Холт Виктория. Отравительница (Трилогия о Екатерине Медичи - 2)

   Однажды Франциск пожаловался на боль в ухе. Она заставила его кричать; только травы и лекарства матери помогли Франциску. Он погрузился в глубокий сон; казалось, будто король умер; но все согласились, что это лучше невыносимых страданий.
   Испуганная Мария со следами слез на хорошеньком личике заявила:
   - Это не может продолжаться. Эти врачи - глупцы. Я пошлю за господином Паре. Он - самый лучший доктор.
   Катрин обняла невестку и улыбнулась ей.
   - Никакой доктор ему не поможет. Мы в силах лишь избавить его от боли.
   - Мы должны спасти короля, - сказала Мария. - Должны сделать все возможное для этого.
   - Я не допущу сюда господина Паре. Он - гугенот. Найдутся люди, которые обвинят нас в тайном заговоре.
   - Но необходимо сделать что-то. Мы не можем позволить ему умереть.
   - Если Господь этого желает, мы должны смириться с волей Всевышнего.
   - Я не смирюсь! - всхлипнула Мария. - Не смирюсь!
   - Ты должна научиться принимать горе как подобает королеве, дочь моя. О, не думай, будто я не понимаю твоих страданий. Я прекрасно знаю, что ты чувствуешь. Разве не страдала я точно так сама? Разве не видела я, как и ты, своего мужа умирающим в мучениях?
   Она вытерла глаза.
   - Я любила его не меньше, чем ты любишь Франциска, но я не стала бы продлевать его страдания, чтобы подольше находиться с ним.
   Испуганная и рассерженная Мария выпалила:
   - Он предпочел бы страдать, находясь не с вами, а с мадам де Валентинуа.
   Катрин улыбнулась.
   - Ты права. Видишь, я страдала сильнее, чем ты, мое дитя, потому что твой муж верен тебе. Я мучилась по многим причинам.
   Мария с ужасом посмотрела на королеву-мать, поняв, что в запальчивости сказала лишнее.
   - Мадам, простите меня. Я не соображаю, что говорю.
   - Не переживай, - сказала Катрин. - Беспокойство за мужа заставило тебя забыть о королевской сдержанности. Ты нуждаешься в отдыхе. Я дам тебе выпить кое-что. Это поможет тебе уснуть. Подожди. Я сама приготовлю снадобье и затем передам тебя на попечение твоим фрейлинам. Отдохни... может быть, когда ты проснешься, нашему маленькому Франциску будет немного лучше.
   - Вы так добры ко мне, мадам, - пробормотала Мария.
   Она покорно выпила теплую сладкую жидкость. Катрин вызвала фрейлин Марии и сказала им:
   - Проследите за тем, чтобы она отдохнула. Королева измучена страданиями.
   Катрин села у кровати и посмотрела на сына, усыпленного снотворным; ее мысли устремились в будущее.
   Маленький Карл на троне! Десятилетний мальчик! Она уже была готова схватить своими руками власть, о которой мечтала во время долгих лет унижений.
   Как долго проживет Франциск? День? Два?
   Его ухо распухло, отекло; он тихо постанывал. Это означало, что действие ее снадобий заканчивалось.
   Катрин казалась спокойной, но в ее душе кипела злость.
   Мария договорилась со своими дядями о том, что Амбруаз Паре осмотрит Франциска. Де Гизы весьма охотно согласились удовлетворить эту просьбу королевы. Паре был гугенотом, но его считали лучшим хирургом Франции: он сделал искусную операцию графу д'Омалю, извлек кусочек копья, пронзившего глаз и вышедшего через заднюю часть шеи. Это произошло под Булонью во время войны с англичанами; граф выжил, к нему полностью вернулось здоровье; это исцеление казалось чудом. Католики Гизы были готовы закрыть глаза на вероисповедание Паре - если Франциск будет спасен, какая разница, кто это сделает?
   Паре обследовал ухо Франциска.
