Хит Моника. Соколиный замок

   – Да, – призналась я. – Так и будет.
   – Думаю, теперь самое время сказать вам то, что я намеревался сказать с той минуты, когда впервые нашел вас, – заявил Шейн.
   – Нашли?
   – Я очень давно разыскивал кое-кого, – продолжал он, притормозив свою маленькую машину в том месте, где дорога сворачивала вниз, к заливу Мурлоу.
   – Я не понимаю. – Сердце мое учащенно забилось. Поток эмоций, которые я восприняла как страшное дурное предчувствие, захлестнул меня.
   – Времени достаточно, чтобы понять. – Он смотрел на меня с напряженным вниманием. – Я хочу, чтобы вы стали моей компаньонкой, – произнес он спокойным, хорошо контролируемым голосом.
   Я собралась возразить, но он поднял руку и поднес палец к моим губам.
   – Вы сами видите, что мы похожи, как брат и сестра. Кроме того, мы одного возраста.
   Я резко оттолкнула его руку и, обретя возможность, заговорила:
   – При чем здесь возраст? С моей стороны было ошибкой согласиться, чтобы вы подвезли меня, теперь я понимаю это.
   Дотянувшись до дверцы автомобиля, я рывком открыла ее.
   – Нет! Кассандра! – Сильными руками он прижал меня к себе. – Прошу вас. Это совсем не то, что вы думаете. Я неуклюже выразил свою мысль. Я только хотел сказать, что мы могли бы путешествовать вместе. В наших отношениях не может быть ничего недозволенного. В сущности, мы станем братом и сестрой, ведя себя соответствующим образом. Другое было бы неприемлемо по отношению к вам.
   Когда он отпустил меня, я отодвинулась от него, прижавшись к дверце машины. Мне пришла в голову мысль, что я, видимо, не настолько привлекательна, как мне представлялось.
   – Какой тогда смысл будет в нашем совместном путешествии? – спросила я. – Ваша идея абсолютно нелепа.
   – Сейчас вам кажется именно так, – возразил он. Его глаза умоляли меня понять что-то, о чем я, вероятно, не догадывалась. – Но позднее все разъяснится. Если только вы доверитесь мне… сделайте попытку.
   Чего хотел от меня этот странный смуглый мужчина? Почему меня так влекло к нему? Когда первоначальный шок прошел, я обнаружила, что размышляю над его странным предложением. Поскольку я путешествовала по Ирландии самым дешевым способом, то, пожалуй, не помешало бы изменить положение и полюбоваться на окружающие пейзажи через чистые стекла маленькой машины О'Нила. Возможно, мы доехали бы до Керрикфергуса, который, как рассказывала мне миссис Халлиси, был когда-то завоеван Шейном Гордым. Остров Маги лежит вблизи Керрикфергуса. Когда-то там пытали ведьм. Мне хотелось побывать там.
   Но больше всего я желала узнать, почему Шейн преследует меня и назвал Шейной.
   – Вы не станете мешать выполнению моих планов? – спросила я. – Мы просто будем ездить вместе от одного места к другому в качестве попутчиков. И если я захочу уйти в любое время, для этого будет достаточно одного моего слова?
   – Совершенно верно, – ответил Шейн. – Я планировал завтра поехать в Белфаст из Кашендона. Там есть замок.
   – Керрикфергус, – уточнила я. У меня возникло суеверно-трусливое ощущение, что он читает мои мысли.
 
   Шейн сдержал свое слово, обращаясь со мной нежно и заботливо, без малейшего намека на интимность. Через некоторое время мне уже не казалось странным, что я путешествую по Ирландии с потомком Шейна Гордого. Люди принимали нас за брата и сестру. Мы открыто не заявляли об этом, но и не отрицали предполагаемого родства. Временами я чувствовала себя виноватой за этот маленький обман. Шейн чувствовал это и прилагал усилия, чтобы облегчить мою совесть. Он убеждал меня, что никого, кроме нас, не касается, являемся ли мы на самом деле братом и сестрой. Чем дольше мы находились вместе, тем сильнее становилось наше внешнее сходство.
