- Он тихо лежал, не бросался в глаза... - так же задумчиво ответил Лешек.
Мы недовольно досмотрели на него и объяснили капитану, что конференц-зал, как правило, пустует. Вообще заходят туда не часто, только если проводится какой-нибудь технический совет, ведутся переговоры с инвесторами или просто кто-то хочет с кем-то спокойно поговорить. Иногда там бывает ужасная суматоха, но также бывают дни, когда ни одна живая душа туда не заглядывает. Если бы Янушу внезапно не понадобились "Вестники законов", преступление могло быть обнаружено только утром следующего дня, когда пани Глебова пришла бы туда убираться.
- Может и лучше, что это я его нашел, - с сомнением сказал Януш. Если бы это была пани Глебова, то еще неизвестно, может быть, сейчас у нас было бы два трупа?
- Конечно лучше, - подтвердил капитан.
Следующим открытием, которое нам удалось совершить, был факт исчезновения с доски объявлений написанных Веславом листков. С уверенностью можно предположить, что, например, Витек их не снимал, потому что он относился к нашему творчеству с глубоким отвращением и никогда не касался собственноручно ни одного из предметов, вывешенных там нами. Никто из нас четверых их тоже не трогал, значит, снял их кто-то другой.
- Наверное, Влодек, - сказал Веслав. - Мы там бросаем на него подозрения.
- Ты что? - недовольно спросила я. - Крутыми яйцами?..
- Яйцами не яйцами, а он мог счесть это опасным для себя.
- Тогда бы он наверняка еще гвоздями их прибил, чтобы потом изображать невинно страдающего. Это же мазохист! Уж скорей Збышек, ему все это преступление сразу не понравилось.
- А я вам говорю, что снял сам убийца, - решительно заявил Лешек.
- Откуда ты знаешь? - заинтересовался Януш. - Он тебе сказал об этом?
Лешек презрительно посмотрел на него.
- Думать нужно, панове, думать, - и он постучал себя по лбу. - Снять их должен кто-то, кому это было нужно. Витеку, может быть, и нужно, но он скорей бы руку себе отрезал, чем прикоснулся к чему-либо подобному. Збышек в последнее время нервничает, ему не до глупостей. А все остальные скорее добавили бы что-нибудь туда, чем сняли. Повод был у одного убийцы, а какой - этого уж я не знаю.
- Да, это вы здорово придумали, - съязвила я.
- Конечно, с вами мне равняться трудно. Уж как вы что придумаете, дорогая пани, так это, действительно, хо-хо!
Все эти размышления проходили в тоне милой дружеской беседы, совершенно не напоминающей следствие. Капитан, о котором мы почти забыли, сидел и молча слушал, только изредка задавая какой-нибудь вопрос. Одновременно он внимательно наблюдал за нами.
- А как вы думаете, - наконец поинтересовался он, - почему его убили? У кого был повод для этого?
Мы молча смотрели на него, потому что ответ на этот вопрос был страшно сложным. Почему именно Тадеуш оказался убит?
- У вас был повод, - внезапно сказал Лешек, ядовито поглядывая на меня.
- Какой?..
- Как это какой? Чтобы вызвать сенсацию, доказать свой талант ясновидца... или ясновидящей?.. И как это говорится, остаться в памяти потомков...
- В памяти потомков останетесь вы, как самый глупый человек нашего времени, - гневно отпарировала я. - С какой стати мне убивать Тадеуша? Да я не знаю, что дала бы за то, чтобы он оказался живым!
- Почему? - сразу спросил капитан.
Я замолчала, отдавая себе отчет в том, что главное доказательство моей невиновности, причину, по которой желала бы Тадеушу долгой, полной успехов жизни, я должна старательно скрывать от властей, ведущих следствие. Ни за что на свете я не могла в этом признаться! Поэтому я молчала, а трое остальных, более осведомленные о моих отношениях с покойником, смотрели на меня с интересом и беспокойством.
- Мы с ним вместе работали над одним проектом, - медленно сказала я после размышления. - Время уже поджимает, и если теперь его часть работы возьмет кто-то другой и будет знакомиться с темой, тогда - все. В срок мы ничего не сдадим.
- Но разве смерть одного из проектировщиков не освобождает вас от установленного срока?
- Нет, уважаемый пан, не освобождает, - грустно ответила я, припомнив наши обычные, многократно повторяемые шутки, что главный проектировщик, определяя срок, должен предвидеть все возможные катаклизмы, включая собственную смерть. В данном случае главным проектировщиком была я. Глупые шутки стали кошмарной действительностью.
- Ну хорошо... - сказал капитан. - А другие?
- Черт его знает! - ответил Януш. - Господи, что теперь будет! Резина, пиво, твой микрорайон, детский сад Витека... Все, что делал Тадеуш! Страшное дело!
- Из этого вытекает, что, по крайней мере, для успешной работы бюро он должен был оставаться в живых, - утвердительно заявил капитан. - Я думаю, что если мы найдем мотив убийства, то найдем и убийцу.
- Я не была бы так уверена в этом, - вежливо сказала я.
- Почему вы так думаете?
- Ну, как-то так... У меня предчувствие...
- Ага, ваши предчувствия, как мне кажется, невероятно интересны. Особенно тем, что странным образом сбываются. Думаю, что мы еще поговорим об этом, а сейчас я попросил бы вас пока оставаться на своих местах.
Он поднялся и вышел из комнаты, в дверях обернулся еще раз и снова посмотрел на произведение, созданное Лешеком, долгим, внимательным взглядом...
- Ну и что теперь? - спросил Януш. Он сидел около своего стола, спиной к доске, и курил одну сигарету за другой, неуверенно глядя на нас. Веслав помешивал палочкой тушь в чернильнице, подсыпая туда понемногу графита от карандаша. Только потрясение, вызванное невероятной сенсацией, могло объяснить то, что никто из нас не запротестовал против этих действий, так как обычно мы берегли тушь как зеницу ока. Ее постоянно не хватало, а распоряжающаяся всеми материалами Иоанна к просьбам о бутылочке туши относилась так, как будто подозревала нас в том, что мы пьем ее или, по крайней мере, выливаем за окно. Лешек мягким карандашом рисовал какие-то каракули на неоконченном чертеже, прикрепленном к доске.
- Нужно все обдумать, - решительно сказал он. - Это серьезное дело, а не какие-то шуточки. Может, у нас появился маньяк, и Тадеуш - это только начало? Он по очереди передушит нас всех?
- Может, будем идти путем исключения? - предложил Веслав.
- У меня алиби, - твердо заявила я. - От прихода Тадеуша до выхода Януша я не двигалась с места, что милиция, надеюсь, установит. Я верю в народную милицию!
