Хилстрем Мэри. Немеркнущие надежды

   В комнате, еще меньшей, чем внизу, стояли двуспальная кровать и комод, служивший пристанищем для телефона и мигающего автоответчика, а также кучи медицинских журналов. Рядом с кроватью стоял стул, заваленный одеждой.
   Ален лежал на кровати, лицом вниз, обняв одной рукой подушку, до пояса укрытый грубым шерстяным одеялом.
   - Ален, - прошептала она, - это - я, Надя.
   Простонав, словно от глубокой боли, он перевернулся на спину, положив сжатую в кулак руку на живот, как если бы и во сне не мог расслабиться.
   Она опять позвала его, на этот раз громче. Его ресницы вздрогнули, но он не проснулся. Она оглядела спартанскую комнату, в которой этот человек существовал наедине со своей виной. Может, действительно человек, бывший Георгом Лейтоном, заслужил этот своеобразный ад на земле.
   Но не человек, которого все знали под именем Алена Смита. Человек, спасший бесчисленные жизни и несший утешение тем, кого едва знал.
   И это мужчина, которого она любит.
   Надя стянула с себя джинсы, потом не спеша откинула покрывало - он спал обнаженным, и его тело казалось таким уязвимым. Она забралась в постель и прижалась к нему. Когда он проснется, они поговорят.
   Потом Надя задремала. Неожиданно проснувшись, она почувствовала - что-то изменилось.
   Ален зашевелился и что-то забормотал, видимо, одолеваемый кошмаром.
   - Сожалею, о Боже, как я сожалею... Пожалуйста, не дайте ей умереть, пожалуйста, пожалуйста... - Просящий голос истончился до придушенного вскрика. Это был голос сильного человека, поставленного на колени.
   Его глаза открылись, он медленно окинул взглядом комнату. Он хотел сесть в постели, но она уложила его.
   - Все в порядке, - шептала Надя раз и другой, пока его тело постепенно не расслабилось. Обвив руками его шею, она прижалась к нему, согревая своим теплом, пока прерывистое мучительное дыхание не стало ровным.
   Сначала он подумал, что видит сон. Потом вспомнил, что лег в постель в полном изнеможении и сейчас проснулся совершенно не в себе.
   Он знал, что находится в своем доме - вокруг были знакомые очертания. Но впервые с тех пор, как он втащил кровать наверх, он не был один.
   Ален лежал в необычной для себя позе - на спине, а Надя оперлась на него как на подушку. Ее волосы рассыпались по его груди.
   Боясь пошевельнуться и спугнуть сказку, он старался лежать тихо.
   Однако сердце его бешено колотилось от мыслей о возможных причинах ее прихода посреди ночи. Желание заняться любовью могло быть одной из них. Иначе зачем она так уютно устроилась рядом, одетая только в трусики и рубашку, и обвила руками его шею?
   Ален провел губами по ее волосам и в ответ услышал протестующее бормотание. Усмехнувшись, он прошептал ее имя.
   Медленно пошевелившись, словно не хотела менять удобного положения, в котором заснула, Надя потерлась щекой о его грудь.
   - Надя! Милая! - пробормотал он все еще хриплым со сна голосом. - Это не самое лучшее, что ты можешь придумать. Пока я не пойму, почему ты здесь.
   Она потянулась, медленно проведя своей коленкой по его бедру. Ален застонал. Внезапно проснувшись, она резко села и всмотрелась в его лицо.
   - Уже утро?
   - Солнце встало или близко к тому. Она поправила волосы, падавшие на глаза, и огляделась, словно опасаясь, что кто-то может наблюдать за ними.
   - Нас никто не видит, если тебя это беспокоит.
   - Не беспокоит, - произнесла она спокойным голосом. Однако что-то явно было не так с его любимой, что-то заставило прибежать к нему за утешением.
   Он провел пальцами по ее плечу и руке и почувствовал напряжение.
   - Поговори со мной, милая. Позволь мне помочь тебе, если смогу.
   - Не здесь, внизу.
   Она соскользнула с постели и быстро натянула на себя джинсы, старательно отводя от него взгляд.
