– Ах, друг! – вскипел Девлин. – Ты такой же друг, как и священник!
– Неправда, – возразил Кассен, – я в действительности был тебе другом так же, как и хорошим священником. Можешь спросить любого, кто видел меня в 1969 году в Белфасте на Феллс-роуд.
– Ну, ну, – сказал Девлин. – Но даже такой идиот, как я, время от времени умудряется делать правильные выводы. Твои хозяева хорошо тебя запрятали. Обучение на священника было, конечно же, частью легенды. Я не ошибусь, если предположу, что Бостонский католический семинар ты избрал потому, что я преподавал там английский?
– Совершенно верно. Ведь тогда ты был в ИРА большим человеком, Лайам. Такая связь могла иметь в будущем огромные преимущества, но тем не менее мы с тобой были и остались друзьями. От этого факта не убежишь.
– Боже мой, Боже! – Девлин сокрушенно потряс головой. – Кто ты, Гарри? Кто ты в действительности?
– Моего отца звали Шон Келли.
Ошарашенный Девлин уставился на него.
– Постой, ведь я же прекрасно его знал! Я воевал вместе с ним в Испании в бригаде имени Линкольна и Вашингтона. Ну как же, Шон еще женился на русской, с которой познакомился в Мадриде.
– Совершенно верно, на моей матери. Потом родители возвратились в Ирландию, где я и появился на свет. А в сороковом году моего отца повесили в Англии за участие в тогдашней террористической кампании ИРА. До 1953 года мы с матерью жили в Дублине, а потом уехали в Россию.
– И люди из КГБ впились в тебя, как пиявки... – сказал Девлин.
– Да, что-то в этом роде.
– Они даже обнаружили в нем особые таланты, – вставила Таня, – например, талант убивать людей.
– О пет, – мягко произнес Кассен. – После первого же осмотра меня психологом Черни решил, что больше всего я подхожу для сцены.
– А, так ты актер? – спросил Девлин. – Ну, значит, ты нашел отличное практическое применение своему таланту.
– Увы, нет. Мне недостает публики. – Кассен обратился вдруг к Тане: – Вы знаете, я сомневаюсь, что убил больше людей, чем Лайам. Чем мы, собственно, отличаемся друг от друга?
– Он воевал за то, во что верил, – страстно парировала она.
– Точно. А я, Таня, солдат и воевал за свою страну, за нашу страну. Я, кстати, не кагэбэшник, а подполковник ГРУ. – И он смущенно улыбнулся Девлину. – В определенное время меня, естественно, повышали в звании.
– Но ваши дела, эти убийства, которые вы совершали, – снова прервала его Таня. – Ведь вы лишали жизни невинных людей.
– Моя милая, без вины виноватых не бывает. Этому нас учит церковь. Несправедливости в жизни совершаются потому, что сама жизнь по сути своей бесчестна. Нам следует видеть мир таким, каков он есть, а не таким, каким мог бы быть.
– Боже мой! – вскричал Девлин. – Не успел я свыкнуться с тем, что ты – Качулейн, как ты снова превратился в священника. Ты сам-то хоть понимаешь, кем являешься на самом деле?
– Когда я играю священника, я и вправду священник, – твердо ответил Кассен. – С этим я ничего не могу поделать. Несмотря на мое прошлое, церковь имеет надо мной определенную власть. Но мое второе "я" служит моей стране. И мне незачем оправдываться. На войне как на войне.
– Очень практично, – усмехнулся Девлин. – Значит, ты в зависимости от обстоятельств руководствуешься указаниями то КГБ, то церкви. Ну и как, есть между ними разница?
– А что, это так важно?
– Черт побери, Гарри, ответь мне определенно хотя бы на один вопрос: откуда ты узнал, что мы идем по твоему следу? Откуда ты узнал о приезде Тани? Может быть, от меня?! – взорвался он. – Как такое было возможно?
– Ты хочешь спросить, как я обычно проверял твой телефон?
Кассен с пистолетом в руках стоял у бара. Он налил «Бушмиллс» в три бокала, поставил на подносе – перед собой, взял один и сделал шаг назад.
– Я пользуюсь специальной установкой, которая смонтирована у меня на чердаке. Там есть направленные микрофоны и многое другое. Так что я знал обо всем, что происходило у тебя в доме.
Девлин судорожно глотнул воздух, однако бокал в его руке не дрогнул.
– Ну что же, за лучшую в мире дружбу. – Он выпил. – И что будет теперь?
– С кем? С тобой?
– С тобой, идиот! Куда ты теперь денешься, Гарри? Домой, на российские просторы? – Он покачал головой и повернулся к Тане: – Если не ошибаюсь, Россия ему тоже не родина?
Но Кассен не чувствовал ни гнева, ни отчаяния. Всю свою жизнь он играл какую-нибудь роль, культивируя в себе то профессиональное спокойствие, которое необходимо любому исполнителю в его работе.
Для истинных чувств в этой жизни оставалось слишком мало места.
Любой поступок, плохой или хороший, представлял собой всего лишь реакцию на определенную данность, являлся составной частью сценического образа. Так, во всяком случае, он сам себе внушал. Тем не менее Девлин ему нравился, и так оно и было в действительности. А девушка? Вот уж кому совсем не хотелось причинять вреда.
Девлин, словно чувствуя многое из того, что происходило в этот момент в душе Кассена, тихо спросил:
– Куда ты собираешься бежать, Гарри? Разве есть где-нибудь на свете место для тебя?
– Нет, – спокойно ответил Кассен. – Нигде. И спрятаться тоже некуда. После всего, что я натворил, твои друзья из ИРА убрали бы меня, ни минуты не задумываясь. И Фергюсону я живым не нужен. Что он от этого выиграет? Я ему только в тягость.
– Да. Ваши тоже будут не в восторге. Если ты вернешься в Москву, тебя наверняка упрячут в лагерь. Ведь в конечном счете тебя раскрыли, а таких не очень-то жалуют.
– Верно. – Кассен кивнул. – Но тут есть еще одна тонкость: меня не хотят заполучить обратно, меня хотят ликвидировать. И они уже пытались сделать это. Но все кончилось только новыми заботами для русских.
После такого объяснения возникла вполне понятная пауза. Потом Таня спросила:
– Так что же все-таки вы собираетесь делать?
– Бог его знает, – ответил он. – Я теперь живой труп, дитя мое. Лайам это понимает. И он прав. Мне просто некуда бежать. Ни сегодня, ни завтра, ни через неделю. Если я останусь в Ирландии – меня прикончат Макгинесс и его люди, да, Лайам?
