— Похоже, нам удалось выкопать колодец, — ядовито заметила Шпулька. — Хоть какая-то польза. Не придётся теперь таскаться за водой за тридевять земель. Рой глубже, вода из глубоких колодцев, говорят, лучше.
— Издеваешься! — рассердилась Тереска, вылезла из ямы и вбила лопату в землю. — Ничего тут нет. Какой дурак будет в воду зарывать? Во всяком случае одно мы знаем точно — он не прячет понемногу под каждой кучей. Если было бы под каждой, было бы и под этой. Все! Кончай работу!
Шпулька посмотрела на дело своих рук, и ей стало не по себе. Все им советовали не вмешиваться, а они? Вмешались дальше некуда — разворотили подозрительную груду и теперь здесь остаются ночевать! А вдруг сумасшедший где-то рядом? Кто гуляш прикрыл?
— Давай-ка поскорее убираемся отсюда, — заявила она. — Появится аристократ, увидит, разъярится и пристукнет, кто под руку попадётся. То есть нас. Ночи сейчас лунные. Какая тебе разница, когда спать? Я бы прямо сразу и отправилась.
Тереске мысль продолжить путешествие при свете луны очень понравилась. Все равно надо было возвращаться в Миколайки, так почему не сейчас?
— Отличная идея, — подхватила она. — Заодно попробуем поймать угря. Второй удочкой я пока так и не пользовалась. Там крючок большой, насадим дождевого червя и поплывём медленно у самых тростников. Вдруг что и попадётся?
Ночь была прекрасная, тёплая и светлая. Вода отливала серебром, а всякие шорохи, всплески и крики ночных птиц уже не пугали. Девчонки привыкли к озёрам.
Они медленно двигались на север вдоль стены камыша, время от времени откладывая весла и наслаждаясь очарованием лунной ночи. Шпулька чувствовала огромное облегчение. Сама мысль, что они все больше отдаляются от проклятого места, где подстерегало столько опасностей, наполняла её спокойствием и умиротворённостью.
Удочка, спокойно лежавшая в ногах Терески, вдруг прыгнула назад. Та успела в последний момент ухватить её за конец и почувствовала резкий рывок. Уцепившаяся за удилище и развернувшаяся почти на сто восемьдесят градусов девчушка не сразу сообразила, что произошло. А сообразив, тут же скомандовала:
— Быстро отплывай от этих зарослей! На чистую воду! Скорее!
Шпулька, разумеется, сразу перепугалась, но послушно начала выгребать на середину озера, успев подхватить при этом выпавшее Терескино весло и уложить его вдоль борта.
— Господи! Что случилось?
— Что-то поймалось. Может, и уторь. Погреби ещё немного, не останавливайся, а то запутается в этих камышах!
Возбуждение явно прибавило Шпульке сил, и байдарка с лихорадочно метавшейся на корме Тереской медленно отошла от берега. На конце удочки что-то дёргалось, тянуло то в одну, то в другую сторону, явно пытаясь вырвать её из рук и удрать.
— Осторожно! — прошептала вспотевшая от эмоций Тереска. — Сейчас попробую подсечь!
Шпулька обернулась к подруге и замерла, стараясь даже не дышать. Та, улучив подходящий момент, дёрнула удочку. Над поверхностью воды на секунду мелькнул конец лески, на котором извивалось нечто огромное, чёрное и длинное, похожее на змею. На мгновение оно обвилось вокруг кормы и тут же скользнуло назад в воду. У бедной Шпульки крик застыл в горле, Тереска же страшно воодушевилась.
— Есть! Угорь — с лошадь! Черт с ней, с удочкой, за леску вытащу, — лихорадочно бормотала она. — Приготовь сумку или что там? Пакет, рюкзак, наволочку, все равно!
Сидя боком в байдарке и опасно наклонившись, она потихоньку выбирала леску. Удочка шлёпнулась в воду по другую сторону лодки. Шпулька металась в панике, вытягивая из рюкзака какие-то предметы, тут же валившиеся у неё из рук. Тереска, намотав леску на руку, подтянула её конец, а другой рукой, опущенной за борт, нащупала что-то чёрное, бешено извивающееся, ухватила покрепче и, напрягая все силы, потащила из воды.
Жуткий крик Шпульки разорвал ночь и эхом отразился от стены леса. Что-то скользкое и холодное шлёпнуло её по спине. Тереска тоже вскрикнула, судорожно сжимая левой рукой обмотанную вокруг пальцев леску, а вьющуюся чёрную гадину — правой. Шпулька сжалась в комочек на носу, пытаясь отодвинуться от этого яростного клубка змей, прижимая к груди наполовину опорожнённый рюкзак и издавая при каждом прикосновении скользких колец отчаянный визг.
Ещё немного — и она сама прыгнет за борт. Тереска, полуослепшая от брызг и запыхавшаяся, самоотверженно сражалась с чудовищем.
— Да давай же сумку! Скорее, черт! А то удерёт! Ну дай же что-нибудь!
Совсем уже ничего не соображающая Шпулька подсунула ей открытый рюкзак. Спустя несколько ужасных минут, когда, казалось, угорь множится, проникает через брезент и никогда не позволит запихнуть себя внутрь, Тереске удалось затянуть шнур рюкзака, в последний момент выдернув руку. Изнутри теперь торчала только леска, другим концом привязанная к удилищу, мирно покачивающемуся на волнах в некотором отдалении от байдарки.
— Ну, и что теперь? — спросила Шпулька, постукивая зубами от волнения. Рюкзак дёргался и подпрыгивал на дне лодки.
— Не знаю, — ответила Тереска, немного ослабев от таких бурных переживаний. — Вылови-ка пока удилище. Это же надо, какого классного угря поймали, даже не верится!
— Я и подумать не могла, что это так сложно, — призналась Шпулька. — Просто чудо, что не перевернулись со всем нашим добром!
— Ещё бы немного… А попасться он должен был. Я это чувствовала, когда ему червя выбирала. Самого большого и жирного. Я бы и сама на такого клюнула.
Шпульку передёрнуло от отвращения.
— Что твой угорь, что червяк — одинаковая дрянь! А какой он вёрткий!
— И скользкий. Недаром говорят: «Скользкий как угорь». Совершенно невозможно его ухватить!
— А как же ты удержала?
— Заранее была готова. Ещё отец меня научил, что скользкий, и что хватать надо у самой головы.
Обе немного посидели, тяжело дыша и стараясь прийти в себя.
— Похоже, наши туалетные принадлежности пропали, — меланхолически заметила Шпулька, придерживая дёргающийся рюкзак. — Они внутри остались и, судя по тому, что вытворяет этот чертяка, можно с ними проститься. А также с мылом, чистящим порошком и сахаром. Я и половины вынуть не успела.
— А то, что вынула, где?
— Где-то на дне. На хлебе я сижу, подержи рюкзак, спрячу, чтобы не намок…
— Тсс!.. — вдруг прошипела Тереска.
