Холт Виктория. Королева-распутница (Трилогия о Екатерине Медичи - 3)

   Король слабел; по Парижу бродили слухи о том, что мать ответственна за его нездоровье. Но он продолжал жить к радости трех любивших его женщин и к огорчению необычной матери.
   Подруга Марго, ветреная герцогиня де Невер, завела себе новою любовника. Юная Генриетта так влюбилась, что Марго позавидовала ей.
   Генриетта шепотом делилась с королевой Наварры своими ощущениями.
   - Он такой очаровательный... непохожий на других. Такой красивый! Смелый! Он служит у твоего брата, господина Аленсона.
   Марго насторожилась.
   - Правда? Я хочу услышать о нем больше.
   - У него светлая кожа и прекрасные белые зубы. Ты должна увидеть, как они сверкают при улыбке... а улыбается он постоянно.
   - Как его зовут? - спросила Марго.
   - Аннибал. Граф Аннибал де Коконна.
   Марго вздохнула с облегчением.
   - Мне нравится, как звучит его имя. Значит, он служит у моего брата. Как странно, что моего уродца окружают такие красавцы! Расскажи мне о нем еще.
   - Он вспыльчив, мадам; его волосы имеют рыжеватый оттенок. Глаза кажутся золотистыми. Я пригласила его сегодня в мои покои на ужин. Ваше Величество почтит нас своим присутствием?
   Глаза Марго заблестели.
   - Что, если ваша связь будет раскрыта? Герцог де Невер...
   - Занят своими делами, как хорошо известно Вашему Величеству.
   - Пожалуй, мне не следует приходить, - сказала Марго, тотчас решившая, что она ни за что не упустит этот шанс разрядить однообразие последних монотонных дней. Человек из свиты Аленсона представлял для нее интерес; она могла поговорить с ним об очаровательном Ла Моле.
   - Если вы не придете, ужин не состоится... он организован исключительно для Вашего Величества.
   - Что это значит?
   - Пожалуй, я должна вам сказать, хотя это следовало хранить в тайне. Друг месье де Коконна так влюблен в вас, что его мучает жесточайшая меланхолия; он не может есть и спать, не поговорив с вами. Мой Аннибал добрый и сочувствующий человек, он...
   - Довольно о твоем Аннибале, Генриетта. Мы знаем, что он действительно очарователен. Расскажи мне о печальном джентльмене.
   - Он очень красив; кажется, он видел вас и говорил с вами. Вы держались с ним любезно, и он вообразил, что его самые дерзкие мечты могут осуществиться; этого господина зовут...
   - Граф Бонифаций де Ла Моль! - сказала Марго.
   - Так вы знали, мадам?
   - Как ты сказала, Генриетта, мы встречались. Он очарователен, и твой Аннибал гораздо грубее его Меланхолия, о которой ты говоришь, весьма глубока. Он должен быть поэтом, мечтателем. Глядя на него, хочется развеять его грусть. У графа удивительные синие глаза. Он похож на прекрасную греческую статую. Он - мой Гиацинт.
   - Если вы придете ко мне на ужин, мадам, вы сделаете вашего Гиацинта счастливим.
   - Я подумаю об этом.
   - Он собирается пойти сегодня днем к Космо Руджери и спросить его, какое средство заставит вас пойти на ужин, и какое - отнестись к нему с благосклонностью.
   - Но это дерзкий поступок! - радостно заявила Марго.
   - Вы должны простить его, мадам. Он так влюблен. Он потерял аппетит и сон; Ваше Величество должны понять, что он не может больше жить так.
   - Мужчины всегда рассказывают нам подобные сказки, Генриетта.
   - Аннибал клянется, что это правда. Ла Моль часто видел вас. Он ловит каждый шанс взглянуть на вас. Но он любил как бы издалека... затем, когда вы поговорили с ним...
   - Генриетта, сегодня днем мы отправимся к Руджери и попросим его спрятать нас, чтобы мы могли посмотреть на этого молодого человека и услышать, что он скажет.