   Как-то раз простоволосый фермер, возвращавшийся со своего крошечного поля домой на высокой повозке, преградил нам путь на узкой, обнесенной камнями дороге и попридержал свою лошадь, чтобы посмотреть на нас.
   – Вы, наверное, близнецы? – закричал он, и в его голосе слышалось любопытство.
   Когда наш путь преграждало стадо овец или рогатого скота, который гнали на рынок, Шейн проявлял нетерпение, в силу темперамента, весьма схожего, должно быть, с темпераментом его предка. И в этот раз я ожидала, что он закричит на крестьянина, надменно приказывая ему убраться с дороги. Но Шейн сохранял какое-то зловещее спокойствие. Взглянув на него, я увидела безумный огонь в его взгляде, поразивший меня. На мгновение я подумала, что он, должно быть, страдает легкой формой эпилепсии и по этой причине вынужден прибегнуть к помощи постороннего человека.
   – Шейн? – позвала я, впервые ощутив неловкость с тех пор, как согласилась стать его компаньоном.
   Мне снова вспомнился инцидент в Данлюсе, когда он оттащил меня от мрачной расщелины. Призрачные завитки страха закрутились где-то внутри, прерывая мое дыхание. Только сейчас я поняла, насколько мало знаю человека, сидящего рядом со мной. Он редко рассказывал о себе, его прошлое было окутано тайной.
   – В чем дело, Шейн? – снова заговорила я.
   – Ничего особенного, Кассандра. – Он почти сразу стал самим собой, называя меня, как обычно, полным именем.
   Я не раз уверяла его, что не возражаю, если он будет называть меня Касси, но он предпочитал Кассандру. Итак, он назвал меня Кассандрой.
   – Так ты видишь сходство? – спросил он фермера.
   – Да, именно так, – закричал тот в ответ. – Как можно не признать этого, если у человека есть глаза? Вы – красивая парочка, и будет жаль, если вы разъединитесь.
   – Не беспокойся, – ответил ему Шейн, – мы никогда не расстанемся.
   – Как вы могли сказать ему подобное? – спросила я, когда мы отправились дальше, мимо крошечных полей, где терпеливо трудились люди, перетряхивая ряды скошенного сена. Женщина в розовом платье работала вместе с мужчинами, сгребая отдельные кучки в аккуратные круглые копны. Поблизости собака колли рычала на мух, которые синим облаком вились над ее головой. – Вы же знаете, что это неправда, – настаивала я.
   – Нет, это правда, – возразил Шейн, снова превращаясь в озорного гнома, желающего подразнить меня.
   Машина рванулась вперед. Я научилась распознавать изменения его настроения по скорости автомобиля.
   – У старого фермера есть глаза, – сказал Шейн.
   Маленькая машина неслась по узкой дороге мимо черно-белых придорожных столбов с желтыми знаками, указывающими путь к Дарглу, Брею, Скальпу. Названия городов и мест были написаны на гэльском языке, а ниже на английском.
   Мы мчались к Дублину мимо каменных стен, увитых зеленым виноградом, мимо мужчин на велосипедах и каравана семейных повозок, маленького клана бродячих ремесленников по фамилии Салливан, или Тухи, или Коллинзы, с небольшой группкой Уордзов и Коффи, замешавшихся среди них. Пока мы их обгоняли, я успела снабдить подходящей фамилией каждого.
   Потом мы пересекли границу графства Уиклоу и въехали в Дублин, где в обшарпанной комнате, находившейся под присмотром мрачной хозяйки, меня ожидал мой багаж. Мы мчались по О'Коннол-стрит, а когда поравнялись со статуей Фоули-освободителя, я с надеждой подумала, что он не заметит моего прибытия и не увидит меня рядом с Шейном О'Нилом.