– Это уж точно.
Кассен поднялся и прошелся взад-вперед по комнате, опустив пистолет. Потом обратился к Тане.
– Так вы находите, что тогда в Друморе жизнь слишком жестоко обошлась с маленькой девочкой? А вы знаете, сколько мне тогда было лет? Ровно двадцать. Жизнь обошлась со мной не менее жестоко, когда мой отец оказался на виселице. Потом еще раз, когда мать объявила, что берет меня с собой в Россию. Потом еще раз, когда Черни разыскал меня пятнадцатилетним мальчишкой в расчете на будущий интерес КГБ. – Он снова сел, помолчал.
– Если бы моя мать оставила меня в покое, кто знает, может, свои единственный великий талант я использовал бы по-другому? Может быть, теперь я бы играл в Эбби Тиэтр, в Оли Вике или в Стратфорде? А вместо этого...
Девлина охватила глубокая печаль, и на миг он забыл все, кроме того факта, что много лет подряд этот человек нравился ему больше чем все остальные.
– Такова жизнь, – констатировал он. – Всегда находится какая-нибудь сволочь, которая тобой командует.
– Определяет нашу жизнь, ты хочешь сказать? – спросил Кассен. – Учителя, полиция, профсоюзные боссы, политики, родители?
– И даже священники, – мягко добавил Девлин.
– Да. Думаю, я понял наконец лозунг анархистов «Убей авторитет – сегодня».
На одном из стульев лежала вечерняя газета с информацией о предстоящем визите папы. Кассен взял ее в руки.
– Например, папу.
– Дурная шутка, – отреагировал Девлин.
– Почему ты решил, что я шучу? – спросил Кассен. – Ты знаешь, в чем именно заключалось мое задание? Распространять хаос, неуверенность и страх на Западе. И я раздувал ирландский конфликт, избирая разрушительные цели и нанося тяжелый урон и католикам, и протестантам ИРА и УВФ, им всем. А вот это, – и он ткнул пальцем в фотографию Иоанна Павла на первой странице, – разве не было бы самой разрушительной целью всех времен и народов? Что бы сказали на это в Москве? – Он кивнул Тане. – Вы хорошо знаете Масловского. Ему бы это понравилось?
– Вы сумасшедший, – прошептала она.
– Может быть. – Он бросил Тане веревку. – Свяжите ему руки за спиной. И только без фокусов, Лайам.
Кассен отошел на безопасное расстояние и навел пистолет на Таню. Девлину не оставалось ничего другого, как подчиниться. Девушка неумело связала ему руки, и Кассен толкнул Девлина лицом вниз рядом с камином.
– Ложитесь рядом, – приказал он Тане.
Кассен завернул ей руки за спину и связал сначала запястья, а потом щиколотки ног. Затем накрепко стянул веревкой руки и ноги Девлина.
– Так ты что, не станешь нас убивать? – спросил Девлин.
– А зачем?
Кассен поднялся, прошел через комнату и вырвал из стены телефонный провод.
– Так куда же ты собрался?
– В Кентербери, – сказал Кассен. – Хочу сказать, что это – станция назначения.
– Почему Кентербери?
– А там папа будет в субботу. Вместе с ним высокие представители церкви: кардиналы, архиепископ Кентерберийский, принц Чарльз. Это точно, Лайам. Не забывай, что в католическом секретариате я возглавлял отдел прессы.
– Слушай, ну давай поговорим разумно, – взмолился Девлин. – Ты все равно до него не доберешься. Последнее, чего хотели бы британцы, так это оказаться на похоронах папы. В Кентербери приняты такие меры безопасности, что даже Кремль прислушался бы к моему совету.
– Ну что ж, это настоящий вызов, – спокойно ответил Кассен.
– Боже мой, Гарри, ты хочешь убить папу. С какой целью?
– А почему бы и нет? Хотя бы уже потому, что он – там, а мне некуда деться. Если и суждено умереть, то лучше всего главным действующим лицом великой драмы.
Кассен усмехнулся, глядя себе под ноги.
– Ну а ты, Лайам, можешь попытаться помешать мне вместе с Макгинессом, Фергюсоном и его людьми в Лондоне. Даже КГБ поднял бы на ноги всю свою рать, если бы был в состоянии остановить меня.
Девлин взорвался.
– И это все, Гарри? Так, значит, это только игра?
– Единственное достойное занятие, – сказал Кассен. – Много лет подряд мной манипулировали другие люди, я был всего лишь марионеткой в их руках. А сейчас я стану действовать самостоятельно. Надеюсь, что это внесет некоторое разнообразие в мою жизнь.
И он исчез. Девлин слышал, как открылась и закрылась дверь террасы. Потом наступила тишина.
– Он ушел, – произнесла Таня.
Девлин кивнул и с трудом сел; попытался ослабить веревку на запястьях, хотя знал, что это бессмысленная потеря времени.
– Как, по-вашему, Лайам, он это серьезно? – спросила Таня. – Насчет папы?
– Да, – зло ответил Девлин. – С него станется.
В дорожной сумке, очень похожей на те, которыми обычно пользуются армейские офицеры, он поднял двойное дно и в тайное отделение положил большую часть денег, фальшивые паспорта, «вальтер» системы ППК с карсвелловским глушителем, несколько запасных обойм к нему, кусок пластиковой взрывчатки и два похожих на карандаши взрывателя.
Потом, вспомнив о чем-то, пошел в ванну и из шкафчика достал два армейских перевязочных пакета и несколько ампул морфия, которые тоже швырнул в сумку. Он считал себя солдатом и должен был предусмотреть любое развитие событий. Вставил двойное дно на место, свернул свою черную сутану и положил вниз, а сверху «мирское облачение» – две рубашки, галстук, носки, туалетные принадлежности. Совершенно автоматически положил молитвенник, причастие в серебряном футляре и елей. Священнику Кассену в плоть и кровь въелась привычка никуда не ездить без этих предметов.
Он спустился в прихожую, надел черный плащ, взял одну из двух черных фетровых шляп и отнес в кабинет. С внутренней стороны тульи у него были вбиты две пластиковых петли. В них точно улегся короткоствольный револьвер «смит-и-вессон» 38-го калибра. Шляпу сунул в сумку, «стечкина» в карман плаща.
Он еще раз осмотрелся в кабинете дома, столь долго служившего ему убежищем, затем повернулся и вышел наружу. Открыв ворота гаража, он зажег свет. Рядом с машиной стоял его старый мотоцикл «БСА». Он укрепил сзади багаж, снял с крюка шлем и надел его.
