Хмелевская Иоанна. Убойная марка

   Я ничего не понимала.
   - Кто она? И что не повторится?
   Неужели Гражина говорит о Патрике и ее извинения связаны с тем, что она мне все наврала, а на самом деле вовсе его не любит. Но кто она?
   - Да тетка моя!
   - Какая тетка и что она мне сделала?
   - Как что? Тысячу раз звонила тебе, причем в самое разное время дня, в том числе и ранним утром, а ты этого не выносишь. Я знаю, она ненормальная, но твой телефон я ей не давала. Клянусь! Хотя и без того его все знают. А тетка моя запросто может позвонить и папе римскому, ей ничего не стоит, если требуется меня разыскать.
   Я затащила ее в комнату, захлопнула входную дверь и попыталась усадить девушку в кресло.
   - Успокойся! И не устраивай утренние концерты. Ничего я о твоей тетке не знаю, как и о тысяче ее звонков мне. Тем более что все эти дни меня не было дома. Ничего страшного не случилось, и нечего так переживать.
   - А вот и случилось! - упорствовала Гражинка. - Она вечно откалывает мне такие номера. Ну и что такого, если иногда я исчезаю из поля ее зрения? Я человек взрослый и самостоятельный, пусть она даже родная тетка. Имею право!
   - Имеешь, имеешь, - успокоила я ее. - К тому же закон не предусматривает наказания за то, что человек иногда исчезает из поля зрения своих родичей, разве что она у тебя парализованная и целиком зависит от родной племянницы...
   - Какая там парализованная - здоровье лучше моего. А специальность у нее - позавидовать можно. Она искусная мастерица, своими руками изготовляет ковры и покрывала. И у нее нет никогда проблем с их сбытом, в отличие от людей, занимающихся, скажем, писанием книг...
   Но без меня не может и шага ступить.
   - Не понимаю...
   - Она настоящий мастер в плетении и вышивании ковров, паласов и прочих гобеленов, но во всем, что касается формальностей, - совершенно беспомощна. Она даже не знает, как платятся налоги!
   Откровенно говоря, я тоже не знала, но сейчас не тот случай, чтобы признаваться в этом и оправдывать тетку.
   - Так это именно та холерная баба, которая разыскивала тебя и сто раз записалась на мой автоответчик? И не сообщила ни кто она, ни куда ей звонить?
   - Ну да! - простонала Гражина. - Именно тетка. Договорились, что я ей позвоню, как только вернусь из Дрездена, а меня нет и нет. Вот она и запаниковала. Я же, естественно, ей не говорю обо всех неприятностях в Болеславце, иначе мне конец, замучает поучениями и наставлениями. И сразу бросится мне помогать, а это страшнее всего. Ее помощи мне уже не выдержать.
   Я подумала, что и неприятных известий из Болеславца, которые вчера я узнала от Януша, ей, пожалуй, тоже не выдержать, поэтому решила не форсировать событий. Для начала предложила чего-нибудь выпить. Гражина попросила кофе.
   За чашечкой кофе я и передала ей как можно деликатнее новости из Болеславца.
   - В данный момент там наверняка узнали еще что-нибудь, - торопливо добавила я, - но Януш сообщит нам об этом лишь по возвращении домой. Утешает мысль, что у твоего Патрика масса конкурентов. Там выявился какой-то первый...
   - Не верю я ни в какого первого, - угрюмо проговорила Гражина. - Лучше уж заранее настроиться на то, что виной всему Патрик, такое уж мое счастье. Может, он вообще по профессии вор, взломщик и убийца, что ж теперь поделаешь...
   - Ну что ты плетешь?
   - А тогда почему он так подозрительно о себе молчит?!
