- Что случилось, Господи, да говори же скорей! - жалобно канючила она.
- Ты что, ослепла? Сама не видишь? - не на шутку разбушевалась Тереска. Придурок тут какой-то развлекается, уж я его подкараулю! Тоже мне маньяк выискался!
В ее словах звучали скорее возмущение и ярость, чем страх, и Шпулька решилась открыть глаза. Посмотрев на место происшествия, она тут же вскочила на ноги.
Таинственная сила с упрямством, достойным лучшего применения, продолжала свои штучки: их очаг был весь разворочен, плоские камни выкопаны из земли и кое-как свалены назад, земля взрыта. Больше ничего не пострадало, только кострище. Конечно, можно было предположить, что кто-то так шутит, если бы не величина и тяжесть камней, которые превращали шутку в каторжный труд.
- Вот и не верь снам! - с некоторым даже удовлетворением констатировала Шпулька. - Ничего удивительного, что наш сумасшедший аристократ тут охал всю ночь.
- Скорее всего, и правда сумасшедший. У этих аристократов вечно какие-нибудь наследственные болезни в роду. Что поделаешь - вырождаются. Вот он, бедняга, и перекапывает все кострища в округе. Сдвиг у него такой.
Предположение о сумасшедшем подействовало на Шпульку как удар хлыстом. С несвойственной ей энергией она ринулась в палатку и выволокла оттуда уже наполовину спущенные матрацы. Продолжая лихорадочно собирать вещи, Шпулька выкрикивала остолбеневшей от изумления подруге:
- Ни на час! Ни на минуту я здесь больше не останусь! Что ты ни говори! Уж лучше браконьеры, бандиты, все, что угодно, только не сумасшедшие! Я их до смерти боюсь и ни за что здесь не останусь! Лучше посреди озера ночевать, чем рядом с сумасшедшими!
- Да что ты заладила: сумасшедший, сумасшедший, - не слишком уверенно возразила Тереска. - Может, он и не опасный. И вообще уже ушел...
- Даже близко не потерплю! Ни за какие коврижки! Поторапливайся!
- Ты, кажется, сама тронулась. Давай хоть искупаемся, позавтракаем...
- Сначала все соберем, а купаться - только потом.
Никакие аргументы на паниковавшую Шпульку не действовали. И хочешь не хочешь, Тереске пришлось упаковывать багаж в такой спешке, как будто за их спиной бушевал лесной пожар. Но нет худа без добра: к десяти часам лагерь был свернут, а юные туристки готовы к отплытию. Шпулька милостиво согласилась позавтракать, но без разведения огня, так как костер мог привлечь чокнутого аристократа.
- Сейчас поедим творога, а рыбу разогреем на ужин, - категорически заявила она. - Воды наберем по дороге. Надеюсь, за Гижицком этот подлец нас не найдет.
- За Гижицком будут кемпинги и люди. Не бойся. А еще предлагаю для воды купить какую-нибудь посудину, а бутылки обменять на минералку. Мне все время пить охота...
- Мне тоже. А посудину - лучше с крышкой...
Отправляясь в дальний путь на юг, Тереска почувствовала приятное тепло в груди. Ей вдруг показалось, что там, впереди, ее ждет нечто прекрасное и волнующее, а может, некто... И сразу поняла, в чем дело. На юг поплыл молодой человек, в которого ни в коем случае нельзя было влюбляться. Поначалу она попыталась было не признаваться самой себе, что его присутствие на озерах имеет какое-либо значение, но быстро отказалась от этого самообмана. Нечего скрывать: солнце стало ярче, небо - голубее, вода заблестела веселее, а воздух обрел какую-то особую свежесть. Отлично понимая по собственному опыту значение всех этих симптомов, Тереска грустно покачала головой и вздохнула так тяжело, что у сидевшей впереди Шпульки пошевелились волосы.
- Чего дуешь? - поинтересовалась она.
Тереска попыталась быстренько придумать что-нибудь насчет паруса и ветра, но вместо этого спросила:
- А ты уверена, что он поплыл в сторону Гижицка, а не повернул на север?
Хотя минуту назад предметом их разговора был вырождающийся аристократ, подруга сразу поняла, о ком речь. С ответом же она помедлила, лихорадочно соображая, как для нее лучше: чтобы Тереска влюбилась или нет. Так и ничего не решив, Шпулька честно призналась:
- На север - исключено. Там ему делать нечего. Скорее всего, плывем в одном направлении. Не знаю, хочу ли я, чтобы мы с ним встретились.
- Почему не знаешь, почему хочешь и почему не хочешь?
- Первое и так понятно, не задавай дурацких вопросов, а в остальном - один только Бог знает, что ты тогда можешь отмочить.
Тереска искренне удивилась:
- С какой стати я должна что-то отмачивать? Ничего я не собираюсь... И вообще, когда это я что-либо отмачивала?
Шпулька страшно возмутилась и даже перестала грести:
- Ну знаешь! Не будешь же ты утверждать, что эта бредовая идея - каникулы на воде - моя? Или мы вместе это придумали?
- А разве нет? Впрочем, может, и я... А что такого? Разве тебе не нравится?
Шпулька уже была готова заявить, что только ненормальному могут понравиться все эти кошмары, но вдруг задумалась. А ведь на самом деле, окружавший их мир - мир воды и неба, и пронизанных солнцем далей, и зеленых берегов - был прекрасен и полон безмятежного покоя, даже несмотря на идиотские и подозрительные события. Да и сами эти события никакого вреда не приносили и спустя короткое время быстро бледнели, хирели и съеживались, как лопнувший воздушный шарик, отступая перед жизнерадостным праздником зелени и синевы.
Поэтому Шпульке ничего не оставалось, как честно признаться:
- Нравится! По правде говоря, не придумай ты этого путешествия, сидела бы я сейчас в деревне в тишине и покое и была бы жутко несчастна. Уж лучше здесь мучиться.
Какое-то время обе гребли молча.
- Парус! - оживленно воскликнула Тереска. - Слушай, был бы у нас парус, не пришлось бы грести - все легче.
- Легче, - согласилась подруга. - Я и сама об этом думала.
- Так давай сделаем!
- Из чего? Из пододеяльника?
- В одной книге на картинке о потерпевших кораблекрушение была одна ночная рубашка. Твоя как раз подойдет.
- Я предпочитаю в ней спать.
- Сии на здоровье. Одно другому не мешает. Днем будет парусом, а ночью ночной рубашкой. Мачту и всякие там перекладины сделаем на ближайшей стоянке.
- А чем прикреплять?
- Веревкой. В Гижицке надо будет купить веревку. Или пришить. Купим крепкие нитки.
- И большую иглу.
- И гвозди, может, придется что прибить.