   Две легкомысленные дамы не смогли удержаться от смеха. Марго обняла свою подругу Генриетту. Королева Наварры ликовала, ощущая начало романа, который мог стать самым восхитительным за всю ее жизнь. Именно это требовалось ей для того, чтобы она могла сохранить свою гордость и возмущение герцогом де Гизом.
   Закутавшись в плащи, Марго и Генриетта отправились из Лувра в дом братьев Руджери.
   Марго позволила Генриетте войти в него первой; она чувствовала, что ученик магов скорее узнает ее, нежели подругу.
   Лавка была тесной и темной, в ней пахло духами и косметикой, продававшимися здесь всем желающим. Тайными делами братья занимались за пределами лавки.
   Ученик встретил дам поклоном; плащи не могли скрыть их высокого положения.
   - Моя госпожа хочет видеть вашего учителя, - сказала Генриетта; молодой человек снова с достоинством поклонился и обещал сообщить своему хозяину о прибытии гостей. Через несколько мгновений он вернулся с Космо Руджери.
   Марго откинула капюшон, и Космо тотчас произнес:
   - Пожалуйста, пройдите сюда.
   Когда женщины оказались по другую сторону двери, которая вела из лавки, Космо запер ее и попросил их следовать за ним, что они и сделали. Он поднялся по лестнице, отомкнул другую дверь и впустил дам в маленькую комнату, стены которой были увешаны гобеленами с весьма примитивными рисунками.
   - Чем я могу быть полезным Вашему Величеству?
   Женщины, которых разбирал смех, едва могли говорить. Наконец Марго сказала:
   - К вам придет молодой граф, он попросит у вас колдовское средство. Он влюблен; мы хотим услышать, что он скажет. Вы можете спрятать нас где-то, откуда все будет видно, а мы сами останемся незамеченными? Я знаю, что вы часто прячете здесь мою мать. В этих стенах есть масса тайников и отверстий, с помощью которых можно следить за происходящим в отдельных комнатах. Вы должны провести молодого человека в помещение с подобным тайником; мы с герцогиней должны видеть вас во время вашего разговора. Если вы откажете, я буду знать, что вы не хотите помогать мне.
   Поскольку Космо определенно хотел помочь молодой королеве, желаниями которой не следовало пренебрегать, он подобострастно улыбнулся и сказал:
   - Это возможно, если юные дамы согласятся подождать некоторое время в тесном помещении, поскольку мне придется спрятать вас в тайник до прихода этого господина.
   - Немедленно отвезите нас туда, - сказала Марго.
   Космо поклонился и повел их по коридору; они поднялись по короткой лестнице в маленькую комнату. Когда они вошли в нее, Генриетта сжала руку Марго; королева презрительно улыбнулась, заметив суеверный страх подруги. Сама Марго была увлечена авантюрой.
   Они находились в лаборатории братьев Руджери. Стены были обшиты деревянными панелями; странные, зловещие предметы заполняли комнату. На одной из лавок лежал человеческий скелет, от которого Генриетта не могла отвести глаз. Потолок был расписан знаками Зодиака, на стенах тщательно выписаны знаки кабалы. В огромном тусклом зеркале женщины увидели за парой черепов, похоже, подвешенных к потолку, собственные серые, призрачные отражения. Над камином стоял котел, от которого валил пар; его клубы имели причудливую форму - так, во всяком случае, показалось Марго и Генриетте. На большом столе лежали карты с изображением звезд и планет, весы, странные инструменты, восковые фигурки, несколько сосудов с телами мелких животных или их частями на различных стадиях разложения. Свет двух масляных ламп, закрепленных на стене, не доходил до углов комнаты, они тонули в полумраке. Аромат горящего масла не слишком успешно заглушал дурные запахи, исходившие от разных предметов.
   Космо открыл дверь в стене, сделанную так искусно, что ее было практически не видно.
   - Вы можете подождать здесь, - сказал он. - Я покажу вам заслонку, отодвинув которую, вы сумеете увидеть и услышать все, что вас интересует.
