Страница:
Пани Халина все не могла расстаться с привычными мыслями:
— А мы-то думали... И ведь такая красивая девушка!
— Может, она и красивая, мне тоже нравилась.
До тех пор, пока из нее ядовитая змея не выползла!
Я раньше относился к ней, как к сестре, а теперь и глядеть на нее противно!
Пани Халина, простая душа, и на эти вещи смотрела здраво и просто.
— Ты спал с ней? — в лоб спросила она.
Сын так яростно воздел руки, что даже суставы хрустнули.
— Нет! Представь себе, нет! Мне такое и в голову не приходило, хотя она вроде бы не против была... Да я думал — придуривается. Какое счастье, что этого не случилось!
— Жаль, — вырвалось у пани Халины, но она тут же поправилась:
— А может, и впрямь счастье, раз ты ее не хочешь. А ведь такая хозяйственная и рассудительная девушка. Не бойся, сынок, я тебя ни уговаривать, ни заставлять не собираюсь, тут ты волен поступить как пожелаешь. Только вот зачем так срочно куда-то бежать? К тому же ночью. Ага, ты и ночевать не приходил, где ты был?
Не отвечая, сын вдруг прислушался и бросился к двери. За ней никого не оказалось, но Тадеуш все же внес обе сумки в комнату, тем более что покинуть дом он собирался тем же путем, каким и проник в него, — через окно в супружеской спальне.
На вопросительный взгляд матери пояснил:
— Не хочу, чтобы кто-нибудь увидел. А вчера переночевал у знакомых.
— А Боженка, почитай, всю ночь прождала! — вырвалось у простодушной пани Халины.
— Так я и знал! И всем раструбила, что меня не было, ведь так? Мама, ты же сама видишь, следит за мной, как... инквизитор настоящий, росянка несчастная! Мне каждый лишний день с ней под одной крышей — нож острый!
— Какая росянка? — опешила женщина.
— Ну, есть такая трава болотная, кого ни схватит — с потрохами сожрет.
— Ты уж слишком к ней придираешься, сынок.
Боженка не такая уж обжора.
Тут до Тадеуша наконец дошло — родная мать вряд ли сумеет его понять.
— Ладно, я пошел, — закончил он разговор, перетаскивая к окну сумки. — Ты, мам, не беспокойся, я буду тебе звонить...
— И никогда уже в родительский дом не заглянешь? — ужаснулась пани Халина.
Сын поспешил ее успокоить:
— Отчего же, загляну. Только сначала позвоню, и ты мне честно скажешь, когда ее не будет дома.
Не хочу я скандалов, не люблю их.
— Это у тебя отцовское, — вздохнула мать. — Да и от меня тоже, я ведь сама не выношу ссор, лучше уж миром. Никогда ни на кого не подняла руки за всю свою жизнь!
Забыла она, видимо, всех незадачливых ухажеров, которые в дни ее цветущей молодости пытались ухлестывать за красоткой. А поскольку Тадеуш лично не наблюдал, как его мамаша била наотмашь по мордам таких приставал, то и не стал выводить ее на чистую воду. Да и не до того сейчас.
— Так ты обо мне не беспокойся, — повторил он, вылезая в окно и принимая от матери одну за другой свои сумки. — Давно хотел тебе сказать — пришла пора и мне подумать о самостоятельной жизни, не все же время за чужой спиной. Я взрослый, не пропаду, а ты чтоб никаких глупостей на мой счет не думала. Устроился я неплохо, квартира дармовая, а до работы даже ближе, чем отсюда. Привет!
И он исчез вместе со своими сумками. Бедная мать не успела и рта раскрыть. Правда, мелькнула в ее голове мысль о муже и необходимости Тадику и с ним попрощаться, зачем обижать хорошего человека, затем подумала о лестнице, которая непременно бросится в глаза грабителям, и они воспользуются случаем, чтобы проникнуть в дом. Вместе с обрушившимся на пани Халину сообщением сына всего этого было слишком много для ее бедной головки, и она застыла, прижав руки к сердцу. Тут ее позвали снизу, и, захватив лекарство для улучшения пищеварения, за которым поднялась в спальню, пани Халина спустилась в столовую.
Весь разговор матери с сыном продолжался не более десяти минут. Внизу уже кончили ужинать, и Вожена вышла на улицу. Не первый раз за сегодняшний день она высматривала возвращающегося Тадика, горя желанием высказать все, что думает о нем после того, как этот негодяй неизвестно где провел ночь. Выйдя за калитку, девушка застыла на посту, обозревая обе стороны улицы.
Там и заметил ее Тадеуш, предусмотрительно выглянув из-за угла дома. Итак, на улицу путь закрыт, тогда не избежать скандала, причем на всю округу. Можно, конечно, пробраться по участкам соседей, но как им объяснить в случае чего, что он делает на чужой территории с двумя большими сумками? Лучше где-нибудь отсидеться. Но тут послышались голоса детей. Поужинав, они вышли во двор погулять. Сейчас обнаружат его и поднимут радостный крик...
Убедившись, что в данный момент Вожена занята обзором улицы, Тадеуш в три прыжка пересек газон и забился со своими сумками в густые кусты сирени, росшие у забора. И затаился, гадая, сколько же времени придется просидеть в этом укрытии.
В половине одиннадцатого не только дети, но и их родители отправились спать, а Вожена и не собиралась покидать наблюдательный пост. То стояла у раскрытой калитки, то прогуливалась по улице туда-сюда, к счастью не доходя до проулка, где Тадеуш оставил машину. В темноте парень смог хоть как-то пошевелиться и размять руки-ноги, а то все тело одеревенело, а этой гетере недоделанной хоть бы хны, похоже, нисколько не устала, готова так всю ночь вышагивать.
Но вот, поглядев в последний раз в обе стороны, и Вожена вошла в дом, захлопнув за собой дверь.
По вспыхнувшему на первом этаже свету Тадик понял, что она выбрала позицию у кухонного окна, откуда открывался хороший вид на калитку. Но ничего, теперь, в темноте, можно пробираться и через соседей. Перебросив одну за другой сумки на соседскую территорию, парень без труда перепрыгнул изгородь, потрепал за уши знакомых собак соседа, подхватил сумки и выбрался в проулок, где стояла машина.
Из-за всех этих превратностей судьбы к отцовскому дому Тадеуш добрался почти в полночь. Только теперь он сообразил, что ведь у него нет никаких ключей — ни от калитки, ни от входной двери. Очаровательная Богуся осталась верна себе. И все равно, если бы пришлось выбирать из двух зол, он бы выбрал пани Богуславу: по крайней мере женить его на себе она не собиралась.