- И посудину для воды...
Прежде чем девчонки доплыли до конца озера, список необходимых покупок вырос до угрожающих размеров...
- Мне уже ничего не надо, - умирающим голосом заявила Шпулька в шесть часов вечера. - Из двух зол лучше пусть будет шоссе, чем железная дорога. Если найдем здесь свободное место, черт с ним, остаемся!
Байдарка слегка покачивалась вблизи берега, а подруги, сложа весла, с отвращением разглядывали один из специально оборудованных туристских комплексов на озере Негочин. В реденьком лесочке у самой воды сгрудились деревянные домики и палатки, из-за деревьев доносился шум проезжавших автомобилей. Движение, по всей видимости, было весьма интенсивным.
- Не слоняйся мы полдня по магазинам, осталось бы время поискать что-нибудь получше, - заметила Тереска.
Домики и палатки теснились за загородкой. Между ними крутились люди, как раз начинавшие готовить ужин на разнообразнейших плитках и примусах. У самой воды женщина стирала что-то в махоньком тазике, а другая - едва ли в большем пыталась одновременно вымыть двоих детей. К озеру вели мостки, в конце которых был установлен обязательный щит с надписью "Купаться запрещено".
Шпулька смотрела на все это без малейшего энтузиазма.
- Сущий кошмар! Уж лучше ночевать в лодке.
- Иду на разведку, - вздохнула Тереска. - Кажется, у самой ограды есть свободный клочок травы.
Толстая тетка средних лет, представляющая администрацию кемпинга, с явной неохотой согласилась выделить нашим путешественницам место у ограды. Довольно долго она убеждала Тереску, что им значительно удобнее будет в центре, там, где детская площадка и тропинка. Если палатку поставить задом наперед, на тропинку можно будет протянуть ноги, зато никто не будет ходить по головам. Мальчишка с мячом налетел на Тереску сзади, благодаря чему она прикусила язык сразу в прямом и переносном смысле и не успела высказать свои мысли об этом любезном предложении, продолжая в то же время настаивать на травке в сторонке.
- Это же у самого леса, - недовольно скривилась администраторша. - Не забоитесь?
- Нет! - отчаянно заверяла Тереска. - Мы очень смелые...
- Будь я в состоянии поднять весло, только бы меня здесь и видели, - с отвращением заявила Шпулька, когда палатку уже установили, а все вещи перетащили. - Мыться отказываюсь. Посмотри, что там творится!
Место для купания было отгорожено веревками и напоминало светлой памяти бассейн "Москва" в воскресенье, с той лишь разницей, что было оно гораздо мельче. В этом "лягушатнике" плескалось множество отдыхающих, в основном детей, которых немногочисленные взрослые безуспешно пытались умыть, затолкать в воду или же, наоборот, из нее вытащить. На поверхности плавали хлопья мыльной пены, а все вместе взятое напоминало гигантскую банную лохань. Неподалеку на мостках сидел какой-то тип с отрешенным выражением лица и равнодушно смотрел на это банно-прачечное безумие, держа в руках удочку, поплавок которой весело подскакивал на мыльных волнах.
- Сумасшедший дом, - констатировала Тереска. - Все сбрендили. И они еще спрашивают, не
боимся ли мы леса. Где здесь лес? Бояться надо скорее этого ненормального.
- Какого ненормального? - сразу заволновалась Шпулька.
- Вот того, с удочкой. Теперь понятно, почему у них рыба не клюет. Что он тут хочет поймать?
- Он тут ничего не хочет поймать, - неожиданно произнес голосок за ними. Он от жены скрывается.
Подруги оглянулись. Позади палатки стояла девчушка лет десяти с очень светлыми волосами, старательно заплетенными в косичку, и огромными, прозрачными голубыми глазами невинной сиротки. Наивное выражение этих глаз не соответствовало ни просто черному загару, ни явно презрительному тону ее слов.
- Не слишком укромное место выбрал, чтобы скрываться, - критически заметила Шпулька.
- А ты откуда знаешь? - одновременно поинтересовалась Тереска.
- Мы здесь уже четвертый день, и я все знаю, - объяснила девчушка. - Ему и этого достаточно. Жена жутко сгорела и сидит теперь только в тени, а его совсем задергала. Сюда же не сунется, пока солнце светит. А если позовет, он может притвориться, что в этом шуме ничего не слышит. И притворяется.
- Как тебя зовут? - спросила Шпулька.
- Яночка. У меня еще есть брат. На год старше. Он мыло растворяет. Вон там, - девчушка махнула рукой в направлении лохани и добавила: - Отсюда не видно. Можно подойти поближе, если хотите. Все жутко ругаются, когда много пены, а сами делают то же самое. Хотим посмотреть, сколько этого мыла надо, чтобы в озере получился насыщенный раствор.
- Боюсь, что вам мыла не хватит, - осторожно заметила Шпулька. - Эти озера довольно большие.
- Ничего. Оно все в одном месте держится. Не расплывается. Предки думают, мы это мыло теряем, когда умываемся. И закупают целыми коробками про запас. И очень довольны, что мы так часто моем руки.
- Для эксперимента лучше подойдет жидкое мыло, - посоветовала Тереска.
Ее внимание привлекла невысокая стройная женщина, энергичным шагом направлявшаяся к "лягушатнику" и несшая в одной руке под мышкой большое банное полотенце и флакон шампуня, а в другой - темно-серого пуделечка. Оставив полотенце на берегу, она вошла в воду и принялась мыть собачку шампунем, взбивая высокую пену. Прочие обитатели лохани подняли жуткий крик и принялись энергично протестовать против такого безобразия.
- Вы что, не знаете, что купать собаку вместе с людьми вредно! возмущенно заорал лысый толстяк с полотенцем на шее. - Здесь же дети моются!
- Он на всякую заразу закаленный, - хладнокровно парировала хозяйка пуделя. - К людям привык. Ничего ему не будет!
Назревал скандал. Подружки вместе с Яночкой подошли поближе. Женщина старательно драила пуделька, переносившего это с ангельским терпением. Возмущенные протесты неслись теперь со всех сторон.
- Каждый день такой цирк, - с явным удовольствием сообщила Яночка. - Она помешалась на этой собаке и вообще на всяком зверье. Вчера крик подняла, когда увидела убитую полевую мышь. Объявила всех убийцами, упырями и ублюдками. Все на "у". Пуделя зовут Лялюня, а дома еще кошка и кролик. С мышью, понятно, никто не признался, а я знаю, что это здешний кот.
- Кот бы съел, - возразила Тереска.
- И вовсе нет. Она его так закармливает, что совсем аппетит пропал.