   Шейн высадил меня около меблированных комнат, и я заметила в окне лицо хозяйки, выглядывавшей из-за кружевной занавески.

Глава 3

   – Вот и все. – Я протянула руку, думая о том, какое значительное место в моей жизни занял Шейн.
   Я буду очень скучать, когда он уедет и оставит меня здесь в одиночестве, перед меблированными комнатами с вывеской об их стоимости между занавесками и сверкающими оконными стеклами. Все волнения исчезнут из моей жизни.
   Я в отчаянии пыталась придумать, что сказать ему, прежде чем он отпустит мою руку и даст мне уйти в безрадостное будущее. Но абсолютно ничего не приходило в голову, и, повернувшись, я побежала прочь, ощущая под веками горячие слезы.
   После унизительного эпизода с Аланом Девором я воображала, что приобрела жизненный опыт. И вот теперь бывалая женщина, получившая когда-то трудный урок, снова так легко попала в сети эмоциональной зависимости. Сейчас я понимала, насколько наивной была на самом деле. Если бы я действительно извлекла пользу из своего горестного опыта с Аланом, то не позволила бы себе привязаться к непостижимому мужчине, который с самого начала пренебрегал мной как женщиной.
   Я вспомнила, что Сью Багли когда-то предупреждала меня об опасности вновь пережить разочарование. Поспешно шагая по выложенной кирпичом дорожке перед меблированными комнатами, я сказала себе, что это еще одна фаза моего опыта, очередной симптом, который, в конце концов, я преодолею, как преодолела в последние дни, проведенные с Шейном, свое прежнее горе.
   Я напряглась, ожидая услышать знакомый рокот мотора отъезжающего автомобиля, который вскоре замрет в отдалении. Шейн не произнес на прощание ни слова, только посмотрел на меня со своим особым блеском в глазах и довольной улыбкой, будто прочитав мои мысли и испытывая удовлетворение от того, что довел меня до такого несчастного состояния.
   Но за моей спиной не раздавалось ни звука. Через секунду я обернулась и увидела, что он все еще стоит возле машины.
   – Кассандра, – его удивительно низкий звучный голос донесся до меня, – это не может быть концом. Ждите меня завтра около десяти и распустите свои волосы, хорошо?
   Сказав это, он сел в автомобиль и уехал.
 
   В ту ночь я не сомкнула глаз. Меня не оставляла мысль о том, что следует собрать свои немногочисленные пожитки и уехать до того, как он вернется и снова примется мучить меня своим непонятным настроением. Я не была влюблена в него. Но мне почему-то хотелось видеть его рядом, чтобы не чувствовать себя такой одинокой в целом мире. На самом деле я относилась к нему как к брату, тем более что он превосходно играл эту роль, которая явно пришлась ему по душе. Я вертелась в слишком мягкой постели и раздумывала над тем, к чему все это приведет. Вспомнив его требование распустить завтра волосы, я выбралась из-под простыней, включила свет, встала перед зеркалом, что висело над комодом, и распустила волосы, темной вуалью покрывшие мои плечи.
 
   Шейн прибыл на следующее утро к десяти часам. Я поспешно вышла приветствовать его, чувствуя, что хозяйка наблюдает за нами из-за занавесок гостиной. Поспешно забравшись на ковшеобразное сиденье, которое уже привыкла считать своим, я чувствовала, что привлекаю внимание распущенными волосами, перевязанными алой лентой и свободно струящимися по моей спине. Через секунду Шейн протянул руку и коснулся моих волос, черные пряди легли на его ладонь.
   – Я почти забыл, какими мягкими могут быть женские волосы, – сказал он с почти детским удивлением. – Шелковистые, как у маленькой девочки. Впрочем, вы ею и выглядите.