   - Господин Паре, я бесконечно верю вашему мнению. Я умоляю вас поделиться со мной результатом осмотра наедине.
   - Я тоже должна знать, - властно заявила Мария.
   - Дочь моя, я - его мать.
   - А я, - сказала Мария, - его жена.
   Катрин пожала плечами и удалила из комнаты всех, кроме врача и Марии; они остались втроем.
   - Король находится в тяжелом состоянии, - сказал Паре. - Я не уверен в том, что он переживет эту ночь.
   Мария закрыла лицо руками и всхлипнула.
   - У короля в ухе абсцесс, - добавил врач. - Он полон гноя, который поступает в кровь и отравляет ее.
   - О, мой сын, мой маленький король! - простонала Катрин. - Значит, ему осталось жить всего несколько часов?
   - Мадам, если абсцесс вскрыть...
   Мария испуганно посмотрела на доктора, глаза Катрин сверкнули.
   - Я не позволю приносить моему сыну дополнительные страдания, заявила королева-мать. - Я не хочу, чтобы он кричал от боли. Он и так испытал много мучений за свою короткую жизнь. Я хочу, чтобы он умер спокойно и безболезненно.
   - Я хотел сказать, мадам, что если абсцесс будет вскрыт...
   Мария бросилась к ногам хирурга, поцеловала его руку.
   - Есть шанс? Господин Паре, есть шанс спасти Франциска?
   - Я не могу обещать это Вашему Величеству. Я не знаю; возможно...
   - Вы не знаете! - воскликнула Катрин. - Вы подвергнете моего сына мучениям без уверенности в успехе!
   - Шанс существует, мадам, но действовать следует немедленно. С каждой минутой в кровь попадает все больше яда.
   - Я не позволю мучить его, - сказала Катрин.
   - Господин Паре, - истерично обратилась к врачу Мария, - вы должны спасти короля. Вы - величайший хирург Франции... всего света... вы можете спасти его.
   - Я попытаюсь, мадам.
   - Да. Сейчас же! Не теряйте время... дорога каждая секунда.
   - Погодите, - вмешалась Катрин. Она начала расхаживать по комнате. Надо все взвесить.
   - На размышления нет времени, - рассерженно закричала Мария.
   - Всегда необходимо найти время, чтобы подумать.
   - Мадам, - сказал Паре, - вы помните, что наш великий славный король Франциск Первый страдал от подобного абсцесса. Каждый год он увеличивался в размере, а потом прорывался, и гной выходил наружу. Когда нарыв не вскрывался, король Франциск умер.
   - Вскройте его, умоляю вас, - сказала Мария. - Я - жена короля. Я королева. Я приказываю.
   Катрин положила руку на предплечье Паре.
   - Требуется мое согласие. Я не могу дать его в спешке. Не могу рисковать жизнью сына.
   - Ваш сын сейчас в опасности, мадам.
   - Я не вынесу его новых страданий. Если бы вы знали, что ему уже пришлось вытерпеть!
   - Не слушайте ее, - попросила Мария. - Сделайте операцию... сейчас же!
   Хирург перевел взгляд с Марии на королеву-мать. Какой спокойной казалась Катрин! Как сильно волновалась королева! Конечно, он должен уделить внимание сдержанной королеве-матери.
   Он начал уговаривать ее, объяснять характер операции. Возьмет ли он на себя ответственность за жизнь короля? - спросила Катрин. Если ему разрешат сделать операцию и король умрет, многие спросят, а не способствовал ли этому гугенот Паре, поскольку юный Франциск был католиком. Готов ли он делать операцию, зная, что неудача способна спровоцировать серьезные волнения в королевстве? Война между протестантами и католиками была готова вспыхнуть с новой силой. Гугенот делает операцию королю-католику! Да, этот вопрос требовал всестороннего рассмотрения.
   Катрин ходила по комнате с врачом. Мария бросилась на диван, она плакала, ее бессильная ярость была обращена против королевы-матери.