Попасть во двор отцовского дома не составляло проблемы, замок калитки уже давно не действовал, и все звонили только из вежливости. Воспользоваться прекрасно зарекомендовавшей себя щелью в заборе Тадеуш не решился, чтобы не навлечь подозрений.
Ключ же от ворот находился в так называемом гараже, который, как известно, никогда не запирался.
Распахнув ворота и поставив машину в гараж, парень с некоторым трудом удержался от того, чтобы не открыть замок входной двери какой-нибудь железякой, приспособив ее в качестве отмычки, ведь в гараже среди инструментов можно было найти что угодно. Небольшую самодельную отмычку он на всякий случай уже припас, но и ее не стал пускать в ход.
Решив и впредь делать вид, что дом без ключей для него неприступная крепость, Тадеуш задумал немного пройтись вокруг, а то от многочасового сидения в сирени ноги так и не отошли.
С наслаждением вдыхая свежий ночной воздух, он не торопясь уже в третий раз обходил дом, когда во двор вошла возвращающаяся с работы пани Богуслава.
Увидев пасынка на боевом посту, она была приятно удивлена. Надо же, полночь на дворе, а парень караулит, как и обещал! Выходит, она нашла хорошего сторожа. Ведь в данный момент никто за ним не наблюдает, а он по собственному почину сторожит! И сумки вон стоят, значит, сдержал слово и переселяется к ней.
— Можешь внести свои вещи, — милостиво разрешила хозяйка. — Вот ключи, отцовские. А спать надо с открытым окном, иначе не услышать бандитов. Тадик сегодня уже поужинал?
Сегодня Тадик не ужинал. В отцовском доме не успел, торопился за вещами, а в доме матери не до того было. Не станет же он рассказывать, что несколько часов провел в зарослях сирени! Есть хотелось по-страшному, однако, считая неудобным в этом признаваться, парень только что-то невнятно пробурчал.
К счастью, хозяйка и сама была голодна, быстро собрала поесть, и они вдвоем мирно поужинали в кухне. Атмосфера создалась на редкость для этого дома теплая и дружеская, возможно, потому, что оба собеседника устали и мечтали лишь об отдыхе, не было охоты касаться спорных вопросов.
Только около часа ночи Тадик оказался наконец один в отцовском кабинете. На всякий случай подготовив себе спальное место, он переоделся в пижаму и осторожно приоткрыл дверь. Прислушался. Кажется, в доме все спят. Повернув ключ в двери, Тадик подошел к запертому шкафу. Наступил кульминационный момент.
Для того чтобы отпереть заветный шкаф, парню потребовалось целых десять минут, ведь надо было это сделать аккуратно, ни в коем случае не поцарапать замок, чтобы, не дай бог, хозяйка не заметила.
Осторожно, стараясь не скрипеть, молодой человек приоткрыл одну створку, и как раз в этот момент в коридоре послышался легкий шум, а сразу вслед за этим тихий стук в дверь.
Тадик не замер от страха, не окаменел, короче, не сдрейфил. Быстро заперев шкаф своей прекрасной отмычкой, он сунул ее в карман пижамы и, не задавая глупых вопросов, распахнул дверь.
В комнату тут же ввалился донельзя взволнованный Стась. Зная о переезде к ним нового друга, можно сказать старшего брата, он так обрадовался, что решил сегодня вообще не спать, дожидаясь Тадика, но в постель все-таки лег, чтобы эта настырная девчонка, его сестра, чего не заподозрила и не наябедничала матери. Незаметно для себя Стась заснул, но в полночь проснулся от шума подъехавшей машины.
Чуть позже и мать вернулась с дежурства. Переждав их совместный с Тадиком ужин и решив, что настал подходящий момент, Стась подкрался к кабинету отца.
У Тадеуша хватило ума и выдержки не показать, что тот явился некстати, и впустить мальчишку в кабинет — не говорить же на лестнице, рискуя разбудить мать и сестру. Впустил, запер дверь и строго спросил:
— У тебя что, крыша поехала? Второй час!
— Самое время! — дрожа от нетерпения, просипел Стась. — Открываем шкаф?!
— Коли так свербит — почешись, а горячку нечего пороть! — одернул молокососа Тадеуш.
— А когда же? — обиделся тот. — Днем мать не даст.
— Соображай! Пойдет же она на работу.
— Ты что, не знаешь? Когда ее нет, этот клещ бдит, радары свои распускает.
— Что за клещ?
— Агата, кто же еще. Врагу не пожелаю такой сестры, хуже чирья на ж... Из двух зол я уж скорее мать предпочту. Так что у нас с тобой одна возможность, сейчас, пока обе спят.
— Я бы не поручился головой, что спят, — возразил Тадик. — А сейчас, ночью, такая тишина, что малейший скрип услышат. Шкаф ведь заперт.
— Ну и что? — одними губами прошептал младший брат. — Нечего мне мозги пудрить, неужто не сумеешь замок отпереть?
— Кто сказал — не сумею? Только не поручусь, что он не заскрипит или не щелкнет на весь дом. А теперь заткнись и слушай, что старшие говорят. Я поклялся твоей матери, что ты в кабинет только через мой труп попадешь, иначе она отберет у меня ключи от комнаты и от дома и фиг мы чего добьемся. А если убедится, что все по ее воле, то и ключ от шкафа выдаст, тогда и откроем. Потерпи малость, не то все потеряем! А сейчас выкатывайся. Застукает тебя здесь — все пропало. Усек?
— Усек! — упавшим голосом выдохнул Стась.
Он ничего не знал об ультиматуме, поставленном матерью Тадику, и теперь воспринял его как крушение всех жизненных надежд. Нельзя было не согласиться с аргументами старшего брата, уж Стась хорошо знал характер своей мамаши, и в то же время так просто отказаться от заманчивых планов завтра же порыбачить он тоже не мог. Хотелось кричать во весь голос, а тут приходилось шептать, как придушенному. Понимая состояние брата, Тадеуш попытался успокоить его:
— Погоди, не напрягайся, все будет о'кей. Слушай! Да слушай же, чего вертишься! Спокойствие, только спокойствие. На сегодня дискуссию кончаем.
Я вовсе не уверен, что ни одна из них не подслушивает, поэтому разведем конспирацию. Сейчас выйду и разведаю, в случае чего притворюсь, что в сортир приспичило, а ты в щель поглядывай, если дам знак — выскакиваешь и сам в сортир. Посиди там чуток, воду спусти и на цыпочках к себе. А завтра за работой все путем обсудим. Дошло?
— Офигеть можно, столько ждать! — удрученно прошептал Стась, но с планом согласился.