   Женщины шагнули в чулан. Космо закрыл за ними дверь. Нажатием на одну из панелей он отодвинул заслонку. Генриетта засмеялась от возбуждения. Подруги пошептались минут двадцать в ожидании прибытия Ла Моля.
   Маг тем временем разыскал своего брата Лоренцо.
   - Здесь находятся королева Наварры и герцогиня Невер, - сказал Космо. - Они ждут в чулане прихода молодого человека - по-моему, возлюбленного королевы Марго. Возможно, что чисто романтические дела, но королева-мать захочет о них узнать. По окончании беседы я отправлюсь в Лувр и расскажу ей о происшедшем.
   Космо с улыбкой на лице провел Бонифация Ла Моля в свою лабораторию. Марго восхищенно наблюдала за графом. Он казался ей более красивым, чем прежде; на фоне мрачной мастерской алхимика он выглядел весьма изысканно.
   - Вы желаете проконсультироваться у меня насчет вашего будущего, месье? - спросил Космо.
   - Я хочу, чтобы вы совершили для меня одно волшебство, - ответил граф.
   - О! Прежде всего я должен узнать ваше имя.
   - Это необходимо?
   - Да, месье. Нас окружают здесь лишь одни стены; никто не узнает о том, что вы прибегаете к помощи магии ради любви. Ведь я прав, месье?
   - Да, я делаю это ради любви, - печально произнес молодой человек.
   - Не будьте так грустны. Я не сомневаюсь в том, что мы сумеем обеспечить вам успех. Ваше имя, месье?
   - Граф Бонифаций де Ла Моль.
   - Как зовут даму, которую вы хотите очаровать?
   - Я не могу сказать вам это.
   - Хорошо, мой господин. Посмотрим, что можно сделать без имени. Чего вы желаете?
   - Я хочу, чтобы вы с помощью нашей магии устроили мне сегодня встречу с ней. Я хочу, чтобы она появилась на одном ужине развлекательного характера.
   Космо помешал содержимое чана и, поглядев на поднимающийся пар, сказал:
   - Вы увидите ее сегодня. Она придет на этот вечер.
   Печаль графа развеялась.
   - Это замечательно. Просто великолепно.
   Но он быстро снова погрустнел.
   - Она занимает весьма высокое положение. Она даже не посмотрит в мою сторону.
   - Вы слишком легко сдаетесь, месье. Существуют способы покорить сердце самой холодной особы.
   - Вы имеете в виду?..
   - Изготовим изображение вашей возлюбленной. Вы пронзите ее сердце и будете уверены в успехе.
   - Умоляю вас сделать ее изображение как можно скорее.
   Космо взял кусок воска, размягчил его в котле, который он держал для этих нужд, и вылепил фигурку женщины.
   - Господин граф, эта куколка пока не похожа на вашу даму, верно? Мы можем добавить какую-нибудь характерную черту? Мы должны быть уверены, что вы пронзите сердце именно вашей пассии. Скажите, в чем заключается ее отличие от других женщин?
   - Она красивее всех.
   - Боюсь, одной красоты недостаточно. Влюбленному всегда кажется, что его избранница - самая красивая женщина на свете.
   - Но это, несомненно, правда. Она...
   - Похоже, вы не находите нужных слов, месье. Возможно, я выделю ее каким-то предметом туалета... украшением. Посмотрите. Я надену на нее мантий королевы и корону.
   - Месье, - закричал граф, - вы - настоящий маг.
   Космо, улыбаясь, вылепил мантию и корону.
   - Теперь мы располагаем изображением нашей дамы. Я возьму эту булавку.
   Космо взял булавку и, зажав ее щипцами, поднес к огню.
   Очень скоро она раскалилась докрасна.
   - Готово. Возьмите щипцы и вонзите булавку в сердце дамы, мысленно произнося при этом ваше желание.
   Ла Моль воткнул булавку в восковую фигурку.