   - Страсти накалены, - сказала Катрин. - Вы, господин Паре, - гугенот. О, не бойтесь признаться мне в этом. Я сочувствую вам. Неужели вы это не знаете? Я не хочу, чтобы вас потом обвинили.
   - Мадам, вы слишком добры ко мне, слишком заботливы. Когда я вижу больного, я думаю лишь о том, что я могу для него сделать... а не о последствиях.
   - Господин Паре, вы - слишком ценный подданный, чтобы вами можно было рисковать. Скажите мне честно. Вы видите, что я - женщина, умеющая переживать несчастья. Уверяю вас, их на мою долю выпало немало. Я справляюсь с новыми бедами. Мой сын серьезно болен, да?
   - Очень серьезно, мадам.
   - И смерть близка?
   - Очень близка.
   - А каковы шансы на успех?
   - Они невелики, мадам. Как вы помните, ваш свекор...
   - Да, расскажите мне о болезни моего свекра. Я хочу услышать все. Мне предстоит решить, могу ли я подвергнуть моего сына такому испытанию.
   Паре начал говорить; когда он замолкал, Катрин тотчас задавала ему вопрос, вынуждая его продолжать разъяснения. За окнами выл декабрьский ветер; Мария Стюарт, королева Франции и Шотландии, плакала так горько, точно ее сердце разрывалось на части.
   Наконец Катрин произнесла:
   - Я не могу принять решение. Это слишком важное дело. О, господин Паре, это тяжелая проблема для любой матери. Если бы только мой муж был жив! Не забывайте, что я - вдова, которая должна одна заботиться о маленьких детях. Я желаю им всего самого лучшего, они дороже мне собственной жизни.
   Мария встала с дивана и промчалась мимо них; Катрин тотчас поняла, к чьей помощи намерена прибегнуть девушка.
   - Господин Паре, - обратилась Катрин к врачу, - давайте вернемся в комнату короля и помолимся о том, чтобы Господь и Святая Дева подсказали нам правильное решение.
   Они стояли на коленях возле кровати, когда в спальню вошли Мария и ее дяди.
   Катрин встала. Взглянув на лицо сына, она поняла, что вмешательство де Гизов окажется запоздалым.
   - Господин Паре, вы можете спасти короля? - спросил герцог.
   Паре посмотрел на юного Франциска.
   - Ничто, мой герцог, уже не спасет короля; ему осталось жить несколько минут.
   Мария рухнула на колени, стала обращаться к мужу, просить его улыбнуться ей, выжить ради нее. Франциск повернул голову в ее сторону, но он, похоже, не видел Марию.
   Кардинал склонился над королем, и Франциск на мгновение узнал человека, омрачившего и испортившего последние годы его жизни. В глазах короля мелькнул страх, который всегда внушал ему кардинал; возможно, видя, что Франциск стоит на пороге смерти, Лоррен испытал укор совести; вероятно, он понял, что перед глазами умирающего возникают ужасные сцены амбуазской резни, свидетелем которой стал Франциск; эти зверства совершались по приказу кардинала.
   Он торопливо зашептал, обращаясь к королю:
   - Ваше Величество, пожалуйста, помолитесь. Говорите: "Отче наш, прости мне мои прегрешенья и не вини меня в том, что совершалось от моего имени и моей властью".
   Губы Франциска зашевелились; он попытался следовать своей вечной привычке подчиняться; но, возможно, слова кардинала смутили короля так же сильно, как и всех остальных - впервые кардинал Лоррен продемонстрировал, что у него есть совесть.
   Голова Франциска упала на подушку; лишь вой ветра и горестные всхлипывания Марии нарушали воцарившуюся в комнате тишину.
   Несчастный Конде размышлял в амбуазской темнице о своей скорбной участи. Мерзкий тюремный запах вызывал у него тошноту. Он с нежностью вспоминал жену, двух сыновей и прелестную маленькую дочь. Возможно, он никогда больше не увидит их. Какую глупость он совершил, не послушавшись совета Элеоноры и Жанны; отправившись в Орлеан, он угодил в ловушку, подстроенную для него и брата!
