Холт Виктория. Таинственный пруд (Том 2)

   Лиззи радостно рассмеялась, и с ее лба исчезли морщинки озабоченности. Я сказала:
   - К Патрику это тоже относится: он настоящий маленький мужчина! Они вместе играют, и им нравятся здешние парки. Я приведу их к вам в гости как-нибудь, можно?
   - Ах, пожалуйста!
   Пока мужчины были заняты делами, Лиззи проводила меня в свою спальню. Рядом была небольшая дамская гостиная, но она привела меня именно в свою комнату. Я поняла, что она хочет поговорить со мной наедине. В этой комнате ничто не говорило о присутствии Бена. "Значит, у них раздельные спальни?" подумала я.
   Лиззи спросила:
   - Это уже почти закончилось, правда? Ну, этот вечер?
   - О да, вскоре мы разойдемся, и ваш чудный дом опять будет в вашем полном распоряжении!
   - Я имела в виду не это.
   Она пристально взглянула на меня и, неожиданно обняв, расплакалась.
   - Ах, Лиззи, Лиззи, - забормотала я, - что с тобой? Моя милая, не плачь, а то у тебя покраснеют глаза, а ты ведь не хочешь, чтобы гости это заметили?
   - О нет, нет!.. - Теперь она начала дрожать.
   - В чем дело, Лиззи? - мягко спросила я.
   - Мне.., я хочу домой, я здесь не справляюсь! Мне не нужно было приезжать сюда!
   Ты имеешь в виду необходимость встречаться с этими людьми?
   - Я не знаю, о чем с ними говорить! Грейс учит меня, иногда я что-нибудь говорю, но никогда не знаю, что делать потом! Я никогда не научусь, я просто не такая умная, как они. Я знаю, Бен жалеет о том, что женился на мне!
   - Он это сказал? - резко спросила я.
   Лиззи покачала головой.
   - Я просто знаю...
   - Он не.., не добр к тебе?
   - Нет, он очень добрый, хороший, спокойный, но ему просто приходится быть спокойным. Ему нужно было жениться на Грейс!
   Мне хотелось сказать: "Но Грейс не принесла бы в приданое золотую шахту!" Вместо этого я ответила:
   - Он женился на тебе, Лиззи, поскольку хотел этого.
   - Я думаю, его уговорил мой папа!
   Бедняжка Лиззи! Я была переполнена жалостью к ней и почувствовала, что во мне вскипает ненависть к Бену. В тот день он обнаружил в ручье золото, сохранил это в тайне, попытался купить эту землю, а когда это не удалось, женился на Лиззи и бросил ее в жизнь, к которой она была совершенно не приспособлена.
   - Знаешь, Лиззи, все это, связанное с приемами, светской болтовней, все это на самом деле неважно!
   - О, все это, это же нужно Бену! Потому что он собирается стать членом парламента! Тогда мне будет еще хуже, этому я никогда не научусь. Я пробую, но я не умна... Я недостаточно умна для Бена!
   - Знаешь, а мужчины и не любят умных женщин!
   Лиззи удивленно взглянула на меня.
   - Это так! - я начала развивать эту мысль. - Им нравится думать, что они сами очень умны! Я знаю некоторых умных женщин, которым приходится скрывать свой ум.., для того, чтобы они могли нравиться мужчинам!
   Она покачала головой.
   - Ты просто пытаешься утешить меня! Ах, Анжелет, мне так трудно! Я боюсь!
   - Совершенно напрасно, Лиззи...
   - Грейс очень добра ко мне, но она же здесь не все время. Она помогает мне, учит, что надевать и что говорить, но я все делаю не правильно! Я не сплю по ночам: лежу, думаю обо всем этом, и мне так хочется, чтобы я вернулась туда, чтобы был жив папа и чтобы ничего не менялось!
   - Ах, Лиззи, напрасно! Ты замужем за Беном, ты видишь, как высоко его все ценят!
   - Вот в этом-то и дело: мне не нужно было выходить замуж за Бена!
   - Ну, Лиззи, теперь ты замужем и только подумай: без тебя у него не было бы всего этого! Ты принесла ему в приданое шахту, и он очень многим обязан тебе. Я уверена, что он это понимает. Ты любишь его?