   - Я приготовлю кофе.
   Так и не взглянув на него, она поспешила вниз.
   Ален с досадой сунул ноги в джинсы, натянул их и застегнул молнию. Затем он пригладил волосы, взял рубашку со стула и первым делом подошел к автоответчику, нажал на кнопку.
   Два обычных звонка, третий от самой Нади, просившей его позвонить в редакцию, как только сможет.
   Не на шутку встревоженный, он напялил на себя рубашку, застегнул кое-как и поспешил вниз. Как только она повернулась к нему, он понял, в чем дело.
   - Как ты узнала? - тихо спросил он. Лицо Нади стало удивленным и печальным одновременно.
   - Мне позвонила знакомая из Лос-Анджелеса - продюсер. Она хочет снять документальный фильм о провинциальной медицине и, узнав, что ты против, просила меня помочь.
   Ален ответил резковато, но понятно.
   - Это приятельница Ника еще со времени интернатуры в Лос-Анджелесе. Они поддерживают контакты.
   Надя кивнула.
   - Я не могла понять, почему ты так противишься известности, особенно когда это может принести выгоду городу.
   - Я боялся, что кто-то узнает меня.
   - Ну конечно.
   Боль в голосе Нади мешала ему сосредоточиться. Выигрывая время, Ален подошел к ящику у двери, собрал остававшиеся там дрова и подбросил их в огонь. Когда дрова разгорелись, он набрался храбрости и снова взглянул на нее.
   - Тебе нетрудно было сложить кусочки головоломки.
   Надя принесла кофейник и две кружки, поставила их на стол и села. Ее рука так дрожала, что она пролила кофе...
   - Позволь мне... - Большая ладонь Алена накрыла ее руку и помогла ей налить кофе. Он взял свою кружку и прислонился плечом к стене. - Как много ты знаешь?
   - Достаточно. Я бы сказала, даже слишком много. - Надя попыталась рассмеяться, но ей это не удалось. - Начав складывать головоломку, я позвонила в "Глоуб" и другие газеты.
   - Весьма профессионально. Твой отец мог бы тобой гордиться.
   Она рассказала о поиске в архиве газеты, о старых фотографиях и о потоке памяти, вызванном ими.
   - К несчастью, у тебя незабываемые глаза, - добавила она. - Красивые, печальные, чувствительные и такие удивительно мягкие...
   - Проклятие бабушки-ирландки, - отозвался он и сделал несколько глотков еще горячего кофе.
   - Это все, что ты можешь сказать? Человек, который сливался с ней в любовном экстазе, исчез. Его заменил ледяной, сухой незнакомец.
   - Что ты хочешь, чтобы я сказал? Что я не Георг Лейтон-четвертый? Что не я наглотался таблеток, когда оперировал двадцатидвухлетнюю будущую мать и убил ее и ее нерожденного ребенка? Что не мой скальпель перерезал артерию, которую я не увидел?
   Лицо Алена исказилось.
   - Все это правда, к сожалению. И если бы я явился на суд присяжных, они осудили бы меня. Иногда я жалею, что этого не случилось. Когда ты собираешься написать об этом? - спросил он, отвернувшись к окну. - А может, именно поэтому ты и звонила? Чтобы я прочитал сегодняшние заголовки?
   У Нади перехватило дыхание.
   Ален стоял не шевелясь, с окаменевшим лицом и потемневшими глазами.
   - Ты приехала сюда в надежде, что я скажу, что это все ошибка? Плохой сон? - Его лицо исказила гримаса. - Я виновен в убийстве, хотя и неумышленном. И в использовании имени друга, погибшего в автокатастрофе, так как хотел избежать тюрьмы.
   Надя встала из-за стола и молча направилась к ящику у двери. Ее руки не тряслись, когда она обувала сапоги и натягивала шубу. Обернувшись, она заметила, что он безучастно наблюдает за ней.
   - Скажи мне одну вещь, прежде чем я уйду, Ален или Георг, или как там тебя зовут. Как мне объяснить маленькой девочке, полюбившей тебя, то, что ты сделал?