- Честно говоря, я верю, что это не ты, - признал Януш. - Сколько покойник был тебе должен?
- Пять с половиной тысяч. На них можно теперь поставить крест.
- Можно, можно. Ты, правда, бываешь невменяемой, но я никогда не поверю, что ты с легким сердцем отказалась бы от такой суммы. Нет, его убила не ты, я это подтверждаю!
- Ну видишь, значит, я отпадаю. Поехали дальше. Откуда начнем?
- Поочередно, комнатами, - сказал Веслав. - Я не убивал!
- Так сказать может каждый, - неодобрительно произнес Лешек. Докажи, что это не ты.
- В Польше нужно доказывать вину, а не невиновность!
- А я утверждаю, что это он! Ну и что?
- Веслав, ради бога! Я надеюсь, что это не ты! Докажи ему!
- Не могу, - неуверенно сказал Веслав. - Я выходил из комнаты.
- Ну и что? Януш тоже выходил, и Лешек тоже...
- Сейчас, подождите! Давайте сразу попытаемся установить, кто из нас когда выходил и соответствует ли это...
Мы поспешно начали вспоминать свои действия, для чего бесценным помощником оказалось радио. Януш поднялся с места при словах "...которых требуют помещения для свиней..." и по пути переключил радио на варшавскую программу. Лешек вышел, когда пела Ирена Сантор, а вернулся в самом начале приглашения к радиоприемникам учащихся шестых и седьмых классов. Веслав Ирену Сантор просидел, но зато от начала и до конца не слышал Фогга. У нас была сегодняшняя пресса, и на основании радиопрограммы мы без труда установили довольно точное время их прогулок по мастерской.
Оказалось, что все трое имели шанс убить Тадеуша.
- Собственно, выкрутиться может только Лешек, - признал Веслав. - Он меньше всех был знаком с этой историей. Когда мы обсуждали это убийство, его еще не было.
- А что, - заинтересовался Лешек, - так точно все совпало?
- Ну ты даешь, - сказал Януш. - Говорю тебе, что она предвидела каждую мелочь, как будто была при этом.
Лешек уставился на меня с явным удивлением. С большим неудовольствием я постаралась пресечь это созерцание.
- Хорошо, три подозреваемых у нас уже есть. Будем искать дальше, может быть, теперь начнем с самого верха. Витек?
Все задумчиво посмотрели друг на друга.
- Кто знает? Думаю, что он способен на что-нибудь такое... Такой гладенький, маменькин сыночек, а в глубине души - холодный убийца.
- И это ему даже подходит... Только зачем? Мотив?
- А кто из вас может сказать, что хорошо его знает? Кто знает, чем он занимался?
- Из-за служебных дел он бы вряд ли его прикончил, в это я никогда не поверю. У них должны были быть какие-то частные контакты...
- А откуда ты знаешь, что их не было?
- А откуда ты знаешь, что были?
- Погодите, погодите, - внезапно сказал Януш. - У меня что-то бродит в голове...
- Может, вши?.. - забеспокоился Лешек.
- Нет, погоди, что-то у меня крутится... Вроде я их видел вместе за пределами бюро и не во время работы... Не могу припомнить...
- Напрягись, это очень важно.
- Почему важно? Что из того, что он их видел? Они не могут вместе ходить по городу?
Януш поднял голову и посмотрел на меня. Я тоже смотрела на него все это время и могла дать голову на отсечение, что мы думали об одном и том же. Об очень неприятном деле, о котором ни Лешек, ни Веслав не знали.
- Мало правдоподобно, - сказала я в ответ на его взгляд. Януш неохотно покачал головой.
- Черт его знает. Я бы за него не поручился...
- Прекрасно, есть четвертый подозреваемый, - довольно сказал Веслав. - Кто следующий? Збышек?
- Если бы это ваш труп там лежал, - заявил Лешек, умолкнув на минуту и явно наслаждаясь этой мыслью. - Если бы это ваш труп...
- ...там лежал, - продолжил Веслав.
- ...то я готов был бы присягнуть, что это Збышек!
- Нет, - запротестовал Януш, - это исключено. Если бы это Збышек убил, то, уверяю вас, он бы признался. Это же такой тип, что в возбуждении передушил весь бы персонал, а потом сам отдал бы себя в руки правосудия.
- А ребенок? - запротестовала я.
- Что ребенок?
- Ребенок Збышека. Думаете, он бы допустил, чтобы его сын был запятнан именем отца-убийцы?
- Действительно, ты права. Так что?
После долгих колебаний мы внесли в список кандидатуру Збышека, хотя не могли найти для него ни одного разумного обвинения. Но его характер позволял приписать ему убийство в состоянии аффекта, поэтому мы не могли от него так сразу отказаться.
Дальше мы принялись за остальных архитекторов, из которых исключили только Алицию. Из конструкторского отдела исключили Анку, зато Каспер был внесен в список единогласно. Из отдела санитарного оборудования покойник был автоматически исключен. Анджея мы оставили в покое, потому что знали, что он ждал работу от Тадеуша, и у нас остался только Стефан. Из электриков мы с удовольствием зачислили в нашу коллекцию Кайтека, а относительно Влодека вспыхнул сильный скандал. Лешек и Януш высказывались за его невиновность, а мы с Веславом, наоборот, старались обесчестить его доброе имя. В результате остановились на том, что он и есть наиболее подозрительный из всех.
- Отдел смет, - сказала я. - Данка, на мой взгляд, отпадает, Ярека не было, поэтому не о чем говорить. Администрация!
- Ольгерд! - крикнули все трое одновременно.
- Почему? - удивилась я, потому что главный бухгалтер никогда не казался мне похожим на преступника.
- Любой главный бухгалтер должен быть подозреваемым, - заявили они мне на это, и я вынуждена была согласиться.
Дальше мы освободили от подозрений Весю и Ядвигу, признав, что ни одна из них не справилась бы с Тадеушем. Этот вывод вызвал у нас новые сомнения.
- Я этого не понимаю, - недовольно сказал Януш. - Как он мог позволить себя так глупо задушить? Пусть даже со спины, но как?
- Обыкновенно, - ответил Лешек. - Когда я тебе наброшу сзади шнурок и затяну, что сделаешь?
- Обернусь и дам тебе в морду! Можешь быть уверен, что успею!
- Фигу ты успеешь. Попробуй!
- И попробую!