Хозяйка намыленного пуделя перешла на другую сторону мостков и бросила собаку в воду. Несчастное животное отчаянно забилось, но при этом прополоскалось. Со стороны озера к девочкам подошел мальчишка лет двенадцати и что-то сунул в руку новой знакомой.
- Машут, - проворчал он. - Наверное, ужинать. Это осталось.
И исчез среди палаток. Яночка разжала кулак и посмотрела на маленький кусочек мыла.
- Надо измылить, - с легким сожалением пояснила она. - Мы по очереди, одному трудно. Здорово вы придумали насчет жидкого мыла! Я вам за это тоже полезное скажу. Я знаю, где живет один такой лесник. У самого озера. Оно называется Снярдвы. Там как раз залив. Наш знакомый.
- Ну и зачем нам этот лесник? - недоверчиво спросила Тереска.
- Он разрешит ночевать где хотите. И костер разводить. Только надо сказать, что вы наши знакомые и мой отец вас прислал. Он для папы все делает.
Тереска со Шпулькой переглянулись. Знакомый лесник на их маршруте - это же настоящая находка!
- За мостом - направо, - рассказывала девчушка. - Там еще такой огромный муравейник. Скажете - от Романа Хабровича, это мой папа. А фамилия лесника Салер. И имя у него очень странное - Пафнутий. Я специально в календаре проверяла - есть такое. А лесничество называется Тшаски.
Шпулька на всякий случай записывала ценную информацию, а Тереска изо всех сил пыталась сообразить, о каком именно месте на берегах озера Снярдвы идет речь, тем более что не имела ни малейшего представления о тех краях.
- Слушай, а карта? - вконец отчаявшись, спросила она Яночку. - Ты могла бы показать по карте?
- Спрашиваешь, - презрительно ответила та. - У меня с детства пятерка по географии.
И сказала чистую правду! Карту она читала просто поразительно. Моментально показала, где они сейчас находятся, где путешественницы смогут переночевать по дороге, и свое хваленое лесничество.
- Только никому ни слова, - предупредила Яночка. - Это тайна. Никто об этом не знает и туда не ездит. Пусть будет наш секрет.
- Не по годам развитый ребенок, - похвалила Тереска их новую знакомую, отправившуюся в свою очередь замыливать озеро. - Давай купим ей перед отъездом в подарок бутылек жидкого мыла.
- Можно даже стиральный порошок. Лучше всего, "Ixi", жутко пенится. Только сделаем это потихоньку, а то нас линчуют.
- Не волнуйся, мы же сразу уедем. Я поняла, почему тут такая толкучка. Шоссе подходит прямо к озеру, вот все, кто на колесах, сюда и набиваются. И не дуй столько чая, надо оставить на утро, кипятить негде.
- Одно утешение, наконец-то выспимся спокойно, - с полным ртом творога пробормотала Шпулька. - Уж здесь-то никакой вырожденец из высшего общества нас не достанет...
Посреди ночи Тереску разбудил непонятный звук. Усевшись на матраце, она поначалу никак не могла сообразить, что это отчаянное мяуканье совершенно несчастного кота.
Тереска была не из тех, кто может оставить беззащитное животное в беде. Жуткий вопль раздался снова. Спящая рядом Шпулька пошевелилась, приподняла голову и тоже села.
- О Господи! Что это? - в ужасе прошептала она.
- Котенок. Какая-то сволочь над ним издевается. Не могу этого слышать!
- Никто не может. Где он? В воду упал?
- Озеро там? Нет, это с другой стороны. Подожди, я посмотрю...
Котенок, как назло, замолк, и невозможно было определить, где именно он мучается.
- Ничегошеньки не видно. Если снова отзовется, пойду искать с фонариком.
- С ума сошла! Разве его найдешь? Где ты будешь в темноте ползать? Он уже перестал.
Тут котенок взвыл снова, еще более отчаянно, чем раньше. Схватив фонарик и не слушая возражений подруги, Тереска выскочила наружу. Мяуканье неслось откуда-то из-за кемпинга, со стороны автостоянки. Спотыкаясь о натянутые веревки чужих палаток, Тереска пыталась идти на звук, но уперлась в сетку, огораживающую лагерь. Начала искать калитку, котенок замолчал, повернула назад - заорал опять.
Шпулька пыталась урезонить подругу, призывая хотя бы дождаться рассвета.
- Да он же умрет до утра!
- Если бы умирал, не драл бы так глотку. Очень ты ему помогла, плутая по кустам...
К рассвету котенок охрип, и похоже было, что долго он не протянет. Теперь уже и Шпулька решилась участвовать в поисках.
Завернувшись в одеяла, подруги добрались до калитки и оказались на задах автостоянки, откуда доносился уже затихающий, но от этого еще более жалобный вой. Между двумя "трабантами" вдруг показалась щупленькая фигурка женщины, в которой подружки узнали хозяйку пуделя.
- Он где-то здесь, - взволнованно произнесла она. - Еще темновато, но вот-вот развиднеется. Давайте посмотрим под машинами.
Через кусты за паркингом продрался еще один человек, за ним - еще двое. Все двигались на четвереньках, заглядывали под тесно стоявшие автомобили. Котенок, в свойственной ему манере, опять заткнулся. Когда же наконец отозвался, все восемь спасателей встретились у старой разбитой "сиренки". Кошачьи стенания доносились откуда-то изнутри машины.
- Автомобиль сломался, хозяин оставил его здесь неделю назад и уехал, пояснила оказавшаяся тут же администраторша, завернутая в махровую простыню, из-под которой фривольно выглядывали оборки ночной рубашки.
- А кот - внутри! - возмутилась хозяйка пуделя. - Мы же не можем его там оставить!
Мужчина в рубашке "поло" с короткими рукавами, надетой поверх пижамной куртки, высказал предположение, что несчастная животина заперта в багажнике.
- Подлец! - с ненавистью охарактеризовала владельца "сиренки" хозяйка пуделя. - Чтоб его самого заперли в багажнике!
Тереска со Шпулькой были с ней солидарны. Котенок, как бы чувствуя близкую помощь, развопился с новой силой и, в то же время, еще жалобнее. Кто-то предложил вызвать милицию, пожарных и "скорую ветеринарную помощь".
Рядом с Тереской и Шпулькой вдруг возникла Яночка, волоча по земле кисти огромной пурпурной шали.
- Брат уже позвонил, - сообщила она по секрету. - Они только болтать могут, а дело стоит. Он влез через окно в дежурку - было открыто,- а там телефон и телефонная книжка, вызвал пожарных и милицию, а "скорую помощь" - мы не сообразили. Сказали, что выезжают.
Толпа вокруг "сиренки" все увеличивалась. Человеческие крики почти заглушили кошачьи, и весь лагерь уже проснулся. Солнце как раз выглянуло из утреннего тумана, когда издалека послышался звук милицейской сирены. Котенок притих, но на это никто не обратил внимания, все ринулись на дорогу.