   Она кивнула.
   - У меня есть Грейс, а теперь еще ты, и все равно мне лучше, когда я сплю! Грейс принесла мне что-то для того, чтобы я лучше засыпала.
   - И что же именно?
   - Я забыла название! Там на бутылочке написано, я покажу тебе.
   Она открыла ящик и достала бутылочку.
   - Лауданум, - ошеломленно прочитала я, "экстракт опиума"...
   - Это хорошее лекарство, Анжелет: я от него засыпаю. Просто не нужно принимать больше, чем положено, а то станешь слишком сонной.
   - Возможно, тебе нужно посоветоваться с доктором? Надо поговорить о приеме этого лекарства!
   Лиззи поморщилась.
   - Я не хочу этого делать, я же не больная!
   Я просто волнуюсь и потому не могу уснуть.
   От этого лекарства мне становится лучше: я все сплю и сплю, потом просыпаюсь, и утром все выглядит по-другому.
   - Я все-таки не знаю, следует ли тебе принимать это, Лиззи? А Бен знает?
   Она покачала головой.
   - Ведь ты не расскажешь ему, правда?
   Мне не хочется, чтобы он знал, что я беспокоюсь.
   - Нет, я не скажу ему, но ты посоветуешься с доктором? Я знаю, что с лауданумом нужно обращаться очень осторожно...
   - Хорошо, - согласилась она.
   - Послушай, Лиззи, нам с тобой нужно почаще видеться. Нам есть о чем поговорить с тобой, нужно показать тебе Ребекку, Морвенна приведет своего Патрика...
   - Пообещай мне это!
   - Я обещаю, но и ты должна поговорить с доктором! А теперь, наверное, нам пора идти?
   ***
   Когда мы вернулись в гостиную, там уже были и мужчины.
   Некоторое время мы разговаривали, разделившись на небольшие группы. Я заметила, что Джастин о чем-то серьезно говорит с Грейс. Ко мне подошел Бен. Усевшись возле, он поинтересовался, нравится ли мне прием.
   - Очень интересно, - ответила я.
   - А мой дом тебе нравится?
   - Мне кажется, он очень подходит для твоих целей.
   - Буду считать, что ты одобряешь его. Как приятно видеть тебя здесь!
   Ты не будешь избегать меня?
   - Это будет зависеть от того, как станут развиваться события.
   - Если мне удастся временами видеться с тобой, жизнь для меня станет более терпимой!
   - А я думала, что она более чем терпима для тебя: ты просто символ успеха!
   - Какой-то пустотой веет от этого успеха...
   - Ты не ожидал этого, когда взвешивал свое золото? Ну, а теперь тебе предстоит взять штурмом парламентскую Англию!
   - Ты слишком высокопарно выражаешься! Ты всегда была такой! - Бен придвинулся ко мне ближе.
   - Веди себя сдержанней: люди могут заметить.
   - Совершенно не представляю, как я могу скрыть свои чувства к тебе?
   Тогда, учитывая сложившиеся обстоятельства, нам, пожалуй, лучше не встречаться!
   - Возможно, не на людях, а где-нибудь.., наедине?
   - Я не собираюсь затевать с тобой тайную любовную интрижку!
   - Может, все-таки встретимся? Мы можем прогуляться по реке.., куда-нибудь, где можно поговорить...
   Не обращая внимания на последнюю реплику, я сказала:
   - Я разговаривала с Лиззи и, по-моему, она не слишком счастлива.
   Бен промолчал.
   - Честно ли было забрать у нее золотую шахту и бросить ее в такую среду, где она не может жить?
   - Мы совместно владеем шахтой, - сказал Бен.
   - А я считала, что собственность замужней женщины становится собственностью мужа. Что за вредный закон!
   - Мне и в голову не приходило лишить Лиззи чего-то, что ей принадлежит. Я изо всех сил пытаюсь дать ей все, чего она желает.
   - Я думаю, все, чего она желает, - это тихая провинциальная жизнь, что-нибудь похожее на ее жизнь до брака с тобой.