Слово за слово, и они приступили к воссозданию действий преступника с таким жаром, что мы с Веславом забеспокоились, как бы число покойников в нашем бюро вскоре не увеличилось. Лешек душил Януша моим собственным шарфом, причем, будучи ниже его, забрасывал его не на шею, а на глаза, демонстрируя тем самым совершенную неспособность к убийству; напротив, Януш, выведенный из себя неудачными попытками, вместо того чтобы согласно уговору обернуться и стукнуть Лешека по физиономии, начал его тоже душить. Наконец они одумались и оставили свои усилия.
- Действительно, - неохотно признал Лешек, растирая шею. - Как ему это удалось? По-моему, убийца имел такие же шансы быть задушенным самому.
- А может, именно так и было? - заинтересовался Веслав. - Может быть, это Тадеуш кого-то душил, а кончилось все наоборот?
Мы коротко обговорили эту проблему, стараясь не особенно углубляться, так как трудно было бы строить какие-то догадки при стольких неизвестных обстоятельствах. Все здесь было странно, и нам пришлось с этим согласиться.
- Панове, возвращаемся к теме! Сколько у нас всего подозреваемых?
- По-моему, большинство. Давайте лучше посчитаем, сколько у нас невиновных.
Мы составили список работников, разделяя их на две группы, и пришли к неоспоримому выводу, что следственным властям в нашем бюро явно грозит помешательство. Из двадцати четырех человек, присутствовавших в мастерской во время совершения преступления, подозреваемых у нас было тринадцать!
- Тринадцать - фатальная цифра, - заявил Веслав. - Как они справятся? Ирена, на тебя вся надежда, ведь ты уже нашла убийцу. Ты говорила, что знаешь, кто это!
Конечно, я знала, кого перед этим придумала, но решила ни за какие сокровища мира в этом не признаваться. Я начала чувствовать суеверный ужас перед своим собственным проклятым воображением. Мне пришло в голову, что, быть может, высказывая публично свои чудовищные фантазии, я оказала какое-то влияние на человека, который убил Тадеуша. Может быть, он уже носился с этой мыслью, но не знал, как ее реализовать? Может быть, это я натолкнула его на эту идею, спровоцировала его?.. Если бы не мои идиотские вымыслы, может быть, не было бы никакого преступления?..
Я почувствовала себя нехорошо. Нечего скрывать, я тоже виновата в этом. Еще совсем недавно Тадеуш был тут, в комнате, разговаривал с нами, стучал себя пальцем по лбу, слушая наши дурацкие шутки, а теперь лежит мертвый в конференц-зале... Лежит мертвый, убитый кем-то, кто несколько часов назад участвовал в нашей игре, вызванной моей фантазией... А потом воплотил ее в жизнь. Кто-то из нас, кто-то из нашего симпатичного, дружного коллектива... Кто???!..
Я смотрела на Лешека, Веслава, Януша, яростно спорящих о способах удушения, и ни одного из них не могла представить себе в роли преступника. Нет, это не они! А другие? Работающие в других отделах? Ведь кто-то же это сделал? Не могу же я теперь сидеть, как памятник на постаменте, и чего-то ждать, если сама спровоцировала это убийство. Ничего не поделаешь, я сделала огромную глупость и теперь должна что-то предпринять. Я должна найти убийцу, который находится где-то тут, на расстоянии нескольких десятков метров от меня, это человек, которого я хорошо знаю и который убил другого, тоже хорошо знакомого мне человека...
Обуреваемая жаждой немедленных действий, я совершенно забыла о приказе следственных властей, поднялась и, не обращая ни на кого внимания, вышла из комнаты.
Сразу за дверями я натолкнулась на Алицию, которая тоже нарушила приказ, запрещающий покидать свое рабочее место.
- Выпьешь кофе? - спросила она и оживленно добавила: - Каспер сошел с ума.
- Конечно выпью. Как это - сошел с ума?
- Еще один кофе! - крикнула Алиция в направлении каморки с кухней. Не знаю точно, думала сначала, что он пьян, - но нет. Исключительно трезвый. Он отказался давать показания.
Я заинтересовалась.
- Ты шутишь Как это отказался?
- Все время сидел молча, в конце концов этот тип из милиции задал ему какой-то вопрос. Он даже не дослушал до конца и сразу заявил, что отказывается отвечать. А дальше у него что-то заело, и он постоянно это повторяет, даже если его ни о чем не спрашивают. Отказался отвечать даже на вопрос, сколько времени он тут работает.
Перед глазами у меня стоял образ Каспера, смотрящего молча в окно с упрямым выражением лица, курящего сигарету за сигаретой. Мне стало как-то не по себе. Во время дальнейшего течения событий я довольно часто испытывала это чувство, но сейчас это было в первый раз, и я еще к нему не привыкла.
Просьбу оставаться на своих местах нарушили, видимо, почти все, в приемной администрации не было ни Веси, ни Ядвиги. Зато там непрерывно сновали милиционеры, ведущие какие-то таинственные исследования, а в конференц-зале сверкала вспышка, видимая в те мгновения, когда туда открывалась дверь. Мы устроились со своим кофе около стола Ядвиги, потому что представители власти мешали нам гораздо меньше, чем наши коллеги.
- Думаю, что он кого-то прикрывает, - сказала Алиция, покачивая задумчиво головой. - Я не допускаю, что это сделал он сам, потому что знаю его целых двадцать лет... Если кого-то прикрывает, то одного из двух: или ее, или его.
- Монику или Кайтека? А его самого исключаешь?
- Исключать не исключаю, потому что Каспер способен на все, но я не думаю, что...
Алиция вряд ли ошибалась говоря, что Каспер способен на все. Его терзало трагическое несоответствие между душой и телом. Телу было 49 лет, а душе - 20. Душа делала его человеком вспыльчивым, безрассудным, с трудом управляющим своими чувствами... Хорошо, но при чем тут Тадеуш? Их не связывала ни любовь, ни ненависть; иногда они, правда, вместе выпивали, но это же не повод для убийства!
Алиция рассказала мне о ходе следствия в их отделе. Коли на то пошло, дураками показали себя все. Спрошенный о какой-то ерунде Казик начал произносить какие-то непонятные и совершенно неуместные высказывания на тему о пользовании различными телефонными аппаратами на территории мастерской. Никто не мог понять, о чем идет речь, пока наконец не оказалось, что таким странным образом он пытается объяснить свое отсутствие в комнате. Он полностью всех запутал, после чего твердо отказался показать содержимое своих ящиков. Никто пока не собирался заглядывать в его ящики, но после такого заявления капитан сразу же захотел это сделать и, заглянув туда вопреки протестам Казика, нашел семь пустых бутылок из-под алкогольных напитков, очень красиво уложенных.
