Хмелевская Иоанна. Мы все под подозрением

   - Экспертиза, проведенная согласно вашему требованию, показала, что тот ключ из вазона не был использован. Он спокойно лежал и покрывался плесенью.
   - А этот, из стола?
   - А на этом, из стола, есть отпечаток пальца. Сегодня утром мы получили результат.
   - Ну а что было с моим видением тайника?
   Капитан тяжело вздохнул.
   - Да, здесь вы здорово попали в цель. В квартиру жертвы кто-то проник именно в то время, когда в бюро отсутствовали несколько человек. Разумеется, убийца не нашел ничего, потому что свои разоблачительные сведения вы передали не ему, а нам. Но у него нет алиби. Что скрывать, процесс будет основан на косвенных уликах, решающего доказательства у нас нет, но улики достаточно весомые. Разве только он признается в содеянном...
   Я покачала головой.
   - Ручаюсь вам, что он ни в коем случае не признается. Очень хорошо, что у вас есть улики...
   Прокурор продолжал рыться в бумагах и только, когда я уходила, посмотрел на меня, улыбнувшись извиняющейся, но в то же время какой-то злорадной улыбкой. Эта злорадная усмешка показалась мне странно знакомой...
   Я вернулась в отдел, где, вопреки ожиданиям, кипела работа. Збышека все любили, высоко ценили, и его просьбы принесли результат. Действительно, раз уж нам пришлось обанкротиться, то надо, по крайней мере, сделать это с честью!
   Мне пришлось ненадолго задержаться после работы, я подготовила свои эскизы для показа инвестору, сложила документацию и закурила. Витольд, как обычно, ушел сразу по окончании рабочего дня и его место было пустым. Дьявол появился в тот момент, когда я уже подумала, что простилась с ним навеки.
   Это мне совсем не понравилось.
   - Послушай, ты, - гневно сказала я. - Ты что, будешь меня преследовать до скончания дней?
   - До скончания дней не буду, - ядовито засмеялся дьявол. - Только до той минуты, когда тебя начнет преследовать мой заместитель, замечательный коллега, приятель и лучший ученик. Уж он заменит меня, не бойся... Только в несколько ином обличье.
   - В каком? - простонала я. - Что ты еще придумал?
   - В человеческом, в человеческом. Он и так у тебя под носом. И будет около тебя до конца жизни, ты идиотка, смертельно глупая, как и все бабы...
   Он злорадно усмехнулся, и я наконец поняла, что напоминала мне злорадная усмешка прекрасного прокурора. Боже мой, да это же он! Если отбросить завитки и рога, смягчить черты, изменить цвет глаз с черного на голубой!.. Точный его портрет!
   Я с ужасом смотрела на представителя преисподней, а он, неслыханно довольный, раскачивался в кресле.
   - Ну что? - спросил он. - Догадалась?
   - Чего ты от меня хочешь? Что я тебе сделала плохого?
   - Вот-вот! Запомни этот вопрос, ты его будешь задавать не раз, не два и не три...
   - Ни за что! - внезапно взбунтовалась я. - Со мной твои номера не пройдут! Еще посмотрим, кто кого осилит!
   - Дура! - смеялся дьявол. - Безнадежная дура! Ты хочешь работать, не так ли? Воспитывать детей, зарабатывать деньги... У тебя обязанностей до черта! А у него нет никаких, кроме одной - отравлять тебе жизнь.
   - Но зачем, опомнись! За каким чертом?!
   - Ничего не поделаешь, моя дорогая, для этого мы и существуем. Человечество складывается из мужчин и женщин. Его готовили специально для женщин. Если бы ты знала, сколько он уже успел сделать, у тебя бы глаза полезли на лоб. Не одна уж отдавала нам душу, чтобы только он вернулся к ней...
   - На меня не рассчитывай, не отдам. Последняя вещь, которая еще у меня осталась, - это душа, не получите ее!
   - Не отдашь нам, так отдашь ему. Все вы, кретинки, отдаете им душу, он наклонился ко мне и смотрел на меня глазами, сверкавшими какой-то злобной радостью. - Вынуждена будешь ему отдать. Он должен получить душу от тебя, потому что своей у него нет!