Как решили, так и сделали. Агатка и в самом деле проснулась, к счастью с некоторым опозданием. Отлично разбираясь во всех звуках ночного дома, девочка различила шаги брата, поняла — он прошел в ванную, последующие звуки тоже были в норме, вот братец протопал к себе и захлопнул за собой дверь. В доме все стихло, можно было спокойно спать.
Тадик в своей комнате закурил и не менее четверти часа просидел при распахнутом окне, борясь со сном. Нелегким выдался прошедший денек, если и все предстоящие будут на него похожи, вряд ли он долго выдержит. Ведь и накануне спал часа три-четыре, теперь вот скоро два часа ночи, а он не может себе позволить лечь. Эх, если бы не Эльжбета, завалился бы сейчас и дрых без задних ног...
Второй раз высунув голову в коридор, он еще напряженнее вслушался в ночную тишину. Ни звука. Можно приступать.
Пожалев, что нет под рукой ни капли масла, чтобы смазать петли, Тадеуш принялся осторожно орудовать отмычкой, и тут же послышался едва различимый скрежет. Может, смотаться за машинным маслом в гараж? Как же, весь дом перебудишь. Тогда, может, отложить взлом до завтра? За день он успеет запастись чем угодно. Но тут опять мелькнул перед глазами милый образ Эльжбеты, и парень решился...
Вот замок еле слышно щелкнул, спокойно, не торопиться... Буквально по миллиметру раскрывая дверцу, Тадеуш наконец полностью справился с одной створкой, и совершенно бесшумно. Успех окрылил, вторая створка далась легче. Еще минута — и дверь шкафа распахнута настежь.
Господи, какие сокровища! Удочки — короткие и телескопические, в чехлах и без, бамбуковые и из искусственных материалов. В жизни не приходилось видеть такого обилия и разнообразия. А вот спиннинги, на любой вкус! Полки с самыми разнообразными причиндалами: лески, баночки, коробочки и прочие емкости с крючками, поводками, мормышками. А это что? Катушки! Какие хочешь — инерционные и безынерционные, и блесны... Да их штук триста! Внизу мотки сетки, сачки. Гарпун, Езус-Мария!
Да это просто клад! В редком магазине найдешь нечто подобное, оно и неудивительно, ведь отец собирал свои сокровища долгие годы.
Хотя рыбная ловля и не являлась страстью его жизни, понадобилось какое-то время, чтобы свыкнуться с таким богатством. Одернув себя, Тадеуш сосредоточился на главной задаче. Внимательнее осмотрел вещи в самом низу шкафа. Итак, сетка, несколько пар высоких сапог, лопатки, старые портки, еще одни, куртка. Приподняв куртку, Тадеуш увидел под ней угол старого портфеля. Потрепанного.
Черного. И замер, боясь поверить своим глазам.
Наконец решился выяснить, тот ли портфель.
Отложив куртку в сторону, осторожно потянул за торчавший угол. Портфель оказался тяжелым, даже не дрогнул. Нетерпеливое желание не приглушило осторожности. Тадик не рванул что есть силы, а, стиснув зубы, принялся осторожненько раскапывать наваленную кучу рыбацкой экипировки. Наконец разгреб, вот и весь портфель виден. Ручка оторвана....
Пришлось прерваться, чтобы отереть пот со лба.
Боже, неужели тот самый?
Через минуту убедился — тот самый: старый, черный, битком набитый, с оторванной ручкой. И очень тяжелый. Заперт на обычный портфельный замочек и стянут двумя кожаными язычками по обе стороны замка. Нет, не станет он соблюдать дурацкую щепетильность, надо заглянуть внутрь.
Ни Карпинский, ни его сообщник даже не позаботились о том, чтобы прикрыть содержимое портфеля. Тадеуш сразу увидел пачки зеленоватых купюр, оклеенные бумажными лентами. Этими пачками портфель был забит плотно, хотя и не очень аккуратно, при желании можно было бы и больше затолкать. Тадеушу, однако, их количество показалось вполне достаточным, он не стал в них копаться, разыскивая на дне золото, а, прикрыв портфель, обхватил его руками и застыл сидя на полу.
Нашел!
Только просидев несколько минут в блаженной прострации, парень обрел способность мыслить.
Итак, он нашел деньги Хенрика Карпинского, которые тот отдал его отцу, чтобы на время спрятал у себя. Сокровище оказалось в целости и сохранности.
Никто в этом доме не знает о наличии портфеля с долларами. И не должен узнать. Теперь логично было бы вынести деньги из дома и вернуть их владельцу.
Но как это сделать? Вынести прямо сейчас, пока все спят? А где уверенность, что спят? И мегера может бдить, и детки ее какие-то странные, вдруг в этот момент как раз подслушивают? Вон, под дверью его комнаты щель, свет наверняка видно, не подумал заранее, надо учесть на будущее.
Вынести днем? Сунуть под мышку и выйти как ни в чем не бывало? Нельзя, слишком много говорилось в этом доме о портфельчике, а дети и вовсе видели его. Нет, в портфельчике не пойдет. Переложить куда-нибудь? В одну из сумок, например.
Тоже не пойдет. Если увидят, непременно кто-нибудь поинтересуется, чего это он не успел принести свои вещи, как уже тащит обратно. Наврать? Дескать, инструменты, нужны на работе. Все же знают, работа у него умственная, в инструментах не нуждается. Тогда уж предварительно придумать что-нибудь насчет хлебной халтуры с корешем, а потом и сумку тащить. А может, просто распихать доллары по карманам и в несколько приемов вынести? И изо дня в день таскаться на работу с тысячами долларов, как сейф ходячий. Да и какие карманы летом? Что засунешь в карманы джинсов? Вот если бы хоть дождь пошел, можно куртку надеть.
От мыслей разболелась голова, а от тяжести портфеля — согнутые колени и живот. Это заставило переменить положение тела и направление мыслей.
Раз нельзя деньги сразу вынести, значит, следует подумать о том, чтобы хорошенько их припрятать до тех пор, когда можно будет. Шкаф исключается, он обещал Стасю показать отцовские богатства и обещание исполнит. Вон как парень огорчился!
Вспомнив о брате, подумал — а что, если тот запомнил портфель, вдруг видел его в отцовском шкафу? И спросит, куда подевался. Ребята убеждены, что в портфеле отец принес какие-то инструменты.
Не покупать же другой похожий портфель, это уж совсем глупо. Проще переложить куда-нибудь деньги, а сам портфель набить какими-нибудь инструментами, благо здесь в них недостатка нет.
Вариантов было много, но выбрать лучший мешали поздний час и крайняя усталость. Одно, во всяком случае, не вызывало сомнений: необходимо срочно перепрятать деньги и ни в коем разе не оставлять их в шкафу.
* * *
* * *
— А мы-то думали... И ведь такая красивая девушка!