– Телефон не работает, в этом нет никакого сомнения.
– Очень странно, сынок, – произнес Макгинесс. – Давай-ка съездим к Лайаму, и чем быстрее, тем лучше.
Через сорок минут Макгинесс с двумя сопровождающими добрался до Килри. Он стоял и смотрел, как эти двое развязывали Девлина и Таню, и качал головой.
– Можно было бы посмеяться, Лайам, увидев великого Девлина в позе связанного зайца, если бы все это не было так грустно. Повтори-ка еще раз все сначала. Ну, хорошо, хорошо, только самое главное.
Они отправились в кухню, и Девлин рассказал в подробностях, что произошло. Макгинесс взорвался:
– Вот пес поганый! А наши-то церковники на Феллс-роуд держат его чуть ли не за святого! А это, оказывается, русский шпион, который только корчил из себя священника.
– Ватикан тоже будет не в восторге, – заметил Девлин.
– Знаешь, что самое гнусное? Что меня больше всего злит? Что он даже не русский! Боже мой, Лайам, его отец умер на английской виселице за наше Движение! – Макгинесс уже дрожал от гнева. – Я сверну этому подонку шею.
– И как же ты это собираешься сделать?
– Можешь на меня положиться. Он собрался ехать к папе в Кентербери, не так ли? Я перекрою все пути выезда, и у меня из Ирландии даже крыса не выскочит.
Он быстрым шагом вышел из кухни, позвал своих подчиненных и исчез. На кухню вошла Таня, выглядевшая бледной и очень усталой.
– И что теперь будет?
– Поставьте чайник, и мы спокойно выпьем чаю. Раньше гонца, приносившего дурную весть, казнили. У нас же, слава Богу, есть телефон. Извините, я отлучусь на пару минут, пойду позвоню Фергюсону из автомата.
Глава 10
– Неправда, – возразил Кассен, – я в действительности был тебе другом так же, как и хорошим священником. Можешь спросить любого, кто видел меня в 1969 году в Белфасте на Феллс-роуд.
– Ну, ну, – сказал Девлин. – Но даже такой идиот, как я, время от времени умудряется делать правильные выводы. Твои хозяева хорошо тебя запрятали. Обучение на священника было, конечно же, частью легенды. Я не ошибусь, если предположу, что Бостонский католический семинар ты избрал потому, что я преподавал там английский?
– Совершенно верно. Ведь тогда ты был в ИРА большим человеком, Лайам. Такая связь могла иметь в будущем огромные преимущества, но тем не менее мы с тобой были и остались друзьями. От этого факта не убежишь.
– Боже мой, Боже! – Девлин сокрушенно потряс головой. – Кто ты, Гарри? Кто ты в действительности?
– Моего отца звали Шон Келли.
Ошарашенный Девлин уставился на него.
– Постой, ведь я же прекрасно его знал! Я воевал вместе с ним в Испании в бригаде имени Линкольна и Вашингтона. Ну как же, Шон еще женился на русской, с которой познакомился в Мадриде.
– Совершенно верно, на моей матери. Потом родители возвратились в Ирландию, где я и появился на свет. А в сороковом году моего отца повесили в Англии за участие в тогдашней террористической кампании ИРА. До 1953 года мы с матерью жили в Дублине, а потом уехали в Россию.
– И люди из КГБ впились в тебя, как пиявки... – сказал Девлин.
– Да, что-то в этом роде.
– Они даже обнаружили в нем особые таланты, – вставила Таня, – например, талант убивать людей.
– О пет, – мягко произнес Кассен. – После первого же осмотра меня психологом Черни решил, что больше всего я подхожу для сцены.
– А, так ты актер? – спросил Девлин. – Ну, значит, ты нашел отличное практическое применение своему таланту.
– Увы, нет. Мне недостает публики. – Кассен обратился вдруг к Тане: – Вы знаете, я сомневаюсь, что убил больше людей, чем Лайам. Чем мы, собственно, отличаемся друг от друга?
– Он воевал за то, во что верил, – страстно парировала она.
– Точно. А я, Таня, солдат и воевал за свою страну, за нашу страну. Я, кстати, не кагэбэшник, а подполковник ГРУ. – И он смущенно улыбнулся Девлину. – В определенное время меня, естественно, повышали в звании.
– Но ваши дела, эти убийства, которые вы совершали, – снова прервала его Таня. – Ведь вы лишали жизни невинных людей.
– Моя милая, без вины виноватых не бывает. Этому нас учит церковь. Несправедливости в жизни совершаются потому, что сама жизнь по сути своей бесчестна. Нам следует видеть мир таким, каков он есть, а не таким, каким мог бы быть.
– Боже мой! – вскричал Девлин. – Не успел я свыкнуться с тем, что ты – Качулейн, как ты снова превратился в священника. Ты сам-то хоть понимаешь, кем являешься на самом деле?
– Когда я играю священника, я и вправду священник, – твердо ответил Кассен. – С этим я ничего не могу поделать. Несмотря на мое прошлое, церковь имеет надо мной определенную власть. Но мое второе "я" служит моей стране. И мне незачем оправдываться. На войне как на войне.
– Очень практично, – усмехнулся Девлин. – Значит, ты в зависимости от обстоятельств руководствуешься указаниями то КГБ, то церкви. Ну и как, есть между ними разница?
– А что, это так важно?
– Черт побери, Гарри, ответь мне определенно хотя бы на один вопрос: откуда ты узнал, что мы идем по твоему следу? Откуда ты узнал о приезде Тани? Может быть, от меня?! – взорвался он. – Как такое было возможно?
– Ты хочешь спросить, как я обычно проверял твой телефон?
Кассен с пистолетом в руках стоял у бара. Он налил «Бушмиллс» в три бокала, поставил на подносе – перед собой, взял один и сделал шаг назад.
– Я пользуюсь специальной установкой, которая смонтирована у меня на чердаке. Там есть направленные микрофоны и многое другое. Так что я знал обо всем, что происходило у тебя в доме.
Девлин судорожно глотнул воздух, однако бокал в его руке не дрогнул.
– Ну что же, за лучшую в мире дружбу. – Он выпил. – И что будет теперь?
– С кем? С тобой?
– С тобой, идиот! Куда ты теперь денешься, Гарри? Домой, на российские просторы? – Он покачал головой и повернулся к Тане: – Если не ошибаюсь, Россия ему тоже не родина?
Но Кассен не чувствовал ни гнева, ни отчаяния. Всю свою жизнь он играл какую-нибудь роль, культивируя в себе то профессиональное спокойствие, которое необходимо любому исполнителю в его работе.