Разбуженный Рышард ни с того ни с сего впал в бешенство и накричал на изумленного капитана, что не позволит сломать себе жизнь из-за какого-то дурака. В первую минуту никто не понял, кого он имеет в виду, но дальнейшие выкрики показали, что речь идет о покойном Тадеуше. Это можно было понять таким образом, что он собственноручно отправил Тадеуша на тот свет, чтобы его жизнь не была сломана. Далее он громко заявил, что уедет, несмотря ни на что, когда захочет и вместе с ребенком, что для непосвященного капитана должно было звучать маловразумительно.
- Какое это имеет отношение к делу? - недовольно спросил он, потому что все эти странности нарушали ход его мыслей. - Что общего между убийством и его отъездом?
- Наверное, ничего, но эта мания его так запутала, что он уже, видимо, помешался. Он уезжает в следующем месяце.
Рышард уже четыре года собирался уехать на Ближний Восток через Полсервис. Считал это своим единственным жизненным шансом и единственной целью, которой было подчинено все. Он жил далеким будущим и чудными мечтами, изо дня в день не пытаясь даже привести в порядок свою работу, потому что в связи с отъездом она не оплачивалась. В это чудесное путешествие он собирался взять любимую дочку, которую оставил у себя, разведясь с женой.
- Морочит голову! - гневно сказала я. - Что, Тадеуш мешал ему уехать? Пусть перестанет валять дурака, иначе еще больше все запутает.
- Пусть перестанет, - согласилась Алиция и продолжила свой отчет.
Еще во время отсутствия капитана, в своем собственном кругу, так же как и мы, они установили, что каждый из них выходил из комнаты на короткое или долгое время. Хуже всех пришлось Анке, которая свое отсутствие объяснила необходимостью исправить что-то в своей одежде в помещении дамского туалета. Но за время, которое она на это потратила, можно было несколько раз переодеться в бальное платье с корсетом. Меня это очень удивило.
- А ты что скажешь, Алиция? Мы-то посчитали ее невиновной!
- Мы тоже. А кого вы подозреваете?
- Половину мастерской. Вместе с Анкой будет четырнадцать человек. А самое худшее - то, что это убийство вообще кажется нам невозможным...
С разных сторон к нам подошли одновременно Анка и Моника, прерывая наши размышления. Моника только что присутствовала при разговоре капитана с Иоанной и была полна мрачных предчувствий.
- Послушайте, что делается с Иоанной! Судорожно схватилась за книгу выходов и, вместо того чтобы отвечать на вопросы, каждую минуту сует им ее под нос. Уверяет, что там содержится вся правда.
- Ну, таким способом она их погубит. Ярека не было, а в книге выходов он не записался, и теперь не знает, признаваться или нет.
- Что это на нее нашло? Будет еще большая неразбериха...
- По-моему, самым сильным ударом для нее явилось использование конференц-зала не по назначению. Преступление слишком индивидуально...
- А если бы было массовым, она бы легче с этим смирилась?
- Пятнадцать покойников? Коллективная смерть участников конференции?
- Конечно, для этого место подходящее...
- Меня очень интересует одна вещь, - сказала Амбиция, но не закончила фразу, потому что из-за двери вылетел очень взволнованный Казик.
- Алиция, можно тебя на минуту...
Вернулась Ядвига, мы покинули ее стол и переместились к дверям моей комнаты, приглядываясь к действиям милиционеров, количество которых странным образом увеличилось. По-видимому, мы им чем-то помешали, потому что они смотрели на нас с явным отвращением.
У Ядвиги были новости.
- Приехал прокурор, - таинственно сказала она. - Он в кабинете и мучает вопросами Витека. Молодой и чертовски интересный. О, это он!..
Мы втроем с интересом посмотрели на входящих в приемную мужчин, потому что слово "прокурор" всегда громко звучит в ушах каждого, даже ни в чем не виновного обывателя. Взглянули - и были потрясены!
Вместе с поручиком в мундире и известным уже нам капитаном вошел еще один, высокий, худощавый, черноволосый, с голубыми глазами, в черном костюме. Кроме интенсивности красок, в нем не было ничего агрессивного, он был исключительно хорош собой. Незначительная асимметрия лица придавала ему еще большее очарование и в то же время подчеркивала, что эта излишняя красота была все-таки мужской.
Мы стояли как раз у противоположных дверей, прямо на виду, все три исключительно хорошо причесанные, все, несомненно, достаточно интересные и, что самое важное, все совершенно разные. Черная, жгучая, прекрасно сложенная Моника, худощавая, светловолосая, зеленоглазая Анка и я, что-то среднее между ними, но тоже не из самых плохих.
Прокурор взглянул на нас, и хотя выражение его лица не изменилось, однако в глазах у него блеснуло нечто хорошо мне знакомое. Никаких сомнений, стопроцентный мужчина!
- Черт побери... - шепнула Моника с явным одобрением.
Трое мужчин заглянули на минуту в конференц-зал, затем направились в последнюю комнату, которая была пустой, так как Моника стояла с нами, а Ольгерд сидел у Витека в кабинете. Мы молча наблюдали за ними, потрясенные незаурядной внешностью прокурора.
- Ну? - сказала Ядвига. - Что я вам говорила?
- Хо-хо, - отозвалась Анка, что можно было истолковать по-разному, но через минуту добавила с сомнением: - Он, наверное, нетипичный?
Вместе с ними я тоже находилась в состоянии созерцания, но внезапно меня озарила превосходная мысль. Я покинула их и на цыпочках вошла в дамский туалет.
В каждом бюро есть свои тайны. В дамском туалете было такое местечко около умывальника, из которого можно было услышать любой звук в комнате главного бухгалтера, при условии, если расположиться там на корточках или на четвереньках. Об этом случайно стало известно только нам с Алицией. Мы открыли этот секрет, когда однажды у Алиции порвались бусы. Теперь я застыла в этом неприглядном месте в довольно странной позе и слушала...
Капитан, которого я узнала по голосу, как раз закончил описывать обстоятельства преступления и расположение помещений в бюро, после чего мне удалось услышать объяснение самого непонятного обстоятельства.
Я узнала, что Тадеуш был оглушен сзади твердым предметом, осторожно опущен на пол, а затем задушен этим несчастным пояском. Твердым предметом оказался наш служебный дырокол, единственная вещь в конференц-зале, на которой не было обнаружено никаких отпечатков пальцев.
- Примите во внимание, - говорил капитан, - что его ударили достаточно легко, так что он, по-видимому, только на мгновение потерял сознание. Кожа на голове, правда, содрана, но кость не задета. Это преступление было инсценировано определенным образом. По каким-то причинам убийце было нужно, чтобы все выглядело именно так, как было перед этим предсказано...