   - Вот и все, господин граф. Сохраните фигурку у себя. Пока она находится у вас с булавкой в сердце, вам обеспечен успех.
   Ла Моль завернул куколку в носовой платок и бережно спрятал в карман.
   - Я ваш должник, - сказал он.
   - Тогда давайте пройдем в гостиную и обсудим плату, - ответил Космо. Я - бедный человек я не могу расходовать свой дар безвозмездно.
   Пятью минутами позже Генриетта вслед за Марго выскользнула на улицу; вскоре после этого Космо отправился в Лувр и попросил аудиенцию у королевы-матери. Дело, похоже, незначительнее, сказал он Катрин, когда они остались одни, но поскольку она любит получать информацию обо всем происходящем вокруг нее, он решил сообщить ей о визите двух дам. Граф де Ла Моль сильно влюблен в королеву Марго, он проткнул булавкой восковое изображение девушки и унес его с собой.
   - Еще один влюбленный, - Катрин засмеялась - Господи! Эта моя дочь изумляет даже меня. Бонифаций де Ла Моль! Кажется, он принадлежит к свите герцога Аленсона. Спасибо, Космо. Несомненно, это пустяк, но ты прав - эти любовные интрижки забавляют меня.
   Марго была счастлива. Она влюбилась. Ужин - предвестник будущих встреч, удался на славу. У королевы появилась масса дел - она организовывала тайные свидания, писала любовные послания.
   Катрин была менее довольна судьбой. Король продолжал жить; Катрин не знала, что ей делать. К несчастью, Генриху приходилось оставаться в Польше думая об этом, королева-мать злилась на Карла, настоявшего на отъезде брата, так сильно, что была готова отбросить свою обычную осторожность. Но даже это не избавляло от проблем - Карла окружали три его кротких ангела-хранителя.
   Шарлотта де Сов не добилась ожидавшегося от нее большого успеха в деле Наваррца - Аленсона. Юный герцог влюбился в женщину, как и рассчитывала Катрин, но главного желаемого эффекта это не дало. Увлечение одной красавицей не разрушило дружбы мужчин. Возможно, готовилось нечто столь важное, чему не могла помешать ревность.
   Гиз, относившийся к Наваррцу настороженно, оказался прав. Последний обладал двойственной натурой. С одной стороны, Генрих Наваррский был ленивым и влюбчивым гедонистом; но следовало принимать во внимание и другую черту его характера. Не честолюбивые ли амбиции таились за его хитрыми глазами? Увлечения Генриха Наваррского были легкими, не глубокими. Он никого по-настоящему не любил и не исповедовал никакой веры. Катрин казалось, что она видит в короле Наварры собственные черты, он рос на ее глазах. На что он надеялся? Он мог стать королем Франции после Генриха и Аленсона, если у них не появятся дети. Мог ли даже ленивый провинциал оставаться равнодушным к такой перспективе? Мог ли сын Жанны Наваррской быть всего лишь глупым сластолюбцем? Что он замышляет с Аленсоном? Следовало предположить, что Аленсон готовит очередную проделку - озорные выходки требовались ему, как женщины - Наваррцу.
   Марго, к счастью, была полностью поглощена Ла Молем. Катрин чувствовала, что она понимает свою дочь: дайте ей любовника, и она будет довольствоваться этим. Марго, возможно, была самым умным ребенком Катрин, она все схватывала на лету, обладала остроумием, но ее подводили неиссякаемые чувственные запросы; она расходовала свои способности, забавляясь, интригуя с многочисленными любовниками Марго была маленькой распутницей - сейчас она вела себя с Ла Молем так же бесстыдно, как раньше - с де Гизом. Она не ведала сдержанности. Ей следовало хотя бы попытаться сохранять свою новую любовную связь в тайне. Она писала любовнику откровенные послания, выдававшие ее, как и прежде Марго пора было понять, что мать любит просматривать все письма, которыми обмениваются придворные, даже если они содержали лишь любовные излияния.