Для истинных чувств в этой жизни оставалось слишком мало места.
Любой поступок, плохой или хороший, представлял собой всего лишь реакцию на определенную данность, являлся составной частью сценического образа. Так, во всяком случае, он сам себе внушал. Тем не менее Девлин ему нравился, и так оно и было в действительности. А девушка? Вот уж кому совсем не хотелось причинять вреда.
Девлин, словно чувствуя многое из того, что происходило в этот момент в душе Кассена, тихо спросил:
– Куда ты собираешься бежать, Гарри? Разве есть где-нибудь на свете место для тебя?
– Нет, – спокойно ответил Кассен. – Нигде. И спрятаться тоже некуда. После всего, что я натворил, твои друзья из ИРА убрали бы меня, ни минуты не задумываясь. И Фергюсону я живым не нужен. Что он от этого выиграет? Я ему только в тягость.
– Да. Ваши тоже будут не в восторге. Если ты вернешься в Москву, тебя наверняка упрячут в лагерь. Ведь в конечном счете тебя раскрыли, а таких не очень-то жалуют.
– Верно. – Кассен кивнул. – Но тут есть еще одна тонкость: меня не хотят заполучить обратно, меня хотят ликвидировать. И они уже пытались сделать это. Но все кончилось только новыми заботами для русских.
После такого объяснения возникла вполне понятная пауза. Потом Таня спросила:
– Так что же все-таки вы собираетесь делать?
– Бог его знает, – ответил он. – Я теперь живой труп, дитя мое. Лайам это понимает. И он прав. Мне просто некуда бежать. Ни сегодня, ни завтра, ни через неделю. Если я останусь в Ирландии – меня прикончат Макгинесс и его люди, да, Лайам?
– Это уж точно.
Кассен поднялся и прошелся взад-вперед по комнате, опустив пистолет. Потом обратился к Тане.
– Так вы находите, что тогда в Друморе жизнь слишком жестоко обошлась с маленькой девочкой? А вы знаете, сколько мне тогда было лет? Ровно двадцать. Жизнь обошлась со мной не менее жестоко, когда мой отец оказался на виселице. Потом еще раз, когда мать объявила, что берет меня с собой в Россию. Потом еще раз, когда Черни разыскал меня пятнадцатилетним мальчишкой в расчете на будущий интерес КГБ. – Он снова сел, помолчал.
– Если бы моя мать оставила меня в покое, кто знает, может, свои единственный великий талант я использовал бы по-другому? Может быть, теперь я бы играл в Эбби Тиэтр, в Оли Вике или в Стратфорде? А вместо этого...
Девлина охватила глубокая печаль, и на миг он забыл все, кроме того факта, что много лет подряд этот человек нравился ему больше чем все остальные.
– Такова жизнь, – констатировал он. – Всегда находится какая-нибудь сволочь, которая тобой командует.
– Определяет нашу жизнь, ты хочешь сказать? – спросил Кассен. – Учителя, полиция, профсоюзные боссы, политики, родители?
– И даже священники, – мягко добавил Девлин.
– Да. Думаю, я понял наконец лозунг анархистов «Убей авторитет – сегодня».
На одном из стульев лежала вечерняя газета с информацией о предстоящем визите папы. Кассен взял ее в руки.
– Например, папу.
– Дурная шутка, – отреагировал Девлин.
– Почему ты решил, что я шучу? – спросил Кассен. – Ты знаешь, в чем именно заключалось мое задание? Распространять хаос, неуверенность и страх на Западе. И я раздувал ирландский конфликт, избирая разрушительные цели и нанося тяжелый урон и католикам, и протестантам ИРА и УВФ, им всем. А вот это, – и он ткнул пальцем в фотографию Иоанна Павла на первой странице, – разве не было бы самой разрушительной целью всех времен и народов? Что бы сказали на это в Москве? – Он кивнул Тане. – Вы хорошо знаете Масловского. Ему бы это понравилось?
– Вы сумасшедший, – прошептала она.
– Может быть. – Он бросил Тане веревку. – Свяжите ему руки за спиной. И только без фокусов, Лайам.
Кассен отошел на безопасное расстояние и навел пистолет на Таню. Девлину не оставалось ничего другого, как подчиниться. Девушка неумело связала ему руки, и Кассен толкнул Девлина лицом вниз рядом с камином.
– Ложитесь рядом, – приказал он Тане.
Кассен завернул ей руки за спину и связал сначала запястья, а потом щиколотки ног. Затем накрепко стянул веревкой руки и ноги Девлина.
– Так ты что, не станешь нас убивать? – спросил Девлин.
– А зачем?
Кассен поднялся, прошел через комнату и вырвал из стены телефонный провод.
– Так куда же ты собрался?
– В Кентербери, – сказал Кассен. – Хочу сказать, что это – станция назначения.
– Почему Кентербери?
– А там папа будет в субботу. Вместе с ним высокие представители церкви: кардиналы, архиепископ Кентерберийский, принц Чарльз. Это точно, Лайам. Не забывай, что в католическом секретариате я возглавлял отдел прессы.
– Слушай, ну давай поговорим разумно, – взмолился Девлин. – Ты все равно до него не доберешься. Последнее, чего хотели бы британцы, так это оказаться на похоронах папы. В Кентербери приняты такие меры безопасности, что даже Кремль прислушался бы к моему совету.
– Ну что ж, это настоящий вызов, – спокойно ответил Кассен.
– Боже мой, Гарри, ты хочешь убить папу. С какой целью?
– А почему бы и нет? Хотя бы уже потому, что он – там, а мне некуда деться. Если и суждено умереть, то лучше всего главным действующим лицом великой драмы.
Кассен усмехнулся, глядя себе под ноги.
– Ну а ты, Лайам, можешь попытаться помешать мне вместе с Макгинессом, Фергюсоном и его людьми в Лондоне. Даже КГБ поднял бы на ноги всю свою рать, если бы был в состоянии остановить меня.
Девлин взорвался.
– И это все, Гарри? Так, значит, это только игра?
– Единственное достойное занятие, – сказал Кассен. – Много лет подряд мной манипулировали другие люди, я был всего лишь марионеткой в их руках. А сейчас я стану действовать самостоятельно. Надеюсь, что это внесет некоторое разнообразие в мою жизнь.
И он исчез. Девлин слышал, как открылась и закрылась дверь террасы. Потом наступила тишина.
– Он ушел, – произнесла Таня.
Девлин кивнул и с трудом сел; попытался ослабить веревку на запястьях, хотя знал, что это бессмысленная потеря времени.