   Он улыбался. Но у меня возникло неясное ощущение, что он видит во мне вовсе не Кассандру Маги, а свое любимое воспоминание о другой женщине, чьи волосы когда-то восхищали его. Внезапно у меня пропало желание потворствовать его порыву. Я открыла сумочку, вынула гребень и заколки и принялась нетерпеливо скручивать волосы в привычный узел, который, как мне казалось, был гораздо приличнее для женщины двадцати шести лет, чем беспорядочная копна волос.
   Я ожидала, что он запротестует, – даже надеялась на это. Но он, казалось, забыл о моих волосах.
   – Как я понимаю, прежде вы ласкали блестящие женские волосы, – сказала я раздраженно. При этом мне сразу пришло в голову, что за несколько дней, которые мы провели вместе, разъезжая по Ирландии, я стала относиться к Шейну О'Нилу как к своей собственности. Свирепо дергая свои волосы, чтобы привести их в строгий порядок, я будто пыталась таким образом снова стать самой собой – Касси Маги, молодой женщиной со здравым смыслом, которую считали опытным оператором IBM и которая собиралась в дальнейшем иметь дело только с компьютерами, чтобы создать себе уют и спокойствие.
   Шейн наблюдал за мной с непостижимым выражением на смуглом лице.
   – Что за странные вещи вы говорите, Кассандра? – произнес он.
   – Мне действительно не следовало поощрять ваше намерение вернуться сегодня сюда, – сказала я. – Вчера нужно было положить этому конец. Мы вместе осмотрели Ирландию. Я уже сыграла свою роль в вашей жизни. – Пытаясь притвориться веселой, я даже засмеялась. – А теперь настало время каждому из нас идти своей дорогой. Я и так слишком долго задержалась здесь.
   Сидя рядом с ним в последний раз, как думалось мне, я в какой-то мере была даже рада, что не успела ничего узнать о нем.
   – Мы оба стремимся снова попасть домой, – подтвердил Шейн, запустив без предупреждения пальцы в мои волосы и распустив их.
   Отбросив волосы от моего лица, он зажал их в руке и привлек меня к себе.
   – Шейн! Мне больно! – запротестовала я.
   Не обращая внимания на мои слова, он дотянулся свободной рукой до зеркала и пристроил его так, чтобы оно оказалось прямо перед моим лицом.
   Я увидела свои глаза, сверкающие, как у Шейна, но только от страха. Они вновь напомнили мне о нашем сходстве, и я подумала, что жизни О'Нилов и Маги должны были соприкасаться в прошлом и что мы двое, Шейн О'Нил и я, являлись необычным доказательством какого-то неизвестного союза, который перемешал кровь двух древних гэльских семей.
   – Вы устраиваете спектакль прямо перед окнами моего пансиона, который пользуется уважением во всей округе! – Дрожащий от негодования голос моей хозяйки обрушился па нас.
   Приблизившись, опа заглянула в маленькую машину, ее голубые глаза светились праведным гневом.
   – Я бы ни за что не сдала комнату такой, как вы, если бы знала, что у вас есть дружки, – заявила она. – Слава богу, что хоть теперь я раскусила вас!
   Шейн выпустил мои волосы, и я отшатнулась, утратив дар речи от ее слов и дав возможность этой разгневанной женщине беспрепятственно рассмотреть красивое лицо Шейна.
   Я увидела, что у нее перехватило дыхание.
   – Я не знала, что вы близнецы, – поражение сказала она. – Извините, что я так восприняла все это. Я думала, что вы кокетничаете с каким-то незнакомым молодым человеком, а тут совсем другое. – Следующие ее слова предназначались Шейну: – Извините, что я так думала.
   Шейн посмотрел на меня, в глазах его светился триумф.
   – Я заберу ее от вас завтра, – сказал он женщине. – В пятницу мы отплываем из Куинстауна.
   – Но Шейн! Что за дела! – воскликнула я бессвязно.