   Что означала странная дружба королевы-матери? Она влюблена в него? Конде пожал плечами. Многие женщины влюблялись в него. Он улыбнулся, предавшись воспоминаниям. Иногда Конде жалел о том, что судьба даровала ему в жены святую. Он знал, что Антуан испытывал такое же чувство. Как весело проводил он время до женитьбы! Всегда было какое-то легкое приключение, роман; разные женщины очаровывали его новыми оттенками страсти. И все же, могли ли братья, столь похожие друг на друга внешностью и характерами, изменять двум таким женщинам, как Жанна и Элеонора!
   Он вздохнул. Сейчас не время для подобных мыслей. Что движет королевой-матерью? Могла ли она действительно видеть в нем своего будущего любовника? Да простит его Господь! Эта женщина! Иногда от одних только мыслей о ней по спине этого смелого мужчины бежали мурашки. Его всегда поражало то, как она заходит в камеру; еще одно мгновение тому назад ее не было здесь, и вот она уже безмолвно стоит в тени. Ему казалось, что она слушает за дверью его разговор с тюремщиками и затем проскальзывает в дверь, точно змея, с которой ее сравнивали.
   Да, он держался галантно, любезно. Мог ли он быть с ней другим? Она могла спасти его, если это вообще возможно. Но ради чего? С какой целью?
   Он стряхнул паутину со своего элегантного костюма. Эта темница внушала ему ужас. Камера пропахла потом узников. Порой он ощущал запах крови, поскольку помещение для пыток находилось поблизости. Его ждала смерть; его дни были сочтены. В последнее время визиты королевы-матери прекратились. Не перешла ли она снова на сторону его врагов, де Гизов? Сейчас они были более полезными союзниками, чем Бурбоны.
   Его мысли снова вернулись к Элеоноре. Один из тюремщиков, которого принцу удалось расположить к себе, сказал Конде, что его жена находилась в Орлеане, когда он сам был там; она надеялась увидеться с ним. Милая, дорогая жена, лучшая из матерей. Он знал, что недостоин ее.
   Сегодня он грустил, потому что ему было скучно. Он нуждался в новых острых ощущениях, но был вынужден лишь ждать смерти. Смерти! Прежде он никогда не задумывался о ней серьезно, хотя сотни раз сталкивался с ней вплотную. Неужели это конец принца Конде? Финал трагикомедии, которой была его жизнь, итог хитроумных интриг, имевших целью захват французского трона? Он был честолюбив и, родившись возле престола, всегда смотрел на него с вожделением.
   Что происходило вверху, над мрачными подвалами? Он посмотрел на мрачный потолок камеры, потом перевел взгляд на стену, по которой стекала вода. С наступлением темноты появлялись крысы, они с жадностью смотрели на пленника; однако недалеко от этого унылого места искрились на солнце воды Луары.
   Один из тюремщиков, принесший еду, прошептал тихо, чтобы второй надзиратель не услышал его:
   - Господин Конде, король Франциск умер. Вы спасены!
   Принц проводил его взглядом; переполненный эмоциями, он не мог говорить. Он представил себе реку, почки на деревьях, что росли возле его тюрьмы, увидел слезы на глазах жены, улыбки детей. Король Франциск умер; именно он приговорил Конде к смертной казни. Принц продолжал думать о всем том, что он уже не надеялся когда-либо увидеть.
   Со своей обычной неосмотрительностью Антуан открытым текстом описывал жене происходящее при дворе.