— Может, она и красивая, мне тоже нравилась.
До тех пор, пока из нее ядовитая змея не выползла!
Я раньше относился к ней, как к сестре, а теперь и глядеть на нее противно!
Пани Халина, простая душа, и на эти вещи смотрела здраво и просто.
— Ты спал с ней? — в лоб спросила она.
Сын так яростно воздел руки, что даже суставы хрустнули.
— Нет! Представь себе, нет! Мне такое и в голову не приходило, хотя она вроде бы не против была... Да я думал — придуривается. Какое счастье, что этого не случилось!
— Жаль, — вырвалось у пани Халины, но она тут же поправилась:
— А может, и впрямь счастье, раз ты ее не хочешь. А ведь такая хозяйственная и рассудительная девушка. Не бойся, сынок, я тебя ни уговаривать, ни заставлять не собираюсь, тут ты волен поступить как пожелаешь. Только вот зачем так срочно куда-то бежать? К тому же ночью. Ага, ты и ночевать не приходил, где ты был?
Не отвечая, сын вдруг прислушался и бросился к двери. За ней никого не оказалось, но Тадеуш все же внес обе сумки в комнату, тем более что покинуть дом он собирался тем же путем, каким и проник в него, — через окно в супружеской спальне.
На вопросительный взгляд матери пояснил:
— Не хочу, чтобы кто-нибудь увидел. А вчера переночевал у знакомых.
— А Боженка, почитай, всю ночь прождала! — вырвалось у простодушной пани Халины.
— Так я и знал! И всем раструбила, что меня не было, ведь так? Мама, ты же сама видишь, следит за мной, как... инквизитор настоящий, росянка несчастная! Мне каждый лишний день с ней под одной крышей — нож острый!
— Какая росянка? — опешила женщина.
— Ну, есть такая трава болотная, кого ни схватит — с потрохами сожрет.
— Ты уж слишком к ней придираешься, сынок.
Боженка не такая уж обжора.
Тут до Тадеуша наконец дошло — родная мать вряд ли сумеет его понять.
— Ладно, я пошел, — закончил он разговор, перетаскивая к окну сумки. — Ты, мам, не беспокойся, я буду тебе звонить...
— И никогда уже в родительский дом не заглянешь? — ужаснулась пани Халина.
Сын поспешил ее успокоить:
— Отчего же, загляну. Только сначала позвоню, и ты мне честно скажешь, когда ее не будет дома.
Не хочу я скандалов, не люблю их.
— Это у тебя отцовское, — вздохнула мать. — Да и от меня тоже, я ведь сама не выношу ссор, лучше уж миром. Никогда ни на кого не подняла руки за всю свою жизнь!
Забыла она, видимо, всех незадачливых ухажеров, которые в дни ее цветущей молодости пытались ухлестывать за красоткой. А поскольку Тадеуш лично не наблюдал, как его мамаша била наотмашь по мордам таких приставал, то и не стал выводить ее на чистую воду. Да и не до того сейчас.
— Так ты обо мне не беспокойся, — повторил он, вылезая в окно и принимая от матери одну за другой свои сумки. — Давно хотел тебе сказать — пришла пора и мне подумать о самостоятельной жизни, не все же время за чужой спиной. Я взрослый, не пропаду, а ты чтоб никаких глупостей на мой счет не думала. Устроился я неплохо, квартира дармовая, а до работы даже ближе, чем отсюда. Привет!
И он исчез вместе со своими сумками. Бедная мать не успела и рта раскрыть. Правда, мелькнула в ее голове мысль о муже и необходимости Тадику и с ним попрощаться, зачем обижать хорошего человека, затем подумала о лестнице, которая непременно бросится в глаза грабителям, и они воспользуются случаем, чтобы проникнуть в дом. Вместе с обрушившимся на пани Халину сообщением сына всего этого было слишком много для ее бедной головки, и она застыла, прижав руки к сердцу. Тут ее позвали снизу, и, захватив лекарство для улучшения пищеварения, за которым поднялась в спальню, пани Халина спустилась в столовую.
Весь разговор матери с сыном продолжался не более десяти минут. Внизу уже кончили ужинать, и Вожена вышла на улицу. Не первый раз за сегодняшний день она высматривала возвращающегося Тадика, горя желанием высказать все, что думает о нем после того, как этот негодяй неизвестно где провел ночь. Выйдя за калитку, девушка застыла на посту, обозревая обе стороны улицы.
Там и заметил ее Тадеуш, предусмотрительно выглянув из-за угла дома. Итак, на улицу путь закрыт, тогда не избежать скандала, причем на всю округу. Можно, конечно, пробраться по участкам соседей, но как им объяснить в случае чего, что он делает на чужой территории с двумя большими сумками? Лучше где-нибудь отсидеться. Но тут послышались голоса детей. Поужинав, они вышли во двор погулять. Сейчас обнаружат его и поднимут радостный крик...
Убедившись, что в данный момент Вожена занята обзором улицы, Тадеуш в три прыжка пересек газон и забился со своими сумками в густые кусты сирени, росшие у забора. И затаился, гадая, сколько же времени придется просидеть в этом укрытии.
В половине одиннадцатого не только дети, но и их родители отправились спать, а Вожена и не собиралась покидать наблюдательный пост. То стояла у раскрытой калитки, то прогуливалась по улице туда-сюда, к счастью не доходя до проулка, где Тадеуш оставил машину. В темноте парень смог хоть как-то пошевелиться и размять руки-ноги, а то все тело одеревенело, а этой гетере недоделанной хоть бы хны, похоже, нисколько не устала, готова так всю ночь вышагивать.
Но вот, поглядев в последний раз в обе стороны, и Вожена вошла в дом, захлопнув за собой дверь.
По вспыхнувшему на первом этаже свету Тадик понял, что она выбрала позицию у кухонного окна, откуда открывался хороший вид на калитку. Но ничего, теперь, в темноте, можно пробираться и через соседей. Перебросив одну за другой сумки на соседскую территорию, парень без труда перепрыгнул изгородь, потрепал за уши знакомых собак соседа, подхватил сумки и выбрался в проулок, где стояла машина.
Из-за всех этих превратностей судьбы к отцовскому дому Тадеуш добрался почти в полночь. Только теперь он сообразил, что ведь у него нет никаких ключей — ни от калитки, ни от входной двери. Очаровательная Богуся осталась верна себе. И все равно, если бы пришлось выбирать из двух зол, он бы выбрал пани Богуславу: по крайней мере женить его на себе она не собиралась.
Попасть во двор отцовского дома не составляло проблемы, замок калитки уже давно не действовал, и все звонили только из вежливости. Воспользоваться прекрасно зарекомендовавшей себя щелью в заборе Тадеуш не решился, чтобы не навлечь подозрений.