   Он не обратил внимания на мои слова, по-прежнему обращаясь к охваченной любопытством женщине.
   – А теперь, если вы извините нас, миссис…
   – Шанахен.
   – Если вы извините нас, миссис Шанахен, нам нужно выполнить последние обязательства.
   Он нажал па ручку газа, машина резко ожила, и совершенно очарованная миссис Шанахен осталась позади.
   – Вы ненормальный! – Я отодвинулась от Шейна в дальний угол его маленькой машины, наконец-то вслух выразив ту мысль, которая не раз возникала в моем сознании.
   – Возможно, в какой-то степени, – невозмутимо согласился он. – Но разве не все мы ведем себя немного странно в том или ином случае.
   – Я не могу отправиться с вами, – заявила я. – Это не входит в наше соглашение. Я сыграла роль вашей компаньонки в путешествии по Ирландии в обмен на то, что вы подвезете меня. Теперь пора положить этому конец.
   – Вы действительно хотите этого, Кассандра? – спросил Шейн. – Вы действительно намерены возвратиться к скучной убогой жизни в Сан-Франциско, которую будут оживлять только губительные воспоминания?
   Я невольно задумалась над его словами, понимая, но еще не желая соглашаться с тем, что хочу совсем другого. Я страшилась возвращения в большой пустой дом на Телеграф-Хилл, где всю жизнь жила со своей двоюродной бабушкой, и чувствовала отвращение к шумной скуке конторы, где в лучшем случае смогу стать заведующей после долгих и томительных лет строгого исполнения своего долга.
   – Это все, что у меня есть, – тихо сказала я.
   – Нет, это не так. – Шейн бросился в атаку. – Теперь у вас есть я, хотите вы этого или нет. Я буду с вами до конца ваших дней, даже если сейчас вы покинете меня.
   Эти странные слова пробудили во мне ощущение неотвратимости судьбы, уже испытанное однажды в фургоне бродячего ремесленника.
   – Не знаю, чего вы ожидаете от меня. Говорят, каждый человек где-то имеет своего двойника. Значит, мой двойник оказался мужчиной, но это ничего не значит.
   – Могло значить, – возразил Шейн.
   – Вас развлекает эта причуда, – кипятилась я. – А я должна зарабатывать себе на жизнь!
   – Мы организуем что-нибудь. – Шейн поднял голову и весело заявил: – Я уже заказал билеты для нас двоих на пароход «Кассандра», который отплывает из Куинстауна в пятницу. То, что ваше имя и название корабля совпадают, в Ирландии считается хорошей приметой.
   Похоже, он был очень доволен собой. Мы ехали по дороге вдоль длинной золотистой полосы пляжа, на котором играли дети. Один из них вел под уздцы терпеливо бредущую старую лошадь.
   Я старательно рассматривала детей, отвернувшись от Шейна.
   – Скорее всего, я не смогу уехать с вами, – произнесла я. – Возможно, другая женщина так поступила бы, но не я. Для меня и так неслыханной дерзостью было согласиться на ваше предложение подвезти меня. Путешествовать с вами на корабле для меня неприемлемо.
   – Вы рассуждаете так, будто речь идет о сексуальном домогательстве, – рассердился Шейн. – Я же сказал вам, что подобного рода отношения невозможны. Вы сомневаетесь во мне?
   – Нет.
   Несколько минут он молча вел машину между зарослями цветущего желтого утесника и затем остановил ее на пешеходной дорожке, посыпанной галькой.
   – Более того, – снова решилась я, наблюдая за стайкой камнешарок, деловито ударяющих по гальке сильными клювами. – Ведь я ничего не знаю о вас, Шейн! Честно говоря, до сих пор это не имело для меня значения. Я была вольна покинуть вас в любую минуту. До настоящего момента я сохраняла независимость, оплачивая свою долю текущих расходов. Неужели вы не понимаете, что один-единственный обед, который вы оплатите за меня, разрушит атмосферу непринужденности наших отношений. Я превращусь в вашего должника, а мне следует избегать лишних расходов. Это намного важнее для меня, чем вам кажется! Пусть дни, которые я провела с вами, останутся восхитительным воспоминанием. Я признаю, что мне было приятно ваше общество, и не хочу, чтобы что-то испортило эти воспоминания.