   - Что?!
   - Я, кажется, понятно говорю? У него нет души, получит ее от тебя...
   - Не получит! - упрямо заявила я.
   - Скажу тебе еще кое-что, - продолжал он таинственно. - В сущности, ты мне нравишься, я дам тебе хороший совет. Ты можешь отдать ему только половину души, но должна будешь пробудить в нем человеческие чувства. Ты должна его хоть раз заставить поволноваться.
   - То есть как? - удивленно спросила я. - И это все?
   - А тебе этого мало? Попробуй, убедишься. Сразу тебе скажу, что тебе удастся довести его до бешенства, может, он тебя даже задушит!.. Но заставить волноваться - исключено! Такого еще не случалось.
   - Ерунду ты говоришь, нет на свете такого человека, который бы никогда в жизни не был взволнован.
   - А кто тебе сказал, что он человек? Он наш представитель. Твоя душа имеет для нас большую цену, потому что ты, действительно, исключение из рода людского. У тебя такие глупые мысли, каких нет ни у кого другого. Он останется при тебе до конца жизни, чтобы ты могла откупиться...
   - Убирайся, пропади пропадом, проклятое чудище! Пошел вон! Чтоб мои глаза тебя не видали!!!
   - Хорошо, хорошо, в этом не будет необходимости...
   Все еще смеясь, он встал с кресла, отвесил мне церемонный поклон и так, склонившись, стал бледнеть, бледнеть, пока наконец совсем не исчез из виду.
   На следующий день я получила от капитана копию своего утерянного письма. Прочитав его, я поняла удививший меня вопрос следственных властей о нашем "Мистере Универсум", потому что там, кроме иных, находилась полная горечи фраза: "А если хочешь узнать все подробней, то спроси об этом у того, кому вы присудили первый приз на вашем очаровательном конкурсе красоты..."
   Мы сидели втроем и пили кофе: Алиция, Марек и я, подводя черту случившемуся. Алиция была вполне удовлетворена.
   - А я уже беспокоилась, - сказала она, закуривая сигарету. - Ничто на него не указывало.
   - Ситуация вокруг мастерской была обманчива, - задумчиво сказал Марек. - Никому не пришло в голову, что он мог совершить этот безумный шаг. Ведь было ясно, что мастерскую он потеряет.
   - Ой до самого конца надеялся, что нет, - ответила я. - Выказывал удивительный оптимизм, может быть, обманывал сам себя. А впрочем... Чем была для него утрата мастерской в сравнении с утратой... чего? Вообще всего.
   Марек меланхолично кивнул головой.
   - Если бы об этом стало известно, с ним все было бы кончено. Он ведь, в сущности, ничем не рисковал. Я представляю, каким ударом дня него было известие, что Тадеуш в курсе дела. Он был уверен, что никто об этом не знает.
   - Но как он смог это сделать? - заинтересовалась Алиция. - Теперь-то уже, наверное, можно сказать?
   - Это очень неприятное дело. Он подкупил одного из наших коллег, чтобы тот не участвовал в конкурсе. Извини, дорогая, я не буду уточнять... Как говорят древние, "не будем называть имен", согласимся с этим... Витек, боясь конкуренции, забрал у него материалы якобы для того, чтобы получить уверенность...
   - Эскизы, - задумчиво сказала я. - Он забрал эскизы, я была свидетелем этого...
   Перед моими глазами вновь встала картина, которую я упорно отгоняла. Я увидела замусоренную мастерскую, позднюю ночь, злого, заросшего щетиной Януша и Витека, висящего на телефоне, с ожесточенным лицом ведущего разговор, который был бы совершенно непонятным, если бы я случайно не знала, кто находится на другом конце провода... Потом увидела их обоих над кипой чертежей, привезенных от Витека в два часа ночи. Я вспомнила клятвы и уверения, что автор согласился... Витеку и в голову не могло прийти, что мне обо всем известно, это никому бы не пришло в голову... Никогда в жизни я не смогу признаться в собственных контактах с человеком, который позднее написал мне это письмо. Это именно он был автором использованных Витеком эскизов. Он уехал и не успел мне подробно обо всем рассказать. Но на суде, к счастью, это письмо фигурировать не будет, достаточно свидетельских показаний Марека. А следственные власти были настолько тактичны, что не разгласили тайны, кто был адресатом этого письма.