– Как, по-вашему, Лайам, он это серьезно? – спросила Таня. – Насчет папы?
– Да, – зло ответил Девлин. – С него станется.
* * *
Зайдя домой, Кассен быстро и сосредоточенно принялся за работу. Из маленького потайного сейфа за книжной полкой в кабинете вынул ирландский паспорт на свое нынешнее имя и еще два британских, выписанных на другие. В соответствии с одним из этих документов он также был священником, с другим – журналистом. Кроме того, в сейфе было две тысячи фунтов стерлингов.В дорожной сумке, очень похожей на те, которыми обычно пользуются армейские офицеры, он поднял двойное дно и в тайное отделение положил большую часть денег, фальшивые паспорта, «вальтер» системы ППК с карсвелловским глушителем, несколько запасных обойм к нему, кусок пластиковой взрывчатки и два похожих на карандаши взрывателя.
Потом, вспомнив о чем-то, пошел в ванну и из шкафчика достал два армейских перевязочных пакета и несколько ампул морфия, которые тоже швырнул в сумку. Он считал себя солдатом и должен был предусмотреть любое развитие событий. Вставил двойное дно на место, свернул свою черную сутану и положил вниз, а сверху «мирское облачение» – две рубашки, галстук, носки, туалетные принадлежности. Совершенно автоматически положил молитвенник, причастие в серебряном футляре и елей. Священнику Кассену в плоть и кровь въелась привычка никуда не ездить без этих предметов.
Он спустился в прихожую, надел черный плащ, взял одну из двух черных фетровых шляп и отнес в кабинет. С внутренней стороны тульи у него были вбиты две пластиковых петли. В них точно улегся короткоствольный револьвер «смит-и-вессон» 38-го калибра. Шляпу сунул в сумку, «стечкина» в карман плаща.
Он еще раз осмотрелся в кабинете дома, столь долго служившего ему убежищем, затем повернулся и вышел наружу. Открыв ворота гаража, он зажег свет. Рядом с машиной стоял его старый мотоцикл «БСА». Он укрепил сзади багаж, снял с крюка шлем и надел его.
* * *
В своем кабинете в Дублине Макгинесс нетерпеливо наблюдал, как один из его людей безуспешно пытался дозвониться до Девлина.– Телефон не работает, в этом нет никакого сомнения.
– Очень странно, сынок, – произнес Макгинесс. – Давай-ка съездим к Лайаму, и чем быстрее, тем лучше.
Через сорок минут Макгинесс с двумя сопровождающими добрался до Килри. Он стоял и смотрел, как эти двое развязывали Девлина и Таню, и качал головой.
– Можно было бы посмеяться, Лайам, увидев великого Девлина в позе связанного зайца, если бы все это не было так грустно. Повтори-ка еще раз все сначала. Ну, хорошо, хорошо, только самое главное.
Они отправились в кухню, и Девлин рассказал в подробностях, что произошло. Макгинесс взорвался:
– Вот пес поганый! А наши-то церковники на Феллс-роуд держат его чуть ли не за святого! А это, оказывается, русский шпион, который только корчил из себя священника.
– Ватикан тоже будет не в восторге, – заметил Девлин.
– Знаешь, что самое гнусное? Что меня больше всего злит? Что он даже не русский! Боже мой, Лайам, его отец умер на английской виселице за наше Движение! – Макгинесс уже дрожал от гнева. – Я сверну этому подонку шею.
– И как же ты это собираешься сделать?
– Можешь на меня положиться. Он собрался ехать к папе в Кентербери, не так ли? Я перекрою все пути выезда, и у меня из Ирландии даже крыса не выскочит.
Он быстрым шагом вышел из кухни, позвал своих подчиненных и исчез. На кухню вошла Таня, выглядевшая бледной и очень усталой.
– И что теперь будет?
– Поставьте чайник, и мы спокойно выпьем чаю. Раньше гонца, приносившего дурную весть, казнили. У нас же, слава Богу, есть телефон. Извините, я отлучусь на пару минут, пойду позвоню Фергюсону из автомата.
Глава 10
Балиуотер, расположенный южнее Дандок-Бей рядом с Клогер Хед, нельзя назвать портом. Там есть паб, несколько домов, полдюжины рыбацких лодок и небольшая гавань. Через полтора часа после звонка Девлина Фергюсону Кассен уже сворачивал в лесок на холме неподалеку от этого местечка. Он поставил мотоцикл, посмотрел вниз на освещенный луной Балиуотер, расстегнул сумку и сменил шлем на шляпу.
С сумкой в руке он отправился к селению. Его план показался бы иному чересчур мудреным, но в случае, если он сработает, результат мог быть потрясающим. В принципе, возникшую ситуацию следовало бы сравнить с шахматами – также нужно было думать не на один, а на три хода вперед. Теперь оставалось только выяснить действительную ценность информации, умело вытянутую из умирающего Дэни Малоуна.
Его жена с двумя детьми уехала погостить к матери в Голвей, и Диген закрыл свой ресторанчик в одиннадцать, ибо рано утром собирался выйти в море. Когда Кассен появился на деревенской улице, Диген не спал: один из людей Макгинесса разбудил его своим звонком. Диген нелегально доставлял пассажиров из Ирландии на остров Мэн, служивший переправочной станцией на пути в Англию. Описание личности Кассена, полученное им, было кратким и точным.
Не успел Диген положить трубку, как в дверь постучали. Он встал, отворил ее и тут же понял, кто к нему пожаловал.
– Чем могу быть полезен, святой отец? – спросил Диген, пропуская Кассена в дом.
Они прошли в зал, где Диген пошуровал кочергой в камине.
– Ваш адрес мне дал Дэни Малоун, член моей общины. Моя же фамилия – Дейли.
– А, Дэни, – подтвердил Диген. – Как я слышал, его дела идут не самым лучшим образом.
– Он умирает, бедняга. Именно от него я узнал, что вы могли бы перебросить меня на остров Мэн, если сойдемся в цене.
– У вас что же, неприятности? Политические или с полицией?
– И того и другого понемногу. – Кассен вынул десять пятидесятифунтовых банкнот и положил на стойку. – Этого хватит?
Диген взял их и задумчиво взвесил на руке.
– А почему бы и нет, святой отец? Садитесь поближе к огню и согрейтесь, а мне тут надо быстренько позвонить.
– Это еще зачем?
– Не могу же я плыть один. Нужен, по крайней мере, еще один человек, лучше – двое.
Он вышел и прикрыл за собой дверь. Кассен стал ждать у стойки, на которой стоял телефонный аппарат. Когда на параллельном стали набирать номер, он тихонько звякнул.