Откуда-то издалека, в абсолютной тишине долетело характерное постукивание весел о борт лодки. Кто-то приближался. Его ещё не было видно, и находился он далеко, двигаясь тихо и стараясь не шуметь. Тереска осторожно взялась за своё весло.
— Сиди, как сидишь, и держи эту зверюгу. Сматываемся отсюда, надо где-то спрятаться.
— Почему? — прошептала Шпулька, хотя, услышав звук, она подумала о том же самом.
— А если это рыбнадзор? Услышал нас, а тебя, признаться, в Венгожеве слышно было. Точно не знаю, но вдруг мы чего сбраконьерствовали? Может, ночью нельзя этих угрей ловить, или с лодки запрещается. Я его ни за что не отдам. Переждём в камышах.
Чужое весло стукнуло ещё раз, уже ближе. Тере-ска, гребя бесшумно, подплыла к узкой полосе камыша. Тихонько загнала байдарку в самую гущу, поближе к берегу, в тень нависавших над водой деревьев, и притаилась.
— У меня совсем руки одеревенели, судорогой сводит, — прошипела Шпулька. — На, теперь ты его подержи…
Таинственная лодка проплыла мимо и направилась на юг. В ней сидели двое. Как только они немного отдалились, Тереска передала рюкзак Шпульке и двинулась в противоположном направлении. Гребли девчонки по очереди, так и не решив, что тяжелее: махать веслом или держать угря.
— Судя по местности, Миколайки уже недалеко, — заметила Тереска на рассвете. — Мы здесь были, я эту деревню узнала. Можем пристать вон там, у леса. Поспим на матрацах. Будут думать, что мы загораем. Загорать нигде не запрещается.
Рассвело.
— А что с этим извергом делать? — спросила Шпулька, высаживаясь на прекрасную полянку у леса. — Он ещё жив, может удрать.
— Убить и разделать. И чем скорее, тем лучше. Шпулька машинально попятилась.
— Как ты себе это представляешь? Я к нему и пальцем не притронусь! Даже не думай! То есть мёртвого могу взять, а убивать — не умею.
Тереска была явно озадачена. Она тоже не знала, как убивают угрей. Проблема возникла совершенно неожиданно, но решить её нужно было безотлагательно.
— Сам он не сдохнет, — огорчённо заметила она. — Эти твари жутко живучие.
— Даже если держать его в рюкзаке весь день без воды?
— Весь день — не знаю, но это только мучить. Самое гуманное, пожалуй, отрубить ему просто голову топором. Одним ударом.
— Ну так отруби.
— Легко сказать. Он же не будет лежать спокойненько и ждать, пока я замахнусь.
Шпулька неуверенно взглянула на рюкзак.
— Может, его придержать?
— А как?
— Не знаю…
Дебаты по вопросу угря продолжались. Тем временем в некотором отдалении в камышах у самого леса к берегу причалила лодочка со свёрнутым парусом. Молодой человек, услышавший посреди ночи жуткий крик, доносившийся с озера, и с неимоверной быстротой оказавшийся неподалёку от сражающихся с угрем девчонок, вышел теперь на берег и приблизился к полянке. Спрятавшись за кустами, он стал свидетелем впечатляющей сцены.
Демонстрирующий потрясающую живучесть угорь извивался на пне. Шпулька придерживала его через тряпку за хвост, Тереска, намотав леску на левую руку, пыталась закрепить его голову, правой рукой поднимая топор, что со стороны выглядело, как будто она замахнулась на подругу.
— Кажется, я окончательно сдурела, — заявила вдруг она, опуская руку. — Вместе с головой и леску отрублю. Откуда мне знать, где она кончается!
— Руби что хочешь, только скорее! Он вот-вот выскользнет!
— Слушай, а если обухом? Это ведь все равно? Если сильно ударить, это же не будет негуманно? Как думаешь?
— Бей, руби, что хочешь делай! Негуманно так тянуть! Он тут мучается, да и я тоже. Ещё вопрос, кто больше!
— Ну ладно. Держи крепче!
Повёрнутое вверх острие топора блеснуло на солнце. Молодой человек за кустом лещины рванулся было, но сдержался и остался на месте. Тереска попала точно, может быть, благодаря тому, что в последний момент зажмурилась.
— Слава Богу, убила! Теперь надо его выпотрошить и вынуть крючок. А я посмотрю, что там с рюкзаком…
Ущерб оказался меньше, чем предполагалось. Сахар, ясное дело, высыпался, но мыло и зубные щётки уцелели. Пережил катастрофу и чистящий порошок, сохранившийся на самом дне в целлофановом пакете. И все же рюкзак стоило постирать. Обе управились одновременно: Шпулька с потрошением угря, Тереска — со стиркой.
— Хорошо бы его теперь прокоптить, — заметила Шпулька, с удовлетворением рассматривая их добычу. — Смотри, какая красота! Жалко, если такое добро пропадёт!
— Посоли и положи в тенёк. Подумаю, что можно сделать. А пока давай поспим. Нам бы найти кусок жести. А одеяла совсем не нужны. Смотри, ещё пяти нет, а как пригревает.
Молодой человек выбрался из кустов, подождал немного, вытащил что-то из своей лодки, снова приблизился к спящим, затем вернулся на берег, поставил парус и отчалил.
— Какого черта мы сюда тащились! Дураку ясно, что в такой толчее о колбасе можно только мечтать, — громко выражала своё недовольство Тереска, покидая здание железнодорожного вокзала в Миколайках. — Господи Иисусе! Ну и жара! Давай скорей назад к воде.
— Подожди. Хлеб и сахар обязательно надо купить. С молоком лучше не связываться — все равно скиснет. Потом завернём в какую-нибудь деревню.
— На озере Снярдвы деревень нет, — буркнула Тереска и вдруг остановилась, как вкопанная. — Ой! Я где-то читала, что это Снярдвы — вообще ненормальное. Рыбы там нет, берега все в камышах, лысые и недоступные. Очень негостеприимное такое озеро. Ни отдохнуть на нем толком, ни прокормиться, разве что утонуть. Ничего не поделаешь, придётся закупать провизию, иначе нам крышка.
Шпулька осуждающе посмотрела на подругу и двинулась вперёд.
— Не могла раньше вспомнить? — сердито спросила она и добавила: — На крайний случай у нас есть угорь и труба. Купим хлеба и как-нибудь перебьёмся.
Тереска поспешила за ней.
— Надо сразу три очереди занять. И давай поторапливаться, на это копчение несколько часов уйдёт. И подумать только, в таком идиотском месте найти такую отличную железку! Чего только люди в лесу не теряют!
Кусок жести лежал совсем рядом с угрем, и девчонки едва не наступили на него, когда начали собираться в дорогу. Обе очень удивились, что не заметили такую ценную вещь раньше. Жесть была согнута и прямо-таки идеально годилась в качестве трубы для коптильни.