   Вот интересно, как же тогда вообще выглядят их свидания? Патрик молчит, но и Гражинка не бог весть какая разговорчивая. Уж мне ли не знать! Ведь того же Патрика я буквально вытащила из нее клещами, сама она даже мне ничего бы о нем не сказала. Да и сказала лишь потому, что я по уши сидела в расследовании преступления и знала о случившемся гораздо больше самой Гражинки. Она просто вынуждена была рассказать мне о своем хахале, если хотела, чтобы я помогла как-то распутать это дело.
   - ..Молчит, молчит... - проговорила я задумчиво. - А когда выпьет, тоже молчит?
   - Мне еще не доводилось видеть его пьяным, - призналась Гражинка. - Ну, немного выпив вина, малость оживлялся.
   - И что делал?
   - Тогда его тянуло делать две вещи: или танцевать со мной, или громить трамвайные остановки Я встревожилась.
   - И что, уже разгромил какую-нибудь?
   - Пока нет, но проявляет к этому явную склонность. Как-то мы поехали за город - нам предоставили возможность пожить недельку в пустом доме лесника, - так он разобрал загородку для диких кабанов, после того как порядочно выпил. То есть от диких кабанов Я пыталась его удержать, а он знай твердил, что бедные животные тоже имеют право пользоваться полной свободой. Эти бедные животные изрыли и истоптали нашему благодетелю леснику всю морковку А он симпатичный, этот Патрик. Мне тоже очень не хотелось видеть в нем преступника.
   И тут в голове мелькнула мысль, которой я вчера не придала значения. Собиралась вечером поговорить об этом с Янушем, но почему-то не вспомнила. Хотя понятно почему. После второй бутылки вина создалась атмосфера, совсем неблагоприятная для рассуждений на темы расследования. Не стоит сейчас признаваться в этом девушке, впрочем, о личном вообще не имеет смысла вспоминать, когда остались незатронутыми столь важные темы.
   - Знаешь, я тебе так и не сказала, но ведь в твоих стенографических записях упоминается еще одна личность, причастная к происшедшему в доме Вероники, - как можно спокойнее начала я. - Когда зашла речь о брате невесты, девицы заговорили о каком-то Кубе, да сразу же свернули на другое. Жаль, что следствие не уделило внимания этому человеку.
   - Ты веришь в конопатого Кубу? - огорчилась Гражинка. - Я не верю, мало ли еще о ком они могли упомянуть, не все же причастны к убийству. А Патрик так стоически молчит... Правда, как-то разговорились: он мне о своих родителях рассказывал и даже их фотографии показывал, но они уже умерли. Мне неизвестно, где он жил в детстве, то есть откуда он вообще появился в Варшаве. Друзей его я тоже не знаю, хотя он иногда здоровается с кем-то в ресторане, на дискотеке... А в театре взял да заснул.
   - На чем?
   - На Гомбровиче.
   - Авангарда, значит, не любит, а ведь модная вещь. Ну что ты так переживаешь? Я как-то заснула на кинофильме о Горьком, а моя мать и вовсе на "Крышах Парижа". Все это мелочи, не отвлекайся.
   Гражинка продолжила в глубокой задумчивости;
   - И теперь я не знаю, что делать. Нельзя бросить человека в несчастье...
   О! Правильно я рассудила. Как пить дать обвенчается со своим Патриком в тюремном костеле.
   - ..А он убил старую женщину! Ради денег.
   К тому же собственную тетку.
   - Тетку?
   - Ну не тетку, так двоюродную бабку.
   - Постой-ка, ты все же что-то знаешь о нем.
   Итак, он двоюродный внук Фялковских, сын их племянницы... Раньше все говорили, что наследник - племянник, а оказывается, сын племянницы.
   - Этой племянницы никто в глаза не видел, даже бабуля Мадзи о ней понятия не имеет. Она никогда не бывала в Болеславце.
   - А где бывала?
   - Вот именно! - почему-то обрадовалась Гражинка. - Нигде не бывала! Никто ее не знает, а он молчит.