   - Постепенно она привыкнет. Она была так довольна, когда узнала, что ты придешь к нам!
   К нам подошла Грейс и села по другую сторону от Бена.
   - Вечер оказался удачным! - сказала она. - Я искренне поздравляю вас, Бен!
   - Вечер еще не закончен, - напомнил он.
   - Нет, он действительно очень удачен! Я заметила, что лорда Лейзенби очень насмешили карикатуры на Ее Величество!
   - Это естественно, он настроен антимонархически. Понятия не имею, почему он с его происхождением настроен таким образом, разве что из упрямства?
   - Да, все это забавно, а взгляните на бедняжку Лиззи: она одна-одинешенька! Пойдем со мной, Анжелет, следует позаботиться о ней.
   - Да, - согласилась я, и мы встали.
   Бен с сожалением взглянул на меня, я как будто не заметила этого, и мы с Грейс пошли чем-нибудь занять Лиззи. Она была очень признательна нам, и весь остаток вечера мы провели с ней.
   ***
   Вернувшись домой, я ощутила некоторую приподнятость, смешанную с грустью. Меня совершенно очаровала личность Бена. Какое наслаждение доставляло бы мне помогать ему в его политических баталиях! Говорили, что Мэри-Энн Дизраели была идеальной женой для своего мужа. Сам он заявлял, что действительно женился на ней ради денег, но если бы он вторично стал перед таким выбором, то женился бы на ней вновь - по любви! Возможно, когда-нибудь все так обернется и у них с Лиззи? Миссис Дизраели всегда поджидала своего мужа, возвращавшегося из палаты общин, и как бы поздно он ни вернулся, она подавала ему холодный ужин. "Моя дорогая, - так он, якобы, заявлял, - ты ведешь себя скорее как любовница, чем как жена!" Он был очарователен в своем цинизме, но Лиззи, пожалуй, не похожа на Мэри-Энн Дизраели...
   Меня очень опечалила ситуация, сложившаяся в их Доме, которую я смогла оценить сегодня вечером, и не только оттого, что поняла, чего именно я лишена. Бедняжка Лиззи, она никогда не сможет измениться! Глядя в ее ясные голубые глаза, я видела, как она борется с собой. Грейс относилась к ней чрезвычайно заботливо, но Грейс не могла находиться возле нее постоянно... Сегодня вечером это было ясно видно.
   Я размышляла - что же может произойти дальше? Было совершенно несомненно, что Бен преуспеет в своих намерениях, а "когда он заберется на самую верхушку намазанного салом шеста" - еще одна аллюзия Дизраели! каким образом Лиззи будет помогать ему поддерживать достигнутое положение? Как должен чувствовать себя выдающийся политик, если его жена более уместна на австралийских золотых россыпях, чем в роскошном английском особняке своего мужа?
   ФАННИ
   Детям нравилось быть вместе. Мы устроили так, что в один день Ребекка приходила в дом Картрайтов, а на следующий день Патрик приходил к нам. Это давало нам с Морвенной возможность заняться другими делами, с которыми в другом случае было бы трудно управиться, поскольку мы не хотели оставлять своих детей целиком на попечение слуг.
   В один из таких свободных дней я решила принять приглашение Френсис с Питеркином и посетить, наконец, их миссию. Когда я сообщила об этом Елене, она сказала, что это должно показаться мне любопытным, но, пожалуй, несколько тягостным, потому что многие даже не представляют, какие страдания испытывают их ближние. Мэтью хорошо знал об этом и не раз делился своими переживаниями с ней. Он многое узнал, собирая материал для своих книг, а Френсис и Питеркин могли порассказать немало душераздирающих историй.
   Елена сказала, что отведет меня туда утром, а затем пришлет экипаж, чтобы отвезти меня домой. Я заявила, что этого делать не нужно, ведь я вполне могу нанять кеб.
   - Возможно, на кебе ты и доедешь туда, но я очень сомневаюсь в том, что ты сможешь таким же образом оттуда выехать.