   - А потом он воспользовался ими как собственными, - продолжал Марек.
   - Примите еще во внимание, что он получил вторую премию и что до сих пор не решен вопрос, какой из проектов будет реализован, возможно, что именно его.
   - Вот-вот, поэтому он скорее мог позволить себе потерять мастерскую, нежели репутацию! Реализация проекта в Иране стоила для него дороже даже двадцати покойников.
   - Они его, видимо, начали подозревать гораздо раньше, чем мы, задумчиво сказала я. - У меня такое впечатление, что Ядвигу они забрали умышленно, для отвода глаз.
   - Они не отдавали себе отчета в том, чем для Витека является положение директора предприятия, - буркнула Алиция. - А мы, в свою очередь, не подозревали, что Тадеуш знал о конкурсе.
   - Говоря между нами, боюсь, что именно я в какой-то степени оказался причиной этого, - вздохнув, сказал Марек. - С той минуты, когда я признался, что меня гораздо меньше бы удивило, если бы жертвой оказался руководитель мастерской, они начали искать его врагов. Ну и нашли. Оказалось, что среди наших знакомых было несколько человек, которые заметили глубокое отвращение подкупленного автора этих эскизов к Витеку, было еще несколько человек, которые тоже были о нашем руководителе не самого лучшего мнения... Иранский конкурс был только гвоздем, вбитым в крышку гроба.
   - Но почему ты ничего не сказал? - недовольно спросила Алиция. - Ты позволил бы им обвинить Ядвигу?
   Марек посмотрел на нее с явным неудовольствием.
   - У меня не было никакой причины рассказывать об этом, потому что я не знал, что это имеет какое-то отношение к делу. О том, что Столярек его шантажировал, я узнал от прокурора только позавчера вечером.
   - Действительно, ты прав...
   - Но, с другой стороны, я им восхищаюсь. Что значит человек, который ни перед чем не останавливается ради достижения своей цели! Я бы так не смог...
   - Кроме того, если судить по всему, что мы знаем о Тадеуше, убийство было поистине похвальным делом, - заметила Алиция. - Боюсь, как бы его не оправдали.
   - Сомневаюсь, - хмуро сказала я. - Он совершил слишком много ошибок. Например, перемудрил с этим платком.
   - Но он же не мог предвидеть, что ты окажешься свидетелем этого? Мысль была прекрасная, если бы не ты, Ядвига бы влипла значительно сильней.
   - Да, но в мужском туалете не забило бы...
   - Кто тебе сказал? Мужской туалет забило бы точно так же! По моему мнению, идиотизмом было не вытереть ключ! Зачем он, черт побери, его вообще там прятал?
   - Думаю, что боялся потерять единственный ключ от этой двери. Не знал, что другой лежит в вазоне. Он воткнул его туда, видимо, в спешке перед личным обыском, на всякий случай, а потом уже не смог вынуть. Каждый день до вечера там кто-то сидел, а потом оставляли на ночь дежурного милиционера в холле. А кроме того, у него забрали ключ от мастерской, и он не мог вернуться сюда поздно вечером или ночью.
   - А мебель он знал наизусть, потому что сам проектировал ее и наблюдал за изготовлением, - заметила Алиция.
   - Нужно также признать, что его ошибки заметили как раз те люди, которым нельзя не верить. Иоанна запомнила, что он проходил мимо нее два раза, только она способна на что-либо подобное, знаете, я подозреваю, что у нее в мозгу находится фотокамера... А то, что он последним пришел на обыск, заметили Анджей и Збышек, самые здравомыслящие и правдивые из нас всех...
   - Действительно, если бы это утверждал Влодек, то с тем же успехом могло оказаться, что Витек был первым, а последним пришел ты, к тому же на четвереньках.