В Миколайки подруги добрались к одиннадцати и сразу угодили в жуткое пекло. Солнце жарило отчаянно, а ветра, который так приятно освежал на озере, в городе не чувствовалось совсем. Перспектива ходить по магазинам и толкаться в очередях казалась ужасной.
— Слушай, что-то я спутала, — вдруг призналась Тереска в очереди за хлебом. — Все не так плохо. На этом озере Снярдвы нет приличной рыбы, а всякую мелочь поймать можно. Только она костлявая. Муки нам хватит?
— Коптить будем, — упрямо проворчала Шпулька.
Мясных консервов, разумеется, в продаже не было, о сгущёнке в этих краях, похоже, никто слыхом не слыхивал. Тереске с боем удалось раздобыть кусок сыра. Пот стекал у неё по спине струйками, когда она вырвалась из клубившейся у прилавка очереди.
— Люди совсем очумели, — яростно фыркнула она. — Война завтра, что ли, начинается?
— Сегодня, оказывается, суббота, — объяснила Шпулька. — Я купила кисель и сахар. Давай отсюда поскорей выйдем. О!.. — она вдруг замолчала и добавила совсем другим тоном: — Посмотри, вон этот твой.
Сердце у Терески заколотилось прежде, чем она взглянула. В дверях переполненного магазина появился заглядывавший внутрь молодой человек с изумительными синими глазами. Он быстро обвёл взглядом толпу, заметил Тереску, кивнул ей с улыбкой, пропустил вперёд какого-то старика в пёстрой рубашке и тут же отступил назад.
Тереска, двигаясь, как во сне, взялась за одну ручку сетки и направилась к выходу. Затем нерешительно остановилась, снова сделала несколько шагов, потянула за собой подругу и опять остановилась. Шпулька налетела на неё сзади.
— Ты что, решила в этой печи навеки поселиться? — возмутилась та.
— Видела я, как одна такая за ним бежала, — ни с того ни с сего заявила Тереска. — Я бегать не буду.
— Только не впадай в другую крайность, а то ещё начнёшь от него бегать. Да выйди же наконец на воздух! Там будешь думать!
На улице молодого человека уже не было. Тереска даже и не очень-то огорчилась. В глубине души она настроилась на случайные встречи и ей вполне достаточно было, что он где-то рядом. Само сознание этого делало жизнь ярче.
— Куда плывём? — спросила Шпулька, распихивая покупки в байдарке. — Уже второй час. Если я сейчас же не искупаюсь, будешь иметь дело с моим хладным трупом.
— Скорее — тёплым трупом, — поправила подруга. — Надо подумать. Чтобы коптить, нужен лес и спокойная обстановка…
Она замолчала и разложила на корме карту. Шпулька присела рядом.
— Лесничество — вот здесь, — продолжала Тереска, тыкая пальцем в южную часть озера. — И леса тут есть. Но пока мы туда доплывём, боюсь, угорь испортится. Такая жара. Похоже, будет гроза, вон как печёт! Давай свернём в этот заливчик за островом. Что скажешь?
Выбранное по карте место оказалось не слишком удачным. Весь берег зарос камышом, а лес был частично заболоченным. В конце концов удалось найти местечко посуше. Никаких плакатов там не было, ни запрещающих, ни разрешающих. Поэтому решено было считать данную территорию нейтральной.
Тереска сразу приступила к устройству коптильни. Напряжённо вспоминая, как это должно выглядеть, она выкопала небольшую ямку и рядом насыпала холмик. Приволокла большой плоский камень, который должен был служить экраном, прикрывающим огонь с одной стороны, чтобы дым шёл в другую. Шпулька с энтузиазмом таскала сухие ветки можжевельника. Найденная утром жесть годилась как нельзя лучше.
— Только бы он у нас не пригорел, — волновалась Тереска. — Длиннющий, как змея. Надо бы его на палочке повесить. Жутко сложное дело эта коптильня. Ты не только сухие носи, от них дыму мало, собирай и зеленые. И смотри, чтоб без смолы, а то будет скипидаром отдавать. Что хорошо пахнет? Ольха! Поищи ольху.
На этот раз открытие сделала Шпулька, разыскивая у самого берега ольху. Она с пыхтением приволокла огромную корягу и бросила на траву рядом с Тереской.
— Здесь твои любимые минералы, — загадочно объявила она. — Великолепная куча в кустах, но на очаг не годятся. Если там огонь разводить, весь лес спалим как пить дать.
Запыхавшейся Тереске было не до камней.
— Бог с ними! Нетронутые?
— В идеальном состоянии. Даже мхом поросли.
— Значит, он здесь ещё не был. Не отвлекайся. Заготовь побольше хворосту, чтобы сразу и на костёр хватило. Ну, сейчас запалю и посмотрим, куда дым пойдёт.
Слабый ветерок едва заметно тянул понизу. Замечательный дым, густой и сильно пахнущий можжевельником, повалил как по заказу прямо на подвешенного в импровизированной трубе угря. Вслед за дымом метнулся огонь, лизнул низ жестяного листа, но не достал до свисающего хвоста рыбы. Тереска прямо-таки раздулась от гордости.
— Ну! — с триумфом заявила она. — И кто посмеет сказать, что я не гений?
— Гений, гений, — подтвердила Шпулька с глубочайшей убеждённостью. — Сразу идём купаться, или сначала — палатка?
— Палатка. Сделал дело — гуляй смело! Все равно придётся прыгать в воду с байдарки, у берега наверняка полно пиявок.
Огонь в коптильне требовал тщательного присмотра, поэтому купались недолго. Воодушевлённая столь замечательными достижениями, Шпулька уговаривала подругу половить ещё. А вдруг опять получится?
— Этого съедим и оглянуться не успеем, — убеждала она Тереску, плавая вокруг байдарки. — А так был бы ещё один в запасе. И коптильня здесь под рукой, сразу бы и обработали.
Подруга была настроена скорее скептически.
— Вряд ли. Такие чудеса раз в жизни случаются. Но вообще половить можно. Другая рыба в копчёном виде тоже объеденье! Сама поплыву, ты следи за огнём.
Угорь коптился, Шпулька, глотая слюнки, щедро подкладывала по очереди то сухие, то свежие веточки, а в промежутках собирала последнюю уже землянику и обильную малину. Тереска вернулась на закате очень расстроенная.
— Две плотвички, — сказала она с глубокой обидой. — Я не знаю, что эти рыбы себе думают. Совести не имеют! А ведь полно их здесь. Видно же, как ходят в озере — огромные, как бегемоты. И чего им надо?
Шпулька не теряла надежды.
— Здесь, наверно, маленькой рыбы нет, одна большая. А ты ловила маленькую. В чем проблема? Поставь удочку на угря, как тогда ночью. Тихо, спокойно. Подбери ему червяка посимпатичнее, может, и позарится!