   Итак, я отправилась туда утром, и чем дальше продвигался экипаж в восточном направлении, тем больше поражали меня перемены в городском пейзаже. Улицы Лондона всегда интересовали меня, поскольку были полны жизни. В том городском районе, который я знала лучше всего, дома были большими, красивыми, а обилие садов и парков заставляло вспомнить о сельских пейзажах. Роу, Серпентайн, дворец, где королева провела детство, все это радовало глаз, но каким контрастом по сравнению со всем этим казались улицы, по которым мы ехали! Жизни на этих улицах было, пожалуй, еще больше: везде стоял страшный шум, люди здесь, похоже, не разговаривали, а кричали. Мы ехали по главной улице, но я заглядывала и в боковые улочки. Я видела чумазых босоногих детишек; я видела лотки, на которых было вывалено все, что можно себе представить, - от громадных ящиков до липучки от мух. Женщины торговали булавками и иголками, мужчины - горячими пирогами; мужчины, сидевшие прямо на тротуаре, склонялись над досками, видимо, играя в какую-то азартную игру; уличные певцы вовсю старались проявить свои способности. Повсюду стояли шум и гам.
   ***
   Миссия располагалась в высоком здании, построенном еще в те времена, когда этот район считался сравнительно зажиточным.
   Дверь была открыта, и я вошла в большой холл. В нем не было мебели, кроме стола со стулом. На столе лежал колокольчик, в который я и позвонила. Тут же появилась молодая женщина. Она была высокой, с неприбранными волосами и в какой-то неуклюжей одежде.
   Пока она не заговорила, я считала ее служанкой.
   - Ах, здравствуйте! Вы, конечно, миссис Мэндвилл? Френсис сказала, что вы должны прийти, она сейчас на кухне. Вскоре мы должны открывать, но немного запаздываем. Кстати, меня зовут Джессика Кейри.
   Я поблагодарила ее. Она, улыбнувшись, пошла вперед, а я последовала за ней. Откуда-то потянуло запахом пищи.
   Мы спустились по ступенькам в просторное помещение, где была большая плита. На ней стояли несколько огромных котлов, а на столе - ряд деревянных чашек.
   Тут же находилась сама Френсис, тоже в несуразной одежде, раскрасневшаяся, отдававшая указания хорошо знакомым мне резким тоном. Заметив меня, она улыбнулась.
   - Приветствую тебя! Мы слегка запаздываем: люди будут через полчаса. Нужно доставить наверх эти чашки. Ты не согласишься помочь нам?
   - Конечно! Куда нести?
   Джессика Кейри взяла стопку чашек и сказала:
   - Я покажу дорогу.
   Я нагрузилась и пошла вслед за ней. Поднявшись по лестнице, мы оказались в комнате с длинным деревянным столом, на котором стояли несколько металлических решеток. Я поняла, что на эти решетки ставят котлы. Возле них лежали несколько больших черпаков.
   - Мы обслуживаем здесь, - пояснила Джессика. - Это удобно: дверь открывается прямо на улицу, и люди заходят через нее сюда. Сейчас самая горячая пора дня: обеденное время. Френсис говорит, что мы должны заботиться об их телах так же, как об их душах, - она рассмеялась. - Я рада, что вы пришли, нам нужны помощники.
   Поставив чашки на стол, мы отправились вниз за остальными.
   - В этом я положусь на вас! - сказала Джессика. - Вы нам поможете. Если вы доставите наверх эти чашки и поможете разлить похлебку... Люди явятся сюда в одиннадцать тридцать, к этому времени все должно быть готово, а то начнется хаос! Похоже, их с каждым днем становится все больше, больше приходится готовить. Френсис очень расстраивается, если у нас кончается пища и приходится кому-нибудь отказывать!
   Я подумала, что меня странно принимают здесь: Френсис так искренне желала, чтобы я пришла сюда. Однако теперь я поняла, что она действительно трудится здесь на совесть. Амарилис всегда говорила, что они с Питеркином работают тут с полной отдачей.
   Я бегала вверх и вниз с деревянными чашками и успела поставить их, по-моему, более чем достаточно, когда открылась дверь и с улицы вошел какой-то мужчина.