   Огорчительно такое слышать. Боюсь, следственные органы вряд ли сумеют преодолеть его молчание и заставят заговорить, во всяком случае, если это и произойдет, то очень нескоро. И почему они оставили его допрос на самый конец? Что ж, тем более следует нацелить полицию на таинственного Кубу.
   Поймав Януша в Болеславце по сотовому, я передала ему все, что знала о Кубе, и посоветовала как-то направить следствие по стопам этого веснушчатого кореша брата невесты. Януша не надо было предупреждать, чтобы действовал дипломатично, а не нахально пер, как я. Он лучше меня такие дела проделывает. В ответ Януш коротко бросил-, что процесс пошел. Не знаю почему, но я эти слова пропустила мимо ушей, не придав им значения.
   ***
   Вскоре позвонил Тот Пан. Гражинка успела приготовить себе второй кофе и стала собирать канцелярские принадлежности, готовясь засесть за компьютер, так что я могла целиком заняться разговором. Нового я от него ничего не узнала. Он лишь повторил, что, поскольку у болеславецкого коллекционера были интересные экземпляры марок, а там случилась какая-то афера (так он выразился), не могли бы мы встретиться и поговорить? Может, в каком-нибудь магазине или еще где...
   При слове "афера" я насторожилась, как боевой конь при звуках воинской трубы.
   - Какая афера? Вообще-то я жутко занята...
   Неужели блочек...
   - Афера не филателистическая.
   - Я полагаю, что марки покойного мне известны, раз я лично была в Болеславце. Во всяком случае, болгарский блок видела собственными глазами. Так какая же афера?
   - Думаю, нумизматическая. Видите ли, этот коллекционер интересовался и монетами, но не афишировал себя, тихо сидел, как мышь под метлой. Монеты он не любил продавать. А теперь, похоже, их украли.
   - Украли.
   - Потому-то мне и хотелось бы встретиться с пани.
   Тут и мне захотелось с ним встретиться.
   Я предложила магазин на улице Хожей, там совсем близко, на Кручей, есть очень уютный бар, где можно посидеть. Мне никогда не нравилось разговаривать стоя, с молодости не любила и не умела, не понимала людей, которые любят вести разговоры во время прогулок, тогда все умственные и физические силы человек вкладывает в ноги. А вот сидя в уютном кафе, в мягком кресле, за чашкой кофе или бокалом пива, - совсем другое дело. Можно и подумать, и поговорить.
   Мы условились встретиться через час.
   В магазине я сразу узнала Того Пана - запомнила, значит, его внешность, а то немного сомневалась. Витрины с марками и прочими коллекциями сейчас меня не занимали, я лишь рысцой пробежалась вдоль них и предложила своему спутнику перебраться на сидячие места.
   Поскольку он явился лишь для встречи со мной, то не стал возражать.
   - Пан Фялковский умер уже больше года назад, - сообщила я собеседнику, попивая кофе. - Та неприятность, о которой пан упомянул, произошла еще до его смерти?
   - Незадолго до нее. А потом месяца через два он и умер, - вздохнул Тот Пан. - И вообще мне неприятно говорить об этом, поскольку в деле замешаны некоторые знакомые мне особы, само же дело до того запутанное и туманное, что и не знаю, как о нем толком рассказать.
   - Ничего, вы рассказывайте, а уж моя проблема разобраться во всем запутанном и туманном. Возможно, оно как-то связано с последними событиями.
   - Возможно. А что же там произошло сейчас?
   - Обещаю вам обо всем рассказать, но давайте придерживаться хронологии, - уклонилась я от ответа. - Сначала афера.
   - Говорю же вам, что дело туманное: вроде бы произошла кража, а может, и просто пропажа. Кто-то потерял монету, но какую! Брактеат Яксы с Копаницы!
   Ну вот, пожалуйста! Этот брактеат преследует меня, как угрызения совести.
   Собеседник попытался продолжить рассказ, и это не очень у него получилось. Сплошной сумбур.
