаза ее были закрыты, мысли блуждали где-то далеко. Она очнулась, лишь когда услышала, как вошел Питер.
   — Никогда не выходите замуж за служащего отеля, — сказал Питер. — Это люди, которые не знают отдыха.
   — Весьма своевременное предупреждение, — заметила Кристина. — Я вам не говорила, но я тут увлеклась нашим новым поваром, тем, что похож на Рока Хадсона. — Она спустила ноги и стала надевать туфли. — Еще какие-нибудь неприятности?
   Он усмехнулся, чувствуя, как у него улучшается настроение при виде Кристины и звуке ее голоса.
   — У других — да, но не у меня. Я вам расскажу, пока будем ехать.
   — Куда же это?
   — Куда угодно, лишь бы вырваться из отеля. На сегодня хватит с нас обоих.
   Кристина подумала немного.
   — Можно поехать во Французский квартал. Там еще многие места открыты. Или, если хотите, поедем ко мне, я приготовлю вам омлет — по этой части я мастерица.
   Питер помог ей подняться с кресла и, выходя из кабинета, выключил свет.
   — Омлет, — сказал он. — Я и понятия не имел, до чего мне хочется омлета.
   Обходя лужицы, оставшиеся после дождя, они шли рядом к многоэтажной автомобильной стоянке, расположенной в полутора кварталах от отеля. Небо после грозы прояснилось, неполный месяц начинал проглядывать сквозь облака. Городской центр, окружавший отель, затихал, — лишь временами тишину нарушали ночные такси и резкий стук каблуков эхом отзывался в ущельях между потемневшими зданиями.
   Сонный служитель на стоянке подкатил к выходу «фольксваген» Кристины, и они забрались в машину, при этом Питеру из-за его роста пришлось согнуться в три погибели.
   — Вот это жизнь! Вы не станете возражать, если я немножко развалюсь? — И он положил руку на спинку сиденья, почти касаясь плечей Кристины.
   Пока они ждали зеленого света у перекрестка на Канал-стрит, мимо прокатил один из новых автобусов с кондиционером.
   — Вы хотели рассказать мне о том, что случилось, — напомнила Кристина.
   Питер насупился, снова вспомнив об отеле, и сухо, отрывисто рассказал все, что знал о покушении на честь Марши Прейскотт. Кристина слушала молча, ведя свою машинку на северо-восток. Теперь Питер рассказывал ей о своем разговоре с Херби Чэндлером и в заключении заметил, что, как ему кажется, старший посыльный знает куда больше, чем говорит.
   — Херби всегда знает больше, чем можно предположить. Поэтому-то он так долго и держится.
   — Ну, это еще ничего не значит, — холодно заметил Питер.
   И он и Кристина — оба понимали, что слова его выдавали раздражение неполадками в работе отеля, исправить которые он не мог. В любом заведении подобного рода, где четко определены права и обязанности каждого работника, все было бы ясно. Но в «Сент-Грегори» никаких писаных установлений не было, окончательное слово по всем вопросам оставалось за Уорреном Трентом, и владелец отеля часто принимал решения, следуя своему капризу.
   В обычных условиях Питер, окончивший с отличием Корнеллский университет, факультет управления, уже давно стал бы приглядывать себе более подходящую работу. Но сейчас он этого сделать не мог. Он поступил в «Сент-Грегори» при весьма неблагоприятных обстоятельствах, причем пятно на его репутации грозило остаться надолго, затрудняя возможность перехода на другую работу.
   Уже не раз он мрачно размышлял над тем, как глупо испортил себе карьеру, ибо, как он сам чистосердечно признавал, винить было некого, кроме самого себя.
   В «Уолдорф-Астории», куда Питер попал сразу же по окончании Корналлского университета, он был на хорошем счету и, казалось, держал будущее в своих руках. Он занимал пост младшего заместителя управляющего, и его уже собрались повысить, когда по неосторожности он совершил промашку. Он вдруг зачем-то понадобился, и когда его начали искать, — а он в это время дежурил и должен был находиться на месте, — то застигли с поличным в спальне одной из живших в отеле дам.