Мы недовольно досмотрели на него и объяснили капитану, что конференц-зал, как правило, пустует. Вообще заходят туда не часто, только если проводится какой-нибудь технический совет, ведутся переговоры с инвесторами или просто кто-то хочет с кем-то спокойно поговорить. Иногда там бывает ужасная суматоха, но также бывают дни, когда ни одна живая душа туда не заглядывает. Если бы Янушу внезапно не понадобились "Вестники законов", преступление могло быть обнаружено только утром следующего дня, когда пани Глебова пришла бы туда убираться.
- Может и лучше, что это я его нашел, - с сомнением сказал Януш. Если бы это была пани Глебова, то еще неизвестно, может быть, сейчас у нас было бы два трупа?
- Конечно лучше, - подтвердил капитан.
Следующим открытием, которое нам удалось совершить, был факт исчезновения с доски объявлений написанных Веславом листков. С уверенностью можно предположить, что, например, Витек их не снимал, потому что он относился к нашему творчеству с глубоким отвращением и никогда не касался собственноручно ни одного из предметов, вывешенных там нами. Никто из нас четверых их тоже не трогал, значит, снял их кто-то другой.
- Наверное, Влодек, - сказал Веслав. - Мы там бросаем на него подозрения.
- Ты что? - недовольно спросила я. - Крутыми яйцами?..
- Яйцами не яйцами, а он мог счесть это опасным для себя.
- Тогда бы он наверняка еще гвоздями их прибил, чтобы потом изображать невинно страдающего. Это же мазохист! Уж скорей Збышек, ему все это преступление сразу не понравилось.
- А я вам говорю, что снял сам убийца, - решительно заявил Лешек.
- Откуда ты знаешь? - заинтересовался Януш. - Он тебе сказал об этом?
Лешек презрительно посмотрел на него.
- Думать нужно, панове, думать, - и он постучал себя по лбу. - Снять их должен кто-то, кому это было нужно. Витеку, может быть, и нужно, но он скорей бы руку себе отрезал, чем прикоснулся к чему-либо подобному. Збышек в последнее время нервничает, ему не до глупостей. А все остальные скорее добавили бы что-нибудь туда, чем сняли. Повод был у одного убийцы, а какой - этого уж я не знаю.
- Да, это вы здорово придумали, - съязвила я.
- Конечно, с вами мне равняться трудно. Уж как вы что придумаете, дорогая пани, так это, действительно, хо-хо!
Все эти размышления проходили в тоне милой дружеской беседы, совершенно не напоминающей следствие. Капитан, о котором мы почти забыли, сидел и молча слушал, только изредка задавая какой-нибудь вопрос. Одновременно он внимательно наблюдал за нами.
- А как вы думаете, - наконец поинтересовался он, - почему его убили? У кого был повод для этого?
Мы молча смотрели на него, потому что ответ на этот вопрос был страшно сложным. Почему именно Тадеуш оказался убит?
- У вас был повод, - внезапно сказал Лешек, ядовито поглядывая на меня.
- Какой?..
- Как это какой? Чтобы вызвать сенсацию, доказать свой талант ясновидца... или ясновидящей?.. И как это говорится, остаться в памяти потомков...
- В памяти потомков останетесь вы, как самый глупый человек нашего времени, - гневно отпарировала я. - С какой стати мне убивать Тадеуша? Да я не знаю, что дала бы за то, чтобы он оказался живым!
- Почему? - сразу спросил капитан.
Я замолчала, отдавая себе отчет в том, что главное доказательство моей невиновности, причину, по которой желала бы Тадеушу долгой, полной успехов жизни, я должна старательно скрывать от властей, ведущих следствие. Ни за что на свете я не могла в этом признаться! Поэтому я молчала, а трое остальных, более осведомленные о моих отношениях с покойником, смотрели на меня с интересом и беспокойством.
- Мы с ним вместе работали над одним проектом, - медленно сказала я после размышления. - Время уже поджимает, и если теперь его часть работы возьмет кто-то другой и будет знакомиться с темой, тогда - все. В срок мы ничего не сдадим.
- Но разве смерть одного из проектировщиков не освобождает вас от установленного срока?
- Нет, уважаемый пан, не освобождает, - грустно ответила я, припомнив наши обычные, многократно повторяемые шутки, что главный проектировщик, определяя срок, должен предвидеть все возможные катаклизмы, включая собственную смерть. В данном случае главным проектировщиком была я. Глупые шутки стали кошмарной действительностью.
- Ну хорошо... - сказал капитан. - А другие?
- Черт его знает! - ответил Януш. - Господи, что теперь будет! Резина, пиво, твой микрорайон, детский сад Витека... Все, что делал Тадеуш! Страшное дело!
- Из этого вытекает, что, по крайней мере, для успешной работы бюро он должен был оставаться в живых, - утвердительно заявил капитан. - Я думаю, что если мы найдем мотив убийства, то найдем и убийцу.
- Я не была бы так уверена в этом, - вежливо сказала я.
- Почему вы так думаете?
- Ну, как-то так... У меня предчувствие...
- Ага, ваши предчувствия, как мне кажется, невероятно интересны. Особенно тем, что странным образом сбываются. Думаю, что мы еще поговорим об этом, а сейчас я попросил бы вас пока оставаться на своих местах.
Он поднялся и вышел из комнаты, в дверях обернулся еще раз и снова посмотрел на произведение, созданное Лешеком, долгим, внимательным взглядом...
- Ну и что теперь? - спросил Януш. Он сидел около своего стола, спиной к доске, и курил одну сигарету за другой, неуверенно глядя на нас. Веслав помешивал палочкой тушь в чернильнице, подсыпая туда понемногу графита от карандаша. Только потрясение, вызванное невероятной сенсацией, могло объяснить то, что никто из нас не запротестовал против этих действий, так как обычно мы берегли тушь как зеницу ока. Ее постоянно не хватало, а распоряжающаяся всеми материалами Иоанна к просьбам о бутылочке туши относилась так, как будто подозревала нас в том, что мы пьем ее или, по крайней мере, выливаем за окно. Лешек мягким карандашом рисовал какие-то каракули на неоконченном чертеже, прикрепленном к доске.
- Нужно все обдумать, - решительно сказал он. - Это серьезное дело, а не какие-то шуточки. Может, у нас появился маньяк, и Тадеуш - это только начало? Он по очереди передушит нас всех?
- Может, будем идти путем исключения? - предложил Веслав.
- У меня алиби, - твердо заявила я. - От прихода Тадеуша до выхода Януша я не двигалась с места, что милиция, надеюсь, установит. Я верю в народную милицию!