   Катрин имела своих шпионов в свите Аленсона и среди фрейлин Марго. С того момента, когда Руджери сообщил ей об увлечении Ла Моля ее дочерью, королева-мать регулярно читала все послания любовников.
   Одна из женщин Катрин, любовница Аленсона, все сильнее увлекавшегося мадам де Сов, заигрывала сейчас с приближенными герцога; эта фрейлина, относившая послания Ла Моля Марго, пришла к королеве-матери и попросила у нее аудиенцию.
   Катрин удовлетворила эту просьбу; когда они остались одни, женщина протянула ей пачку писем.
   - Снова письма! - сказала Катрин. - Наш печальный Гиацинт влюблен в перо так же сильно, как и в мою дочь.
   - Мадам, мой друг получил их от месье де Ла Моля и Коконна. Тут есть одно послание, адресованное Ла Молем королеве Наварры, и одно - от месье Коконна для мадам де Невер. Другие письма предназначены получателям, находящимся вне Парижа.
   - Неужто наши молодые кавалеры завели романы на стороне? Им здорово достанется, если юные дамы обнаружат неверность. Я просмотрю почту и весьма скоро верну ее вам заново запечатанной. Вы свободны. Я должна знать обо всех, даже на первый взгляд самых незначительных, событиях.
   - Я буду сообщать и приносить вам все.
   Оставшись одна, Катрин занялась письмами. Чтение посланий, адресованных другим людям, было для нее приятным занятием. Ла Моль в своем письме уверял Марго в его вечной преданности ей, выражал надежды относительно их будущего. Она должна была встретиться с ним сегодня днем на углу Рю де ла Ваннери и Рю Монтон. Он сгорал от нетерпения. Другое письмо. Коконна сообщал мадам де Невер о своей вечной преданности, обожании, надеждах. Он просил герцогиню не забыть об их сегодняшнем свидании в доме на углу Рю де ла Ваннери и Рю Монтон...
   Катрин улыбнулась. Хорошо, пусть глупцы тратят время на разврат. Это удержит их от вмешательства в государственные дела.
   Она взяла письма, которые должны были покинуть Париж. Они также были написаны лично де Ла Молем и Коконна. Сломав печати, Катрин начала читать; ее тотчас охватила ярость. Она была дурой; она читала идиотские любовные послания, в то время как такие письма, как эти, тайно уходили из дворца. Они попали в руки королевы-матери явно по небрежности и легкомыслию любовников. Как давно они обманывают ее? Здесь были не душевные излияния потерявших голову поклонников, а ясные, четкие фразы заговорщиков, адресованные не глупым молодым женщинам, а маршалам Монтгомери и Коссе.
   Катрин продолжила чтение; выражение ее лица оставалось прежним, но в душе зародилась жажда убийства. Это измена! Понятно, почему Шарлотте не удалось разрушить дружбу между Наваррцем и Аленсоном. Их объединял заговор. Эта пара, которую она подвергла домашнему аресту, планировала бегство, присоединение к Монтгомери и Коссе и марш с армией гугенотов к Парижу.
   Тщеславный Аленсон, несомненно, решил, что его брат проживет недолго; он рассчитывал захватить трон, пока Генрих находится в Польше. Наваррец, очевидно, решил набраться терпения и временно стать союзником Аленсона.
   Гнев Катрин утих. Ей крупно повезло. Она была благодарна дорогим Космо и Руджери, пробудившим в ней интерес к любовнику дочери!
   Марго и Генриетта, закутавшись в плащи, выскользнули из Лувра и направились на угол Рю де ла Ваннери и Рю Монтон. Когда консьержка впустила их, они сняли маски.
   - Джентльмены уже прибыли? - спросила женщину Марго.
   - Нет, мадам. Их еще нет.
   Они поднялись в комнату, где был накрыт на четверых стол; на нем стояли блюда с изысканными яствами и лучшие французские вина. Пир, достойный королевы и ее друзей. Марго осмотрела стол с удовольствием, однако она была взволнована.