Кассен осторожно поднял трубку.
Мужской голос взволнованно произнес:
– Это Диген из Балиуотера. Мистера Макгинесса можно?
– Он только что лег спать.
– Черт побери, так поднимите его! Он у меня, этот Кассен, из-за которого звонили.
– Не вешайте трубку.
Через некоторое время раздался другой голос:
– Макгинесс слушает. Это ты, Шин?
– Не кто иной, как я. Кассен в моем пабе. Называет себя Дейли. Дал мне пятьсот фунтов и хочет, чтобы я отвез его на Мэн. Что делать? Задержать его?
– С наибольшим удовольствием я бы сам с ним побеседовал, но не будем детьми, – сказал Макгинесс. – У тебя есть пара надежных людей?
– Фил Иген и Тейдж Макэтир.
– Хорошо, Шин. Этот святоша должен исчезнуть. Ты не поверишь, когда узнаешь, какой вред он десятилетиями наносил Движению. Любезно поговори с ним, возьми на борт, а в трех милях от берега пусти пулю в затылок и выбрось.
– Будет сделано, – ответил Диген.
Он поднялся наверх и переоделся. Затем вернулся в зал ресторана и натянул старый лоцманский бушлат.
– Я вас оставлю на некоторое время, святой отец, потому что надо забрать моих ребят. Располагайтесь поудобнее.
– Очень мило с вашей стороны, – поблагодарил Кассен.
Он закурил и раскрыл вечернюю газету. Через полчаса Диген возвратился в сопровождении двоих мужчин.
– Это Фил Иген, святой отец, и Тейдж Макэтир.
Оба по очереди подали Кассену руку. Иген был маленьким и жилистым парнем лет двадцати пяти. Макэтир же – крупным мужчиной в старой матросской куртке, из-под которой выпирал живот большого любителя пива. Несколько старше Дигена. Лет пятьдесят, подумал Кассе и.
– Ну что, поехали, святой отец? – Кассен взялся за сумку, но Диген сказал вдруг: – Не так быстро. Я хотел бы знать, что я везу.
Он поставил сумку Кассена на стойку, открыл ее и быстро осмотрел содержимое. Затем закрыл «молнию», повернулся и кивнул Макэтиру. Тот ощупал священника, нашел «стечкина» и молча положил на стойку.
– Это ваше дело, зачем вам нужна такая штука, – сказал Диген. – Получите ее, когда ступите на остров. – И он засунул пистолет за пояс.
– Понимаю, – отозвался Кассен.
– Вот и хорошо. Тогда пошли. – Диген повернулся и вышел первым.
– Его нашли, – сказал он. – В Балиуотере. Его узнал один из наших, Шин Диген. Кассен представился ему другом Дэни Малоуна и заявил, что желает без ненужных формальностей переправиться на остров Мэн. Видимо, Дэни рассказал ему нечто, о чем лучше было бы помалкивать.
– Дэни умирает, – напомнил Девлин. – Вряд ли он вообще осознает, что говорит.
– Как бы там ни было, но Кассена, или отца Дейли, – он так представился – ждет неприятный сюрприз. В трех милях от берега Диген с ребятами пристрелят его и выбросят за борт. Разве я не говорил, что мы его отловим?
– Говорил.
– Я еще позвоню, Лайам.
– Великолепная ночь, – заметил Диген.
– Да. Долго плыть?
– Часа четыре, если все сделать как надо. Мы должны присоединиться к рыбакам с Мэна, возвращающимся с ночной ловли. Мы высадим вас на западном побережье, в маленькой бухте неподалеку от Пелла. Там вы можете сесть на автобус до Дугласа, главного города острова. Аэропорт называется Роналдсвей. Оттуда сможете улететь рейсом на Лондон или через Ирландское море в Блэкпул на английском побережье.
– Я знаю, – ответил Кассен.
– Спускайтесь вниз в каюту и устраивайтесь, – предложил Диген.
Через некоторое время вниз спустились Макэтир и Иген.
– Все в порядке, святой отец? – осведомился Макэтир. – Чаю не хотите?
– Спасибо, я уже выпил, – сказал Кассен. – Прикорну пока чуть-чуть.
Так он лежал с закрытыми глазами, небрежно положив руку на шляпу. Макэтир усмехнулся и, подмигнув Игену, насыпал в три кружки с горячей водой растворимого кофе и сухого молока. После этого они ушли. Кассен услышал их шаги на палубе, приглушенные голоса и взрывы смеха. Но остался лежать, ожидая, что будет дальше.
Примерно через полчаса мотор отключили, и лодка спокойно закачалась на волнах. Кассен сел и свесил ноги с койки.
Сверху раздался голос Дигена:
– Святой отец, не могли бы вы подняться на палубу?
– В чем дело? – спросил Кассен.
– Игра окончена! – Диген повернулся, и оказалось, что в правой руке он держит «стечкина». – Мы знаем, кто вы и что вы натворили.
Иген загремел тяжелой цепью. Кассен взглянул на него, потом повернулся к Дигену, снял шляпу и встал, держа ее на уровне груди.
– Я так понимаю, что говорить не о чем?
– Совершенно не о чем.
Кассен выстрелил сквозь шляпу, которую держал на уровне груди, и пуля отбросила Дигена к релингу. «Стечкин» вывалился у него из руки, а Диген схватился за релинг, пытаясь удержать равновесие, но не смог – и рухнул за борт. Кассен же резко повернулся и выстрелил в Макэтира, пытавшегося спрятаться за рубкой. Пуля пробила голову толстяка как раз над левым глазом. Иген попытался достать Кассена тяжелой цепью, но тот легко отвел неумелый удар.
– Сволочь! – закричал Иген.
Кассен аккуратно прицелился и выстрелил. Теперь надо было действовать быстро. «Стечкина», потерянного Дигеном, он сунул в карман, а потом подошел к надувной лодке с мотором, укрепленной посредине палубы, и спустил ее на воду. Привязав ее к релингу, Кассен бросился в рубку, где пришлось переступить через труп Макэтира, и схватил свою дорожную сумку.
Подняв двойное дно, он достал из потайного отделения пластиковую взрывчатку и отрезал кусок карманным ножом. Воткнул взрыватель, который установил на пятнадцатиминутную задержку времени, и бросил готовую бомбу в машинное отделение. Прыгнув в надувную лодку, он запустил мотор и на максимальной скорости поплыл к берегу.
Несмотря на пулю в груди, Шин Диген медленно болтал ногами в воде, чтобы не утонуть, и видел, как уходила лодка.
