Капитан печально вздохнул и взялся за весла, делая вид, что отчаливает. Шпулька в панике замахала руками, как ветряная мельница.
- Пан капитан, а как же заслуги? Погодите, не уплывайте. Надо же нам сказать! Какие у нас заслуги?
- Да, собственно, ничего особенного, - небрежно ответил капитан. - То есть, того, напротив, я хотел сказать - просто замечательные заслуги! Не всякому удается увидеть уважаемого пана эксперта, влезающего в окно, а вы видели! Всего вам доброго, девочки, желаю приятно провести остаток каникул!
Девчонки стояли молча, провожая взглядом удалявшуюся лодку. Затем обе одновременно, как по команде, кинулись в воду.
Белый парус знакомой лодочки блеснул на солнце на следующий день ровно в полдень. Тереска заметила его со своего матраца, на котором медленно плыла вдоль камышей, пытаясь поближе познакомиться с большой жирной уткой. Та охотно пожирала подбрасываемые ей кусочки хлеба, но была постоянно настороже и предпочитала держаться на безопасном от человека расстоянии. Шпулька сидела на корточках у кромки, замачивала сковородку и наблюдала за стайками мальков, которых сковородка притягивала как магнит.
- Слушай! - крикнула она подруге. - Похоже, я их таки выдрессировала. Стоит мне только оказаться у берега, как они тут же приплывают целыми косяками. Некоторых я уже в лицо узнаю. Если их кормить, они вырастут быстрее, ты как думаешь?
Тереска не отозвалась. Подняв голову, Шпулька взглянула на озеро. Белый парус, слегка накренясь, приближался с озера, подгоняемый боковым ветерком. Позабыв о мальках и сковородке, Шпулька вскочила на ноги и заорала не своим голосом:
- Тереска!!!
- Не вопи, я здесь, - отозвалась подруга, выплывая из-за стены тростников. Оказывается, она была совсем рядом. - Давно уже его заметила. Считаю, самое время появиться. И если он не причалит к нашему берегу, в жизни ему не прощу!
Парус белел довольно далеко, но у Терески не было сомнений, что это Робин. Поняла сразу же, по той удивительной перемене, что мгновенно произошла в ее измученной душе. Ошибки быть не могло. Девушка ясно чувствовала: присутствие Робина наполняет все ее существо какой-то благотворной, живительной силой независимо от... независимо от... независимо ни от чего!
Оставив в покое утку, Тереска выбралась на берег.
Причалив рядом с байдаркой, Робин взглянул на девчонок и покачал головой.
- Не знаю, стоит ли мне высаживаться на берег, - неуверенно произнес он. Вы выглядите как-то так... подозрительно. Должно быть, так людоеды караулят свой обед.
Подруги и в самом деле, стоя рядышком на берегу, поджидали молодого человека с откровенной жадностью и нетерпением, даже не пытаясь скрыть свои чувства.
- Я бы на его месте не стала уточнять, кто здесь подозрительный, проворчала Шпулька.
А Тереска произнесла, очень неудачно стараясь казаться любезной:
- Мы приглашаем тебя в гости. У нас есть всякие вкусности, например, копченые угри и оладьи с брусникой. Это мы тебя пытаемся подкупить, а если добровольно не согласишься, тогда убьем!
- У меня есть кофе! - в тон ей подхватил Робин. - Может, и вы позволите себя подкупить и откажетесь от мысли об убийстве?
- Все зависит от тебя...
- Не смей выкручиваться, чтобы больше не возникло никаких недоразумений, зловеще предупредила Шпулька спустя полчаса, когда все принялись за парадный обед. - И для начала будь любезен объяснить, откуда милиция знала, что мы видели этого вырожденца, залезающего в окно? Ведь мы-то отлично помним, что говорили об этом тебе одному!
- А я и не думаю выкручиваться, хотя, возможно, и надо бы... Я же просил оставить этого типа в покое. Он очень опасен и запросто мог вас обеих пристрелить.
- Так ты и это знаешь?
- Конечно.
Тереска недоверчиво поинтересовалась:
- Ты что, в милиции работаешь?
- Совсем нет. Работаю ассистентом на химическом факультете Политехнического института. Иногда еще кое-чем занимаюсь, но к милиции это прямого отношения не имеет. Зато есть у меня жуткое хобби: во все вмешиваться.
- А нам не разрешаешь...
- Я могу себе это позволить, а вы - нет. Да чего уж там, расскажу вам все честно, иначе ведь не отстанете. Еще одну оладью можно?
- Кончай подлизываться! Хоть все бери, только начинай рассказывать.
- Ну хорошо, - начал Робин не торопясь, тщательно подбирая слова. - В конце войны, когда немцы драпали с награбленным добром, нашлось трое молодчиков, решивших воспользоваться ситуацией. Дело свое они знали хорошо и нападали с умом - только на тех офицеров, у кого было что взять. Засады организовывали тщательно, действовали наверняка. Ну и разжились добром. Воспользоваться им собирались после войны, пока же надо было хорошенько припрятать свою добычу. И спрятать так, чтобы все осталось в тайне, желательно, сразу же после нападения. Вот они и прятали...
Робин перевел дыхание. Девчонки слушали как зачарованные, не сводя с него глаз.
- Здесь спрятали? - почему-то шепотом спросила Шпулька.
- Да, в этих краях. Под теми же каменными пирамидками. Им казалось - очень подходящее место, о мелините же они ничего не знали. Ясное дело, друг другу эти типы не доверяли, и поэтому каждый раз после удачного налета делили награбленное на три части, не обязательно поровну, и каждый прятал свою долю в только ему одному известном месте. Сущест
вовала такая старая партизанская карта, на которой были обозначены тайники партизан. В них они хранили взрывчатку, оружие, снаряжение, боеприпасы. И мелинит в том числе. Бандиты раздобыли эту карту и пользовались ею, отмечая на ней свои тайники собственными знаками. Шифром, так сказать. Карта была так потрепана, на ней было столько всевозможных условных обозначений и непонятных значков, что постороннему человеку прочитать ее просто не представлялось возможным. И все-таки позднее, когда военные занялись разминированием территории, она очень пригодилась. Слушавшая с огромным вниманием Тереска вдруг беспокойно зашевелилась:
- Что-то слишком много ты пропускаешь. Как именно пригодилась? И у кого она все-таки была: у военных или у тех бандюг?
- Сначала у бандюг. Но один из них в самом конце войны погиб, и при нем нашли ту самую карту. То есть, если в хронологическом порядке: сначала карта, естественно, была у партизан, потом, очень недолго - у этих... военных грабителей, а потом ее заполучила наша армия. Вся эта грабительская эпопея разыгралась под самый конец войны, длилась всего несколько недель во время панического отступления немцев и в жуткой неразберихе, вот никто ничего толком и не знал. Из троицы разбойничков один, как я уже сказал, погиб, второй угодил в тюрьму за разбой вскоре после войны и умер в заключении. А третий, самый молодой, пропал.