   Но даже и тогда он еще мог бы избежать наказания. Интересные молодые люди, работающие в отелях, нередко пользуются вниманием одиноких женщин, и многие в тот или иной период своей жизни, не выдержав, уступают. Дирекция, зная об этом, на первый раз строго предупреждает провинившегося, что впредь не потерпит ничего подобного. Однако два обстоятельства были против Питера. Обнаружил его муж дамы с помощью двух частных детективов; за этим последовал громкий бракоразводный процесс, сопровождавшийся шумихой в газетах, чего так не любят во всех отелях.
   Ну, а кроме того, у Питера Макдермотта произошли осложнения в семейной жизни. За три года до катастрофы в «Уолдорф-Астории» он под влиянием порыва женился, но довольно скоро супруги разъехались. В какой-то мере одиночество и разочарование послужили причиной того, что случилось в отеле. Однако жена Питера, не вдаваясь в причины и воспользовавшись готовым предлогом, весьма успешно возбудила дело о разводе.
   Кончилось все позорным увольнением с работы. Питер попал в черный список и, следовательно, не мог рассчитывать на работу в какомлибо из крупных отелей, входящих в ту или иную корпорацию.
   Черный список, естественно, существует неофициально. Однако куда бы ни обращался Питер Макдермотт, во всех отелях, так или иначе связанных корпоративными узами, ему отвечали категорическим отказом без объяснения причин. Только в «Сент-Грегори», независимом отеле, не входившем в эту систему, он сумел получить работу, причем хитрый Уоррен Трент установил ему жалованье сообразно его отчаянному положению.
   Поэтому его замечание о том, что, если человек долго держится на одном месте, это еще ничего не значит, было лицемерным: у него-то права выбора не было. Он подозревал, что Кристина знает об этом.
   Питер наблюдал за тем, как Кристина ловко вела свою машину, маневрируя по узкой Бургунди-стрит, огибающей Французский квартал параллельно Миссисипи, которая протекает южнее, в полумиле оттуда. Внезапно Кристина затормозила, пропуская группу нетвердо стоявших на ногах гуляк, которые брели со стороны более многолюдной и ярко освещенной Бурбон-стрит, находившейся в двух кварталах от них.
   — Мне кажется, вам следует кое-что знать, — сказала вдруг Кристина. — Завтра утром приезжает Кэртис О'Киф.
   Питер давно уже этого опасался, хотя и ожидал.
   Имя Кэртиса О'Кифа звучало как заклинание. Глава корпорации отелей, пустившей свои щупальца чуть ли не по всему миру, О'Киф скупал отели так, как другие покупают себе галстуки или носовые платки. Даже для человека неискушенного появление Кэртиса О'Кифа в «Сент-Грегори» могло означать лишь одно: желание прибрать к рукам и этот отель, чтобы еще больше расширить корпорацию.
   — Он что, приезжает для закупки? — осведомился Питер.
   — Вполне возможно. — Кристина не отрывала глаз от тускло освещенной улицы впереди них. — У.Т., конечно, этого не хочет. Но может так получиться, что у него не окажется выбора. — Она чуть не добавила, что последняя часть информации является секретной, но вовремя осеклась. Питер и сам это поймет. А что касается Кэртиса О'Кифа, то весть о его появлении разнесется по «Сент-Грегори», словно по электрическим проводам, через несколько минут после прибытия великого человека.
   — Рано или поздно, мне кажется, это должно было случиться. — Как и другие служащие «Сент-Грегори», Питер знал, что за последние несколько месяцев отель понес серьезные финансовые убытки. — И все равно, мне жаль, если это произойдет.
   — Но ведь пока еще ничего не произошло, — возразила Кристина. — Я же сказала вам, что У.Т. не хочет продавать отель.
   Питер молча кивнул.
   Они миновали Французский квартал и свернули налево, на зеленую, похожую на бульвар, авеню Эспланады, совсем пустынную, если не считать быстро удалявшихся хвостовых огней машины, которая мчалась в направлении заболоченного рукава реки Сент-Джон.
   — Все упирается в финансирование, — заметила Кристина. — У.Т. пытается привлечь новые капиталы. И до сих пор надеется, что ему это удастся.
   — А если нет?
   — Тогда, наверно, нам придется чаще видеть мистера Кэртиса О'Кифа здесь.
   И намного реже видеть Питера Макдермотта, подумал Питер. Интересно, может ли, скажем, о'кифовская корпорация счесть его достаточно реабилитированным и достойным занимаемой должности? Едва ли. Со временем, если о его работе будут хорошо отзываться, это может произойти. Но не сейчас.