   Я уже собиралась сказать ему, что мы не вполне готовы, когда вдруг поняла, что он, скорее всего, явился сюда не за бесплатной похлебкой. Он был очень аккуратно одет, и вообще в нем чувствовалось достоинство. Я заметила на его лице довольно печальное выражение, которое, впрочем, изменилось, когда он улыбнулся.
   - Доброе утро, - сказал он. - Мы раньше не встречались?
   Я удивилась - почему мы должны встречаться раньше? Потом мне пришло в голову, что он, должно быть, частый посетитель миссии и является одним из ее многочисленных добровольных помощников.
   - Меня зовут Тимоти Рэнсон.
   - Очень приятно, а я - Анжелет Мэндвилл.
   - Френсис упоминала о вас. Полагаю, вы в родстве с Питеркином?
   - Да, у нас довольно запутанные родственные отношения, но это неважно.
   - Вы уже бывали здесь раньше?
   - Нет, первый раз.
   - И вас заставили разносить чашки?
   - Похоже, все очень заняты, а это нужно было доставить сюда...
   - Ах, да, утренняя похлебка! Я помогу вам. Когда мы вместе с ним пришли на кухню, сразу несколько человек воскликнули: "Привет, Тим! Опаздываешь!"
   Вскоре мы доставили наверх все чашки. Тим сказал:
   - Вместе, пожалуй, веселей?
   - Пожалуй, что так. Вы здесь часто помогаете?
   - Да, довольно часто. По-моему, Френсис и Питеркин делают здесь очень важную работу!
   - Да, об этом все говорят.
   - А вы пришли, чтобы убедиться в этом своими глазами?
   Кто-то крикнул снизу: "Тим! Нужен сильный мужчина, чтобы отнести котлы!"
   ***
   Это было странное утро. Я стояла возле стола с другими людьми, среди которых был и Тимоти Рэнсон, и разливала похлебку. Печальное это было зрелище: видеть эти жадные руки, тянущиеся к мискам, наблюдать за тем, как люди давятся этой похлебкой. Они были оборванными, грязными и голодными. Это одновременно заставляло и печалиться, и сердиться. Больше всего меня растрогал вид детей. Я подумала о наших детях, о Патрике, которому иногда насильно приходилось скармливать еду, приправляя ее разными историями: "...и рыбак поймал еще одну маленькую рыбку, чтобы накормить ею свою семью, и вложил ее в рот самого младшенького, а потом тому, кто постарше..." и так далее, пока он в конце концов не съедал все, что положено.
   Наконец, утренняя похлебка закончилась, но всем досталось по порции. Тимоти Рэнсон сказал мне:
   - Не нужно слишком близко к сердцу принимать все это! Мы, по крайней мере, пытаемся что-то делать. Поначалу это, конечно, производит тяжелое впечатление Здесь есть многое, что способно расстроить, - вещи, о существовании которых вы и не подозревали... А теперь и мы можем немножко подкрепиться! Скромная еда: хлеб с сыром и стаканчик сидра. Если нам повезет, то мы сможем перекусить и еще полчасика отдохнуть!
   В этот момент появилась Френсис. Она тут же подошла к нам.
   - Здравствуй, Анжелет! Очень рада видеть тебя! Извини, я была так занята! Что за утро! Я уж думала, что мы не успеем вовремя встретить голодную орду! Тим, я вижу, ты показываешь Анжелет, что к чему? Это хорошо! - Она улыбнулась мне. - По вечерам мы вместе ужинаем и за едой обсуждаем события, которые произошли днем. Тебе стоило бы поприсутствовать! Ладно, поговорим позже, у меня неприятности с Фанни...
   - Могу я чем-нибудь помочь? - спросил Тимоти.
   - Не нужно, этим уже занимаются. Просто не знаю, что делать с этим ребенком? Я приду позже, Анжелет, если смогу.
   ***
   Странно было это - сидеть в маленькой комнатушке с мужчиной, которого я видела первый раз в жизни, есть горячий хлеб с хрустящей корочкой, откусывать сыр и запивать все это сидром.
   - Должен признаться, кое-что о вас я знаю, - сказал Тим. - Я слышал о вашем муже, в свое время об этом писали в газетах. Вот тогда я и узнал, что вы родственница Питеркина. Мне очень жаль: это была ужасная трагедия.