   Ален дернулся, но ничего не ответил. Да Надя и не ждала от него ответа.
   Он наблюдал в окно, как она идет к машине. Она плакала, содрогаясь всем своим маленьким телом. В ее фигуре ощущалась такая безысходность. Более достойный мужчина не довел бы ее до такого состояния.
   Пару минут она грела двигатель и потом уехала.
   Надя посмотрелась в зеркало: на нее глядела другая женщина, не та, которую она видела здесь в последний раз. Тогда она только поднялась с постели после ночи любви с Аденом. Ее щеки были нежно-розовыми, а сердце полно трепетных надежд. Сейчас же Надя чувствовала себя пустой. Использованной.
   И все же она собралась, выпрямила плечи и покинула ванную комнату.
   Просмотрев первые оттиски номера, Надя решила позвонить Эдде и пригласить ее на завтрак. Они позавтракают в кафе "Наполи", три современные, самонадеянные женщины, ну две с половиной. Наде хотелось заказать бокал шампанского вместе со стаканом апельсинового сока.
   Мысль поднять бокал за крупнейшую сенсацию в своей жизни скривила ее губы. Должно быть, Пулитцер стоит разбитого сердца? Равноценный это обмен?
   Надя вошла на кухню, когда зазвонил телефон. Интересно, кто мог звонить так рано?
   - Мамочка! Что-то случилось с миссис Кар. Ей позвонили, она вся побелела, стала странной и схватилась за грудь. - Элли перевела дыхание. - А сейчас она лежит, совсем больная на вид.
   Надя закрыла глаза, соображая.
   - Элли, миссис Кар нуждается в твоей помощи, поэтому тебе нужно оставаться совершенно спокойной и выслушать меня очень внимательно, о'кей?
   - О'кей. - Элли немного успокоилась.
   - Найди сумочку миссис Кар и в ней маленькую коробочку с таблетками, ту, что была у нее на концерте, помнишь?
   - Угу.
   - Возьми одну таблетку и дай ей, чтобы она положила ее под язык. Ты поняла, что я тебе сказала?
   - Да, но...
   - Когда сделаешь это, пойди в спальню, возьми одеяло и аккуратно укрой миссис Кар.
   - Мам...
   - Сделай все немедленно, Элли. Я сейчас положу трубку и вызову "скорую". Она приедет минут через пять, но ты будь рядом с миссис Кар и держи ее руку, пока не приедет врач, о'кей?
   - Мамочка, подожди! Позвони Алену, он знает, что делать.
   - Обязательно, маленькая. А теперь поторопись и сделай то, о чем я тебя просила.
   Глава 13
   - Сколько времени прошло, мамочка?
   - Почти час, дорогуша, но на это всегда уходит время.
   Она доехала до дома Эдды за три минуты. Старушка была в сознании, но испытывала сильную боль. Ее дыхание становилось все более прерывистым, как и ее пульс.
   Набрав еще раз 911, Надя услышала, что "скорая" неисправна и вместо нее послана полицейская патрульная машина.
   Пять минут спустя она готова была уже перенести Эдду в свой автомобиль и отвезти в больницу, когда с воем сирены подъехал Стив Маккензи.
   Вдвоем они отнесли измученную болью женщину вниз и уложили на заднее сиденье патрульной машины. Стив ехал как мог быстро. Не успели они подъехать к больнице, как рядом с ними с визгом остановился "бронко" Алена.
   Мужчины внесли Эдду в здание, а Надя попыталась успокоить дочь. В зале ожидания приемного покоя они сидели вместе со Стивом и Кристиной Хубен. Несколько минут назад прибыл доктор Стикс и сейчас за закрытыми дверями вместе с Аленом боролся за жизнь Эдды.
   - Миртл уже привык к тому, что Ален совершает чудеса с помощью своего потрепанного саквояжа. Надеюсь, люди поймут, если на этот раз ему не удастся извлечь из него очередного чуда, - проговорила Кристина.
   - Вы очень высокого мнения о нем? - спросила Надя.