   Вероятнее всего, подумал Питер, что ему придется скоро искать себе другую работу. Но не будем волноваться раньше времени.
   — Значит, «Сент-Грегори» в системе О'Кифа, — размышлял вслух Питер. — А когда же все это выяснится?
   — К концу недели.
   — Так скоро!
   Кристина знала: серьезные причины вынуждали к скорому решению. Но пока она решила не раскрывать их.
   — Нет, старику не найти новых капиталов, — убежденно заявил Питер.
   — Почему вы так в этом уверены?
   — Потому что люди, у которых есть большие деньги, хотят вкладывать их прибыльно. А прибыль может давать лишь хорошо организованное предприятие, чего про «Сент-Грегори» сказать нельзя. Оно могло бы быть образцовым, но пока это не так.
   Они ехали к северу по Елисейским полям, широкая проезжая часть улицы была пуста; внезапно впереди возник яркий сноп белого света — кто-то водил из стороны в сторону мощным фонарем. Кристина затормозила, и, едва машина остановилась, к ним подошел полицейский-регулировщик. Направив луч фонаря на «фольксваген», он медленно обошел вокруг машины и тщательно ее осмотрел. За это время Питер и Кристина успели заметить, что кусок дороги впереди них отгорожен канатом. За ним копошились какие-то люди в форме и в штатском, тщательно изучая асфальт с помощью мощных фонарей.
   Полицейский обошел машину вокруг, и, когда он очутился рядом с Кристиной, она опустила стекло. Видимо удовлетворенный своим обследованием, он сказал:
   — Придется вам немного свернуть и продолжать путь по другой стороне улицы — только медленно. Сержант, который стоит дальше, покажет вам, когда можно вернуться на эту сторону.
   — А в чем дело? — спросил Питер. — Что случилось?
   — Сшибли и уехали. Это произошло несколько часов тому назад.
   — Кто-нибудь убит?
   Полицейский кивнул.
   — Девочка семи лет. — Увидев их потрясенные лица, он продолжал: — Она шла с матерью. Мать сейчас в больнице. А девочка умерла сразу. Те, кто был в машине, наверняка это знали, но предпочли удрать. Сволочи! — сквозь зубы добавил он.
   — А удастся их найти?
   — Найдем. — Полицейский насупясь кивнул на людей за барьером. — Наши парни знают свое дело, а эта история здорово их обозлила. К тому же на дороге валяются стекла — значит, на машине осталась отметина.
   Сзади приближались огни какой-то машины, и полицейский махнул рукой, давая понять, что Питеру с Кристиной пора ехать дальше.
   Кристина медленно тронула с места; они молча объехали отгороженную часть шоссе, потом регулировщик махнул им, и они вернулись на свою полосу. Где-то в мозгу Питера сверлила мысль — даже не мысль, а что-то подсознательное, не дававшее ему покоя. По-видимому, его просто взволновал этот несчастный случай, как бывает, когда вдруг сталкиваешься с трагедией, и все же что-то смутное, непонятное мучило его. Из этого состояния Питера вывел голос Кристины, вдруг объявивший:
   — Подъезжаем.
   Они свернули с Елисейских полей на Прентисс-авеню. Еще через некоторое время машина повернула направо, затем налево и остановилась на специальной площадке, отведенной для машин возле современного трехэтажного дома.
   — Если ничего другого не подыщу себе, — весело заметил Питер, — вернусь к своей прежней профессии — стану барменом.
   Он сидел в гостиной у Кристины, где преобладали голубые и мягкие зеленые тона, и готовил коктейли, а из соседней кухни доносились звуки разбиваемой яичной скорлупы.
   — Вы, значит, и этим занимались?
   — Недолго. — Он отмерил три унции пшеничного виски, разделил на две порции, достал тоники «ангостура» и «пейшо». — Когда-нибудь я вам об этом расскажу. — Немного подумав, он еще добавил виски, аккуратно вытер носовым платком капли, упавшие на голубой, как веджвудский фарфор, коврик.