- Как это пропал?
- Точно неизвестно. Может, удрал за границу, может, сменил фамилию, во всяком случае, никто не знает, что с ним сталось.
- Вряд ли это наш, - вмешалась Тереска. - Слишком молод.
- Да, ваш уже четвертый. Он как-то пронюхал о закопанном добре, узнал, так сказать, из вторых рук. История довольно запутанная, но по всей вероятности, дело обстояло таким образом. Кое-что удалось восстановить. Тот грабитель, что умер в тюремной больнице, перед смертью открыл свою тайну соседу по койке. Соседом оказался старый опытный вор со сломанной
ногой. Сломал он ее, удирая от погони после очередной кражи, был схвачен и угодил прямиком в тюремную больницу. Вышел на волю только через несколько лет, мечтал, конечно, завладеть сокровищами, но оказалось это не так-то просто. Во-первых, умирающий не мог точно назвать места, где зарыл награбленное, ну, во-вторых, мешал возраст и негнущаяся нога. Годы прошли, пока этот вор смог найти подходящего человека. Ведь не всякому же можно довериться? Доверился, значит, и сразу умер...
- Своей смертью? - тут же подозрительно спросила Шпулька.
- Как нельзя более. Было ему уже за семьдесят, и здоровье никуда не годилось. А достойным доверия как раз оказался этот ваш тип. Очень достойный преемник, несколько раз уже сидел в тюрьме, в том числе и за разбойное нападение. Выйдя последний раз на свободу, немного переждал и приступил к раскапыванию камней. Результаты его деятельности вам известны. Вот и вся история с начала и до самого конца.
Тереска со Шпулькой долго молчали. Подумав, Тереска категорически заявила:
- И вовсе не вся. Ты и половины не объяснил. Вот этот... участник разбойного нападения. У него же был сообщник. Где он? Какова его роль в этом деле?..
- А ты откуда знаешь, что был сообщник? - прервал ее Робин.
- Как же, ведь тогда на озере разговаривали двое.
- С чего ты взяла, что разговаривали именно они? Могли быть совсем посторонние люди.
Тереска не стала с пеной у рта доказывать свою правоту.
Ведь допустили же они со Шпулькой ошибку, считая сообщником аристократа. Могли и снова ошибиться...
- А кто тут шуровал в наших кастрюлях? - воинственно вскричала Шпулька. Вчера, у палатки. Дух усопшего вора?
- Вот именно! - оживилась Тереска. - Кто?
- Ох и настырные же вы! - пробормотал Робин, слегка смутившись. - Ладно уж, так и быть, скажу. Вашими кастрюлями занялся я сам. И вовсе там не шуровал, просто бросил камень. Надо же было как-то отвлечь вас от этой ямы хоть на минутку.
Тереска смертельно обиделась.
- Ну, знаешь...
Шпулька тоже осуждающе посмотрела на Робина. По ее мнению, он выглядел до неприличия довольным. И совсем не похоже, что раскаивается в своих поступках.
- За содеянное надо расплачиваться, - вынесла она приговор. - Тереска права, слишком многое тут непонятно. Откуда у аристократа карта? Кстати, она та самая?
- Та самая.
- Где же он ее взял?
Казалось, Роберт смущался все больше по мере допроса.
- У моего отца, - вынужден был он признаться. - Я вам уже говорил, мой отец сражался в этих краях. А военные пользовались этой картой после войны. После разминирования она уже была не нужна, вот и отдали ее отцу на память... К нему обратились уже потом, когда всплыло дело о сокровищах. Ведь он отлично знал эти края и был тут во время войны, и вскоре после нее. Ну, а отец как бы делегировал меня, ведь мне здешние места знакомы не хуже. С самого детства мы вместе с ним часто здесь бывали и изучили каждый клочок берега, без малого каждый камень, дерево, каждую лужу...
- Ты права! - огорченно бросила Тереска подруге. - С самого начала он нас за нос водил. Это же надо! Все знал и ни в чем не сознавался! Да еще теперь пытается прикинуться невинной овечкой! Нет, голубчик, теперь-то уж ты нам все расскажешь! Я хочу знать, какова роль аристократа. Почему он лез в окно в свою собственную комнату и ловил рыбу испорченным спиннингом?
Робин рассмеялся.
- А вот здесь как раз и начинаются ваши неоценимые заслуги. Аристократ... то есть доцент Копшиц
был самым горячим сторонником, можно сказать - энтузиастом поисков! Он, конечно, очень опытный эксперт, но сам напросился сыграть роль как бы подсадной утки. Ваш искатель сокровищ мог подумать, что пан доцент болтается по озерам по собственной инициативе, а не по заданию милиции. Мог подумать, что тот просто путешествует, во всяком случае, его приходилось остерегаться. Ваша информация о том, что пан доцент лез в окно собственной комнаты, оказалась чрезвычайно важной. Ведь это был вовсе не Копшиц, а его подопечный, который решил забраться к искусствоведу, чтобы попытаться выяснить роль последнего. Сам же доцент в это время преспокойненько сидел внизу, в гостиной Салеров. Преступник обнаружил в комнате доцента карту и убедился в том, что за ним таки следят. Возможно, конкуренты... О драгоценной карте ему доводилось слышать, он ее узнал, но с собой не забрал - иначе выдал бы себя, - а сфотографировал. И наверняка страшно радовался, ведь эта находка существенно облегчала его работу. Нам пришлось на ходу перестраиваться и менять план действий. В соответствии с планом пан Копшиц вынужден был изображать безнадежного идиота, чтобы усыпить подозрения противника. А его странная удочка - вовсе и не удочка, а перископ.
- Что?! - вскричала Тереска.
- Кто-то сидел в воде под лодкой? - воскликнула Шпулька.
- Да нет, никого там не было, перископом эту штуку мы для краткости назвали. Просто с ее помощью доцент видел все, что делается вокруг, не оглядываясь по сторонам. Смотрит в катушку, а видит то, что поверх тростников. Доцент жутко увлекается подобными изобретениями, у него их много. Представляете, как изумило меня ваше сообщение о том, что на озере плавают перископы.
- Да ведь это тоже были не перископы, а птицы, напоминающие их по внешнему виду, мы же тогда тебе сразу объяснили, - ответила Тереска. - Ну, хорошо, а почему этому бандюге вообще позволили здесь копаться? Почему не арестовали раньше, раз все про него знали? К чему все эти сложности?
Робин вздохнул, перестал улыбаться и очень серьезно посмотрел на девушек.