— Утащит удочку.
— А ты закрепи её хорошенько.
— Камыши здесь слишком широкие, лески не хватит перебросить. А если в зарослях ловить, придётся потом за ним нырять.
— Тогда — с байдарки. Поставим её в камышах, чтобы корма торчала, а с кормы — удочка. Вдруг угрю понравится?
Так и сделали. Уже смеркалось, а хворосту для костра явно не хватало. Тереске пришлось срочно этим заняться, пока ещё хоть что-то можно было различить в лесу. Шпулька готовила торжественный ужин, время от времени с надеждой поглядывая на стоящую в камышах байдарку.
Вдруг ей показалось, что та немного изменила позицию. Полной уверенности не было, так как в наступивших сумерках и густых зарослях немного можно было разобрать. Девочка остановилась и присмотрелась внимательнее. Ей снова почудилось какое-то движение. Она подбежала к палатке и достала фонарик. Яркий луч света успел ухватить скрывающийся в тростниках нос лодки.
Шпулька так и застыла с открытым ртом, не понимая, что происходит. Когда же до неё наконец дошло, Тереска, волочившая через кусты огромный корень, услышала душераздирающий вопль. Бросив деревяшку и выскочив из леса, она увидела подругу, демонстрирующую на берегу озера странные гимнастические упражнения с фонарём, состоящие из беспрерывного размахивания руками и попыток войти в воду почему-то задом наперёд. Вся эта акробатика сопровождалась нечленораздельными выкриками вперемешку с жалобными стонами.
— Украло! И удрало! И поймать не успело! То есть не успела, — убивалась Шпулька.
Столь бурный взрыв отчаяния у неё вызывала мысль о следующем угре, попавшемся на удочку и в данный момент бесследно исчезающем в озёрных глубинах вместе с байдаркой. Тереска вырвала фонарь и посветила в камыши, где раньше стояла лодка. Сразу поняв, в чем дело, она взобралась на трухлявый пень, так как прибрежные заросли заслоняли вид на озеро. Пень тут же под ней развалился, но девочка успела заметить тёмный силуэт в нескольких метрах от берега, удалявшийся с пугающей скоростью. Решение пришло мгновенно.
— Давай за ним! Прямо сейчас, а то потом в жизни не найдём! Скорее!
Шпулька, ни слова не говоря, кинулась было в тростники.
— Стой! Не вплавь! Пиявки… На матрацах!
Матрацы, к счастью, оказались надуты и готовы ко сну. Содрать с них простыни и вытащить из палатки было секундным делом. Сущие мгновения ушли на колебания, входить ли в воду, где притаились только этого и ждавшие хищные пиявки. «Может, они спят», — мелькнула у Терески слабая надежда. Девочка горячо пожалела, что не познакомилась в своё время поближе с обычаями пиявок и вежливо уступила дорогу страшно взволнованной подруге.
— Падай сразу плашмя вместе с матрацем, — торопливо посоветовала она. — Только не свались! И быстро отплывай, я — за тобой. Может, они сразу не сообразят и не вопьются!
Вода была тёплая. Тереска в последнюю минуту вспомнила о фонаре и захватила его с собой, бросив на матрац и тут же намочив, но, видимо без особого ущерба, так как он продолжал гореть. Выключив его пока, она ринулась в погоню. Пиявки свой шанс, похоже, проворонили.
Тёмный силуэт на озере изменил направление, и девчонки потеряли было его из виду, затем снова заметили и, гребя изо всех сил руками, постарались сократить расстояние. Тереске здорово мешал фонарик, зажатый под подбородком, но на подушке матраца это было единственное сухое место. Шпулька немного пришла в себя и начала мыслить логически.
— Поплыли вдоль берега, — предложила она. — Ты направо, я — налево. Она может быть в тростниках, а посреди озера и так увидим.
Нечто, утащившее байдарку, металось без памяти из стороны в сторону. Время от времени одна из подруг замечала впереди неясный силуэт, плыла к нему, но лодка быстро удалялась и снова исчезала в темноте.
— Аууу! Тереска! — закричала Шпулька от противоположного берега. — Ты где?!
В голосе её слышалось беспокойство.
— Здесь! — заорала в ответ Тереска с другой стороны. — Видишь что-нибудь?
— Она к Снярдвам плывёт! Что делать? Я на большой воде боюсь!
— Гони её в тростники! Я заплыву вперёд и перехвачу!
Усталость понемногу начала брать своё и у беглеца, и у преследователей. Темнота становилась все гуще, тростник удавалось различить, только ткнувшись в него носом. Тереска, похоже, обогнала байдарку.
— Шпулька! Ты где? — отчаянно воззвала она, не видя абсолютно ничего в сгустившейся мгле.
— Здесь! — отозвалась подруга совсем рядом. — Кажется, она свернула налево. Там что-то виднеется!
— Остров там! А за островом — Снярдвы. Где эта зараза? Ничего не видно!
— Тихо! Вон туда поплыла. Шуршит. Обе замолчали и прислушались. Со стороны острова донёсся слабый шорох тростника.
— Запутался наконец, — прошептала Тереска с надеждой. — Давай туда. Я посвечу. Ты где?
— Да здесь, рядом. Я тебя вижу. А чем посветишь-то?
— Я фонарик захватила. Скучать нам не приходится, это точно! Может, кто сглазил? Ни одной ночи спокойной!
Луч света медленно шарил по тростникам, росшим вокруг острова. Нос байдарки вдруг вынырнул из темноты. Он слегка подёргивался и качался, корма прочно застряла в зарослях. Шпулька соскользнула с матраца в воду, ухватилась за нос и залезла в лодку. Тереска передала ей фонарик, крепко привязала к лодке оба матраца и последовала за подругой.
Очутившись наконец в родной байдарке, путешественницы вздохнули с облегчением. Уж теперь-то ей не убежать! Лодка продолжала вздрагивать, конец удочки сильно изогнулся, а попавшийся на крючок зверь забрался, видимо, глубоко в камыши. Мысль перерезать леску даже не пришла Тереске в голову. Она была твёрдо намерена во что бы то ни стало извлечь рыбину.
— Если это угорь, — угрюмо заявила она, — можешь сразу с ним попрощаться. Сунуть нам его некуда, а так мне не удержать. Был бы нож, я бы срезала тростник и достала бы эту холеру…
— Есть нож! — возбуждённо воскликнула Шпулька. — Которым рыбу потрошили. Я как раз на него села.
Дрожа от нетерпения, она схватила фонарик и принялась подсвечивать подруге, которая, свесившись с кормы, сражалась с упиравшейся рыбиной. На этот раз это оказался не угорь, но что-то не менее огромное, может, акула, а то и вовсе кит, запутавшийся в тростниках на Мазурских озёрах в центре Европы. Тереска рубанула ножом пониже лески и после нескольких минут отчаянных усилий спутанный кубок травы, каких-то корней и лески вместе с китом шлёпнулся на дно лодки.