   Затем он выпрямился и окинул взглядом уютную комнату, где цвет мебели так приятно сочетался с обивкой: софа во французском провинциальном стиле, обтянутая гобеленом с растительным орнаментом белых, голубых и зеленых тонов; два хепплуайтских кресла у комода с мраморной доской, сервант, инкрустированный красным деревом, возле которого он смешивал коктейли. На стенах — гравюры, изображающие пейзажи Луизианы, и современная картина в духе импрессионизма. Все это делало комнату теплой, веселой — совсем как сама Кристина, подумал он. Вот только громоздкие каминные часы на серванте выбивались из общего стиля. Эти часы, тикавшие очень тихо, несомненно, принадлежали викторианской эпохе — с причудливыми бронзовыми завитушками и старым циферблатом в пятнах сырости. Питер с любопытством принялся их рассматривать. Затем понес коктейли на кухню.
   Когда он вошел, Кристина выливала взбитые яйца на тихо потрескивавшую сковороду.
   — Еще три минуты, и все будет готово.
   Он протянул ей стакан, они чокнулись.
   — Не забывайте, что вас ждет мой омлет, — сказала Кристина. — Он уже готов.
   Омлет оказался таким, как она и предсказывала, — легким, воздушным, с зеленью.
   — Настоящий омлет, — сказал Питер, — только редко такие получаютс я.
   — А еще я умею варить яйца. — Он весело отмахнулся. — Это уже на следующий завтрак.
   Покончив с едой, они вернулись в гостиную, и Питер приготовил еще по коктейлю. Было уже около двух часов ночи.
   Они сели с Кристиной на софу.
   — У меня такое чувство, — заметил он, указывая на нелепые часы, — будто они разглядывают меня и укоризненно отбивают время.
   — Возможно, — сказала Кристина. — Это часы моего отца. Они стояли у него в кабинете, где он принимал пациентов. Это — единственная вещь, которую я сохранила.
   Воцарилось молчание. Как-то однажды Кристина деловито, подробно рассказала Питеру об авиационной катастрофе в Висконсине.
   — После того как это случилось, вы, наверно, чувствовали себя отчаянно одинокой, — мягко сказал он сейчас.
   — Мне хотелось умереть, — просто ответила она. — Хотя, конечно, все сглаживается через какое-то время.
   — Через какое же?
   На лице ее мелькнула и тут же погасла улыбка.
   — Душевные раны заживают быстро. Эту рану — я имею в виду желание умереть — затянуло через неделю или две.
   — А что было после?
   — Я переехала в Новый Орлеан и постаралась взять себя в руки, заставить себя не думать. Это было трудно и, по мере того как шли дни, удавалось мне все меньше. Я знала, что должна чем-то заняться, но чем и где?
   Она замолчала.
   — Продолжайте же, — сказал Питер.
   — Какое-то время я обдумывала, не возвратиться ли мне в университет, потом решила не делать этого. Получить диплом искусствоведа только ради диплома — стоит ли стараться? А эта профессия показалась мне вдруг неинтересной.
   — Я вас прекрасно понимаю.
   Кристина задумчиво потягивала из своего стакана. Глядя на ее правильно очерченное лицо с волевым подбородком, Питер всеми своими порами чувствовал, какое от нее исходит спокойствие и самообладание.
   — Словом, однажды, — продолжала Кристина, — проходя по Каронделет, я увидела объявление, гласившее: «Секретарская школа». И подумала: вот что мне нужно! Я там немного подучусь, а потом поступлю на службу, где буду занята с утра до вечера. А именно это мне и требоаалось.
   — Как же вы попали в «Сент-Грегори»?
   — Я остановилась там по приезде из Висконсина. Как-то утром вместе с завтраком мне подали местную газету «Таймс-Пикайюн», и там в разделе найма я увидела объявление, что директору отеля нужен личный секретарь. Было еще очень рано, но я подумала: приду первой и подожду. В те времена Уоррен Трент являлся на работу раньше всех. Но я уже сидела в приемной, когда он пришел.
   — И он вас сразу нанял?
   — Не совсем так. По сути дела, он меня вообще не нанимал. Просто, как только У.Т. выяснил, зачем я пришла, он вызвал меня и начал диктовать письмо, а потом отдал кучу распоряжений для передачи служащим отеля. К тому времени, когда явились другие претендентки, я уже работала несколько часов и самолично отвечала, что место занято.
   — Да, это вполне в духе нашего старика, — хмыкнул Питер.