   - О да, и с профессиональной, и с человеческой точки зрения, поколебавшись, пожилая сиделка добавила:
   - Правда, он нелегкий человек. Впервые увидев его, многие считают, что под его белым халатом скрывается камень, а не плоть и кровь. Но за тридцать лет работы медсестрой я встретила немногих врачей, которые так, как он, заботились бы о своих пациентах.
   - Но одной заботы не всегда достаточно, да?
   - Верно, и Ален знает это лучше, чем кто бы то ни было.
   - И все же думаю, что Ален должен был отвезти Эдду к доктору Лейтону, пробормотал Стив.
   - Вы говорите о знаменитом кардиологе из Бостона? - уточнила Надя.
   - Да, его считают одним из лучших. Так говорила сама Эдда...
   В этот момент открылась дверь и послышались сердитые голоса мужчин. В проеме появились Ален и его помощник с горестными лицами.
   - Проклятье, Ален. - Тщедушный доктор Стикс преградил путь Алену, остановив его. - Ты сделал для нее все, что мог. Не твоя вина, что ее сердце не выдержало.
   - Убирайся, Стикс, или я перешагну через тебя.
   - Подожди, Ален.
   Ален развернулся и чуть не сбил с ног молодого врача. Не обратив внимания на сидевших в приемной, он направился к черному ходу.
   Побледневший доктор Стикс повернулся к друзьям Эдды.
   - Мы потеряли ее. Ален сделал все, что мог. Даже больше.
   Стив выглядел совершенно убитым, потом пробормотал, что надо обзвонить людей. Кристина уронила голову на грудь и заплакала.
   Элли беспомощно вглядывалась в глаза матери.
   - Мамочка, что? Миссис Кар умерла?
   - Да, моя милая. - Надя обняла дочь, разрыдавшуюся от горя.
   - Мамочка, это я виновата, что позвала миссис Кар к телефону?
   Надя и доктор переглянулись.
   - Что ты имеешь в виду, дорогая?
   - Миссис Кар готовила завтрак, когда зазвонил телефон, и попросила меня взять трубку. Это был мужчина. Он потребовал позвать его мать. У него был очень неприятный голос.
   - Адриан Карпентер! - Кристина презрительно скривила губы.
   - Сын миссис Кар, - пояснила Надя Элли.
   - Сначала миссис Кар была счастлива, говорила о внуке, что она не может дождаться его приезда. Потом она замолчала, ну как будто слушала...
   Надя кивнула, и Элли продолжала:
   - Она вроде опечалилась, сказала, что все понимает, спросила, не смогут ли они приехать к Рождеству, говорила, что очень хочет повидать внука... - Элли заговорила умоляющим голосом. - Я же не знала, что этот мужчина будет говорить неприятные вещи миссис Кар, мам, клянусь! Но он сказал ей что-то плохое, потому что она сразу побледнела и стала совсем больная, когда положила трубку.
   Надя обняла дочь.
   - Послушай, Элли. Ты ни в чем не виновата. Обещай мне, что ты не будешь винить себя ни в чем, договорились?
   - Твоя мать права, Эльвира, - вставила Кристина. - Если кто и виноват, так это отпрыск миссис Кар.
   Стикс кивнул:
   - Хорошо, что Ален не знает этого, - пробормотал он. - Если он узнает, то просто убьет Адриана.
   - Мамочка, мы уже можем вернуться домой? Надя было согласилась, потом взглянула вопросительно на Кристину и прошептала:
   - Мне думается, я должна побыть с Аденом некоторое время.
   Кристина кивнула.
   - Я отвезу Элли домой. Мы с ней погрызем попкорн и поиграем в карты. Согласна, девочка?
   - Я поеду, мамочка?
   - Да, дорогуша. - Надя поцеловала дочку в нос. - Слушайся Кристину, а я приеду, как только смогу.
   - Ты поговоришь с Аденом? - беспокойно спросила Элли.
   - Да, а что?
   У Элли задрожали губы.
   - Спроси у него, когда он придет к нам.