   - Нет письма с объяснением их опоздания? - спросила она женщину.
   - Нет, мадам.
   Когда Марго отпустила консьержку, Генриетта сказала:
   - Марго, неужели они разлюбили нас?
   - В таком случае они пришли бы рано и держались бы весьма галантно, желая заверить нас в своей преданности.
   - Они убеждали нас в этом во время последней встречи.
   - Я не верю, что мой Гиацинт мог обмануть меня. Их что-то задержало... только и всего.
   - Твой брат не стал бы задерживать их. Он знает, что они идут к нам; он весьма расположен к тебе, всегда хочет порадовать тебя.
   - Возможно, случился какой-то другой пустяк. Выпей вина, тебе станет лучше.
   Марго налила вино в бокал и протянула его Генриетте.
   - Я буду весьма рассерженной, когда они все же придут, - сказала Генриетта. - Марго, ты не думаешь, что их мог задержать твой муж?
   - Зачем ему делать это?
   - Из ревности.
   - Он не знает, что это такое. Не мешай мне наслаждаться жизнью, говорит он, и я не буду мешать твоим удовольствиям.
   Марго повернулась к подруге.
   - Может быть, герцог Невер...
   - Но он бы задержал только Аннибала. А Ла Моль? Они оба опаздывают. Может быть, господин де Гиз?
   Марго испытала приятное возбуждение при мысли о том, что бывший любовник ревнует ее. Она тотчас отбросила ее. Неужели так будет всегда? Она будет вечно дорожить мнением этого человека о ее поступках?
   - Ерунда! Там все кончено. Послушай. Кто-то поднимается по лестнице.
   - Они идут тихо, Марго.
   - Тсс! Они хотят поймать нас врасплох.
   В дверь постучали.
   - Войдите! - сказала Марго; к ее сильному разочарованию, в комнату вошла консьержка, а не их любовники.
   - Мадам, внизу стоит дама, которая сказала, что она должна немедленно поговорить с вами. Пропустить ее наверх? Она уверяет, что речь идет об исключительно важном деле. У нее есть для вас новости.
   - Немедленно отправьте ее сюда, - сказала Марго; через несколько секунд одна из фрейлин королевы вошла в комнату. По выражению ее бледного лица было ясно, что она принесла недобрые вести.
   Фрейлина опустилась на колени перед Марго и сказала:
   - Мадам, мне больно сообщать вам такие новости. Граф де Ла Моль и граф Коконна не могут прийти к вам.
   - Почему? - спросила Марго. - Почему они послали тебя сюда?
   - Они арестованы, мадам. Они уже находятся в подвалах Винсенна вместе с герцогом Аленсоном и королем Наварры. Говорят, что задержаны маршалы Монтгомери и Коссе. По слухам, король раскрыл какой-то заговор.
   Генриетта, закрыв лицо ладонями, упала на диван. Взгляд Марго застыл. Почему, почему они не отказались от своих глупых планов? Почему им было мало любви?
   Марго, не теряя времени, отправилась в Винсенн. Она знала, что ей не позволят увидеться с возлюбленным, томившимся в подвалах замка, но она, возможно, сумеет поговорить с мужем, находившимся в покоях.
   Наваррец держался невозмутимо.
   - Что заставило тебя совершить такую глупость? - спросила Марго.
   - Моя дорогая жена, глупость совершил не я, а ваши поклонники, потерявшие от любви голову. По их легкомыслию в руки твоей матери попали письма, не предназначенные для ее глаз.
   - Думаешь, на этот раз тебе удастся избежать наказания?
   - Твой вопрос заставляет меня задуматься.
   - Как глупо с твоей стороны повторно замыслить бегство!
   - Если бы не твое вмешательство, вторая попытка не понадобилась бы. Мы с твоим братом были бы сейчас свободными людьми.
   - Вы оба весьма безответственны. Вы втянули этих двух мужчин в ваши интриги, и теперь они пострадают за ваши проступки.