   — Он бы, наверно, так и не узнал, кто я, если бы дня через три я не оставила на его столе записки. По-моему, я там написала что-то вроде: «Меня зовут Кристина Фрэнсис» и указала, какое жалованье хотела бы получать. Записка вернулась ко мне без комментариев — она была просто завизирована, и все.
   — Отличный рассказ на сон грядущий. — Питер встал с софы и распрямился. — Эти ваши часы опять таращатся на меня. Наверное, пора уходить.
   — Но ведь это нечестно, — запротестовала Кристина. — Мы все время говорили только обо мне. — Настоящий мужчина, подумала она, волевой, энергичный. И в то же время — удивительно мягкий, добрый. Она заметила это еще вечером, когда Питер вдруг подхватил на руки Альберта Уэллса и перенес в другую комнату. Интересно, а что бы она почувствовала, если бы он нес ее на руках.
   — Я слушал вас с удовольствием. Прекрасная разрядка после такого суматошного дня. Так или иначе, это не последняя наша встреча. — Он помолчал, глядя ей в глаза. — Да?
   Она кивнула вместо ответа. Тогда он наклонился и нежно поцеловал ее.
   В такси, вызванном по телефону из квартиры Кристины, Питер Макдермотт отдыхал в приятной истоме, перебирая в памяти события минувшего дня, теперь уже перешедшего в следующий. Днем были обычные проблемы; кульминация наступила к вечеру, когда к ним добавилась история с герцогом и герцогиней Кройдонскими, инцидент с Альбертом Уэллсом, чуть не закончившийся смертью, и попытка изнасилования Марши Прейскотт. Кое-что оставалось еще невыясненным: поведение Огилви и Херби Чэндлера, а теперь еще приезд Кэртиса О'Кифа, который мог повлечь за собой уход Питера из отеля. И наконец, Кристина, которая все время была рядом, но до сегодняшнего вечера он ее просто не замечал.
   И тут же он погрозил себе пальцем: женщины уже дважды были причиной катастроф в его жизни. Если что и намечается между ним и Кристиной, не надо торопить события, он должен быть осмотрителен.
   На Елисейских полях, направляясь к центру города, такси прибавило скорости. Когда Питер проезжал мимо того места, где его и Кристину задержали на дороге и направили в объезд, он заметил, что заграждение убрано, а полицейские уехали. Но при воспоминании об этом он снова почувствовал смутную тревогу, и потом до самого дома, находившегося всего в двух кварталах от «Сент-Грегори», это чувство не покидало его.

ВТОРНИК

   Как и во всех отелях, жизнь в «Сент-Грегори» начиналась рано: он просыпался точно солдат-ветеран на поле боя после короткого, неглубокого сна. Задолго до того, как постояльцы, привыкшие вставать спозаранок, еще не вполне очнувшись, наталкиваясь на мебель, проделывали путь от кровати до ванной, отель тихо и незаметно вступал в новый день.
   Около пяти утра ночные смены уборщиков, восемь часов подряд чистивших залы, нижние вестницы, кухню и главный вестибюль, начали устало разбирать свое снаряжение и складывать его на покой до следующей ночи. Они оставили после себя сверкающие полы, до блеска начищенные деревянные панели и металлическую фурнитуру, а также приятный запах воска.
   Одна из уборщиц, пожилая женщина по имени Мег Йетмейн, проработавшая в отеле почти тридцать лет, еле-еле передвигала ноги — любой сторонний наблюдатель, увидев ее, сказал бы, что она падает от усталости. На самом же деле причиной тому был трехфунтовый кусок свежей вырезки, который она крепко привязала к ноге выше колена, с внутренней стороны. Полчаса тому назад, улучив удобный момент, Мег стянула этот кусок мяса из холодильника на кухне. Она недаром проработала здесь много лет и знала, где хранится вырезка и как спрятать свою добычу в тряпье, которым она протирала мебель, чтобы потом незаметно донести ее до женской уборной. Очутившись там в безопасности и запоров дверь на замок, она вытащила клейкий пластырь и закрепила мясо на ноге. Правда, ей теперь целый час будет холодно, мокро и неудобно, но зато она утешалась мыслью, что сможет спокойно выйти через служебный вход мимо охраны, тщательно проверявшей свертки, выносимые из отеля служащими, и даже их оттопыренные карманы. Изобретенный ею способ гарантировал от неприятностей, как она уже не раз имела случай убедиться.