Милицейский "газик" въехал на стоянку, и вышедший из него поручик с изумлением посмотрел на окружившую его толпу сумасшедших в маскарадных костюмах. Ни один человек не был одет нормально, а в придачу все одновременно несли полную чушь о каком-то коте, садистах и зверских преступлениях, выкрикивая угрозы в адрес какого-то сейчас отсутствующего водителя. Через несколько минут до него, наконец, дошло, что речь идет не о дорожно-транспортном происшествии, виновник которого скрылся, а о котенке, уже неделю запертом в багажнике и все это время мяукающим.
- Ну, и где он мяукает? - сурово спросил милиционер, пытаясь собраться с мыслями. - Я ничего не слышу.
Все замолчали. Наступила абсолютная тишина. Вредный котенок затаился и не издавал ни звука. Эту затянувшуюся немую сцену, когда живописно одетые люди обалдело уставились друг на друга с поручиком посередине, прервал оглушительный вой сирены пожарной команды.
Пять минут спустя на стоянке у озера начался сущий ад. Поручик страшно возмущался, грозя, что не позволит шутки с милицией шутить, и добивался признания, кто звонил. Жертвы кота тут же переругались, приехавшие пожарные пытались узнать, в чем, собственно, дело, а выведенные хозяевами на прогулку две собаки подняли отчаянный лай. Из всех присутствующих молчал только проклятый котенок.
И, лишь когда пожарная команда уже завела мотор, а поручик, залезая в "газик", зловеще обещал привлечь к ответственности за глупые шутки, из старой "сиренки" благим матом взвыл виновник происшествия, демонстрируя такую бездну отчаяния и муки, что сразу реабилитировал отдыхающих в глазах представителей власти.
После довольно длительного совещания, в котором приняли участие все участники спасательной операции, было решено в присутствии свидетелей открыть багажник. Хриплое мяуканье котенка просто разрывало сердце, и тронутые до глубины души милиция и пожарная охрана совместными усилиями приступили к вскрытию. Остальные столпились вокруг и дышали им в затылок
Багажник оказался пуст. Котенок стонал из последних сил. Теперь спасателей уже ничто не могло остановить. Моментально были открыты капот и дверцы. Несколько человек стукнулись лбами, пытаясь одновременно заглянуть в салон. Кота там не было. Подняли сиденья, выкинули запасное колесо. Еще немного, и машину разобрали бы по винтику. Как только люди, отчаявшись, опустили руки, находчивый братишка Яночки тут же выдвинул идею, что зверушка, наверное, сидит на заднем мосте.
Сначала поручик, а за ним по очереди все пожарники заползали под "сиренку", стараясь заглянуть, что там снизу. Безрезультатно. Тем не менее предложение мальчишки показалось дельным и решено было приподнять машину. Техника пожарных позволила сделать это без малейшего труда, но состояние автомобиля внушало опасения, что он такой операции не переживет и развалится на куски. Дискуссия продолжалась, котенок разрывался. Окончательно потерявшие голову люди начали снимать колеса.
Вся эта колготня кончилась на втором. Из-за снятого колеса, толком никто даже не понял откуда, выскочило с придушенным мявом что-то крохотное, серенькое, дрожащее, до смерти перепуганное и одним махом шмыгнуло в кусты. За ним одновременно бросились Тереска и хозяйка пуделя.
Обе обнаружили в зарослях котенка, у которого максимум две недели назад прорезались глазки. Совсем ошалев от страха, он дико таращился, шипел, пытался царапаться и дрожал, как осиновый лист.
- Бедняжка, - пожалела его хозяйка пуделя. - Не знал, как выбраться, бензина надышался и совсем голову потерял. Ну все, не бойся уже, все прошло...
- Вы его возьмете? - озабоченно спросила Тереска. - Если нет, то я...
- Конечно, возьму. Ему нужен только покой и молоко. Наголодался, мой маленький! У меня ему будет хорошо, я только людей не люблю.
Женщина осторожно подняла трясущийся серый комочек и, не обращая внимания на царапающиеся коготки, обернула его полой пижамы. Тереска вспомнила рассказ Яночки, что особа эта явно помешана на животных, и сразу почувствовала большое облегчение, так как уже беспокоилась, как поведет себя перепуганный котенок, окажись он в байдарке, не придется ли в связи с этим прервать путешествие, и что на это скажет Шпулька...
А Шпулька в это время разглядывала какого-то человека, появившегося на автостоянке последним и отличавшегося от всех присутствующих тем, что одет был нормально. Он протиснулся в ликующую толпу и принял участие в оживленном обмене впечатлениями. Всеведущая Яночка тут же его заметила и не преминула поделиться информацией.
- Интересно, куда это он дел машину? - спросила она с подозрением. Всегда ездит на авто, разбил, что ли?
- Не скажешь, что жертва аварии, - заметила Шпулька и обернулась к Тереске. - Слушай, где-то я его видела. А ты?
Тереска с большим трудом заставила себя переключиться с котенка на человека.
- Кого? Этого одетого? Точно, знакомое лицо, но не помню откуда.
- Директор чего-то, - сообщила Яночка. - Странно, что вы его знаете. У него ночной образ жизни. Вечером уезжает, утром возвращается. Подозрительный тип.
- Почему? Многие любят ночную жизнь, особенно во время отпуска. Что тут подозрительного? Яночку этот аргумент явно не убедил.
- Трезвый, - объяснила она. - Всегда трезвый возвращается. Я специально проверяла. Ни разу не видела его пьяным, а в придачу еще и старается пройти незамеченным. Машину оставляет далеко, а теперь и вовсе спрятал. А я и так знаю, что у него "таунус" WF-1818.
- Три года после Венского конгресса, - машинально отсчитала Шпулька и отчаянно зевнула. - Прямо урожай какой-то на подозрительных типов на здешних озерах. Климат тут такой особый или что? Мы пойдем когда-нибудь спать?
- В недобрый час ты вчера ляпнула, что наконец-то выспимся, - недовольно ворчала Тереска, залезая в палатку. - В другой раз хорошенько подумай, прежде чем пророчествовать. Мне вовсе не улыбается разглядывать подозрительных типов на рассвете...
Стояла по-прежнему солнечная и жаркая погода, а наши юные путешественницы, выбиваясь из последних сил, продвигались на юг. Какое-то время около них крутилась парусная лодка, пассажиры которой - два веселых, загорелых, симпатичных паренька - явно старались завязать знакомство, выдвигая разные заманчивые предложения, как провести вместе время. Но подруги были непоколебимы, как скала. Только развлечений им и не хватало... Несолоно хлебавши, ребята повернули назад.