   ..."Бронко" Алена стоял на обычном месте. Надя оставила свою машину рядом и стала подниматься к дому, но, посмотрев на него, тут же остановилась в ужасе. Все окна на передней стене хижины были разбиты, стекла блестели на крыльце и на снегу. Дверь была сорвана с петель и валялась тут же. Изнутри доносились звон стекла и треск расщепляемого дерева.
   Надя побежала на звук. Ален стоял в дальнем конце комнаты, и вид его был страшен. Волосы в щепках и осколках стекла, а в руках он держал топор. Глаза доктора расширились, а лицо было в крови от множества мелких порезов. Он еще раз взмахнул топором, и очередное окно вылетело наружу. Под ногами заскрипело битое стекло.
   Острые осколки усыпали пол и вонзились в его обнаженные руки. Кровь стекала на кисти и испачкала рукоятку топора, но Ален не обращал на это внимания. Страдание раздирало его, как дикий зверь.
   Увидев ее, он оскалился. Его рубашка тоже была забрызгана кровью.
   - Здесь для тебя небезопасно, - свирепо проворчал он.
   - Я не уйду. - Надя сделала шаг вперед, потом остановилась, увидев, что он окаменел. - До тех пор, пока ты не перестанешь сходить с ума и мы не поговорим.
   - Слова - твой бизнес, не мой. Я лечу больных, помнишь? Пациентов, которые верят мне, как верила Эдда. Она сейчас в морге из-за меня. - Его лицо исказила гримаса.
   - Ален, послушай меня...
   - Нет, это ты послушай. Убирайся к черту из моего дома!
   И он снова замахал топором, только щепки полетели вокруг.
   Надя с ужасом наблюдала, как он крушит мебель. Вскоре нетронутыми остались лишь камин и винтовая лестница.
   И тогда топор выпал из окровавленных рук. Тяжело дыша, Ален повернулся к ней.
   - Вы удовлетворены, миссис Адам? Я бросил топор.
   - Не удовлетворена и не уйду отсюда, пока не добьюсь своего.
   Ален прищурился и пожал плечами.
   - Как вам будет угодно.
   Надя схватила его за руку, не давая отвернуться.
   - Я не уйду, пока ты не перестанешь винить себя в смерти Эдды.
   - Не обманывайся, я не из тех, кто винит себя в чем-либо.
   - Не будь смешным, Ален. Все знают, Эдда была больна, и ты прилагал бездну усилий, чтобы сохранить ей жизнь.
   - Да, прилагал. - Он усмехнулся. - Даже пытался уговорить ее проконсультироваться с моим отцом. - Ален фыркнул. - Мой отец - потрясающий хирург. - Ален махнул рукой, не давая ей возможности возразить. - Я мог бы даже связаться с ним по телефону, чтобы проконсультироваться насчет пациентки, и он бы узнал меня по голосу. Ты правильно заметила, что я так и не избавился от растягивания гласных, как это делают янки. Уж он отличил бы мой говор от гнусавого выговора настоящего Алена.
   Он уставился в пол, вспоминая вытянутое худое лицо с веснушками и наивными голубыми глазами.
   - Мой друг был хорошим доктором и хорошим человеком, - продолжил Ален низким голосом. - Лучше, чем я когда-нибудь смогу стать.
   Надя боялась вдохнуть, пошевелиться.
   - Так что случилось на самом деле? - тихо спросила она.
   - Приблизительно то, что я тебе рассказал, но с другими лицами. Я действительно остался в мотеле, а он поехал выпить пива. С собой у него был мой бумажник, потому что поездку оплачивал я. Мы были с ним примерно одного роста и телосложения, с волосами и глазами того же цвета.
   Были и отличия. Ален занимался бегом, и у него были длинные мускулы на ногах, а я - греблей и носил рубашки на два размера больше. Но эти отличия не имели значения для следователя, изучавшего то, что от Алена осталось.
   Ошибка в опознании практически была неизбежной. Когда шериф известил меня о катастрофе, я не стал поправлять его. Вероятно, сначала был слишком ошеломлен. Потом я покинул мотель, сел на первый же попавшийся автобус, нашел свое убежище и надрался. Пил два дня. Когда протрезвел, моего отца уже известили, а газеты напечатали мой некролог.