   - Он был у пана Фялковского. То есть сначала у него этой монеты не было, потом она появилась, а потом уже не стало. Во всяком случае, это он говорил, что не стало, а там кто его знает, может, и была. Ходили слухи, что брактеат кто-то украл, а пан Фялковский купил краденое, так и не удивительно, что не признавался, но вот почему отрицал пропажу монеты ее бывший владелец - не понятно. А потом пан Фялковский умер, осталась какая-то его родственница, а с ней никто не мог договориться.
   - Это была его сестра, - не знаю зачем, сообщила я.
   - Сестра? А я думал - жена. Очень странно.
   Сестра...
   - Почему же странно? - удивилась я.
   - Потому что в принципе жены не разбираются в коллекциях мужей. И очень не любят, когда мужья вообще заводят коллекции, тратят на них и время, и деньги. Сестры обычно более снисходительны. А эта - ну прямо пень.
   Я решила промолчать и не вдаваться в дискуссию о Веронике. Мне вдруг вспомнился Юзеф Петшак, который так горячо отрицал наличие у него брактеата Яксы из Копаницы, и теперь уже не сомневалась, что монету видела именно у него.
   - А этот брактеат, случайно, не у Петшака ли пропал? - задала я вопрос в лоб. Вот, опять забыла о необходимости быть тактичной и сдержанной.
   - Так вы слышали о нем? - обрадовался Тот Пан. - Да, именно у него. Впрочем, не исключено, что он сам его потерял, поэтому, учтите, я вам ничего не говорил, пусть это останется между нами.
   - Нет, вы не говорили, это я сказала. Я вообще часто говорю ерунду всякую.
   - Ага, так что же в Болеславце произошло?
   Молодец, сообразил, что раз я часто плету всякую ерунду, то и о происшествиях в Болеславце ему проболтаюсь. Теперь надо себя контролировать, не говорить все как есть, а только часть, раз уж вообще пообещала ему рассказать.
   Ну, я и рассказала о смерти Вероники и о пропаже всей нумизматической коллекции пана Хенрика. Полиция ведет расследование, подозревает нескольких мужчин, окончательный результат расследования мне неизвестен.
   А пан, случайно, не знает, какая именно коллекция была у Фялковского? И, перестав выбалтывать тайны следствия, я сама перешла к расспросам. Пояснила, что очень важно знать, какие именно монеты собирал пан Хенрик. Ведь вор может начать распродавать похищенное - вот на этом его и заловят. Особенно если это будут редкие монеты.
   - И спецификации полиция не нашла?
   - Насколько мне известно - нет.
   - А должна быть, - укоризненно заметил Тот Пан.
   Интересно, к кому у него претензии? К полиции, которая не обнаружила спецификации, то есть перечня марок коллекции, или к вору, который украл ее вместе с коллекцией.
   - А марки? - поинтересовался Тот Пан.
   - Марки уцелели. Лежали на полке, на самом виду, но в старых кляссерах и не привлекли внимания похитителей, - пояснила я. - И слава богу, иначе я бы тоже могла оказаться в числе подозреваемых, ведь я интересовалась марками.
   - Нехорошо, нехорошо, - задумчиво проговорил Тот Пан. - Что там у Фялковского было, толком никто из нас не знал. Ходили слухи, что были тетрадрахма Лизимаха, золотой солид, динарий Кривоустого, золотой дукат Локетка, кажется, и динарии эпохи первых Пястов, еще какие-то ценные римские монеты. Но все это на уровне сплетен, а сплетни обычно представляют действительность в преувеличенном виде.
   Точно, однако, никто не знал, так что, если вор и станет продавать, вряд ли это может служить доказательством кражи.
   Жаль. А я уж было понадеялась, что Тот Пан все знает, тогда можно было бы устроить засаду на аукционах...
   - Вот совершенно точно я могу ручаться лишь за полный комплект польских межвоенных монет, - произнес вдруг Тот Пан. - Знаю потому, что пан Фялковский как-то попросил меня достать для него два гроша 1924 года и сказал, что лишь их не хватает до полного комплекта. Было это года четыре назад.