- А сейчас вы коснулись самого больного места. Эта здешняя пирамидка, можете себе представить, была последней. Тут он нашел оставшуюся часть сокровищ, две другие обнаружил гораздо раньше. И вы... неужели не догадываетесь, где они могут быть?
- Где же? - допытывалась Шпулька. - Говори! Тереска предусмотрительно помалкивала. Она уже начала понимать, куда клонит рассказчик.
- Вот именно, где? - повторил Робин как-то слишком уж вежливо. - Может, все-таки вы знаете, где?
Наступило тягостное молчание. Нарушила его Тереска, не выдержав напряжения.
- И что же? - тихонько поинтересовалась она. - Так никто и не знает?
Робин лишь печально кивнул.
- Надо было последить за ним!
- Еще как надо! - согласился Робин. - И сделать это незаметно. Наверняка, забрав отсюда последнюю добычу, он направился бы туда, где припрятал обнаруженную раньше. А там мы бы его прихватили. То есть там планировали его и брать с поличным. Планировали... Вы нам все планы перепутали! Умудрились вмешаться в это дело в самый неподходящий момент.
Что тут возразишь?
Девчонки чувствовали себя страшно виноватыми, справедливо их упрекали...
Опять нависло тягостное молчание.
- Ну, виноваты, - призналась неохотно Шпулька. - Но ведь можно было его не хватать, а продолжать следить за ним. Вряд ли он думал, что именно мы с Тереской охотимся.
- Но он же не дурак. Если на человека нападают и выбивают из рук пистолет в тот момент, когда он спокойненько выкапывает свое сокровище, любой идиот сообразит, что дело не чисто.
- Лично мы пистолета не выбивали! - обиделась Шпулька. - Сами же на него напали, а на нас сваливаете.
- Виноваты, уж извините великодушно! Тем более, там и яма была готова, сразу же было где вас похоронить.
- Нет, - рассеянно, думая о другом, возразила Тереска. - Нет, не в яме... То есть того... Я хотела сказать... Допустим, он понял - что-то не так. Мог ведь с перепугу каких-то ошибок наделать, а вы бы воспользовались...
- Может, каких-то и наделал бы, но наверняка не совершил самой важной - ни за что на свете не отправился бы к своему тайнику, а лег на дно и долго, может целые годы, не приближался к нему. И что, все эти долгие годы нам за ним следить? Да вы представляете, сколько на это потребовалось бы сил и средств? Ну а сейчас - и того хуже: он, конечно, будет все отрицать, и многого вовсе не удастся ему инкриминировать.
Тереска со Шпулькой впали в отчаяние, сразу позабыв о прочих неясностях в деле и перестав донимать молодого человека. Все вышло совсем, совсем не так, как они мечтали. И все их героические усилия оказались не только напрасными, но прямо-таки вредными и в конечном результате облегчили преступнику жизнь!
- Неужели так никто ничегошеньки и не знает, где он мог все спрятать? - в отчаянии спросила Шпулька. - Ведь за ним же следили... И аристократ, и милиция, наверняка, тоже. И что, никаких предположений?
Робин был расстроен не меньше девчонок.
- Конечно, предположения есть. Считаем - это должно быть где-то здесь, на Мазурах. Эти края преступник знал отлично, так что, вероятнее всего, именно здесь присмотрел удобное место, куда в любой момент легко добраться, забрать спрятанное - и в ноги. Но ведь это может быть где угодно от Венгожева до Пиша.
- Что ж, придется нам всю оставшуюся жизнь потратить на поиски, - тяжело вздохнула Тереска. - Ничего не поделаешь, надо собственноручно исправить ошибку и найти спрятанное.
До сих пор Робин спокойно и доброжелательно беседовал с девочками, но, услышав последние Терескины слова, вдруг ужасно разволновался.
- Упаси вас Бог! Только этого еще не хватало! Даже и не думайте! Поймите же, это очень опасное дело, и перестаньте наконец вмешиваться!
- Почему? - удивилась Тереска. - Раз преступник схвачен, значит, он больше не опасен. А нам как жить дальше? Всю жизнь теперь угрызаться и сидеть сложа руки? Как пни замшелые?
- Уж лучше как пни, чем опять напороть невесть что. Ведь такое натворили.
- Вот именно! И должны исправить.
- Исправлять предоставьте другим. Хотя точно и не установлено, но нельзя исключить чье-либо соучастие. Преступник мог действовать не один, кто-то мог о нем знать...
- Ох, что-то ты крутишь.
- Ничего я не кручу. Поймите - это серьезное дело, а вы опять влезете и все испортите.
Шпулька осторожно вмешалась в перепалку Тере-ски с Робином.
- Я, конечно, в этом мало понимаю, - осторожно начала она, - но чтобы человек в одиночку ворочал такие валуны... Наверняка все-таки был какой помощник. Он остался на свободе и тоже теперь ищет...
- Вот именно! - горячо подхватил Робин. Тереска недовольно посмотрела на подругу.
- Ерунду городишь, - буркнула она. - Ну так и быть, сдаюсь! Раз вы такие трусы... Не будем по ночам подстерегать всяких подозрительных личностей во всяких подозрительных местах. Поищем методом дедукции.
Робин облегченно вздохнул и горячо поддержал идею.
- Дедукция - это совсем другое дело. Это всегда пожалуйста. Хоть сейчас.
- Тогда дедукцию начнем с элиминации, - продемонстрировала свою ученость Шпулька. - То есть с исключения. Для начала попытаемся исключить места, где он не мог спрятать, и постепенно придем к тем, где мог.
В результате напряженной работы пришли к выводу, что в качестве тайника преступник выбрал место доступное, во-первых; такое, где его посещение не вызовет подозрений, во-вторых; ну и, наконец, куда можно подъехать на машине. На последнем пункте Шпулька с Тереской настаивали особо, позабыв, правда, уточнить вес и объем клада. Робин в их дедуктивные рассуждения предусмотрительно не вмешивался. Так что же это за место?
Шпулька убежденно заявила:
- Я бы в первую очередь обыскала кладбища.
- Вот уж не думаю, что могила - такое уж легкодоступное место, - возразила Тереска. - Разве что склеп...
- Именно! - горячо отстаивала Шпулька свою идею. - Какая-нибудь часовня на кладбище или склеп, чья-то фамильная усыпальница. К кладбищу и подъехать легко, и всегда можно подделать ключ или какой отмычкой отпереть дверь усыпальницы, немного повозиться с замком, нехитрое дело... Что-нибудь в таком духе, как, помнишь, мы с тобой видели тогда у костела? Ну помнишь, еще человек решетку запирал там, где я на органе играла...
Прервав на полуслове свои воспоминания, Шпулька, наморщив лоб, вдруг уставилась на подругу.
- Там, где ты на органе играла, - как эхо повторив подруга и, в свою очередь, вытаращенными глазами уставилась на Шпульку.