   "Моя дорогая, как переменилась наша участь! Как обрадовалась бы ты, узнав о том положении, которое я занимаю сейчас! Королева-мать советуется со мной обо всем. Почему ты считала, что она плохо относится к нам? Она собирается настоять на том, чтобы изображения Святой Девы были убраны из церквей. Моя дорогая жена, ты можешь представить себе смятение, охватившее кое-кого. Испанский посол, господин де Шантонне, в ярости. Он сообщил о происходящем своему государю. Можно догадаться, какой эффект это произвело! Королева-мать скоро объявит свою полную веротерпимость по отношению к реформизму. Подумай о том, что это значит, любовь моя, и этого добились мы. Я знаю, ты считаешь, что мне следовало требовать совместного регентства; но, моя дорогая, я - наместник, это высокая должность. Я предпочитаю сотрудничать с королевой-матерью в качестве ее друга; несомненно, приняв во внимание то, что она сделала для нашей веры, ты не сможешь отрицать, что она - наш союзник.
   Я должен сказать тебе, что мой дорогой брат Луи обрел свободу и благополучие. Мог ли брат наместника оставаться узником? Нет! Им пришлось освободить его. Как ты можешь догадаться, он проявил благородство. Смерть короля позволила Катрин освободить его, поскольку он находился в тюрьме по воле Франциска. Гордый Луи сначала отказывался принять освобождение до тех пор, пока его честь не будет восстановлена. Как это похоже на брата! Однако его перевели в лучшее помещение, чем то, которое он занимал в Амбуазе, и в конце концов королева-мать добилась снятия с него обвинения. Она очень расположена к Луи, как и он - к ней. Моя дорогая жена, наконец мы, Бурбоны, обретаем уважение, которого заслуживаем. Ты бы прослезилась, увидев встречу Луи с семьей. Два мальчика и малышка бросились к нему; Луи и Элеонора расплакались, как и все окружавшие их люди. Сейчас вся семья счастлива, дом Бурбонов обрел покой.
   Я обрадовался, узнав о том, что ты решила посадить тутовые деревья на склоне холма, где мы часто играли. Как хорошо я помню наши забавы!
   Я надеюсь, что мой маленький дружок - сын и дорогая дочурка здоровы. Передавай им привет от меня.
   Закончу мое послание заверением в том, что ни одна придворная или иная дама не имеет надо мной ни малейшей власти.
   Твой любящий и верный муж Антуан".
   Когда Жанна прочитала это письмо, она испытала растерянность. Что произошло при дворе? Она слишком хорошо знала Антуана, чтобы поверить в то, что он добился серьезных успехов. Каким образом использует его королева-мать? Как долго продлится ее расположение к новой вере?
   Не слишком ли сильно он подчеркивает свою супружескую верность? Была ли в этом необходимость, если их отношения таковы, какими она их считала?
   Маленький Карл, новый король, не знал, гордиться ему своим положением или бояться его. Он с изумлением замечал, что все улыбались ему, низко кланялись, держались с исключительным почтением - это казалось странным, он был всего лишь девятилетним мальчиком.
   Ему приходилось участвовать в торжественных собраниях, подписывать указы и манифесты. Трудно не смущаться, став в таком возрасте королем Франции.
   Но ему нечего бояться - так сказала мама; он должен лишь слушаться ее. Это не составляло труда, поскольку он делал это всю жизнь. Но, кроме матери, возле него находились и другие люди. Дядя Антуан стал важной фигурой; мать объяснила, что, будучи наместником Франции, он являлся вместе с ней ее правителем. Когда Карл подрастет, эта огромная ответственность будет переложена на него.
   Еще существовали могущественные де Гизы. Они были сердиты, потому что Франциск умер и королем стал он, Карл. В последнее время они, казалось, притихли, но Карл боялся их всевидящих глаз, внимательно следивших за ним.
   Его воспитателями были господин Бираго и граф де Ретц. Они открывали перед ним незнакомый ему мир; он с интересом узнавал много нового о жизни. Они хотели, чтобы он больше походил на своего брата Генриха. Карл тоже желал этого, потому что тогда мать любила бы его сильнее. Но изменить свою натуру трудно. Он старался изо всех сил; но воспитатели вели себя странно. Они показывали Карлу картинки, смущавшие его, говорили, что весьма приятно хлестать друг друга по голой коже. Это казалось Карлу совсем удивительным так люди поступали, когда сердились и хотели наказать кого-то. Но итальянцы заявляли: "Вам предстоит многое понять, Ваше Величество. Это совсем иная порка."