   - Так вы знали пана Хенрика лично?
   - Нет, по цепочке дошло, как обычно бывает между нумизматами. Я раздобыл монету, а Фялковскому ее должен был доставить какой-то родственник, кузен или племянник, словом, молодой человек...
   - Постойте, - вдруг спохватилась я. - Пан Хенрик незадолго до своей смерти показывал свою нумизматическую коллекцию какому-то человеку. Причем всю, а не отдельные монеты.
   - А пани откуда это известно? - вскинулся Тот Пан.
   - Случайно узнала. Одна знакомая видела своими глазами. Особа совершенно посторонняя, не коллекционерка. К сожалению, видела не вблизи, а на некотором расстоянии.
   - Надо же! Видела всю коллекцию! Жаль, что на расстоянии, значит, отдельные монеты могла и не разглядеть?
   - Разумеется. И того, кому монеты показывал пан Хенрик, видела лишь со спины. Возможно, вы можете предположить, кто бы это мог быть? Не старик, но и не очень молодой, мужчина средних лет, не лысый, не седой, не рыжий, не очень толстый, но и не худой...
   - Вот такой.., никакой - хуже всего, - озабоченно заметил мой собеседник. - Середнячок, как его опишешь?
   Эх, Гражинка! Могла бы внимательней рассмотреть этого середнячка, а вдруг у него были какие-то особые приметы? Да и неизвестный тоже хорош, мог бы хоть бороду отпустить или на палку опираться.
   Не хотелось отказываться от блеснувшей вдруг надежды, и я, по своему обыкновению, вцепилась в собеседника.
   - А может, попробуем путем исключения?
   Давайте из всех знакомых вам коллекционеров исключим толстых, лысых, кривобоких, бородатых...
   - И пани уверена, что тогда мы выйдем на убийцу и похитителя коллекции? - с некоторой долей сарказма поинтересовался Тот Пан.
   Он прав, вряд ли таким путем вычислишь преступника. А жаль, этот человек видел всю коллекцию и мог запомнить по крайней мере самые ценные экспонаты. Единственный человек, который знал, что у Фялковского было в его нумизматической коллекции, и мог бы поделиться своими знаниями с нами.
   Наверное, я, по обыкновению, думала вслух, потому что Тот Пан возразил:
   - Если он действительно единственный - ни за что не признается. Особенно теперь, после кражи. Однако кое-что пани рассудила верно, и я постараюсь припомнить, что и от кого слышал о монетах Фялковского. Может, кто-то узнал о них именно от вашего таинственного незнакомца...
   - Пан рассудил еще вернее! - с жаром подхватила я. - Ведь у вас же постоянные встречи с коллекционерами, постоянные контакты, в этой среде вы как рыба в воде. Порасспрашивайте, понаблюдайте, послушайте... Признаюсь вам откровенно, я лично очень заинтересована в раскрытии этого дела.
   Как правильно я поступила, не рассказав полиции в Болеславце о Том Пане, а ведь уже собиралась, да опять вовремя вспомнила письмо Гражинки и не захотела человеку жизнь портить. Оставила ему свободу действий, его никто ни в чем не подозревает, а теперь, глядишь, и мне от этого будет польза. Вот награда за благопристойное поведение!
   На прощанье мы так и договорились: он будет разузнавать и расспрашивать, я же со своей стороны обязуюсь поставлять ему информацию о ходе следствия.
   ***
   Мне позвонила Анита.
   - Что происходит? Гражинка пребывает в таком удрученном настроении, как будто знает об ошибке с ее письмами. И потом, мне кажется, что у нее какие-то неприятности с ее новым хахалем. Как ты считаешь?
   - А ты его знаешь?
   - Очень мало. Больше слышала о нем. И склонна была его одобрить.