Робин сразу насторожился и внимательно посмотрел на девушек.
- Что за склеп? - уже без тени усмешки поинтересовался он.
- Этот человек, - оживленно заговорила Тереска. - Тот самый, который здесь... Я вспомнила, где мы его раньше видели! Он лодку чинил там, у костела, где ты играла на органе. Помнишь? Мы еще попросили присмотреть за нашей байдаркой. Помнишь?
- Я вовсе не его имела в виду, - ответила Шпулька, одновременно энергичными кивками подтверждая слова подруги. - Помню, конечно. Я говорю о том, кто решетку запирал! Я вспомнила, где его второй раз видела. Нет, не так: я вспомнила, где я не могла вспомнить, где же его видела в первый раз, когда увидела во второй. И ты тоже не могла вспомнить, а нам казалось, что мы его уже видели...
- Но это был не тот!
- Конечно, не тот, тот был старше. Робин взмолился:
- А яснее вы не можете говорить? Будьте столь любезны. А то я насчитал уже четырех человек.
Нелегко было упорядочить свои хаотичные и очень эмоциональные воспоминания, но Тереска со Шпулькой сделали над собой усилие и почти связно сумели рассказать о костеле, органе и о незнакомце, под присмотром которого оставили байдарку.
- И это точно он! - горячо убеждала Тереска. - Тот, что здесь копал и там чинил лодку и сторожил нашу байдарку. Один и тот же человек! Железно!
- И все сходится! Рядом с кладбищем! - радовалась Шпулька.
- А второй? - спросил Робин.
- Второй - совсем другое дело. Не какой-нибудь там подозрительный оборванец, а очень приличный человек, уже пожилой, солидный. Он там усыпальницу запирал, а позже мы его видели в кемпинге. Как же я его сразу не вспомнила? Просто не понимаю, как могла не узнать. Слепая тетеря...
- Ты же котом занималась, - напомнила подруга, - не до людей тебе было. Я бы тоже не обратила на него внимания, если бы не Яночка. Она нам его показала, помнишь? И еще рассказала - он вроде какой-то директор, что в отпуске, по ее словам, ведет ночной образ жизни. А что он делал на кладбище - понятия не имею. Вроде бы никакой связи...
- Погодите! - прервал ее Робин тоном, не терпящим возражений. - Если я правильно вас понял, этот здешний злоумышленник чинил лодку на берегу у костела, так? А склеп запирал совсем другой человек, которого вы видели потом в кемпинге, где он, по слухам, вел ночную жизнь. Так? Верно?
- Верно. Два разных типа, и каждого из них мы видели в двух местах.
- Минутку. А как выглядел тот, у усыпальницы? И что вам еще о нем известно?
- Прилично одетый и уже очень пожилой - под семьдесят. И с машиной. Машина... машина... Господи, какая-же марка... Что-то солидное. Может, "таунус"? Номер... номер... Три года после Венского конгресса. Это у нас мнемонический прием такой, запоминать номера машин по известным историческим событиям. Выходит, пятнадцать и три, восемнадцать... Тысяча восемьсот восемнадцать!
- Буквы какие? - рявкнул Робин, похоже, совсем позабывший о правилах хорошего тона. Шпулька перепугалась.
- Не знаю! Не помню! Ни у кого из знаменитостей или знакомых не оказалось таких инициалов, вот я и не запомнила.
На помощь пришла Тереска.
- Тогда WF?. Таких ни у кого нет, легко запомнить.
- Правильно! - обрадовалась Шпулька.- WF 1818. А в чем...
Робин уже поднялся и на ходу бросил:
- Сидеть спокойно! И не вздумайте менять место! Учтите, вы можете понадобиться! И нечего на меня так смотреть. Ничего особенного не произошло, просто кое-что надо проверить. На всякий случай...
- Ого-го! - сказала Шпулька, когда белый парус исчез вдали. - Ого-го! Ого-го!
- У тебя что, пластинку заело? - раздраженно поинтересовалась Тереска. Теперь так и будешь огокать?
- Ого-го! - с нескрываемым восхищением повторила Шпулька, ничуть не обидевшись на подругу. - Ого-го! Ну и орел!
- Что ты хочешь этим сказать? Оторвавшись наконец от созерцания уже пустого озера, Шпулька повернулась к подруге.
- Видела, как он сразу переменился? Вроде всегда такой вежливый, такой заботливый и внимательный. Такой... информированный. И вдруг нате вам! Совсем другой человек! Сразу показал настоящий мужской характер! Попробовала бы ты ему не ответить! Ого-го!
Тереска искоса взглянула на подругу и промолчала. Теплая волна счастья залила вдруг ее всю, с головы до ног.
Под тоненьким слоем возмущения и обиды в ее душе бушевал настоящий вулкан совсем других чувств.
И вежливый, и заботливый, и вот же - может мужской характер проявить...
"Фольксваген" время от времени взревывал мотором и подскакивал на корнях деревьев, двигаясь по лесной дороге.
- Вот тебе и "не вмешиваться"! - ядовито шептала Тереска на ухо Шпульке, возвращаясь на машине аристократа на Нидзкое озеро. - Результаты вмешательства бывают иногда чрезвычайно полезными. Сами бы они в жизни не нашли это кладбище!
- Сами бы они себе не напортили, - заметила справедливая Шпулька. - Это просто чудо, что все благополучно кончилось. И слава Богу, а то у них было полное право пооткручивать нам головы! Я бы на их месте пооткручивала. Ну и дела. Ого-го!
В этот день ни свет ни заря девчонок вежливо, но решительно разбудили и увезли в голубую даль. Палатку оставили на попечение лесника, который привязал рядом самую брехливую из своих собак на самой длинной цепи. Формальности заняли всего полчаса. Заключались они в том, чтобы ткнуть пальцем в соответствующую усыпальницу на соответствующем кладбище и опознать на фотографии соответствующую физиономию. Остальное время можно было посвятить подробным и исчерпывающим объяснениям.
- Каждый раз мы опознаем каких-то преступных типов по фотографиям, недовольно заметила Шпулька. - Не проще было бы предъявить их нам, так сказать, в натуре? Живьем? В натуральном виде?
- У преступных типов есть одна особенность, - доверительно пояснил знакомый капитан, вытирая огромным платком пот со лба. - Они редко кому желают добра. А фотографии не имеют обыкновения мстить свидетелям. За это я вам ручаюсь.
К берегу озера у костела причалили на своей яхточке супруги Стшалковские. Их чрезвычайно заинтересовала информация, которую не преминул сообщить искусствовед. Еще бы, настоящая сенсация!
Поскольку необходимые формальности были уже выполнены, Тереска со Шпулькой могли в теплой компании отправиться в дом лесника, где их уже поджидал неизвестно откуда взявшийся Робин. Девчонки тут же вцепились в него, требуя подробнейших разъяснений.