   - Дорогая Марго! - сказал Генрих. - Ты всегда защищаешь своих любовников. Мне даже хочется стать одним из них.
   - Не отнимай у меня время попусту. Что мы можем сделать?
   Он пожал плечами; Марго возмутилась.
   - Не улыбайся так, словно все это пустяк. Ты подверг опасности других людей.
   - Скажи "Ла Моля", а не "других людей". Это будет честнее... именно о нем идет речь.
   - Ты должен признать, что ответственность лежит на тебе и моем брате.
   - Это не совсем верно, моя дорогая. Есть письмо, написанное рукой Ла Моля; другое послание составлено лично Коконна. Эти письма свидетельствуют о том, что они оба - активные соучастники заговора, знавшие о наших планах.
   - Ты должен спасти их, - сказала Марго.
   - Не сомневайся - я сделаю все возможное.
   - Необходимо доказать отсутствие заговора. Это реально?
   - Мы всегда можем все отрицать, - сказал Наваррец. - Даже при наличии явных свидетельств.
   - Похоже, ты не дорожишь ни своей, ни чьей-либо жизнью.
   - Вероятно, лучше умереть молодым, нежели состариться. Я часто думаю об этом.
   - Ты меня бесишь. Послушай. Я составлю документ и представлю его членам комиссии в том случае, если они соберутся допрашивать тебя.
   - Ты... выступишь в мою защиту!
   - Почему нет? Я - твоя жена. И к тому же обладаю литературными способностями. Клянусь, я могу представить твое дело таким образом, что все поверят в твою невиновность.
   Он улыбнулся.
   - Возможно, в этом что-то есть, Марго. Ты искусно владеешь пером. Читая твои отчеты о происходящем при дворе, я верил в то, что ты несчастная, невинная, добродетельная жертва клеветы и наветов. Вопреки всему, что я знал о тебе. Если ты умеешь сочинять красивые небылицы о себе, то почему тебе не придумать нечто подобное насчет меня? Напиши этот документ. Отдаю себя в твои руки. Я скажу то, что ты посоветуешь.
   Один из охранников постучал в дверь.
   - Войдите, - сказала Марго.
   - Сюда приближается королева-мать, - ответили ей.
   - Она не найдет меня здесь, - заявила Марго, обращаясь к мужу. Запомни мои слова. Не признавайся ни в чем. Не забывай ни на минуту - ты и твой брат, вы можете избежать наказания, а те двое, которых вы безответственно использовали, - нет.
   - Любовь моя, - Наваррец поцеловал ее руку, - я этого не забуду.
   Теперь, когда Катрин решила пресечь дальнейшее неповиновение со стороны сына и зятя, она, не теряя времени, принялась осуществлять задуманное. Она не хотела, чтобы сведения о заговоре стали всеобщим достоянием. Конечно, небольшая утечка информации неизбежна, но она сделает все, чтобы уменьшить ее.
   Монтгомери и Коссе находились под арестом и в настоящее время не могли причинить вреда. Катрин подумала о том, что было бы неплохо исключить такую возможность на будущее. Их можно убить, пока они находятся в тюрьме. Конечно, не сейчас. Когда речь идет о столь важных людях, необходима осторожность. Нужно пустить олух об их болезни; позже можно будет сказать, что они умерли от нее.
   Она не хотела, чтобы гугеноты знали, как близок к успеху был план их лидеров. Не хотела, чтобы протестанты знали о том, что Аленсон и Наваррец считают себя их лидерами. Они публично изменили веру, и Катрин желала, чтобы народ Франции продолжал презирать предателей. Поэтому заговор должен как можно дольше оставаться тайной.
   Но люди не должны думать, что можно предать интересы короля и королевы-матери и избежать наказания только потому, что неразумно разглашать факт наличия заговора. Катрин уже выбрала козлов отпущения. Ими станут Ла Мюль и Коконна. Ближайшее окружение Аленсона и Наваррца поймет, почему этих двоих постигло несчастье. Но остальные люди должны думать, что причина в чем-то другом.