Кассен уже был довольно далеко, когда грохот и взметнувшиеся к небу оранжево-красные языки пламени разорвали ночь. Он оглянулся. Лучше и быть не могло. Теперь он для них мертв, и Макгинессу с Фергюсоном придется взять своих ищеек на поводок. Кассен спросил себя, что почувствует Девлин, когда узнает, как все было в действительности.
Он высадился неподалеку от Балиуотера, спрятав лодку в кустах на берегу. Пробежался до леска, где оставил свой мотоцикл, и скрылся в темноте.
Первой на месте происшествия оказалась рыбачья лодка из Балиуотера, которая называлась «Дублин Тайна». Ее команда, выбиравшая сети примерно в миле оттуда, заметила пламя взрыва. На месте гибели «Мери Мерфи» рыбаки появились примерно через полчаса. На поверхности плавали обломки и спасательный жилет. Рыбаки с «Дублин Тайна» поняли, что произошло самое худшее.
Шкипер по рации сообщил о взрыве в береговую охрану и приступил к поискам в надежде найти выживших или хотя бы трупы. Но безрезультатно, тем более что сгустившийся над морем туман значительно затруднил дело. В пять утра из Ландока прибыл катер береговой охраны, а с ним несколько рыбацких лодок. Поиски продолжились.
– Бог его знает, что произошло, – сказал Макгинесс. – Она взорвалась и пошла ко дну как топор.
– А трупы нашли?
– Да нет. Мне сказали, что там сильное течение и трупы могло отнести довольно далеко. Хотелось бы знать, что же все-таки случилось. Шин Диген был действительно смелым парнем.
– Хм, мне тоже интересно...
С сумкой в руке он отправился к селению. Его план показался бы иному чересчур мудреным, но в случае, если он сработает, результат мог быть потрясающим. В принципе, возникшую ситуацию следовало бы сравнить с шахматами – также нужно было думать не на один, а на три хода вперед. Теперь оставалось только выяснить действительную ценность информации, умело вытянутую из умирающего Дэни Малоуна.
* * *
Шин Диген уже одиннадцать лет держал паб в Балиуотере. Нельзя сказать, что обслуживание сорока взрослых жителей деревни, имевших в соответствии с законом право на употребление алкоголя, отнимало у него слишком много времени. Поэтому кроме того он был еще и шкипером тридцатиметровой рыбачьей лодки под названием «Мери Мерфи». Одновременно он числился среди первых номеров списка боевиков ИРА и лишь в феврале был выпущен из тюрьмы Гонг Кеш, где отсидел три года за незаконное хранение оружия. То, что он в Лондондерри лично застрелил двух британских солдат, полиция доказать не смогла.Его жена с двумя детьми уехала погостить к матери в Голвей, и Диген закрыл свой ресторанчик в одиннадцать, ибо рано утром собирался выйти в море. Когда Кассен появился на деревенской улице, Диген не спал: один из людей Макгинесса разбудил его своим звонком. Диген нелегально доставлял пассажиров из Ирландии на остров Мэн, служивший переправочной станцией на пути в Англию. Описание личности Кассена, полученное им, было кратким и точным.
Не успел Диген положить трубку, как в дверь постучали. Он встал, отворил ее и тут же понял, кто к нему пожаловал.
– Чем могу быть полезен, святой отец? – спросил Диген, пропуская Кассена в дом.
Они прошли в зал, где Диген пошуровал кочергой в камине.
– Ваш адрес мне дал Дэни Малоун, член моей общины. Моя же фамилия – Дейли.
– А, Дэни, – подтвердил Диген. – Как я слышал, его дела идут не самым лучшим образом.
– Он умирает, бедняга. Именно от него я узнал, что вы могли бы перебросить меня на остров Мэн, если сойдемся в цене.
– У вас что же, неприятности? Политические или с полицией?
– И того и другого понемногу. – Кассен вынул десять пятидесятифунтовых банкнот и положил на стойку. – Этого хватит?
Диген взял их и задумчиво взвесил на руке.
– А почему бы и нет, святой отец? Садитесь поближе к огню и согрейтесь, а мне тут надо быстренько позвонить.
– Это еще зачем?
– Не могу же я плыть один. Нужен, по крайней мере, еще один человек, лучше – двое.
Он вышел и прикрыл за собой дверь. Кассен стал ждать у стойки, на которой стоял телефонный аппарат. Когда на параллельном стали набирать номер, он тихонько звякнул.
Кассен осторожно поднял трубку.
Мужской голос взволнованно произнес:
– Это Диген из Балиуотера. Мистера Макгинесса можно?
– Он только что лег спать.
– Черт побери, так поднимите его! Он у меня, этот Кассен, из-за которого звонили.
– Не вешайте трубку.
Через некоторое время раздался другой голос:
– Макгинесс слушает. Это ты, Шин?
– Не кто иной, как я. Кассен в моем пабе. Называет себя Дейли. Дал мне пятьсот фунтов и хочет, чтобы я отвез его на Мэн. Что делать? Задержать его?
– С наибольшим удовольствием я бы сам с ним побеседовал, но не будем детьми, – сказал Макгинесс. – У тебя есть пара надежных людей?
– Фил Иген и Тейдж Макэтир.
– Хорошо, Шин. Этот святоша должен исчезнуть. Ты не поверишь, когда узнаешь, какой вред он десятилетиями наносил Движению. Любезно поговори с ним, возьми на борт, а в трех милях от берега пусти пулю в затылок и выбрось.
– Будет сделано, – ответил Диген.
Он поднялся наверх и переоделся. Затем вернулся в зал ресторана и натянул старый лоцманский бушлат.
– Я вас оставлю на некоторое время, святой отец, потому что надо забрать моих ребят. Располагайтесь поудобнее.
– Очень мило с вашей стороны, – поблагодарил Кассен.
Он закурил и раскрыл вечернюю газету. Через полчаса Диген возвратился в сопровождении двоих мужчин.
– Это Фил Иген, святой отец, и Тейдж Макэтир.
Оба по очереди подали Кассену руку. Иген был маленьким и жилистым парнем лет двадцати пяти. Макэтир же – крупным мужчиной в старой матросской куртке, из-под которой выпирал живот большого любителя пива. Несколько старше Дигена. Лет пятьдесят, подумал Кассе и.
– Ну что, поехали, святой отец? – Кассен взялся за сумку, но Диген сказал вдруг: – Не так быстро. Я хотел бы знать, что я везу.