- Пан капитан, а как же заслуги? Погодите, не уплывайте. Надо же нам сказать! Какие у нас заслуги?
- Да, собственно, ничего особенного, - небрежно ответил капитан. - То есть, того, напротив, я хотел сказать - просто замечательные заслуги! Не всякому удается увидеть уважаемого пана эксперта, влезающего в окно, а вы видели! Всего вам доброго, девочки, желаю приятно провести остаток каникул!
Девчонки стояли молча, провожая взглядом удалявшуюся лодку. Затем обе одновременно, как по команде, кинулись в воду.
Белый парус знакомой лодочки блеснул на солнце на следующий день ровно в полдень. Тереска заметила его со своего матраца, на котором медленно плыла вдоль камышей, пытаясь поближе познакомиться с большой жирной уткой. Та охотно пожирала подбрасываемые ей кусочки хлеба, но была постоянно настороже и предпочитала держаться на безопасном от человека расстоянии. Шпулька сидела на корточках у кромки, замачивала сковородку и наблюдала за стайками мальков, которых сковородка притягивала как магнит.
- Слушай! - крикнула она подруге. - Похоже, я их таки выдрессировала. Стоит мне только оказаться у берега, как они тут же приплывают целыми косяками. Некоторых я уже в лицо узнаю. Если их кормить, они вырастут быстрее, ты как думаешь?
Тереска не отозвалась. Подняв голову, Шпулька взглянула на озеро. Белый парус, слегка накренясь, приближался с озера, подгоняемый боковым ветерком. Позабыв о мальках и сковородке, Шпулька вскочила на ноги и заорала не своим голосом:
- Тереска!!!
- Не вопи, я здесь, - отозвалась подруга, выплывая из-за стены тростников. Оказывается, она была совсем рядом. - Давно уже его заметила. Считаю, самое время появиться. И если он не причалит к нашему берегу, в жизни ему не прощу!
Парус белел довольно далеко, но у Терески не было сомнений, что это Робин. Поняла сразу же, по той удивительной перемене, что мгновенно произошла в ее измученной душе. Ошибки быть не могло. Девушка ясно чувствовала: присутствие Робина наполняет все ее существо какой-то благотворной, живительной силой независимо от... независимо от... независимо ни от чего!
Оставив в покое утку, Тереска выбралась на берег.
Причалив рядом с байдаркой, Робин взглянул на девчонок и покачал головой.
- Не знаю, стоит ли мне высаживаться на берег, - неуверенно произнес он. Вы выглядите как-то так... подозрительно. Должно быть, так людоеды караулят свой обед.
Подруги и в самом деле, стоя рядышком на берегу, поджидали молодого человека с откровенной жадностью и нетерпением, даже не пытаясь скрыть свои чувства.
- Я бы на его месте не стала уточнять, кто здесь подозрительный, проворчала Шпулька.
А Тереска произнесла, очень неудачно стараясь казаться любезной:
- Мы приглашаем тебя в гости. У нас есть всякие вкусности, например, копченые угри и оладьи с брусникой. Это мы тебя пытаемся подкупить, а если добровольно не согласишься, тогда убьем!
- У меня есть кофе! - в тон ей подхватил Робин. - Может, и вы позволите себя подкупить и откажетесь от мысли об убийстве?
- Все зависит от тебя...
- Не смей выкручиваться, чтобы больше не возникло никаких недоразумений, зловеще предупредила Шпулька спустя полчаса, когда все принялись за парадный обед. - И для начала будь любезен объяснить, откуда милиция знала, что мы видели этого вырожденца, залезающего в окно? Ведь мы-то отлично помним, что говорили об этом тебе одному!
- А я и не думаю выкручиваться, хотя, возможно, и надо бы... Я же просил оставить этого типа в покое. Он очень опасен и запросто мог вас обеих пристрелить.
- Так ты и это знаешь?
- Конечно.
Тереска недоверчиво поинтересовалась:
- Ты что, в милиции работаешь?
- Совсем нет. Работаю ассистентом на химическом факультете Политехнического института. Иногда еще кое-чем занимаюсь, но к милиции это прямого отношения не имеет. Зато есть у меня жуткое хобби: во все вмешиваться.
- А нам не разрешаешь...
- Я могу себе это позволить, а вы - нет. Да чего уж там, расскажу вам все честно, иначе ведь не отстанете. Еще одну оладью можно?
- Кончай подлизываться! Хоть все бери, только начинай рассказывать.
- Ну хорошо, - начал Робин не торопясь, тщательно подбирая слова. - В конце войны, когда немцы драпали с награбленным добром, нашлось трое молодчиков, решивших воспользоваться ситуацией. Дело свое они знали хорошо и нападали с умом - только на тех офицеров, у кого было что взять. Засады организовывали тщательно, действовали наверняка. Ну и разжились добром. Воспользоваться им собирались после войны, пока же надо было хорошенько припрятать свою добычу. И спрятать так, чтобы все осталось в тайне, желательно, сразу же после нападения. Вот они и прятали...
Робин перевел дыхание. Девчонки слушали как зачарованные, не сводя с него глаз.
- Здесь спрятали? - почему-то шепотом спросила Шпулька.
- Да, в этих краях. Под теми же каменными пирамидками. Им казалось - очень подходящее место, о мелините же они ничего не знали. Ясное дело, друг другу эти типы не доверяли, и поэтому каждый раз после удачного налета делили награбленное на три части, не обязательно поровну, и каждый прятал свою долю в только ему одному известном месте. Сущест
вовала такая старая партизанская карта, на которой были обозначены тайники партизан. В них они хранили взрывчатку, оружие, снаряжение, боеприпасы. И мелинит в том числе. Бандиты раздобыли эту карту и пользовались ею, отмечая на ней свои тайники собственными знаками. Шифром, так сказать. Карта была так потрепана, на ней было столько всевозможных условных обозначений и непонятных значков, что постороннему человеку прочитать ее просто не представлялось возможным. И все-таки позднее, когда военные занялись разминированием территории, она очень пригодилась. Слушавшая с огромным вниманием Тереска вдруг беспокойно зашевелилась:
- Что-то слишком много ты пропускаешь. Как именно пригодилась? И у кого она все-таки была: у военных или у тех бандюг?
- Сначала у бандюг. Но один из них в самом конце войны погиб, и при нем нашли ту самую карту. То есть, если в хронологическом порядке: сначала карта, естественно, была у партизан, потом, очень недолго - у этих... военных грабителей, а потом ее заполучила наша армия. Вся эта грабительская эпопея разыгралась под самый конец войны, длилась всего несколько недель во время панического отступления немцев и в жуткой неразберихе, вот никто ничего толком и не знал. Из троицы разбойничков один, как я уже сказал, погиб, второй угодил в тюрьму за разбой вскоре после войны и умер в заключении. А третий, самый молодой, пропал.