   – Что может быть неприятного, если вы вернетесь со мной в Америку, в Соколиный замок? – спросил Шейн.
   «Так, – подумала я, – наконец-то он назвал что-то конкретное – Соколиный замок!» В моей голове застряло лишь это название.
   – Он рухнул в море! – напомнила я.
   – Подлинный, – возразил Шейн. – Но существует другой Соколиный замок. Сегодня я привез вас сюда, чтобы рассказать о нем. Я очень ясно представлял себе, какова будет ваша реакция на мое предложение возвратиться вместе со мной в Америку, и понимал, что вам нужны какие-то осязаемые свидетельства обстоятельств моей жизни, определенная уверенность. Я прав? – Он улыбнулся мне и продолжил, прежде чем я успела ответить: – Пришло время дать вам то, чего вы так жаждали с той минуты, как мы встретились в церкви Святого Кевина, – заглянуть в мое прошлое и бросить взгляд на наше общее будущее.
   Он вытащил из отделения для перчаток пакет и, спрятав его в карман, вышел из машины.
   Мы отыскали укромное местечко на каменном волнорезе, который отделял полоску золотистого песка от зеленой долины, и там, в ласковом свете солнца, я впервые увидела Соколиный замок на фотографиях, которые Шейн вынул из пакета. Старый мрачный дом напомнил мне наводящие ужас развалины Данлюса. Такой же глубокий темный канал окружал каменные стены, круто поднимавшиеся вверх на фоне разросшихся деревьев, сквозь листву которых в отдалении проглядывала полоска воды, сливающаяся с серым небом.
   Не спрашивая, я поняла что этот Соколиный замок тоже построен невероятно высоко, на скалах. Невольная дрожь пронзила меня, когда я вспомнила мрачный прибой, разбивающийся об известняковые скалы в расщелине под Данлюсом, постепенно разрушающий их. Интересно, есть ли пещеры в глубине скал под Соколиным замком? Я спросила об этом Шейна.
   – Если там окажется пещера, то, надеюсь, вершина скалы не отвалится, как это произошло в Данлюсе, – сказала я сурово и сухо. Ощущение неотвратимости судьбы не покидало меня. Не задавая больше вопросов, я уже знала, что вскоре увижу Соколиный замок своими глазами.
   – Вы видите, как он похож на Данлюс? – спросил Шейн. – Дед скопировал этот замок со всей возможной точностью, взяв за образец крепость Шейна Гордого – тот первый Соколиный замок, давно поглощенный морем. Он перенес, так сказать, нашу наследственную недвижимость с этого зеленого острова в Америку. Дед заложил новое поместье на Калифорнийском побережье, и там сейчас живут О'Нилы.
   – Вы не рассказали мне о пещере, – напомнила я ему; напуганная мыслью, что теряю контроль над собственной судьбой.
   – Это имеет значение?
   – Нет. Поскольку я не намерена ехать туда. – Я направилась к детям, играющим на гальке. Последние слова были произнесены мною воинственно.
   Шейн шел за мной, с шумом разбрасывая гальку, и вскоре я почувствовала его руку на своем плече. Он грубо повернул меня к себе. Наши глаза встретились. Я первой отвела взгляд.
   – Если от этого вам станет легче, – сказал Шейн, – вы поедете в качестве моей секретарши. Я как раз собирался взять секретаря. Мне предстоит написать книгу, что и послужило одной из причин моей поездки в Ирландию. Это будет история семейства О'Нил, я должен осуществить один из проектов моего деда. Он много лет собирал фамильные предания, и теперь мне предстоит привести их в порядок. Думаю, что именно вы поможете мне справиться с этой работой. Мы хорошо ладим, как брат и сестра. – При этом он очаровательно улыбнулся. – Вы сделаете это, не правда ли, Кассандра?