Ключ же от ворот находился в так называемом гараже, который, как известно, никогда не запирался.
Распахнув ворота и поставив машину в гараж, парень с некоторым трудом удержался от того, чтобы не открыть замок входной двери какой-нибудь железякой, приспособив ее в качестве отмычки, ведь в гараже среди инструментов можно было найти что угодно. Небольшую самодельную отмычку он на всякий случай уже припас, но и ее не стал пускать в ход.
Решив и впредь делать вид, что дом без ключей для него неприступная крепость, Тадеуш задумал немного пройтись вокруг, а то от многочасового сидения в сирени ноги так и не отошли.
С наслаждением вдыхая свежий ночной воздух, он не торопясь уже в третий раз обходил дом, когда во двор вошла возвращающаяся с работы пани Богуслава.
Увидев пасынка на боевом посту, она была приятно удивлена. Надо же, полночь на дворе, а парень караулит, как и обещал! Выходит, она нашла хорошего сторожа. Ведь в данный момент никто за ним не наблюдает, а он по собственному почину сторожит! И сумки вон стоят, значит, сдержал слово и переселяется к ней.
— Можешь внести свои вещи, — милостиво разрешила хозяйка. — Вот ключи, отцовские. А спать надо с открытым окном, иначе не услышать бандитов. Тадик сегодня уже поужинал?
Сегодня Тадик не ужинал. В отцовском доме не успел, торопился за вещами, а в доме матери не до того было. Не станет же он рассказывать, что несколько часов провел в зарослях сирени! Есть хотелось по-страшному, однако, считая неудобным в этом признаваться, парень только что-то невнятно пробурчал.
К счастью, хозяйка и сама была голодна, быстро собрала поесть, и они вдвоем мирно поужинали в кухне. Атмосфера создалась на редкость для этого дома теплая и дружеская, возможно, потому, что оба собеседника устали и мечтали лишь об отдыхе, не было охоты касаться спорных вопросов.
Только около часа ночи Тадик оказался наконец один в отцовском кабинете. На всякий случай подготовив себе спальное место, он переоделся в пижаму и осторожно приоткрыл дверь. Прислушался. Кажется, в доме все спят. Повернув ключ в двери, Тадик подошел к запертому шкафу. Наступил кульминационный момент.
Для того чтобы отпереть заветный шкаф, парню потребовалось целых десять минут, ведь надо было это сделать аккуратно, ни в коем случае не поцарапать замок, чтобы, не дай бог, хозяйка не заметила.
Осторожно, стараясь не скрипеть, молодой человек приоткрыл одну створку, и как раз в этот момент в коридоре послышался легкий шум, а сразу вслед за этим тихий стук в дверь.
Тадик не замер от страха, не окаменел, короче, не сдрейфил. Быстро заперев шкаф своей прекрасной отмычкой, он сунул ее в карман пижамы и, не задавая глупых вопросов, распахнул дверь.
В комнату тут же ввалился донельзя взволнованный Стась. Зная о переезде к ним нового друга, можно сказать старшего брата, он так обрадовался, что решил сегодня вообще не спать, дожидаясь Тадика, но в постель все-таки лег, чтобы эта настырная девчонка, его сестра, чего не заподозрила и не наябедничала матери. Незаметно для себя Стась заснул, но в полночь проснулся от шума подъехавшей машины.
Чуть позже и мать вернулась с дежурства. Переждав их совместный с Тадиком ужин и решив, что настал подходящий момент, Стась подкрался к кабинету отца.
У Тадеуша хватило ума и выдержки не показать, что тот явился некстати, и впустить мальчишку в кабинет — не говорить же на лестнице, рискуя разбудить мать и сестру. Впустил, запер дверь и строго спросил:
— У тебя что, крыша поехала? Второй час!
— Самое время! — дрожа от нетерпения, просипел Стась. — Открываем шкаф?!
— Коли так свербит — почешись, а горячку нечего пороть! — одернул молокососа Тадеуш.
— А когда же? — обиделся тот. — Днем мать не даст.
— Соображай! Пойдет же она на работу.
— Ты что, не знаешь? Когда ее нет, этот клещ бдит, радары свои распускает.
— Что за клещ?
— Агата, кто же еще. Врагу не пожелаю такой сестры, хуже чирья на ж... Из двух зол я уж скорее мать предпочту. Так что у нас с тобой одна возможность, сейчас, пока обе спят.
— Я бы не поручился головой, что спят, — возразил Тадик. — А сейчас, ночью, такая тишина, что малейший скрип услышат. Шкаф ведь заперт.
— Ну и что? — одними губами прошептал младший брат. — Нечего мне мозги пудрить, неужто не сумеешь замок отпереть?
— Кто сказал — не сумею? Только не поручусь, что он не заскрипит или не щелкнет на весь дом. А теперь заткнись и слушай, что старшие говорят. Я поклялся твоей матери, что ты в кабинет только через мой труп попадешь, иначе она отберет у меня ключи от комнаты и от дома и фиг мы чего добьемся. А если убедится, что все по ее воле, то и ключ от шкафа выдаст, тогда и откроем. Потерпи малость, не то все потеряем! А сейчас выкатывайся. Застукает тебя здесь — все пропало. Усек?
— Усек! — упавшим голосом выдохнул Стась.
Он ничего не знал об ультиматуме, поставленном матерью Тадику, и теперь воспринял его как крушение всех жизненных надежд. Нельзя было не согласиться с аргументами старшего брата, уж Стась хорошо знал характер своей мамаши, и в то же время так просто отказаться от заманчивых планов завтра же порыбачить он тоже не мог. Хотелось кричать во весь голос, а тут приходилось шептать, как придушенному. Понимая состояние брата, Тадеуш попытался успокоить его:
— Погоди, не напрягайся, все будет о'кей. Слушай! Да слушай же, чего вертишься! Спокойствие, только спокойствие. На сегодня дискуссию кончаем.
Я вовсе не уверен, что ни одна из них не подслушивает, поэтому разведем конспирацию. Сейчас выйду и разведаю, в случае чего притворюсь, что в сортир приспичило, а ты в щель поглядывай, если дам знак — выскакиваешь и сам в сортир. Посиди там чуток, воду спусти и на цыпочках к себе. А завтра за работой все путем обсудим. Дошло?
— Офигеть можно, столько ждать! — удрученно прошептал Стась, но с планом согласился.
Как решили, так и сделали. Агатка и в самом деле проснулась, к счастью с некоторым опозданием. Отлично разбираясь во всех звуках ночного дома, девочка различила шаги брата, поняла — он прошел в ванную, последующие звуки тоже были в норме, вот братец протопал к себе и захлопнул за собой дверь. В доме все стихло, можно было спокойно спать.