   - Знаешь, на меня поначалу он тоже произвел хорошее впечатление, но оказывается, что мы обе ошибались. И теперь, боюсь, придется вытаскивать девчонку из депрессии. Хотя остается надежда, что все не так страшно. Знаешь ведь, какая я прирожденная оптимистка, пусть даже в данном случае для оптимизма нет никаких оснований.
   - Так что же с ним такое? Отмочил какой-нибудь номер?
   - Трудно сказать. И я пока воздержусь от конкретных обвинений в его адрес.
   - О боже, ну не везет девке! Может, ей подсунуть кого-нибудь другого?
   - А у тебя есть подходящая кандидатура?
   У меня нет.
   - Найдется. Тридцать с небольшим, недавно развелся. Бездетный, раздраженный и в полной депрессии...
   - Ну знаешь! - возмутилась я. - Ей еще и его вытаскивать из ямы? Нам бы ее в нормальное состояние привести. А какие у твоего кандидата в мужья достоинства?
   - Божественно хорош, ну прямо Грегори Пек, жутко культурный, интеллектуал и эрудит, работает на телевидении...
   - Последнее никак к достоинствам не отнесешь.
   - Да ты дослушай, он заведует производством нормальных фильмов. Женой его была форменная идиотка, гусыня с большими претензиями, мечтала стать знаменитой артисткой при полном отсутствии таланта и не давала ему покоя, требуя, чтобы муж воспользовался своим влиянием и дал главную роль в фильме. А на всякий случай она завела шашни с парой режиссеров и ни в чем им не отказывала. Правда, смазливая, но начисто лишенная и моральных устоев, и просто даже зачатков культуры. Полная противоположность нашей Гражинке. Он бы бросился к Гражине, как жаждущий в пустыне к колодцу с чистой водой. Так сказать, припал...
   - Только вот не уверена, как колодец на него отреагирует.
   - А нечего ей выкаблучиваться, парень - огонь. Однако если она заартачится, можно и другого ей подыскать. Очень похож на Мела Гибсона, только помоложе, не знаю, правда, не покажется ли он нашей принцессе слишком молодым? Зато веселый, заводной, немного легкомысленный, но, я полагаю, Гражинке немного легкомыслия - только на пользу. Что скажешь?
   - Покажем ей обоих, - без особой надежды решила я. Ведь знала, что несчастье с Патриком Гражинку будет долго мучить.
   - Встречу устрою я, - загорелась Анита. - А ты ее как-нибудь недипломатичнее доставишь на презентацию. О, холера! У меня вышло время. Вскоре позвоню еще. Привет!
   Положив телефонную трубку, я глубоко задумалась. Кроме Гражинки, в голове торчал еще и болгарский блочек. Кому он теперь достанется, в чьи руки попадет? Законный наследник, будучи преступником, не может наследовать коллекцию. Эх, Патрик, Патрик, к кому теперь мне обращаться?
   ***
   С нетерпением ожидала я возвращения Януша из Болеславца, очень хотелось знать о том, как в действительности обстояло дело с Веславом. Что он знал, что видел, как оказался на месте преступления? А был он там совершенно точно и прихватил железные ящики из-под монет.
   Следов оставил прорву, так что его присутствие на месте преступления сомнений не вызывает.
   К тому же знал брата невесты, а может, знал и конопатого Кубу? И как вообще обстоит дело с Кубой? Добрались до него или еще нет?
   В столь взвинченном настроении я не могла работать творчески, поэтому занялась кулинарией. Приготовила приличную еду. В конце концов, когда имеешь дело с мужчиной, от которого ждешь определенных услуг - я имею в виду информацию с места событий, только лишь, а вы что подумали? - так вот, обыкновенная порядочность обязывает как следует покормить такого мужчину.
   Оказалось, он заслуживал не просто хорошую еду, а нечто особенное, поскольку вместе с информацией привез мне ксерокопию снимка с отличными отпечатками пальчиков и подошв. Привез также копии протоколов пяти подозреваемых. Первым я схватила показания Веслава.