- Ты что, ослепла? Сама не видишь? - не на шутку разбушевалась Тереска. Придурок тут какой-то развлекается, уж я его подкараулю! Тоже мне маньяк выискался!
В ее словах звучали скорее возмущение и ярость, чем страх, и Шпулька решилась открыть глаза. Посмотрев на место происшествия, она тут же вскочила на ноги.
Таинственная сила с упрямством, достойным лучшего применения, продолжала свои штучки: их очаг был весь разворочен, плоские камни выкопаны из земли и кое-как свалены назад, земля взрыта. Больше ничего не пострадало, только кострище. Конечно, можно было предположить, что кто-то так шутит, если бы не величина и тяжесть камней, которые превращали шутку в каторжный труд.
- Вот и не верь снам! - с некоторым даже удовлетворением констатировала Шпулька. - Ничего удивительного, что наш сумасшедший аристократ тут охал всю ночь.
- Скорее всего, и правда сумасшедший. У этих аристократов вечно какие-нибудь наследственные болезни в роду. Что поделаешь - вырождаются. Вот он, бедняга, и перекапывает все кострища в округе. Сдвиг у него такой.
Предположение о сумасшедшем подействовало на Шпульку как удар хлыстом. С несвойственной ей энергией она ринулась в палатку и выволокла оттуда уже наполовину спущенные матрацы. Продолжая лихорадочно собирать вещи, Шпулька выкрикивала остолбеневшей от изумления подруге:
- Ни на час! Ни на минуту я здесь больше не останусь! Что ты ни говори! Уж лучше браконьеры, бандиты, все, что угодно, только не сумасшедшие! Я их до смерти боюсь и ни за что здесь не останусь! Лучше посреди озера ночевать, чем рядом с сумасшедшими!
- Да что ты заладила: сумасшедший, сумасшедший, - не слишком уверенно возразила Тереска. - Может, он и не опасный. И вообще уже ушел...
- Даже близко не потерплю! Ни за какие коврижки! Поторапливайся!
- Ты, кажется, сама тронулась. Давай хоть искупаемся, позавтракаем...
- Сначала все соберем, а купаться - только потом.
Никакие аргументы на паниковавшую Шпульку не действовали. И хочешь не хочешь, Тереске пришлось упаковывать багаж в такой спешке, как будто за их спиной бушевал лесной пожар. Но нет худа без добра: к десяти часам лагерь был свернут, а юные туристки готовы к отплытию. Шпулька милостиво согласилась позавтракать, но без разведения огня, так как костер мог привлечь чокнутого аристократа.
- Сейчас поедим творога, а рыбу разогреем на ужин, - категорически заявила она. - Воды наберем по дороге. Надеюсь, за Гижицком этот подлец нас не найдет.
- За Гижицком будут кемпинги и люди. Не бойся. А еще предлагаю для воды купить какую-нибудь посудину, а бутылки обменять на минералку. Мне все время пить охота...
- Мне тоже. А посудину - лучше с крышкой...
Отправляясь в дальний путь на юг, Тереска почувствовала приятное тепло в груди. Ей вдруг показалось, что там, впереди, ее ждет нечто прекрасное и волнующее, а может, некто... И сразу поняла, в чем дело. На юг поплыл молодой человек, в которого ни в коем случае нельзя было влюбляться. Поначалу она попыталась было не признаваться самой себе, что его присутствие на озерах имеет какое-либо значение, но быстро отказалась от этого самообмана. Нечего скрывать: солнце стало ярче, небо - голубее, вода заблестела веселее, а воздух обрел какую-то особую свежесть. Отлично понимая по собственному опыту значение всех этих симптомов, Тереска грустно покачала головой и вздохнула так тяжело, что у сидевшей впереди Шпульки пошевелились волосы.
- Чего дуешь? - поинтересовалась она.
Тереска попыталась быстренько придумать что-нибудь насчет паруса и ветра, но вместо этого спросила:
- А ты уверена, что он поплыл в сторону Гижицка, а не повернул на север?
Хотя минуту назад предметом их разговора был вырождающийся аристократ, подруга сразу поняла, о ком речь. С ответом же она помедлила, лихорадочно соображая, как для нее лучше: чтобы Тереска влюбилась или нет. Так и ничего не решив, Шпулька честно призналась:
- На север - исключено. Там ему делать нечего. Скорее всего, плывем в одном направлении. Не знаю, хочу ли я, чтобы мы с ним встретились.
- Почему не знаешь, почему хочешь и почему не хочешь?
- Первое и так понятно, не задавай дурацких вопросов, а в остальном - один только Бог знает, что ты тогда можешь отмочить.
Тереска искренне удивилась:
- С какой стати я должна что-то отмачивать? Ничего я не собираюсь... И вообще, когда это я что-либо отмачивала?
Шпулька страшно возмутилась и даже перестала грести:
- Ну знаешь! Не будешь же ты утверждать, что эта бредовая идея - каникулы на воде - моя? Или мы вместе это придумали?
- А разве нет? Впрочем, может, и я... А что такого? Разве тебе не нравится?
Шпулька уже была готова заявить, что только ненормальному могут понравиться все эти кошмары, но вдруг задумалась. А ведь на самом деле, окружавший их мир - мир воды и неба, и пронизанных солнцем далей, и зеленых берегов - был прекрасен и полон безмятежного покоя, даже несмотря на идиотские и подозрительные события. Да и сами эти события никакого вреда не приносили и спустя короткое время быстро бледнели, хирели и съеживались, как лопнувший воздушный шарик, отступая перед жизнерадостным праздником зелени и синевы.
Поэтому Шпульке ничего не оставалось, как честно признаться:
- Нравится! По правде говоря, не придумай ты этого путешествия, сидела бы я сейчас в деревне в тишине и покое и была бы жутко несчастна. Уж лучше здесь мучиться.
Какое-то время обе гребли молча.
- Парус! - оживленно воскликнула Тереска. - Слушай, был бы у нас парус, не пришлось бы грести - все легче.
- Легче, - согласилась подруга. - Я и сама об этом думала.
- Так давай сделаем!
- Из чего? Из пододеяльника?
- В одной книге на картинке о потерпевших кораблекрушение была одна ночная рубашка. Твоя как раз подойдет.
- Я предпочитаю в ней спать.
- Сии на здоровье. Одно другому не мешает. Днем будет парусом, а ночью ночной рубашкой. Мачту и всякие там перекладины сделаем на ближайшей стоянке.
- А чем прикреплять?
- Веревкой. В Гижицке надо будет купить веревку. Или пришить. Купим крепкие нитки.
- И большую иглу.
- И гвозди, может, придется что прибить.
- И посудину для воды...