   Если такое поведение считается нормальным, значит, этот мир безумен. Карл не понимал их; иногда, слушая итальянцев, он впадал в истерику; с ним случались припадки, во время которых он кричал бог знает что; затем его успокаивали с помощью специального напитка, приготовленного матерью.
   Он не знал, почему припадки происходят все чаще и чаще - то ли дело было в том, что он становится старше, то ли их провоцировали воспитатели, то ли бремя королевских обязанностей все сильнее угнетало его.
   Но обладание престолом давало ему одно преимущество: он мог жениться на Марии. Дорогая Мария! Сейчас она была несчастна. Она проводила сорок дней в уединении, которое традиция предписывала королеве Франции, потерявшей мужа. Она не покидала своих покоев в Фонтенбло, где все было затянуто черной тканью; сама Мария носила черные одежды, но и в них она выглядела великолепно. Ее прекрасные светлые волосы и белая кожа оттенялись черной материей еще лучше, чем расшитым бриллиантами свадебным платьем.
   Марии исполнилось девятнадцать; ему, Карлу, было только девять. Но мир знал супругов с еще большей разницей в возрасте.
   Раньше он наблюдал за своим старшим братом. Франциск не хотел быть королем, однако, имея такую жену, как Мария, он часто бывал счастлив.
   Я тоже был бы счастлив, думал Карл, если бы женился на Марии.
   Он заговорил об этом с матерью.
   - Теперь, когда мой брат Франциск мертв - да упокоится его душа - и Мария стала вдовой, ей нужен новый муж, а мне нужна жена.
   Выражение лица Катрин не изменилось.
   - Это верно, мой сын, - сказала она.
   Он внезапно почувствовал себя счастливым; она не назвала его помыслы "нечестивыми", как прежде, потому что Мария была уже не женой брата, а вдовой.
   - Продолжай, - добавила Катрин.
   Он боялся посмотреть на нее; ощущение возможности счастья переполнило его с такой силой, что ему не удавалось найти нужных слов.
   - Я подумал, мама, о том, что, возможно, мой долг - утешить Марию, потерявшую Франциска, - радостно произнес Карл.
   Он не замечал ярости, скрывавшейся за спокойной улыбкой Катрин.
   Значит, после всего, что сделали для него и с ним воспитатели, он по-прежнему мечтает о Марии; если он позволит дядям Марии узнать об этом вероятно, это уже произошло, - они сделают все, чтобы выдать племянницу за короля. Тогда положение королевы-матери станет невыносимым - таким, каким оно было последние два года - близким к полному бессилию. Герцог и кардинал будут править страной через Марию и Карла, как прежде они правили ею через Марию и Франциска.
   Я скорее умертвлю тебя, чем допущу это, подумала Катрин.
   - Не думаю, мой сын, что Мария способна быстро забыть о своем горе. Неприлично заводить с ней разговор о браке, когда она оплакивает мужа.
   Мальчик легко согласился с матерью.
   - Да, я понимаю. Она должна оплакивать его сорок дней и ночей. Но траур закончится, и тогда...
   Катрин ласково положила руку на плечо сына и улыбнулась, глядя ему в глаза:
   - Мой сын, мой маленький король, ты знаешь, что я мечтаю только об одном - чтобы ты был счастлив.
   Он, как в детстве, уткнулся лицом в ее колени.
   - О, мама, значит, ты разрешишь мне это?
   - Мы сделаем все возможное. Не сомневайся в этом, мой сын. Но не забывай о своем положении, о королевском достоинстве. Ты должен проявлять предельную осторожность при каждом шаге. Поступать так, как хотел бы твой отец.
   При упоминании об отце, смерть которого была для Карла величайшей трагедией, глаза мальчика наполнились слезами.