   Я подумала, что это, пожалуй, выход из положения, позволяющий мне избежать возвращения в Сан-Франциско. Это также шанс разобраться в том, почему судьба свела меня с Шейном О'Нилом. Мне показалось, что я непременно должна уплыть на корабле вместе с ним.

Глава 4

   Мы отплыли из гавани Корк на борту лайнера «Кассандра». Наши каюты на палубе С были смежными, хотя двери каждой из них выходили в коридор. Шейн договорился, чтобы нам разрешили пользоваться маленьким салоном, предназначенным для культурных мероприятий, чтобы работать над книгой, что доказывало искренность просьбы сопровождать его.
   Я почувствовала некоторое облегчение, ощутив осмысленность и стабильность наших отношений. Моя работа в качестве секретаря служила также объяснением того, что мы избегали общества попутчиков и были избавлены от любопытных расспросов. Значительную часть времени мы проводили вместе в маленьком салоне, где имелось все необходимое для работы: круглый стол и два удобных кресла. Мой стол находился у внутренней перегородки, на нем стояла новенькая печатная машинка «Ремингтон» с незнакомым символом фунта стерлингов на верхней половине клавиш.
   Рядом было расположено кресло, которое за время нашего путешествия стало «креслом Шейна». Обычно, сидя в нем, он диктовал мне занимательные истории, по крупице собранные в Ирландии.
   В первый же день нашего путешествия Шейн старательно прикрепил скотчем фотографию Соколиного замка к стене над моим столом, и с каждым днем я все больше привыкала к нему. Помимо моей воли у меня возникло романтическое представление об этом месте, подкрепленное историей, которую разворачивал передо мной Шейн во время долгих праздных дней, пока наш корабль, плавно покачиваясь на волнах, пересекал Атлантику. Два дня штормило, это заставило нас провести больше, чем обычно, времени в салоне, работая над книгой и временами отвлекаясь за разговорами.
   Шейн заинтересовался моими родителями, но я могла рассказать о них совсем немного. Ведь я не знала их.
   Книга начиналась с истории Шейна Гордого, которая, как объяснил мне Шейн, должна была вестись от первого лица для ощущения большей реальности.
   – Дед всегда говорил о Шейне Гордом, как будто знал его лично, – объяснил Шейн. – Я чувствую, что поступил бы несправедливо по отношению к ним обоим, если бы рассказывал в книге о своем предке в третьем лице. Моими устами он должен рассказывать о себе сам. Я честно предупрежу вас, когда у меня возникнет намерение присвоить себе его характер.
   И в следующее мгновение он уже сделал это, так как мне пришлось печатать с бешеной скоростью, чтобы поспевать за его голосом, который ощутимо изменился, сделавшись ниже и медоточивее, чем обычно.
   – Я, Шейн О'Нил, сын Кона Бакака О'Нила, впервые увидел дневной свет в год Господа нашего тысяча пятьсот тридцать второй. Я не один вошел в этот мир. В тот же самый день из материнской утробы вышла со мной сестра, с которой мы стали неразлучны.
   Мои пальцы замерли на клавишах новенького «ремингтона», и дрожь охватила меня. Я взглянула на Шейна, он разительно переменился при этих словах, но не переставал диктовать. Через несколько секунд я заставила себя продолжить печатать, поспешно восполняя свое промедление и немного импровизируя, не изменяя сути.
   – Мать умерла вскоре после нашего рождения, без ее благотворного влияния я рос заносчивым ребенком. Я всячески оберегал свою сестру и весьма гордился ее внешним обликом, который напоминал мой собственный так сильно, что создавалось впечатление, будто я вижу в ней своего двойника в женском образе.