   ***
   В любовных шашнях с глупой Ханей Веслав признавался охотно, лишь категорически не соглашался, когда это называли насилием. Какое, к черту, насилие, если девка сама ему на шею вешалась? И не очень-то она ему нравилась, но раз уж сама в руки лезет, как не попользоваться?
   Опять же, невежливо по отношению к даме. А то, что потом она молола всякую чушь, так он даже и не слушал, у него были дела поважнее.
   Вот именно, какие дела?
   И как Веслав ни крутил, как ни старался запутать следствие кучей ничего не значащих фактов, вынужден был наконец признаться: он должен был заняться своим делом, работа, она, знаете ли, не волк. А сбором металлолома он уже много лет занимается - надо же как-то жить. Так вот, дошли до него слухи, что Фялковская собирается наводить в доме порядок и при этом выбросить какие-то ненужные ей железяки, которые ее покойный братец насобирал. А в наше время сами знаете, как плохо с металлом, каждая железка на счету и к тому же - живые деньги. Вот он и пошел поглядеть, так ли оно на самом деле. Нет, бабу не спрашивал, в дом к ней не входил, просто пооколачивался поблизости.
   И сразу отправился к пустому дому.., как его... Баранека, ну того инвалида, что который год по санаториям прохлаждается, а дом его стоит пустой и ветшает. Говорят, дочка этого Баранека в Америке в золоте купается, вот и откупилась от отца, зачем ей немощный инвалид, когда можно заплатить, чтобы пристроить его то ли в больницу, то ли в пансионат. Говорят, старик по ней скучает, а той хоть бы что, лахудре, вот какие дочери пошли...
   Весек, судя по всему, долго еще собирался распространяться о непутевой дочери старика Баранека и вообще о бабах, да и временах, которые им, беспутным, благоприятствуют, но его быстро и решительно оторвали от посторонней темы и велели говорить по существу дела. Неохотно вернулся Весек к железякам в пустом доме, где и в самом деле лежали какие-то железные ящики. А вообще он в том доме сделал уже давно такой.., как бы лучше сказать.., ну, склад, что ли, временный, чтобы там хранить собранное, а уже потом в скупку отвозить. А что, может, лучше с каждой подковой таскаться в скупку? От подковы тоже пришлось отрывать Веслава чуть ли не силой, пока тот очень неохотно признался, что да, держал в этом домишке железные ящики несколько дней, потому что в округе только и говорили об убийстве Вероники и ограблении ее дома, так он не дурак, чтобы высовываться с ее вещами.
   Тут подозреваемого информировали, что как в доме Вероники, так и в домишке инвалида обнаружено множество его, Копеча, пальчиков и следов его ботинок. И не будет ли он любезен объяснить следствию, отчего все эти следы путались на месте преступления?
   - Быть того не может! - решительно отрекся Веслав Копеч. - Я специально за этим следил...
   Прикусил язык, да поздно. Почесал затылок парень и принялся припоминать давнюю историю, когда он за чем-то приходил в дом Фялковских. Она, пани Вероника то есть, тогда тоже выбрасывала ненужные металлические предметы... Но тут прокурор, лично принимавший участие в допросе Веслава, потерял терпение. Строго и внушительно он призвал парня к порядку и велел говорить правду и только правду. У следствия в руках неопровержимые факты - отпечатки его, Весиных, следов. И пусть до него, Веслава Копеча, дойдет наконец, что дело очень серьезное, ведь в доме совершено убийство. Тут Веся, не будь дураком, ляпнул прокурору, что убийства они ему не пришьют, ведь как раз в тот момент, насколько ему известно, когда убивец тесаком или топором крушил несчастную Веронику, он, Веслав, как это отлично известно следствию, занимался совсем в другом месте совсем другим делом, а именно.., забавлялся с Ханей.
   И нечего ему тут вменять, не позволит!
   Ну и не позволил, характер у парня был твердый.