- Честно говоря, я верю, что это не ты, - признал Януш. - Сколько покойник был тебе должен?
- Пять с половиной тысяч. На них можно теперь поставить крест.
- Можно, можно. Ты, правда, бываешь невменяемой, но я никогда не поверю, что ты с легким сердцем отказалась бы от такой суммы. Нет, его убила не ты, я это подтверждаю!
- Ну видишь, значит, я отпадаю. Поехали дальше. Откуда начнем?
- Поочередно, комнатами, - сказал Веслав. - Я не убивал!
- Так сказать может каждый, - неодобрительно произнес Лешек. Докажи, что это не ты.
- В Польше нужно доказывать вину, а не невиновность!
- А я утверждаю, что это он! Ну и что?
- Веслав, ради бога! Я надеюсь, что это не ты! Докажи ему!
- Не могу, - неуверенно сказал Веслав. - Я выходил из комнаты.
- Ну и что? Януш тоже выходил, и Лешек тоже...
- Сейчас, подождите! Давайте сразу попытаемся установить, кто из нас когда выходил и соответствует ли это...
Мы поспешно начали вспоминать свои действия, для чего бесценным помощником оказалось радио. Януш поднялся с места при словах "...которых требуют помещения для свиней..." и по пути переключил радио на варшавскую программу. Лешек вышел, когда пела Ирена Сантор, а вернулся в самом начале приглашения к радиоприемникам учащихся шестых и седьмых классов. Веслав Ирену Сантор просидел, но зато от начала и до конца не слышал Фогга. У нас была сегодняшняя пресса, и на основании радиопрограммы мы без труда установили довольно точное время их прогулок по мастерской.
Оказалось, что все трое имели шанс убить Тадеуша.
- Собственно, выкрутиться может только Лешек, - признал Веслав. - Он меньше всех был знаком с этой историей. Когда мы обсуждали это убийство, его еще не было.
- А что, - заинтересовался Лешек, - так точно все совпало?
- Ну ты даешь, - сказал Януш. - Говорю тебе, что она предвидела каждую мелочь, как будто была при этом.
Лешек уставился на меня с явным удивлением. С большим неудовольствием я постаралась пресечь это созерцание.
- Хорошо, три подозреваемых у нас уже есть. Будем искать дальше, может быть, теперь начнем с самого верха. Витек?
Все задумчиво посмотрели друг на друга.
- Кто знает? Думаю, что он способен на что-нибудь такое... Такой гладенький, маменькин сыночек, а в глубине души - холодный убийца.
- И это ему даже подходит... Только зачем? Мотив?
- А кто из вас может сказать, что хорошо его знает? Кто знает, чем он занимался?
- Из-за служебных дел он бы вряд ли его прикончил, в это я никогда не поверю. У них должны были быть какие-то частные контакты...
- А откуда ты знаешь, что их не было?
- А откуда ты знаешь, что были?
- Погодите, погодите, - внезапно сказал Януш. - У меня что-то бродит в голове...
- Может, вши?.. - забеспокоился Лешек.
- Нет, погоди, что-то у меня крутится... Вроде я их видел вместе за пределами бюро и не во время работы... Не могу припомнить...
- Напрягись, это очень важно.
- Почему важно? Что из того, что он их видел? Они не могут вместе ходить по городу?
Януш поднял голову и посмотрел на меня. Я тоже смотрела на него все это время и могла дать голову на отсечение, что мы думали об одном и том же. Об очень неприятном деле, о котором ни Лешек, ни Веслав не знали.
- Мало правдоподобно, - сказала я в ответ на его взгляд. Януш неохотно покачал головой.
- Черт его знает. Я бы за него не поручился...
- Прекрасно, есть четвертый подозреваемый, - довольно сказал Веслав. - Кто следующий? Збышек?
- Если бы это ваш труп там лежал, - заявил Лешек, умолкнув на минуту и явно наслаждаясь этой мыслью. - Если бы это ваш труп...
- ...там лежал, - продолжил Веслав.
- ...то я готов был бы присягнуть, что это Збышек!
- Нет, - запротестовал Януш, - это исключено. Если бы это Збышек убил, то, уверяю вас, он бы признался. Это же такой тип, что в возбуждении передушил весь бы персонал, а потом сам отдал бы себя в руки правосудия.
- А ребенок? - запротестовала я.
- Что ребенок?
- Ребенок Збышека. Думаете, он бы допустил, чтобы его сын был запятнан именем отца-убийцы?
- Действительно, ты права. Так что?
После долгих колебаний мы внесли в список кандидатуру Збышека, хотя не могли найти для него ни одного разумного обвинения. Но его характер позволял приписать ему убийство в состоянии аффекта, поэтому мы не могли от него так сразу отказаться.
Дальше мы принялись за остальных архитекторов, из которых исключили только Алицию. Из конструкторского отдела исключили Анку, зато Каспер был внесен в список единогласно. Из отдела санитарного оборудования покойник был автоматически исключен. Анджея мы оставили в покое, потому что знали, что он ждал работу от Тадеуша, и у нас остался только Стефан. Из электриков мы с удовольствием зачислили в нашу коллекцию Кайтека, а относительно Влодека вспыхнул сильный скандал. Лешек и Януш высказывались за его невиновность, а мы с Веславом, наоборот, старались обесчестить его доброе имя. В результате остановились на том, что он и есть наиболее подозрительный из всех.
- Отдел смет, - сказала я. - Данка, на мой взгляд, отпадает, Ярека не было, поэтому не о чем говорить. Администрация!
- Ольгерд! - крикнули все трое одновременно.
- Почему? - удивилась я, потому что главный бухгалтер никогда не казался мне похожим на преступника.
- Любой главный бухгалтер должен быть подозреваемым, - заявили они мне на это, и я вынуждена была согласиться.
Дальше мы освободили от подозрений Весю и Ядвигу, признав, что ни одна из них не справилась бы с Тадеушем. Этот вывод вызвал у нас новые сомнения.
- Я этого не понимаю, - недовольно сказал Януш. - Как он мог позволить себя так глупо задушить? Пусть даже со спины, но как?
- Обыкновенно, - ответил Лешек. - Когда я тебе наброшу сзади шнурок и затяну, что сделаешь?
- Обернусь и дам тебе в морду! Можешь быть уверен, что успею!
- Фигу ты успеешь. Попробуй!
- И попробую!