   Жутковатая усмешка искривила лицо Алена.
   - Забавно, как смерть может все изменить. Репортеры почти сочувствовали мне, считая, что я врезался в мост преднамеренно.
   - О мертвых только хорошее, - прошептала она.
   - Да, пожалуй. Несколько репортеров даже предположили, что все случилось из-за порядков в той больнице: там были тридцатичасовые дежурства интернов и частенько платили приглашенным хирургам за операции, которые делали собственные врачи. Была и еще одна деталь. Когда молодые врачи засыпали на ходу, заведующий отделением предлагал им сильные транквилизаторы, похожие на наркотики.
   - Значит, ты стал козлом отпущения?
   - Нет, не в этом дело. Женщина погибла во время моей операции. Но я не хотел сидеть в тюрьме. - Память не отпускала его. - Ален собирался вернуться из Западной Вирджинии поездом, а я один на машине. Его чемоданы были перемешаны с моими. У меня были его билет, его бумаги, его одежда. Даже его водительские права и свидетельство о рождении, все то, что он считал нужным взять с собой.
   Ален увидел понимание в ее глазах.
   - Так что все получилось как бы само собой. Надя улыбнулась, но в ее глазах стояли вопросы, на которые он не в состоянии был ответить.
   - А как же твоя семья?
   - Они были рады от меня избавиться. Что было бы с их генеалогическим деревом, угоди я в тюрьму? Моя младшая сестра Хетти и так потеряла из-за скандала своего жениха. У матери случился сердечный приступ через два дня после моего ареста, и она умерла через сорок восемь часов. Однако успела сказать мне, как ужасно я опозорил семью.
   Ален так хотел, чтобы мать поняла его. Видя, что она умирает, он понимал, что убил ее так же верно, как убил и хорошенькую юную Анну Мартин и ее нерожденное дитя.
   Надя дотронулась до его руки и прошептала:
   - На похоронах была вся семья. Они горевали - я видела снимки. Одна из твоих сестер рыдала. Твой отец сразу постарел.
   - Отец родился стариком, - проворчал Ален. - Всю жизнь он вдалбливал мне, что значит быть четвертым доктором Лейтоном.
   Надя убрала прядь волос с его лба. Он вздрогнул, не поняв ее жеста, но не отстранился.
   - Мы с Эддой говорили вчера о тебе. - Она заметила вспышку боли в его глазах. - Я не сказала ей о Георге Лейтоне. Но она знала о твоей тайне.
   Надя коротко пересказала ему услышанное от Эдды.
   Ален вздрогнул.
   - Мы никогда не касались этой темы.
   - Эдда любила тебя как сына. Она сама сказала мне об этом.
   У него стеснило грудь.
   - Хотелось бы верить в это. Надя пригладила волосы доктора и стерла кровь со лба.
   - Поверь. Я верю.
   Ален нежно прикоснулся пальцами к ее щеке, потом приподнял ее подбородок.
   - Обними меня, - прошептала она, почувствовав его желание. Его руки осторожно легли ей на плечи, словно он боялся причинить боль. - Не ты один горюешь по Эдде, - шепнула она. - Я тоже. Но жизнь продолжается. Любовь продолжается, вроде той, которую она питала к Николасу. И той, что я питаю к тебе.
   Надя приподнялась на цыпочки и коснулась губами рта Алена. Он окаменел. Улыбаясь, она обвила руками его шею и стала поглаживать упрямый подбородок.
   Ален отвечал поначалу сдержанно, словно неуверенный в ее побуждениях, но с каждым нежным поцелуем, с каждым нажимом пальцев на его затылок она постепенно лишала его контроля над собой.
   Он сильно сжал ее руки.
   - Милая моя, я такой грязный, - прохрипел он.
   - Да, один из нас здорово пропотел. Ален застонал, наклонил голову и поцеловал ее так нежно, как только мог, потом быстро отклонился.
   - Душ еще работает, и у меня есть полотенца.
   - От такого предложения не может отказаться ни одна здравая женщина.
   Кривая усмешка появилась на его губах.