Тадик в своей комнате закурил и не менее четверти часа просидел при распахнутом окне, борясь со сном. Нелегким выдался прошедший денек, если и все предстоящие будут на него похожи, вряд ли он долго выдержит. Ведь и накануне спал часа три-четыре, теперь вот скоро два часа ночи, а он не может себе позволить лечь. Эх, если бы не Эльжбета, завалился бы сейчас и дрых без задних ног...
Второй раз высунув голову в коридор, он еще напряженнее вслушался в ночную тишину. Ни звука. Можно приступать.
Пожалев, что нет под рукой ни капли масла, чтобы смазать петли, Тадеуш принялся осторожно орудовать отмычкой, и тут же послышался едва различимый скрежет. Может, смотаться за машинным маслом в гараж? Как же, весь дом перебудишь. Тогда, может, отложить взлом до завтра? За день он успеет запастись чем угодно. Но тут опять мелькнул перед глазами милый образ Эльжбеты, и парень решился...
Вот замок еле слышно щелкнул, спокойно, не торопиться... Буквально по миллиметру раскрывая дверцу, Тадеуш наконец полностью справился с одной створкой, и совершенно бесшумно. Успех окрылил, вторая створка далась легче. Еще минута — и дверь шкафа распахнута настежь.
Господи, какие сокровища! Удочки — короткие и телескопические, в чехлах и без, бамбуковые и из искусственных материалов. В жизни не приходилось видеть такого обилия и разнообразия. А вот спиннинги, на любой вкус! Полки с самыми разнообразными причиндалами: лески, баночки, коробочки и прочие емкости с крючками, поводками, мормышками. А это что? Катушки! Какие хочешь — инерционные и безынерционные, и блесны... Да их штук триста! Внизу мотки сетки, сачки. Гарпун, Езус-Мария!
Да это просто клад! В редком магазине найдешь нечто подобное, оно и неудивительно, ведь отец собирал свои сокровища долгие годы.
Хотя рыбная ловля и не являлась страстью его жизни, понадобилось какое-то время, чтобы свыкнуться с таким богатством. Одернув себя, Тадеуш сосредоточился на главной задаче. Внимательнее осмотрел вещи в самом низу шкафа. Итак, сетка, несколько пар высоких сапог, лопатки, старые портки, еще одни, куртка. Приподняв куртку, Тадеуш увидел под ней угол старого портфеля. Потрепанного.
Черного. И замер, боясь поверить своим глазам.
Наконец решился выяснить, тот ли портфель.
Отложив куртку в сторону, осторожно потянул за торчавший угол. Портфель оказался тяжелым, даже не дрогнул. Нетерпеливое желание не приглушило осторожности. Тадик не рванул что есть силы, а, стиснув зубы, принялся осторожненько раскапывать наваленную кучу рыбацкой экипировки. Наконец разгреб, вот и весь портфель виден. Ручка оторвана....
Пришлось прерваться, чтобы отереть пот со лба.
Боже, неужели тот самый?
Через минуту убедился — тот самый: старый, черный, битком набитый, с оторванной ручкой. И очень тяжелый. Заперт на обычный портфельный замочек и стянут двумя кожаными язычками по обе стороны замка. Нет, не станет он соблюдать дурацкую щепетильность, надо заглянуть внутрь.
Ни Карпинский, ни его сообщник даже не позаботились о том, чтобы прикрыть содержимое портфеля. Тадеуш сразу увидел пачки зеленоватых купюр, оклеенные бумажными лентами. Этими пачками портфель был забит плотно, хотя и не очень аккуратно, при желании можно было бы и больше затолкать. Тадеушу, однако, их количество показалось вполне достаточным, он не стал в них копаться, разыскивая на дне золото, а, прикрыв портфель, обхватил его руками и застыл сидя на полу.
Нашел!
Только просидев несколько минут в блаженной прострации, парень обрел способность мыслить.
Итак, он нашел деньги Хенрика Карпинского, которые тот отдал его отцу, чтобы на время спрятал у себя. Сокровище оказалось в целости и сохранности.
Никто в этом доме не знает о наличии портфеля с долларами. И не должен узнать. Теперь логично было бы вынести деньги из дома и вернуть их владельцу.
Но как это сделать? Вынести прямо сейчас, пока все спят? А где уверенность, что спят? И мегера может бдить, и детки ее какие-то странные, вдруг в этот момент как раз подслушивают? Вон, под дверью его комнаты щель, свет наверняка видно, не подумал заранее, надо учесть на будущее.
Вынести днем? Сунуть под мышку и выйти как ни в чем не бывало? Нельзя, слишком много говорилось в этом доме о портфельчике, а дети и вовсе видели его. Нет, в портфельчике не пойдет. Переложить куда-нибудь? В одну из сумок, например.
Тоже не пойдет. Если увидят, непременно кто-нибудь поинтересуется, чего это он не успел принести свои вещи, как уже тащит обратно. Наврать? Дескать, инструменты, нужны на работе. Все же знают, работа у него умственная, в инструментах не нуждается. Тогда уж предварительно придумать что-нибудь насчет хлебной халтуры с корешем, а потом и сумку тащить. А может, просто распихать доллары по карманам и в несколько приемов вынести? И изо дня в день таскаться на работу с тысячами долларов, как сейф ходячий. Да и какие карманы летом? Что засунешь в карманы джинсов? Вот если бы хоть дождь пошел, можно куртку надеть.
От мыслей разболелась голова, а от тяжести портфеля — согнутые колени и живот. Это заставило переменить положение тела и направление мыслей.
Раз нельзя деньги сразу вынести, значит, следует подумать о том, чтобы хорошенько их припрятать до тех пор, когда можно будет. Шкаф исключается, он обещал Стасю показать отцовские богатства и обещание исполнит. Вон как парень огорчился!
Вспомнив о брате, подумал — а что, если тот запомнил портфель, вдруг видел его в отцовском шкафу? И спросит, куда подевался. Ребята убеждены, что в портфеле отец принес какие-то инструменты.
Не покупать же другой похожий портфель, это уж совсем глупо. Проще переложить куда-нибудь деньги, а сам портфель набить какими-нибудь инструментами, благо здесь в них недостатка нет.
Вариантов было много, но выбрать лучший мешали поздний час и крайняя усталость. Одно, во всяком случае, не вызывало сомнений: необходимо срочно перепрятать деньги и ни в коем разе не оставлять их в шкафу.
* * *
Ранним утром Тадеуша разбудил энергичный стук в дверь. Вскочив, парень не сразу вспомнил, где провел ночь. Оказывается, спал, как и положено, на диване, не на полу, крепко сжимая в объятиях старый кожаный портфель.