Слово за слово, и они приступили к воссозданию действий преступника с таким жаром, что мы с Веславом забеспокоились, как бы число покойников в нашем бюро вскоре не увеличилось. Лешек душил Януша моим собственным шарфом, причем, будучи ниже его, забрасывал его не на шею, а на глаза, демонстрируя тем самым совершенную неспособность к убийству; напротив, Януш, выведенный из себя неудачными попытками, вместо того чтобы согласно уговору обернуться и стукнуть Лешека по физиономии, начал его тоже душить. Наконец они одумались и оставили свои усилия.
- Действительно, - неохотно признал Лешек, растирая шею. - Как ему это удалось? По-моему, убийца имел такие же шансы быть задушенным самому.
- А может, именно так и было? - заинтересовался Веслав. - Может быть, это Тадеуш кого-то душил, а кончилось все наоборот?
Мы коротко обговорили эту проблему, стараясь не особенно углубляться, так как трудно было бы строить какие-то догадки при стольких неизвестных обстоятельствах. Все здесь было странно, и нам пришлось с этим согласиться.
- Панове, возвращаемся к теме! Сколько у нас всего подозреваемых?
- По-моему, большинство. Давайте лучше посчитаем, сколько у нас невиновных.
Мы составили список работников, разделяя их на две группы, и пришли к неоспоримому выводу, что следственным властям в нашем бюро явно грозит помешательство. Из двадцати четырех человек, присутствовавших в мастерской во время совершения преступления, подозреваемых у нас было тринадцать!
- Тринадцать - фатальная цифра, - заявил Веслав. - Как они справятся? Ирена, на тебя вся надежда, ведь ты уже нашла убийцу. Ты говорила, что знаешь, кто это!
Конечно, я знала, кого перед этим придумала, но решила ни за какие сокровища мира в этом не признаваться. Я начала чувствовать суеверный ужас перед своим собственным проклятым воображением. Мне пришло в голову, что, быть может, высказывая публично свои чудовищные фантазии, я оказала какое-то влияние на человека, который убил Тадеуша. Может быть, он уже носился с этой мыслью, но не знал, как ее реализовать? Может быть, это я натолкнула его на эту идею, спровоцировала его?.. Если бы не мои идиотские вымыслы, может быть, не было бы никакого преступления?..
Я почувствовала себя нехорошо. Нечего скрывать, я тоже виновата в этом. Еще совсем недавно Тадеуш был тут, в комнате, разговаривал с нами, стучал себя пальцем по лбу, слушая наши дурацкие шутки, а теперь лежит мертвый в конференц-зале... Лежит мертвый, убитый кем-то, кто несколько часов назад участвовал в нашей игре, вызванной моей фантазией... А потом воплотил ее в жизнь. Кто-то из нас, кто-то из нашего симпатичного, дружного коллектива... Кто???!..
Я смотрела на Лешека, Веслава, Януша, яростно спорящих о способах удушения, и ни одного из них не могла представить себе в роли преступника. Нет, это не они! А другие? Работающие в других отделах? Ведь кто-то же это сделал? Не могу же я теперь сидеть, как памятник на постаменте, и чего-то ждать, если сама спровоцировала это убийство. Ничего не поделаешь, я сделала огромную глупость и теперь должна что-то предпринять. Я должна найти убийцу, который находится где-то тут, на расстоянии нескольких десятков метров от меня, это человек, которого я хорошо знаю и который убил другого, тоже хорошо знакомого мне человека...
Обуреваемая жаждой немедленных действий, я совершенно забыла о приказе следственных властей, поднялась и, не обращая ни на кого внимания, вышла из комнаты.
Сразу за дверями я натолкнулась на Алицию, которая тоже нарушила приказ, запрещающий покидать свое рабочее место.
- Выпьешь кофе? - спросила она и оживленно добавила: - Каспер сошел с ума.
- Конечно выпью. Как это - сошел с ума?
- Еще один кофе! - крикнула Алиция в направлении каморки с кухней. Не знаю точно, думала сначала, что он пьян, - но нет. Исключительно трезвый. Он отказался давать показания.
Я заинтересовалась.
- Ты шутишь Как это отказался?
- Все время сидел молча, в конце концов этот тип из милиции задал ему какой-то вопрос. Он даже не дослушал до конца и сразу заявил, что отказывается отвечать. А дальше у него что-то заело, и он постоянно это повторяет, даже если его ни о чем не спрашивают. Отказался отвечать даже на вопрос, сколько времени он тут работает.
Перед глазами у меня стоял образ Каспера, смотрящего молча в окно с упрямым выражением лица, курящего сигарету за сигаретой. Мне стало как-то не по себе. Во время дальнейшего течения событий я довольно часто испытывала это чувство, но сейчас это было в первый раз, и я еще к нему не привыкла.
Просьбу оставаться на своих местах нарушили, видимо, почти все, в приемной администрации не было ни Веси, ни Ядвиги. Зато там непрерывно сновали милиционеры, ведущие какие-то таинственные исследования, а в конференц-зале сверкала вспышка, видимая в те мгновения, когда туда открывалась дверь. Мы устроились со своим кофе около стола Ядвиги, потому что представители власти мешали нам гораздо меньше, чем наши коллеги.
- Думаю, что он кого-то прикрывает, - сказала Алиция, покачивая задумчиво головой. - Я не допускаю, что это сделал он сам, потому что знаю его целых двадцать лет... Если кого-то прикрывает, то одного из двух: или ее, или его.
- Монику или Кайтека? А его самого исключаешь?
- Исключать не исключаю, потому что Каспер способен на все, но я не думаю, что...
Алиция вряд ли ошибалась говоря, что Каспер способен на все. Его терзало трагическое несоответствие между душой и телом. Телу было 49 лет, а душе - 20. Душа делала его человеком вспыльчивым, безрассудным, с трудом управляющим своими чувствами... Хорошо, но при чем тут Тадеуш? Их не связывала ни любовь, ни ненависть; иногда они, правда, вместе выпивали, но это же не повод для убийства!
Алиция рассказала мне о ходе следствия в их отделе. Коли на то пошло, дураками показали себя все. Спрошенный о какой-то ерунде Казик начал произносить какие-то непонятные и совершенно неуместные высказывания на тему о пользовании различными телефонными аппаратами на территории мастерской. Никто не мог понять, о чем идет речь, пока наконец не оказалось, что таким странным образом он пытается объяснить свое отсутствие в комнате. Он полностью всех запутал, после чего твердо отказался показать содержимое своих ящиков. Никто пока не собирался заглядывать в его ящики, но после такого заявления капитан сразу же захотел это сделать и, заглянув туда вопреки протестам Казика, нашел семь пустых бутылок из-под алкогольных напитков, очень красиво уложенных.