— Издеваешься! — рассердилась Тереска, вылезла из ямы и вбила лопату в землю. — Ничего тут нет. Какой дурак будет в воду зарывать? Во всяком случае одно мы знаем точно — он не прячет понемногу под каждой кучей. Если было бы под каждой, было бы и под этой. Все! Кончай работу!
Шпулька посмотрела на дело своих рук, и ей стало не по себе. Все им советовали не вмешиваться, а они? Вмешались дальше некуда — разворотили подозрительную груду и теперь здесь остаются ночевать! А вдруг сумасшедший где-то рядом? Кто гуляш прикрыл?
— Давай-ка поскорее убираемся отсюда, — заявила она. — Появится аристократ, увидит, разъярится и пристукнет, кто под руку попадётся. То есть нас. Ночи сейчас лунные. Какая тебе разница, когда спать? Я бы прямо сразу и отправилась.
Тереске мысль продолжить путешествие при свете луны очень понравилась. Все равно надо было возвращаться в Миколайки, так почему не сейчас?
— Отличная идея, — подхватила она. — Заодно попробуем поймать угря. Второй удочкой я пока так и не пользовалась. Там крючок большой, насадим дождевого червя и поплывём медленно у самых тростников. Вдруг что и попадётся?
Ночь была прекрасная, тёплая и светлая. Вода отливала серебром, а всякие шорохи, всплески и крики ночных птиц уже не пугали. Девчонки привыкли к озёрам.
Они медленно двигались на север вдоль стены камыша, время от времени откладывая весла и наслаждаясь очарованием лунной ночи. Шпулька чувствовала огромное облегчение. Сама мысль, что они все больше отдаляются от проклятого места, где подстерегало столько опасностей, наполняла её спокойствием и умиротворённостью.
Удочка, спокойно лежавшая в ногах Терески, вдруг прыгнула назад. Та успела в последний момент ухватить её за конец и почувствовала резкий рывок. Уцепившаяся за удилище и развернувшаяся почти на сто восемьдесят градусов девчушка не сразу сообразила, что произошло. А сообразив, тут же скомандовала:
— Быстро отплывай от этих зарослей! На чистую воду! Скорее!
Шпулька, разумеется, сразу перепугалась, но послушно начала выгребать на середину озера, успев подхватить при этом выпавшее Терескино весло и уложить его вдоль борта.
— Господи! Что случилось?
— Что-то поймалось. Может, и уторь. Погреби ещё немного, не останавливайся, а то запутается в этих камышах!
Возбуждение явно прибавило Шпульке сил, и байдарка с лихорадочно метавшейся на корме Тереской медленно отошла от берега. На конце удочки что-то дёргалось, тянуло то в одну, то в другую сторону, явно пытаясь вырвать её из рук и удрать.
— Осторожно! — прошептала вспотевшая от эмоций Тереска. — Сейчас попробую подсечь!
Шпулька обернулась к подруге и замерла, стараясь даже не дышать. Та, улучив подходящий момент, дёрнула удочку. Над поверхностью воды на секунду мелькнул конец лески, на котором извивалось нечто огромное, чёрное и длинное, похожее на змею. На мгновение оно обвилось вокруг кормы и тут же скользнуло назад в воду. У бедной Шпульки крик застыл в горле, Тереска же страшно воодушевилась.
— Есть! Угорь — с лошадь! Черт с ней, с удочкой, за леску вытащу, — лихорадочно бормотала она. — Приготовь сумку или что там? Пакет, рюкзак, наволочку, все равно!
Сидя боком в байдарке и опасно наклонившись, она потихоньку выбирала леску. Удочка шлёпнулась в воду по другую сторону лодки. Шпулька металась в панике, вытягивая из рюкзака какие-то предметы, тут же валившиеся у неё из рук. Тереска, намотав леску на руку, подтянула её конец, а другой рукой, опущенной за борт, нащупала что-то чёрное, бешено извивающееся, ухватила покрепче и, напрягая все силы, потащила из воды.
Жуткий крик Шпульки разорвал ночь и эхом отразился от стены леса. Что-то скользкое и холодное шлёпнуло её по спине. Тереска тоже вскрикнула, судорожно сжимая левой рукой обмотанную вокруг пальцев леску, а вьющуюся чёрную гадину — правой. Шпулька сжалась в комочек на носу, пытаясь отодвинуться от этого яростного клубка змей, прижимая к груди наполовину опорожнённый рюкзак и издавая при каждом прикосновении скользких колец отчаянный визг.
Ещё немного — и она сама прыгнет за борт. Тереска, полуослепшая от брызг и запыхавшаяся, самоотверженно сражалась с чудовищем.
— Да давай же сумку! Скорее, черт! А то удерёт! Ну дай же что-нибудь!
Совсем уже ничего не соображающая Шпулька подсунула ей открытый рюкзак. Спустя несколько ужасных минут, когда, казалось, угорь множится, проникает через брезент и никогда не позволит запихнуть себя внутрь, Тереске удалось затянуть шнур рюкзака, в последний момент выдернув руку. Изнутри теперь торчала только леска, другим концом привязанная к удилищу, мирно покачивающемуся на волнах в некотором отдалении от байдарки.
— Ну, и что теперь? — спросила Шпулька, постукивая зубами от волнения. Рюкзак дёргался и подпрыгивал на дне лодки.
— Не знаю, — ответила Тереска, немного ослабев от таких бурных переживаний. — Вылови-ка пока удилище. Это же надо, какого классного угря поймали, даже не верится!
— Я и подумать не могла, что это так сложно, — призналась Шпулька. — Просто чудо, что не перевернулись со всем нашим добром!
— Ещё бы немного… А попасться он должен был. Я это чувствовала, когда ему червя выбирала. Самого большого и жирного. Я бы и сама на такого клюнула.
Шпульку передёрнуло от отвращения.
— Что твой угорь, что червяк — одинаковая дрянь! А какой он вёрткий!
— И скользкий. Недаром говорят: «Скользкий как угорь». Совершенно невозможно его ухватить!
— А как же ты удержала?
— Заранее была готова. Ещё отец меня научил, что скользкий, и что хватать надо у самой головы.
Обе немного посидели, тяжело дыша и стараясь прийти в себя.
— Похоже, наши туалетные принадлежности пропали, — меланхолически заметила Шпулька, придерживая дёргающийся рюкзак. — Они внутри остались и, судя по тому, что вытворяет этот чертяка, можно с ними проститься. А также с мылом, чистящим порошком и сахаром. Я и половины вынуть не успела.
— А то, что вынула, где?
— Где-то на дне. На хлебе я сижу, подержи рюкзак, спрячу, чтобы не намок…
— Тсс!.. — вдруг прошипела Тереска.