Прежде чем девчонки доплыли до конца озера, список необходимых покупок вырос до угрожающих размеров...
- Мне уже ничего не надо, - умирающим голосом заявила Шпулька в шесть часов вечера. - Из двух зол лучше пусть будет шоссе, чем железная дорога. Если найдем здесь свободное место, черт с ним, остаемся!
Байдарка слегка покачивалась вблизи берега, а подруги, сложа весла, с отвращением разглядывали один из специально оборудованных туристских комплексов на озере Негочин. В реденьком лесочке у самой воды сгрудились деревянные домики и палатки, из-за деревьев доносился шум проезжавших автомобилей. Движение, по всей видимости, было весьма интенсивным.
- Не слоняйся мы полдня по магазинам, осталось бы время поискать что-нибудь получше, - заметила Тереска.
Домики и палатки теснились за загородкой. Между ними крутились люди, как раз начинавшие готовить ужин на разнообразнейших плитках и примусах. У самой воды женщина стирала что-то в махоньком тазике, а другая - едва ли в большем пыталась одновременно вымыть двоих детей. К озеру вели мостки, в конце которых был установлен обязательный щит с надписью "Купаться запрещено".
Шпулька смотрела на все это без малейшего энтузиазма.
- Сущий кошмар! Уж лучше ночевать в лодке.
- Иду на разведку, - вздохнула Тереска. - Кажется, у самой ограды есть свободный клочок травы.
Толстая тетка средних лет, представляющая администрацию кемпинга, с явной неохотой согласилась выделить нашим путешественницам место у ограды. Довольно долго она убеждала Тереску, что им значительно удобнее будет в центре, там, где детская площадка и тропинка. Если палатку поставить задом наперед, на тропинку можно будет протянуть ноги, зато никто не будет ходить по головам. Мальчишка с мячом налетел на Тереску сзади, благодаря чему она прикусила язык сразу в прямом и переносном смысле и не успела высказать свои мысли об этом любезном предложении, продолжая в то же время настаивать на травке в сторонке.
- Это же у самого леса, - недовольно скривилась администраторша. - Не забоитесь?
- Нет! - отчаянно заверяла Тереска. - Мы очень смелые...
- Будь я в состоянии поднять весло, только бы меня здесь и видели, - с отвращением заявила Шпулька, когда палатку уже установили, а все вещи перетащили. - Мыться отказываюсь. Посмотри, что там творится!
Место для купания было отгорожено веревками и напоминало светлой памяти бассейн "Москва" в воскресенье, с той лишь разницей, что было оно гораздо мельче. В этом "лягушатнике" плескалось множество отдыхающих, в основном детей, которых немногочисленные взрослые безуспешно пытались умыть, затолкать в воду или же, наоборот, из нее вытащить. На поверхности плавали хлопья мыльной пены, а все вместе взятое напоминало гигантскую банную лохань. Неподалеку на мостках сидел какой-то тип с отрешенным выражением лица и равнодушно смотрел на это банно-прачечное безумие, держа в руках удочку, поплавок которой весело подскакивал на мыльных волнах.
- Сумасшедший дом, - констатировала Тереска. - Все сбрендили. И они еще спрашивают, не
боимся ли мы леса. Где здесь лес? Бояться надо скорее этого ненормального.
- Какого ненормального? - сразу заволновалась Шпулька.
- Вот того, с удочкой. Теперь понятно, почему у них рыба не клюет. Что он тут хочет поймать?
- Он тут ничего не хочет поймать, - неожиданно произнес голосок за ними. Он от жены скрывается.
Подруги оглянулись. Позади палатки стояла девчушка лет десяти с очень светлыми волосами, старательно заплетенными в косичку, и огромными, прозрачными голубыми глазами невинной сиротки. Наивное выражение этих глаз не соответствовало ни просто черному загару, ни явно презрительному тону ее слов.
- Не слишком укромное место выбрал, чтобы скрываться, - критически заметила Шпулька.
- А ты откуда знаешь? - одновременно поинтересовалась Тереска.
- Мы здесь уже четвертый день, и я все знаю, - объяснила девчушка. - Ему и этого достаточно. Жена жутко сгорела и сидит теперь только в тени, а его совсем задергала. Сюда же не сунется, пока солнце светит. А если позовет, он может притвориться, что в этом шуме ничего не слышит. И притворяется.
- Как тебя зовут? - спросила Шпулька.
- Яночка. У меня еще есть брат. На год старше. Он мыло растворяет. Вон там, - девчушка махнула рукой в направлении лохани и добавила: - Отсюда не видно. Можно подойти поближе, если хотите. Все жутко ругаются, когда много пены, а сами делают то же самое. Хотим посмотреть, сколько этого мыла надо, чтобы в озере получился насыщенный раствор.
- Боюсь, что вам мыла не хватит, - осторожно заметила Шпулька. - Эти озера довольно большие.
- Ничего. Оно все в одном месте держится. Не расплывается. Предки думают, мы это мыло теряем, когда умываемся. И закупают целыми коробками про запас. И очень довольны, что мы так часто моем руки.
- Для эксперимента лучше подойдет жидкое мыло, - посоветовала Тереска.
Ее внимание привлекла невысокая стройная женщина, энергичным шагом направлявшаяся к "лягушатнику" и несшая в одной руке под мышкой большое банное полотенце и флакон шампуня, а в другой - темно-серого пуделечка. Оставив полотенце на берегу, она вошла в воду и принялась мыть собачку шампунем, взбивая высокую пену. Прочие обитатели лохани подняли жуткий крик и принялись энергично протестовать против такого безобразия.
- Вы что, не знаете, что купать собаку вместе с людьми вредно! возмущенно заорал лысый толстяк с полотенцем на шее. - Здесь же дети моются!
- Он на всякую заразу закаленный, - хладнокровно парировала хозяйка пуделя. - К людям привык. Ничего ему не будет!
Назревал скандал. Подружки вместе с Яночкой подошли поближе. Женщина старательно драила пуделька, переносившего это с ангельским терпением. Возмущенные протесты неслись теперь со всех сторон.
- Каждый день такой цирк, - с явным удовольствием сообщила Яночка. - Она помешалась на этой собаке и вообще на всяком зверье. Вчера крик подняла, когда увидела убитую полевую мышь. Объявила всех убийцами, упырями и ублюдками. Все на "у". Пуделя зовут Лялюня, а дома еще кошка и кролик. С мышью, понятно, никто не признался, а я знаю, что это здешний кот.
- Кот бы съел, - возразила Тереска.
- И вовсе нет. Она его так закармливает, что совсем аппетит пропал.
Хозяйка намыленного пуделя перешла на другую сторону мостков и бросила собаку в воду. Несчастное животное отчаянно забилось, но при этом прополоскалось. Со стороны озера к девочкам подошел мальчишка лет двенадцати и что-то сунул в руку новой знакомой.