- Как это пропал?
- Точно неизвестно. Может, удрал за границу, может, сменил фамилию, во всяком случае, никто не знает, что с ним сталось.
- Вряд ли это наш, - вмешалась Тереска. - Слишком молод.
- Да, ваш уже четвертый. Он как-то пронюхал о закопанном добре, узнал, так сказать, из вторых рук. История довольно запутанная, но по всей вероятности, дело обстояло таким образом. Кое-что удалось восстановить. Тот грабитель, что умер в тюремной больнице, перед смертью открыл свою тайну соседу по койке. Соседом оказался старый опытный вор со сломанной
ногой. Сломал он ее, удирая от погони после очередной кражи, был схвачен и угодил прямиком в тюремную больницу. Вышел на волю только через несколько лет, мечтал, конечно, завладеть сокровищами, но оказалось это не так-то просто. Во-первых, умирающий не мог точно назвать места, где зарыл награбленное, ну, во-вторых, мешал возраст и негнущаяся нога. Годы прошли, пока этот вор смог найти подходящего человека. Ведь не всякому же можно довериться? Доверился, значит, и сразу умер...
- Своей смертью? - тут же подозрительно спросила Шпулька.
- Как нельзя более. Было ему уже за семьдесят, и здоровье никуда не годилось. А достойным доверия как раз оказался этот ваш тип. Очень достойный преемник, несколько раз уже сидел в тюрьме, в том числе и за разбойное нападение. Выйдя последний раз на свободу, немного переждал и приступил к раскапыванию камней. Результаты его деятельности вам известны. Вот и вся история с начала и до самого конца.
Тереска со Шпулькой долго молчали. Подумав, Тереска категорически заявила:
- И вовсе не вся. Ты и половины не объяснил. Вот этот... участник разбойного нападения. У него же был сообщник. Где он? Какова его роль в этом деле?..
- А ты откуда знаешь, что был сообщник? - прервал ее Робин.
- Как же, ведь тогда на озере разговаривали двое.
- С чего ты взяла, что разговаривали именно они? Могли быть совсем посторонние люди.
Тереска не стала с пеной у рта доказывать свою правоту.
Ведь допустили же они со Шпулькой ошибку, считая сообщником аристократа. Могли и снова ошибиться...
- А кто тут шуровал в наших кастрюлях? - воинственно вскричала Шпулька. Вчера, у палатки. Дух усопшего вора?
- Вот именно! - оживилась Тереска. - Кто?
- Ох и настырные же вы! - пробормотал Робин, слегка смутившись. - Ладно уж, так и быть, скажу. Вашими кастрюлями занялся я сам. И вовсе там не шуровал, просто бросил камень. Надо же было как-то отвлечь вас от этой ямы хоть на минутку.
Тереска смертельно обиделась.
- Ну, знаешь...
Шпулька тоже осуждающе посмотрела на Робина. По ее мнению, он выглядел до неприличия довольным. И совсем не похоже, что раскаивается в своих поступках.
- За содеянное надо расплачиваться, - вынесла она приговор. - Тереска права, слишком многое тут непонятно. Откуда у аристократа карта? Кстати, она та самая?
- Та самая.
- Где же он ее взял?
Казалось, Роберт смущался все больше по мере допроса.
- У моего отца, - вынужден был он признаться. - Я вам уже говорил, мой отец сражался в этих краях. А военные пользовались этой картой после войны. После разминирования она уже была не нужна, вот и отдали ее отцу на память... К нему обратились уже потом, когда всплыло дело о сокровищах. Ведь он отлично знал эти края и был тут во время войны, и вскоре после нее. Ну, а отец как бы делегировал меня, ведь мне здешние места знакомы не хуже. С самого детства мы вместе с ним часто здесь бывали и изучили каждый клочок берега, без малого каждый камень, дерево, каждую лужу...
- Ты права! - огорченно бросила Тереска подруге. - С самого начала он нас за нос водил. Это же надо! Все знал и ни в чем не сознавался! Да еще теперь пытается прикинуться невинной овечкой! Нет, голубчик, теперь-то уж ты нам все расскажешь! Я хочу знать, какова роль аристократа. Почему он лез в окно в свою собственную комнату и ловил рыбу испорченным спиннингом?
Робин рассмеялся.
- А вот здесь как раз и начинаются ваши неоценимые заслуги. Аристократ... то есть доцент Копшиц
был самым горячим сторонником, можно сказать - энтузиастом поисков! Он, конечно, очень опытный эксперт, но сам напросился сыграть роль как бы подсадной утки. Ваш искатель сокровищ мог подумать, что пан доцент болтается по озерам по собственной инициативе, а не по заданию милиции. Мог подумать, что тот просто путешествует, во всяком случае, его приходилось остерегаться. Ваша информация о том, что пан доцент лез в окно собственной комнаты, оказалась чрезвычайно важной. Ведь это был вовсе не Копшиц, а его подопечный, который решил забраться к искусствоведу, чтобы попытаться выяснить роль последнего. Сам же доцент в это время преспокойненько сидел внизу, в гостиной Салеров. Преступник обнаружил в комнате доцента карту и убедился в том, что за ним таки следят. Возможно, конкуренты... О драгоценной карте ему доводилось слышать, он ее узнал, но с собой не забрал - иначе выдал бы себя, - а сфотографировал. И наверняка страшно радовался, ведь эта находка существенно облегчала его работу. Нам пришлось на ходу перестраиваться и менять план действий. В соответствии с планом пан Копшиц вынужден был изображать безнадежного идиота, чтобы усыпить подозрения противника. А его странная удочка - вовсе и не удочка, а перископ.
- Что?! - вскричала Тереска.
- Кто-то сидел в воде под лодкой? - воскликнула Шпулька.
- Да нет, никого там не было, перископом эту штуку мы для краткости назвали. Просто с ее помощью доцент видел все, что делается вокруг, не оглядываясь по сторонам. Смотрит в катушку, а видит то, что поверх тростников. Доцент жутко увлекается подобными изобретениями, у него их много. Представляете, как изумило меня ваше сообщение о том, что на озере плавают перископы.
- Да ведь это тоже были не перископы, а птицы, напоминающие их по внешнему виду, мы же тогда тебе сразу объяснили, - ответила Тереска. - Ну, хорошо, а почему этому бандюге вообще позволили здесь копаться? Почему не арестовали раньше, раз все про него знали? К чему все эти сложности?
Робин вздохнул, перестал улыбаться и очень серьезно посмотрел на девушек.
- А сейчас вы коснулись самого больного места. Эта здешняя пирамидка, можете себе представить, была последней. Тут он нашел оставшуюся часть сокровищ, две другие обнаружил гораздо раньше. И вы... неужели не догадываетесь, где они могут быть?