Откуда-то издалека, в абсолютной тишине долетело характерное постукивание весел о борт лодки. Кто-то приближался. Его ещё не было видно, и находился он далеко, двигаясь тихо и стараясь не шуметь. Тереска осторожно взялась за своё весло.
— Сиди, как сидишь, и держи эту зверюгу. Сматываемся отсюда, надо где-то спрятаться.
— Почему? — прошептала Шпулька, хотя, услышав звук, она подумала о том же самом.
— А если это рыбнадзор? Услышал нас, а тебя, признаться, в Венгожеве слышно было. Точно не знаю, но вдруг мы чего сбраконьерствовали? Может, ночью нельзя этих угрей ловить, или с лодки запрещается. Я его ни за что не отдам. Переждём в камышах.
Чужое весло стукнуло ещё раз, уже ближе. Тере-ска, гребя бесшумно, подплыла к узкой полосе камыша. Тихонько загнала байдарку в самую гущу, поближе к берегу, в тень нависавших над водой деревьев, и притаилась.
— У меня совсем руки одеревенели, судорогой сводит, — прошипела Шпулька. — На, теперь ты его подержи…
Таинственная лодка проплыла мимо и направилась на юг. В ней сидели двое. Как только они немного отдалились, Тереска передала рюкзак Шпульке и двинулась в противоположном направлении. Гребли девчонки по очереди, так и не решив, что тяжелее: махать веслом или держать угря.
— Судя по местности, Миколайки уже недалеко, — заметила Тереска на рассвете. — Мы здесь были, я эту деревню узнала. Можем пристать вон там, у леса. Поспим на матрацах. Будут думать, что мы загораем. Загорать нигде не запрещается.
Рассвело.
— А что с этим извергом делать? — спросила Шпулька, высаживаясь на прекрасную полянку у леса. — Он ещё жив, может удрать.
— Убить и разделать. И чем скорее, тем лучше. Шпулька машинально попятилась.
— Как ты себе это представляешь? Я к нему и пальцем не притронусь! Даже не думай! То есть мёртвого могу взять, а убивать — не умею.
Тереска была явно озадачена. Она тоже не знала, как убивают угрей. Проблема возникла совершенно неожиданно, но решить её нужно было безотлагательно.
— Сам он не сдохнет, — огорчённо заметила она. — Эти твари жутко живучие.
— Даже если держать его в рюкзаке весь день без воды?
— Весь день — не знаю, но это только мучить. Самое гуманное, пожалуй, отрубить ему просто голову топором. Одним ударом.
— Ну так отруби.
— Легко сказать. Он же не будет лежать спокойненько и ждать, пока я замахнусь.
Шпулька неуверенно взглянула на рюкзак.
— Может, его придержать?
— А как?
— Не знаю…
Дебаты по вопросу угря продолжались. Тем временем в некотором отдалении в камышах у самого леса к берегу причалила лодочка со свёрнутым парусом. Молодой человек, услышавший посреди ночи жуткий крик, доносившийся с озера, и с неимоверной быстротой оказавшийся неподалёку от сражающихся с угрем девчонок, вышел теперь на берег и приблизился к полянке. Спрятавшись за кустами, он стал свидетелем впечатляющей сцены.
Демонстрирующий потрясающую живучесть угорь извивался на пне. Шпулька придерживала его через тряпку за хвост, Тереска, намотав леску на левую руку, пыталась закрепить его голову, правой рукой поднимая топор, что со стороны выглядело, как будто она замахнулась на подругу.
— Кажется, я окончательно сдурела, — заявила вдруг она, опуская руку. — Вместе с головой и леску отрублю. Откуда мне знать, где она кончается!
— Руби что хочешь, только скорее! Он вот-вот выскользнет!
— Слушай, а если обухом? Это ведь все равно? Если сильно ударить, это же не будет негуманно? Как думаешь?
— Бей, руби, что хочешь делай! Негуманно так тянуть! Он тут мучается, да и я тоже. Ещё вопрос, кто больше!
— Ну ладно. Держи крепче!
Повёрнутое вверх острие топора блеснуло на солнце. Молодой человек за кустом лещины рванулся было, но сдержался и остался на месте. Тереска попала точно, может быть, благодаря тому, что в последний момент зажмурилась.
— Слава Богу, убила! Теперь надо его выпотрошить и вынуть крючок. А я посмотрю, что там с рюкзаком…
Ущерб оказался меньше, чем предполагалось. Сахар, ясное дело, высыпался, но мыло и зубные щётки уцелели. Пережил катастрофу и чистящий порошок, сохранившийся на самом дне в целлофановом пакете. И все же рюкзак стоило постирать. Обе управились одновременно: Шпулька с потрошением угря, Тереска — со стиркой.
— Хорошо бы его теперь прокоптить, — заметила Шпулька, с удовлетворением рассматривая их добычу. — Смотри, какая красота! Жалко, если такое добро пропадёт!
— Посоли и положи в тенёк. Подумаю, что можно сделать. А пока давай поспим. Нам бы найти кусок жести. А одеяла совсем не нужны. Смотри, ещё пяти нет, а как пригревает.
Молодой человек выбрался из кустов, подождал немного, вытащил что-то из своей лодки, снова приблизился к спящим, затем вернулся на берег, поставил парус и отчалил.
— Какого черта мы сюда тащились! Дураку ясно, что в такой толчее о колбасе можно только мечтать, — громко выражала своё недовольство Тереска, покидая здание железнодорожного вокзала в Миколайках. — Господи Иисусе! Ну и жара! Давай скорей назад к воде.
— Подожди. Хлеб и сахар обязательно надо купить. С молоком лучше не связываться — все равно скиснет. Потом завернём в какую-нибудь деревню.
— На озере Снярдвы деревень нет, — буркнула Тереска и вдруг остановилась, как вкопанная. — Ой! Я где-то читала, что это Снярдвы — вообще ненормальное. Рыбы там нет, берега все в камышах, лысые и недоступные. Очень негостеприимное такое озеро. Ни отдохнуть на нем толком, ни прокормиться, разве что утонуть. Ничего не поделаешь, придётся закупать провизию, иначе нам крышка.
Шпулька осуждающе посмотрела на подругу и двинулась вперёд.
— Не могла раньше вспомнить? — сердито спросила она и добавила: — На крайний случай у нас есть угорь и труба. Купим хлеба и как-нибудь перебьёмся.
Тереска поспешила за ней.
— Надо сразу три очереди занять. И давай поторапливаться, на это копчение несколько часов уйдёт. И подумать только, в таком идиотском месте найти такую отличную железку! Чего только люди в лесу не теряют!
Кусок жести лежал совсем рядом с угрем, и девчонки едва не наступили на него, когда начали собираться в дорогу. Обе очень удивились, что не заметили такую ценную вещь раньше. Жесть была согнута и прямо-таки идеально годилась в качестве трубы для коптильни.