   - Дырокол он забрал со стола Ядвиги, проходя мимо... Смотрите, первый раз открылось, кто последний пользовался дыроколом!
   - Я хотел бы узнать только еще одно, - задумчиво сказал Марек. - Они узнали обо всем в результате того, что нашли что-то у Тадеуша. Но каким образом обо всей этой истории узнал Тадеуш? Дорого бы я дал за эту скромную информацию...
   Я выразила про себя надежду, что независимо от того, сколько бы он за это дал, он не узнает об этом. Думаю, что в надеждах такого рода я была не оригинальна, почти каждый из нашего персонала рассчитывал на такт и сдержанность следственных властей во время суда. Мы теряли нашу мастерскую, и для нас этого несчастья было достаточно. Еще только недоставало, чтобы по всему свету разошлись всякие сведения, которые сослуживцы покойника так старательно и с таким трудом скрывали.
   - Жаль мастерской, - вздохнула Алиция, поднимаясь из-за столика. Нам так хорошо работалось.
   - И только подумать, что, если бы он задушил его хотя бы на месяц позже, возможно, ее удалось бы спасти. Такие прекрасные заказы, - с сожалением добавила я.
   - Ничего не поделаешь, мои дорогие, судьба, - сказал Марек. - Я давно вам говорю, что не имеет смысла бороться с судьбой.
   ЭПИЛОГ
   - Ну, знаешь! - сказал Веслав, который закончил первый.
   Я прижала палец к губам, указывая на остальных, которые еще продолжали читать, и Веслав замолчал, качая головой.
   В доме на склоне горы сидели остатки нашего прежнего общества, читающие машинопись криминальной повести, которую мне, наконец, удалось написать благодаря особенностям характера покойного Тадеуша Столярека и отчаянному положению Витека. Здесь находилось бюро, в котором нашла пристанище часть персонала нашей мастерской, другие пришли просто в гости, несколько человек вообще отсутствовали.
   Старая мастерская распалась. Заботливо оборудованное некогда помещение перешло во владение другого бюро, мебель расползлась по всему городу, а все мы разошлись по разным другим местам работы. Витольд, Веслав, Януш, Моника и Каспер работали здесь, Стефан, Влодек, Анджей и Збышек перешли в другое бюро, родственное тому, Марек, Казик и Анка выехали за границу, каждый в другую сторону. Иоанна вышла на пенсию, а Ольгерд контролировал бюро, в котором работала я. Лешек сделал ошеломляющую карьеру как художник-импрессионист. Рышард, который все еще не мог осуществить свой выезд, принимал участие в различных конкурсах. Алиция, так и не смирившаяся се служебной дисциплиной, переключилась на выполнение чертежей по заказам. Данка устроилась в каком-то военном учреждении, Ядвига лежала в больнице, Столярек - на кладбище, а Витек сидел в тюрьме.
   Со времени совершения преступления прошло около полугода, и в любой момент мы ждали результатов проведенной после ареста Витека ревизии. Я собрала возможно большее количество бывших сослуживцев и принесла им машинопись, рассказывающую об их собственных поступках, надеясь, что это вызовет у них интерес. Я не ошиблась, они сидели и читали, выхватывая друг у друга прочитанные листы.
   После Веслава закончила Алиция, потом Моника, Влодек, Стефан... Ничто уже не могло удержать их от высказывания критических замечаний.
   К счастью, они были слишком ошеломлены и одурманены этим интенсивным чтением, поэтому не могли реагировать слишком живо.
   - Послушай, - сказала Моника. - Если ты напечатаешь все это и не поместишь в начале заявления, что все события высосаны из пальца, то обещаю тебе, что твои наследники смогут написать следующую повесть. Я лично тебя прикончу!
   - Я-то нет, - зловеще сказал Стефан, - я человек привычный, но моя жена, пожалуй, вмешается.
   - Твоя жена?! - вскричала Алиция. - А Збышека?! А Каспера?!
   - А Витек?!
   - Витек сидит!..