- Где же? - допытывалась Шпулька. - Говори! Тереска предусмотрительно помалкивала. Она уже начала понимать, куда клонит рассказчик.
- Вот именно, где? - повторил Робин как-то слишком уж вежливо. - Может, все-таки вы знаете, где?
Наступило тягостное молчание. Нарушила его Тереска, не выдержав напряжения.
- И что же? - тихонько поинтересовалась она. - Так никто и не знает?
Робин лишь печально кивнул.
- Надо было последить за ним!
- Еще как надо! - согласился Робин. - И сделать это незаметно. Наверняка, забрав отсюда последнюю добычу, он направился бы туда, где припрятал обнаруженную раньше. А там мы бы его прихватили. То есть там планировали его и брать с поличным. Планировали... Вы нам все планы перепутали! Умудрились вмешаться в это дело в самый неподходящий момент.
Что тут возразишь?
Девчонки чувствовали себя страшно виноватыми, справедливо их упрекали...
Опять нависло тягостное молчание.
- Ну, виноваты, - призналась неохотно Шпулька. - Но ведь можно было его не хватать, а продолжать следить за ним. Вряд ли он думал, что именно мы с Тереской охотимся.
- Но он же не дурак. Если на человека нападают и выбивают из рук пистолет в тот момент, когда он спокойненько выкапывает свое сокровище, любой идиот сообразит, что дело не чисто.
- Лично мы пистолета не выбивали! - обиделась Шпулька. - Сами же на него напали, а на нас сваливаете.
- Виноваты, уж извините великодушно! Тем более, там и яма была готова, сразу же было где вас похоронить.
- Нет, - рассеянно, думая о другом, возразила Тереска. - Нет, не в яме... То есть того... Я хотела сказать... Допустим, он понял - что-то не так. Мог ведь с перепугу каких-то ошибок наделать, а вы бы воспользовались...
- Может, каких-то и наделал бы, но наверняка не совершил самой важной - ни за что на свете не отправился бы к своему тайнику, а лег на дно и долго, может целые годы, не приближался к нему. И что, все эти долгие годы нам за ним следить? Да вы представляете, сколько на это потребовалось бы сил и средств? Ну а сейчас - и того хуже: он, конечно, будет все отрицать, и многого вовсе не удастся ему инкриминировать.
Тереска со Шпулькой впали в отчаяние, сразу позабыв о прочих неясностях в деле и перестав донимать молодого человека. Все вышло совсем, совсем не так, как они мечтали. И все их героические усилия оказались не только напрасными, но прямо-таки вредными и в конечном результате облегчили преступнику жизнь!
- Неужели так никто ничегошеньки и не знает, где он мог все спрятать? - в отчаянии спросила Шпулька. - Ведь за ним же следили... И аристократ, и милиция, наверняка, тоже. И что, никаких предположений?
Робин был расстроен не меньше девчонок.
- Конечно, предположения есть. Считаем - это должно быть где-то здесь, на Мазурах. Эти края преступник знал отлично, так что, вероятнее всего, именно здесь присмотрел удобное место, куда в любой момент легко добраться, забрать спрятанное - и в ноги. Но ведь это может быть где угодно от Венгожева до Пиша.
- Что ж, придется нам всю оставшуюся жизнь потратить на поиски, - тяжело вздохнула Тереска. - Ничего не поделаешь, надо собственноручно исправить ошибку и найти спрятанное.
До сих пор Робин спокойно и доброжелательно беседовал с девочками, но, услышав последние Терескины слова, вдруг ужасно разволновался.
- Упаси вас Бог! Только этого еще не хватало! Даже и не думайте! Поймите же, это очень опасное дело, и перестаньте наконец вмешиваться!
- Почему? - удивилась Тереска. - Раз преступник схвачен, значит, он больше не опасен. А нам как жить дальше? Всю жизнь теперь угрызаться и сидеть сложа руки? Как пни замшелые?
- Уж лучше как пни, чем опять напороть невесть что. Ведь такое натворили.
- Вот именно! И должны исправить.
- Исправлять предоставьте другим. Хотя точно и не установлено, но нельзя исключить чье-либо соучастие. Преступник мог действовать не один, кто-то мог о нем знать...
- Ох, что-то ты крутишь.
- Ничего я не кручу. Поймите - это серьезное дело, а вы опять влезете и все испортите.
Шпулька осторожно вмешалась в перепалку Тере-ски с Робином.
- Я, конечно, в этом мало понимаю, - осторожно начала она, - но чтобы человек в одиночку ворочал такие валуны... Наверняка все-таки был какой помощник. Он остался на свободе и тоже теперь ищет...
- Вот именно! - горячо подхватил Робин. Тереска недовольно посмотрела на подругу.
- Ерунду городишь, - буркнула она. - Ну так и быть, сдаюсь! Раз вы такие трусы... Не будем по ночам подстерегать всяких подозрительных личностей во всяких подозрительных местах. Поищем методом дедукции.
Робин облегченно вздохнул и горячо поддержал идею.
- Дедукция - это совсем другое дело. Это всегда пожалуйста. Хоть сейчас.
- Тогда дедукцию начнем с элиминации, - продемонстрировала свою ученость Шпулька. - То есть с исключения. Для начала попытаемся исключить места, где он не мог спрятать, и постепенно придем к тем, где мог.
В результате напряженной работы пришли к выводу, что в качестве тайника преступник выбрал место доступное, во-первых; такое, где его посещение не вызовет подозрений, во-вторых; ну и, наконец, куда можно подъехать на машине. На последнем пункте Шпулька с Тереской настаивали особо, позабыв, правда, уточнить вес и объем клада. Робин в их дедуктивные рассуждения предусмотрительно не вмешивался. Так что же это за место?
Шпулька убежденно заявила:
- Я бы в первую очередь обыскала кладбища.
- Вот уж не думаю, что могила - такое уж легкодоступное место, - возразила Тереска. - Разве что склеп...
- Именно! - горячо отстаивала Шпулька свою идею. - Какая-нибудь часовня на кладбище или склеп, чья-то фамильная усыпальница. К кладбищу и подъехать легко, и всегда можно подделать ключ или какой отмычкой отпереть дверь усыпальницы, немного повозиться с замком, нехитрое дело... Что-нибудь в таком духе, как, помнишь, мы с тобой видели тогда у костела? Ну помнишь, еще человек решетку запирал там, где я на органе играла...
Прервав на полуслове свои воспоминания, Шпулька, наморщив лоб, вдруг уставилась на подругу.
- Там, где ты на органе играла, - как эхо повторив подруга и, в свою очередь, вытаращенными глазами уставилась на Шпульку.
Робин сразу насторожился и внимательно посмотрел на девушек.