   - Папа, - продолжала Катрин, - огорчился бы, узнав, что ты думаешь об удовольствиях так скоро после кончины брата.
   - Нет, мама. Я не...
   - Да, мой дорогой, ты думаешь о них. Разве нет? Ты знаешь, что не должен лгать маме.
   - Но я любил Франциска. Мы были... лучшими друзьями.
   Она подняла палец.
   - Однако ты хочешь получить в жены его вдову, не дав телу Франциска остыть! Мой сын, быть взрослым, любить женщин, носить корону - все это сопряжено с опасностью. Не думай, что трон - надежная защита. С королями случаются ужасные вещи. Когда-нибудь я расскажу тебе о них.
   Его руки начали подергиваться, он стал хватать пальцами свой костюм Катрин были знакомы эти симптомы истерии.
   - Но я не буду делать ничего дурного. Не буду подвергать себя опасности.
   - Твоя мама позаботится о тебе, Карл, ты понимаешь, как тебе повезло иметь мать, которая превыше всего ставит благополучие своих детей?
   - Я понимаю это.
   - Тогда помни, что ты еще ребенок; разумные дети слушаются родителей. Я постоянно мысленно советуюсь с папой. Я чувствую, что он где-то рядом... он подсказывает мне. Ты хочешь делать то, что я и твой папа считаем правильным?
   - Да, мама.
   - Значит, ты - хороший мальчик и мудрый король. Ты должен проявлять благоразумие, иначе тебя постигнет ужасная участь. Многие короли были убиты.
   - Нет, мама, нет! Не говори мне об этом. Не говори мне о страшных вещах, иначе мне приснится ночью кошмар, и тогда...
   Она обняла Карла.
   - Мы не будем говорить о них, но ты ведь знаешь, мой сын, мой маленький король, что ты должен быть очень мудрым? Ты виновен в том, что ты предал своего умершего брата - да, боюсь, на тебе лежит некоторая вина. Что, если Франциск забудет о снисходительности и спустится с небес, чтобы наказать тебя?
   - Он не придет, чтобы наказать меня. Я люблю Франциска. Всегда любил его.
   - Но ты любишь его жену...
   - Нет... нет... только как сестру.
   - И ты хочешь жениться на сестре?
   - Только когда Мария оправится от своего горя, а я - от своего.
   - Послушай меня, Карл. Веди себя осторожно. Не говори никому о твоих намерениях относительно невестки. Вряд ли кто-нибудь поймет тебя так, как я.
   - Хорошо, мама.
   - Кое-кто может рассердиться. А теперь запомни: если это дойдет до ушей Марии... или ее родственников де Гизов, что они подумают?
   Ей показалось, что Карл лукаво улыбнулся.
   - О, я не думаю, что господин герцог и господин кардинал рассердятся. Если Мария выйдет за меня, она станет королевой Франции.
   - Будь осторожен, - твердо сказала Катрин. - Если французы узнают о твоих дурных намерениях относительно невестки, если люди услышат о твоих нечестивых помыслах, они восстанут против тебя. Однажды, когда ты покинешь дворец, к тебе подойдет человек и... ты будешь считать его другом, пока не увидишь блеск кинжала. Холодная сталь пронзит твое сердце, и ты не сможешь сдержать вопля. Боль будет ужасной, сын мой. Я скажу тебе...
   - Нет, нет. Я знаю. Ты права, мама, я должен скрывать это. Я никому ничего не скажу.
   Катрин поднесла палец к губам.
   - Поклянись мне, сын мой, что ты будешь умным и ничего не скажешь Марии и ее дядям. Это - наш секрет. Никто больше не должен знать о нем. И если у тебя когда-нибудь возникнет желание заговорить, вспомни о холодной стали... в твоем сердце... вот здесь. Ты потеряешь сознание от нестерпимой боли, но потом оно вернется к тебе, ты очнешься в агонии... ужасной агонии... залитый кровью... собственной кровью... ее запах ударит тебе в нос...