- Машут, - проворчал он. - Наверное, ужинать. Это осталось.
И исчез среди палаток. Яночка разжала кулак и посмотрела на маленький кусочек мыла.
- Надо измылить, - с легким сожалением пояснила она. - Мы по очереди, одному трудно. Здорово вы придумали насчет жидкого мыла! Я вам за это тоже полезное скажу. Я знаю, где живет один такой лесник. У самого озера. Оно называется Снярдвы. Там как раз залив. Наш знакомый.
- Ну и зачем нам этот лесник? - недоверчиво спросила Тереска.
- Он разрешит ночевать где хотите. И костер разводить. Только надо сказать, что вы наши знакомые и мой отец вас прислал. Он для папы все делает.
Тереска со Шпулькой переглянулись. Знакомый лесник на их маршруте - это же настоящая находка!
- За мостом - направо, - рассказывала девчушка. - Там еще такой огромный муравейник. Скажете - от Романа Хабровича, это мой папа. А фамилия лесника Салер. И имя у него очень странное - Пафнутий. Я специально в календаре проверяла - есть такое. А лесничество называется Тшаски.
Шпулька на всякий случай записывала ценную информацию, а Тереска изо всех сил пыталась сообразить, о каком именно месте на берегах озера Снярдвы идет речь, тем более что не имела ни малейшего представления о тех краях.
- Слушай, а карта? - вконец отчаявшись, спросила она Яночку. - Ты могла бы показать по карте?
- Спрашиваешь, - презрительно ответила та. - У меня с детства пятерка по географии.
И сказала чистую правду! Карту она читала просто поразительно. Моментально показала, где они сейчас находятся, где путешественницы смогут переночевать по дороге, и свое хваленое лесничество.
- Только никому ни слова, - предупредила Яночка. - Это тайна. Никто об этом не знает и туда не ездит. Пусть будет наш секрет.
- Не по годам развитый ребенок, - похвалила Тереска их новую знакомую, отправившуюся в свою очередь замыливать озеро. - Давай купим ей перед отъездом в подарок бутылек жидкого мыла.
- Можно даже стиральный порошок. Лучше всего, "Ixi", жутко пенится. Только сделаем это потихоньку, а то нас линчуют.
- Не волнуйся, мы же сразу уедем. Я поняла, почему тут такая толкучка. Шоссе подходит прямо к озеру, вот все, кто на колесах, сюда и набиваются. И не дуй столько чая, надо оставить на утро, кипятить негде.
- Одно утешение, наконец-то выспимся спокойно, - с полным ртом творога пробормотала Шпулька. - Уж здесь-то никакой вырожденец из высшего общества нас не достанет...
Посреди ночи Тереску разбудил непонятный звук. Усевшись на матраце, она поначалу никак не могла сообразить, что это отчаянное мяуканье совершенно несчастного кота.
Тереска была не из тех, кто может оставить беззащитное животное в беде. Жуткий вопль раздался снова. Спящая рядом Шпулька пошевелилась, приподняла голову и тоже села.
- О Господи! Что это? - в ужасе прошептала она.
- Котенок. Какая-то сволочь над ним издевается. Не могу этого слышать!
- Никто не может. Где он? В воду упал?
- Озеро там? Нет, это с другой стороны. Подожди, я посмотрю...
Котенок, как назло, замолк, и невозможно было определить, где именно он мучается.
- Ничегошеньки не видно. Если снова отзовется, пойду искать с фонариком.
- С ума сошла! Разве его найдешь? Где ты будешь в темноте ползать? Он уже перестал.
Тут котенок взвыл снова, еще более отчаянно, чем раньше. Схватив фонарик и не слушая возражений подруги, Тереска выскочила наружу. Мяуканье неслось откуда-то из-за кемпинга, со стороны автостоянки. Спотыкаясь о натянутые веревки чужих палаток, Тереска пыталась идти на звук, но уперлась в сетку, огораживающую лагерь. Начала искать калитку, котенок замолчал, повернула назад - заорал опять.
Шпулька пыталась урезонить подругу, призывая хотя бы дождаться рассвета.
- Да он же умрет до утра!
- Если бы умирал, не драл бы так глотку. Очень ты ему помогла, плутая по кустам...
К рассвету котенок охрип, и похоже было, что долго он не протянет. Теперь уже и Шпулька решилась участвовать в поисках.
Завернувшись в одеяла, подруги добрались до калитки и оказались на задах автостоянки, откуда доносился уже затихающий, но от этого еще более жалобный вой. Между двумя "трабантами" вдруг показалась щупленькая фигурка женщины, в которой подружки узнали хозяйку пуделя.
- Он где-то здесь, - взволнованно произнесла она. - Еще темновато, но вот-вот развиднеется. Давайте посмотрим под машинами.
Через кусты за паркингом продрался еще один человек, за ним - еще двое. Все двигались на четвереньках, заглядывали под тесно стоявшие автомобили. Котенок, в свойственной ему манере, опять заткнулся. Когда же наконец отозвался, все восемь спасателей встретились у старой разбитой "сиренки". Кошачьи стенания доносились откуда-то изнутри машины.
- Автомобиль сломался, хозяин оставил его здесь неделю назад и уехал, пояснила оказавшаяся тут же администраторша, завернутая в махровую простыню, из-под которой фривольно выглядывали оборки ночной рубашки.
- А кот - внутри! - возмутилась хозяйка пуделя. - Мы же не можем его там оставить!
Мужчина в рубашке "поло" с короткими рукавами, надетой поверх пижамной куртки, высказал предположение, что несчастная животина заперта в багажнике.
- Подлец! - с ненавистью охарактеризовала владельца "сиренки" хозяйка пуделя. - Чтоб его самого заперли в багажнике!
Тереска со Шпулькой были с ней солидарны. Котенок, как бы чувствуя близкую помощь, развопился с новой силой и, в то же время, еще жалобнее. Кто-то предложил вызвать милицию, пожарных и "скорую ветеринарную помощь".
Рядом с Тереской и Шпулькой вдруг возникла Яночка, волоча по земле кисти огромной пурпурной шали.
- Брат уже позвонил, - сообщила она по секрету. - Они только болтать могут, а дело стоит. Он влез через окно в дежурку - было открыто,- а там телефон и телефонная книжка, вызвал пожарных и милицию, а "скорую помощь" - мы не сообразили. Сказали, что выезжают.
Толпа вокруг "сиренки" все увеличивалась. Человеческие крики почти заглушили кошачьи, и весь лагерь уже проснулся. Солнце как раз выглянуло из утреннего тумана, когда издалека послышался звук милицейской сирены. Котенок притих, но на это никто не обратил внимания, все ринулись на дорогу.