   Теперь все в прошлом, - сказала я.
   - Ваш муж был героем! Вы должны гордиться им! Я кивнула.
   - Простите, - продолжал он, - мне не следовало говорить об этом! Вы собираетесь здесь работать?
   - О нет, это невозможно! У меня дочь, ей всего четыре года. Я явилась сюда, оставив ее у друзей.
   Тим, казалось, расстроился.
   - Но я еще приду, - добавила я, - когда появится возможность...
   - Здесь бывает очень тяжело! - сказал Тим. - Поначалу все кажется странным и может расстроить. Потом привыкаешь, начинаешь понимать, что это вовсе не доблесть - расстраиваться, ахать, покачивая головой, и ничего не делать. Здесь становишься более зрелым! Френсис, пожалуй, самая чудесная женщина из всех, кого я знаю.
   Вместо того чтобы сидеть и разглагольствовать о неравенстве, она пытается что-то делать на практике. Конечно, я понимаю, что все не могут заниматься этим. У Френсис есть свои доходы, как и у Питеркина. У них "добрая упряжка", счастливый брак, который можно было бы назвать совершенным, если бы еще у них были дети... Впрочем, если бы у них были дети, полагаю, пострадала бы эта работа! Нет, у них один из немногих идеальных союзов!
   - Похоже, вы ими восхищаетесь?
   - Да, разумеется, все должны ими восхищаться... Как только привыкаешь к резкой манере поведения Френсис, начинаешь понимать, что за этим кроется то самое пресловутое "золотое сердце".
   Упоминание слова "золото" мысленно вернуло меня к "Золотому ручью"... Бен, моющий руки в ручье и обнаруживающий присутствие этого драгоценного металла... Если бы не это, сейчас он был бы свободным человеком!
   - Да, мне тоже кажется, что Френсис - просто чудо! - согласилась я.
   - Приходите сюда снова, вы втянетесь в это! Я прихожу сюда два-три раза в неделю. Таких, как я, Френсис называет "работниками на подхвате", а любит тех, кто отдает этому все свое свободное время, таких, как достопочтенная Джессика! Вы ее знаете?
   - Я познакомилась с ней сразу, как только вошла сюда.
   - Да, Джессика здесь - правая рука Френсис! Нам всем следовало бы брать с нее пример, если бы у нас не было других обязанностей.
   - Вы очень занятой человек?
   - Я управляю своим имением. К счастью, оно неподалеку от Лондона, возле Хэмптона, так что мне не слишком трудно. У меня есть сын и дочь, поэтому, как видите, я не могу полностью отдаваться этому делу.
   - Я тоже.
   - Ваша дочь, конечно, помогла вам пережить трагедию? Так же, как мне Алек и Фиона. Видите ли, я потерял жену...
   - Ах, какое горе!
   - Четыре года назад: несчастный случай во время верховой езды. Все было так внезапно: утром мы разговаривали, а к вечеру ее не стало...
   - Какая ужасная трагедия!
   - Что поделать, такие вещи случаются, только никто не ждет, что это случится именно с ним.
   - А сколько лет детям?
   - Алеку - десять, Фионе - восемь.
   - Значит, они помнят?
   Тим печально покивал головой, а затем улыбнулся.
   - Что-то мы настроились на грустный лад. Не хотите ли еще сидра?
   - Нет, спасибо.
   ***
   Помыв и убрав за собой посуду, на кухне мы встретились с Френсис.
   - Опять неприятности! Биллингс вновь взялся за свое! - она повернулась ко мне. - Что-нибудь вроде этого у нас случается постоянно, но этот случай просто сводит меня с ума! Дело в том, что в нем замешаны молодые люди.
   - Опять Фанни? - спросил Тимоти Рэнсон.