   - Ни одна здравая женщина не осталась бы здесь.
   Ален снова наклонил голову, опять коснулся ее губ, словно никак не мог насытиться.
   - Ты нужна мне, родная, - прошептал он. - Это пугает меня, но еще больше меня пугает, что ты уйдешь.
   - Где этот твой душ? - прошептала она и потерлась о него, как кошка, отчаянно желающая, чтобы ее погладили. Неуверенными руками он снял с нее пальто и уронил на пол, его глаза зажглись желанием. Взяв Надю за руку, он повел ее к лестнице.
   Наверху Надя потянулась к его рубашке, чтобы расстегнуть ее.
   - Нет, я слишком грязен, - возразил он, мягко отстраняя ее. Через две секунды он снял рубашку и начал стягивать джинсы.
   Следуя его примеру, Надя сняла туфли и начала раздеваться, но успела расстегнуть только первую пуговицу - его руки нежно спустили блузку с плеч, она слетела на пол и лежала там, как экзотическая бабочка.
   Расстегивая застежку ее лифчика, он поцеловал сначала одно ее плечо, потом другое.
   Когда ее груди высвободились, он поцеловал их по очереди, сосредоточившись на ее сосках...
   Руки Нади легли на его плечи, а голова откинулась назад. Дрожь пробежала по телу.
   - Я хочу тебя.
   - Знаю. И я тебя.
   - А что Элли?
   - Она с Кристиной.
   - Так ты можешь побыть со мной, здесь?
   - Да, конечно.
   Ален целовал ее медленно, нежно, потом отстранился. У нее было такое упругое и такое женственное тело, что он никак не мог понять, почему он предложил ей пойти сначала в душ, а не уложил прямо сейчас в постель.
   - Знаешь, я буду выглядеть неуклюжим дураком, если попытаюсь стянуть эту штуку с тебя, - прошептал Ален ей на ухо, имея в виду колготки. - Может, ты сделаешь это сама?
   - Терпение - вот что ты должен воспитывать в себе, - возразила она, аккуратно стряхивая с его волос и плеч щепки и осколки стекол. Прикосновения ее пальцев сделали желание еще более сильным.
   Он сжал ее в своих объятиях и прямо в колготках понес в душ. Надя смеялась, прижимаясь к нему. Ален же хмурился и хрипловато дышал. Однако выражение муки исчезло из его глаз.
   Он опустил ее на ноги перед душем, включил воду. Целуя друг друга, они освободились от последних предметов одежды.
   Ален ступил под душ и привлек Надю к себе. Ее кремовая, будто атласная, кожа скользила под его пальцами, когда он втирал мыльную пену в ее спину. Вода превратила ее волосы в блестящий коричневый шелк и капала с густых ресниц.
   Когда руки Алена скользнули по ее ногам, чтобы намылить их, Надя задрожала, изогнулась и прижалась к нему всем телом.
   Аромат душистого мыла и пар обволакивали их, как кокон. Надя чувствовала себя необычно живой, ее тело было мягким и теплым, а кожу покалывало там, где большие руки Алена прикасались к ней, гладили, ласкали, омывали... Его руки были всюду, говоря ей о таких вещах, которые он никогда не выразил бы словами.
   Понимая, принимая их, она прижалась губами к его шее, вдыхая горячий запах кожи. Почувствовав, что он начал вздрагивать, Надя провела языком по его плечу, потом по волосам.
   Мускулы Алена напряглись, а руки сильно прижали Надю к себе. Она провела рукой по его спине, ощущая напрягшееся тело.
   Обвив его руками, она прильнула к нему. И наконец они слились в едином порыве, и возгласы, понятные только им одним, заполнили маленькое пространство ванной комнаты. Волна наслаждения захлестнула их и увлекла в сказочный мир экстаза.
   Когда все кончилось, Ален отнес ее - еще мокрую - на постель и мягко опустил на ту половину, которой никогда не пользовался. Вернувшись в ванную комнату, он смыл с себя мыло, взял полотенца и поспешил в спальню.
   Он нежно вытер ее тело, приласкал ее грудь.