В Миколайки подруги добрались к одиннадцати и сразу угодили в жуткое пекло. Солнце жарило отчаянно, а ветра, который так приятно освежал на озере, в городе не чувствовалось совсем. Перспектива ходить по магазинам и толкаться в очередях казалась ужасной.
— Слушай, что-то я спутала, — вдруг призналась Тереска в очереди за хлебом. — Все не так плохо. На этом озере Снярдвы нет приличной рыбы, а всякую мелочь поймать можно. Только она костлявая. Муки нам хватит?
— Коптить будем, — упрямо проворчала Шпулька.
Мясных консервов, разумеется, в продаже не было, о сгущёнке в этих краях, похоже, никто слыхом не слыхивал. Тереске с боем удалось раздобыть кусок сыра. Пот стекал у неё по спине струйками, когда она вырвалась из клубившейся у прилавка очереди.
— Люди совсем очумели, — яростно фыркнула она. — Война завтра, что ли, начинается?
— Сегодня, оказывается, суббота, — объяснила Шпулька. — Я купила кисель и сахар. Давай отсюда поскорей выйдем. О!.. — она вдруг замолчала и добавила совсем другим тоном: — Посмотри, вон этот твой.
Сердце у Терески заколотилось прежде, чем она взглянула. В дверях переполненного магазина появился заглядывавший внутрь молодой человек с изумительными синими глазами. Он быстро обвёл взглядом толпу, заметил Тереску, кивнул ей с улыбкой, пропустил вперёд какого-то старика в пёстрой рубашке и тут же отступил назад.
Тереска, двигаясь, как во сне, взялась за одну ручку сетки и направилась к выходу. Затем нерешительно остановилась, снова сделала несколько шагов, потянула за собой подругу и опять остановилась. Шпулька налетела на неё сзади.
— Ты что, решила в этой печи навеки поселиться? — возмутилась та.
— Видела я, как одна такая за ним бежала, — ни с того ни с сего заявила Тереска. — Я бегать не буду.
— Только не впадай в другую крайность, а то ещё начнёшь от него бегать. Да выйди же наконец на воздух! Там будешь думать!
На улице молодого человека уже не было. Тереска даже и не очень-то огорчилась. В глубине души она настроилась на случайные встречи и ей вполне достаточно было, что он где-то рядом. Само сознание этого делало жизнь ярче.
— Куда плывём? — спросила Шпулька, распихивая покупки в байдарке. — Уже второй час. Если я сейчас же не искупаюсь, будешь иметь дело с моим хладным трупом.
— Скорее — тёплым трупом, — поправила подруга. — Надо подумать. Чтобы коптить, нужен лес и спокойная обстановка…
Она замолчала и разложила на корме карту. Шпулька присела рядом.
— Лесничество — вот здесь, — продолжала Тереска, тыкая пальцем в южную часть озера. — И леса тут есть. Но пока мы туда доплывём, боюсь, угорь испортится. Такая жара. Похоже, будет гроза, вон как печёт! Давай свернём в этот заливчик за островом. Что скажешь?
Выбранное по карте место оказалось не слишком удачным. Весь берег зарос камышом, а лес был частично заболоченным. В конце концов удалось найти местечко посуше. Никаких плакатов там не было, ни запрещающих, ни разрешающих. Поэтому решено было считать данную территорию нейтральной.
Тереска сразу приступила к устройству коптильни. Напряжённо вспоминая, как это должно выглядеть, она выкопала небольшую ямку и рядом насыпала холмик. Приволокла большой плоский камень, который должен был служить экраном, прикрывающим огонь с одной стороны, чтобы дым шёл в другую. Шпулька с энтузиазмом таскала сухие ветки можжевельника. Найденная утром жесть годилась как нельзя лучше.
— Только бы он у нас не пригорел, — волновалась Тереска. — Длиннющий, как змея. Надо бы его на палочке повесить. Жутко сложное дело эта коптильня. Ты не только сухие носи, от них дыму мало, собирай и зеленые. И смотри, чтоб без смолы, а то будет скипидаром отдавать. Что хорошо пахнет? Ольха! Поищи ольху.
На этот раз открытие сделала Шпулька, разыскивая у самого берега ольху. Она с пыхтением приволокла огромную корягу и бросила на траву рядом с Тереской.
— Здесь твои любимые минералы, — загадочно объявила она. — Великолепная куча в кустах, но на очаг не годятся. Если там огонь разводить, весь лес спалим как пить дать.
Запыхавшейся Тереске было не до камней.
— Бог с ними! Нетронутые?
— В идеальном состоянии. Даже мхом поросли.
— Значит, он здесь ещё не был. Не отвлекайся. Заготовь побольше хворосту, чтобы сразу и на костёр хватило. Ну, сейчас запалю и посмотрим, куда дым пойдёт.
Слабый ветерок едва заметно тянул понизу. Замечательный дым, густой и сильно пахнущий можжевельником, повалил как по заказу прямо на подвешенного в импровизированной трубе угря. Вслед за дымом метнулся огонь, лизнул низ жестяного листа, но не достал до свисающего хвоста рыбы. Тереска прямо-таки раздулась от гордости.
— Ну! — с триумфом заявила она. — И кто посмеет сказать, что я не гений?
— Гений, гений, — подтвердила Шпулька с глубочайшей убеждённостью. — Сразу идём купаться, или сначала — палатка?
— Палатка. Сделал дело — гуляй смело! Все равно придётся прыгать в воду с байдарки, у берега наверняка полно пиявок.
Огонь в коптильне требовал тщательного присмотра, поэтому купались недолго. Воодушевлённая столь замечательными достижениями, Шпулька уговаривала подругу половить ещё. А вдруг опять получится?
— Этого съедим и оглянуться не успеем, — убеждала она Тереску, плавая вокруг байдарки. — А так был бы ещё один в запасе. И коптильня здесь под рукой, сразу бы и обработали.
Подруга была настроена скорее скептически.
— Вряд ли. Такие чудеса раз в жизни случаются. Но вообще половить можно. Другая рыба в копчёном виде тоже объеденье! Сама поплыву, ты следи за огнём.
Угорь коптился, Шпулька, глотая слюнки, щедро подкладывала по очереди то сухие, то свежие веточки, а в промежутках собирала последнюю уже землянику и обильную малину. Тереска вернулась на закате очень расстроенная.
— Две плотвички, — сказала она с глубокой обидой. — Я не знаю, что эти рыбы себе думают. Совести не имеют! А ведь полно их здесь. Видно же, как ходят в озере — огромные, как бегемоты. И чего им надо?
Шпулька не теряла надежды.
— Здесь, наверно, маленькой рыбы нет, одна большая. А ты ловила маленькую. В чем проблема? Поставь удочку на угря, как тогда ночью. Тихо, спокойно. Подбери ему червяка посимпатичнее, может, и позарится!
— Утащит удочку.
— А ты закрепи её хорошенько.