   - Да, я просто не знаю, что мне с ней делать? Я бы забрала Фанни, но ведь существует ее мать. Фанни не желает оставлять ее, - Френсис нахмурилась. - Биллингс пьет! В трезвом виде он неплохой человек, но как приложится к джину... В общем, как говорится, "выпьет на пенни, а куражится на полшиллинга". Большую часть времени он смертельно пьян, а Эмили Биллингс ведет себя просто глупо! Ей следовало бы оставить его, но она этого не делает. Он ее второй муж, и она, похоже, полностью попала под его влияние! Фанни - это ее дочь от первого мужа, - пояснила она мне. - Он был строителем, упал с лесов, и никакой компенсации ей не выплатили. Эмили вышла замуж за Биллингса, и с тех пор начались ее неприятности.
   - Подобное случается нередко! - заметил Тимоти Рэнсон.
   - Дело в ребенке, в Фанни. Эта девушка просто умница! Я могла бы что-нибудь для нее сделать, но не имею права забирать пятнадцатилетнюю девушку из дома. Муж подговорил бы Эмили обратиться в суд, и она будет отрицать все показания, говорящие против него! Он может избить ее до полусмерти, а она скажет, что упала с лестницы! Но меня волнует Фанни: судя по тому, что я знаю, существует опасность сексуального домогательства! Эмили знает об этом, но пытается скрыть. Я не могу этого так оставить! Принимая во внимание интересы Фанни, надо обязательно что-то предпринять!
   - Да, нужно, - согласился Тимоти Рэнсон. - Есть еще какие-нибудь поручения для меня?
   - Если что-нибудь понадобится, я свяжусь с вами, будьте уверены! Анжелет, ты сегодня попала прямо в гущу событий! Если бы не эта утренняя суматоха, я проводила бы тебя и показала все в нужном порядке.
   - Об этом не нужно беспокоиться! Я хотела узнать, как здесь обстоят дела, и теперь я взглянула на это изнутри.
   - По-моему, за тобой приедет экипаж. И правильно: кебы здесь большая редкость!
   - Если бы я знал заранее, я позаботился бы о том, чтобы доставить вас домой! - вздохнул Тимоти Рэнсон.
   За меня ему ответила Френсис:
   - В другой раз, Тим! Я почему-то уверена, что Анжелет еще появится здесь!
   - Непременно! - сказала я. - Возможно - в пятницу, если опять отправлю Ребекку к Морвенне.
   Тимоти Рэнсон добавил:
   - А в пятницу здесь буду я и уж позабочусь о том, чтобы доставить вас домой!
   Френсис улыбнулась нам обоим.
   - Очень хорошо! Жду вас в пятницу и обещаю, что у вас будет вволю работы!
   Я стала посещать миссию Френсис два раза в неделю - по вторникам и пятницам. Френсис была довольна, и мне всегда находилось множество занятий. Я многое узнала о жизни людей, которые жили совсем не так, как я. Я была растеряна, потрясена, но в то же время чувствовала гордость, поскольку сознавала, что занимаюсь важным делом.
   Мы очень подружились с Тимоти Рэнсоном, который тоже являлся по вторникам и пятницам. Туда я приезжала в экипаже, а обратно меня доставлял он.
   Тетя Амарилис сказала, что очень рада тому, что я оказываю помощь Френсис и Питеркину. Френсис сообщала ей все подробности, подчеркивая, как полезла я оказалась для них.
   - Это очень подходящее занятие, - говорила тетя. - Питер считает, что это именно то, что тебе нужно! Он жертвует много денег на эту миссию.
   Я кивнула, припомнив комментарии Френсис относительно того, что его дары не вполне бескорыстны, хотя в то же время она была благодарна за них.
   Слуги сообщили мне, что пару раз в мое отсутствие заходил Бен. "Видно, он сильно расстроился, мадам, что вас дома не застал". Френсис начала посылать меня с различными поручениями. Одну меня она ни за что не отпускала, и поэтому Тим постоянно сопровождал меня. Мы относили одежду и еду больным и нуждающимся, так что вскоре я неплохо познакомилась с жизнью этих мест. Иногда мы отправлялись на рынок закупать товары, необходимые для миссии, и это мне особенно нравилось. Прилавки были завалены всем, чем угодно, и шумные торговцы расхваливали их, часто используя жаргонные прибаутки, которые были бы для меня совершенно непонятны, если бы не пояснения Тимоти. Нет ничего удивительного, что в такой обстановке мы очень сдружились с ним.