За дверью послышался пронзительный бодрый голосок Агатки:
— Мамуля говорит, что завтрак готов, а потом не будет, так что поспеши! Эй, Тадик! Я же слышу — ты проснулся! Так не копайся!
— Уже иду! — откликнулся Тадеуш, тоже постаравшись, чтобы голос прозвучал бодро. — Минутку, только оденусь!
Натянуть джинсы и футболку не составляло проблемы, проблемой был портфель. Судя по звукам, девчонка торчала под дверью, настырно выжидая возможности проникнуть в комнату. Ну и язва! Невольно припомнились слова ее брата, сравнившего сестру с клещом и чирьем на заднице. Ничего путного не приходило в голову, а ведь говорят — утро вечера мудренее. Вот разве что воспользоваться одной из собственных сумок? Не раздумывая долго, Тадик вытряхнул из сумки оставшиеся книжки, сунул портфель, затянул замок-молнию и мощным ударом правой отправил под диван.
Завтрак, как и вообще вся еда в этом доме, оказался отличным. Немного успокоившись и обретя способность хладнокровно обдумать создавшуюся ситуацию, Тадеуш решил рискнуть. Комнату он запрет, впрочем, таково категорическое требование хозяйки. Значит, дети туда не проникнут, а сама хозяйка без причины заходить не станет, это уже известно. Пронырливая Агатка не сумеет отпереть дверь, Стась наверняка дождется обещанного старшим братом случая, вон как заговорщицки подмигивает! Эльжбете позвонит, договорятся, во сколько они с отцом придут, а сам он сумеет отпроситься с работы. Сегодня, впрочем, и отпрашиваться не надо, сегодня он сам себе хозяин, ведь предстоит авторский надзор на другом конце города, вот он и отправится туда, а сколько времени займет проверка, ни одно начальство не в состоянии определить.
Как и предполагал, с работы сумел позвонить Эльжбете.
— Тадик! — вскричала девушка, услышав в трубке знакомый голос. — Совести у тебя нет! Я тут уже несколько часов с телефона глаз не свожу, а ты только сейчас соизволил!.. Ну, что?!
— Нашел, — поспешил успокоить девушку Тадеуш. — Есть портфель!
Похоже, Эльжбета была так ошарашена этой новостью, что даже ахнуть не смогла. Давая ей время прийти в себя, парень затараторил:
— Раньше не мог позвонить, потом расскажу.
Вечер выдался — не приведи господь, а уж ночь... А звонить оттуда нет никакой возможности, придется сотовый купить, без него не обойдешься. Надо бы какой-нибудь условный код разработать, вся семейка глаз с меня не спускает, а там всего один аппарат...
От злости к Эльжбете вернулся голос.
— Кончай болтать. Где?!
— Представляешь, где и думали. И содержимое в порядке, не беспокойся. Но возникли проблемы...
— Минутку! — слабым голосом попросила девушка. — Дай дух перевести... Папа!!!
В левом ухе так загудело, что оно перестало слышать, пришлось трубку приложить к правому. И все равно держать на расстоянии. Эльжбета кричала:
— Нашелся! Слышишь? Твой портфель нашелся!
Тадик его нашел! В шкафу, как ты и предполагал!
Тадик, и что дальше? Где он сейчас? У тебя с собой? Приезжай немедленно и привози его!
— Все не так! — быстро вставил Тадеуш, стараясь перекричать Эльжбету. — Помолчи и слушай!
Все не так!
— Все?! — ужаснулась девушка. — Нет, я помру!
— Расслабься! И слушай. Портфель найден, и в нем то, что положено. Но приехать и привезти я не могу, наоборот, тебе надо срочно ехать туда. Сама придумай причину, сойдет любая, лучше всего поезжай с отцом. Я раньше часа не выберусь, но можете делать вид, что ждете меня, и твердо сидите в доме!
Портфель остался там, в моей комнате, ну, в отцовском кабинете, я запер его на ключ, но береженого...
— Не понимаю...
— Потом объясню, а сейчас вам придется проследить за всеми. Доходит? Чтобы никто из них не сунулся в кабинет! Особенно дети! Мегера по доброй воле не сунется, но кто знает... На работу ей к двум, а до тех пор постерегите! Я не могу сейчас!
Положив трубку, Эльжбета помертвевшими губами вымолвила:
— И Клепа... с утра туда помчался, Тадик еще не знает. Вот этот деньги нюхом почует, мигом найдет, мы и чихнуть не успеем. Пап, собирайся, немедленно едем! Сейчас Кристине позвоню!
Теперь запсиховали все трое. Хенрик Карпинский пришел почти в такое же волнение, как в достопамятный день, когда сообщник вручил ему портфель с сокровищами. Кристина на работе ни о чем другом не могла думать и приняла к изданию произведение смертельно изумленного дебютанта, уже несколько лет безуспешно пытающегося всучить его любому издательству.
Хенрик Карпинский с дочкой уже через полчаса были в доме Хлюпов. Пани Богуся встретила их весьма странно...
За дверью послышался пронзительный бодрый голосок Агатки:
— Мамуля говорит, что завтрак готов, а потом не будет, так что поспеши! Эй, Тадик! Я же слышу — ты проснулся! Так не копайся!
— Уже иду! — откликнулся Тадеуш, тоже постаравшись, чтобы голос прозвучал бодро. — Минутку, только оденусь!
Натянуть джинсы и футболку не составляло проблемы, проблемой был портфель. Судя по звукам, девчонка торчала под дверью, настырно выжидая возможности проникнуть в комнату. Ну и язва! Невольно припомнились слова ее брата, сравнившего сестру с клещом и чирьем на заднице. Ничего путного не приходило в голову, а ведь говорят — утро вечера мудренее. Вот разве что воспользоваться одной из собственных сумок? Не раздумывая долго, Тадик вытряхнул из сумки оставшиеся книжки, сунул портфель, затянул замок-молнию и мощным ударом правой отправил под диван.
Завтрак, как и вообще вся еда в этом доме, оказался отличным. Немного успокоившись и обретя способность хладнокровно обдумать создавшуюся ситуацию, Тадеуш решил рискнуть. Комнату он запрет, впрочем, таково категорическое требование хозяйки. Значит, дети туда не проникнут, а сама хозяйка без причины заходить не станет, это уже известно. Пронырливая Агатка не сумеет отпереть дверь, Стась наверняка дождется обещанного старшим братом случая, вон как заговорщицки подмигивает! Эльжбете позвонит, договорятся, во сколько они с отцом придут, а сам он сумеет отпроситься с работы. Сегодня, впрочем, и отпрашиваться не надо, сегодня он сам себе хозяин, ведь предстоит авторский надзор на другом конце города, вот он и отправится туда, а сколько времени займет проверка, ни одно начальство не в состоянии определить.