Он поставил сумку Кассена на стойку, открыл ее и быстро осмотрел содержимое. Затем закрыл «молнию», повернулся и кивнул Макэтиру. Тот ощупал священника, нашел «стечкина» и молча положил на стойку.
– Это ваше дело, зачем вам нужна такая штука, – сказал Диген. – Получите ее, когда ступите на остров. – И он засунул пистолет за пояс.
– Понимаю, – отозвался Кассен.
– Вот и хорошо. Тогда пошли. – Диген повернулся и вышел первым.
* * *
Девлин уже лежал в постели, когда позвонил Макгинесс.– Его нашли, – сказал он. – В Балиуотере. Его узнал один из наших, Шин Диген. Кассен представился ему другом Дэни Малоуна и заявил, что желает без ненужных формальностей переправиться на остров Мэн. Видимо, Дэни рассказал ему нечто, о чем лучше было бы помалкивать.
– Дэни умирает, – напомнил Девлин. – Вряд ли он вообще осознает, что говорит.
– Как бы там ни было, но Кассена, или отца Дейли, – он так представился – ждет неприятный сюрприз. В трех милях от берега Диген с ребятами пристрелят его и выбросят за борт. Разве я не говорил, что мы его отловим?
– Говорил.
– Я еще позвоню, Лайам.
* * *
Когда они выходили из гавани, с моря поднималась легкая дымка, но небо было ясным, и в ярком свете взошедшей луны все казалось каким-то нереальным. Макэтир копошился на палубе. Иген открыл дверь маленького машинного отделения и спустился по приставной лестнице вниз, а Диген занял место у руля. Кассен встал рядом с ним и стал смотреть в окно рубки.– Великолепная ночь, – заметил Диген.
– Да. Долго плыть?
– Часа четыре, если все сделать как надо. Мы должны присоединиться к рыбакам с Мэна, возвращающимся с ночной ловли. Мы высадим вас на западном побережье, в маленькой бухте неподалеку от Пелла. Там вы можете сесть на автобус до Дугласа, главного города острова. Аэропорт называется Роналдсвей. Оттуда сможете улететь рейсом на Лондон или через Ирландское море в Блэкпул на английском побережье.
– Я знаю, – ответил Кассен.
– Спускайтесь вниз в каюту и устраивайтесь, – предложил Диген.
Через некоторое время вниз спустились Макэтир и Иген.
– Все в порядке, святой отец? – осведомился Макэтир. – Чаю не хотите?
– Спасибо, я уже выпил, – сказал Кассен. – Прикорну пока чуть-чуть.
Так он лежал с закрытыми глазами, небрежно положив руку на шляпу. Макэтир усмехнулся и, подмигнув Игену, насыпал в три кружки с горячей водой растворимого кофе и сухого молока. После этого они ушли. Кассен услышал их шаги на палубе, приглушенные голоса и взрывы смеха. Но остался лежать, ожидая, что будет дальше.
Примерно через полчаса мотор отключили, и лодка спокойно закачалась на волнах. Кассен сел и свесил ноги с койки.
Сверху раздался голос Дигена:
– Святой отец, не могли бы вы подняться на палубу?
– В чем дело? – спросил Кассен.
– Игра окончена! – Диген повернулся, и оказалось, что в правой руке он держит «стечкина». – Мы знаем, кто вы и что вы натворили.
Иген загремел тяжелой цепью. Кассен взглянул на него, потом повернулся к Дигену, снял шляпу и встал, держа ее на уровне груди.
– Я так понимаю, что говорить не о чем?
– Совершенно не о чем.
Кассен выстрелил сквозь шляпу, которую держал на уровне груди, и пуля отбросила Дигена к релингу. «Стечкин» вывалился у него из руки, а Диген схватился за релинг, пытаясь удержать равновесие, но не смог – и рухнул за борт. Кассен же резко повернулся и выстрелил в Макэтира, пытавшегося спрятаться за рубкой. Пуля пробила голову толстяка как раз над левым глазом. Иген попытался достать Кассена тяжелой цепью, но тот легко отвел неумелый удар.
– Сволочь! – закричал Иген.
Кассен аккуратно прицелился и выстрелил. Теперь надо было действовать быстро. «Стечкина», потерянного Дигеном, он сунул в карман, а потом подошел к надувной лодке с мотором, укрепленной посредине палубы, и спустил ее на воду. Привязав ее к релингу, Кассен бросился в рубку, где пришлось переступить через труп Макэтира, и схватил свою дорожную сумку.
Подняв двойное дно, он достал из потайного отделения пластиковую взрывчатку и отрезал кусок карманным ножом. Воткнул взрыватель, который установил на пятнадцатиминутную задержку времени, и бросил готовую бомбу в машинное отделение. Прыгнув в надувную лодку, он запустил мотор и на максимальной скорости поплыл к берегу.
Несмотря на пулю в груди, Шин Диген медленно болтал ногами в воде, чтобы не утонуть, и видел, как уходила лодка.
Кассен уже был довольно далеко, когда грохот и взметнувшиеся к небу оранжево-красные языки пламени разорвали ночь. Он оглянулся. Лучше и быть не могло. Теперь он для них мертв, и Макгинессу с Фергюсоном придется взять своих ищеек на поводок. Кассен спросил себя, что почувствует Девлин, когда узнает, как все было в действительности.
Он высадился неподалеку от Балиуотера, спрятав лодку в кустах на берегу. Пробежался до леска, где оставил свой мотоцикл, и скрылся в темноте.
Первой на месте происшествия оказалась рыбачья лодка из Балиуотера, которая называлась «Дублин Тайна». Ее команда, выбиравшая сети примерно в миле оттуда, заметила пламя взрыва. На месте гибели «Мери Мерфи» рыбаки появились примерно через полчаса. На поверхности плавали обломки и спасательный жилет. Рыбаки с «Дублин Тайна» поняли, что произошло самое худшее.
Шкипер по рации сообщил о взрыве в береговую охрану и приступил к поискам в надежде найти выживших или хотя бы трупы. Но безрезультатно, тем более что сгустившийся над морем туман значительно затруднил дело. В пять утра из Ландока прибыл катер береговой охраны, а с ним несколько рыбацких лодок. Поиски продолжились.
* * *
Весть о трагедии достигла Макгинесса в четыре утра, и он тут же связался с Девлином.– Бог его знает, что произошло, – сказал Макгинесс. – Она взорвалась и пошла ко дну как топор.
– А трупы нашли?
– Да нет. Мне сказали, что там сильное течение и трупы могло отнести довольно далеко. Хотелось бы знать, что же все-таки случилось. Шин Диген был действительно смелым парнем.
– Хм, мне тоже интересно...