   - Но выйдет! Он же не получил пожизненного заключения!
   - Когда он еще выйдет...
   - Он подал на апелляцию. Вот увидите, что его оправдают!
   - Глупости! Каким образом?!
   Все начали спорить, как в добрые старые времена, даже на душе стало приятно. Из читающих остался только один Януш, который пришел позднее, но теперь и он догонял общество.
   - Будь любезна сделать тут кое-какие поправки, - сказал мне глубоко оскорбленный Влодек. - Ты представила меня последним идиотом!
   - Честно говоря, мне не потребовалось ничего придумывать! Там нет ни слова лжи!
   - Неправда! Мануэла была в самом деле!..
   - Говори, говори, пусть твоя жена узнает!..
   - Тихо!!! - заорала я. - Я внесу поправки, если ты одолжишь мне полторы тысячи злотых, - злорадно сказала я Влодеку, чем вызвала дикий взрыв радости.
   - Эй, послушайте, кто напишет повесть об убийстве Ирены?!
   Януш наконец закончил чтение, поднял голову и вытер со лба пот, глядя на нас странным взглядом. Видимо, наши вопли до сих пор до него не доходили.
   - Ну и ну, - сказал он потрясенно. - Что Витек тебя задушит сразу, как только выйдет, это точно. За всех наших жен и мужей тоже не ручаюсь, но это твое дело. Я бы, однако, на твоем месте струсил!.. - и добавил через минуту: - Ну хорошо, Тадеуш лежит в земле сырой, цветочки на нем растут, но где другой сюжет?
   - Какой другой сюжет? - заинтересовалась я.
   Все остальные замолчали и с огромным интересом смотрели на Януша.
   - Ну с дьяволом! То есть, я хотел сказать, прокурором! Что с ним? Полгода прошло, что-то уже прояснилось?
   Что ж, сюжет развивался. Дьявол был прав. Все совпадало. И почему эта преисподняя так на меня взъелась? Если я много нагрешила, то меня должно было покарать провидение, но при чем тут преисподняя?
   - Дьявол не наврал, - неохотно сказала я. - История продолжается, развивается и расцветает. Все в точности совпадает с его предсказаниями. У меня единственная надежда, что чертова преисподняя проявит ко мне хоть немного сострадания и не отправит меня в отдел записей гражданского состояния со своим представителем.
   - Ну что ты скажешь! И у него, действительно, нет души?
   - Души! - гневно фыркнула я. - Ничего у него нет! Никаких человеческих черт! У него нет ни души, ни сердца, ни нервов, ни совести, в этом смысле он совершенство! Знали, кого прислать!
   - И он не отступается от тебя?
   - Даже утверждает, что любит меня. И так, любя, приканчивает. Но я упрямая, раз преисподняя бросила мне вызов, я вступаю в борьбу. Помните, что говорил дьявол?
   - Что ты должна заставить его волноваться?
   - Вот именно! Пусть я тресну, но доведу его до этого! Или я выиграю этот поединок, или меня хватит удар.
   - Или преисподнюю хватит удар, - в восторге заявил Веслав.
   - Мне бы этого не хотелось - буркнула Моника.
   - Ну, насколько я ее знаю, она справится и с преисподней, - уверенно заявил Януш. - Все дьяволы вместе не справятся с ней.
   Я посмотрела на часы и со вздохом поднялась со стула.
   - Ну что ж, детки, оставайтесь и, ради Бога, не совершайте в мое отсутствие никаких преступлений, а то я от жалости разболеюсь. Пожелайте мне всего наилучшего, потому что меня ждут тяжкие минуты...
   Я собрала свои вещи и поцеловала всех своих бывших сослуживцев, несколько ошеломленных тем, что я увековечила их для потомков в своей книге.
   - Держись! - сказал Януш. - Не позорь нас!
   - Не бойся, приложу все усилия...
   Я вышла из дома, с трудом пробралась по каменистой стежке и с таким же трудом спустилась по полуразрушенным ступеням, оберегая свои туфли на шпильках.
   На проезжей части в такси меня ждал представитель преисподней...