Как и предполагал, с работы сумел позвонить Эльжбете.
— Тадик! — вскричала девушка, услышав в трубке знакомый голос. — Совести у тебя нет! Я тут уже несколько часов с телефона глаз не свожу, а ты только сейчас соизволил!.. Ну, что?!
— Нашел, — поспешил успокоить девушку Тадеуш. — Есть портфель!
Похоже, Эльжбета была так ошарашена этой новостью, что даже ахнуть не смогла. Давая ей время прийти в себя, парень затараторил:
— Раньше не мог позвонить, потом расскажу.
Вечер выдался — не приведи господь, а уж ночь... А звонить оттуда нет никакой возможности, придется сотовый купить, без него не обойдешься. Надо бы какой-нибудь условный код разработать, вся семейка глаз с меня не спускает, а там всего один аппарат...
От злости к Эльжбете вернулся голос.
— Кончай болтать. Где?!
— Представляешь, где и думали. И содержимое в порядке, не беспокойся. Но возникли проблемы...
— Минутку! — слабым голосом попросила девушка. — Дай дух перевести... Папа!!!
В левом ухе так загудело, что оно перестало слышать, пришлось трубку приложить к правому. И все равно держать на расстоянии. Эльжбета кричала:
— Нашелся! Слышишь? Твой портфель нашелся!
Тадик его нашел! В шкафу, как ты и предполагал!
Тадик, и что дальше? Где он сейчас? У тебя с собой? Приезжай немедленно и привози его!
— Все не так! — быстро вставил Тадеуш, стараясь перекричать Эльжбету. — Помолчи и слушай!
Все не так!
— Все?! — ужаснулась девушка. — Нет, я помру!
— Расслабься! И слушай. Портфель найден, и в нем то, что положено. Но приехать и привезти я не могу, наоборот, тебе надо срочно ехать туда. Сама придумай причину, сойдет любая, лучше всего поезжай с отцом. Я раньше часа не выберусь, но можете делать вид, что ждете меня, и твердо сидите в доме!
Портфель остался там, в моей комнате, ну, в отцовском кабинете, я запер его на ключ, но береженого...
— Не понимаю...
— Потом объясню, а сейчас вам придется проследить за всеми. Доходит? Чтобы никто из них не сунулся в кабинет! Особенно дети! Мегера по доброй воле не сунется, но кто знает... На работу ей к двум, а до тех пор постерегите! Я не могу сейчас!
Положив трубку, Эльжбета помертвевшими губами вымолвила:
— И Клепа... с утра туда помчался, Тадик еще не знает. Вот этот деньги нюхом почует, мигом найдет, мы и чихнуть не успеем. Пап, собирайся, немедленно едем! Сейчас Кристине позвоню!
Теперь запсиховали все трое. Хенрик Карпинский пришел почти в такое же волнение, как в достопамятный день, когда сообщник вручил ему портфель с сокровищами. Кристина на работе ни о чем другом не могла думать и приняла к изданию произведение смертельно изумленного дебютанта, уже несколько лет безуспешно пытающегося всучить его любому издательству.
Хенрик Карпинский с дочкой уже через полчаса были в доме Хлюпов. Пани Богуся встретила их весьма странно...
* * *
Вынужденный на какое-то время отложить знакомство с рыболовными богатствами отца, Стась не мог утерпеть, чтобы не поделиться с приятелем хотя бы своими большими надеждами, и сразу после завтрака умчался. Воспользовавшись отсутствием брата, Агатка беспрепятственно занялась своим любимым делом — ябедничанием.
— Мамуля, а у Тадика и в самом деле полотенце зеленого цвета, сама видела, он в ванной повесил.
А еще в пылесосе оказалась куча перьев и галстук пана Хенрика. Сама видела.
Пани Богуся мыла посуду после завтрака, вполуха слушая доченьку. Информация о зеленом полотенце не слишком ее заинтересовала, его дело, с таким же успехом мог вытираться хоть фиолетовым, хоть в серп и молот по красному полю. А вот галстук Карпинского...
— Ты уверена, он был в пылесосе? — переспросила она.
— В пылесосе, сама видела!
— Как же он мог туда попасть?
— А его засосало, когда они пылесосили, чтобы все перья подобрать. Знаешь, сколько перьев напылесосили? Целый пылесос битком был набит!
— Ты что, сама видела? — никак не могла поверить мать.
— Сама, конечно. Собственными глазами! Говорю тебе — вот та-а-акие перья, огромадные...
Пани Богуслава задумалась.
— Интересно, интересно...
Вдохновленная успехом, девчонка продолжала:
— А Тадик очень поздно не спал, у него свет горел, в щель под дверью видно было. А Стась ночью в туалет ходил, никогда не ходит, а тут ходил!
— Точно, в туалет?
— Сама слышала. А потом сразу к себе вернулся, тоже слышала. Но сколько раз ходил — не знаю, я только один раз слышала, потом заснула.
Уже и одного раза матери было достаточно. С рождения ее сынок отличался просто каменным сном и, завалившись с вечера, спокойно спал всю ночь.
— Мамуля, а у Тадика и в самом деле полотенце зеленого цвета, сама видела, он в ванной повесил.
А еще в пылесосе оказалась куча перьев и галстук пана Хенрика. Сама видела.
Пани Богуся мыла посуду после завтрака, вполуха слушая доченьку. Информация о зеленом полотенце не слишком ее заинтересовала, его дело, с таким же успехом мог вытираться хоть фиолетовым, хоть в серп и молот по красному полю. А вот галстук Карпинского...
— Ты уверена, он был в пылесосе? — переспросила она.
— В пылесосе, сама видела!
— Как же он мог туда попасть?
— А его засосало, когда они пылесосили, чтобы все перья подобрать. Знаешь, сколько перьев напылесосили? Целый пылесос битком был набит!
— Ты что, сама видела? — никак не могла поверить мать.
— Сама, конечно. Собственными глазами! Говорю тебе — вот та-а-акие перья, огромадные...
Пани Богуслава задумалась.
— Интересно, интересно...
Вдохновленная успехом, девчонка продолжала:
— А Тадик очень поздно не спал, у него свет горел, в щель под дверью видно было. А Стась ночью в туалет ходил, никогда не ходит, а тут ходил!
— Точно, в туалет?
— Сама слышала. А потом сразу к себе вернулся, тоже слышала. Но сколько раз ходил — не знаю, я только один раз слышала, потом заснула.
Уже и одного раза матери было достаточно. С рождения ее сынок отличался просто каменным сном и, завалившись с вечера, спокойно спал всю ночь.