- Что за склеп? - уже без тени усмешки поинтересовался он.
- Этот человек, - оживленно заговорила Тереска. - Тот самый, который здесь... Я вспомнила, где мы его раньше видели! Он лодку чинил там, у костела, где ты играла на органе. Помнишь? Мы еще попросили присмотреть за нашей байдаркой. Помнишь?
- Я вовсе не его имела в виду, - ответила Шпулька, одновременно энергичными кивками подтверждая слова подруги. - Помню, конечно. Я говорю о том, кто решетку запирал! Я вспомнила, где его второй раз видела. Нет, не так: я вспомнила, где я не могла вспомнить, где же его видела в первый раз, когда увидела во второй. И ты тоже не могла вспомнить, а нам казалось, что мы его уже видели...
- Но это был не тот!
- Конечно, не тот, тот был старше. Робин взмолился:
- А яснее вы не можете говорить? Будьте столь любезны. А то я насчитал уже четырех человек.
Нелегко было упорядочить свои хаотичные и очень эмоциональные воспоминания, но Тереска со Шпулькой сделали над собой усилие и почти связно сумели рассказать о костеле, органе и о незнакомце, под присмотром которого оставили байдарку.
- И это точно он! - горячо убеждала Тереска. - Тот, что здесь копал и там чинил лодку и сторожил нашу байдарку. Один и тот же человек! Железно!
- И все сходится! Рядом с кладбищем! - радовалась Шпулька.
- А второй? - спросил Робин.
- Второй - совсем другое дело. Не какой-нибудь там подозрительный оборванец, а очень приличный человек, уже пожилой, солидный. Он там усыпальницу запирал, а позже мы его видели в кемпинге. Как же я его сразу не вспомнила? Просто не понимаю, как могла не узнать. Слепая тетеря...
- Ты же котом занималась, - напомнила подруга, - не до людей тебе было. Я бы тоже не обратила на него внимания, если бы не Яночка. Она нам его показала, помнишь? И еще рассказала - он вроде какой-то директор, что в отпуске, по ее словам, ведет ночной образ жизни. А что он делал на кладбище - понятия не имею. Вроде бы никакой связи...
- Погодите! - прервал ее Робин тоном, не терпящим возражений. - Если я правильно вас понял, этот здешний злоумышленник чинил лодку на берегу у костела, так? А склеп запирал совсем другой человек, которого вы видели потом в кемпинге, где он, по слухам, вел ночную жизнь. Так? Верно?
- Верно. Два разных типа, и каждого из них мы видели в двух местах.
- Минутку. А как выглядел тот, у усыпальницы? И что вам еще о нем известно?
- Прилично одетый и уже очень пожилой - под семьдесят. И с машиной. Машина... машина... Господи, какая-же марка... Что-то солидное. Может, "таунус"? Номер... номер... Три года после Венского конгресса. Это у нас мнемонический прием такой, запоминать номера машин по известным историческим событиям. Выходит, пятнадцать и три, восемнадцать... Тысяча восемьсот восемнадцать!
- Буквы какие? - рявкнул Робин, похоже, совсем позабывший о правилах хорошего тона. Шпулька перепугалась.
- Не знаю! Не помню! Ни у кого из знаменитостей или знакомых не оказалось таких инициалов, вот я и не запомнила.
На помощь пришла Тереска.
- Тогда WF?. Таких ни у кого нет, легко запомнить.
- Правильно! - обрадовалась Шпулька.- WF 1818. А в чем...
Робин уже поднялся и на ходу бросил:
- Сидеть спокойно! И не вздумайте менять место! Учтите, вы можете понадобиться! И нечего на меня так смотреть. Ничего особенного не произошло, просто кое-что надо проверить. На всякий случай...
- Ого-го! - сказала Шпулька, когда белый парус исчез вдали. - Ого-го! Ого-го!
- У тебя что, пластинку заело? - раздраженно поинтересовалась Тереска. Теперь так и будешь огокать?
- Ого-го! - с нескрываемым восхищением повторила Шпулька, ничуть не обидевшись на подругу. - Ого-го! Ну и орел!
- Что ты хочешь этим сказать? Оторвавшись наконец от созерцания уже пустого озера, Шпулька повернулась к подруге.
- Видела, как он сразу переменился? Вроде всегда такой вежливый, такой заботливый и внимательный. Такой... информированный. И вдруг нате вам! Совсем другой человек! Сразу показал настоящий мужской характер! Попробовала бы ты ему не ответить! Ого-го!
Тереска искоса взглянула на подругу и промолчала. Теплая волна счастья залила вдруг ее всю, с головы до ног.
Под тоненьким слоем возмущения и обиды в ее душе бушевал настоящий вулкан совсем других чувств.
И вежливый, и заботливый, и вот же - может мужской характер проявить...
"Фольксваген" время от времени взревывал мотором и подскакивал на корнях деревьев, двигаясь по лесной дороге.
- Вот тебе и "не вмешиваться"! - ядовито шептала Тереска на ухо Шпульке, возвращаясь на машине аристократа на Нидзкое озеро. - Результаты вмешательства бывают иногда чрезвычайно полезными. Сами бы они в жизни не нашли это кладбище!
- Сами бы они себе не напортили, - заметила справедливая Шпулька. - Это просто чудо, что все благополучно кончилось. И слава Богу, а то у них было полное право пооткручивать нам головы! Я бы на их месте пооткручивала. Ну и дела. Ого-го!
В этот день ни свет ни заря девчонок вежливо, но решительно разбудили и увезли в голубую даль. Палатку оставили на попечение лесника, который привязал рядом самую брехливую из своих собак на самой длинной цепи. Формальности заняли всего полчаса. Заключались они в том, чтобы ткнуть пальцем в соответствующую усыпальницу на соответствующем кладбище и опознать на фотографии соответствующую физиономию. Остальное время можно было посвятить подробным и исчерпывающим объяснениям.
- Каждый раз мы опознаем каких-то преступных типов по фотографиям, недовольно заметила Шпулька. - Не проще было бы предъявить их нам, так сказать, в натуре? Живьем? В натуральном виде?
- У преступных типов есть одна особенность, - доверительно пояснил знакомый капитан, вытирая огромным платком пот со лба. - Они редко кому желают добра. А фотографии не имеют обыкновения мстить свидетелям. За это я вам ручаюсь.
К берегу озера у костела причалили на своей яхточке супруги Стшалковские. Их чрезвычайно заинтересовала информация, которую не преминул сообщить искусствовед. Еще бы, настоящая сенсация!
Поскольку необходимые формальности были уже выполнены, Тереска со Шпулькой могли в теплой компании отправиться в дом лесника, где их уже поджидал неизвестно откуда взявшийся Робин. Девчонки тут же вцепились в него, требуя подробнейших разъяснений.