   Двумя этажами выше того места, где находилась Мег, в комнате без номера, рядом с залом для заседаний, за надежно запертой дверью, телефонистка коммутатора отложила вязанье и сделала первый за это утро вызов, чтобы разбудить клиента. Телефонистку звали миссис Юнис Балл; она была вдовой и бабушкой, а сегодня работала старшей из трех, заступивших на дежурство в так называемую «могильную смену». Теперь вплоть до семи утра это трио будет время от времени будить и других обитателей отеля, которые просили об этом накануне вечером, — их номера записаны на специальных карточках, разбитых по четвертям часа и стоявших сейчас в ящике перед телефонистками. Ну, а после семи темп работы уже будет другой.
   Натренированным движением пальцев миссис Балл перебрала карточки. «Пик», как всегда, приходился на семь сорок пять — на это время записано около ста восьмидесяти вызовов. Даже если работать очень быстро, три телефонистки едва ли сумеют справиться с таким количеством вызовов меньше чем за двадцать минут, а это значит, что начать им придется раньше, в семь тридцать пять — при условии, конечно, что к этому времени они закончат с заявками на семь тридцать, — и продолжать до семи пятидесяти пяти, а там уже начнутся вызовы на восемь часов.
   Миссис Балл вздохнула. Что поделаешь, вот и сегодня не избежать неминуемых жалоб администрации на неразумных, засыпающих у коммутатора телефонисток, которые кого-то разбудили слишком рано, а кого-то слишком поздно.
   Впрочем, одно хорошо. В ранние утренние часы лишь немногие клиенты склонны вести долгие разговоры или изъясняться телефонистке в любви, как это случается вечером, — собственно, потому-то дверь здесь никак не обозначена и всегда заперта. Кроме того, к восьми утра приходит новая смена, — а в дневные часы «пик» здесь работает пятнадцать телефонисток, — и к девяти все телефонистки ночной смены, в том числе и миссис Балл, уже будут дома и лягут спать.
   Настало время будить еще одного. Снова отложив вязанье, миссис Балл нажала на ключ, и где-то далеко от нее резко прозвенел телефонный звонок.
   Двумя этажами ниже уровня улицы, в помещении машинного отделения Уоллес Сантопадре, инженер третьего класса, постоянно работающий в отеле, закрыл дешевое издание «Греческой цивилизации» Тойнби и наконец доел свой бутерброд с арахисовым маслом. Последний час выдался спокойным, и Уоллес читал, не поднимая головы. Но пора уже было делать последний обход его владений.
   Гул машин приветствовал Уоллеса, едва он открыл дверь бойлерной. Он проверил систему водоснабжения и убедился в том, что температура воды повысилась, — значит, термостат с автоматическим включением работает нормально. Скоро настанет самое критическое время, когда потребление горячей воды резко возрастет, — ведь в отеле живет свыше восьмисот человек, и все они могут пожелать одновременно принять утреннюю ванну или душ.
   Мощные воздушные кондиционеры — две с половиной тысячи тонн специального оборудования — работали сейчас с меньшей нагрузкой, поскольку за ночь несколько понизилась температура на улице. Сравнительно прохладная погода позволила вообще отключить один из компрессоров, а в других поочередно снижали давление, чтобы произвести текущий ремонт, который пришлось отложить на несколько недель из-за жары. Главный инженер, подумал Уоллес Сантопадре, будет доволен, когда узнает об этом.
   Зато старику явно придется не по вкусу, когда он узнает о том, что в городе, часов около двух ночи, на одиннадцать минут прекратилась подача электроэнергии, по всей вероятности, из-за грозы, бушевавшей чуть севернее.
   Вообще-то говоря, для «Сент-Грегори» это не составило проблемымногие постояльцы крепко спали в это время и не почувствовали никаких неудобств. Сантопадре включил аварийную установку, питавшуюся от генераторов отеля, которые работали вполне исправно. Тем не менее потребовалось три минуты, чтобы запустить генераторы на полную мощность, таким образом, все электрические часы в «Сент-Грегори» теперь отстали на три минуты. И теперь механику большую часть дня придется заниматься утомительным делом — вручную подводить все часы.