Милицейский "газик" въехал на стоянку, и вышедший из него поручик с изумлением посмотрел на окружившую его толпу сумасшедших в маскарадных костюмах. Ни один человек не был одет нормально, а в придачу все одновременно несли полную чушь о каком-то коте, садистах и зверских преступлениях, выкрикивая угрозы в адрес какого-то сейчас отсутствующего водителя. Через несколько минут до него, наконец, дошло, что речь идет не о дорожно-транспортном происшествии, виновник которого скрылся, а о котенке, уже неделю запертом в багажнике и все это время мяукающим.
- Ну, и где он мяукает? - сурово спросил милиционер, пытаясь собраться с мыслями. - Я ничего не слышу.
Все замолчали. Наступила абсолютная тишина. Вредный котенок затаился и не издавал ни звука. Эту затянувшуюся немую сцену, когда живописно одетые люди обалдело уставились друг на друга с поручиком посередине, прервал оглушительный вой сирены пожарной команды.
Пять минут спустя на стоянке у озера начался сущий ад. Поручик страшно возмущался, грозя, что не позволит шутки с милицией шутить, и добивался признания, кто звонил. Жертвы кота тут же переругались, приехавшие пожарные пытались узнать, в чем, собственно, дело, а выведенные хозяевами на прогулку две собаки подняли отчаянный лай. Из всех присутствующих молчал только проклятый котенок.
И, лишь когда пожарная команда уже завела мотор, а поручик, залезая в "газик", зловеще обещал привлечь к ответственности за глупые шутки, из старой "сиренки" благим матом взвыл виновник происшествия, демонстрируя такую бездну отчаяния и муки, что сразу реабилитировал отдыхающих в глазах представителей власти.
После довольно длительного совещания, в котором приняли участие все участники спасательной операции, было решено в присутствии свидетелей открыть багажник. Хриплое мяуканье котенка просто разрывало сердце, и тронутые до глубины души милиция и пожарная охрана совместными усилиями приступили к вскрытию. Остальные столпились вокруг и дышали им в затылок
Багажник оказался пуст. Котенок стонал из последних сил. Теперь спасателей уже ничто не могло остановить. Моментально были открыты капот и дверцы. Несколько человек стукнулись лбами, пытаясь одновременно заглянуть в салон. Кота там не было. Подняли сиденья, выкинули запасное колесо. Еще немного, и машину разобрали бы по винтику. Как только люди, отчаявшись, опустили руки, находчивый братишка Яночки тут же выдвинул идею, что зверушка, наверное, сидит на заднем мосте.
Сначала поручик, а за ним по очереди все пожарники заползали под "сиренку", стараясь заглянуть, что там снизу. Безрезультатно. Тем не менее предложение мальчишки показалось дельным и решено было приподнять машину. Техника пожарных позволила сделать это без малейшего труда, но состояние автомобиля внушало опасения, что он такой операции не переживет и развалится на куски. Дискуссия продолжалась, котенок разрывался. Окончательно потерявшие голову люди начали снимать колеса.
Вся эта колготня кончилась на втором. Из-за снятого колеса, толком никто даже не понял откуда, выскочило с придушенным мявом что-то крохотное, серенькое, дрожащее, до смерти перепуганное и одним махом шмыгнуло в кусты. За ним одновременно бросились Тереска и хозяйка пуделя.
Обе обнаружили в зарослях котенка, у которого максимум две недели назад прорезались глазки. Совсем ошалев от страха, он дико таращился, шипел, пытался царапаться и дрожал, как осиновый лист.
- Бедняжка, - пожалела его хозяйка пуделя. - Не знал, как выбраться, бензина надышался и совсем голову потерял. Ну все, не бойся уже, все прошло...
- Вы его возьмете? - озабоченно спросила Тереска. - Если нет, то я...
- Конечно, возьму. Ему нужен только покой и молоко. Наголодался, мой маленький! У меня ему будет хорошо, я только людей не люблю.
Женщина осторожно подняла трясущийся серый комочек и, не обращая внимания на царапающиеся коготки, обернула его полой пижамы. Тереска вспомнила рассказ Яночки, что особа эта явно помешана на животных, и сразу почувствовала большое облегчение, так как уже беспокоилась, как поведет себя перепуганный котенок, окажись он в байдарке, не придется ли в связи с этим прервать путешествие, и что на это скажет Шпулька...
А Шпулька в это время разглядывала какого-то человека, появившегося на автостоянке последним и отличавшегося от всех присутствующих тем, что одет был нормально. Он протиснулся в ликующую толпу и принял участие в оживленном обмене впечатлениями. Всеведущая Яночка тут же его заметила и не преминула поделиться информацией.
- Интересно, куда это он дел машину? - спросила она с подозрением. Всегда ездит на авто, разбил, что ли?
- Не скажешь, что жертва аварии, - заметила Шпулька и обернулась к Тереске. - Слушай, где-то я его видела. А ты?
Тереска с большим трудом заставила себя переключиться с котенка на человека.
- Кого? Этого одетого? Точно, знакомое лицо, но не помню откуда.
- Директор чего-то, - сообщила Яночка. - Странно, что вы его знаете. У него ночной образ жизни. Вечером уезжает, утром возвращается. Подозрительный тип.
- Почему? Многие любят ночную жизнь, особенно во время отпуска. Что тут подозрительного? Яночку этот аргумент явно не убедил.
- Трезвый, - объяснила она. - Всегда трезвый возвращается. Я специально проверяла. Ни разу не видела его пьяным, а в придачу еще и старается пройти незамеченным. Машину оставляет далеко, а теперь и вовсе спрятал. А я и так знаю, что у него "таунус" WF-1818.
- Три года после Венского конгресса, - машинально отсчитала Шпулька и отчаянно зевнула. - Прямо урожай какой-то на подозрительных типов на здешних озерах. Климат тут такой особый или что? Мы пойдем когда-нибудь спать?
- В недобрый час ты вчера ляпнула, что наконец-то выспимся, - недовольно ворчала Тереска, залезая в палатку. - В другой раз хорошенько подумай, прежде чем пророчествовать. Мне вовсе не улыбается разглядывать подозрительных типов на рассвете...
Стояла по-прежнему солнечная и жаркая погода, а наши юные путешественницы, выбиваясь из последних сил, продвигались на юг. Какое-то время около них крутилась парусная лодка, пассажиры которой - два веселых, загорелых, симпатичных паренька - явно старались завязать знакомство, выдвигая разные заманчивые предложения, как провести вместе время. Но подруги были непоколебимы, как скала. Только развлечений им и не хватало... Несолоно хлебавши, ребята повернули назад.