Разбуженный Рышард ни с того ни с сего впал в бешенство и накричал на изумленного капитана, что не позволит сломать себе жизнь из-за какого-то дурака. В первую минуту никто не понял, кого он имеет в виду, но дальнейшие выкрики показали, что речь идет о покойном Тадеуше. Это можно было понять таким образом, что он собственноручно отправил Тадеуша на тот свет, чтобы его жизнь не была сломана. Далее он громко заявил, что уедет, несмотря ни на что, когда захочет и вместе с ребенком, что для непосвященного капитана должно было звучать маловразумительно.
- Какое это имеет отношение к делу? - недовольно спросил он, потому что все эти странности нарушали ход его мыслей. - Что общего между убийством и его отъездом?
- Наверное, ничего, но эта мания его так запутала, что он уже, видимо, помешался. Он уезжает в следующем месяце.
Рышард уже четыре года собирался уехать на Ближний Восток через Полсервис. Считал это своим единственным жизненным шансом и единственной целью, которой было подчинено все. Он жил далеким будущим и чудными мечтами, изо дня в день не пытаясь даже привести в порядок свою работу, потому что в связи с отъездом она не оплачивалась. В это чудесное путешествие он собирался взять любимую дочку, которую оставил у себя, разведясь с женой.
- Морочит голову! - гневно сказала я. - Что, Тадеуш мешал ему уехать? Пусть перестанет валять дурака, иначе еще больше все запутает.
- Пусть перестанет, - согласилась Алиция и продолжила свой отчет.
Еще во время отсутствия капитана, в своем собственном кругу, так же как и мы, они установили, что каждый из них выходил из комнаты на короткое или долгое время. Хуже всех пришлось Анке, которая свое отсутствие объяснила необходимостью исправить что-то в своей одежде в помещении дамского туалета. Но за время, которое она на это потратила, можно было несколько раз переодеться в бальное платье с корсетом. Меня это очень удивило.
- А ты что скажешь, Алиция? Мы-то посчитали ее невиновной!
- Мы тоже. А кого вы подозреваете?
- Половину мастерской. Вместе с Анкой будет четырнадцать человек. А самое худшее - то, что это убийство вообще кажется нам невозможным...
С разных сторон к нам подошли одновременно Анка и Моника, прерывая наши размышления. Моника только что присутствовала при разговоре капитана с Иоанной и была полна мрачных предчувствий.
- Послушайте, что делается с Иоанной! Судорожно схватилась за книгу выходов и, вместо того чтобы отвечать на вопросы, каждую минуту сует им ее под нос. Уверяет, что там содержится вся правда.
- Ну, таким способом она их погубит. Ярека не было, а в книге выходов он не записался, и теперь не знает, признаваться или нет.
- Что это на нее нашло? Будет еще большая неразбериха...
- По-моему, самым сильным ударом для нее явилось использование конференц-зала не по назначению. Преступление слишком индивидуально...
- А если бы было массовым, она бы легче с этим смирилась?
- Пятнадцать покойников? Коллективная смерть участников конференции?
- Конечно, для этого место подходящее...
- Меня очень интересует одна вещь, - сказала Амбиция, но не закончила фразу, потому что из-за двери вылетел очень взволнованный Казик.
- Алиция, можно тебя на минуту...
Вернулась Ядвига, мы покинули ее стол и переместились к дверям моей комнаты, приглядываясь к действиям милиционеров, количество которых странным образом увеличилось. По-видимому, мы им чем-то помешали, потому что они смотрели на нас с явным отвращением.
У Ядвиги были новости.
- Приехал прокурор, - таинственно сказала она. - Он в кабинете и мучает вопросами Витека. Молодой и чертовски интересный. О, это он!..
Мы втроем с интересом посмотрели на входящих в приемную мужчин, потому что слово "прокурор" всегда громко звучит в ушах каждого, даже ни в чем не виновного обывателя. Взглянули - и были потрясены!
Вместе с поручиком в мундире и известным уже нам капитаном вошел еще один, высокий, худощавый, черноволосый, с голубыми глазами, в черном костюме. Кроме интенсивности красок, в нем не было ничего агрессивного, он был исключительно хорош собой. Незначительная асимметрия лица придавала ему еще большее очарование и в то же время подчеркивала, что эта излишняя красота была все-таки мужской.
Мы стояли как раз у противоположных дверей, прямо на виду, все три исключительно хорошо причесанные, все, несомненно, достаточно интересные и, что самое важное, все совершенно разные. Черная, жгучая, прекрасно сложенная Моника, худощавая, светловолосая, зеленоглазая Анка и я, что-то среднее между ними, но тоже не из самых плохих.
Прокурор взглянул на нас, и хотя выражение его лица не изменилось, однако в глазах у него блеснуло нечто хорошо мне знакомое. Никаких сомнений, стопроцентный мужчина!
- Черт побери... - шепнула Моника с явным одобрением.
Трое мужчин заглянули на минуту в конференц-зал, затем направились в последнюю комнату, которая была пустой, так как Моника стояла с нами, а Ольгерд сидел у Витека в кабинете. Мы молча наблюдали за ними, потрясенные незаурядной внешностью прокурора.
- Ну? - сказала Ядвига. - Что я вам говорила?
- Хо-хо, - отозвалась Анка, что можно было истолковать по-разному, но через минуту добавила с сомнением: - Он, наверное, нетипичный?
Вместе с ними я тоже находилась в состоянии созерцания, но внезапно меня озарила превосходная мысль. Я покинула их и на цыпочках вошла в дамский туалет.
В каждом бюро есть свои тайны. В дамском туалете было такое местечко около умывальника, из которого можно было услышать любой звук в комнате главного бухгалтера, при условии, если расположиться там на корточках или на четвереньках. Об этом случайно стало известно только нам с Алицией. Мы открыли этот секрет, когда однажды у Алиции порвались бусы. Теперь я застыла в этом неприглядном месте в довольно странной позе и слушала...
Капитан, которого я узнала по голосу, как раз закончил описывать обстоятельства преступления и расположение помещений в бюро, после чего мне удалось услышать объяснение самого непонятного обстоятельства.
Я узнала, что Тадеуш был оглушен сзади твердым предметом, осторожно опущен на пол, а затем задушен этим несчастным пояском. Твердым предметом оказался наш служебный дырокол, единственная вещь в конференц-зале, на которой не было обнаружено никаких отпечатков пальцев.
- Примите во внимание, - говорил капитан, - что его ударили достаточно легко, так что он, по-видимому, только на мгновение потерял сознание. Кожа на голове, правда, содрана, но кость не задета. Это преступление было инсценировано определенным образом. По каким-то причинам убийце было нужно, чтобы все выглядело именно так, как было перед этим предсказано...