— Камыши здесь слишком широкие, лески не хватит перебросить. А если в зарослях ловить, придётся потом за ним нырять.
— Тогда — с байдарки. Поставим её в камышах, чтобы корма торчала, а с кормы — удочка. Вдруг угрю понравится?
Так и сделали. Уже смеркалось, а хворосту для костра явно не хватало. Тереске пришлось срочно этим заняться, пока ещё хоть что-то можно было различить в лесу. Шпулька готовила торжественный ужин, время от времени с надеждой поглядывая на стоящую в камышах байдарку.
Вдруг ей показалось, что та немного изменила позицию. Полной уверенности не было, так как в наступивших сумерках и густых зарослях немного можно было разобрать. Девочка остановилась и присмотрелась внимательнее. Ей снова почудилось какое-то движение. Она подбежала к палатке и достала фонарик. Яркий луч света успел ухватить скрывающийся в тростниках нос лодки.
Шпулька так и застыла с открытым ртом, не понимая, что происходит. Когда же до неё наконец дошло, Тереска, волочившая через кусты огромный корень, услышала душераздирающий вопль. Бросив деревяшку и выскочив из леса, она увидела подругу, демонстрирующую на берегу озера странные гимнастические упражнения с фонарём, состоящие из беспрерывного размахивания руками и попыток войти в воду почему-то задом наперёд. Вся эта акробатика сопровождалась нечленораздельными выкриками вперемешку с жалобными стонами.
— Украло! И удрало! И поймать не успело! То есть не успела, — убивалась Шпулька.
Столь бурный взрыв отчаяния у неё вызывала мысль о следующем угре, попавшемся на удочку и в данный момент бесследно исчезающем в озёрных глубинах вместе с байдаркой. Тереска вырвала фонарь и посветила в камыши, где раньше стояла лодка. Сразу поняв, в чем дело, она взобралась на трухлявый пень, так как прибрежные заросли заслоняли вид на озеро. Пень тут же под ней развалился, но девочка успела заметить тёмный силуэт в нескольких метрах от берега, удалявшийся с пугающей скоростью. Решение пришло мгновенно.
— Давай за ним! Прямо сейчас, а то потом в жизни не найдём! Скорее!
Шпулька, ни слова не говоря, кинулась было в тростники.
— Стой! Не вплавь! Пиявки… На матрацах!
Матрацы, к счастью, оказались надуты и готовы ко сну. Содрать с них простыни и вытащить из палатки было секундным делом. Сущие мгновения ушли на колебания, входить ли в воду, где притаились только этого и ждавшие хищные пиявки. «Может, они спят», — мелькнула у Терески слабая надежда. Девочка горячо пожалела, что не познакомилась в своё время поближе с обычаями пиявок и вежливо уступила дорогу страшно взволнованной подруге.
— Падай сразу плашмя вместе с матрацем, — торопливо посоветовала она. — Только не свались! И быстро отплывай, я — за тобой. Может, они сразу не сообразят и не вопьются!
Вода была тёплая. Тереска в последнюю минуту вспомнила о фонаре и захватила его с собой, бросив на матрац и тут же намочив, но, видимо без особого ущерба, так как он продолжал гореть. Выключив его пока, она ринулась в погоню. Пиявки свой шанс, похоже, проворонили.
Тёмный силуэт на озере изменил направление, и девчонки потеряли было его из виду, затем снова заметили и, гребя изо всех сил руками, постарались сократить расстояние. Тереске здорово мешал фонарик, зажатый под подбородком, но на подушке матраца это было единственное сухое место. Шпулька немного пришла в себя и начала мыслить логически.
— Поплыли вдоль берега, — предложила она. — Ты направо, я — налево. Она может быть в тростниках, а посреди озера и так увидим.
Нечто, утащившее байдарку, металось без памяти из стороны в сторону. Время от времени одна из подруг замечала впереди неясный силуэт, плыла к нему, но лодка быстро удалялась и снова исчезала в темноте.
— Аууу! Тереска! — закричала Шпулька от противоположного берега. — Ты где?!
В голосе её слышалось беспокойство.
— Здесь! — заорала в ответ Тереска с другой стороны. — Видишь что-нибудь?
— Она к Снярдвам плывёт! Что делать? Я на большой воде боюсь!
— Гони её в тростники! Я заплыву вперёд и перехвачу!
Усталость понемногу начала брать своё и у беглеца, и у преследователей. Темнота становилась все гуще, тростник удавалось различить, только ткнувшись в него носом. Тереска, похоже, обогнала байдарку.
— Шпулька! Ты где? — отчаянно воззвала она, не видя абсолютно ничего в сгустившейся мгле.
— Здесь! — отозвалась подруга совсем рядом. — Кажется, она свернула налево. Там что-то виднеется!
— Остров там! А за островом — Снярдвы. Где эта зараза? Ничего не видно!
— Тихо! Вон туда поплыла. Шуршит. Обе замолчали и прислушались. Со стороны острова донёсся слабый шорох тростника.
— Запутался наконец, — прошептала Тереска с надеждой. — Давай туда. Я посвечу. Ты где?
— Да здесь, рядом. Я тебя вижу. А чем посветишь-то?
— Я фонарик захватила. Скучать нам не приходится, это точно! Может, кто сглазил? Ни одной ночи спокойной!
Луч света медленно шарил по тростникам, росшим вокруг острова. Нос байдарки вдруг вынырнул из темноты. Он слегка подёргивался и качался, корма прочно застряла в зарослях. Шпулька соскользнула с матраца в воду, ухватилась за нос и залезла в лодку. Тереска передала ей фонарик, крепко привязала к лодке оба матраца и последовала за подругой.
Очутившись наконец в родной байдарке, путешественницы вздохнули с облегчением. Уж теперь-то ей не убежать! Лодка продолжала вздрагивать, конец удочки сильно изогнулся, а попавшийся на крючок зверь забрался, видимо, глубоко в камыши. Мысль перерезать леску даже не пришла Тереске в голову. Она была твёрдо намерена во что бы то ни стало извлечь рыбину.
— Если это угорь, — угрюмо заявила она, — можешь сразу с ним попрощаться. Сунуть нам его некуда, а так мне не удержать. Был бы нож, я бы срезала тростник и достала бы эту холеру…
— Есть нож! — возбуждённо воскликнула Шпулька. — Которым рыбу потрошили. Я как раз на него села.
Дрожа от нетерпения, она схватила фонарик и принялась подсвечивать подруге, которая, свесившись с кормы, сражалась с упиравшейся рыбиной. На этот раз это оказался не угорь, но что-то не менее огромное, может, акула, а то и вовсе кит, запутавшийся в тростниках на Мазурских озёрах в центре Европы. Тереска рубанула ножом пониже лески и после нескольких минут отчаянных усилий спутанный кубок травы, каких-то корней и лески вместе с китом шлёпнулся на дно лодки.